Добрая традиция

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Стефани чувствовала, что у нее перехватило дыхание. И как этот вопрос вырвался у нее? Садясь за ужин, она совсем не собиралась его задавать. А теперь, глядя, как темнеет лицо Макаллистера, поняла, что сделала большую ошибку.

— Кто, черт возьми, сказал вам об Эшли?

Стефани решила не признаваться, что слышала, как он произнес это имя во сне. Она пояснила:

— На книге, которую я читала, есть дарственная надпись.

— Она была моей женой. — Его лицо стало мрачным, отчужденным. — Пять лет назад она умерла.

— О, мне так жа…

— Вам жаль? — взорвался он. — Как вам может быть жаль кого-то, кого вы даже не встречали! — Он так сжал вилку, что суставы побелели. — Мы были женаты. Теперь она мертва. Конец сказки. — Его глаза светились от ярости. Он глубоко вздохнул, видимо пытаясь взять себя в руки, и с чрезмерным вниманием принялся за еду.

Стефани была потрясена. Как бы ей хотелось никогда в жизни не видеть ни эту книгу, ни имя Эшли!

Обычно ей нравились макароны с сыром. Но сейчас она, возмущенная очередной его выходкой, отодвинула тарелку. При этом она задела перечницу, которая упала с громким стуком.

Деймиан мрачно посмотрел на нее. Дрожащими руками Стефани подняла перечницу и встала.

— Извините меня, я пойду соберусь. Аварийщики вот-вот приедут.

К тому времени, как все собрала, Стефани уже остыла. И даже испытывала прилив сочувствия к бедному мистеру Макаллистеру. Он потерял жену — жену, которую любил, что совершенно очевидно, ведь он так нежно произносил ее имя во сне. Возможно, с ней он был другим человеком. Возможно, это ее смерть сделала его таким, какой он сейчас.

Стефани вздохнула. И зачем она все время волнуется за других? А что касается данного случая… Как только уедет отсюда, она никогда больше не увидит Деймиана Макаллистера!

В этот момент в дверь позвонили. Может, это водитель из аварийки? Стефани оглянулась — хозяин дома выходил из кухни.

— Я открою, — произнес он коротко.

За дверью стоял огромный, под шесть футов, человек в тяжелой зимней униформе. Его голос был до того глух и низок, что разобрать, что он там говорил, было совершенно невозможно. Позади него виднелась сверкавшая фарами большая снегоуборочная машина. Это аварийка!

Стефани поспешила к двери.

— Вы уже вытащили мою машину? — нетерпеливо спросила она.

— Он не от Грантема, — проворчал Макаллистер.

— У нас тут проблема, мэм, — сказал незнакомец. — Ваша машина была так глубоко в снегу, что я ее не заметил. А потом было уже слишком поздно что-то делать. Мой снегоуборщик добил вашу тачку. Извините, конечно, мэм, но вы должны были оставить хотя бы задние фары включенными.

Стефани вдруг почувствовала, что колени у нее подгибаются. Она знала, что Макаллистер смотрит на нее, и как только она открыла рот, пытаясь что-нибудь сказать, он взял ее за руку и отвел обратно в комнату. Усадил в кресло у камина.

— Сидите здесь, — скомандовал он. — Я разберусь. — Он схватил свою куртку. — Сидите! — грозно повторил он, как только Стефани начала подниматься. — Я же сказал вам, разберусь.

Стефани повиновалась. Дверь со стуком захлопнулась.

Добила… Голос рабочего отдавался в ушах. Ее тачка добита.

И что же ей теперь делать? В панике Стефани ничего не могла сообразить. Как же ей добраться домой?

На ватных ногах Стефани прошла на кухню и налила стакан воды. Выпила, глядя прямо перед собой и не видя ровным счетом ничего.

Она все еще стояла там, когда Макаллистер вернулся в дом. Хлопнула входная дверь, и его голос нетерпеливо произнес:

— Куда вы, черт возьми, подевались?

— Я тут. — Стефани выбежала из кухни.

Щеки Макаллистера горели, волосы были растрепаны ветром. В глазах его она ничего не смогла прочесть.

