Долгожданное признание

Глава 4

Обратный путь в Аяччо был сплошным кошмаром!

Кипела от ярости — было не самым сильным определением для того, что ощущала Луиза, пока черный «феррари» мчался в город, где родился Наполеон.

Перебирая в уме дела из своей практики, она вспомнила немало сложных проектов, где требовалось настоящее дипломатическое искусство. Ей не раз удавалось добиваться, казалось, невозможного, и, в конце концов, сделка устраивала все заинтересованные стороны. А теперь ее отстранили от проведения переговоров! Что же заставило его действовать таким странным образом?

Атмосфера в автомобиле была настолько напряженной, так действовала на нервы, что моментами было трудно дышать. Длинные смуглые пальцы Ксавье вцепились в руль, в каком-то остервенении он гнал машину по крутым горным дорогам.

— Бога ради, умоляю! — ахнула она, когда он чуть не столкнулся с грузовиком на крутом повороте. — Зачем так гнать, почему ты не сбавишь скорость?

— Ты будешь учить меня, как управлять машиной? — Руки, лежавшие на руле, побелели от ярости и напряжения.

— Мне безразлично. Это твое дело. Мне бы только хотелось доехать до гостиницы! — сердито огрызнулась она.

— Ну и наглость! — прорычал он. — Будь так любезна, помолчи. С меня хватит на сегодня дерзостей!

— Правда? — с самой любезной улыбкой осведомилась Луиза. Почему-то ей было приятно, что Ксавье потерял самообладание. Его откровенная злость и раздражение действовали успокаивающе на ее встревоженную душу.

В сущности, она совершенно не боялась. Какую бы сильную неприязнь ни вызывала эта гневная, напряженная фигура, он, несомненно, превосходный водитель. Именно поэтому она без всяких угрызений совести решила еще поддразнить его.

— Не могу понять, почему все-таки тебя так волнует мой пол, — задумчиво произнесла она, стараясь говорить как можно безразличнее. — В конце концов ты совершенно не похож на человека, боящегося женщин. Хотя… — Она небрежно дернула плечом, — боюсь, что в наше время трудно сказать что-нибудь определенное о мужчинах. — И тут же воскликнула: — Осторожно! — поскольку Ксавье резко повернул к ней голову, и машина вихляя, выскочила на середину дороги. — Умоляю тебя, смотри на дорогу!

— Как ты смеешь! — не веря своим ушам, переспросил он.

— Господи, Ксавье — ну откуда мне знать, каковы твои сексуальные предпочтения?

Он засмеялся так зло, что у нее по спине пробежали мурашки.

— Разве полчаса назад я тебе их не продемонстрировал? С удовольствием повторю наказание. Похоже, что ты, как и твой брат, должны получить хороший урок, чтобы он не скоро забылся.

Луиза так и ахнула. Наконец-то до нее дошло.

— Ну, конечно же! Так значит, все дело в этом!

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Прекрасно понимаешь! — отрезала она. — Ты не только злишься, что тебе пришлось иметь дело с женщиной, но и мстишь брату!

Луиза чуть не задохнулась от гнева и с трудом проговорила:

— Как ты можешь быть таким жестоким и безжалостным. Неужели тебе действительно все остальное безразлично? Ведь я могу потерять работу только из-за твоего идиотского желания отомстить!

Он немного помолчал, затем твердо ответил:

— Мое решение не связано ни с твоим полом, ни с действиями твоего брата. Я не изменил своего мнения относительно недостойного поведения месье Кендалла по отношению к моей племяннице. Однако даю слово чести, что говорю правду, — добавил он торжественно и твердо.

Луиза просто не знала, что думать. Говорил ли Ксавье правду? Его тон был совершенно искренним, но почему же тогда он настаивает?

Луиза была так измучена всеми событиями сегодняшнего дня, что перестала задавать себе вопросы. Ксавье, казалось, немного успокоился, и она вкратце пересказала ему разговор с братом.

