Дочь Богини

Его голос с годами приобрел утонченную хрипотцу, впрочем, этого индивида нельзя было не узнать даже через столько лет. Он был частью моих кошмаров в детстве. Под его предводительством, меня избивали в приюте. Роб…

— Угадал, — согласилась я, с перекошенным лицом.

— В ведьмы заделалась? — усмехнулся в усы, — Вон рыжая какая стала, стройная — прямо из гадкого утенка превратилась в прекрасного лебедя.

Я пропустила мимо ушей сомнительный комплимент. Знаю его — никогда просто так ничего лестного не говорит, только когда что-то надо. Кристаллы в кармане брюк начали источать непонятные импульсы, почти как в городе перед домом Зарены. Напарники настороженно смотрели на нас, но вмешиваться пока не стали.

— Наверно не шибко заметно, но да — колдую понемногу. Что тебя ко мне привело?

— Э-э-э, может это наедине обговорим. Дело слишком личное.

Напарники собрались покинуть сарай, тем самым оставить меня одну с человеком из кошмарного прошлого. Я так дружелюбно покосилась на них, что те вернулись на свои места.

— Мне нечего скрывать. Они не мешают.

— А-а-а, — в его глазах мелькнули лукавые огоньки и он с издевкой в голосе, поделился умозаключениями, — Любовники твои чтоль? Ну да, хороша бабенка стала. Я тебя еще тогда, в приюте, приметил, только разбойники слишком не вовремя объявились. Впрочем, и сейчас не прочь с тобой покуролесить, — напарники враз помрачнели, Виктор поднялся на ноги и с суровым лицом встал позади меня; чисто, невзначай, проверяя пальцем заточку своего меча. Роб смекнул, что здесь нет ценителей плоских шуток, потому поспешил ретироваться, — Только нельзя. Невеста у меня уже есть — Забава, дочка головы. Красавица, девка!

Я скептично хмыкнула, вспоминая пророчество своих карт.

— Ближе к делу, — перевела тему, замечая напряжение друзей.

Роб с минуту мялся, не зная как описать свою проблему, но все таки подошел ближе с снял с правой руки холщовую варежку. Сначала я не заметила ее наличия, хотя такой предмет гардероба летом, выглядит как минимум странно. Кинула взгляд на протянутую конечность и удивленно присвистнула. Рука, от кончиков пальцев до запястья, состояла из камня! Виктор заглянул через мое плечо, и тоже удивленно вскинул брови. На его практике такое впервые.

— Вот, — теперь парень стал слишком серьезен, — Она стала такой с неделю назад. Каменеть начала с мизинца, потом на другие пальцы перешло. Скажи, что это такое?

— Воруешь много, — не задумываясь, загадочно протянула я, — Лет восемь — девять назад, на тебя наложили проклятье Каменного Истукана. Совсем скоро ты полностью покроешься камнем, — кинув в испуганные карие глаза, злорадную ухмылку, отошла к столу, чтобы разлить по бутылочкам сваренное снадобье, — Мой тебе совет — прими красивую позу, пусть другие восхищаются произведением искусства неизвестного скульптора.

— Помоги, а? — взмолился Роб, начиная дергать меня за рукав, — По старой дружбе. Все что хочешь сделаю! Ну не хочу-у-у-у я-а-а в статую-у-у!

Завывания длились бы еще очень долго, если бы Виктор не окатил вора водой из злополучного ведра. Тот выпустил тонкую струйку изо рта и заткнулся.

— Полегчало? — надменно поинтересовался князь, опуская пустое ведро.

— Угу, — укоризненно пробурчал парень.

— Помогу, — наконец снизошла до ответа я, вдоволь насладившись торжеством справедливости, — Только с одним условием.

— Каким? — в карих глазах блеснул огонек надежды, он даже перестал замечать стекающих капелек воды с волос и бороды.

— Ты отдашь мне то, что сейчас висит на твоей шее.

Роб испуганно схватился за ворот рубахи, под которой прятался кулон.

— Как ты узнала, что у меня там что-то висит? Он ведь был скрыт от любопытных глаз.

— Неважно. Так что? По рукам или через месяц к твоему изваянию вернуться и нагло стянуть?

— Это все, что у меня осталось от отца, — хмуро заключил вор, вытащив наружу кристалл зеленого цвета, очень похожий по форме на предыдущие находки, — Талисман на удачу.

— А точнее: маленький бонус к ловкости, ага. Нечего прибедняться. Жизнь дороже какой-то побрякушки.

— Она необычная! — взбеленился Роб, а потом печально посмотрел на окаменевшую руку, — Жизнь важнее. Тем более, только на лад все пошло. Остепениться решил. Договорились, ведьма. Кулон — твой, но только после того, как удостоверюсь, что проклятье снято.

— Приходи к полуночи на поляну возле речки. Проведем обряд. Теперь иди, у меня полно дел.

Не поблагодарив, Роб вылетел из сарая как ужаленный одновременно роем пчел и шершней. С него станется задурить нам головы и оставить артефакт при себе. С другой стороны, кроме меня это проклятье никто не снимет…оно особенное…родное…

Наконец, все снадобья были готовы и разлиты по скляночкам. Теперь можно подкрепиться перед очередной бессонной ночью. Ясен перец, напарники не останутся в стороне и увяжутся за мной: не столько посмотреть на обряд, сколько удостовериться, что Роб не станет приставать. Как бы они на меня не сердились, как бы мы не ссорились — в нужный момент, всегда опустят свои обиды и будут героически прикрывать мою спину. По-моему, это можно назвать настоящей дружбой.

На скорую руку, соорудила три порции омлета и салат из свежих овощей. Прихватив с собой тарелки, мы расположились на сене и дружно протянули уставшие ноги.

— Что-то я о Каменном Истукане ничего не слышал, — прервал всеобщее молчание Виктор.

— И не услышал бы, — поморщившись от одного вида еды, ответила я. Еда выглядела аппетитно, но участившаяся тошнота, стала мне надоедать. Пришлось снова отставить тарелку в сторону и налить в кружку горячего чая, — Это проклятье придумала моя тетушка специально для него.

— Это как? — не понял жующий Йен.

— Восемь-девять лет назад, зима у нас выдалась тяжелая. Деревенские мало обращались за помощью к тете Видане. Мы еле-еле сводили концы с концами. В один день, когда еды почти не осталось, она сгребла последние монеты и поехала закупаться в город. Вернулась ни с чем. Там ее, старушку, нагло обокрали. Туго нам тогда пришлось…недели две на воде сидели. Тетя потом долго не могла простить воришке этого поступка и навела на него необычное проклятье. Причем самое интересное — оно не сразу проявляется, а спустя много лет. Робу повезло, что мы оказались в этих краях проездом, иначе превратился бы в статую и никто не смог ему помочь.

— Его никто снять не сможет?

— Тетя специально завязала его на меня, — дурнота подкатывала все сильнее, — Обряд прощения воришки, могут провести только тетушка и я. Видана в Нави, значит осталась только я.

— Обалдеть! — восхитился Йен, доедая свой омлет, а затем покосился на мою порцию. Я пододвинула ее к нему, парень обрадовался и продолжил жевать.

— Хорошо, с проклятьем разобрались. Откуда ты этого вора знаешь? — продолжил допрос Виктор с непроницаемым лицом, стараясь скрыть за этой маской свою тревогу.

— Это Роб. Росли в одном приюте. Мерзкий тип. Впрочем, люди имеют свойства меняться, только не все и не всегда. Надеюсь, жизнь научит его делиться с другими и больше не распускать кулачищи понапрасну.

Напарники все поняли без объяснений. Очень давно, я рассказывала им про свою жизнь до встречи с тетушкой. Они приходили в ужас, слушая про беспредел, который творился в стенах приюта. Помнится, когда разбойники увозили меня, Роб бежал за кобылой главаря и кричал нам вслед: «Вы не ее должны забрать, а меня! Я вам больше гожусь!». Как в воду глядел. Спустя пару лет жизни с тетей, случайно узнала, что он сбежал из приюта и его ищут за крупную кражу.

Пока разговаривали, мне стало совсем худо. Мужчины заставили меня прилечь и в случае чего — разбудить ближе к полуночи. Я завалилась на душистое сено и уснула.

Заметила такую тенденцию: как только удача поворачивается ко мне приличным местом, то всю малину начинает обламывать появление Халлона. Вот же мерзкий эльф! Знает же, мышь длинноухая, когда для меня особенно важен полный запас энергии. Стоило только погрузиться в сладкую негу, как кукольное лицо моего мучителя растянулось в довольной улыбке. Я пыталась убежать, но ноги будто налились свинцом и не сдвинулись ни на шаг. Он прикоснулся ко мне и кожу словно обожгло огнем…неистовым…всепоглощающим…сила и жизнь утекала из тела, как сухой песок сквозь пальцы. Не выдержав больше этих истязаний, громко закричала.

Открыла глаза я уже в руках Виктора. Он сидел рядом и крепко удерживал мое бренное тело. Паника была настолько сильной, что успокоить меня удалось очень не скоро. Когда я поняла, что нахожусь не на Севере, а по прежнему в сарае с друзьями — тут же перестала вырываться и испуганно прижалась к любимому. Нервная дрожь не прекращалась, а только усиливалась. Внезапно, из глаз полились крупные слезы. Столько довелось испытать от этого эльфа, но сегодняшнее нельзя поставить в ряд с прошлыми явлениями во снах. Все стало совсем иначе — он знает, что мы на середине пути и теперь попытается нам помешать, убив меня. Ему это почти удалось: еще бы чуть-чуть и поминай как эту природную ведьму звали.

— Ты в порядке? — нежно целуя в холодный лоб и волосы, взволнованно спросил Виктор, — Это снова он? Он сделал тебе больно?

— Да, — ответила одним словом на все вопросы и снова захлюпала носом.

Йен налил колодезной воды в кружку и заставил выпить. Он почему-то не стал задавать лишних вопросов: кто или что меня так изводит во время сна, но судя по тревожным лицам обоих — на лбу все и так написано.

— Потерпи немного, рыжик, скоро все закончится. Я обещаю, он поплатится за это.

Я только сильнее прижалась к нему, обнимая руками за шею. Только в его руках мне всегда было спокойно и уютно. Он тот единственный, кого всегда считала своей опорой, защитой от всего плохого.

— Ты сможешь провести обряд?

Сил осталось совсем немного, возможности зарядиться по дороге — еще меньше. Расстраивать напарников не хотелось, да и время поджимает. Нужно как можно скорее приступить к поиску остальных кристаллов.

— Надеюсь, — неуверенно произнесла я прямо в голубые, как летнее небо, глаза собеседника.

Ближе к полуночи, мы с князем отправились к назначенному месту. Посовещавшись, решили оставить Йена в сарае — делать на поляне ему все равно нечего да и одного провожающего, одновременно подстраховывающего, вполне достаточно.

Пока Роб не пришел, Виктор помог мне начертить нужную для обряда, формулу и развести костер. Бывший вор появился незаметно. Глядя на наши приготовления, язвительно заключил:

— Оу, какой вы тут романтик устроили! Самодельного винца не хватает, да козьего сыру. Потом можно и звездами с луной полюбоваться.

При воспоминании о какой-либо еде, меня снова затошнило. Я отошла от костра на пару шагов и постаралась незаметно побороть сей приступ, глубоким дыханием. За меня вступился Виктор, предполагая, что сказанные Робом слова, задели мое самолюбие. Здесь он чувствовал себя более раскрепощенней, чем на территории села:

— Я тебе сейчас такую жаркую ночку устрою, мало не покажется, а главное — перестанешь нижней головой думать и включишь верхнюю.

Старый знакомый иронично хмыкнул, но проверять угрозу не стал. Князь неслышно подошел ко мне сзади и мягко положил руки на опущенные плечи:

— С тобой все в порядке? — обеспокоился он, — Все готово.

Сделала еще пару глубоких вдохов и развернулась к нему лицом. Его глаза были полны тревоги. Уверена, любимый переживает, смогу ли я довести обряд до конца, зная о незначительном запасе магических сил…еще эта дурнота так некстати.

— Да, слегка голова закружилась, — почему-то решила не говорить всей правды.

Виктор остался стоять на прежнем месте. Для удобства, прислонился спиной к дереву. С того расстояния очень хорошо вести наблюдательный пост да и в случае непредвиденных проблем — очень быстро оказаться рядом.

Женишка Забавы лицезреть не слишком хотелось, а снимать заслуженное проклятье — подавно. Благо, у меня было время подумать, как припугнуть этого шалопая.

Спустя несколько минут, он стоял в магическом кругу и повторял за мной слова заклинания. Северный ветер, колючими иголками впивался в лицо, заставляя прищуриваться, чтобы летящий мимо сор не попадал в глаза. Нарисованная фигура вокруг Роба неожиданно загорелась огнем, тем самым сильно его напугав. Парень чуть не споткнулся и не бухнулся мягким местом в яростные языки пламени.

В середине обряда, я поняла — сил оказалось не достаточно и у меня не выйдет закончить начатое. Сознание стало замутненным, ноги едва удерживали свою хозяйку. Внезапно, со спины пришел сильный поток энергии. Я обернулась и заметила, как Виктор соединяет нас невидимой нитью. Благодарно кивнув любимому за помощь, продолжила.

Как и предполагала, тетушка завязала свое наказание для вора, исключительно на меня. В заключение, пришлось поделиться своей кровью с природным огнем, чтобы тот выполнил мою просьбу.

Когда природа стихла, а формула на земле стала напоминать обгоревшие линии, бывший вор вышел из круга. Стянув с руки холщовую варежку, мы увидели обновленную живую руку, покрытую кожей. От каменного налета не осталось и следа, только воспоминания.

— Проклятье снято, но учти, — наставительно предупредила я, — Если примешься за старое — ведьмина кара вернется снова и ты превратишься в каменного идола еще раньше.

— Спасибочки, детка! — игриво поблагодарил Роб и поспешил откланяться.

Виктор поймал его за грудки и пробурчал:

— Ничего не забыл? На одно «спасибо» не договаривались.

