Глава 6

Саттон Смайт обхватила грубые перила закрытого крыльца и сделала еще один глубокий вдох лесного воздуха. Перед ней открывался классический вид восточного Кентукки — плато Камберленд гор Аппалачи с прочным рельефом стоических вечнозеленых и лиственных кленов, высокие скалистые скалы и внизу река.

Это была сельская местность, где воздух был чистым, небо было таким же большим, как земля, и все городские проблемы оставалась позади.

Или, по крайней мере, создавалось такое чувство, что все проблемы должны исчезнуть перед ослепительным солнечным светом, как в убежище из детства, перед этим загородным домом.

— Я приготовил кофе.

Услышала она голос Дагни Буна у себя за спиной и на мгновение прикрыла глаза. Но когда она обернулась к нему, у нее на лице сияла улыбка. Этот мужчина заслужил ее улыбку за свои усилия. Несмотря на то, что он ясно дал ей понять, что увлечен ею и хотел бы продолжить их отношения, он довольствовался и тем, что просто сидел с нею рядом, как друг причем столько, сколько будет необходимо.

Даже если так будет всегда.

Боже, почему она не могла впустить его в свое сердце? Он был красивым, умным, вдовец, заботившийся о своих трех детях, оплакивал свою умершую жену, и при этом вел себя с честью и достоинством, а также был предан своей работе.

— Вы истинный джентльмен.

Дагни протянул тяжелую кружку, тепло посмотрев на нее.

— Сделал, как ты сказала, как тебе нравится. Два кусочка сахара, без сливок.

Чтобы не смотреть на него, Саттон наклонилась, вдыхая аромат кофе.

— Идеально.

Половые доски крыльца заскрипели, когда он подошел и сел на другой конец качелей-скамейки. Прислонившись к спинки, он вытянул ноги в своих охотничьих ботинках, отпустил удерживающую цепочку, отчего качели стали покачиваться взад-вперед, издавая тихое поскрипывание.

Он взглянул на нее, она опять обратила свой взор на открывающийся вид, прислонившись к вертикальной опоре и положив одну ногу над другую.

— Ты сделала кое-что историческое, — прошептал он.

— Совсем нет.

— Отдать тридцать тысяч гектаров государству? Спасти эти четыре горные вершины от угольных компаний? Позволить семьям, которые были здесь семь поколений, остаться на этой земле? Я бы сказал, что этот шаг войдет в историю.

— Я сделаю это все ради своего отца.

Она подумала о человеке, которого так любила, когда-то таком высоком, величественном, сильным от природы, теперь же искалеченным болезнью Паркинсона, передвигающемся в инвалидной коляске, и на нее опять нахлынула печаль. Опять же, депрессия, которую она ощущала последнее время, тоже ушла не далеко. За последние дни она постоянно испытывала печаль, и хотя опыт подсказывал ей, что независимо от луны или звезд, передвигающихся в ее астрологическом квадрате «Полной Херни», стоит продолжать жить и двигаться дальше, независимо от чужой жизни, ей все равно трудно было поверить, что когда-нибудь она снова будет счастлива.

И поэтому, пытаясь убежать от самой себя, она предприняла эту поездку с Дагни, в трех часах езды от Чарлмонта, с приготовленным ужином и завтраком, и установленными эмоционально-физическими границами для этого места. Она надеялась, что сможет понять принцип дальнего расстояния, помогающего забыть… и имелось в виду не просто время, затраченное в пути. Эти охотничьи домики, изолированно стоящие на горе и поддерживаемые одной из деревенских семей, с которой она стала близка и очень сдружилась, были настолько далеки от ее жизни в роскоши, насколько это можно было представить. Здесь не было электричества, проточной воды, а также кровать представляла из себя койку со спальным мешком.

— Не печалься, пока он не ушел, Саттон.

Она испытала шок от его слов, не удивительно, что она сразу же подумала об Эдварде Болдвейне.

Немного придя в себя, она поймала себя на мысли, что давно уже находится в печали, которая казалось въелась в нее, и Саттон просто привыкла к ней.

— Я знаю. Ты прав. Мой отец все еще жив. Но это так трудно.

— Я понимаю тебя, поверь мне. Но знаешь, когда моя жена… Уже в конце ее болезни, я потратил так много времени, пытаясь подготовиться к ее уходу, представляя, как буду жить без нее. Я все время пытался понять, что я буду чувствовать, как мои дети будут себя чувствовать, глядя на меня, независимо от того, смогу ли я даже нормально функционировать.

