Дом, где поселилась любовь

Глава вторая

Возможность отомстить представилась раньше, чем она ожидала. Дейзи понадобилось девять секунд, чтобы оценить Сэма и решить, что ему требуется хороший пинок в ребра. Охнув, он отлетел назад и ударился о стену.

— Дейзи, фу, как нехорошо, — укорила корову Джемайма и переключила внимание на своего покалеченного работника. — Вы целы? — с тревогой спросила она, глядя на его поджатые губы и закрытые глаза. В конце концов, жаль будет потерять эти Богом посланные мускулы, если он действительно сильно ушибся.

— О, я в полном порядке, чувствую себя просто превосходно, — прохрипел он, открыл глаза и взглянул на Джемайму. — Не могли бы вы… привязать ее, что ли? И вообще… может, их всех привязать?

— Это незачем. Сейчас время дойки. Если я их накормлю, они пойдут и встанут в свои стойла.

— Ну так кормите их, бога ради! — взмолился Сэм и осторожно отлепился от стены, ощупывая ребра.

Джемайма пожала плечами, взяла вилы и начала накладывать силос в кормушку перед каждой коровой. Те знали порядок и послушно выстроились в ряд, ожидая своей очереди.

— Я могу вам помочь? — предложил Сэм.

Почему бы и нет? Она подала ему вилы, взяла другие и принялась убирать солому, готовя животных к дойке. Оставалось принести воды. Она протянула Сэму ведро.

— Не могли бы вы пройти в дом и принести горячей воды? Только не слишком горячей: мне нужно обмыть каждой корове вымя.

Его глаза расширились, но уточнять он ничего не стал, послушно взял ведро и фонарь и направился к выходу.

— Я ухожу, не ждите скоро, — театрально продекламировал он. Дверь распахнулась, с улицы ударил порыв ледяного ветра. Сэм наклонил голову, выскочил наружу и захлопнул дверь за собой, преграждая путь метели.

Джемайма хмыкнула, поставила стул и ведро, огляделась — и улыбка исчезла с ее лица. Утром придется убирать навоз, хоть бы свет дали, а то ручная дойка отнимает столько времени, что не успеешь закончить, как приходится начинать все сначала, а на ее неустрашимого ковбоя надежды мало, вряд ли из него выйдет приличная доярка!

Сэм наконец вернулся — волосы дыбом, в руках дымящееся ведро, рядом бежит Джесс.

— Ей так хотелось пойти со мной. Ничего, что я ее взял?

— Ничего. — Джемайма улыбнулась, протянула руку, и собака подбежала к ней, желая, чтобы ее погладили, потом нашла уютный угол и улеглась, приоткрыв один глаз. Джемайма взяла ведро, старую фланелевую тряпку и принялась обмывать вымя первой коровы.

Обычно она подключала коров к старому доильному аппарату «Фулвуд», который дядя Том купил еще в 1949 году и с тех пор так и не удосужился поменять на более современный, но без света ей остается только скорчиться на специальном стульчике по очереди возле каждой коровы и доить руками. Дело шло медленно, и она видела, что Сэм скучает, поэтому обернулась к нему и улыбнулась.

— А как вы обычно развлекаетесь в пятницу вечером?

Он рассмеялся и присел рядом на корточки.

— Да так, по-разному. Убиваю пару бабулек или граблю какой-нибудь банк… ничего особенного.

— В полицейском участке висит ваша фотография или Баффало Билла?

— Может, и моя, мы с ним очень похожи, — серьезно подтвердил он.

— Мм… с той разницей, что Билл-то коров доить умеет.

Темная бровь приподнялась — чуть-чуть, она бы и не заметила, если бы не разглядывала его с таким жадным интересом. Он принял ее вызов? Уверенности не было, но она все равно встала и уступила ему свой стул.

— Давай, Баффало Билл, твоя очередь.

Сэм опустился на стул и бросил на нее взгляд, который был красноречивее всяких слов. Что ж, он немного вырос в ее глазах. Она сложила на груди руки и привалилась к округлому боку Блубелл.

Сэм осторожно дотронулся до вымени — Блубелл повернула голову и удивленно посмотрела на него. И без того необычно, что доят вручную, это случается крайне редко, говорил ее взгляд, но зачем здесь этот неумеха, только его не хватало!

— Положите голову ей на бок, — посоветовала Джемайма, и он удивленно покосился на нее.