Обмануть не вышло. Парень печально вздохнул и с сожалением отдал моему напарнику обещанный кристалл. Будь я здесь одна — проворонила бы артефакт, потому что после столь тяжелого ритуала, мысли в голове путались в здоровенный клубок и не давали сосредоточиться на главном.

— Ишь, чего удумал! Между прочим, обманывать не хорошо.

Князь выпустил его из мертвого захвата. Не обронив ни слова, Роб побрел в сторону села. По сникшей голове и опущенным плечам, можно понять, что он жалел о своем выборе. Воровская ловкость — уникальная способность части артефакта. Теперь она ему больше не принадлежала, но зная воришку столько лет, могу с уверенностью заявить, что если захочет — благополучно украдет и без всяких магических атрибутов. В этом деле главное: уверенность, прозорливость, скорость, незаметность — этих качеств ему не занимать, у него их с избытком.

Когда Роб скрылся в темноте, я устало дошла до ближайшего дерева и прислонилась к нему. Виктор оборвал энергетическую связку и теперь ноги перестали держать меня и я медленно сползла по стволу вниз. Князь присел рядышком и притянул к себе. Сил сопротивляться не осталось, потому поплыла по течению, положив голову ему на грудь. Исходящее тепло от мужского тела согревало, а родной запах мускуса, успокаивал расшатанные нервы. Появилась слабость.

— Я не мог не вмешаться, — виновато признался Виктор, — Еще немного и ты бы свалилась в глубокий обморок или еще чего хуже…

— Спасибо, — еле слышно мурлыкнула я, с закрытыми глазами, — Чтобы я без тебя делала…

Даже не глядя в лицо любимого, была уверена, что сейчас он улыбался, пряча свои наглядные эмоции за моей макушкой. Его руки старались согреть продрогшую меня.

— Неужели ты его простила и правда сняла проклятье?

— Не совсем так, — выдавила из себя кривую усмешку и пояснила, — Оно до сих пор на нем. Не зря тетушка наложила его. Роб с самого детства был закоренелым вором. Даже если когда-нибудь его поймали с поличным и отрубили сразу обе руки, он бы не остановился и стал воровать зубами…ну или как фантазия позволила. Сам знаешь — горбатого могила исправит. Я всего лишь вернула руке человеческий вид. Если он снова украдет — все вернется на место.

— Значит, ты его обманула? — усмехнулся любимый.

— Приятней называть это маленьким уроком, — снисходительно поправила его и злорадно добавила, — Но твое утверждение подходит лучше. Он не знает, сколько нам с тетей пришлось пережить за те недели вынужденного голодания. Теперь мы с ним в расчете.

Слова давались с трудом. Виктор напрягся и с тревожно уставился мне в осунувшееся лицо.

— Ты иди, отдыхай. Я тут останусь.

— Совсем худо? — угадал он, ласково проводя пальцами мне по щеке.

— Почти. У меня нет сил двигаться.

Он поднялся и легко подхватил меня на руки. Голова предательски свалилась ему на плечо, а руки по прежнему остались обхватывать шею. Быстрым шагом, Виктор двинулся в сторону дома головы. Легкие покачивания убаюкивали. Неожиданно провалилась в спокойный сон.

Пробуждение выдалось мягким и уютным. Открывать заспанные глаза совершенно не хотелось. Спину согревал теплый мужчина, прижимающий к себе. Наверно, в нашем путешествии, это стало традицией. Виктор с завидным упорством, старался быть рядом пока я сплю. Ругаться на него за это, уже нет смысла — только обоим настроение портить. Потому, повернулась лицом к нему и нагло переместилась на широкую мужскую грудь. Тяжелая рука сместилась мне на спину и стала поглаживать ее и место чуть ниже. Сразу захотелось мурлыкнуть в ответ и уткнуться носом в родную впадинку ключицы. Интересно, любимый спит или только делает вид?

Разлепила один глаз и посмотрела на довольную донельзя, физиономию князя, который делал вид, что еще не проснулся и все его ласки — так, воображение пошалило, с кем не бывает?

Звук падения чего-то большого и звонкого, разорвал нашу тихую идиллию. Мы впились взглядами на отворенную дверь, на пороге которой стояла Забава с подружкой (кстати, той самой, которая сыграла роль гонца лже-новостей). Обе уставились на нас с Виктором крайне удивленно-возмущенными глазами (особенно на меня, будто я у них молочную корову прямо из-под носа увела). Князь сдавленно хмыкнул и крепче сжал меня в своих объятьях. В голове предательски послышался его язвительный комментарий: «Вот и спалились, рыжик!». Я хихикнула, а затем небрежно бросила девушкам: «Брысь!», — и закрыла заклинанием дверь перед самым их носом.

— Так-то лучше, — зашелся громким смехом Виктор и теперь мне пришлось приподняться на локтях, — А то смущают больно своими недовольными лицами.

— Эх, такую байку коту под хвост! Теперь у всех молодух я буду главным врагом народа! Ты мне скажи, — поборов в себе порыв присоединиться к его веселью, решила уточнить, — Тебя нарочно ко мне по ночам притягивает или ты доброволец?

— Доброволец, етить его за ногу да через ручей! — прошипел сонный Йен, не отрывая головы от мягкого сена, — Вообще ничего не помните, в каком состоянии сюда приперлись?

Мы озадаченно переглянулись. Ладно я ничего не помню, потому что вырубилась почти сразу, как любимый пошлепал в сторону села, но Виктор-то был нормальный, по нему нельзя было сказать, что он так же был обессилен, как я. Или все же… С видом нашкодившего котенка, он отрицательно покачал головой.

— Неа, — дружно ответили мы.

— Оу, — советник соизволил повернуть голову к нам и проникновенно произнес, — Веселая история. Заваливается эта туша, — ткнул пальцем в Виктора, — Со стеклянными глазами, аж жуть. На его руках лежит бессознательное тело Милены. У обоих в волосах какие-то мелкие травинки, листики, будто вами вместо метлы двор мели. Я задавал тебе вопросы, — говорил он прямо князю в глаза, — Ты ни на один не ответил. Сбросил свою ношу на сено и завалился сам… прямо на нее. Только и смог, что слегка отодвинуть тебя, чтобы Милену не придавил.

И правда. Голова трещала так, будто по ней молотом отстукивали ритмичную мелодию. Любимый на миг задумался, а потом снова заржал. Оказывается, пока он в потемках блуждал в поисках села, успел напороться на пару невысоких кочек, от чего мы несколько раз совершали кульбиты на землю. Бывает…ничего не попишешь…голову не сломали, и то хорошо. Главное, не оставил одну на поляне ночевать и хоть как-то, но донес меня до места ночлега.

Когда соизволили подняться, дверь снова приоткрылась. Ольга принесла целую корзину с завтраком. Оглядев нашу славную компанию, как-то загадочно подмигнула нам с Виктором и исчезла из нашего временного жилища. Сделаем вывод: слух о наших «ночных обнимашках», полных ходом набирает обороты. Он уже заразил ближайшие дома, скоро дойдет и до крайних. Надеюсь, ни у кого претензий не возникнет, а то мало ли моих напарников уже сочли чьими-то женихами, а они не в курсе.

Мужчины накинулись на копченое мясо и квас. Меня хватило на один ломоть хлеба. Почему-то в последнее время, тошнота, при одном только виде еды, стала усиливаться. Вроде есть-то хочется, но ничего не лезет, даже наоборот. Почуяв неладное, Йен попытался впихнуть в мой желудок хоть один пирожок с капустой, заблаговременно припасенный в дорогу, но я только отчаянно мотала головой в знак протеста. Парень сдался после того, как сумел вложить мне в руку недоспелое зеленое яблочко. То что надо! С жадностью вгрызлась зубами ни в чем не повинный плод и поняла — жизнь налаживается, приступ тошноты отступает.

Про себя порадовалась такой дивной находке и заранее нарвала в дорогу с десяток спасительных кисленьких фруктов. Очень скоро, к сараю начали стекаться селяне, которым вчера обещала сварить снадобья. Быстренько раздала страждущим лекарства с точными указаниями как принимать, а то знаю я их — станут отсебятину пороть и вместо пользы, получат не хилое несварение желудка, а еще хуже — язву двенадцатиперстной кишки. Когда последняя женщина покинула наше место ночлега, мы с друзьями раскрыли карту Карпат и достали все три найденных кристалла. Я взяла их все в руку и начала водить ими над нанесенной красками на лист бумаги, местности. Очень быстро они упали на приграничье между горными вершинами и Темным Лесом. Судя по карте, по близости от этого места, нет больших поселений и городов — пара разбросанных по периметру, избенок. Люди, живущие там, как говорят, сильно отличаются от обычных жителей нашего края.

Еще в детстве, в приюте, нам рассказывали, что это место самое страшное в Карпатах, безлюдное, оттуда не возвращаются. Сам Темный Лес — скопище разношерстной нежити, вылезающей исключительно по ночам. Проехать его за день — почти нереально, только если рысью и не останавливаясь. Какая лошадь выдержит такой марафон, причем не по протоптанной дороге, а по узеньким лесным тропкам? Впрочем, выбора у нас как всегда не было. Где наша не пропадала? Маг и ведьма с отличным мечником — тоже не хухры-мухры! Авось, пронесет?

Выдвигаться решили незамедлительно. Солнце еще толком не успело проснуться и одарить нас своим жарким приветствием. Скакать по холодку было куда сподручней, чем по солнцепеку. Сам Темный Лес находился от села Изки совсем недалеко. Про это неприятное соседство, люди отзывались не очень складно: кто-то говорил, что оттуда чудища болотные вылазят по ночам, кто-то утверждал, что кроме волкодлаков там никто не водится. Сошлись только в одном мнении — лучше туда ночью не соваться, днем — лес, как лес, ничего особенного: те же грибы, те же ягоды, та же дичь, только изредка жители натыкаются на растерзанные и обглоданные до полированных косточек, тела заплутавших путников.

Провожать нас пошли всем селом. Благодарные жители расстарались и наполнили наши дорожные сумки разнообразной провизией. Женщины незаметно утирали платками не прошенные слезы, мужчины немногословно желали удачи при путешествии через лес. Даже Роб пришел сказать нам последние напутственные слова. Почему-то их он шептал на ухо, склонившемуся к нему с лошади, Виктору, загадочно косясь в мою сторону. Любимый только ехидно ухмылялся и изредка кивал, соглашаясь со словами парня. Затем, бывший вор подошел ко мне и протянул вперед свою вылеченную правую руку:

— Милен, прости за прошлое. Сама понимаешь, сопляками были. Выживали как могли, уподобляясь крысам, — он сказал это слишком проникновенно и искренне, что хотелось безоговорочно верить каждому слову.

— Ты не у меня прощения проси, а у Богов. Они все видят и слышат. Для нас с тобой это останется простым воспоминанием детства, которое закалило нас для будущих испытаний, — я подмигнула ему и лицо расплылось в неподдельной улыбке.

— Спасибо. Ну дак что, мир?

Мы пожали друг другу руки. Хочется надеяться, что он не ступит на старую дорожку и не вернется к воровской жизни. Его вполне может ждать сытое будущее вместе с Забавой.

Почти сразу, мы припустили лошадей в галоп. Утренний прохладный ветерок развивал волосы назад. Дорожный плащ, нагло стянутый с Виктора, помогал мне не озябнуть и ехать вполне довольной своим поступком. Где-то вдалеке слышалось пение пташек. Комары не кусали — просто не успевали приземлиться на быстро движущуюся пищу. Дорога была ровной, но мало используемой. Сразу видно, что ей пользовались нечасто и старались как можно дальше объезжать злополучный лес, который уже маячил впереди.

Ощущения тревоги нарастали скорее не из-за страха увидеть ночных чудищ, а из-за выслушанных заранее, сельских баек. Глядя на спутников, немного успокоилась. Завидую я их ледяному спокойствию, ну или умело скрываемому беспокойству.

Чем ближе мы приближались к цели, тем страшнее становилась природа. Здесь не слышались прежние песни скворца, слух не улавливал стрекочущих звуков кузнечика, даже мошек с комарами, падких на утреннюю изморось, не было — лес был совершенно молчалив и беззвучен. Старые дубы не источали энергию, хотя казались цветущими, как другие деревья. Селяне не обманули — лес переполнен разнообразием грибов и ягод, только руки не желали их собирать и вообще, прикасаться к ним. Запах крови и смерти витал в воздухе сильнее чем привычная лесная свежесть. Страшно подумать, чем питаются живущие здесь, звери…скорее всего падалью…

— Рыжик, чувствуешь? — настороженно озираясь по сторонам, спросил Виктор.

— Да, — коротко ответив, припустила лошадь рысью, пока лесная дорога казалась более менее удачной для быстрой езды.

Мы ехали молча, стараясь лишний раз прислушиваться к посторонним звукам. Паника поразила не только нас, но и наш транспорт. Лошади начинали вести себя очень странно и не всегда слушались всадников. Йену повезло меньше всех — ему досталась самая молодая кобыла, которая так и норовила сбросить его на землю. Мужчина красноречиво ругался и крепче скрутил на кулаки вожжи, сжимая ногами тушу нерадивой скотины.

Обедали и ужинали тоже на ходу, не останавливаясь, только на время сбавили темп. Лошади успели выдохнуться и еле плелись по не хоженым тропкам, иногда застревая копытами между кореньев. Казалось, из-за долгого сидения на заднице ровно, ноги настолько атрофировались, что при спуске на землю, просто напросто не выдержат веса тела и повалят нас мордами в траву. Всем нам очень хотелось отдохнуть, но выхода не было — уже смеркалось, а мы так и не добрались до края леса.

— Мы не успеваем, — взволнованно заключил Йен, глядя вперед, где по прежнему виднелись непроглядные деревья.

— Знаю, — как-то злобно огрызнулся Виктор, одной рукой держась за рукоять меча, — Похоже нас ждет жаркая ночка. Не зря вчера целый день разминались…

Советник слабо понимал о чем толкует друг, но я знала — князь прав. Мы слишком заметны тут. Наши чужеродные запахи, в этом месте, уже привлекли живущую здесь, нечисть. Нутром чую — они беззвучно следуют за нами по пятам, ожидая наступления темноты. Ночь — их время, их сила, ведь эти твари становятся намного ловчее, чем при свете дня. Остается надеяться, что нам удастся дать отпор.

