Долина грез

Глава 6

Задыхаясь от волнения, Милдред спустилась на лифте в холл и вышла из гостиницы. Она шла по узкой тропинке, ведущей к домику Нормана, и размышляла, подходит ли для этой беседы выбранный ею наряд — черная шелковая блузка и шелковые брюки, черные с серебристыми нитями и плетеным тоже серебряным пояском. Не покажутся ли ему эти вещи слишком вульгарными или легкомысленными?

Ее лодочки на высоких каблуках громко застучали по каменным плитам, которыми был выложен проход к дому. Милдред с трудом уняла нервную дрожь в коленках. Сможет ли она справиться со всем этим? При каждом движении она чувствовала мягкое прикосновение ласкового шелка к груди и животу, потому что на ней больше ничего не было. Ну, конечно, за исключением совсем крохотных кружевных трусиков… И еще — ее любимые французские духи; капельку на грудь и пару капелек — за ушами. Подходя к дому, Милдред решила вначале держаться суровой недотрогой, эдакой святошей. Остановившись, она собрала волосы и закрутила их на затылке в строгий тугой пучок. Потом, если все пойдет хорошо, она будет постепенно уходить от своего чопорного облика, становиться все мягче и соблазнительнее… Но это только в том случае, если затея удастся.

Ее сердце едва не выскочило из груди, когда внезапно открылась дверь и на пороге появился Норман. Он резко остановился, и на короткое мгновение их глаза встретились. Милдред была готова поклясться, что заметила в них радостный блеск. Однако он тут же угас.

— Норман, — она старалась говорить как можно мягче, — я вижу, что ты спешишь, но, может, уделишь мне минутку?

Он скользнул по ней взглядом. Милдред почувствовала, что он напряжен не меньше ее. Она знала, как выглядит в его глазах. Черная одежда делала ее еще стройнее, открытый ворот блузки не скрывал нежной кожи шеи и груди, а серебристые тени на веках, бледные румяна и цикламенового тона помада довершали очарование. Такую женщину просто невозможно не заметить. Милдред самодовольно выпрямилась, но тут же остановила себя. Ее задача совсем иная. Правда, если она по-прежнему нравится Норману, возбуждает его как женщина, ей легче будет заморочить ему голову… Однако вся трудность заключалась в том, что и она не могла оторвать глаз от него, одетого в белоснежную рубашку с полосатым галстуком и черные брюки. И победить свои чувства она была не в силах.

Он шагнул ей навстречу, оставив дверь наполовину открытой.

— Мне нужно зайти к администратору, — суховато сказал он. — Но я скоро вернусь. — Он приглашающе махнул рукой в сторону одной из лавочек под окном. — Чувствуй себя как дома.

Когда он проходил мимо, до Милдред долетел такой знакомый запах его одеколона. Всего лишь на мгновение Норман оказался настолько близко от нее, что она могла бы протянуть руки и обнять его. Желание это было просто нестерпимым… Подавив вздох, она отпрянула так, будто на нее замахнулись. Но, к счастью, Норман к тому времени уже прошел мимо и не мог ее видеть. Превозмогая неожиданно навалившуюся слабость, Милдред добрела до двери и прислонилась к косяку. Да, дело будет совсем не таким легким, как ей казалось. Она забыла, какую власть над ней имеет Норман Ллойд…

Внезапно Милдред осенило: Норман же ушел! Его нет и какое-то время не будет. Значит, она вполне может войти в дом и порыться в его деловых бумагах. Может быть, это ее единственный шанс… Нет, ни за что!

Ее совесть не могла примириться с тем, на что толкал ее расчет. Она не может войти в дом в отсутствие Нормана и рыться в его вещах. Это все равно что совершить воровство или, по меньшей мере, наглый обман.

Обман. А разве сам Норман не обманывал ее? Разве он не обманул ее, когда переспал с Дженис и та от него забеременела? Ведь все это происходило в самый разгар его романа с ней, Милдред Догэрти!