— Хватайте свои вещи, я отвезу вас домой.

Стефани вытаращилась на него:

— Вы отвезете меня домой? Нет, — она потрясла головой, — не нужно…

— Хотите идти пешком? — резко спросил он.

— Конечно, нет! Но теперь дорогу почистили, и за мной может кто-нибудь приехать. Я позвоню маме с папой… они…

— Вы что — смеетесь? Последнее, чего мне хочется, так это увидеть орды Редфордов у меня под окнами. Берите свои вещи, — его тон был подчеркнуто ровным, — и отправляемся.

— Вы самый грубый человек, которого мне приходилось встречать.

— Не много же вы встречали мужчин за свою прекрасную девичью жизнь — вот что я вам скажу. Пойду разогрею мотор. — Он развернулся и пошел к двери.

— А что насчет аварийной службы? — спросила Стефани вслед.

— Я позвонил им по сотовому телефону из снегоуборщика. Все улажено. — Потом бросил через плечо: — Будьте на улице через три минуты, — и вышел.

Этот человек не только груб, решила Стефани, он также высокомерен и неприятен. Но она должна была признать, что отвезти ее домой — благородный жест с его стороны… какие бы эгоистичные причины за этим ни стояли!

Она надела пальто, шапку и уже собиралась сунуть медвежонка в сумку, как вдруг передумала. Взяв его и прихватив одеяло и подушку с дивана, она побежала наверх по лестнице. Стефани вернула подушку и одеяло на место, а потом прокралась в комнату Макаллистера.

На его кровати была всего одна подушка. Стефани взбила ее и посадила медвежонка сверху. Надо бы еще написать благодарственную записку… Но тут снизу посигналили.

Стефани выскочила из комнаты и побежала вниз по ступенькам. Интересно, когда он найдет ее подарок? И что он тогда с ним сделает? С таким же безразличием, как сегодня утром, отбросит его?

Она поморщилась. Самое печальное — она никогда этого не узнает.

Машина Макаллистера оказалась грузовичком последней модели. Только это Стефани и разглядела, с разбега прыгая на переднее сиденье.

— Все в порядке? — галантно спросил он, заводя мотор, пока Стефани пристегивала ремень безопасности.

— Да, спасибо.

В машине было уютно, работал обогреватель, но напряжение Стефани не спадало, а даже усилилось, когда грузовик начал отъезжать от дома. Они подъехали к разбитой машине, и сердце Стефани екнуло: эту кучу металлолома теперь можно было отправить только на свалку. Стефани закрыла глаза и крепко сцепила пальцы. Грузовик притормозил перед поворотом.

— Ой! — Она широко распахнула глаза и резко повернулась на сиденье. — Нам придется вернуться. Мои подарки…

— Я их забрал. Они в кузове. Один из мешков слегка надорван, но если внутри только мягкие игрушки, то повреждений быть не должно.

— Огромное вам спасибо. Вы так внимательны.

— Я также вытащил ваши бумаги из бардачка, — указал он на пластиковый пакет на сиденье между ними.

— Я очень ценю все, что вы для меня сделали.

Деймиан усмехнулся, переключил скорость и отвернулся, давая понять, что беседа окончена.

Когда они оказались на вершине холма, Стефани спросила:

— Вы знаете, как добраться до Рокфилда?

— Ага.

Следующие пять миль они проехали молча.

— Простите, — наконец тихо проговорила Стефани, — я вам доставила столько беспокойства. Вы, по-видимому, предпочитаете одиночество…

— Что заставило вас так думать?

— Ну, ваш дом вдали от наезженной дороги… И живете вы один…

— Не всегда, — сказал он. — Но в Рождество я хочу быть один.

— Мне это кажется странным, — произнесла Стефани мягко. — Рождество — это такое особое время…

— Вы не против, — прервал он ее, — если я послушаю новости? — Он включил радио — как раз начиналась ежечасная программа.

Когда новости закончились, Макаллистер выключил радио, но Стефани уже все поняла. Он хотел, чтобы его оставили в покое. И даже если Деймиан Макаллистер будет умолять ее поговорить с ним сейчас, она скорее язык себе откусит, чем скажет хоть одно слово.