— Ты понимаешь, с кем придется бороться? — спросила я у князя.

— Скорее всего с волкодлаками, — он скривил лицо, будто ему омерзительно не только лицезреть этих существ, но и говорить о них.

— Наверно хотел сказать, оборотни? — поправил Йен.

— Нет. Самые обыкновенные волкодлаки, — нервозно повторил Виктор, а потом снисходительно пояснил, — У них, конечно, есть схожесть, например: Ян умеет держать обе свои ипостаси под контролем, оставаясь человеком не только снаружи, но и внутри. Волкодлаки наоборот — у них главная ипостась — зверь, холодный и беспощадный. Их терзает вечный голод и желание горячей крови. Отличительная особенность — инициация. Оборотнями рождаются, а волкодлаками становятся. Если такая зверюга нападет на ни в чем неповинного человека и не прикончит его, то он становится таким же как эти твари. Впрочем, стать ими можно и от обычной царапины. А вот нам, магам и колдунам, это не грозит — сразу смерть, быстрая и мучительная. Так что, рыжик, будь начеку, — последние слова он говорил глядя на меня с тревогой.

— Сам, смотри, не напорись на них, — буркнула себе под нос.

Ругаться не хотелось, но сцедить яд — необходимо, пусть даже меня и не расслышали.

Темнота накрыла резко, словно на головы нам опустили плотное одеяло. Беспросветная тьма. На пару с Виктором создали магические светлячки и путь продолжился под их слабым свечением. Было жутко. Лошади окончательно выбились из сил и едва передвигали ногами. Оставаться на ночлег в этом кошмарном месте никому не хотелось…впрочем, нас уже никто не спрашивал. Будто по щелчку, со всех сторон послышались страшные шорохи и возня. Мы напряглись, понимая, что за ними последует. Скрыться в лесу, а тем более покинуть его, уже не успеваем. По нашим меркам, до выхода оставалось около двух часов галопа.

Мы спешились. Если принимать бой, то подготовленными, потому Йен спрятал лошадей в кустах, предварительно я защитила их заклинанием невидимости. Волкодлаки смогут их только унюхать, но не увидеть. С учетом, что уставшая скотина имеет скверный характер, вполне возможно, если ее обнаружит хоть один представитель ночных охотников, то он получит копытом промеж глаз…и это в лучшем случае.

Виктор бросил огненный шарик в собранный сухой хворост. Пламя весело осветило маленькую полянку, где очень скоро развернется битва. Мужчины вытянули из ножен мечи и проверили на ближайших кустах, качество заточки. Йен постарался на славу — пока нас ночью ждал, от всей широкой души заточил.

— Виктор, может Милене хоть нож в руки дать? — спросил он, настороженно глядя на безоружную меня, греющую озябшие пальцы над костром.

— Нет, — холодно отрезал князь, решительно настраиваясь на битву, — Пускай лучше тыл магией прикрывает. Волкодлаков слишком много, они пойдут на все, чтобы полакомиться нами.

Ежки-матрешки. Кто бы сомневался, что любимый придет к такому выводу! Ему слишком сильно врезалась в память та схватка с шаробрюлами в княжеском саду, потом еще тот поединок, где я его чуть не убила…да…лучше магией сражаться буду…так спокойней.

Сердце забилось так быстро, что казалось вот-вот выскочит из груди и сбежит отсюда со скоростью света. Внутренний голос кричал о приближении опасности. Видимо, не у меня одной…

Не сговариваясь, напарники мгновенно собрались и приняли обороняющие стойки, прикрывая друг другу спины. Я присоединилась к ним, держа на готове боевое заклинание. Защищать любимого не было нужды — как из кустов выскочили первые волкодлаки, он поставил на себя магический купол, который не подпускал к себе никого из нежити.

Выглядели они устрашающе: раза в два больше обычного оборотня, глаза дикие, яростные, из пасти торчали длинные острые клыки, по которым текла тягучая слюна от предвкушения плотного ужина.

Сначала они испытывали удачу прикончить нас по одиночке. Заточенные мечи не подпускали к себе слишком близко, потому, почти сразу, полянку заполнили первые обезглавленные волчьи туши, истекающие вязкой слизью вместо крови. Бой давался нам с трудом. Один из волкодлаков призывно завыл. Где-то вдали ему вторили сразу несколько голосов…Скоро будут здесь…Когда-то Ян объяснял мне принципы призывного воя… нас точно ждет еще больше оголодавших тварей.

Волкодлаки продолжили нападать с удвоенной силой. Мужчины расположились по разные стороны поляны и теперь их атаковали и со спины. Я едва успевала защищать тыл советника и одновременно бороться с нападавшими на меня. Силы были изначально не равны, а сейчас подавно.

На одного Йена приходилось пять волкодлаков, на Виктора чуть больше — слишком разумные существа почему-то решили к чему бы не стало, сломать его защиту и вгрызться ему в горло, но удача не была на их стороне. Князь даже не обращал внимания на эти безуспешные попытки. Чем бы волкодлак не тешился, лишь бы спереди не нападал, и так шестерых зверюг хватает.

Раскинув по сторонам очередную порцию лезших на рожон зубастых меховушек, бросила взгляд на Йена. Одна тварь решила взять его хитростью. Пока мужчина сражался с его соплеменниками, зверюга медленно, на пузе, подползала к нему со спины. Так как убитых было уже значительно больше, чем живых, такое приближение не сразу бросилось в глаза. Я заметила взгляд хищного азарта. Волкодлак готовился к прыжку, чтобы сигануть на спину и разодрать в клочья, шею пище.

Страх за друга пересилил чувство самосохранения. Припасенное заклинание на атакующего меня, волкодлака, я потратила на того хитреца. Оно настигло цель, когда наступил удачный момент для прыжка. Возгордившись собой, вернулась к своему противнику. Как раз, в мою сторону летела огромная туша с оскаленной пастью. Любое заклинание применять не было смысла — тупо не успею произнести. Отступать назад — некуда, вбок — тоже. По одной стороне — туши убитых, с другой — непроходимые кусты малинника.

Боги, помогите.

В самый последний момент, сиганула прямо на поверженных волкодлаков. Падение оказалось мягким, но слишком противным и склизким. Кувырок вперед, и я снова на ногах.

Без зазрения совести, пальнула в тварь боевым заклинанием и она разлетелась на множество мелких кусочков.

Напарникам повезло меньше, чем мне. Поумневшие волкодлаки со всех сторон окружили своих жертв и уже готовились нападать скопом. Не жалея остатки силы, призвала стихию огня…

На поляне стало светло, как днем. За считанные секунды, наши противники загорелись как свечной фитиль. Вопя и судорожно бегая кругами, они больше ни на кого не обращали внимания — собственная шкура горит, тут не до еды! Особи по-умнее стали кататься по земле, тем самым пытаясь сбить огонь с поджаренной шерсти, но мое заклинание оказалось не таким простым, как хотелось казаться — языки пламени не гасли и только разгорались еще сильней.

Спустя пару утомительно-долгих, минут, от волкодлаков оставался лишь пепел. Падшие от мечей мужчин, твари, сгорели вместе с живыми. Теперь мы остались на поляне втроем. Только звук потрескивающего хвороста в костре, разрушал затянувшуюся после схватки, тишину.

Первым отошел Йен. Сплюнув в сторону, он громко и красочно выругался. Его меч был полностью залит выделяющейся вместо звериной крови, жидкостью, рукава рубахи теперь имели тот же цвет. Смахнув со лба проступивший пот, сорвал большой лист лопуха и протер клинок.

— Все живы? — подал голос Виктор, присаживаясь возле огня.

— Вроде… — отречено согласилась я.

— Что там у тебя?

Князь подошел ко мне и дернул за рукав рубахи, которую недавно мне подарила Глаша. Подарок пришелся как-никогда кстати и теперь я путешествовала в нем.

Кинув беглый взгляд на место, куда ошеломленно смотрит Виктор, изумленно присвистнула:

— Прикинь, ничего не почувствовала, — невинно пожала плечами.

Теперь к нам подошел взволнованный Йен.

— Это все из-за меня, — заключил он, осматривая маленькую царапину на моем плече, — Она спасла мне жизнь, тем самым, подставив себя под удар. Я видел.

— Плохо видел… — набычившись, буркнула я, — Все в порядке, простая царапинка.

— Нужно срочно выбираться отсюда. Возможно в этой глуши найдется знахарь, — проверяя подпругу на лошади, пояснил всполошенный Виктор.

— Да ладно вам, мальчики! — я расхохоталась им в лицо, — Это всего лишь мелкая ранка! Если бы яд попал под кожу — уже давно бы отбросила копыта. К тому же, Виктор, ты сам знаешь — противоядия не существует.

Мужчины перекинулись мрачными взглядами. Пугать их не хотелось. Если бы я раньше них заметила эту мелочь, то обязательно постаралась скрыть ее от слишком впечатлительных. Йен забрал себе поводья от моей лошади и прицепил их к передней луке своего седла.

— Забирайся ко мне. Поедем вместе, — потребовал Виктор.

Голова резко закружилась, но я смогла удержаться на ногах. Благо, моего ухудшения самочувствия никто не заметил, потому безоговорочно поспешила приземлиться впереди князя.

Совершенно не отдохнувшие лошади, пробивались сквозь непроходимые заросли, ориентируясь в темноте исключительно на яркие светлячки Виктора.

Меня кидало из крайности в крайность: то била дрожь, то пылала от невыносимого жара, не зная куда себя деть от этого кошмара. Любимый заботливо согревал своим теплом. Я вжималась в него, стараясь каждой клеточкой тела ощутить исходящее от него тепло. В самом конце, мне стало очень холодно. Сложилось впечатление, что я вернулась на Север…где лед не только снаружи, но и внутри…не прогреваемый ничем…холод повсюду…обжигающий…усыпляющий…

— Рыжик, ты вся горишь, — стирая с моего вспотевшего лба, набежавшие капли, тревожно сообщил Виктор.

— Мне холодно, — посиневшими губами с трудом выговорила я.

— Потерпи, родная. Все будет хорошо, только не закрывай глаза. Не спи. Борись!

Как на зло, сил на это неблагодарное дело, совсем не осталось. Тело перестало дрожать и успокоилось. Веки предательски потяжелели и медленно опускались. Я ласково погладила любимого по щеке и с усталой улыбкой, прошептала:

— Ты необыкновенный, Виктор…Спасибо за все…Я тебя…

На полуфразе, последние силы покинули меня…состояния отчуждения и невесомости окутали разум, заставив раствориться в себе…

Пришла в себя я в какой-то незнакомой избе. Лежать на кровати было мягко, но не комфортно. Повернув голову, обнаружила сидящего рядом на стуле, Виктора, прислонившегося лбом к моей руке, веки были опущены. Невольно улыбнулась. Он рядом. Такой теплый и родной. За все это время, у него было столько возможностей не только увильнуть от помощи, но и навсегда исчезнуть из моей жизни, он он будто прирос ко мне корнями и не желал уходить. Впрочем, самой не шибко хотелось, чтобы наши дорожки расходились. Это путешествие доказало, что мы слишком нужны друг другу, но нелепые случайности водят нас за нос и не дают помириться.

Свободной рукой коснулась его растрепанных волос и с особой нежностью погладила. Задремавший мужчина вздрогнул и поднял голову. Когда до него дошло, кто и что его разбудило, искренне обрадовался и осторожно чмокнул меня в макушку.

— Рыжик… — облегченно выдохнул князь, протирая заспанные глаза, — Как хорошо, что ты пришла в себя. Мы места себе не находили.

— Где мы? Что произошло? Почему я не умерла? — вопросов было очень много и желание удовлетворить женское любопытство, росло с каждой секундой.

— Ты потеряла сознание. Мы пустились в галоп к выходу из леса. Там случайно наткнулись на местного знахаря, которого неведомой силой тянуло той ночью идти кому-то на помощь. Он привел нас в свою избу и сразу начал лечить тебя. Странное дело, но яд волкодлака подействовал на твой организм как снотворное — ты всего лишь крепко и надолго уснула.

— Сколько я была в отключке? — спросила любимого, принимая сидячее положение.

— Три дня, — глухо ответил князь, не отрывая от меня пристального внимания.

— Ух, не фига себе! Елки зеленые! Вот так глаза закрыла отдохнуть! — удивленно воскликнула я, растирая затекшие руки.

— Это еще что, — кисло усмехнувшись возразил Виктор, — Могла вовсе не проснуться и лежать тут спящей красавицей.

Я повертела головой и осмотрелась. Наконец появилась возможность разглядеть то место, куда притащили мое бездыханное тело. Маленькая бревенчатая избушка с печью и лежанкой явно предназначались на одного человека. Совсем рядом стоял стол для готовки, над которым висели пучки сушеных трав. Их запах разносился по всему помещению. Сложилось впечатление, что я вернулась домой, где так же варились снадобья и изготавливались всевозможные мази. В самом углу стояло ведро с чистой водой. Оценив мой жалобный взгляд как просьбу, Виктор поднялся и налил в пустую кружку живительной влаги. Как никогда кстати! В горле предательски пересохло. Несколькими большими глотками, осушила посудину.

Поскольку, долгое лежание без движения не очень благотворно сказывается на конечности, я попыталась подняться с кровати самостоятельно, предварительно не слушая никаких возражений. Это была еще та задачка! Наверно, со стороны зрелище напоминало в лучшем случае первые неосознанные шаги ребенка, в худшем — возвращение пьяного мужика домой из пивнушки. Ноги ни в какую не слушались и норовили подкоситься в самый неподходящий момент. Кое-как приняла вертикальное положение и сразу ощутила неимоверную слабость, перетекающую в головокружение.

Екарный бабай! Им все таки удалось сделать подлянку!

Виктор успел поймать меня почти с пола. Сцеживая сквозь стиснутые зубы витиеватые ругательства о пользе использования мозгов, а не задних частей тела одного конкретного рыжего индивида, он поставил меня обратно на ноги. Я не преминула воспользоваться его услугами опоры и обхватила руками шею, тем самым почти повиснув на нем. Наши глаза снова встретились очень близко. Его пальцы привычно сцепились на моей талии.