Милдред помнила невероятную боль, пронзившую ее, когда она обо всем узнала. Отлично помнила, несмотря на то что прошло уже столько лет…

В каком-то душевном оцепенении она открыла дверь и пошла к письменному столу, бросив мимолетный взгляд на обстановку в комнате: низкая кушетка, яркие пятна ковров и разбросанных повсюду подушек. Но все это ее не интересовало. Ноги сами несли ее к столу красного дерева.

Чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди, Милдред открыла сумочку и достала оттуда ручку. Писать ей было не на чем, но эта проблема легко решалась. В корзине для мусора лежали несколько выброшенных листов бумаги.

Она выдернула один из них и принялась судорожно рыться в бумагах, разбросанных по его столу. Разобраться в этом хаосе было непросто.

— Милдред?..

Это был Норман. Его голос донесся из-за затворенной двери. Милдред почувствовала, как кровь отливает от лица. Она резко развернулась, выронив из дрожащих пальцев ручку, с легким стуком упавшую на пол. Едва не завопив от отчаяния, Милдред заткнула смятый лист обратно в корзину для мусора и нагнулась, чтобы найти ручку.

— Милдред, где ты? — Голос Нормана звучал все ближе и отчетливей…

Милдред растерянно оглянулась по сторонам, пытаясь найти путь к отступлению. Она заметила дверь, ведущую на кухню. Подбежав на цыпочках к раковине, она поспешно отвернула кран и дрожащими руками налила в стакан холодной воды. Краем глаза она заметила, что Норман уже вошел в гостиную.

— Норман? — Милдред сама удивилась спокойствию своего голоса. — Я на… О, ты уже здесь! — В очередной раз она порадовалась, что ей удалось ничем не выдать своего беспокойства. Она повернулась и уверенно посмотрела в глаза стоящему в дверях Норману. — У меня запершило в горле. Надеюсь, ты не возражаешь… Ведь ты сам предложил мне чувствовать себя как дома.

Их взгляды встретились. Словно мощный разряд тока пробежал между ними. Сердце Милдред снова сжалось от страха в ожидании того, что Норман заметит беспорядок на своем столе и заподозрит ее, но он не глядел в ту сторону. Все его внимание было поглощено ею.

— Ты успела поужинать? — спросил он.

— Ужин? — Удивленная неожиданным вопросом и все еще напуганная, она тупо уставилась на него. — Нет. Еще нет…

— Тогда я закажу ужин сюда. Если, конечно, у тебя нет других планов…

— Почему ты приглашаешь меня поужинать с тобой? Я думала, после того…

— Ты ведь пришла извиниться, не так ли? — Норман пожал плечами. — Я сам собирался найти тебя, чтобы сделать то же самое…

— Ты — извиниться?..

Он криво усмехнулся.

— Угу. Только сначала я хотел что-нибудь выпить в баре.

— Глоток для храбрости? — Милдред усмехнулась.

— Нет, не для храбрости. Для того, чтобы усыпить голос бдительности, которая велит мне держаться от тебя подальше. — Его взгляд стал серьезным, улыбка сошла с лица.

— Ну что ж… — Она наклонила голову, вызывающе глядя на Нормана. — Ты готов извиниться? Или все-таки хочешь сначала выпить глоточек чего-нибудь?

— Нет, не думаю, что именно это мне сейчас нужно… но все же давай сходим в бар, а пообедаем здесь через полчаса. Что бы хотела съесть?

— Что-нибудь необычное! — мечтательно произнесла Милдред.

— Хорошо.

Норман прошел в гостиную и снял телефонную трубку. Пока он отдавал распоряжения насчет ужина, Милдред пошла было к двери, но Норман поймал ее свободной рукой, властно обхватив запястье крепкими пальцами. Она мгновенно почувствовала, как по телу прошла волна жара. Да, она явно затеяла опасную игру…

— Итак? — спросила Милдред, поигрывая пустым бокалом. — Кто начнет?

— Дам пропускают вперед, разве это не общее правило? Или такая маленькая галантность стала достоянием истории в нашу эпоху женской эмансипации?