— Я должна перед тобой извиниться, я и вправду не имела представления, что дело зашло так далеко.

— Принимаю твои извинения и твои заверения. Но ведь это не решает проблемы?

Луиза тяжело вздохнула.

— Я, конечно, не могу говорить за твою племянницу. Однако Джеймс заверил, что не может быть и речи… — Она на мгновение замолкла и покраснела, — о том, что… короче, он совершенно убежден, что она не может быть беременной.

— Мария-Тереза ждет ребенка? Что за абсурд! — Он возмущенно фыркнул.

— Хоть в чем-то вы сходитесь с братом! — облегченно вздохнула Луиза. — Тебе вообще незачем было так волноваться. Девушка достаточно благоразумна, — и вздрогнула от резкого голоса.

— Ты хочешь сказать, что моя племянница — не девственница?!

— О Господи! — Луиза попробовала улыбнуться. — Я же не одобряю то, что произошло. Но ты не можешь не знать, что в наше время немало молодых девушек имеют какой-то сексуальный опыт. А я сказала лишь, что твоя племянница — вполне благоразумная девушка.

Он разразился резкой тирадой, насыщенной всякими французскими словечками, из которой она поняла только, что племянница была «погублена» Джеймсом, и в самом ближайшем будущем он будет вынужден сообщить об этом лорду Армстронгу и его дочери.

— Но это несправедливо!

— Меня не волнует, справедливо или несправедливо, — проскрежетал он сквозь гневно стиснутые зубы. — Мои корсиканские предки верили в принцип «око за око, зуб за зуб». Вам повезло, мадемуазель, что вы живете в двадцатом веке. Еще совсем недавно я бы вполне спокойно мог отомстить вашей семье, погубив твое доброе имя.

Это было похоже на какую-то мелодраму викторианской эпохи, и Луиза решила, что лучше промолчать. Они уже приближались к Аяччо, и оставалось терпеть его всего несколько минут.

Когда наконец машина остановилась у гостиницы, Луиза лихорадочно отстегнула ремень и выскочила из машины. Крикнула Ксавье, что больше никогда в жизни не желает его видеть и быстро побежала вверх по ступеням.

Ну почему на Корсике все пошло вкривь и вкось? Об этом в отчаянии спрашивала себя Луиза, колотя в массивную дубовую дверь замка Ксавье.

Она промокла до нитки и дрожала от холода и страха перед бушующей вокруг грозой. Что толку напоминать, что в своем нынешнем затруднительном положении виновата только она сама.

Вбежав вчера вечером в свой гостиничный номер, она бросилась на кровать и, уставившись в потолок, стала думать о том, что теперь делать с работой. Было уже поздно звонить в лондонскую контору. Да и лучше позвонить попозже Невиллю Фросту домой.

Единственным результатом напряженных размышлений стала сильнейшая головная боль. Луиза с трудом встала и отправилась в ванную за аспирином, она решила принять душ и переодеться, тогда, возможно, ей станет лучше. И действительно, вернувшись в комнату, она почувствовала некоторое облегчение, хотя по-прежнему не могла отделаться от чувства подавленности и недовольства. И тут вдруг обнаружилась пропажа сумочки. Потребовалось некоторое время, чтобы осознать ужасную истину — она оставила ее в машине Ксавье!

Замотанная в банное полотенце, Луиза буквально рухнула на стул перед туалетным столиком, заплакав от огорчения. Это полный крах. В сумочке были не только все деньги, кредитные карточки и водительские права, там лежала записная книжка с именами и адресами всех клиентов, расписанием деловых встреч и мероприятий на весь год вперед, но Ксавье несомненно найдет в ней чрезвычайно интересные для него цифры и прикидки, которые она сделала относительно его участка.

Но это еще не все! Самое ужасное последствие ее небрежности — придется еще раз встречаться с Ксавье.

От этой мысли она покрылась холодной испариной.