— Положить голову? — переспросил он, словно она предложила ему сунуть голову в пасть льва. Она с трудом сдержала смех.

— Ну да… то есть обопритесь на нее.

Сэм недоверчиво выгнул бровь, но все же последовал ее совету.

— Что дальше?

— Оттяните сосок вниз, потом обхватите вымя пальцами сверху донизу и представьте, что выжимаете молоко из тюбика с зубной пастой — вот так!

Тонкая струйка молока вылетела из соска и угодила прямо ему на джинсы.

— Теперь попробуйте направить молоко в ведро.

Сэм сверкнул на нее глазами, покачал головой, изображая полное отчаяние, и снова взялся за дело. Все шло неплохо, пока Блубелл не пошевелилась и не опрокинула ведро.

— Проклятье!

Он вскочил на ноги, увернувшись от льющегося молока и напугав Блубелл, которая с ревом понеслась через коровник к хозяйке.

— Все в порядке, дорогая, просто он городской парень, — ласково бормотала Джемайма, еле удерживаясь от смеха. — Успокойся, моя милая.

— «Успокойся, моя милая», — передразнил Сэм, злобно глядя, как она ведет испуганную корову назад в стойло и подкладывает ей силоса. — Почему она взбрыкнула?

— Наверно, вы ее пощекотали, а коровы очень чувствительны.

— Чувствительны! — воскликнул он. — Да они все ненормальные!

— Не обращайте на него внимания, мои хорошие, — обратилась Джемайма к животным. — Он всего лишь мужчина, разве он способен что-нибудь понять?

Одна из коров издала звук, похожий на знак одобрения. Сэм фыркнул с отвращением. Улыбаясь, Джемайма вернулась на свое место рядом с Блубелл, быстро закончила дойку и перешла в соседнее стойло.

— А что происходит с молоком, после того как вы его собираете?

— Фильтрую и наливаю в бак с охлаждающим устройством… ой!

— Что такое?

— Света же нет! Охлаждающее устройство не будет работать, лопасти не будут вращаться, молоко скиснет.

— И?..

— И мне за него не заплатят, я потеряю деньги.

— Много?

Джемайма вспомнила о сломавшемся тракторе, о машине, которая на ладан дышала, и своем пустом счете в банке.

— Больше, чем хотелось бы, — вздохнула она.

— Может, можно что-то сделать?

Она выпрямилась, глядя на коров, терпеливо ожидающих ее внимания. Понадобится целая вечность, чтобы их подоить, и все зря…

— Надо отвести отелившихся коров к их телятам, тогда мне не придется доить их мам, пока не дадут электричество, и тем самым спасти молоко, пока бак не заработает.

— Сколько отелившихся коров?

Она вздохнула.

— Десять.

— А сколько всего?

— Двадцать одна. Мы должны немедленно ими заняться. Они начинают нервничать, потому что я опаздываю.

Прошло еще полчаса, прежде чем отелившихся коровы и их телята соединились. Остальных нужно было подоить как можно скорее. Джемайма заглянула в желоб с водой и вздохнула. Почти пустой…

— В чем дело?

— Видите желоб? Его нужно наполнить водой. Насос в колодце электрический.

— А где ближайший водопроводный кран?

— Вода в дом подается при помощи электрического насоса. У нас нет централизованного водоснабжения.

— Что?!

— Вода у нас замечательная, она поступает из водоносных пластов, вкус такой чистый, такой свежий… вы просто не поверите.

— Но ведь так гораздо сложнее…

Джемайма покачала головой.

— Будь у нас обычный водопровод, молоко имело бы другой вкус, а я продаю его на специализированную фабрику, там из него делают сгущенку и йогурт. Качество молока — это самое главное.

Сэм вздохнул.

— К чему вы клоните?

— Вода должна быть из ручья. На берегу есть удобный подход, там можно встать и черпать воду ведром. Я вам покажу.

— Жду с нетерпением, — пробормотал он себе под нос, но покорно пошел за ней, повесил фонарь на дерево между коровником и речкой и начал носить воду, пока Джемайма продолжала дойку. — Сколько нужно воды? — спросил Сэм после десятого ведра.

Она подняла глаза и почувствовала жалость. Он привалился к стене и тяжело дышал, а ведь только начал.

— Около ста пятидесяти ведер.

Сэм округлил глаза.