Милдред не могла не заметить, с какой иронией произнес он слово «дамы». Он никогда не относил ее к категории дам, и Милдред это было известно. Но она решила не обращать на это внимания. В конце концов, какое это имеет значение…

— Извини меня, — спокойно глядя на Нормана, произнесла она. — Я своими подозрениями обидели тебя и Мэри-Энн.

— Извинения принимаются. И я приношу свои за то, что так жестоко обошелся с тобой, да к тому же оскорбил.

Милдред сухо усмехнулась.

— Ты извиняешься за слова, но не берешь их обратно. Ты ведь по-прежнему думаешь, что я подлая, злобная и…

— Я извинился за то, что так сказал. — Голос Нормана стал резче. — Разве этого недостаточно? Однако я не собираюсь извиняться ни перед тобой, ни перед кем-либо другим за то, что думаю!

— Хорошо, согласна. — Милдред поставила свой бокал на столик. — Не обязательно делать мысли и чувства всеобщим достоянием. — Неужели это говорит она? Если бы Норман мог прочитать ее мысли…

— Еще вина, Милли?

Милдред вдруг заметила, что вокруг стола хлопочет официант, а Норман вопросительно смотрит на нее. Она собралась было открыть рот, чтобы отказаться, но передумала.

— Да. Пожалуйста.

Официант наполнил бокалы, прежде чем снова оставить их одних.

— Что ж… — Норман поудобнее устроился в кресле. — Теперь, когда мы закончили обсуждение деловой части, чем доставили друг другу ни с чем не сравнимое удовольствие, о чем бы ты хотела поговорить, Милдред?

Она провела пальцем по краю бокала и посмотрела на него так, как будто терпела его из чистой вежливости.

— Чем сейчас занимается Дженис? Она работает?

— Нет, не работает. Возможно, когда Трейси пойдет в школу, она станет работать. Но пока девочке только около пяти.

— Трейси — это ее дочь? — Только сейчас Милдред заметила, что бокал под ее пальцами вот-вот лопнет. Гигантским усилием она заставила себя поставить его на стол и сцепила руки на коленях. — Ребенок Дженис и Дина?

Милдред смотрела прямо в глаза Норману, стараясь не упустить момент, когда он смутится. Но только он не должен догадаться, что она сделала это специально! Возможно, кроме нее о том, что Норман — отец дочери Дженис, знают единицы.

— Да. — Его взгляд оставался по-прежнему спокойным.

— Не ты ли мне говорил, — не отступала Милдред, — что Дин умер от наследственной болезни сердца? А Дженис не испугалась, что это может передаться его ребенку? — Она придала своему голосу тон озабоченности и тревоги, зная, что Норман не сможет этого не заметить. — Малышка… Трейси… как она? С ней все в порядке?

— Трейси? — Норман рассмеялся. — Она абсолютно здорова. Видишь ли…

— Мистер Ллойд? — Рядом неожиданно возник чернокожий официант. — Вы просили сообщить, когда ваш ужин будет готов. Его доставят к вам в дом через пару минут.

— Спасибо, Джон. — Норман дал ему чаевые, отодвинул стул и выразительно посмотрел на Милдред.

— Ну что, ты готова? — спросил он.

Она кивнула и встала, чувствуя что в любую минуту может сорваться. Хотя она делала вид, что спокойно слушает Нормана, биение сердца тревожным гулом отдавалось в ушах. Что он скажет? Что Дин не был отцом Трейси? Признается ли он, что у него была любовная связь с Дженис и что именно он — отец этого ребенка? Приди официант минутой позже, она бы уже услышала признание Нормана. Но почему он с такой готовностью отвечал на все ее вопросы? Конечно же, не потому, что Дин умер…

Вздрогнув, она поняла, что Норман стоит позади нее. Он снял со спинки стула сумочку Милдред и протянул ей, а затем, мягко обняв за плечи, повел из бара. И когда он это сделал, она задрожала. Воспоминания о Дженис и Дине разлетелись, словно осенние листья, подхваченные порывом ветра.

Заметил ли он, что под ее шелковой блузкой ничего нет? Пальцы Нормана рассеянно блуждали по ее спине — вверх, вниз, — но она почувствовала, что на том месте, где должна была быть застежка лифчика, его рука замерла — правда, лишь на секунду, но замерла.