— И это было совершенно бесполезно, да? — Дагни молчал, она взглянула на него и добавила: — Ты можешь честно мне сказать.

— Честно… было намного хуже, чем я себе представлял, мне даже не следовало ранее суетиться на этот счет. Дело в том, это скорее походило, словно тебя заставили прыгнуть в ледяную воду, а твой палец на ноге окунули в виски, и это ощущение распространялось по всему телу.

— Беспомощность.

— Да. — Дагни пожал плечами и улыбнулся в свою кружку. — Наверное, мне стоит перестать говорить об этом. Путь у каждого свой.

Повернувшись к нему, она замерла, поскольку была поражена его притягательностью. Насколько простым, незамысловатым он был. Насколько надежным, в нем не было ни капли напускной театральности.

Жаль, что ее сердце выбрало другого.

— Спасибо за прошлую ночь, — неловко сказала она. — Ты знаешь, нет…

— Я приехал сюда ни ради секса. — Он снова улыбнулся. — Я знаю, кому принадлежат твои мысли. Но, как я уже говорил раньше, если ты хочешь, чтобы я стал тем, с помощью кого, ты сможешь забыть Эдварда Болдвейна, я буду более чем счастлив сыграть эту роль.

Его тон был нежным, лицо и тело расслаблены, глаза смотрели открыто на нее.

«Может, я смогу, — подумала она. — Может быть, смогу с ним когда-нибудь в будущем, и я смогу прийти к своему счастью.»

— Ты очень хороший человек. — Она даже не пыталась скрыть сожаления в своем голосе. — Я очень хочу…

С легкостью вскочив на ноги, он поднялся с качелей и подошел к ней. Возвышаясь, он посмотрел ей прямо в глаза.

— Не пытайся ничего форсировать. Я никуда не денусь. У меня есть дети, о которых я должен заботиться и ответственная работа, честно говоря, ты первая женщина, которая привлекла мое внимание за четыре года, с тех пор, как умерла Мэрилин. Так что у тебя не так много конкуренток.

Саттон слегка улыбнулась.

— Ты настоящий принц.

— Не мой титул, и ты хорошо это знаешь. — Он подмигнул. — И я не согласен с идеей монархии. Демократия — это единственный путь.

Наклонившись, она поцеловала его в щеку. И когда она оглянулась назад на вид гор, он сказал:

— Скажи мне что-нибудь. Где ты, на самом деле, находишься сейчас в своих мыслях?

— Нигде.

— Хорошо, тогда у меня другой вопрос. Ты врешь себе или мне?

Саттон виновато покачала головой.

— Что, так очевидно? — Она положила руку ему на предплечье. — Я не хотела тебя обидеть.

— Я не обижусь, если ты скажешь правду.

— Ну, в Чарлмонте должно состояться одно важное событие, из-за него я готова нестись туда сломя голову.

— Это слушание, связанное с развитием Кэннери Роу?

— О, нет. Вообще-то, это дело носит личный характер.

— Мы можем вернуться?

— Уже поздно. Но спасибо…

Звук мотовездехода из-за деревьев заставил их повернуть головы, через секунду на поляне появился старик, одетый в охотничий камуфляж с ружьем за спиной. Сжимая холщовый мешок в объятиях, с морщинистым лицом он напоминал человека-гору, который родился и жил в этих горах шесть или семь десятилетий, всю свою жизнь. На самом деле, возраст мистера Хармана было трудно определить. Ему могло быть пятьдесят, так же как и восемьдесят. Хотя Саттон точно знала, что он был женат с шестнадцати лет на одной и той женщине, когда той исполнилось четырнадцать, и они имели одиннадцать детей, восемь справили свое совершеннолетие.

К настоящему времени он стал пра-пра-прадедом.

Как только он спустился с мотовездехода, Саттон махнул ему рукой.

— Мистер Харман, как дела?

Он подошел к небольшим ступенькам крыльца, она увидела, как Дагни попытался ее остановить, отрицательно покачав головой. Потом он все же встал с ней рядом.

Мистер Харман, прищурившись уставился на незнакомого мужчину, как бы задаваясь вопросом, сколько ему потребуется времени, чтобы набить чучело из этого парня.

— Жена приготовила тебе завтрак.