— Не самая удачная идея так резко подниматься с кровати, — мягко, но настойчиво гнул свою линию князь, — Тебе нужно еще полежать, ты слишком слаба.

— Н-е-е-е-т, — взвыла я, как ребенок не желающий есть манную кашу с комочками, — У меня скоро пролежни проступят от такого сомнительного отдыха.

— Тогда присядь, — Виктор был непреклонен и сделал очередную попытку довести мою светлость до ближайшей лавки.

Не знаю чем руководствовалась я в этот момент, но вместо того, чтобы повиноваться и медленными шажками следовать за мужчиной, мои прежде неуправляемые ноги, будто приросли к половым доскам и не желали передвигаться.

— Мне будет намного лучше стоять, обнимая того, с кем я сейчас, — вырвались мысли вслух.

Виктор опешил и прекратил попытки. Мои руки скользнули выше и теперь плавно перетекали от затылка к небритому лицу любимого. Он не решился ничего сказать в ответ и просто с нежностью своих голубых глаз, смотрел на меня, улыбаясь. Наклонившись, его губы стремились к моим.

Дверь распахнулась так же неожиданно как и обычно…в самый неподходящий момент. Виктор резко убрал руки, но не отступил, иначе ведьмин полет в стиле «мордой в пол», был обеспечен по полной программе. Я тоже нехотя переместила руки в более незаметное место, чисто для опоры. Наверно, наши лица выглядели очень красноречиво, но вошедшие ни капли не смутились, мешая нашей идиллии.

В избу вошел Йен со здоровенной корзиной набранных трав, следом за ним появился мужчина средних лет. Вначале мне показалось, что мы где-то пересекались раньше — внешность больно знакомая: глаза необычные, серо-зеленые, высоко посаженные брови густые и смольные. Лицо украшали неглубокие возрастные морщины, обрамленные льняной повязкой каштановые волосы струились до плеч. Так же имелась борода. Сей образ дополняла рубаха из грубого полотна с красным пояском вокруг справного туловища. Из такого же материала были и штаны. Не знаю почему, но сердцем сразу прониклась к незнакомцу доверием.

Не успела я поздороваться с прибывшими, как очутилась в крепких дружеских объятьях Йена.

— Милена! Боги услышали нас и ты снова с нами! — он радостно завопил, наглым образом не обращая внимания на мои неудачные попытки вырваться, — Мы так беспокоились.

— Эй, — хрипло возмутилась я, слегка придушенная, но пока окончательно не убитая собственным напарником, — Еще немного и вы меня обратно скитаться по дорогам Нави отправите. Отпусти, кому говорю! Я сейчас внутренности выплюну, а они мне еще дороги как память.

Друг расслабил захват, а вскоре и вовсе отпустил. В тот момент, мою тушку снова поймал Виктор и все же в этот раз, сумел усадить на ближайшую лавку.

— Как ты себя чувствуешь? — не глядя на нас и разбирая в корзине травы на отдельные пучки, поинтересовался глухой голос знахаря.

— Благодарю, вполне себе живая…вроде как, — задумчиво почесала затылок.

Странное дело, но рядом с этим мужчиной, мне кажется, что я попала обратно в детство и сейчас вместо взрослой независимой ведьмы, на лавке сидит маленькая неуклюжая Милена — скромная, потупившая взор в тряпичные половики, как нашкодивший котенок. Нет, было ничуть не страшно да и дело не в страхе. Знахарь вызывал в душе благоговейный трепет, сродни чувству уважения.

— Зачем на ноги поднялась? — уже суровее спросил он, протягивая мне кружку с каким-то варевом.

Профессиональным обонянием угадала сбор из десяти целебных, энерговосстанавливающих трав. Этот рецепт один из самых сложных, потому что все ингредиенты собираются в разные циклы луны.

— Выпей, лишним не станет.

Несколькими глотками опустошила содержимое. Удовлетворившись, что неприятного запаха жидкость, отправилась по назначению, а не в ведро с помоями, он довольно улыбнулся краем губ.

— Я Милена, — решила для приличия назваться, поморщившись от горького послевкусия.

— Уже догадался, — усмехнулся в бороду незнакомец и присел на лавку на против, — Меня Святославом кличут.

— Как вам удалось спасти меня от яда волкодлака? — поспешила заполнить свои пробелы в знаниях, авось здешние знахари имеют очевидный ответ, на мучивший вопрос не одно поколение магов, — Насколько нам известно, противоядия не существует и по мне давно мир мертвых плачет.

— Это тебя надо спросить, девочка, — уклончиво отмахнулся Святослав, — На моем веку ты первая, кто не умер. Что сказать? Избранная.

Лицо медленно, но верно стало наливаться краской. Под пристальным изучающим взглядом этого человека, мне было настолько не комфортно и непривычно, что разом хотелось взвыть от обиды из-за невозможности нагрубить ему. Пришлось довольствоваться нелепым мычанием и лицезрением прогнивших половых досок.

— Извини, Милена. Не думал, что своими догадками смогу смутить природную ведьму, коей ты являешься. Или может я совсем одичал, проживая отшельником больше двадцати лет?

— Откуда вы узнали, что я…

Меня перебил его искренний заразный смех. И правда. Совсем мозги потекли с этими кристаллами и злоключениями! Мою магию трудно спутать с чужой; любой колдун с самыми низкими показателями способностей поймет, кто стоит перед ним.

Отвечать Святослав не стал да и так все было очевидно. Наверняка считает меня какой-нибудь непутевой дурочкой, раз таких элементарных вещей не знаю. Очень стыдно! Виктор предпочел поддержать меня и присел рядом. Я поспешила спрятать багровое лицо у него на плече.

— Что это там у тебя? — смех резко прервался и теперь знахарь смотрел на нас с нескрываемым удивлением, перемешанным с чувством злобы.

— Где? — не поняли мы.

— А вон, на пальце указательном, — закипая от гнева, процедил он, — Откуда оно у тебя?

Я выставила перед собой руку, на пальце которой было надето серебряное кольцо с красивым кельтским узором. Мама говорила, что это подарок отца. Раскрывать всех тайн своей родословной первому встречному не было никакого желания. К тому же Святослав больно ошалелыми глазами на него смотрит, будто вот-вот кинется на меня и снимет его силой, а если не выйдет — отрубит топором вместе с дорогим моему сердцу, пальцем.

Спрятав руку за спину Виктора, подняла глаза на собеседника и с вызовом сообщила:

— Это подарок моей мамы. Что-то не так?

— Врешь! — огрызнулся знахарь, подрываясь с места прямо на нас. Йен неожиданно встал между нами и он остановился в шаге от меня, не переставая сверлить ненавидящим взглядом, — Скажи правду, воровка! Где ты его стянула?

Виктор не выдержал бессмысленной клеветы и поднялся, прикрывая меня собой.

— Она говорит правду. Я сам видел, как Мак…хм, — кашлянув, сделал вид, что поперхнулся, — Как мама Милены дарила это кольцо.

— Хорошо, — чуть остыл Святослав, оставаясь на небезопасном расстоянии, — Будь по вашему. Тогда скажите на милость, кто ее мать?

Нависла угнетающая тишина. Что этому странному мужчине до этой безделушки? Он из-за нее трясется, словно знает о ней больше, чем я. Скрывать правду перехотелось. Лучше умыть один раз клеветника суровой правдой, нежели долгое время нелепо оправдываться и считать себя виноватой. Оба моих напарника обернулись, надеясь что догадаюсь красиво соврать.

— Я дочь Богини Макошь, — громко и отчетливо сказала эти слова, — Она подарила мне его, когда сообщила эту новость. Само кольцо принадлежало моему родному отцу. Оно по праву принадлежит мне, как продолжительнице рода Богини и колдуна, — жестко обрезала я, — Не понимаю, почему у вас такая неадекватная реакция на маленькое неприметное украшение.

Мужчина менялся на глазах. Он растерялся. С нами делиться мыслями пока не собирался, но судя по медленному расхаживанию по избе и массированию пальцами поседевших висков — было, что сказать. Остановился у скромного алтаря в углу, где стояли небольшого размера умело вырезанные из березы, чуры божественных покровителей. Была там и Макошь. Мужчина устало протер глаза и не оборачиваясь, спросил:

— Сколько тебе лет?

— Двадцать шесть зимой исполнилось, — не стала скрывать я.

Святослав горько усмехнулся и повернулся к нам. В его глазах стояли слезы. Теперь он смотрел на меня совсем иначе, теплее. Кажется, до меня стало доходить. До друзей, видимо, тоже. Без зазрений совести, ссылаясь на жаркий день, они покинули избу.

— Это кольцо, — начал он, грузно присев рядом со мной, — Я специально изготавливал для твоей матери, в подарок…

Затряслись поджилки. Я могла ожидать чего угодно от путешествия в родные края, но никак не такого! Спустя столько лет, случайно наткнуться на него в таком безлюдном месте…так распорядиться моей путеводной нитью могла только…мама…

— Папа… — еле слышно произнесла, но этого хватило, чтобы он услышал.

Эта встреча оказалась полной неожиданностью для нас обоих. Даже в голове никогда (ни в детстве, ни сейчас)не мечтала познакомиться с ним. Я никогда о нем не думала. Когда была маленькой, а вскоре — подростком, меня больше заботила судьба мамы — обида на нее, за то что бросила на произвол судьбы. Отец никотировался во всех планах. Еще в приюте я нафантазировала себе, что он героически погиб от вражеского меча, защищая беременную мной, маму.

Сейчас он живой. Здесь. Рядом. Он дышит, мыслит и чувствует. Он не в Нави, а здесь! В мире живых…в Яви.

Глядя на тонкие влажные дорожки на лице мужчины, сама разревелась белугой. Он обнял меня и по-отечески погладил по голове.

Не нужно лишних слов, чтобы описать наши эмоции, все и так понятно. Главное: он обрел дочь, а я обрела отца. Нам было это необходимо, обоим. Теперь у нас появилась настоящая семья, о которой так давно мечтали.

— Девочка моя, прости меня. Я не знал о твоем существовании. Если бы можно было повернуть время вспять — все стало иначе.

— Значит на то воля Богов, — философски заключила я, вытирая ладонью слезы, — Мама говорила, ты сильный колдун. Что делаешь в этой глуши?

Сидя вот так, в обнимку, он поведал все с самого начала.

Совсем молодым юношей, Святослав получил силу от умирающей матери (моей родной бабушки) и стал колдуном. Сила росла с каждым днем, девать ее было некуда. Юношеский максимализм, потащил его странствовать по миру, помогать сирым и убогим. Так вышло, что спустя несколько лет, папа случайно появился в этих краях и попал на празднование юношами и девушками, дня Купалы, которое происходило на берегу реки. Все разбивались на пары и прыгали через костер в еще не прогретую солнцем, воду. Девицы плели венки и украшали ими головы своих избранников. В тот день, на молодого Святослава обратила свои очи, неизвестная красавица. Ее длинные каштановые волосы были аккуратно заплетены в тугую косу, губы изгибались в легкой улыбке. Держась за руки, они вместе прыгали через праздничный огонь, водили с другими хороводы, пели песни. Тогда папа понял, что влюбился. В ту ночь, они зачали меня.

После праздника, он решил остаться и жениться на ней, только она как сквозь землю провалилась. В ближайших деревнях такая красна девица не жила и мимо не хаживала. Когда парень совсем отчаялся и уже готовился к отъезду, к нему подошла маленькая девочка, лет шести-семи, которая обреталась на том гульбище вместе с родителями. От нее папа узнал всю не сладкую правду.

Через пару дней, влюбленный нашел капище Богини Макошь и положил на жертвенник то самое серебряное кольцо, украшающее теперь мой палец. Там он поклялся маме в вечной верности и любви.

Время странствий подошло к концу. По велению сердца, нашел здесь пустующую избушку и пустил в ней корни, занимаясь знахарством. Мечта о путешествиях лопнула как мыльный пузырь. С того момента, папа больше не встретил никого, похожую на нее, впрочем, и не искал.

Отеческое любопытство тоже взяло свое. Найденная дочь колдуна рассказала о жизни в приюте и после…до наших дней, благополучно опуская некоторые важные детали, в особенности отношения с Виктором. Хотя…сдается мне, папа все обо всем знает, но предпочитает умалчивать и не вмешиваться.

— Грустно это все, — заключил он, — Тебя лишили хорошего детства, родителей. Меня — радости смотреть, как растет моя единственная дочь, как учится.

— Да, но не пройдя это испытание жизнью, мы бы не стали, кем являемся сейчас. Дадут Боги — внуков когда-нибудь понянчишь…лет так через…дцать…

Папа звонко рассмеялся, поглаживая одной рукой усы, а другой притягивая мою непутевую голову к себе.

— Эх, дочка-дочка. Молодая ты еще…ветер в голове. Еще учить и учить тебя.

— Ага, — не препираясь, быстро согласилась я, — Сквозняк так и гуляет. Никакой управы на него нет. По поводу знаний…ты прав — может вместе зелье сварим?

Он согласился не задумываясь, но только с тем условием, что я немедля поем и снова выпью снадобья. В кои-то веки, моя ведьмина натура беспрекословно слушалась. Папа поспешил воспользоваться случаем и уже через пару минут, на столе стоял чугунок с теплой гречневой кашей, сливочное масло и ломоть белого хлеба.

Через пару часов, вернулись мои напарники и не одни, а с уловом речных окуней. Рыбу мы любили всей душой, только вот напасть — за время путешествия, так и не удалось ей полакомиться. В ведре, недовольно бил по воде хвостом, будущий ужин. Решили пока только почистить, а вечером развести костер и поджарить.

Парни только умилялись, как мы с папой спорили из-за очередного сушеного пучка лебеды. Наши знания в зельеварении были относительно на одном уровне. Единственное, что у нас расходилось в видении — последовательность отправления ингредиентов в котелок. Тетушка с самого детства втемяшивала мне в голову, что если не следовать этому жесткому правилу, то снадобье может не получиться или нужного эффекта не последует. Новоиспеченный папа же — самоучка, но с большим талантом травника. По его удаче, ни один проситель не воротился с жалобами. Дело ли здесь в везении или просто некому было это делать — большой вопрос.