Даже сейчас, сутки спустя, колотя в старинные дубовые двери замка Ксавье и проклиная его за то, что он выбрал для жилья столь отдаленную и высокогорную часть острова, Луиза дрожала не только от холода и дождя, но и от страха и нервного напряжения.

Пришлось обращаться за помощью к администратору гостиницы. Он нашел адрес расположенного высоко в горах, в семидесяти километрах от Аяччо, замка, который граф Чинарези унаследовал от своего дядюшки. Администратор расписывал роскошь и удобства замка, но Луиза, как ни старалась, не смогла найти даже номера его телефона.

Придется отправиться в горы, подумала она с тоской. Но ведь у нее нет прав, они остались в сумочке, и нельзя взять машину напрокат. Опять помог администратор. Он одолжил для нее машину у кого-то из родственников, заверив, что машина не очень новая, но до места она на ней доберется.

Когда утром Луиза увидела древний «рено», сердце у нее дрогнуло. У машины был такой вид, будто она собирается тут же испустить дух. Так и случилось. Мотор хрипел, как на последней стадии бронхита, из-под капота неслись громкие стоны и стуки, пугавшие ее до смерти. Душевное состояние никак не улучшала погода. Яркое утреннее солнышко скрылось за серыми тучами, которые с каждой милей становились все более черными и мрачными.

Луиза с детства страшно боялась грозы. И гроза разразилась, когда до вершины горы оставалось совсем немного и она уже увидела перед собой каменный замок. Оглушенная грозовыми раскатами и ослепленная беспрерывно сверкающей молнией, совершенно обезумевшая от страха, Луиза чудом удерживала машину в потоках воды, почти не видя дороги. Сделав последний поворот перед въездом в замок, дряхлый «рено» издал последний отчаянный стон и испустил дух.

Луиза попыталась стронуть машину с места, но безуспешно. До замка оставалось около ста метров, и глубоко вздохнув, собрав всю свою волю, Луиза бросилась к массивным дверям замка. Однако никто не слышал ее отчаянного стука.

— Помогите! Помогите!.. — охрипшим голосом в ужасе закричала она, и в эту секунду послышался звук отодвигаемой задвижки и дверь распахнулась.

В проеме показалась высокая фигура, и в первое мгновение она приняла ее за Ксавье. Но перед ней стоял высокий пожилой человек в темном костюме.

Луиза попыталась невнятно и путано объяснить, что привело ее в замок, но дрожала так, что зуб на зуб не попадал. Вряд ли человек понял, что она ему говорит, но пригласил ее идти за ним, повернулся и вошел в дом. Он привел Луизу в огромный темный зал. Лишь блики огня в камине бросали зловещие отсветы на каменные стены. Высокий потолок терялся в сумраке зала. Человек подвел ее к камину, в котором горело целое дерево, и вышел.

Казалось, она простояла около этого камина целую вечность, прежде чем раздался звук шагов и резкий щелчок, и огромное помещение осветилось.

— О Боже! — раздался с другого конца зала знакомый голос. — Что ты здесь делаешь?

Замерзшая, промокшая и глубоко несчастная, Луиза все же с интересом оглядывала огромный зал, залитый теперь ярким светом сотен лампочек. Когда-то здесь явно был парадный зал замка. Грубо отесанные каменные стены были увешаны старинным оружием и большими фамильными портретами в массивных золоченых рамах. Их оживляли яркие краски старинных родовых знамен, развешанных высоко по стенам, которые постепенно сужались, образуя над их головами высокий величественный свод.

— Луиза! Что с тобой? — Нахмурив брови, в полном недоумении он глядел на промокшую до нитки жалкую фигурку.

— Н-ни-чего ос-со-бен-ного! Я попала в грозу и теперь, наверное, умру от холода или от воспаления легких! — Луиза быстро повернулась к огню и протянула руки к спасительному теплу.