— Сколько?.. Сто… Это просто смешно, — сказал он без всякого выражения.

— Каждая корова выпивает около десяти-пятнадцати галлонов в день. Это по меньшей мере триста галлонов или сто пятьдесят ведер. Если таскать по два ведра, значит, придется сходить к реке семьдесят пять раз. — Заметив неподдельный ужас в его глазах, она немного смягчилась. — Сегодня столько не понадобится, и потом, я надеюсь, что к утру свет дадут.

Он молча оторвался от стены и вышел. Джемайма подоила последнюю корову, слила молоко в бак на тот случай, если каким-то чудом электричество скоро включат, и пошла помогать Сэму.

Они закончили около десяти часов. Руки у Джемаймы покрылись кровоточащими трещинами, ладони обветрились, спину ломило, и будь она одна, свернулась бы в комок и расплакалась.

Но она была не одна, а потому не заплакала.

Сэм тоже удержался, и, покосившись на него, она подумала: будь он один, вполне вероятно, тоже разревелся бы!

— Утром у вас все тело будет болеть, — предупредила она.

— Не сомневаюсь. Сегодня надо еще что-то делать?

— Осталось только поесть, если я найду какие-нибудь продукты.

— Сбегать за китайской едой?

Она посмотрела ему в глаза. Заметив в них веселые искорки, изумилась — у него еще хватало сил шутить. И это после всего, что он сделал, а ведь на вид типичный городской житель!

— Хорошая мысль. Закажу-ка я рагу из курицы с лапшой.

— Отлично. А я цыпленка с рисом и лимоном. Рогалик хотите?

Она оглядела коровник в последний раз, взяла лампу и перевела глаза на Сэма.

— О да, и крекеры с креветками.

В животе у него громко заурчало. Джемайма рассмеялась.

— Пошли, ковбой, ограбим кладовку.

Сэм устал как собака. Он в жизни так не уставал. Руки болели от тяжелых ведер, спину и плечи ломило с непривычки к физическому труду, а есть хотелось до колик в желудке.

— Я могу помочь? — предложил он, надеясь ускорить процесс.

— Нет… у меня есть немного сыра и хлеба, в холодильнике остался суп — я его разогрею. Мойте руки, но экономьте воду, бак почти пуст, лучше воспользуйтесь моей водой, вот здесь.

Она отряхнула руки, взяла полотенце. Сэм подошел к мойке, заглянул в тазик с водой, на куске мыла виднелись красные разводы. Посмотрев через плечо, он заметил, как осторожно Джемайма прикладывает полотенце к пальцам, и покачал головой.

Он тщательно вымыл руки, вытер их полотенцем, подошел к девушке, забрал у нее сыр, отложил в сторону, потом взял ее руки в свои и перевернул ладонями вверх.

Ладони потрескались, в трещины въелась грязь, кожа огрубела и покрылась ссадинами, хотя кровь идти перестала. Джемайма стояла молча, закрыв глаза.

— Джемайма? — тихо окликнул он.

— Грязь быстро не отмоется, — произнесла она, словно защищаясь. — Вы можете сами приготовить ужин, если вас это беспокоит.

— Дело не в этом. У вас есть крем?

— Я хочу есть.

— Где у вас крем?

— Я потом намажусь. Сначала хочу поужинать, чтобы еда не пахла гардениями.

Сэм отпустил ее, и она принялась хлопотать: нарезала хлеб, накрыла на стол, накормила собак, заварила чай…

— Джемайма, идите садитесь.

Она поставила две кружки с чаем на стол, села и накинулась на сыр. Сэм умял тарелку куриного супа и два большущих ломтя хлеба с толстыми кусками сыра и смотрел, как она ест уже вторую тарелку супа и третий огромный бутерброд.

— Куда в вас столько влезает? — изумился он, когда она принялась за фруктовый торт.

— Я сегодня не обедала, — пояснила она с набитым ртом. — Попробуйте, это ваша бабушка пекла.

Он не заставил себя уговаривать. Торт оказался превосходный. Просто замечательный. Он взял себе еще один кусок, выпил еще одну кружку чая. Интересно, что вызвало у него такой зверский аппетит: холод или физический труд?

Наконец он отвалился от стола. Джемайма собрала тарелки, сложила их в мойку.

— Руки, — велел он, поймав ее на пути назад от холодильника.