— Мистер Харман, это мой друг, Дагни. Дагни, это Уильям Харман.

Дагни протянул руку.

— Сэр, приятно познакомиться.

— Мы не ночевали вместе, — быстро произнесла Саттон. — Я была в этом коттедже… а он остановился в том.

— Я сегодня утром сделал ей кофе всего лишь, — объяснил Дагни, тут же уловив саму суть. — И это все. Я ушел в свой собственный коттедж, когда стало темно, ровно в десять. Клянусь душой моей жены, пусть она успокоится с миром.

Мистер Харман еще долго продолжал сверлить их взглядом, потом словно успокоившись, кивнул, будто одобрил.

— На нашей земле не будет сожительства.

А потом мистер Харман пожал протянутую руку Дагни, отдав ему холщовую сумку. Подняв свой корявый палец он указал на него, сказав:

— Печенье испекли только что. Колбаса из оленины. Чай сладкий.

— Спасибо, — произнесла Саттон.

Мистер Харман хрюкнул.

— У тебя есть время, чтобы навестить новорожденную?

— Вообще-то, мы возвращаемся в Чарлмонт, — произнес Дагни. — Саттон нужно срочно уехать.

— О, это не…

— Я откуда-то тебя знаю. — Мистер Харман скрестил руки на груди и уставился на Дагни. — Где же мы встречались?

— Я губернатор нашего штата, сэр. — Глаза мистера Хармана расширились, Дагни встал в такую же позу, сложив руки на груди и покачиваясь на пятках. — Знаете, я действительно хотел бы вернуться и встретиться с вашей семьей, услышать, что вы думаете обо всем и поговорить с вами о том, как я могу вам помочь?

Мистер Харман снял свою кепку.

— Я не голосовал за тебя.

— Это нормально. Здесь много людей не голосовали за меня.

— Правда, что ты из рода Дэниела Буна?

— Да, сэр.

— Тогда может все сложиться.

— Как насчет, чтобы поговорить со мной когда-нибудь?

Саттон только переводила взгляд с одного мужчины на другого, и ей все больше нравился Дагни. Он — один из самых богатых и могущественных людей в штате, но это никому не придет в голову, глядя на него.

— Да, можешь приехать, — наконец произнес мистер Харман. — Но только с мисс Саттон. Жена не любит посторонних.

— Агги меня любит, — вставила Саттон.

— Потому что ты не посторонняя, — мистер Харман шлепнул свою кепку на затылок и кивнул, закончив разговор. — Ты знаешь, где нас найти. Удачного путешествия.

И мужчина ушел, так же, как и приехал, совершенно не заботясь о таких пустяках, как продолжение разговора, умчавшись на своем мотовездеходе, исчезнув по горной тропе.

Дагни задумчиво произнес:

— Я уверен, что он застрелил бы меня, если бы я спал в твоем коттедже, случись что или нет.

Саттон утвердительно кивнула.

— Мистер Харман очень старомоден… а также очень хорошо управляется с оружием.

Дагни поднял мешок.

— Мы съедим это по дороге домой.

— О, послушай, нам не обязательно сейчас уезжать. Путь долгий…

— Кто сказал, что мы поедим? — Дагни свистнул, и из его коттеджа тут же выскочила пара полицейских, его охранников.

— Парни, мы должны мисс Смайт вернуть в город. Позвоните по прямой линии и скажите, чтобы вертолет был готов в районе Соуффок Рижионал. Мы перехватим его через тридцать минут.

— Понял, губернатор.

— Спасибо, ребята.

Дагни повернулся к ней, Саттон покачала головой.

— Тебе не стоит этого делать.

— Эй, если нельзя произвести впечатление на девушку своими должностными привилегиями тогда, что в них хорошего? Кроме того, за последние две недели я познакомился с пятнадцатью новыми людьми в Чарлмонте, которые бы хотели встретиться со мной. Я назначу всем встречи по пути, поэтому это служебная необходимость.

— Не знаю, что и сказать. Кроме того, что это реально ни к чему.

Дагни наклонился и тихо произнес, словно делился секретом:

— Я думаю, ты приехала сюда, чтобы сбежать от самой себя, но это не сработало. Ты все время смотришь на эти горы, словно пытаешься себя убедить, что поступаешь правильно, иногда лучше и эффективнее сдаться и делать то, что хочется.

— А что если хочется не совсем правильное?