Через час с лишним они добрались до окраин Рокфилда. Все это время они ехали в молчании. В конце концов Макаллистер произнес:

— Теперь указывайте дорогу — В его голосе слышалась усталость. Ее раздражение сменилось чувством вины. Человек только-только начал выздоравливать после тяжелой простуды. И вообще не должен выходить из дома… Самое меньшее, что она может сделать, — это быть вежливой. И благодарной.

— Мой дом — на другом конце города. Видите школу на углу? Там повернете налево, а через пять кварталов повернете направо — около Большого магазина Уэйверли.

Уже через несколько минут они подъезжали к дому, в котором Стефани родилась. Она упивалась знакомой рождественской сценой: на крыше дома сияли огоньками олень и сани Санта-Клауса, на входной двери висел венок, а через окно была видна огромная наряженная ель. Стефани видела людей, сидевших возле елки; сердце ее замерло от удовольствия, когда она разглядела маму.

— Те ребята перед домом, — указала она на малышей, лепивших снежную бабу под луной, — мои племянники. — Стефани открыла дверцу машины и крикнула: — Эй, Гарри, ты мог бы нам помочь с этими мешками?

Когда мальчики узнали Стефани, они радостно закричали и побежали к ней, их лица горели ярким румянцем. Она спрыгнула с подножки, обняла их, а Макаллистер в это время скидывал четыре пластиковых мешка из кузова на снег. Мальчишки взяли по мешку и убежали.

Стефани обернулась. Макаллистер стоял возле грузовика и смотрел на дом. От выражения его лица сердце ее перевернулось в груди: она никогда еще не видела такого несчастного человека.

— Вы должны зайти и познакомиться со всеми.

— Нет, мне уже нужно ехать. — Он отвернулся.

— Ну пожалуйста. — Стефани подошла, взяла его за руку и заглянула в лицо. — Мои родители будут очень рады познакомиться с человеком, который меня спас.

Она видела, что он заколебался. Но тут позади из открывшейся двери раздался голос:

— Стеф. — Это был Джеф, самый старший из ее братьев. — Где ты там? У нас для тебя сюрприз!

Стефани нахмурилась, все еще держа руку Деймиана в своей.

— Идите, — сказал он. — Я приду через минуту. Только закрою машину.

— Вы обещаете?

— Конечно.

Он увидел, что в глазах ее зажглись огоньки, и они были ярче, чем звезды на небе. Она ему улыбнулась.

— Ох, — прошептала она, — это так здорово — быть дома… дома на Рождество! Это самое лучшее время в году, я его так люблю! Просто обожаю! — И с радостным смехом она вприпрыжку побежала к дому. Деймиан залюбовался тем, как легко она топала по снегу в своих высоких черных ботинках и как красное пальто обвивало ее длинные ноги.

— Эй! — крикнул он вдогонку. — Вы забыли свою сумку.

Но Стефани его не слышала. Позади него раздался голос, юношески басовитый и грубоватый:

— Все нормально, я ее заберу.

Деймиан обернулся и в свете фар увидел неуклюжую фигуру подростка в куртке и джинсах, его каштановые волосы были завязаны в хвостик. У мальчишки было приятное лицо, несмотря на прыщи.

— А ты, наверное, старший племянник Стефани?

— Да. — Мальчик легко вскинул сумку на плечо. — А вы?..

— Просто тот, кто подвез ее, когда это было нужно.

— Хорошо. — Мальчишка бегло смерил его с головы до ног и переключил внимание на грузовик, который осматривал гораздо внимательнее. — Крутая машина, — кивнул он в сторону черного «ягуара», стоявшего на другой стороне улицы и почти скрытого ветвями заснеженного дерева. — Если бы у меня был выбор между тем и вашим, я бы наверняка предпочел ваш грузовик. У того ход, конечно, помягче, но… — он презрительно пожал плечами, — я всегда думал, что у Стеф хороший вкус, но ее парень — как его машина… гладкая и скользкая, будто угорь.

Деймиан глубоко вдохнул холодный воздух.