— Ладно. — Она потянулась за тюбиком, лежащим рядом с мойкой. Это был обычный косметический крем. Сэм взял у нее тюбик, покачал головой и отложил в сторону.

— Антисептический есть?

Она открыла шкаф, достала то, что он просил. Сэм усадил ее на стул, сел напротив и начал втирать крем в ее ладони.

— Почему вы это делаете? — спросила она.

Он ничего не сказал, так как и сам не знал. Просто продолжал очень осторожно втирать крем в потрескавшиеся пальцы, пока он не впитался, потом наложил еще один слой.

— Есть что-нибудь более сильнодействующее, чем это? — спросил он, кивнув в сторону крема.

— Нет. Только бальзам, которым лечат коровий мастит. Он в коровнике, на полке у двери. Может, пригодится?

— Пойду принесу.

— Можно завтра…

Сэм встал, положил ее руки ей на колени.

— Я принесу, — повторил он и надел куртку и сапоги. Потом взял фонарь, оставив ей лампу, и пошел через двор к коровнику. Снег по-прежнему летел почти горизонтально, но была ли это метель или поземка с полей — сказать было трудно. Как бы там ни было, заметно подмораживало, и Сэм был рад очутиться под крышей.

Внутри было тепло и уютно от тихого шелеста соломы, сонного дыхания и чавканья животных. Одна из коров — Блубелл? — подошла и опасливо обнюхала вошедшего. Тот протянул руку, и она лизнула ее шершавым и на удивление мягким языком.

Возможно, коровы не так уж и плохи, подумал Сэм, задумчиво почесав щеку. Блубелл с минуту наблюдала за ним, потом попятилась и присоединилась к остальным коровам, и он подумал, что глаза у нее похожи на глаза Джемаймы — огромные, нежные и настороженные. Он нашел на полке крем — там, где она и сказала, — и двинулся назад, через ледяную пустыню на зовущий огонек, горящий в окне кухни.

Джемайма спала, свернувшись в кресле у огня. Нудл лежала у нее на коленях, Джесс — у ног. С минуту Сэм стоял неподвижно, наслаждаясь теплом, и смотрел на эту мирную картинку. Похоже, сон Джемайме нужнее, чем крем. Если так, проснется ли она, если он займется ее руками?

Сэм отвернул крышечку, взял правую руку девушки и нанес слой крема ей на ладонь. Она пробормотала что-то во сне и затихла, а он стал осторожно втирать крем в ссадины и трещины. Нудл обнюхала крем и снова задремала.

Джемайма больше не шевелилась, просто лежала, склонив голову набок.

Она измучена до предела, понял Сэм. У нее масса проблем, слишком много работы, а денег не хватает. А тут еще снегопад и отключение света.

Что бы она делала без него?

Ответ пришел сам собой: справилась бы. Сэм знал это совершенно точно, как знал и то, что не оставил бы ее одну в таком трудном положении.

Он сделал себе еще чаю и выпил его, сидя в кресле напротив Джемаймы. Джесс привалилась к его ноге, а он рассеянно чесал ее за ухом и смотрел на спящую девушку. Какая она мужественная, думал он, как непохожа на тех легкомысленных и слабых женщин, которые окружают его в жизни.

В ней угадывался тот несгибаемый дух первопроходцев, которые покоряли Дикий Запад, твердость и решительность, жесткость в сочетании с изобретательностью и чувством юмора.

Интересно бы узнать ее поближе!

Джемайма проснулась в полночь. Шея у нее затекла. Сэм спал в кресле напротив. Минуту-другую она смотрела на него, радуясь, что он растянулся перед ее камином, ноги скрещены в лодыжках, темные волосы взъерошены и придают ему мальчишеский вид.

Он хорошо сложен, думала она, силен и вынослив. Она согнала Нудл с колен, подбавила в камин угля и дров, чтобы хватило до утра.

Только бы еще и камин не погас.

Сэм пошевелился и что-то пробормотал. Она перевела на него глаза. Что бы она делала, если бы он не остался? Справилась бы, конечно, но с трудом.

Она потянулась и мягко потрогала его за плечи. Рука больше не болела.

— Сэм? Пора спать.

Его глаза открылись, встретились с ее. Ленивая чувственная улыбка скользнула по его губам. Сердце у нее забилось быстрее, во рту пересохло. Он со стоном встал с кресла.