— Когда последний раз ты отклонилась от курса, просто слушая свое сердце? Не волнуйся, что это навредит моим чувствам. Я пережил гораздо худшее и выстоял. Кроме того, я отлично провел с тобой здесь время прошлой ночью и звездный дождь был просто феноменальным. Сколько падающих звезд мы видели? Двадцать? Двадцать пять?

Вот черт, а Саттон-то думала, что он ждал от нее вчера ночью ее неизбежной капитуляции. Почему она не может влюбиться в этого мужчину?

Вернемся в Истерли, Лиззи вышла из люкса, который делила с Лейном, и направилась к лестнице персонала в задней части особняка. На ходу она поправляла свое черное платье, чтобы удостовериться, что оно хорошо сидит на плечах. Она не часто надевала одежду из «Тэлботс», вернее такой никогда не носила и не имела, когда она работала как садовод и ландшафтный дизайнер семьи Брэдфордов, она была одета в униформу цвета хаки, рубашку-поло с гербом поместья. А вне работы? Голубые джинсы, футболку и кроссовки, в которых чувствовала себя прекрасно.

Но сейчас ей потребовалось платье для похорон (или ты не взрослая!), и она купила его в магазине в маленьком городке недалеко от своей фермы в Индиане. Только провидению было известно, каким образом это платье за двадцать баксов нашло свой путь в ее шкаф на вешалки, заполненные разноцветными обносками, но она успокаивала себя тем, что заткнула основной пробел в своем гардеробе и была полностью готова закрыть на этот маленький пустяк глаза, хотя ей было трудновато, общаясь среди высшего общества.

Пока она шла по коридору, делая в голове пометки, где пора пропылесосить, протереть пыль и…

Вдруг на нее нахлынула волна тошноты, буквально из ниоткуда, у нее подкосились ноги, она даже всплеснула руками, пытаясь удержать равновесие.

Бросив испуганный взгляд через плечо, она подумала, может вернуться в их люкс, потом решила, что не успеет добежать.

Поэтому рванула вперед и открыла первую попавшую дверь, которая была ближе, вбежав в свободную гостевую комнату, она прямиком ринулась в персиковую мраморную ванную комнату.

Она рухнула на пол на колени с такой силой, что потом явно появятся синяки, и чуть не стукнулась подбородком о крышку унитаза, которая была открыта, ее вывернуло на изнанку.

Но из нее фактически ничего не вышло. Это было и понятно, потому что в последний раз она ела за ужином вчера вечером. Или постойте… Тогда она тоже чувствовала недомогание. В обед? В больнице?

Она прислонилась спиной к прохладной стене и подумала: «Отлично. Еще не хватало подцепить какую-нибудь желудочную инфекцию».

Да, именно этого и не хватало ей в данный момент. Через десять минут ей было необходимо поехать с Лэйном на кладбище, а она ума не могла приложить, как в таком состоянии сможет добраться до машины, а тем более отстоять всю церемонию или не церемонию… что там должны были сделать с прахом его отца.

Сделав глубокий вдох, она подняла голову и осмотрелась вокруг… и выругалась.

— Ой, вот это да…

Из всех спален люксов она выбрала именно эту? Правда? Шанталь?

Это было последним местом, в чью спальню она хотела бы зайти, в скором времени бывшей жены Лейна. И да, все было бы неплохо, главное, что их совместная преамбула жизни, Лейна и Шанталь, была не настолько длинной, вернее ее вообще не было, ей не следовало, на самом деле об этом беспокоится. После того, как эта женщина съехала из особняка, это причудливое высшего класса хранилище сантехники, совсем ничем не отличалось от остальных пятнадцати или двадцати ванных комнат, находящихся в доме: такое же элегантное, хорошо оборудованное, и как и большинство на данный момент … пустующее.

Но Лиззи не хотела задумываться о предстоящем разводе Лэйна. Или вспоминать эту ужасную женщину.

Пока она выжидала не последует ли очередной спазм желудка, вспоминала о тех усилиях, которые она и Лейн применили, перенося вещи Шанталь … пока эта женщина стояла на тротуаре, взмахивая руками и перебирая ногами. Очевидно, что для нее это был первый опыт в обучении не очень привилегированной жизни.

Обмануть мужа с его отцом + забеременеть = выселение

Математика была довольно проста.