— Ее парень?

— Даже больше чем парень. Он ее жених. Они поженятся в сентябре. — Мальчишка недовольно пнул снег. — Он придурок. Знаете, начинает издеваться, а потом еще и смеется, как будто шутил.

— Да уж. — Деймиан снова повернулся к дому. И увидел Стефани, на этот раз — в кругу семьи. Но Стефани стояла не одна. С ней был мужчина. Высокий. Блондин. Широкоплечий. Они стояли спиной к окну, но Деймиан мог видеть, что этот человек обнимал ее. Крепко. Как собственник. Интимно. — Я уезжаю, — глухо проговорил Деймиан.

— Я слышал, вы сказали Стефани, что пойдете за ней, — проворчал мальчишка.

Да, он обещал, но это не в счет — он обещал, глядя в ее глаза и чувствуя ее руку на своей. В прекрасной зеленой глубине ее глаз он увидел заботу, и у него промелькнула глупая мысль, что там было даже что-то большее. Он ошибся. Как только он подумал, что и в его жизни возможно чудо, оно растаяло будто дым.

Деймиан вдруг осознал, что мальчик ждет ответа.

— Нет, — проговорил он, — я передумал.

— Что мне ей сказать?

Громко стуча ботинками, Деймиан забрался в кабину.

— Ничего, — бросил он, заводя мотор. И заметил пластиковый пакет с ее документами на сиденье. — Вот, держи. — Он передал пакет в окно.

На прощание мальчик крикнул:

— Ну, тогда счастливого Рождества… да?

— Ага. — Деймиан никогда еще не чувствовал себя таким несчастным.

Стефани сидела в «ягуаре» и смотрела на кольцо с сапфиром на своей руке.

— Ты счастлива, дорогая? — Голос Тони был тих, вкрадчив.

Она повернулась к нему. Машина стояла напротив дома Редфордов. Около часа они провели вместе с семьей Стефани, она узнала все последние новости, и тогда Тони предложил ей немного прокатиться.

— Вы понимаете, — сказал он ее родителям с обезоруживающей улыбкой, — мы ведь не видели друг друга с пятницы!

Ее мать, явно очарованная им, сказала:

— Не слишком задерживайтесь, молодой человек. Мы не видели ее с сентября!

Все засмеялись. Все, кроме Джейсона, ее любимого племянника. Он сидел в углу и мрачно смотрел на нее… с тех пор как вошел и скинул на пол ее сумку. Он зло кивнул на окно, Стефани выглянула на улицу как раз вовремя, чтобы увидеть, как задние фары грузовика Макаллистера скрываются в темноте. Значит, он все же решил не заходить. Она почувствовала слабое сожаление. Но что это с Джейсоном?

— Стеф? — Тони положил руку на спинку ее сиденья.

Стефани отстранилась и скованно произнесла:

— Ты сказал мне, что едешь в Аспен.

— Да. Но когда начал упаковывать вещи, вдруг почувствовал, что не переживу праздник Рождества вдали от тебя!

Сказав это, он заключил ее в объятия и поцеловал.

Раньше Стефани полностью отдавалась его власти в такие моменты, но сейчас память сыграла с ней шутку: она вспомнила, как ее обнимал Макаллистер, как он говорил: «Не вижу ничего плохого в моем положении». Сердце защемило от воспоминаний о том, как нежно он вытер слезу у нее на щеке.

— А теперь, — Тони отпустил ее, — давай немного покатаемся. — Машина тронулась с места. — Я очень рад, что мне удалось снова надеть тебе кольцо — прежде, чем кто-либо заметил, что его не было. Оно мне чуть дырку в кармане не прожгло! Стеф, — Тони взглянул на нее, — а ты знала об этом празднике помолвки, который приготовила твоя мать?

При упоминании о помолвке Стефани почувствовала панику, ей показалось, что она теряет контроль над своей жизнью, что ее несет в открытое море.

— Нет, это неожиданность для меня.

— Но приятная неожиданность! — Тони был доволен. — Они меня по-настоящему приняли, ведь правда? А ты знала, что твоя мать после твоего отъезда спать не могла спокойно, пока не узнала о нашей помолвке?