Милдред больше всего сейчас была озабочена тем, чтобы не показать своего волнения, но от нее не ускользнул едва слышный вздох, вырвавшийся из груди Нормана. Его ладонь, скользнув по спине вниз, легла на ее запястье. Милдред словно ощутила электрический удар, пронизавший все ее тело.

Она поняла, что влечение, охватывающее ее всякий раз при самом мимолетном прикосновении Нормана, непобедимо. Он словно обладал какой-то таинственной колдовской силой, лишавшей ее воли. Оставалось только молить небеса, чтобы эта власть не поломала все ее планы.

Официант принес ужин буквально через минуту, другую после того, как они вошли в домик. Его услужливая суета разрушала атмосферу чувственности, которая обволакивала их. Он болтал без умолку, накрывая стол у окна. А перед тем как уйти, широко улыбнувшись, заметил:

— Вас ждет прекрасный ужин.

Ужин и на самом деле был прекрасным. Милдред поразилась, что, несмотря на натянутые словно струна нервы, она оказалась в состоянии наслаждаться изысканными блюдами. Сначала она отведала пикантный салат, а потом Норман положил ей на тарелку цыпленка, приправленного карри. Но больше всего Милдред удивили оладьи из муки хлебного дерева под соусом из спелых бананов, запеканка из манго и томатов с таким острым соусом, что она даже вскрикнула, когда взяла кусочек в рот. На десерт было домашнее мороженое, украшенное листьями мяты. Оно подоспело как раз вовремя и затушило огонь, вспыхнувший во рту после острейшей запеканки.

Наслаждаясь покоем, Милдред блаженно откинулась в кресле, наблюдая, как Норман разливает по чашкам ароматный кофе.

— Ликер? — Он вопросительно приподнял брови.

— Нет, спасибо… но себе можешь налить. — Так как они уже выпили вина до обеда, Милдред решила, что больше не станет пить ни капли. Еще глоток или два — и она, окончательно раскиснув, может выболтать то, чего Норману знать не следует. И все ее планы лопнут как мыльный пузырь.

— Я тоже не хочу.

Он смотрел на нее не отрываясь, словно затягивая в глубину своих сладких как мед золотистых глаз. Какие же они красивые…

— Итак, Милли, где ты пропадала последние годы? — Он отхлебнул кофе и поставил чашку обратно на блюдце. — Говорят, мир тесен. Но как только мы захотим что-то узнать о другом человеке, он словно испаряется. Где ты пряталась от меня? — спросил Норман, нежно улыбаясь, однако в его глазах можно было прочитать совсем иные чувства.

— Мне показалось, что ты хочешь намного большего, чем я могла бы тебе дать… — ответила Милдред немного погодя. — Я посчитала, что мне лучше исчезнуть. Тебя же не удовлетворяли наши отношения…

— Не удовлетворяли? — Норман бренчал кофейной ложечкой о стенку чашки. — Да, ты, пожалуй, права. Я просто не мог быть этим удовлетворен, Милли… Я слишком сильно тебя любил, чтобы просить взамен так мало. Хотя сейчас… — Его тон стал насмешливым. — Сейчас все по-другому. Господи, насколько все проще, когда люди встречаются, не обременяя друг друга никакими клятвами и обязательствами.

Уже через секунду после того, как до ушей Милдред донеслись его слова «я слишком сильно тебя любил…», ее сердце заколотилось так, будто она пробежала марафонскую дистанцию. Так он любил ее! По крайней мере, хоть в этом она не ошибалась. Но в ту же минуту вспыхнувшее было пламя угасло. Ну и что из того, что он ее любил? Любовь не помешала ему изменять. Интересно, а Дженис он тоже признавался в любви?

— Любовь… — Милдред цинично усмехнулась. — Если бы люди были честнее и не пытались морочить друг другу голову, то они заменили бы это слово другим… — Норман приподнял брови. — Ловушка. — Милдред улыбнулась, стараясь казаться веселой. — Да, именно ловушка, Норман. А человеческие отношения не должны быть ловушкой. Двое людей, которых влечет друг к другу, должны наслаждаться этим без всяких осложнений.