Поднявшись на колени, Лиззи стала балансировать руками во всех направлениях, чтобы сохранить равновесие. Выдыхая медленно и равномерно, она попыталась возвать к своему рассудку, пытаясь понять, что происходит под ее диафрагмой. И вы знаете, воспоминания о всей брехне Шанталь оказались для нее ооочень полезными.

Именно эта элегантная блондинка с родословной, берущей корни из Вирджинии и обручальном кольцом на пальце, стала причиной, почему Лэйн и Лиззи расстались на два года, и именно по этим же причинам они снова оказались вместе.

«Ну, вообще-то, мы два раза разрывали отношения и также два сходились вновь», — поправила себя Лиззи, но, большинство, если не вся, мерзость между ними была из-за Шанталь. Это произошло, когда бывшая жена ложно обвинила Лейна, который совершенно не испытывал к ней никаких чувств, что он ее бил. В тот момент, когда она оказалась беременной его сводным братом или сестрой.

Это заявление чем-то напоминало кадры из старого фильма «Династия». За исключением того, что Лейн с Шанталь, на самом деле, не жили вместе.

И все же Лиззи не могла ненавидеть эту женщину, поскольку прекрасно знала, что произошло за закрытыми дверями между Шанталь и Уильямом Болдвейном. Она видела в ее гардеробной разбитое зеркало на столике для макияжа, кровь на трюмо явно говорила о том, что здесь не обошлось без применения силы, и это, по ее мнению, являлось доказательством, что богатство и социальный статус не дают вам гарантий безопасности и сохранности.

Или любви.

Все дело было в том, что это был вопрос времени, как только выяснилось, что отец Лейна был убит. И очень жаль, что в очередной раз Эдвард стал главным действующим лицом в этой ужасной истории.

— И что же это такое? — спросила она, посмотрев вниз на свой животик. — Мы закончили?

Она еще пару минут постояла, прислушиваясь к себе, затем поднялась на ноги и умыла лицо холодной водой. Прополоскала рот, немного подождала.

Посмотрев на себя в зеркало, она увидела себя в отражении изможденную, с землистым цветом лица, мешками под глазами и серыми складками вокруг рта.

Поправляя верхнюю часть платья, она вспомнила гардероб Шанталь. Женщина никогда бы по дороге не заскочила в первый попавшийся комиссионный магазин, и никогда бы не купила ни одной вещи в «Тэлботс» на свое совершенное тело. Она бы предпочла Гуччи, Прада, Луи Виттон, Шанель и не по дороге.

И конечно же только коллекции нынешнего года.

А что касается Лиззи? Господи, перед тем, как она стала работать здесь, она даже не знала имен этих дизайнеров, тем более совершенно не разбиралась в их нарядах. А сейчас, после десяти лет, работая рядом с такими как Брэдфорды и видя их богатство, по крайней мере, которое у них было раньше? На самом деле, ей было наплевать на платья и коллекции дизайнеров.

Богачи придумали, как себя более выделить и подчеркнуть тем, что сами считают модным или тем, к чему сами не приложили руку и что может быстро выйти из употребления, и пустить о них дурную славу.

А теперь не хотите спросить у Лиззи о различных видах цветущих растений семейства Aquifoliaceae? Какое идеальное время для посадки новых деревьев? Какие гортензии предпочитают солнце? Понятно. С другой стороны, именно на этом вы сосредоточитесь, когда захотите познакомиться с мастером ландшафтного дизайна, получившего степень в Корнелле. В противоположность обычной миссис, подруге какого-то богатого парня, самой по себе ничего из себя не представляющей.

Шанталь по сравнению с ней была полной противоположностью. И хотя Лиззи не нравилось быть высокомерной, она могла точно понять, почему Лейн сделал свой выбор, выбрав ее.

Развернувшись, она прошла по люксу, отметив про себя, что здесь тоже не мешало бы пропылесосить и вытереть пыль. Позже она займется этим, когда будет приводить в порядок эту часть крыла дома. Поскольку весь персонал был уволен, за исключением Лиззи и Греты, которые теперь обслуживали дом, и Гарри МакАдамса с Тимбо, рабочих, в Истерли теперь всем предстояло засучить рукава, чтобы выбраться из данной ситуации.

Плюс ко всему прочему, она нервничала из-за Лейна, на плечи которого свалилось слишком много, и для нее не было лучшего средства, чтобы успокоиться, чем водить туда-сюда Dyson по коврам.

Если, конечно, она не подстригала газон. Гарри тоже постепенно привыкал, позволяя ей это делать.