На моем же веку, был такой опыт. Чтобы освободить время для домашних дел, однажды бухнула все травы скопом. По итогу, мужику, кому то чудодейственное средство досталось, отделался простым выпадением волос и лишаем…а само лекарство было от мигрени…

— Я тебе говорю: соцветия бузины кладутся в последнюю очередь, чтобы не переборщить с крепостью. Одно дело лечить почки этим варевом с добавлением бузины в малом количестве, а другое — с большим, когда оно перестанет лечить и будет наносить вред организму, например: печени, — нравоучительным тоном вещала я, перебирая от лишнего сора иван-чай.

— Кто бы в этом сомневался, — снисходительно согласился папа, помешивая в котелке очередную порцию зелья, — Спорить с тобой, как голым задом в крапиву присесть — вроде и полезно, но желания повторить, не вызывает.

Друзья помогали нам перебирать травы, не забывая посмеиваться над нашей перепалкой.

— Рыжик, я-то думаю, в кого у тебя такая саркастическая манера поведения, теперь — ответ очевиден!

Мы с отцом неодобрительно покосились на Виктора. В голове тут же пробежала лихая мыслишка напоить его нашими чудо-средствами и сравнить, чей вариант окажется лучше. Судя по загоревшимся азартом, глазам Святослава, он подумал о том же. Потом я вспомнила, что мы варили не безобидное зелье от кашля или диареи, а от сердечных недугов, каких у него нет и при употреблении, можем их спровоцировать.

— А ты как хотел, князь? Дочка-то моя — ведьма с интересными родовыми корнями, а характер прилагается бонусом к магическому дару, — папа на миг задумался и иронично добавил, — Природной магией, ее мать наделила, а целительский талант с травничеством — от меня, хоть сам и не любитель этой чепухи. Матушка моя, отличной знахаркой была, до самой смерти снадобьями людей снабжала.

Виктор осекся и теперь смотрел на него настороженно:

— Откуда ты узнал, что я князь?

Отец усмехнулся в усы, убирая со стола лишние мисочки. Никто из нас не делился с ним нашими злоключениями, да и я не говорила, кто именно со мной путешествует.

— По вашему, я сильно на дурака похож? — мы синхронно отрицательно помотали головами, он это одобрил и простодушно пояснил, — Я хоть и живу в этой глуши, но новости и до меня долетают, в аккурат как голубиная почта. Если природная ведьма была невестой князя Румынии, которого зовут Виктором, не сложно догадаться, что это ты и есть.

— И ты все это время молчал? — не на шутку возмутилась я, в то время как любимый стал наливаться красным цветом, то ли от злости, то ли от стыда.

— Доча, неужели я бы стал вытягивать из вас правду силой? К тому же меня всегда забавляло смотреть как люди пытаются уклониться от больной темы.

— Мы не уклонялись, а просто не заводили ее, — нашелся, что ответить, расшифрованный князь.

— Хорошо. Тогда ответьте мне на милость, что между вами происходит? Вы вместе, али так, для вида? Слухи о помолвке правда, али людские домыслы?

Пример удался на славу. Оказывается, мой папа проницательней, чем кажется со стороны. Виктор уже было открыл рот, чтобы что-то ляпнуть не подумав, но я быстро пресекла его порыв, ответив за нас обоих.

— Ты прав. Очень занятная штука — наблюдение. Сама балуюсь иногда. Может, сменим тему и поговорим о чем-нибудь более приятном?

Папа мрачно усмехнулся, но уступил новообретенной дочери. Я помогла ему прибрать со стола и водрузить в центр самовар с заваренным чаем.

— К этой теме мы еще вернемся, но чуть позднее. Пускай я не знал раньше о существовании своей кровинки, то теперь хочу принимать непосредственное участие в ее жизни.

— Пап… — с укоризной покачала головой.

На самом деле очень приятно, что появился в жизни такой человек, который переживает за меня больше, чем за себя. Мне столько лет не хватало родительского внимания, что сейчас я просто тону от чрезмерной заботы с головой.

— Что я такого сказал? — изумленно возмутился он, — Будучи незамужней, ты странствуешь по свету с двумя взрослыми мужиками. Это не красит девицу. К тому же слухи о ваших шашнях…

— Святослав, — слишком серьезно начал Виктор, намереваясь поведать все, что он о этом думает, может еще и приукрасит с лихвой.

— Брось, князь, — тут же отступил папа, опуская на стол четыре кружки, — Садитесь лучше за стол да заодно расскажите, какая муха це-це, притащила вас в это захолустье. Про допрос — не переживай. Вы люди взрослые — сами разберетесь. Только не обижай ее, а то у меня магический удар правой слишком сильный, могу и покалечить.

— Обидишь ее, как же…

За время чаепития, перебивая друг друга, мы ему поведали о всех наших проблемах, случившихся по вине Халлона. Рассказали о разбросанных по Карпатам, частях артефакта. Папа слушал, не перебивая. По идее, мы на середине пути. Нам осталось найти двух хранителей с кристаллами и разобраться, как активировать артефакт без последствий для нас, но с членовредительством для эльфа. Этот мерзкий тип вряд ли отдаст ипостась Ромки да и меня точно не оставит в покое.

— Как выглядят кристаллы? — задумчиво спросил папа.

— Вот так.

Рука вытянула из кармана штанов наши находки и положила их на стол рядом с ним. Камни начали мерцать и необычно переливаться всеми цветами радуги. Никогда не замечала от них такого явления. Папа взял их, повертел в пальцах, рассматривая острые грани и мелкие царапинки, появившиеся от времени. Его лицо было задумчивым и одновременно удивленным, словно неожиданно нашел простой ответ на давно мучивший вопрос. Не сказав ни слова, он подошел к алтарю, отодвинул чур Перуна и достал из маленькой щелки позади, небольшой сверток. Развернув его, довольно усмехнулся в усы и вернулся к нам.

— Можете прекращать поиски, артефакт собран.

И положил на стол наши кристаллы, а поверх них — свои. Все камни мерцали в такт друг дружке, намекая что они есть одно целое.

Чувство радости перетекло в смятение и непонимание всего происходящего. Либо нас Боги запутать хотят, либо Виктор с переводом в книге изрядно накосячил. Там черными чернилами по белому было написано: «Один кристалл — один хранитель». Видимо, мои смятения передавались воздушно-капельным путем, потому что напарники слишком быстро приняли вид чужеземных жирафов — ничего не поняли и дойдет до них, похоже, еще не очень скоро.

— Я наверно задам животрепещущий вопрос, мучающий нас всех. Откуда у тебя эти кристаллы?

— Нашел.

Удивительная способность, делать полного осла из здравомыслящего человека. Мы тут книги умные читаем, мозги напрягаем, как поступать далее, а кому-то просто так…везет…идет, значит, по дороге, думу думает, а тут бац…кристалл лежит. Никакой тебе тряски на лошади, после которой филейное место еще долгое время принимает форму седла, никаких ночевок на свежем воздухе под комариную колыбельную. Ежкин кот! Что тут говорить?! Сколько моя тушка не плескалась в бадейке с теплой мыльной водой?!

Мое скептично перекошенное лицо всех вдохновило. Наверно, мало кто может лицезреть столь редкое явление, похожее на главу из содержания книги: «Ведьмино замешательство. Причины и их последствия.» Спрашивается, как с этим бороться? Никак. Просто не доводить до такого состояния, а если все же сумели довести — не попадайтесь под горячую руку, иначе прыгать вам оставшуюся жизнь болотной жабой или стрекотать кузнечиком в чистом поле.

Никто не торопился вставлять пустые реплики. Присутствующие неотрывно следили за моим меняющимся лицом и за нелепыми пассами руками. Таким молчаливым образом, я старалась привести себя в относительно уравновешенное состояние. Думаю, за красноречивые ругательства, меня папа по голове не погладит, еще чего хуже — нравоучения лишние выскажет.

— Объясни доходчивее, — вежливо попросила я, стягивая со стола собранные кристаллы.

— Вон тот, бирюзовый — мой. Он достался мне от бабки по отцовой линии.

— Она не имела магических способностей? — вклинился князь, привидев, что мои смешанные чувства пришли к логической точке и теперь от меня можно не бояться членовредительства.

— Нет, — подтвердил догадки папа, — С самого детства, я носил его на шее. Он придавал мне уверенности в себе. С помощью него, удавалось найти общий язык с любым человеком. Я был настолько стеснительным малым, что без этой безделушки, меня сверстники даже в игру совместную не звали. Когда матушка передала свои силы, кристалл перестал действовать и я оставил его как память о родных.

— Интересно, — задумчиво заключила, не сводя пристального взгляда от Виктора, сидящего напротив. Он так смутился, будто в нем было что-то неприличное. Хотя…ему виднее, я же себя со стороны не вижу, — А второй кристалл? Как ты его нашел?

Совсем немного помявшись для вида, папа все таки выдал правду-матку. Примерно год назад, в эти края наведался какой-то наемник. Не повезло ему по дороге — захворал сильно, как только его папа в дом пустил, так тут же и слег. Какими снадобьями его он не потчевал, как не выхаживал, а все одно — Богам виднее, сколько кому отмерено по дорожкам Яви ходить. Так и оборвалась его Нить Судьбы, прямо на полуслове. Перед тем, как отправиться бороздить просторы Нави, умирающий передал папе тот самый кристалл и попросил отдать тому, кто будет в нем нуждаться.

Ближе к вечеру, мужчины развели костер и зажарили на нем припасенную рыбу. Разместившись на поваленном бревне, мы живо разговорились на отвлеченные темы. Сказывалось перенапряжение последних дней. Папа достал из подпола бутыль с перваком и предложил выпить в честь воссоединения отца и дочери. Напарники поддержали его и тут же подставили свои кружки. Затуманивать мозги сивухой не хотелось, но учитывая папины возможности — гадостью точно не напоит.

Под настойчивыми взглядами, присоединилась к трапезе. Рыба оказалась вкусной и сочной. Умеет же Йен готовить, когда хочет, а то вечно пришибленного включает, мол: «Бабское это дело — харчи готовить».

Солнце скрылось за макушками деревьев Темного Леса. На раскидистых ветвях диких яблонь, расположились соловьи. Их многоголосое пение разбавлял шелест листвы ближайших сосен и дубов. Мне всегда нравилось именно это время дня.

Частенько мы с Ромкой брали в руки котомку с продуктами и шли в гости к вечереющей природе. Всегда складывалось впечатление, что она как ярмарочный купец — продает людям то, что они хотят получить, зазывает к себе, улыбается, дарит тепло, угощает влагой. Как у всех, у нее существует свое личное время для отдыха от других, тогда она становится самой собой; настоящей, со своими дурманящими запахами цветущих ночных трав. Земля остывает от лучезарного солнца, а темнота предоставляет возможность зверью поохотиться. Ближе к утру, она успевает погоревать о завершении очередного цикла, одаривая растения прохладой утренней росы. В этом есть своя мистика.

За оживленной беседой почти не слышался треск костра. Мужчины успели обсудить политику Румынии, о живущих в ней, ведьмах, их правах и возможностях на ее территории. Папе пришлись по душе открытые перспективы и, кажется, он не прочь туда переселиться. Затем разговор перетек в другое русло и теперь напарники с энтузиазмом пересказывали истории из жизни, произошедшие с ними в военных походах.

В этот момент мне стало очень одиноко. Изнутри грызла непонятная грусть-тоска. Вроде все хорошо: артефакт собрали, папу нашли. Единственное не давало покоя — Ромка все равно находился в опасности. Как он там? Бедный мальчик, небось держится из последних сил. Если мы не успеем, ни за что себе этого не прощу!

Язычки от костра взмыли до самых макушек яблонь и осыпались вниз, являя в густом облаке дыма, хрупкий женский силуэт в высоком головном уборе в виде рогов. Повернувшись ко мне, я увидела знакомые черты лица.

— Мама! — искренне обрадовалась ее появлению в нашем тесном кругу.

— Дочка! — тоже не осталась она равнодушной и воскликнув, умиротворенно улыбнулась, — Я рада, что с тобой все в порядке, — Богиня не вышла из тлеющего костра, оставаясь для нас по прежнему в образе бесплотного духа.

— Славься, Богиня Макошь, Небесная Прялка Судеб… — слишком тихо пробасил папа ей в спину, поднимаясь с насиженного бревна с противоположной стороны от меня.

Она обернулась и заинтересованно посмотрела на него серебристыми безднами глаз. Их очередная встреча состоялась спустя двадцать семь лет. Папа не решался продолжать разговор и молчаливо стоял с опущенным на землю, взором. Неловкую паузу разорвала мама, протянув мне и ему свои руки:

— Ваши Нити Судьбы наконец-то распутались и привели вас друг к другу. Так было предначертано. Святослав доказал свою верность Родным Богам, но на его пути стоит последнее испытание, которое я помогу ему пройти, когда луна полностью войдет в свои права.

— Ничего не понимаю, — возразила с нескрываемым раздражением, — Что происходит?

Я подошла к папе и прижалась к нему, словно прямо сейчас кто-то выпрыгнет из кустов и заберет у маленькой девочки вновь обретенного родителя. Богиня верно прочитала мои недоверчивые мысли и поспешила все объяснить:

— Не переживай, дочка, с ним ничего не случится. Как твои кровные родители, мы обязаны провести обряд, чтобы избавить тебя от негативного вмешательства инкуба.

— Никогда не слышала о чем-то подобном.

— И не услышишь. Оно является исключением из правил, как и ты. Я готов приступить прямо сейчас, — оживился папа, принявшись собирать сухой хворост под навесом рядом с сараем.

Богиня смотрела на него с неподдельным уважением. Решиться на столь опасный шаг, совершенно не задумываясь о будущих последствиях — откровенная смелость.

— Мальчики, пойдемте в дом, поможете мне кое-что принести, — елейным голоском позвала я своих напарников.

Долго намекать не пришлось, потому очень скоро, мы втроем скрылись за стенами избы. Родителям есть о чем поговорить без посторонних ушей. Наверняка у папы скопилось множество вопросов за эти годы, а с появлением меня — они увеличились втрое.