Норман всем видом выразил согласие.

— Что ж, не спорю. Ты целиком права. Теперь я изменил свое мнение, и очень этому рад! Я больше не болтаю о любви… По крайней мере, не использую это слово, чтобы соблазнять женщин. В этом нет никакой необходимости. Похоже, им нравится бросаться в мои объятия без обещаний и клятв в вечной любви. Ты можешь мной гордиться, не правда ли? — Он улыбнулся, и на этот раз улыбнулся не только его рот, но и внезапно заискрившиеся глаза.

В этот момент их сходство с Бенни стало настолько сильным, что сердце Милдред болезненно сжалось. Бенни… Она может потерять его, если не справится с поручением Дагласа Фини. Господи, сколько в Нормане обаяния и притягательности! Она почти забыла, зачем пришла сюда.

— Да, — насмешливо произнесла она, — я могу гордиться тобой. — Она встала. — Можно воспользоваться твоей ванной?

— Конечно. — Норман тоже поднялся. — Найдешь ее сразу за нишей.

Проходя мимо письменного стола, Милдред отметила, что бумаги на нем никто не перекладывал. Бросив мимолетный взгляд на пол, она попыталась найти свою упавшую ручку, но та, по всей видимости, куда-то закатилась.

Оказавшись в ванной, Милдред закрыла дверь и с едва слышным стоном опустилась на пол, чувствуя, что сердце готово выскочить из груди. Что же сделать, чтобы отвлечь Нормана? Возможно, другого шанса у нее не будет, действовать нужно немедленно. Но как найти в этой чертовой куче бумаг то, что ей нужно?

Через несколько минут, освежив макияж и немного обрызгав волосы духами, она вышла из ванной. Ее сердце екнуло, когда она заметила Нормана у стола. Он собирал бумаги в аккуратную стопку. Он оглянулся, посмотрел на Милдред и отсутствующе произнес:

— Надо было убрать их в сейф раньше. Извини, я скоро освобожусь.

Убрать в сейф! При этих словах у Милдред внутри точно что-то оборвалось. Если он уберет бумаги, она не сможет ничего выведать. Тогда все пропало! Безмятежно улыбаясь, она пошла к Норману, лихорадочно соображая, что же ей предпринять. Внезапно одна из бумаг выскользнула из пачки и плавно опустилась на пол. Не думая, Милдред подхватила ее и отбежала в глубину комнаты. Дразняще размахивая в воздухе листком, она хихикала и подмигивала Норману.

— Ну-ка, попробуй, возьми!

— Отдай, Милли. — В его голосе слышалось нетерпение.

— Не-а. — Она отступила подальше, стукнувшись коленом о край кушетки. — Если она настолько важная, то я просто подержу твою драгоценную бумажку в руках.

Он пошел на нее. Сейчас Норман казался таким большим и… таким опасным… Милдред быстро спрятала бумагу за спину. Норман остановился перед ней, — так близко, что она почувствовала жар его тела. В его дыхании смешался аромат кофе и вина, а руки, которые он протянул в попытке выхватить бумагу, тяжело и крепко стиснули ее ребра.

Она выгнулась назад, и услышала — хотя нет, скорее почувствовала — шелест шелка, когда его тело коснулось ее внезапно напрягшихся сосков.

— Милдред, — прохрипел он, но это получилось невероятно сексуально, — ты играешь с огнем.

Милдред подняла голову. Холодок пробежал по позвоночнику, когда она осознала, что его интересует совсем не бумага. Взгляд Нормана затуманился, губы приоткрылись, дыхание участилось. Пальцы Милдред ослабли, и она услышала, как бумага с легким шелестом упала на пол. Руки Нормана обвили ее, а губы находились всего лишь в дюйме от ее собственных.