— Я и понятия не имела, что мама волнуется. Она всегда такая уверенная…

— Это маска. Но я убедил ее, что позабочусь о тебе и что со мной ты будешь жить в полной безопасности… и в роскоши. Кстати, я не заметил твою старую машину. Где ты припарковалась?

— По дороге сюда я съехала в сугроб и застряла, — рассеянно ответила она. — Пришлось вызывать аварийную службу. Меня подвезли.

— Так, значит, тебя задержал несчастный случай? Иначе ты была бы здесь раньше меня. Я приехал около пяти.

Стефани открыла было рот, чтобы его поправить, — и осеклась: он ведь просто зажарит ее на медленном огне, если узнает, что она провела ночь с незнакомцем. Тони совсем не обязательно знать об этом. В общем-то, никому не нужно знать. Сам Макаллистер никому об этом не расскажет. К тому же она и Деймиан Макаллистер живут в разных мирах. Ее секрет — в полной безопасности.

— Да, — пробормотала она, — меня задержала авария…

— Стеф, мне, правда, жаль, что я поставил тебе ультиматум перед Рождеством. Это было ужасной ошибкой, которую я хочу исправить. Моя любовь к тебе — самое главное в моей жизни.

Месяц назад Стефани счастливо подхватила бы это признание, сейчас же она не могла произнести ни слова. Конечно, Тони пытается загладить свою вину. Но не слишком ли поздно? На той вечеринке открылась такая его сторона, о существовании которой она, Стефани, не подозревала, и это внесло сумятицу в ее душу. Теперь ей надо разобраться в своих чувствах.

Но не сейчас. И не здесь. Ради спокойствия мамы она будет поддерживать видимость, что они с Тони помолвлены. Однако только на праздничные дни…

Стефани сказала себе, что по возвращении в Бостон она хорошенько все обдумает и решит, отменять свадьбу или нет.

К тому времени, как добрался до дома, Макаллистер совершенно обессилел.

Конечно, он перенапрягся. Что, черт возьми, он пытался доказать? Рубил дрова, когда еле стоял на ногах! Но тогда ему просто надо было уйти от нее подальше.

Он вспомнил, как, спускаясь после душа вниз, услышал рождественские гимны, а войдя на кухню, понял, что Стефани плакала. Вспомнил, как при этом сжалось его сердце. Он едва сдержался, чтобы не броситься к ней, не обнять и не осушить поцелуями ее слезы. Да, видимо, придется потрудиться, чтобы забыть ее. А как по-домашнему она выглядела в его кухне, когда готовила завтрак!.. Эту сцену он никогда не забудет. Теперь в его доме есть привидение — ее дух.

Дом казался пустым без нее. Макаллистер ногой захлопнул дверь за собой и вошел в гостиную. Его взгляд скользнул к дивану, где она сидела с книгой… как у себя дома.

Но это не ее дом. И никогда им не будет. Она уже помолвлена. Стефани Редфорд — чудо для кого-то другого. Не для него.

Деймиан медленно поднялся к себе в спальню. Не включая света, разделся и повалился на кровать. Он глубоко вздохнул… и вздрогнул. Ее запах был везде, даже в его кровати. Но этого не может быть. Больная фантазия! Он забрался под одеяло.

И наткнулся головой на… Поморщившись, он нащупал что-то маленькое, плюшевое. Что за…

Ее запах был теперь повсюду. А этот предмет в его руке? Ему не нужно было включать свет — он догадался, что это. Тот медвежонок, которого она небрежно кинула ему через стол утром. Она оставила его. Подарок на Рождество.

Чертыхнувшись, он отбросил игрушку прочь. Раздался звон разбитого стекла на туалетном столике. Деймиан уткнулся лицом в подушку, безуспешно пытаясь заглушить боль и горечь воспоминаний.

Он вспоминал о давно прошедших праздниках Рождества, когда в сердце маленького мальчика каждый год теплилась надежда, что однажды — хотя бы однажды! — он проснется рождественским утром и найдет у себя на подушке подарок.