Вернувшись в коридор, она уже почти подошла к лестнице в заднем крыле, когда столкнулась с поднимающимся Лейном.

— Вот ты где. — Его глаза с тревогой прошлись по ней, выискивая признаки внутренней травмы или тревожной сыпи. — Ты в порядке?

— Однозначно. — Улыбнулась она и порадовалась, что прополоскала несколько раз рот, но не смогла почистить зубы. — Я готова… о, черт, моя сумочка. Стой здесь…

— Я взял ее. — Он протянул ей клатч. — И я подогнал машу к главному входу. Джин и Амелия поедут с нами. Макс доберется сам, если он вообще придет.

— Великолепно.

Она подошла к нему и забрала свою сумочку и замерла, чтобы еще рас насладиться его внешним видом. Лейн относился к мужчинам, обладающим классической красотой, с густыми, еще старой школы волосами наподобие Хью Гранта, которые нависали на одну сторону, с сильным подбородком, но не упрямым, и глазами, в которые почти невозможно было насмотреться. Он был одет в темно-синий костюм и белую рубашку с открытым воротом, и она поняла, что таким образом, он намеренно решил проявить свое неуважение отцу. Откуда Лейн пришел? Все всегда одевали черный костюм и такого же цвета галстук на похороны. В то, что он был одет в данный момент больше напоминало обед в клубе.

Весь его вид кричал о слове «ублюдок», связанной с памятью отца.

В действительности в его роду существовало много правил. И здесь не учитывались те, которые относились к известности его имени и его принадлежности к элите, насколько он ценил свой статус, пока рос.

Лиззи прекрасно понимала, что люди во всем городе думали, что он просто связался с «садовником».

И в этом было что-то неправильное, словно он загрязнил свои руки, решив встречаться с ней.

К счастью, ей было все равно, что о ней думают другие, нежели думает он сам.

Положив руки ему на плечи, она посмотрела в его синие глаза, которые так любила.

— Мы пройдем через это вместе. Мы похороним урну с прахом, а потом навестим мисс Аврору в больнице и будем надеяться на хорошие новости. Хорошо? Таков наш план.

Он ненадолго прикрыл глаза.

— Я так тебя люблю, — ответил Лейн.

— Мы сможем это сделать. Я все время буду рядом с тобой.

Лейн обнял ее за талию и крепко прижал к себе. И все, что было в нем, его особенный запах после бритья, от которого она млела, щекотка еще влажных его волос, которую она почувствовала у себя на щеке, мотивировали ее к дальнейшим действиям.

— Пошли, — сказала она, взяв его за руку.

Пройдя через кухню, они вместе преодолели переднюю часть дома, ей удалось незаметно достать полоску жвачки Wrigley из своего клатча и засунуть в рот. Какое облегчение. Мятный вкус не только истребил ее сухость во рту, но даже немного успокоил желудок.

Выйдя с Лэйном из широкого главного входа Истерли, она остановилась, чтобы оценить пейзаж, открывающийся вниз к реке. Спуск, усеянный зеленью, ведущий к мерцающей воде, и именно этот вид можно было увидеть на обложке книги на журнальном столике, который показывал насколько прекрасна Америка.

Ииииии еще прямо перед входом стоял «автомобиль».

Брэдфорды имели в своем парке машину Phantom Drophead, причем совсем не старую модель. Опять же, разве можно такой семьи не иметь хотя бы одного современного ролл-ройса, если живешь в месте, подобном Истерли? Сегодня верх был поднят, Лейн прошел вперед и открыл перед Лиззи пассажирскую дверь, она заглянула внутрь, на заднем сидении находились мать и дочь.

Двери автомобиля с задним расположением петель были хороши лишь в том случае, если обеспечивали совершенно неограниченный обзор.

Джин была одета в персиковое платье, она взмахнула своей изящной рукой с огромным бриллиантом, в знак приветствия. На Амелии были скинни джинсы и красно-черный шелковый топ, конечно же, от Шанель, с двойным набором пуговиц, но она даже не заметила появление Лиззи, продолжая играть на iPhone.

Лиззи почти не дотронулась до ладони Лейна, потому что она привыкла входить и выходить из таких неопасных, не двигающихся, не угрожающих ей ничем, — как ах! — машин самостоятельно. Но она понимала, что скорее всего для него этот жест был одновременно инстинктивным и важным, как способ показать ей, что он заботится о ней.