Прикрыв за собой дверь с внутренней стороны, начала судорожно расхаживать по избе, не зная куда себя деть. Йен предпочел воспользоваться минуткой тишины и завалился на кровать, которая служила мне умирающим ложем целых три дня.

Интересно, до чего они договорились? Не поругались ли? Если папа все же откажется от обряда? Нет, это мне нужно отговорить его! Я не могу подвергать самого близкого мне человека, опасности. К тому же, что это за обряд? Как он происходит? Что от нас требуется? Если произойдет что-то не по плану, что будет?

На этом риторическом вопросе, я случайно наткнулась на Виктора, который, по всей видимости, все это время стоял на одном месте и наблюдал за моим замешательством. Не знаю, как чувствует его плечо после близкой встречи с моим лбом, но в отличии от первого, на втором явно полез рог. Вот папа удивится, когда вернется. Как теперь ему объяснить, что похожесть с волшебным существом, под названием единорог, случилась не нарочно, а по ведьминой глупости? Остается только гладить меня по звездонутому месту и желания загадывать — авось сбудутся.

Виктор предостерег мое падение, уцепив пальцами за запястья, а потом рывком прижал к себе. В его объятьях всегда так спокойно и хорошо. Я знаю, что он не даст меня в обиду и в случае угрозы, защитит ценой собственной жизни, даже если этого не попросят. Наскоро потерла ушибленный лоб, уткнулась носом ему в грудь и обняла.

— Рыжик, ты чего? — мягко успокоил он, — Ничего плохого не произошло. Они всего лишь обсудят положения дел, а потом помогут тебе. Милен, слышишь? Халлон не будет иметь над тобой власти.

— Если пойдет что-то не так? Я не прощу себе, если папа пострадает из-за меня, — промямлила, не позаботившись подумать, слышно ли собеседнику. Виктор долго вслушивался и правильно разобрав зашифрованные опасения, констатировал:

— Все будет хорошо. Богиня не стала бы врать…

Верилось с трудом. Конечно, Боги не могут обманывать, но умолчать — вполне возможно. Любимый так убедительно успокаивал, что спустя пару минут, дошел в беседе до того момента, как папа благополучно переселяется в Румынию. Я уперлась лбом в его плечо и прикрыла глаза.

Дверь в избу снова открылась и к нам вошел вполне жизнерадостный папа. Оценив мое скорбно-усталое лицо, поспешил успокоить.

— Не беспокойся. Все хорошо. Мы с твоей мамой просто поговорили, без лишних обиняков.

— Правда? — не отрывая головы от спасительного Виктора, недоверчиво переспросила я.

— Конечно. Сейчас все что нужно соберем и пойдем обряд совершать при полной луне, — родитель подошел к нам и ласково погладил непутевую дочь по макушке.

— С тобой точно ничего не случится? Скажи как есть. Я не хочу, чтобы ты из-за меняя чем-то жертвовал, — глаза снова застилали не прошенные слезы и шмыгая носом, я опять уткнулась в плечо князя. Он только крепче прижал к себе.

— Нет. Все безопасно, — успокоил папа и добавил, — Даже если бы угрожало — не отступил. Каждый любящий родитель отдаст своему чаду последнее, что у него есть, а в случае надобности — свою жизнь.

Приготовления и сборы прошли в спешке. Напарники чертили во дворе сложную формулу с подробного примера, нарисованного на куске пергамента. Мы с папой собирали травы в среднего размера, пучки, чтобы сжечь их во время обряда. Не забыли и о энерго восстанавливающем снадобье, которое посоветовала сварить мама.

Во дворе нас уже заждались. С факелами в руках, мужчины сверяли рисунки. Рядом с ними стояла женщина по возрасту чуть старше папы. В простеньком деревенском сарафане, Богиню невозможно было отличить от обычных женщин, только глаза…серебристые и бездонные, как сама вечность. Услышав нашу возню, она вышла нам на встречу и с особой материнской нежностью, обняла меня за плечи. Я тут же ответила взаимностью. От мамы вкусно пахло свежеиспеченным хлебом, что даже аппетит разыгрался.

— Не беспокойся, дочка, — звонким, непривычным в человечьем обличье, голоском, начала Макошь, — Никто не пострадает. Обряд, от силы, займет четверть часа. К тому же кое-кто тоже попросился сюда в качестве поддержки.

Мама отвела левую руку в сторону и в том месте стал возникать из ниоткуда, женский силуэт, через мгновение получивший временное тело.

— Тетя Видана! — слишком по-детски взвизгнула я, кидаясь на наставницу с объятьями.

На самом деле, мне ее очень не хватает до сих пор. Пусть она никогда не была мне кровной родственницей и никогда не утаивала этого, но я все равно ее люблю как самую близкую и родную. Теперь моя вся семья в сборе.

— Милена, отпусти меня, а то задушишь! — проворчала она, — Вечно ты так: то забываешь свою тетушку в Нави навестить, то как дите неразумное, таращишься! Гляди, своими визгами волкодлаков напугаешь — бедняжки заикаться начнут.

— Их после нашего визита, больше там не водится, — иронично заключила я, игриво подмигивая наставнице, та весело хохотнула.

— Ну тогда измученного ими, лешего, не тревожь, — цокнув языком, тетя пригрозила крючковатым пальчиком.

Парни хоть и стояли чуть поодаль, но даже до сюда доносились их сдавленные смешки. Естественно, им редко предоставляется возможность лицезреть воспитательные моменты из жизни Карпатской ведьмы. Благо, тетя не решилась сразу же спросить меня на зубок выученные золотые сборы трав: какую травинку когда, где и чем собирать, как сушить, когда отправлять в котелок. Впрочем, моя память может их выдать в любом состоянии, даже если разбудить посреди ночи — проверяли. Папе бы моему пройти такой «курс молодого(и не очень)травника». Интересно было бы узнать, чья возьмет: упорство папы или опытность Виданы. В любом случае, битва изначально будет многообещающей.

— Приступим, — сухо оборвал ни о чем не подозревающий папа, уводя меня под локоток.

Вся группа поддержки, не являющаяся частью обряда, отошли чуть подальше. Меня подвели почти вплотную к начертанной формуле. Она напоминала два наложенных друг на друга, больших овала с маленьким внутри.

Мама встала в центр левого большого, как и папа в центр правого большого — они означали род. Я — в малом овале — как воплощение и продолжение рода. Родители подняли руки к полному звезд, небу, и приступили к обряду.

Сквозь набежавших дождевых туч, выползла круглая, как блюдце, луна. Никогда не видела подобного: от ее света протягивалась мерцающая дорожка, прямиком к моим ногам. Она напоминала узкий мостик через бегущую речку, так и хотелось наступить на него и дойти до самого небесного полотна. Сегодня даже звезды казались намного ярче, чем обычно — своими удивительными передвижениями, напоминали светлячков, которые с интересом наблюдали за ритуальными действами людей на земле. Подул пробирающий до кончиков пальцев, холодный ветер.

Тем временем, пока я любовалась небосводом и думала о вечном, обряд шел полным ходом. Над родителями, читающими, заклинания на непонятном языке, поднимались два сгустка энергии. Они казались пульсирующими и живыми — вот-вот вылезут два ярких страшных глаза и ехидно растянутый рот, но этого не произошло. Когда заклинание закончилось, эти две самопроизвольно «дышащие» тучки, двинулись на меня и остановились в метре друг от друга. Я скептично подняла взор вверх, ожидая подлянки и проливного ливня над головой.

Родители загадочно переглянулись.

— Скажем ей? — с улыбкой спросил папа, кивком указывая на меня.

— Нет. Сама узнает, когда время подойдет.

Они оба с непривычной теплотой снова уставились в мою строну. Ладно по маминым глазам мне всегда думается, что она всех насквозь видит, но сейчас то же ощущение сложилось и про папу — такой пробирающий до костей, взгляд. Судя по довольной растянутой от уха до уха (как можно представить под густой бородой), улыбке, от меня скрывают что-то хорошее.

Подмигнув друг другу, вернули своим лица серьезность и продолжили зачитывать очередное заклинание.

Ветер усилился до ураганного. Факелы в руках друзей потухли как свечки, разбуженные сильным сквозняком. Впрочем, в них не было необходимости — лунный свет был очень ярким и стало светло, как днем. Сгустки, нависшие над головой, синхронно соединились в одну зловещую массу серого цвета, которая медленно спускалась на голову.

Обхватив руками плечи, я сильно зажмурилась, чтобы не видеть этого надвигающегося ужаса. На моей практике еще не было подобного пугающего обряда, когда силы колдуна и Богини, сливались в один поток. В таком положении, мне не удавалось увидеть, как чувствует себя папа. По короткой заминке, предположу, что сваренное зелье, пришлось к месту. За Макошь волноваться не стоило — Богов невозможно убить. Главное, чтобы друзья близко не приближались, иначе отбросит защитной волной.

Неожиданно, мое нутро обволокло совершенно непонятной, дикой и пульсирующей энергией. Она не остановилась ни на секунду, стараясь заполнить собой каждую клеточку организма. Даже кончиками пальцев, я чувствовала ее присутствие. Сначала было страшно не комфортно и казалось, что ЭТО убьет меня. Потом ОНО наконец-то слилось с моей силой, после чего ощутила невероятный прилив.

Открыла глаза и уставилась на свои руки. Сложилось впечатление, что в них зарождались шаровые молнии, которые вот-вот вылетят наружу при первой необходимости.

Последнее заклинание завершено. Усталые родители покинули свои места. Я поступила так же. Во мне кипела энергия, требующая выхода. Присев на корточки, уперлась ладонями в землю. По венам тут же побежали сильные потоки новой магии. Резко отдернув, на том месте стал вылезать маленький росток дуба. С каждым мгновением, он становился все больше и больше, пока не принял размеры многовекового дерева. Удовлетворенная мама кивнула, пояснив, что я верно завершила обряд. Иначе поступить было невозможно — та сила разорвала бы меня на мелкие кусочки.

— Теперь ты свободна, — с теплотой в голосе, сообщила она, — Твои испытания еще не закончены. Очень скоро тебя ждет достойная награда.

— Тебе нужно отдохнуть, — строго наказал папа, утягивая за собой в избу, — После пережитого сегодня, так точно…

Вырвавшись из его рук, обняла тетушку Видану и маму. Они на ушко прошептали мне напутствующие слова и испарились дымом.

— Пап, слышала тут речка неподалеку. Ткни пальцем в правильном направлении? Хочу ополоснуться напоследок.

— Давай баньку затоплю, — нахмурил лоб, глядя как я седлаю прилетевшую по моему зову, метлу, — Погоди, вода нагреется за четверть часа.

— Не нужно. Ненавижу я баню, как и хозяина ее! Лучше по-старинке — с мыльным корнем да в водоеме.

Никогда не любила душной бани. Само мытье я как бы еще пережила, но с банниками у меня с детства дружбы не наладилось. Когда маленькая была, один такой умник в бане на ночь закрыл и пугал летающими березовыми вениками до самого утра. Когда смогла выбраться, потом седмицу ходила с дергающимся глазом, хорошо заикание за сутки прошло. Когда подросла, другой банник колодезной водой окатил — даже раздеться не успела. Самый край чаши терпения наступил, когда я стала старше и обжилась у тетушки. Старый хрыч по имени Вальдемир, повадился подглядывать за моим купанием. Сколько раз в него ушатом запускала, сколько бранилась — бесполезно. Один раз вообще заявил: «Баня — мой дом. Что хочу в нем, то и ворочу. Ты, девка, на моей территории находишься. Скажи спасибо, что на мягкость форм не думаю проверить». После таких откровений, желание дефилировать нагими телесами, само собой отпало.

Папа понял, что я совершенно безнадежна и взывать к моему уму-разуму нет смысла, потому ткнул пальцем в сторону орешника. Чмокнув приунывшего родителя, взметнула в небо и с диким ведьминским хохотом и визгом, полетела прочь.

— Виктор, ты куда это? — насторожился Святослав, посматривая на удаляющуюся фигуру князя в том же направлении, что и ведьма.

— Скоро вернусь, — не оборачиваясь, предупредил он, исчезая в непролазных ветках.

Старого колдуна похлопал по плечу возникший позади Йен. С легкой иронией в голосе, он заявил, разглядывая опускающуюся темноту:

— Он все верно делает. Им давно пора поговорить.

— Расскажешь их историю?

— Ночь длинная. Почему бы и нет?

Сидеть на месте безумно не хотелось. Во мне ключом билась безудержная энергия. Вспомнилась та ночь, когда мы впервые пошли на дело в логово к драконам. Тогда меня переполняли те же чувства, что и сейчас. Я рассекала в небе холодный воздух, желая дотянуться рукой до недоступных звезд. Казалось, если подлететь ближе, то можно снять одну из них с темно-синего полотна, как пристегнутую брошку с платья и сжать в ладонях.

Макушки широколиственного леса пробегали мимо со скоростью бегущего оборотня. Голова приятно кружилась от адреналина. Не долго думая, резко тормознула метлу и совершила кувырок вперед. Отпустив деревянное основание и проделав красивое сальто, обрушилась вниз в протекающую реку. Погрузилась мягко, без лишних брызг: вошла как горячий нож в масло.

Вчерашнее жаркое солнце постаралось на славу — вода оставалась еще теплой. Подплыв к берегу, наскоро стянула намокшую одежду и разложила на траве для просушки.

С каждым разом, погружаясь все глубже и глубже под воду, пробовала дотянуться руками до дна. Проплывающие мимо меня рыбы, с удивлением косились на гостью одним выпученным глазом и безмолвно возмущались, шевеля ртом. Если бы они умели говорить, то наверняка услышала что-нибудь подобное: «Вон, поди еще одну блаженную принесло. Ни дня покоя от них нет, только воду баламутят, хорошо хоть не все нужду справляют. Моя бы воля — переселилась в лесное озеро». Пропустив очередное полчища карасиков, все же исполнила задуманное: дотянулась пальцами до песочного дна и нашарила несколько ракушек. Зацепив с собой одну из самых больших, выплыла на поверхность.