— Вряд ли вы вложили в свой призыв тот смысл, о котором я подумал, — с сожалением произнес он и обезоруживающе улыбнулся. Она усмехнулась в ответ.

— Вы правы… У меня нет никаких сил, я просто ни на что не гожусь.

— Я бы этого не заметил, поскольку сам сразу же уснул бы.

Оба тихо рассмеялись. Джемайма отогнала собак и пошла наверх.

В спальнях было гораздо холоднее, чем внизу. Надо надеяться, Сэм достаточно здоров и вынослив, иначе он, промерзнет до костей и, не дай Бог, заболеет. Она вспомнила свою первую зиму, проведенную в этом доме. Привыкать пришлось долго, но она справилась.

— Вы будете ночевать здесь, — сказала она и толкнула дверь. Кровать выглядела аккуратно, комната казалась вполне уютной — если бы не холод. — Извините, тут не очень-то тепло. Я дам вам еще пару одеял. Если оставить дверь открытой, из кухни пойдет тепло.

Она потянулась к шкафу, достала снизу два одеяла, протянула Сэму.

— Я оставлю вам лампу. В туалете воду не спускайте, воды у нас нет совсем. Утром принесу несколько ведер. Что-нибудь еще?

Он покачал головой.

— Хорошо, тогда до завтра.

— В котором часу дойка?

— Как обычно, в пять.

У него слегка отвисла челюсть, потом он кивнул.

— Разбудите меня.

— Да я сама справлюсь.

— Просто разбудите, и все.

Джемайма улыбнулась. Хочет быть героем? Вот и отлично, пускай. Препятствовать она не намерена.

— Тогда увидимся в пять. Спокойной ночи, Сэм… и спасибо.

Она прошла в свою комнату, оставив дверь приоткрытой, чтобы был свет, и быстро переоделась в пижаму. Почистила зубы, протерла лицо лосьоном, провела по волосам щеткой. Потом юркнула в постель и принялась тереть ноги одну о другую, чтобы они согрелись.

До пяти оставалось так мало времени…

Сэм замерзал. Он натянул свитер на свою легкую пижаму и захватил на всякий случай вторую пару носков. Потом набросил на кровать еще одно одеяло и залез в постель, дрожа от холода.

Наверно, он гораздо более избалован и изнежен, чем можно было бы предположить.

Ветер сотрясал окно, стекло дребезжало, из щелей несло холодом. Где тепло, которое должно идти с кухни?

Сэм накрылся одеялом с головой и принялся дуть на руки, пытаясь их согреть, но это не помогало. В конце концов он плотно завернулся в одеяло, подоткнув его со всех сторон, подтянул колени к груди и затих. Кроме ветра, не было слышно никаких ночных звуков. Странно… Как-то летом он гостил у бабушки в этих краях и хорошо помнил ночные звуки — уханье совы, шуршанье каких-то мелких насекомых. Он частенько сидел на подоконнике и прислушивался, стараясь представить себе, как они выглядят.

Кровать прогнулась, что-то холодное и влажное ткнулось ему в лицо. Сэм открыл глаза и уже собрался заорать, когда вдруг услышал громкое мурлыканье.

Кот.

Черт возьми, напугал до полусмерти! Кот снова ткнулся ему в лицо — и Сэм протянул руку, почесал его за ушами и хмыкнул, чувствуя, как уходит напряжение. С котом он справится. Животное свернулось у него на груди, мурлыканье стало тише и вскоре совсем прекратилось. Сэм согрелся и через секунду заснул.

Когда он проснулся, было светло. В окно лился тот особый свет, который бывает, когда полная луна освещает снег. Он отодвинул кота, кое-как выбрался из постели и, подойдя к окну, поглядел на часы.

Половина шестого. В коровнике был свет — тонкая желтая полоска просачивалась сквозь приоткрытую дверь. Не зажигая огня, Сэм оделся, на негнущихся ногах спустился вниз, ощущая боль в каждой мышце. В кухне он нашел записку от Джемаймы, прикрепленную к кружке на столе.

«Ушла на рыбалку, — говорилось в ней, — не хотела тревожить кота».

Сэм улыбнулся и поставил на плиту чайник. Как бы она ни была занята, у нее найдется время глотнуть горячего чаю.

Собаки наблюдали за ним без всякого интереса. Время завтрака еще не настало, поэтому можно немного поспать, свернувшись на стульях. Он взял на руки Нудл, присел, и та энергично облизала его лицо, прежде чем устроиться у него на коленях.