Усевшись внутрь и защелкнув ремень безопасности, она оглянулась назад на Джин.

— Ричард не поедет?

— А ему зачем?

Еще до того, как между ними обеими установился мир, Джин однажды заявила, отчетливо дав ей понять, чтобы Лиззи себе ничего не придумывала и знала свое место, как обычная прислуга, садовник поместья. И сейчас ответ Джин, сказал Лиззи, что Джин полностью не удовлетворял ее муж… хотя это были грустные новости, с одной стороны, но с другой, Лиззи почувствовала облегчение, потому что жизнь с Брэдфордами научила ее, что получить такой честный ответ, был своеобразной вишенькой на торте.

Амелия подняла глаза на нее.

— Я рада, что его здесь нет. Он не относится к нашей семье.

Лиззи прочистила горло.

— Итак… А что у тебя на телефоне?

Шестнадцатилетняя девушка повернула к ней дисплей телефона.

— Dymonds. Это как Candy Crush, но гораздо лучше. Все играют в нее.

— О, круто.

И Амелия тут же уткнулась в телефон, Лиззи повернулась к лобовому стеклу и почувствовала себя, словно ей восемьдесят лет. Вернее, все сто восемь лет.

Лейн сел за руль, Джин спросила:

— Ведь только мы будем на кладбище, верно?

— И Макс.

— Он приедет?

— Возможно. — Лейн нажал на кнопку, запускающую двигатель и передвинул ручку передач. — Надеюсь.

— Не понимаю, почему мы не можем опустошить урну на обочине дороги. Предпочтительно в канаву или над мертвым скунсом.

— Этот аргумент не имеет своих преимуществ, — пробормотал Лейн, протянув руку Лиззи. — И я поеду по дороге для персонала. Я не хочу, чтобы нас заметили репортеры у главных ворот.

— Стервятники.

Лиззи не могла не согласиться. Несколько дней назад пресса разбила лагерь вокруг главного входа в поместье, их пикапы и оборудование заполонили всю Ривер-Роуд и почти закрыли большие каменные столбы поместья Брэдфордов.

Гарпии. Они все. Выжидаю, чтобы сделать очередное фото, хотя бы через окно автомобиля, караулящие любой промах и готовые написать соответствующий заголовок, независимо от того, что изображено на снимке — если Лейн опустит взгляд, чтобы настроить контроль воздуха на консоли автомобиля, то заголовок будет гласить — «Брэдфорды потеряли все!». Рука, поднятая, чтобы почесать нос, представит — «Лейн Болдвейн сломался под давлением!», а если они заметят его ухмылку и взгляд, отведенный в сторону, они расценят это, как «Совершенно не раскаявшийся в своем банкротстве!»

Подумать только, ведь было же такое время, когда она доверяла прессе. Ха. Только, когда ты сам втянут в скандал, только тогда можешь узнать, как делается «новостной цикл», подсаживающий зрителей на крючок и скандальные комментарии. В полную противоположность изложению существующих фактов.

Уолтер Кронкайт слил Райана Сикреста. (Уолтер Лиланд Кронкайт-младший (англ. Walter Leland Cronkite, Jr.; 4 ноября 1916 — 17 июля 2009) — американский тележурналист и телеведущий. Наибольшую известность получил как бессменный ведущий вечернего выпуска новостей CBS на протяжении 19 лет с 1962 по 1981. В годы наибольшей популярности CBS в 1970-х и 1980-х годах, Кронкайт, согласно опросам общественного мнения, был человеком, которому американцы доверяли больше всего. — прим. пер. Википедия) (Райан Джон Сикрест (англ. Ryan John Seacrest, род. 24 декабря 1974 года, Данвуди, Атланта, штат Джорджия) — американский теле— и радиоведущий, лауреат «Эмми», продюсер, актёр. Постоянный ведущий телевизионного шоу American Idol. Кроме этого, является ведущим нескольких программ на радио и шоу на телеканале ABC. Как актёр играл телеведущего в сериале «Беверли-Хиллз, 90210». — прим. пер. Википедия)

Проблема заключалась в том, что падение Брэдфордов было, если можно так выразиться, клик-наживкой и пользовалось шумным успехом. Людям нравилось наблюдать за богатыми, падающими со своих высот.

Такие истории всегда пользовались повышенным спросом, гораздо большим, чем любая история успеха.

Загрузка...