Конечно, сейчас она выглядит таким пугалом, стоя здесь, у камина, в мокрой одежде, от которой идет пар, с крысиными хвостиками волос, вода с которых стекала прямо на пол, в лужицу возле ног, с тоской думала Луиза.

— Но что случилось? Ты попала в аварию?

— Нет, просто машина заглохла, — беспомощно пробормотала она. — Д-думаю, я сама виновата… Я немного заплутала, раз или два, и…

— Пошли. Тебе необходимо принять горячую ванну и переодеться, — решительно сказал Ксавье, дергая за толстый шнурок и беря ее за руку.

— Нет, я… я не могу остаться з-здесь, — еле проговорила она, стуча зубами. — Я только хотела забрать свою сумочку и…

— Да, да, всему свое время, — нетерпеливо проговорил Ксавье, крепко сжимая ее руку.

Мокрые волосы все время падали на глаза, и Луиза с трудом различала дорогу. Где-то в длинном коридоре им встретилась полная женщина средних лет. Пресекая ее причитания по поводу жалкого вида Луизы, он приказал приготовить для неожиданной гостьи что-нибудь горячее.

В каком-то полуобморочном состоянии, как будто эта поездка в грозу отняла у нее последние силы, Луиза машинально шла за Ксавье. Преодолев широкую дубовую лестницу, затем коридор и целую анфиладу комнат, они очутились в огромной, отделанной мрамором ванной комнате.

— Тебе необходимо принять горячую ванну, — голос Ксавье вернул ее к действительности.

— Нет, не могу… Ой, я здесь все испачкала, — она оглянулась на полоску грязных, мокрых следов на толстом бархатистом ковре бледно-золотистого цвета.

— Ничего, — отмахнулся он, открывая краны. Щедро плеснув в воду душистого масла для ванны, он властно приказал Луизе снять мокрую одежду.

— Что?..

— Тебе необходимо сейчас же залезть в горячую воду, — проговорил он медленно и твердо, как будто разговаривал с малым ребенком.

Она продолжала стоять, с тоской глядя на горячую воду с хвойным запахом. Ксавье нетерпеливо прищелкнул языком, быстро подошел к ней и начал расстегивать пуговки на платье.

— Нет!.. Я… я сама могу раздеться, — тут до нее дошел смысл сказанных слов. Вырвавшись, она отступила назад, упершись в мраморную стену ванной.

— Нечего вести себя как напуганная девственница! — сухо проговорил он. — Тебе нужно как можно скорее залезть в горячую воду. Или ты сама снимешь платье, или это сделаю я!

Тут наконец она вышла из оцепенения и, торопясь доказать, что в состоянии раздеться самостоятельно, совершенно запуталась в мелких пуговицах промокшего платья. Тут же ее руки были отодвинуты в сторону, и длинные загорелые пальцы сделали эту работу за нее.

— Ксавье, пожалуйста!

— Некогда жеманиться, — нетерпеливо прервал он. Быстро подхватил подол, стянул платье и отшвырнул его в сторону. Затем наклонился, чтобы снять с нее промокшие шлепающие туфли.

— Это, наверное, первый и последний раз, когда сам Ксавье опускается на колени перед женщиной! — сказала она вроде бы про себя, с трудом подавляя истерический смех. И тут же страшно смутилась, услышав ответный смешок. Она произнесла эти слова вслух?

— Не совсем так, моя дорогая Луиза. Но должен признать, что я давненько этого не делал! — усмехнулся он, поднимаясь.

Стоя перед ним лишь в кружевном бюстгальтере и трусиках, Луиза недоумевала, почему ей так холодно? Под взглядом Ксавье ее обдало жаром, казалось, пламя вспыхивает в каждой ее клеточке, каждой жилке.

— Не надо… то есть, я хочу сказать, что сама могу снять остальное.

— Ну да, разумеется, — промурлыкал он, выходя. — Но у тебя в распоряжении всего одна минута. Иначе, можешь быть уверена, я сам стяну с тебя эти кружевные лоскутки и самолично запихну тебя в ванну!