Прикосновение горячего собачьего языка напомнило ему, что надо бы побриться, однако воды мало, а борода, возможно, защитит лицо от ветра.

Хотя вряд ли она успеет отрасти, прежде чем включат электричество. Он оставил Нудл на стуле и направился в гостиную — позвонить в электрическую службу. Ничего нового ему не сообщили, кроме того, что ремонт поврежденных линий продлится еще какое-то время. Без света остались сотни домов. Он включил радиоприемник, стоящий на подоконнике в кухне, и покрутил ручку настройки. Нашел местную станцию. Диктор сообщил, что из-за сильного снегопада на линию электропередачи налетел вертолет, отчего добрая половина Дорсета осталась без электричества.

Так… значит, придется доить вручную и таскать воду из речки.

Замечательная перспектива.

Чайник закипел. Сэм заварил чай, надел куртку и сапоги и вышел из дома. Подмораживало, дыхание клубилось в воздухе и было хорошо видно в свете луны, но ветер стих, и через час солнце начнет подниматься над горизонтом. Удивительно, какой капризной может быть погода в феврале. Он направился через двор к коровнику, распахнул дверь. Его встретили улыбкой, от которой го обдало жаром с ног до головы.

— Мой герой! — рассмеялась Джемайма, неловко поднялась на ноги, держась за поясницу, и со стоном потянулась.

— Больно?

— Ужасно. Я думала, что я посильней. А вы как?

Сэм хмыкнул.

— О-о, я ощущаю даже те мышцы, о существовании которых и не подозревал. — Он протянул ей кружку. — Как руки?

— Гораздо лучше. — Она смущенно улыбнулась. — Я так и не поблагодарила вас как следует… заснула, пока вы втирали крем.

— Я знаю волшебные слова, — пошутил он и добавил: — Вообще-то вы заснули раньше.

— Интересно, почему? — Джемайма уткнулась носом в кружку, отпила большой глоток, вздохнула. — Ой, как хорошо, до смерти хотелось чаю. Думала, вот подою коров и пойду поставлю чайник, но с ними никакого сладу нет. Молоко сегодня просто не идет. Боюсь, вода недостаточно теплая, в том и беда.

Сэм допил свой чай.

— Сейчас принесу. Чайник еще горячий.

— Вы просто прелесть. Напомните мне поблагодарить Мэри за то, что одолжила вас.

Сэм прислонился к стене, сложил на груди руки.

— Так, из чистого любопытства, — медленно произнес он, — скажите, где находится их ферма?

Джемайма слегка покраснела.

— Вон за тем холмом.

— Ярдах в трехстах-четырехстах?

— Около того.

— Значит, я вполне мог добраться туда вчера вечером.

К ее чести, она не отвела глаз.

— Возможно.

Он медленно улыбнулся.

— Подумать только, — пошутил он, — чего я мог бы лишиться!

В ее глазах мелькнули печаль и почти отчаяние.

— Да, действительно. Могли бы еще спать в теплой постели. — Она протянула ему кружку. — Ладно, идите.

Он зашагал назад, вернулся в кухню, налил в ведро горячей воды и наполнил кружку Джемаймы чаем. Первую она выпила залпом, наверняка ей хочется еще. Почему она погрустнела, когда он заговорил о своих родственниках? Подумала, что он собирается уехать? И оставит ее одну со всей этой работой?

Плохо она его знает, думал он. Он отнес ведро и кружку с чаем в коровник, потом натаскал воды в дом, в кухню и в ванную комнату и затем снова вернулся в коровник.

— Наполнить желоб? — предложил он. Она удивленно взглянула на него.

— Разве вы не уезжаете?

— Без машины? Вы шутите, — рассмеялся он, но она кивнула с серьезным видом.

— В таком случае…

В ее янтарных глазах вспыхнула надежда, и, если он еще питал иллюзии относительно возможности сбежать отсюда, в эту секунду они рассеялись как утренний туман. Не может он ее бросить… если бросит, бабушка отправит его обратно пинком под зад, прежде ем он успеет переступить порог!

— Я наполню желоб, — пообещал он. Интересно, поему мысль о необходимости перетаскать сто пятьдесят ведер воды нисколько его не пугает? Он вышел во двор, насвистывая веселую песенку.