Жадный вдох. Под лунным светом я смогла очень скоро разглядеть очертания берега. Ничего себе! Как меня угораздило так далеко заплыть? Размашисто загребая руками-веслами, двинулась к суше.

— Я уже думал, что не выплывешь, — послышалась с берега ироничная фраза Виктора, — Смотрю вещи тут, а рыжей макушки нет.

— Не дождешься! — горделиво фыркнула я, подплывая чуть ближе, но по прежнему оставаясь на приличном расстоянии, — По закону подлости: я в воде не тону, в огне не горю, с воздуха не разбиваюсь, — усмехаясь, Виктор начал стягивать сапоги, — Эй, ты чего удумал?!

— Собираюсь тебе компанию составить, — честно признался он и попутно уточнил, — Водичка как? Тепленькая?

И не дожидаясь моих гневных претензий, с разбегу бросился в воду.

Ночное пение соловьев прервал громкий звук водных брызг. Теплые капли умудрились долететь и до меня. Наскоро протерла глаза и стала озираться по сторонам. На воде даже кругов не осталось, будто никто и не нырял вовсе. Я растерянно закружила на месте, стараясь хоть краем глаза уцепить хоть какие-то движения.

В шаге от меня неожиданно всплыла черная макушка князя. Никогда не думала, что он умеет так отлично плавать: вроде бы талант, достойный похвалы, но если взглянуть на оборотную сторону — прибила бы, гада, ибо нечего так пугать! Вот прямо сейчас возьму да утоплю этого новоиспеченного карасика, чтоб в следующий раз неповадно было!

— Виктор! Какого ежика кучерявого ты тут валяешь? — окрысилась я, — Нельзя так пугать!

— Неужели за меня перепугалась? Или за себя? — задал неоднозначный вопрос будущий утопленник, тем самым завел меня в тупик.

Я замешкалась, подбирая нужные слова, которые внезапно стали ни к месту. Виктор оказался слишком близко и прижал меня левой рукой к себе.

— Рыжик…мой маленький нежный рыжик…Я был таким дурнем, когда не поверил тогда твоим словам…прошу, не перебивай, — в этот момент я попыталась вставить в его монолог свои грошики, но мокрая ладонь прикрыла мой рот, — Я слишком люблю тебя, чтобы отпустить так просто. Сомневаюсь, что ты когда-нибудь простишь меня за то недоверие, но крупицы надежды греют мою душу. Я мечтаю, чтобы оно, — он подцепил пальцами обручальное кольцо на моей шее, — Вернулось на законное место. Рыжик, ты мне очень нужна.

Наверняка, князь ждал от меня каких-то проникновенных слов или истерическую сцену с битьем посуды об голову (в нашем случае, бросание ракушек в лоб — слишком болезненно, но иногда полезно для особо непонятливых), но ничего не произошло.

Ласково посмотрев в его голубые, как летнее небо, глаза я беспечно улыбнулась. Стоило пройти через череду сложных испытаний, чтобы спустя время понять эту простую истину. Осторожно подцепив пальцами подбородок, обросший щетиной, еле слышно проворчала:

— Если и сейчас какой-нибудь тролль вислоухий снова нам помешает поцеловаться — лично запеку на углях и скормлю голодным волкодлакам.

В ответ на едкие замечания, мужчина захотел что-то добавить, но не успел…я закрыла ему рот…поцелуем.

Он не был похож ни на один из предыдущих: в нем ощущалась капля горечи от пережитых обид и склоков, сладость — от долгожданной близости. Мы оба не могли напиться губами друг друга. Только сейчас стало очевидно, как мне не хватало его все это время. Ума не приложу, как мы могли странствовать так долго, находиться так близко и не помириться. Каждый раз наши дорожки издевательски расходились в противоположные стороны, не предоставляя возможности закончить печальную сказку счастливым концом. В очередной раз Мироздание послало нам шанс, надеюсь, мы его не упустим.

Сквозь жаркие поцелуи, мы не сразу заметили, что ноги уперлись в дно — непостижимым образом, нас унесло течением к суше. Виктор сориентировался первым. Подхватив на руки обнаженную меня, понес к вмиг сотворенному костру. Скоро он так же освободился от намокшей и совсем не нужной одежды.

Той ночью было все. Только Боги знают, как я этого ждала.

Ранним утром, мы вернулись в избу. Нам не больно хотелось омрачать тот светлый миг примирения, но и действовать на нервные клетки новоявленного отца, желания не возникало. Рано или поздно, он все равно догадается, что нас связывает с Виктором…если ему Йен не проболтался. Пока мной призванный ветер, сушил наши одежды, мы договорились с любимым, что утаивать наши отношения не будем и при первом вопросе все расскажем.

За то время проживания рядом с деревенскими, немного изучила людей. Папа относился к такому типу, который будет по любому поводу и без, придираться к избраннику своей «кровинки». С учетом, что эта «кровинка» я — это значительно усложняет задачу и теперь ему останется только скрежетать зубами и принять все как есть…ну на крайний случай, учинить допрос с пристрастиями.

Родитель и советник еще спали беспробудным сном вдоволь накормленного младенца. Судя по закуси на столе и пустой большой бутыли от первака под ним — гульбище шло до утра. Они явно ждали нас до победного, пока первая зорька насильно не отправила в царство Морфея.

Перебросившись ехидными фразочками, мы с любимым принялись за уборку. Папа не был неряхой, но житье одному…притом мужику…Это не всегда благоприятно сказывается на хозяйстве.

Пускай здесь не стояло ничего поломанного и обшарпанного, даже наоборот: печь мастерски положена, вовремя побелена, но все равно невооруженным глазом заметно — изба с хозяином, но без хозяйки, как мужик в одном лапте да в нарядных одеждах. На окнах не висело никаких веселеньких шторок, а тряпочные половики имели виды на славные похороны в сорной яме. Что таить — в помещении все очень просто, без лишних украшений и убранства.

Пока я чистила найденный в ведре, картофель, любимый успел растопить печь. Отправив чугунок в ее недры, принялись за уборку ночной посиделки.

Солнышко уже вовсю заливалось и в окна пробивались его хитрые лучи, наполняя избу светом и духотой. Мне и так в последнее время от всего тошно, а сейчас — подавно. Запах перегара витал в воздухе не хуже поднятой метлой, пыли. Жар от печи заставил ноги подкоситься, благо, успела приземлиться на стул. Виктор обеспокоился моим самочувствием и скоро принес кружку с водой, предварительно распахнул настежь ставни, запустив в избу как можно больше свежего воздуха.

Через пару минут, мне стало намного лучше и я снова пошла в бой за чистоту. Виктору не понравилась моя прыть, но как говорится: «Против лома нет приема», потому ему оставалось только укоризненно качать головой и следить, чтобы в очередной раз не сморило. После благодарного поцелуя в губы он вовсе растаял и перестал на меня злиться.

На самом деле, любимый очень поразил своим легким отношением к делу. Я всегда думала, что люди высших сословий никогда, даже под риском смерти, не станут мести пол, наравне с простым людом. Возможно, Виктор исключение из правил. Он не единожды доказывал свою уникальность. На его месте, любой другой князь не помогал бы мне лазить с веником по углам, снимая паутину, а наоборот — сидел на заднице ровно и указывал, где что не так…хотя…сомневаюсь, что вообще сидел здесь…

На гарнир предпочла нарезать свежего огурца с редисом, сорванных с гряды. Пока я занималась готовкой, любимый расставил на столе вымытые тарелки и выставил в центр пышущий жаром, чугунок.

Еще никогда я не была так счастлива, как сейчас. В моем представлении, это и есть та самая семейная идиллия. Виктор рядом, помогает, поддерживает, любит — что еще нужно? Его руки привычно сцепились на моем животе, а теплое дыхание, щекотало шею. Нежно мурлыкнув любимому пару ласковых слов, наклонила голову вбок, чтобы он смог поцеловать.

— Погляжу, вы тут зря время не теряете, — ехидно отозвался папа, слезая с лежанки, — Тебе, Виктор, не избежать серьезного разговора со мной, а то ишь чего удумал — дщерь мою соблазнять! — с загадкой подмигнув нам, он вышел во двор, откуда донеслось, — Пошли, князь, водичкой студеной старика окатишь.

Нехотя отстранившись, Виктор пожал плечами и вышел следом за ним, не забыв бросить мне с издевкой:

— Соблазнишь ее, как же! Тут как-нибудь самому бы не соблазниться. Да, рыжик?

Скептически хмыкнула и махнула на него рукой. Мужики они такие мужики! Почти ничем от детей не отличаются, только кормить такую орясину нужно больше.

— С бодрым дутром! — прочавкал Йен, когда я обернулась к столу.

В последнее время этого индивида стало слишком сложно прокормить. Если прежде он сначала приводил себя в порядок, а потом ел, сейчас — все наоборот: для начала подкрепиться, потом только мыльно-рыльные процедуры. Советник с совершенно умильно распухшей моськой, уселся за столом, положив ногу на ногу, грыз соленый огурец.

— Может рассольчику? Глядишь, полегчает, — довольно наблюдая за мучениями друга, усмехнулась я.

— Не откажусь, — пропыхтел он, — Где Виктор?

По хозяйски зачерпнув половину кружки из початой бочки с соленьями, принципиально громко шмякнула ей по столу, чтобы жертва ночного веселья оценила все прелести утреннего отходняка.

— Там же где и папа — во дворе. Говорят за жизнь и обливаются водой. Ответь честно: ты растрепал ему про наши отношения с Виктором?

Четко поставленный вопрос, застал его врасплох, от чего он сильно поперхнулся глотком рассола и закашлял. Пришлось по дружески, но от всей души постучать ему по спине. Когда драгоценная жизнь была спасена, задышавший полной грудью, советник пристыженно сознался:

— Милен, он все знал и без меня. Ему всего лишь не доставало мелких деталей для понимания.

— Каких? — присев с ним рядышком, воззрилась на него немигающим взором. Пусть стыдно станет, как друзей закладывать с потрохами.

— Он знал, что вы ранее были парой, но не понимал причины расставания и почему до сих пор держитесь друг за друга. Я поведал ему все как есть.

— Что он думает на этот счет?

— Не знаю, но Святослав голову давал на отсечение, что вы помиритесь. Кстати, он прав? — глаза Йена заблестели от переполнявших их интереса, а брови поползли на лоб. На лице отчетливо было написано большими буквами: «Ну же! Скажи ДА!»

Пару минут помурыжив друга задумчиво-печальным выражением на лице, все же сдалась. Он все равно узнает это первым да и по нашим счастливым глазам и так все отлично понятно.

— Да. И папа застал нас на том моменте, когда Виктор…кхм…обнимал и целовал меня. Может пойдешь проверишь все ли там в порядке, а то противостояние мага против колдуна даже для Темного Леса будет лишка.

К большой радости, идти проверять не пришлось. В этот момент, входная дверь скрипнула и в избу вернулись вполне живые и веселые мужчины. Папа старательно обтирал влажные волосы полотенцем и завершал рассказывать какую-то занимательную историю. Виктор ржал, как конь. Скептично оглянув троицу, предпочла не искушать судьбу и не уточнять, чем закончилась та серьезная беседа. Могу предположить, раз они друг друга не поубивали и пришли вполне себе в хорошем расположении духа, значит разговор прошел удачно.

Дружно усевшись за стол, позавтракали. На удивление, папа отнесся слишком спокойно к осторожному поцелую Виктора, мне даже показалось, что он ему подмигнул. Нет, никогда не смогу понять мужской логики. Может это тактика такая — запутать женщину, а потом тихо посмеиваться над ее замешательством.

Веселье кончилось после того, как на середину стола материализовалось срочное магическое послание с сургучной княжеской печатью. Смех тут же стих. Мы панически переглянулись между собой. Виктор осмелился и взял в руки свернутый в трубочку, лист пергамента. Сломал печать и развернул.

Нависла убивающая тишина, в которой можно было отчетливо услышать барабанный бой наших сердец. Мы все молчали, наблюдая как князь быстро пробегает глазами написанные чернилами, строчки. Он нахмурил лоб и помрачнел…Рома…

Я не выдержала томительного ответа и вырвала пергамент из княжеских рук. Письмо от Вереи. Ее почерк был слишком мелким, но довольно красивым. Им она писала, что во время нашего отсутствия, в Румынии все хорошо, за исключением самочувствия мальчика. Наш сотворенный амулет не дает ему вести себя агрессивно. На смену этому пришло плохое здоровье. Уже несколько дней сестра Виктора с лучшими лекарями (и они же худшие), не могут сбить высокую температуру. Ребенка бьет озноб, он не встает с постели и в горячке зовет меня.

Руки судорожно затряслись. В голове сильно застучал пульс. Еще немного и я расплачусь от безысходности. Если за все время, Верея только сейчас прислала весточку с полей, то значит положение дел хуже некуда. Она не стала бы отвлекать нас по мелочам. Виктор вовремя притянул меня к своей груди, потому что через секунду, оттуда послышался глухой всхлип.

— Собирайтесь, мы отправляемся в замок, — решительно произнес князь, одновременно успокаивая меня.

— Мы не можем. Нам нужно на Север, — шмыгая носом, запротестовала я, — Чем раньше мы…

— Рыжик, — перебил Виктор, стараясь говорить как можно мягче, но убедительнее, — Для начала мы вернемся в замок, поможем Роме и по возможности узнаем, как можно совершить обряд соединения кристаллов во благо себе, но во вред Халлону (у меня появились кое-какие догадки), и только потом мы сунемся в пасть врага. Извини, но я не готов пожертвовать тобой…

— Он прав, — взволнованно подтвердил папа, поднимаясь с места, — Я еду с вами.

— А как же знахарство? — дружно удивились мы.

— Ну его, — отмахнулся он рукой и принялся собирать пожитки, — Мне важнее, чтобы вы, дети мои, не влипли в очередную беду. Вам еще… — резко замявшись, продолжать фразу не стал, — Неважно. Главное чтобы все на лад пошло.

Терпеть не могу, когда опять появляются очередные недомолвки, но никуда от них не деться.

Буквально через час, мы быстрым шагом направлялись к Ромкиным покоям. Переносной портал в один конец, пришелся нам как никогда кстати и переправил нашу славную компанию вместе с лошадьми.