— Ах ты, моя кошечка! — пробормотал он. — Ты просто Мессалина, ты, маленькая похотливая ведьмочка…

Его поцелуй был похож на взрыв. Мысли о бумагах испарились из головы Милдред в одно мгновение. Единственное, о чем она была в состоянии думать, — это о том, что было между ними пять лет назад. И что до сих пор все осталось таким же, как прежде. Прошлое не потеряло над ними своей власти. Она была беспомощна в его объятиях, словно…

— В черном шелке ты просто неотразима, Милли, — произнес он, целуя ее лицо и ласково проводя ладонью по спине. — Ты знаешь, как свести мужчину с ума, так ведь? Черный шелк на молочно-белой коже. Устоять просто невозможно… Скажи мне, сладкая моя Милли… почему сегодня ты не надела лифчика?

С величайшим усилием Милдред настроилась на ту волну, на которой ей предстояло играть.

— Потому что… — она медленно провела языком по его шее, придав голосу намеренно хриплый, соблазнительный тон, — когда я одевалась, я думала о тебе… — И почувствовала, что он прижал ее к себе еще крепче.

— Если бы ты могла знать, какая это мука, — грубо прорычал он, — сидеть кое с кем за одним столом и знать, что под черным шелком нет ничего, что могло бы скрывать такую соблазнительную грудь…

Милдред пожала плечами. Она понимала, что положение ее становится опасным: если она поддастся его чарам, то уже ничто не поможет ей сыграть намеченную роль.

— Последний час показался мне вечностью, Милли. — Голос Нормана был полон сдерживаемой страсти. — Но ничто не разжигает мужского желания сильнее, чем мучительное ожидание. Это тоже своего рода удовольствие.

Милдред с трудом сглотнула, тая под ласками Нормана. Его руки блуждали по ее спине, бокам, соблазнительным округлостям грудей.

— Распусти волосы, — громко прошептал он.

Словно рабыня, подчиняющаяся приказу своего господина, она медленно подняла руки, дрожащими пальцами расстегнула серебристую заколку, а потом расправила волосы, позволив им хлынуть роскошным водопадом на плечи и спину.

Его губы вновь обожгли ее сладостным поцелуем. Ловкими пальцами он в несколько мгновений расстегнул все крошечные жемчужные пуговицы ее блузки, и еще через мгновение черный шелк, прошуршав, полетел на пол.

Теперь она была обнажена по пояс. Его руки, такие ловкие и нежные руки, легли на ее талию, и ее брюки отправились вслед за блузкой.

— Господи… — Норман вздохнул, нащупав кружево тонких трусиков. Его голос дрогнул. — Ты, Милдред, слишком… больше, чем нормальный мужчина может вынести…

Но он мог «вынести» все. Она почувствовала себя легкой, словно пушинка одуванчика, когда Норман поднял ее на руки и понес в спальню, будто бесценный дар. Он осторожно положил ее на кровать. Она легла на спину и потянулась навстречу к нему в мучительном экстазе, отдавая всю себя этому желанному мужчине. Но только доведя ее до исступления, почти сведя с ума, он внял ее бессловесным мольбам и лег рядом, прижав к себе как можно теснее. Он зарылся лицом в ее волосы, мерцающие в лунном свете, словно черный шелк, будто готов был умереть вот так. А потом он наконец дал ей то, чего она так страстно желала.

То, что было нужно ей.

То, что было нужно им обоим.

Они занимались любовью и раньше, очень много раз. Но никогда это не происходило с такой страстью и с такой нежностью. Было еще кое-что необычное в их соединении. Они не виделись больше четырех лет, и это наделяло обоих ощущением чарующей новизны. А знание всех прихотей и склонностей друг друга еще больше усиливало возбуждение и удовольствие, получаемое ими. Они оба полностью использовали это знание, снова и снова поднимаясь к вершине блаженства. И когда дошли до пика взаимного наслаждения, Милдред громко закричала, ничего не стесняясь, не пугаясь, забыв обо всем на свете, кроме огромной, заполнившей все ее тело плотской радости.

Обессиленные, они лежали в объятиях друг друга. Горячее дыхание Нормана шевелило ее растрепанные волосы, по щекам Милдред медленно текли горькие слезы. Боль затопила ее сердце. Она собиралась предать его, но предала только саму себя. И как бы жестоко и подло Норман ни поступил с ней тогда, она по-прежнему любила его. И будет любить до самой смерти.