Не мешкая, вихрем ворвалась в спальню мальчика. С одной стороны кровати сидела белая как мел, Верея, с другой — один из представителей румынских лекарей. Мне хватило злобно зыркнуть, чтобы это чудо-юдо в мантии покинуло помещение. Я подошла ближе и взглянула на ребенка. Ромка лежал и что-то шептал девушке. Бледный, как поганка. По лбу текли влажные капли, которые Верея без конца стирала мокрым полотенцем, заодно сбивая жар.

Они заметили меня в тот момент, когда в покои ворвались остальные. Девушка тут же кинулась к брату, а потом в объятья жениха. Под женские испуганные всхлипы, я присела на край кровати и осторожно притянула мальчика к груди. Он вздохнул с облегчением и как мог, обнял меня.

— Милен, я знал, что ты придешь… — еле слышно произнес больной.

С большим трудом ему удавалось выдавливать из себя слова. Силы быстро покидали молодое тельце. Я поцеловала его в лоб, губы обожгло огнем.

— Я здесь…все будет хорошо…давай воды глотни.

— Собрали?

— Да. Осталось активировать. Сможешь еще пару дней продержаться? — заботливо поднесла к его губам чашку с водой, он жадно сделал несколько глотков.

— Постараюсь, — обнадежил Ромка и вяло повернул голову в сторону двери, — Кто там стоит?

Обернувшись, увидела переминающегося с ноги на ногу, родителя. По растерянному виду мужчины, отчетливо ясно, что ему не комфортно находиться здесь. Вспоминаю себя в свой первый день в замке — дико, страшно, боялась дотронуться лишний раз до чего-либо — вдруг сломаю? Я подозвала его к нам.

— Виктор, когда все будет хорошо, ты возьмешь меня с собой подвиги совершать? — спросил мальчик у князя, присевшего с другой стороны кровати.

— Обязательно. Как только — так сразу, — он ласково потрепал его по макушке и проследил взглядом, как советник повел сестру под локоток в их покои, — Святослав, осмотришь его?

Ответа ждать не следовало, потому как он уже это делал, согнав меня с насиженного места. Знахарь прощупал пульс, осмотрел расширенные зрачки, потрогал лоб и все остальное по списку. В мысли ненадолго закралась ревность: почему Виктор поручил папе сделать это, а не мне? Он перестал мне доверять? Видимо эти вопросы отчетливо читались на моем лице и князь не преминул утолить ведьмино любопытство.

— Рыжик, твой отец не хуже тебя справится с этой задачей. Если он согласится, то место главного лекаря останется за ним, — захотела возмутиться, ведь совсем недавно, Виктор желал видеть меня на этой должности. — Тебе будет не до пациентов. Впрочем, если душа пожелает — будешь ему помогать. Я думаю, место княгини тебе больше подойдет.

Нашу дискуссию прервал папа. Обеспокоенно он сообщил нам примерный диагноз:

— У него слишком ослабленный иммунитет. При любом контакте с внешним миром может подхватить вирус. Сейчас его мучает обыкновенная ангина: горло слишком красное, опухшее.

— Не понимаю, если у него простая ангина, то почему лекарства не помогают? — насторожился Виктор.

— Это ты у своих умников спроси, что они в воду сладкую намешивают.

Папа настойчиво подсунул мне под нос то, что некоторые называли чудодейственным эликсиром от всех хворей. Нет, он конечно же поможет от всего, если больной заранее займется самовнушением. Гадко ухмыльнувшись, продолжила с издевкой:

— Если подслащенная укропная водичка стала сбивать высокую температуру, то нам без надобности бродить по лесам и полям круглыми сутками, чтобы правильно собрать определенную травинку. Зачем? Вон, взял, насадил в клумбе нужной зелени, ободрал кустик да заварил кипяточком с сахарным песочком — все дела!

— Шутники будут наказаны. Позже издам указ, чтобы все лекари проходили ежегодную аттестацию у тебя…лично, — князь проскрипел зубами и поднялся, — Мне нужно поговорить с отцом. Святослав, очень прошу назначить Роме правильное лечение.

Я понимающе кивнула и любимый вышел, прикрыв за собой дверь. Папа напоил больного нужным снадобьем и температура слегка снизилась, придав Ромке бодрости. Спустя час, он уже вовсю интересовался нашим приключением, допытывался как мы помирились с Виктором и как встретили папу. Последнее поведал тот, о ком шла речь. Ему пришелся по сердцу Ромка и теперь он ухаживал за ним, как за родным сыном. Впрочем и Волчонок к нему тянулся и сразу подпустил к себе. Обычно с этим у нас проблемы.

Йен появился ближе к вечеру, поставил на стол поднос с горячим куриным бульоном и ломтями белого хлеба. Потом он предупредил, что князь просит меня зайти к нему в кабинет. Возможно ему удалось придумать, как обмануть эльфа. Выпроводив советника за дверь, покормила ребенка.

— Милый, ты звал? — как обычно, без стука ворвалась я.

Виктор усмехнулся, не отрывая глаз от важных бумаг, скопившихся на столе за время нашего отсутствия. Ясен пень! Помирились мы или нет — на стук в дверь это не влияет.

— Да, очень хорошо, что ты пришла, — мурлыкнул он и поцеловал в губы, когда я наклонилась к нему. Затем мне в руку лег лист пергамента, — Посмотри. Что ты на этот счет думаешь?

Почерк был размашистый и причудливый. В центре листа красовалась несложная формула с расшифровкой рунных скриптов. Если не окажется подводных камней, то ритуал обязан пройти без сучка, без задоринки. По идее, сил займет немного. Вопрос в другом — если рассуждать из описания обряда, то он может завершиться по-разному: либо кристаллы соберутся в привычный для понимания, артефакт в виде предмета, либо он примет бесплотную форму энергии и перечет к взывающему.

— Какой вариант исхода тебя устроит? — насторожилась я, останавливаясь позади любимого, чтобы помассировать ему плечи.

— Любой. Лишь бы Халлон отстал от вас, — ледяным тоном процедил Виктор, расслабляя плечи в моих руках, — Рыжик, я не позволю ему снова причинить тебе вреда.

— Виктор, — пробухтел старческий голос.

Любимый поднялся с места и открыл шар, стянув с него черную бархатную ткань. Я беспрепятственно уселась на его место и непринужденно развела руками, мол: «Зад поднял — место потерял». Он скептично усмехнулся и встал позади, положив мне руки на плечи.

— Отец, ты хотел поговорить?

Из хрустального шара на нас смотрело лицо пожилого мужчины с ярко-синими глазами. При виде нашей сладкой парочки, он удовлетворенно улыбнулся и со смехом напомнил сыну, что предупреждал о скором примирении. Князь только смущенно отводил глаза, когда я с интересом поднимала на него голову.

— И не только с тобой, — мой будущий свекр долго молчал, глядя на меня в упор. Стало неловко, что захотелось спрятаться под столом, лишь бы больше не встречаться с этими васильковыми глазами, — Милена, я рад, что вы с Виктором полюбили друг друга. О лучшей княгине, Румыния не смела мечтать. Я хочу благословить вас и моих будущих внуков. Теперь мне незачем наведываться в Явь, ведь теперь мой сын и страна находятся в надежных руках. Мое место в Нави, рядом с твоей матерью, Виктор.

— Ты больше не откликнешься на мой зов? — пальцы любимого крепко сжались и я участливо положила на них свои руки.

— Нет. Моя миссия на земле завершена. Осталось только помочь советом в вашем главном вопросе и неспешно уйти по навьей тропинке, — не замечая укоризненного взгляда Виктора, дух наставительно продолжил, — Не самая лучшая идея — активировать этот артефакт. Он повлечет за собой множество проблем, возможно смертей. К тому же его в силах открыть только тот человек, кто уже ранее использовал темную сторону магии.

Мы с покойным дружно уставились на хмурого князя. Знаю этот мечущий молнии, взгляд. Любимый не на шутку кипятился. Каждый раз, как заходит речь о черной магии, ему становится не по себе. К его сожалению, отец занял мою сторону и напоследок не забыл снова отчитать сына за это недоразумение.

— Неизвестно, сможешь ли ты завершить обряд. Артефакт Экстиум представляет собой сгусток темноты и смерти. Мало кто имеет достаточную силу духа, чтобы противиться ему. Если покоришься — умрешь от переизбытка магии. К тому же это личная игрушка самого Чернобога.

— Не нагнетай, — вспылил князь, — Вон, Милену уже напугал. Сидит бледная.

Напугал — мягко сказано. Я была категорически против жертвовать Виктором, но у нас не оставалось другого выбора. Обмануть Халлона иначе не выйдет.

— Дочка, не переживай. Тебе не в коем случае не положено заниматься этим вредным делом, — мы ничего не поняли и вопросительно уставились на шар, требуя объяснений, но говорящий только неуклюже отмахнулся, — Ах, да! Вы же еще не в курсе. Тогда просто поверьте на слово — ищите другой способ. Прощайте, дети мои и благословенны будьте!

Лицо старика в шаре бесследно исчезло. Виктор ничего больше не успел спросить у отца. Нас самым возмутительным образом оставили не солоно хлебавши. До беседы с ним, у нас было намного меньше открытых вопросов, нежели сейчас. Ироничность ситуации зашкаливала в том месте, где начинались нелепые тайны, в которые нас не желали допускать. Причем они как-то связаны со мной и Виктором. Все знают о нас то, что не знаем мы сами. Екарный бабай! Конспираторы недоделанные!

Ох, ежки-матрешки, опять тошнит…

Еще очень долго мы сидели вдвоем и обговаривали план действий. Во всех предложенных вариантах была одна немаловажная деталь, которая никак не хотела вливаться в общий поток нашей задумки — хрен его знает, где Халлон прячет ипостась Ромки! Возможно мне удастся пробраться во дворец и в одиночку украсть ее, но сомневаюсь, что на это согласится Виктор. Нельзя забывать о загипнотизированных полках всевозможной нежити. Вдвоем нам точно не справиться…хотя…предложила очередной вариант. Любимый так неласково покосился на меня, что мы молча отмели эту глупую затею. Когда нам хотелось уже убить друг друга с особой жестокостью, неожиданно пришли к общему знаменателю.

Дверь в кабинет открылась неожиданно. Что греха таить — она почти вылетела с петель, будто по ней шибанули с ноги…причем с разбега. Мы замерли в ожидании.

Пятясь задом и пританцовывая заданному ритму в голове, служанка вошла в кабинет. Никого не замечая, она напевала одну из тех нецензурных частушек, какие любят выдумывать на праздниках в деревнях. Если пересказывать вкратце, то пела о прекрасных пышнотелых девах, которые купались в озере и ненароком обнаружили в нем очень дивный предмет для утех. В общем, они баловали так до тех пор, пока перепуганные родичи не растащили распутниц по домам.

В руках служанка держала небольшой таз с водой. Видимо, до слуг еще не дошел слух о нашем возвращении и она заявилась сюда протереть запыленные окна.

Когда фантазерка с голосом расстроенных гуслей все таки соизволила обернуться, то с довольной физиономии тут же сошла вся улыбка, не забыв прихватить с собой и румянец. Конечно, мы с любимым не были похожи на мертвяков или каких-нибудь голодных вурдалаков, но представшая картина маслом, явно напугала ее: сбежавшая природная ведьма сидела закинув ноги(прямо в сапогах) на стол и нежилась от обслужливого массажа князя.

— А вы не ждали нас, а мы приперлися!

В такт частушечному напеву, пролепетала я, наигранно выпячивая грудь колесом и упирая руки в боки.

Виктор выпал в осадок и покатился со смеха. Не выдержав серьезности момента, ухахатываясь, я ткнулась лицом в стол. Наверно, такой скорости света, с какой служанка покидала кабинет, еще никто не видел. Она вылетела как пробка из бочки: с визгами и воплями, будто мы и есть те самые ходячие мертвяки. Может она не ожидала скорого возвращения Виктора или до сих пор оставалась под впечатлением от моего давнего эксперимента над ней? Мое экспериментальное средство от боли при женских днях как-то неправильно на нее подействовало. Оно, конечно, сняло спазмы, даже быстрее, чем предполагалось…ну не думала я, что такой побочный эффект произойдет! Служанка и до встречи со мной имела слишком аппетитные формы, а после…не знаю, как помягче выразиться — на одну лечь, другой прикрыться. Если раньше у нее было много воздыхателей, так теперь — на любителя, а точнее — на ценителя прекрасного. Я бы до сих пор себя корила за содеянное, если бы она не нашла хорошего мужика и не вышла за него замуж. Кстати, им оказался садовник, который не один год молча вздыхал и издали любовался сей неземной красотой.

К нам влетел взбудораженный Йен с перекошенным лицом.

— Что случилось?

Когда наш приступ смеха слегка сбавил обороты, Виктор во всех красках описал неожиданное явление этой яркой личности. Истерика пошла по второму кругу.

Утром я проснулась в кровати со спящим Ромкой. Потягиваясь, неожиданно вспомнила, что обещала любимому зайти к нему вечером и пожелать доброй ночи. Наверняка он ждал меня. Впрочем, князь далеко не дурак и скорее всего почти сразу обнаружил спящую пропажу здесь и просто не стал будить.

Сегодня нам предстояло серьезное дело. Подняться бесшумно, не разбудив ребенка не получилось — как только я приняла сидячее положение, он разлепил заспанные глаза:

— Вы уже отправляетесь на Север? — себе под нос пробормотал мальчик.

— Да, — я наклонилась к его лбу и померила губами температуру, — Папино снадобье отлично тебе помогает — температура спала. Как чувствуешь себя?

— Хорошо. Может ты не поедешь? — он начал отговаривать меня от этой затеи, проникая своим умоляющим взглядом прямо в сердце.

— Это еще почему? — не поняла я.

— В твоем положении лучше не рисковать.

Нет, они точно все надо мной глумятся! Что же у меня за такое волшебное положение, о котором знают все, а я одна не знаю?! Где же мне снова удалось так отличиться? Скрыв порцию гнева, с ледяным спокойствием беспокойника, уточнила: