Доминик

АВТОР: САРА БРИАННА

СЕРИЯ: ПОЛНОПРАВНЫЙ ЧЛЕН

КНИГА: ДОМИНИК

Аннотация

Доминик был воспитан как правая рука дьявола, законный наследник трона Лучано.

Мария была воспитана как принцесса, лишенная возможности обладать какой-либо властью в семье Карузо.

Грехи отца - это его долг, который он должен оплатить.

Единственный грех, за который она хочет, чтобы он расплатился, - это грех, которого его семья не совершала.

Влюбленный в мертвого человека, сможет ли он заставить ее полюбить его убийцу?

Ад замерзнет прежде, чем она сможет полюбить снова.

Я просто хочу быть чертовым королем.

Я всего лишь гребаная принцесса.

Ранее в серии "Полноправный член"...

Мария

Утренние солнечные лучи согрели ее кожу, и улыбка тронула изгиб губ, когда она представила себе мужчину, рядом с которым заснула и лицо которого не покидало ее даже во сне.

Мария осторожно открыла глаза, готовая вновь взглянуть на него. Однако перед ней была лишь пустая кровать. Протянув загорелую руку, она коснулась того места, на котором он лежал, когда она закрыла глаза несколько часов назад. Оно не было даже теплым, что заставило ее задуматься, не было ли все это сном. Единственным доказательством его присутствия были воспоминания и углубление на кровати рядом с ней.

Он ушел от меня... не попрощавшись?

Она сонно нащупала телефон и набрала имя человека, от мыслей о котором у нее в животе запорхали бабочки. Мария поднесла телефон к уху, услышав белый шум, прежде чем тон звонка пронзил ее барабанные перепонки.

Бабочки, порхавшие в ее животе, казалось, перестали порхать и начали опускаться.

Она села на краю кровати. Что-то было не так: бабочки медленно опускались в желудок, который, казалось, за ночь стал мягче.

БРРРР

Мария крепче сжала телефон, лихорадочно прижимая его к уху.

БРРРР

В ответ на телефонный звонок желудок прояснился, и иррациональные страхи исчезли. Она ждала его голоса, чтобы услышать его. Однако она услышала не один мужской голос, а два. Их было два. Один принадлежал Кейну Эвансу, другой - Доминику Лучано; оба голоса были хорошо различимы...

БАНГ!

Когда она резко встала с кровати, телефон был не единственной вещью, которую она сжимала в руке, это было ее черное сердце, которое она держала, стараясь, чтобы оно не ударилось о землю, в отличие от телефона на другом конце звонка. Она услышала, как оно разбилось о землю.

Она прижала телефон к уху, услышав последние звуки смерти, уходящей от нее с этой земли. Другой рукой она так крепко сжимала свою грудь, что наманикюренные ногти впивались в ее гладкую плоть.

Когда капли дождя стали бить по окну, в котором еще несколько минут назад горел свет, словно распахнулись врата рая, встречая унесенную в небеса душу.

Она впала в шок, рот ее был открыт, но ни одно слово не осмеливалось сорваться с ее губ, пока она смотрела на зловеще льющийся дождь.

Через несколько мгновений, похожих на вечность, она наконец услышала движение на другом конце провода. Это был тихий шепот дыхания, который подсказывал ей, что кто-то есть, жив... слушает.

– Алло...? – Она нашла свой голос, который теперь был таким же зыбким, как колени, державшие ее, и облака на небе.

Дыхание на другом конце провода отдавалось все громче и громче, пока дождь и все остальные звуки не стихли, тишина стала еще больше, как и звон, ворвавшийся в барабанную перепонку, когда она впервые позвонила.

Ее сердце колотилось в такт грохочущим небесам, и она с замиранием сердца ждала голоса человека, который жил, зная, что следующий голос, который она не услышит, будет тем, который она больше никогда не услышит. Самое ужасное, что за последние несколько месяцев в ее темное сердце закрались оба мужчины, и только вчера вечером она смогла выбрать, кого из них она отчаянно хочет услышать следующим.

Кейн.

Мария открыла рот, чтобы произнести имя мужчины, в которого она начала влюбляться, но не успела она его произнести, как торжественный голос остановил ее, заставив упасть на колени вместе с разбитым сердцем. Бабочки, оставшиеся в животе, превратились в пепел, а пыльные остатки улетели в бездну.

Смерть решила ее судьбу.

Пролог

П-Р-Е-О-Д-О-Л-Е-Н-И-Е

Доминик стоял перед темным письменным столом из красного дерева, за которым с детства сидел его отец. На протяжении двадцати семи лет он наблюдал, как черные глаза отца с каждым днем становились все более бездушными, пока даже тысяча ярких лампочек не смогла придать им блеск.

Доминик смотрел на старое коричневое кресло с мягкой обивкой, пока не появился Люцифер, сидевший в кресле с высокой спинкой и неодобрительно смотревший на него.

– Почему ты так поздно созвал собрание?

Он оторвал взгляд от миража отца и посмотрел на своего среднего брата, который, если бы не был покрыт татуировками от шеи вниз, был бы похож на молодого Люцифера.

Матиас не стал дожидаться ответа, продолжая настойчиво говорить.

– Если мы разрабатываем план возвращения Ангела, то делать это надо утром, когда все хорошо отдохнут...

– Мы не разрабатываем план по его возвращению – жестко прервал его Доминик.

– Что, черт возьми, ты имеешь в виду, говоря, что мы не будем возвращать Ангела?

– Ты слышал Карузо... – Глядя на возмущенного Матиаса, Доминик понял, что значит оставить брата на попечение Карузо. У них было все общее, включая утробу матери, и оба они были не только похожи на своего отца, но и друг на друга.

Близнецы были необыкновенными - до тех пор, пока их не разделили. То, что делало их привлекательными, быстро исчезло. Когда они не были вместе, то смотрели на половину человека, и, к несчастью для Матиаса, невозможно было не сравнивать их. Один из близнецов был лучше, но, к сожалению, это был не он. Он нуждался в своем близнеце, чтобы быть целым и выжить.

– Ангел, - их страховка до завершения контракта.

– Ты же знаешь, Лука; это может занять месяцы... годы! – Неровный голос брата эхом отразился от бетонного пола – Мы не можем просто сидеть здесь и ничего не делать!

– А мы и не будем. – Впервые Доминик смотрел на него не как на брата, а как на солдата. – Мы выполняем контракт.

Несмотря на то, что почти черные глаза Матиаса превратились в щели, он увидел в них предательство – Ты уже ходил к Карузо, вымаливая прощение, и сдал собственного брата без боя. Наш отец убил бы тебя там, где ты стоишь, за то, что ты сделал с именем Лучано.

Обернувшись к трону Лучано, Люцифер все еще сидел на нем, такой же каменно-холодный, как и его бледная кожа.

– Именно из-за него мы здесь.

Люцифер Лучано был настолько развратен, насколько это вообще возможно, и, не зная Доминика, много лет назад его отец оставил свой след на четырнадцатилетней девочке, пообещав ей, что вернется за ней в восемнадцать лет. Подчиненный Карузо был также очарован той же девушкой, и хотя оба мужчины были вырезаны из одной и той же психопатической ткани, Лука не только вырвал ее из рук Люцифера, но и забрал ее сердце. Не в силах смириться с поражением, Люцифер ворвался в дом семьи Карузо и пять раз выстрелил в телохранителя Луки, после чего забрал единственное, что могло положить начало войне.

Хлоя Мастерс.

Доминик и его братья остались живы, потому что девушка сказала Луке, что они защищали ее от Люцифера, пока не появились Карузо. Единственная причина, по которой две мафиозные семьи Канзас-Сити не находились сейчас в состоянии войны, заключалась в контракте, на который согласился Доминик и который Карузо обеспечили тем, что держали жизнь Ангела в своих руках.

– Не волнуйтесь, я планирую поддерживать имя Лучано –Старший Лучано произнес это обещание в эфир с такой яростью, что едва не задрожала земля под его ногами.

Громкий скрип ржавой двери заставил обоих братьев посмотреть на младшего из братьев Лучано.

– Все в сборе, – сообщил Кассиус, слегка кивнув подростковой головой.

Повернувшись спиной к изображению отца, Доминик гордо встал перед троном – Пусть войдут.

Младший брат открыл металлическую дверь, и люди вошли в заброшенный завод, на который Люцифер претендовал много лет назад. Это было не самое лучшее место для криминальной семьи, но в дерьмовой части города было не так много вариантов.

Он вспомнил, как отец впервые привел его и его братьев-близнецов сюда. Тогда они были еще детьми, поэтому помещение казалось еще больше. Доминик считал, что Люцифер просто охренел, когда сказал ему, что они будут вести семейный бизнес на этой фабрике, а Матиас и Ангел думали, что это просто потрясающе, рассматривая ее как площадку для скейтбордистов. Он даже не мог вспомнить, сколько старых футболок они перебрали, вытирая пыль, и сколько мозолей натерли ладони от постоянного подметания бетонного пола старой деревянной метлой. И только когда отец поставил стол и стул...

В том месте, где он сидел сейчас, он видел, что видение Люцифера не было сумасшествием... по крайней мере, не тогда.

Как и в прошлый раз, каждый занял свое место в очереди, но на этот раз перед ним стоял не дьявол, а сын дьявола.

Голос Доминика был тверд, когда он обратился к мужчинам – Как вы все знаете, у меня была встреча с Карузо, и, чтобы исправить ту кучу дерьма, в которую нас втравил Люцифер, я должен был согласиться на их условия. Первое условие больно ударит по всем нам. Я согласился передать им 50 процентов нашей прибыли.

Он услышал гневные и возмущенные возгласы, но никто не осмелился произнести ни слова.

– Во-вторых, –продолжил он более жестким тоном – женщина Лучано будет выбрана для брака с Карузо, в надежде смешать наши крови и прекратить в будущем войны между двумя семьями.

Было видно, что некоторые из мужчин с отвращением восприняли новые условия; они не смогли скрыть своего выражения.

– Какую женщину ты собираешься выбрать? – спросил один из солдат, которого волновал только его член.

– Я не в том положении, чтобы выбирать, – сообщил им Доминик суровую реальность.

Наслушавшись вдоволь, пожилой Лучано заговорил – И ты согласился на это? Не только отдать половину наших денег этим богатым ублюдкам, чтобы они могли использовать их в качестве туалетной бумаги для подтирания своих задниц, но и позволить им трахнуть одну из наших женщин и заставить ее размножаться с врагом?

– Позволил, – в его ответе не было никаких колебаний – как раз в тот момент, когда они забрали нашего брата, Ангела, в качестве залога, чтобы убедиться, что я выполнил контракт. Вот почему вы не видите его здесь.

Он махнул рукой рядом с собой.

Взгляды мужчин обратились к двум братьям Лучано, которые стояли рядом с ним.

Маттиас, стоявший справа от него, при упоминании имени своего близнеца опустил глаза в пол и неловко переминался с ноги на ногу, чем дольше продолжалась встреча. Слева от него стоял Кассий, стоически глядя на собравшихся, словно ни одна мысль не приходила ему в голову.

Вспомнив то время, когда он находился в кабинете Данте, он вспомнил его последнее обещание.

– Ты можешь носить имя, но примут ли тебя? – спросил Винни, консильери Карузо, после того как Доминик сообщил ему, что собирается занять место своего отца.

– Уже приняли, – Доминик высокомерно посмотрел в ответ. – Они пойдут за мной, я в этом уверен.

В комнате не было ни одной души, готовой к тому, что сейчас произойдет в следующий момент, когда Доминик потянулся к холодному металлу у его спины. На заводе раздался звук, похожий на разбегание крыс перед ...

Бах.

Бах.

Бах.

Бах.

Бах.

...Выстрелы грохотали, пронзая уши живых и черепа мертвых.

Когда шестое тело с грохотом упало на землю, все остальные звуки были похожи на стук костей людей, которые стояли на месте, так как мертвецы вокруг них были убраны с быстротой, которую не смог бы преодолеть даже Усэйн Болт.

Глаза цвета лазури уставились на старшего Лучано, который сделал замечание о "размножении врагов".

– У кого-нибудь еще есть проблемы с условиями, на которые я согласился? – спросил Доминик. спросил Доминик, вытирая капельку крови, брызнувшую над бровью.

Все стояли молча, молчанием давались ответы.

Посмотрев на молодого солдата, озабоченного вопросом, какую женщину выдать замуж, Доминик увидел, что и он теперь забрызган кровью. Дом готов был поспорить, что и внутренняя сторона его штанов уже не чиста.

Была разница между живым солдатом и мертвым, лежащим на полу. Он пощадил жизнь солдата, потому что единственное, в чем его можно было обвинить, - это в невежестве. А вот шестеро остальных были из тех, кто был ближе всего к его отцу и знал о его больной одержимости Хлоей. Убрать последние остатки Люцифера и одновременно поселить страх в сердцах своих людей - это было предложение два по цене одного, от которого он не мог отказаться.

– Хорошо, – Положив "Глок" на его законное место за спиной, он щелкнул пальцами, указывая своим братьям. – Шевелитесь.

Матиасу потребовалась секунда, чтобы сдвинуться с места. Он отчаянно пытался скрыть тот факт, что был напуган. Его не шокировал поступок старшего брата, его поразила внезапность.

А вот Кассий был совсем другим. Подойдя к трупу, лежащему у ног Дома, он подхватил его безжизненные руки и начал перетаскивать по полу фабрики, с каждым шагом оставляя за собой кровавый след. И хотя он был всего лишь подростком, на его счету был первый труп.

Все до единой души подпрыгнули при звуке пуль... все, кроме одного. Единственная причина, по которой он этого не сделал, заключалась в том, что Кассий родился без пули.

Доминик стремительно развернулся на пятках, чтобы увидеть критический взгляд Люцифера, восседавшего на своем троне. Положив чернильные пальцы на переднюю панель стола, он провел кончиками пальцев по красному дереву, ощущая вдавленность зерен.

– Я сделаю то, что ты никогда не сможешь, – Бросив на отца последний вызывающий взгляд, он прошептал последнюю клятву, предназначенную только для ушей Люцифера. – Я буду королем.

Когда Доминик занял место на кожаном троне, образ Люцифера растворился в ветре; призрак его отца исчез так же быстро, как и появился. Сын заменил отца, подчиненный - босса, новое - старое.

Ни разу в детстве он не сидел в этом кресле, чтобы помечтать об этом дне. Он всегда знал, что если он хотя бы прикоснется к отцовскому креслу, наказание не будет стоить дневных грез.

– А теперь – Доминик откинулся на спинку кресла, сжимая в ладонях обитые кожей подлокотники, на которых темными, выполненными в готическом стиле татуировками были выведены буквы П-Р-Е-О-Д-О-Л-Е-Н-И-Е – давайте начнем.

Первая глава

Джесси Джеймс был злобным сукиным сыном

Доминик, 5 лет

Сидя со скрещенными ногами на пыльном деревянном полу, юный Доминик смотрел на маленький телевизор, стоявший в полуметре от него. По нему шел фильм о Диком Западе, который выглядел нечетким, когда пропадал сигнал. Это было не просто его любимое занятие, это было единственное, что он смотрел. Он думал, что это все, что играет коробка размером два на два фута. Когда он пошел в детский сад и впервые оказался среди детей, они спросили его, какой у него любимый мультфильм, а когда он ответил, что не знает, все посмотрели на него со смешком.

Доминик быстро понял, что он сильно отличается от других детей в школе. Они хотели играть в полицейских и грабителей, а он хотел играть только в ковбоев и индейцев. Дети рассказывали о таких передачах, как "Багз Банни", "Ругратс" и что-то отстойное под названием "Громовые коты" - это выглядело как человек, трахающий кошку, - а он знал только Джона Уэйна, "Высокий полдень" и Клинта Иствуда. Когда Доминика спросили, кем он хочет стать, когда вырастет, он уверенно ответил, что хочет быть Джесси Джеймсом.

Джесси Джеймс был злобным сукиным сыном, который умел стрелять из дуэли и владеть двумя пистолетами, сидя на лошади. Он был величайшим из когда-либо живших разбойников, и однажды он хотел, чтобы имя Доминика Лучано вошло в историю рядом с именем Джесси Джеймса.

Когда входная дверь открылась, Доминик отвернулся от эпической ничьей, которая должна была разыграться по жужжащему телевизору, и увидел, что вошел его отец, несущий две детские переноски.

– Где Карла? – спросил он, когда Люцифер захлопнул за ним дверь.

Не задумываясь, отец ответил, лишенный каких-либо эмоций:

– Она мертва.

Доминик скривил губы, почувствовав внезапную грусть, но не позволил себе заплакать, зная, что будет наказан, если пустит слезу.

Карла была добра к нему и даже пару раз давала ему мороженое на завтрак, когда Люцифер еще спал. Он думал, что у него наконец-то появится мама, но даже в пять лет он знал, что больше не увидит Карлу. Когда они уезжали в больницу, отец смотрел на нее так, как смотрел Клинт Иствуд перед тем, как выхватить пистолет и застрелить кого-то.

Она плакала почти каждый день, и когда Доминик спрашивал, в чем дело, Люцифер неизменно отвечал: – Потому что она слабая – а потом бормотал себе под нос, что его сыновьям тоже лучше не появляться на свет слабыми.

Поставив носилки на пол в гостиной, юный Доминик зашарил коленями по твердому полу, и головка обнажившегося гвоздя разорвала его джинсы, доставшиеся в наследство. Выглянув из-за стола, он увидел, как Носильщики увидели две крошечные спящие фигурки.

– Не смей их будить.

– Не буду,– пообещал он шепотом, желая как следует рассмотреть их. Они были такими маленькими и совершенными. Они были похожи на куклу-младенца, которую девочка из его класса всегда носила с собой – Как их зовут?

Люцифер сказал, указывая на того, кто сидел справа. – Ангел, – а затем указал на ребёнка слева – И Матиас.

– Но как ты узнаешь, кто из них кто? Они выглядят одинаково.

– Ты увидишь, когда они проснутся. Вот этот не перестает плакать, – сказал Люцифер, указывая на того, которого звали Матиас. – Вот так – проворчал он, когда ребенок проснулся точно в назначенное время и начал плакать.

– Иди, достань бутылочку из сумки на столе – огрызнулся Люцифер.

Дом быстро встал и подбежал к сумке с пеленками, доставая пластиковую бутылочку – Я могу покормить его – сказал он, вернувшись с бутылочкой, которая была еще наполовину заполнена, желая помочь.

– Все в порядке, – Люцифер взял бутылочку из рук Дома и сунул ее в плачущий ротик младенца, после чего скомкал одеяльце, прикрывавшее его крошечное тельце, чтобы он мог пить без посторонней помощи.

Крошечный ротик малыша Маттиаса сосал резиновую соску до тех пор, пока она не выскочила, и он снова начал плакать.

– Я могу подержать. – Доминик хотел взять бутылочку, но его рука отдернулась.

– Он научится пить так же, как и ты. – заверил его Люцифер, снова прикладывая ребенка к бутылочке, и на этот раз держал ее ровно до тех пор, пока Матиас не вошел в ритм.

Держа его за пораженную руку, Дом с помощью своих маленьких коленок переместился назад, чтобы сесть перед телевизором, подальше от отцовской хватки.

Доминик смотрел на нечеткий экран, понимая, что сейчас произойдет его любимая сцена. Он видел эту часть фильма миллион раз и подражал тому, что происходило на экране. Когда ковбой подул на конец ствола, сдувая дым, выходящий из пистолета, Доминик подул на свой пистолет, а затем положил его в карман джинсов как раз в тот момент, когда ковбой убирал пистолет в кобуру.

– Где ДиДи? – спросил Люцифер, пристально глядя на него сзади.

Он пожал плечами. С тех пор, как она появилась здесь и наблюдала за ним, он почти не видел ее. – Спит наверху, я думаю.

– Сходи за ней.

Он быстро встал и, следуя приказу, поднялся по скрипучим ступенькам, чтобы найти женщину. Диди потеряла сознание в постели отца. Дом сначала легонько тряс ее, пытаясь разбудить грубую женщину, от которой пахло желтой мочой, которую она любила пить в больших количествах. Когда она не проснулась, он стал трясти ее все сильнее и сильнее, пока она наконец не смогла открыть глаза и пролепетать.

– Какого черта ты хочешь, малыш?

– Мой отец...

Даже не закончив того, что собирался сказать, ДиДи вскочила с кровати, как только узнала, что Люцифер здесь.

Подбежав к крошечной пристроенной ванной комнате, она облила лицо водой и, прочистив горло, выплюнула в раковину толстый шарик слюны.

Спустившись по ступенькам, она так же быстро пошла вниз, лишь немного оступившись с похмелья. Если бы Доминик не спускался перед ней, она не успела бы зацепиться за его голову и пьяно кувыркнулась бы с лестницы.

ДиДи изо всех сил старалась говорить так, словно не выкуривала по пачке сигарет в день.

– Да, Люцифер?

– Присмотри за близнецами, пока мы с Домиником пойдем на задний двор.

– Хорошо, – Она улыбнулась, собираясь взглянуть на малышей. – Они такие милые, прямо как их отец...

– Пойдем – Люцифер подтолкнул Дома, не обращая внимания на женщину.

– Что мы делаем? – спросил Дом, когда они вышли через заднюю дверь на задний двор, который представлял собой грязное, пустынное место, где трава в основном не росла, только желто-зеленые пятна то тут, то там.

– Ты готов – сказал ему отец, поднимая старую, слегка помятую банку из-под газировки, которая валялась во дворе. Отнеся ее к пню в нескольких ярдах от дома, он поставил ее на землю, затем вернулся.

– За что?

Люцифер вытащил из-за спины пистолет – Чтобы стать человеком.

Люцифер смотрел на блестящий серебристый металл, и солнце, отражаясь от него, практически слепило ему глаза, но он не мог отвести взгляд. Ему так хотелось протянуть руку и дотронуться до него, наконец-то прикоснуться к той вещи, которую он хотел получить больше всего на свете и которая сделает его еще на один шаг ближе к тому, чтобы стать великим разбойником, как Джесси Джеймс.

Он уже вырос из игрушечного пистолета, который ему подарили в два года, когда он понял, что он предназначен для малышей, потому что из него не вылетает пуля. Он хотел настоящий, и все время смотрел на тот самый пистолет, который сейчас протягивал ему отец. Но он никогда не забудет, что произошло, когда он однажды протянул руку, чтобы потрогать его, после того как Люцифер положил его на кухонный стол.

Доминику было три года, и отец накрыл его крошечную руку своей, остановив его еще до того, как он успел почувствовать, что это такое. Люцифер успел сказать только одно: "Это не игрушка для маленького мальчика, это оружие для мужчины", - и только после этого переломил его маленькое запястье. Не стоит и говорить, что он больше никогда не доставал его. Даже сейчас он был уверен, что это было испытание.

– Ну, возьми его. – настаивал Люцифер, придвигая его ближе к себе.

– По-настоящему? – Дом оторвал взгляд от пистолета и, наконец, встретился с глазами Люцифера, поняв, что тот говорил серьезно. – У меня не будет неприятностей?

– Будут, если ты не возьмешь его. А теперь бери! – огрызнулся Люцифер.

Подпрыгнув, Дом медленно потянулся к нему, и когда металл упал ему в руку, он чуть не выронил его, не ожидая, что он окажется таким тяжелым. Ощущения были не такими, как он думал, но странно правильными. Когда он снова поднял его, он был готов к тому, что он будет тяжелым.

– Хорошо, ты достаточно силен, чтобы удержать его.

Не теряя времени, Дом направил пистолет на банку с газировкой и нажал на курок, услышав лишь щелчок.

Люцифер быстро выхватил пистолет из его рук – Я что, блядь, сказал тебе стрелять?

– Извини. Я...

– Ты не готов. Отец покачал головой и начал уходить.

– Я готов! – крикнул Доминик ему в спину, обещая, что так и есть. Откуда ему было знать, что ему не разрешат стрелять?

– Первый урок ты усвоишь с трудом – Люцифер ворвался обратно, выхватывая руку Доминика и правильно вкладывая в нее пистолет. – Когда ты нажимаешь на курок, ты должен быть готов к последствиям, независимо от того, заряжен пистолет или нет.

Рука Доминика дрогнула, когда Люцифер поднял пистолет и направил его в грудь отца. В голове Доминика пронеслись все сцены смерти, которые он видел в фильмах о Диком Западе, но вместо мертвых ковбоев он увидел своего отца в луже крови.

– Твой палец лежит здесь, – Люцифер коснулся указательного пальца Доминика, который лежал на дне ствола, – пока ты не будешь готов стрелять, и только после этого клади палец на спусковой крючок.

Доминик почувствовал, как на глаза навернулись слезы, когда отец заставил его поднести палец к спусковому крючку.

– Потому что ты должен быть уверен в том, что будет с другой стороны, когда ты нажмешь на курок.

КЛИК.

Когда отец заставил свой палец нажать на курок, по его щекам покатились мокрые слезы, и не потому, что он боялся его убить, а потому, что ему нравилась сама мысль об этом.

– Сейчас, – Люцифер заставил его направить пистолет обратно на банку с газировкой, затем правильно зафиксировал его положение, показывая, как нужно держать пистолет, глядя в прицел. – Ты будешь стоять здесь, пока я не разрешу тебе двигаться.

Доминик не проронил ни слова, пока отец входил в дом, и как бы ни устало его маленькое тело, как бы ни дрожали руки от тяжелого оружия, он оставался на месте, не опуская пальца на спусковой крючок. Потому что случилось одно хорошее событие - он наконец-то взял в руки пистолет, о котором так мечтал.

Глядя в ствол на поцарапанную алюминиевую банку, он готовился к тому дню, когда она будет заряжена.

И только когда солнце уже закатилось, отец вернулся на улицу и забрал у него ружье, сказав, что он может вернуться в дом.

Когда его руки опустились на бока, они словно отвалились. Ему пришлось убедиться, что, когда он бежал обратно в дом, они все еще были прикреплены.

Вернувшись в дом, он увидел, как ДиДи положила близнеца, которого назвали Матиасом, обратно в переноску, а затем поднесла к его рту бутылочку. Он был уверен, что это он, только потому, что когда ДиДи встала, чтобы встретить Люцифера на кухне, он увидел Ангела, который сидел счастливый.

Доминик заглянул на кухню, чтобы убедиться, что Люцифер не придет, и сел между братьями, затем взял бутылочку, чтобы подержать ее для Матиаса.

Сидя там, он кормил младшего брата, укачивая второго, чтобы тот уснул.

Он полагал, что сегодня произошли две хорошие вещи.

Ему удалось подержать в руках оружие...

И он больше не был одинок.

Вторая глава

Терпение

Доминик, 6 лет

Доминик стоял на том же самом месте, где всегда стоял на улице, грязь теперь слегка проседала от его постоянного веса. Выполняя упражнения, которым его обучил отец, он снял с пояса пистолет, зарядил его, вскинул, прицелился, затем нажал на курок, после чего положил пистолет обратно на пояс, и так повторялось снова и снова, пока не зашло солнце. Единственная проблема заключалась в том, что... пистолета не было.

Прошел целый год с тех пор, как он прикоснулся к оружию, двенадцать месяцев тренировок Люцифера без пистолета, и отец говорил ему, чтобы он набрался терпения. Сначала Доминик думал, что пройдет всего неделя, прежде чем он сможет вернуть пистолет в свои руки, а когда этого не произошло, он был уверен, что получит его через месяц. Когда этого не произошло, время стало расплываться, и единственное, что поддерживало его, - это то, что однажды он уже держал его в руках. Надежда - это все, что ему оставалось делать, чтобы снова прикоснуться к этому драгоценному металлу.

Шестилетнее тело Доминика сильно выросло за год. Его руки были в тонусе от движений, хотя кисти были невесомы. Не зная, для чего он тренируется, он был похож на танцора, так грациозно точно он двигался. Это было почти... красиво.

Больше всего он ненавидел дурацкую смятую банку из-под газировки, которую отец прибил к пню. Двенадцать месяцев он смотрел на эту штуку, желая разнести ее вдребезги, как это сделал бы Джесси Джеймс. Грязная банка была для него постоянным напоминанием о том, что он ни на шаг не приблизился к тому, чтобы стать великим разбойником, каким хотел быть.

Доминик почувствовал присутствие Люцифера еще до того, как открыл заднюю дверь. Это была еще одна вещь, которой его обучил отец, хотя это и не было намерением. Это был инстинкт выживания, который шестилетний ребенок вбил себе в голову, чтобы не быть избитым по тем глупым причинам, о которых заявлял Люцифер.

Ему было жаль своих братьев-близнецов, которые только-только начинали ходить. Их ждали побои, и очень скоро. Пока их спасали только размеры. Это было еще одно, на что жаловался Люцифер - на то, что они маленькие для своего возраста. Возможно, к этому причастен и Доминик.

Он не позволял братьям переедать, давая им только молоко и детское питание, чтобы они не голодали. Он делал все, чтобы отсрочить неизбежное, даже если это убережет его братьев-близнецов от травм - хотя бы на месяц, - значит, оно того стоило.

Ему не так повезло, как Ангелу и Матиасу. Родившись крупным ребенком, он выглядел примерно на "шесть месяцев из утробы", как любил хвастаться его отец, гордившийся ростом своего первенца. Поэтому, когда Доминику исполнилось шесть месяцев, его уже успели отшлепать.

Видя, что отец стоит перед ним, закрывая ему вид на банку с газировкой, он продолжил свой танец, не останавливаясь до тех пор, пока отец не отдал ему приказ. Люцифер потянулся за спину и достал пистолет.

– Ты готов.

На этот раз Доминик не стал спрашивать, почему, и без колебаний взял незаряженное оружие.

Последним, что протянул ему Люцифер, был магазин, полностью заряженный.

Доминик взял его в свободную руку, но только после того, как Люцифер отодвинулся, давая ему возможность выстрелить, он одним движением вставил магазин в патронник и вскинул пистолет, прежде чем из него вылетели пули, каждая из которых пробила банку с газировкой, пока от нее не остался только маленький кусочек алюминия, прикрепленный к гвоздю. Затем Доминик выпустил пустой магазин и протянул его вместе с горячим пистолетом отцу, чтобы тот забрал его. Все это произошло меньше чем за минуту.

Доминик впервые увидел легкую улыбку на губах отца, и это почти испугало его. Люцифер был страшным человеком, но улыбка придавала ему ужасающий вид.

– Подожди здесь. – сказал ему Люцифер, забирая пистолет и магазин и возвращаясь в дом.

Он прождал на улице около десяти минут, прежде чем отец наконец вернулся, на этот раз с совсем другим оружием в руках. Это был матово-черный револьвер, в который нужно было заряжать пять патронов по одному, как в вестернах, которые он любил смотреть.

Люцифер показал ему, как правильно им пользоваться. Сначала он зарядил револьвер пятью пулями, щелкнул затвором, затем взвел его и выстрелил, попав в пень точно посередине. Звук выстрела был более мощным. Доминик также заметил, что рука отца отлетела дальше назад, чем при стрельбе из "Глока", что означало гораздо большую отдачу.

Люцифер вынул патроны, затем передал пустой пистолет сыну и отдал ему оставшиеся пули – Я хочу, чтобы ты его пощупал, запомнил, как он ощущается в руках, и зарядил его. Я дам тебе на это один час, но лучше, чтобы у меня было четыре патрона, когда я вернусь.

Страха перед отцом было достаточно, чтобы не дать этим четырем пулям выстрелить.

Доминик выполнил просьбу отца, бережно храня эти шестьдесят минут, как будто он держал револьвер в руках в последний раз. Он начал новый танец заново, красиво двигаясь и вживаясь в сознание. Час казался бесконечным... пока не кончился.

– Это все, что ты получишь, – сказал отец, забирая револьвер из его рук.

Доминик не знал, что пройдет, казалось, целая вечность, прежде чем его руки прикоснется к револьверу, как цикл начинается заново... без оружия.

* * *

На следующий день, когда он вышел на улицу, чтобы потренироваться, к пню была прибита новая банка из-под газировки. К счастью, ему не пришлось смотреть на нее целый год, а только три месяца.

Когда Люцифер дал ему револьвер, чтобы сделать первый выстрел, он разнес оставшиеся кусочки банки из-под кока-колы на фут. После этого он смог каждый день тренироваться в стрельбе из револьвера.

В течение следующих нескольких лет ему давали разные пистолеты, и он осваивал их один за другим. Мишени становились все труднее, все дальше и все меньше. Доминик стал настолько умелым стрелком, что перестрелял ковбоев из любимых фильмов, и все благодаря терпению.

Это была единственная хорошая вещь, которой научил его отец.

По совпадению, это были последние три месяца мира для Ангела и Матиаса, прежде чем их размазали по комнате.

Третья глава

Большой старый злодей

Доминик, 7 лет

Сделав себе миску "Фрути Пебблс", он случайно разлил молоко на прилавок, слишком взволнованный, чтобы вернуться к вестерну, который он услышал по телевизору после рекламной паузы. Сегодня была суббота, и его братья-близнецы после обеда отрубились в своей комнате, так что он мог спокойно смотреть свою передачу, не следя за Матиасом, не собирается ли тот сделать что-нибудь, что может привести к неприятностям.

Устроившись на грязном зеленом диване, он откусил огромный кусок похожих на леденцы хлопьев, и молоко потекло в угол рта. Он вытер его тыльной стороной ладони и, взяв ложку, откусил еще один огромный кусок.

Открывшаяся входная дверь не заставила его отвести взгляд от Клинта Иствуда на нечетком экране.

– Иди в свою комнату, – приказал отец, закрыв за собой дверь.

Оглянувшись, Доминик увидел, что отец привел свою новую подружку.

Подружка - так говорили ребята в школе, но он не называл так женщин, которые приходили к его отцу. Подружки должны были нравиться, а Люциферу никто не нравился. Даже собственные дети.

Люцифер слегка повысил голос, чтобы тот поторопился.

– Продолжай.

– Он почти закончился. Могу я, пожалуйста, досмотреть до конца и закончить свой цере...

– Я сказал, живо тащи свою задницу в свою комнату.

Он не понял. Они всегда поднимались наверх, в комнату отца, и не то чтобы он не был рядом с Люсией последний месяц. Она была не самой приятной женщиной, которая крутилась вокруг его отца, но точно не самой худшей.

Откусив последний, огромный, сладкий кусок, он уже собирался вскочить с дивана, когда Люцифер в мгновение ока пересек комнату, стаскивая его с дивана и рассыпая миску с хлопьями.

– Я просто откусил еще один кусочек! Я собирался вставать! – крикнул Доминик, когда отец начал тащить его по полу, сначала за руку, а потом остановился, чтобы схватить его за горловину безразмерной футболки.

– Лусия, убери это дерьмо, – приказал он ей, перекрывая вопли сына.

Испуганная Лусия быстро бросилась собирать мусор.

Увидев ее лицо перед тем, как ее потащили по коридору, Доминик понял, что что-то изменилось. Он никогда не видел Лючию такой. Один раз он видел, как она вскочила, когда Люцифер повысил на нее голос, но это было не так никогда не выглядела испуганной. У нее был такой же взгляд, как у Карлы перед тем, как она уехала в больницу рожать его братьев.

Ему хотелось крикнуть ей, чтобы она бежала, но он и сам испугался. Не за себя, а за Ангела и Матиаса. Если с ним что-то случится, он не сможет их защитить.

И тут его осенило. Сделав храброе лицо, он уже не сопротивлялся отцу, когда его втащили в спальню и бросили на пол. Закрыв глаза, он ждал, что отец ударит его. Вместо этого он услышал скрип открываемой двери.

Открыв глаза, он увидел, как Люцифер выбрасывает из шкафа на пол старые пыльные костюмы. Когда он снова подошел к нему, Доминик был уверен, что тот сейчас ударит его, но тут он был потрясен, когда Люцифер затащил его в шкаф за рубашку.

– К тому времени, как ты выберешься отсюда, мальчик, ты будешь спрашивать меня, как высоко я велю твоей заднице прыгать.

Когда дверь шкафа захлопнулась и наступила темнота, его окружил звук замка, нажимающего на ручку двери, который эхом отражался от стен в крошечном пространстве.

Он догадался, что должен был испугаться, но не испугался. Темнота не пугала его. Она умиротворяла, давала возможность не видеть ужасов окружающего мира. Маленькие пространства тоже не пугали его. Здесь было уютно, а самое главное - если он здесь, значит, отец где-то рядом и не может его тронуть.

– Девочка! – услышал он громкий рев отца, доносившийся из гостиной.

Дом быстро приложил ухо к тонкой стене, пытаясь лучше расслышать. Послышалось какое-то шарканье, а затем Лючия что-то крикнула ему, но он не смог разобрать ее слов сквозь слезы.

– Или ты избавишься от него, или я помогу избавиться от него за тебя.

Доминик отпрянул от стены, зная, что последует дальше, еще до того, как в доме прозвучал выстрел. На долю секунды стало тихо, а затем Доминик окончательно испугался, услышав плач близнецов из их спальни.

Люцифер ненавидел, когда они плакали. Ангел, как и Дом, быстро усвоил это, после того как им прищемили маленькие ножки. Бедный Матиас от этого только сильнее плакал. Его костлявые ножки были покрыты фиолетовыми и синими синяками.

Он размышлял о том, хватит ли ему сил выбить дверь, и думал о том, правильно ли будет сбежать, боясь, что это только еще больше разозлит отца или, что еще хуже, заставит его дольше сидеть здесь взаперти, не имея возможности защитить своих братьев.

Он перестал плакать и не слышал шагов отца по коридору.

Он не знал, сколько времени провел там, когда услышал, как открылась входная дверь, а затем громкий голос ДиДи.

Дом с облегчением вздохнул и обрадовался, что так называемая няня уже пришла. По крайней мере, она присмотрит за близнецами и не даст Матиасу плакать.

Зевнув, он лег на пыльный, холодный деревянный пол, потирая руку, за которую его схватил Люцифер. Она слегка болела, но была в порядке. Это показалось Доминику странным, но прежде чем он успел сообразить, что же в этом странного, темнота окружила не только его, но и его сознание, и он погрузился в сон.

* * *

От глубокого сна Доминика заставил очнуться свет, падавший на его лицо, как тысячи солнц.

Люцифер с минуту пристально изучал его, как будто что-то искал, прежде чем отойти.

– Сегодня понедельник, тебе пора в школу.

Понедельник? Вздрогнув, Дом встал на ноги, пытаясь привыкнуть к свету после полной темноты. Он вышел из комнаты и направился в ванную, чтобы быстро облегчиться и привести себя в порядок после того, как провел, как он не мог поверить, остаток своих выходных в этой коробке.

Одевшись и прихватив из комнаты свой маленький рюкзачок, он вернулся по коридору в гостиную и увидел, что его братья играют на полу со старыми блоками.

– Бубба! – возбужденно закричали они, вскочив на ноги, чтобы обнять его.

Энджел споткнулся на полуслове.

– Мы скучаем по тебе.

– Я тоже по вам скучал, – Доминик крепко сжал их обоих – Мне нужно идти в школу, но я вернусь позже. А теперь возвращайтесь к игре со своими блоками, хорошо?

– Хорошо, – Ангел схватил Матиаса за руку, заставляя его вернуться к игре с блоками, как сказал им старший брат.

Заметив новый коричневый кожаный диван, Доминик даже не задумался о том, что произошло здесь два дня назад. Хотя он был молод, ему было интересно, что это говорит о нем в его возрасте.

Он слышал выражение "как отец, так и сын", и сейчас он думал не о Лючии и ее смерти, а о том, как он голоден.

Когда он, услышав урчание в животе, направился на кухню, отец, готовивший себе кофе, остановил его.

– Ты опоздаешь.

В животе Дома снова послышалось урчание – Но я хочу есть.

– Вот почему тебя кормят в школе. А теперь иди, а то мне придется подойти и сказать им, чтобы они не лезли не в свое дело, когда они спросят меня, почему ты всегда опаздываешь.

Он медленно опустил голову. Это было последнее, чего он хотел; даже директор смотрел на него со страхом в глазах. Единственным взрослым, который хорошо относился к нему, была его учительница миссис Смит, а если в школу придет его отец, то она может перестать к нему относиться.

Доминик угрюмо вышел за дверь, тихо закрыл ее за собой и начал свой путь в школу, не сделав даже глотка воды.

Он никогда не возражал против того, чтобы ходить в школу пешком, не тратя время на общение с Люцифером. Несмотря на то, что они жили в бедной части города, которую называли Блю Парк, его никто не беспокоил, в основном потому, что все по эту сторону железнодорожных путей знали, кто его отец, и, как и в школе, все обходили его стороной. Никто даже не интересовался Домиником; всю необходимую информацию они получали просто из его имени.

Проходя мимо заправки, мимо которой он проходил каждое утро, он остановился, собираясь зайти внутрь и украсть что-нибудь поесть, так как денег у него с собой не было, но тут его взгляд привлекла женщина, сидевшая на улице с маленьким ребенком. Он не раз видел их по всему городу: они всегда либо пеклись на солнце, либо мерзли на холоде. Сегодня они были покрыты грязью, и он никогда не замечал, насколько они худы, пока его не стали мучить голодные боли.

Взгляд на беспомощного сына, который выглядел на пару лет моложе его, напомнил Доминику, как сильно он может быть голоден.

Дом провел без еды всего один уик-энд, а сколько времени продержались мать и сын? Он надеялся, что никогда этого не узнает. Поэтому он опустил голову и продолжил путь в школу, не желая красть еду или есть самому, зная, что они тоже голодают.

Пнув камень, он смотрел, как тот скачет по растрескавшемуся тротуару, думая только о том, что голодает он, а не преступления его отца.

Осознав это, он пробормотал:

– Может, они и правы, что держатся от меня подальше.

Прогулка длилась, казалось, целую вечность, и к тому времени, когда он добрался до своего класса и занял свое место за столом, он практически упал в кресло.

– Доминик, ты сегодня хорошо себя чувствуешь? – Миссис Смит подошла к нему перед началом урока и положила руку на его вспотевший лоб, чтобы проверить, нет ли у него температуры. – Мне позвонить твоему отцу, чтобы он приехал за тобой...

– Нет! – Он быстро вытер пот тыльной стороной ладони, пытаясь придумать, что сказать. – Я просто забыл позавтракать сегодня утром, прежде чем идти в школу, вот и все.

Миссис Смит с минуту изучала его. Он был благодарен ей за то, что она не стала расспрашивать его дальше. Вместо этого она полезла в сумку, стоявшую рядом с ее столом, а затем вернулась и протянула ему непочатую бутылку воды и коробку конфет.

– Иногда у меня падает сахар, если я не позавтракаю. Это поможет, но не ешь их все сразу, хорошо? Просто попробуй рассосать несколько штук и скажи мне, если до обеда тебе не станет лучше. Я могу сходить в кафетерий и попросить принести тебе что-нибудь.

– Спасибо, миссис Смит, – сказал Доминик, когда прозвенел звонок, и ей пришлось рассаживать всех учеников по местам.

Ему потребовалось все, что он имел, чтобы не выпить воду, когда он открыл стакан и поднес жидкость к губам. Он постарался выпить только половину, не желая тревожить учителя. Развернув конфету, он почувствовал себя как в раю, когда попробовал кусочек вишни с сахаром. Он не выпускал ее изо рта несколько минут, всасывая вкус, пока она не стала крошечной, а терпение не съесть ее иссякло. Ему сразу стало легче, как будто эти маленькие конфетки были лекарством от голода.

Все утро он ел конфеты одну за другой, пока не осталась лишь горстка. Когда стрелка на часах подошла к обеду, он испугался, что кто-нибудь украдет его коробку конфет - после всех завистливых взглядов, - поэтому аккуратно запихнул кусочки в фольге в карман своих джинсов, а потом выбросил коробку, когда они выходили за дверь в одном строю.

Когда он добрался до обеденного зала и почувствовал запах еды, его желудок снова заурчал. Он пожалел, что не встал достаточно быстро, чтобы оказаться в первых рядах, а не в последних, но он терпеливо дождался, пока ему принесут поднос с низкобюджетной едой, и сел.

Это не была его любимая школьная еда, но и не самая худшая, и уж точно не отвратительная стряпня ДиДи. Он практически вгрызся в шоколадное молоко и стейк Солсбери с картофельным пюре с подливкой. Он даже съел свой горох, хотя на вкус он был похож на перемолотую рвоту. Маленький стаканчик с фруктами он оставил напоследок, смакуя его, а не вдыхая, как все остальные, желая, чтобы он смыл всю ту гадость, которую он только что съел.

Когда учительница пришла за ними в кафетерий, она посмотрела на его пустую тарелку – Ты достаточно поел, Доминик?

– Да, миссис Смит. Мне уже лучше.

– Хорошо, – Она ласково улыбнулась ему, а затем обратилась ко всем детям. – Так, в одну шеренгу, пожалуйста. Пора на перемену.

Все дети с волнением выстроились в ряд, но Дому было все равно, где он окажется в этот раз. На перемене ему всегда приходилось просить, чтобы поиграть в какую-нибудь веселую игру, например, в пятнашки. Ему всегда разрешали играть, но это никогда не было весело, потому что ему позволяли выиграть. Даже если они были в командах, его команда всегда выигрывала.

Поэтому сегодня, когда он вышел на улицу, он сделал то, что обычно делал, и стал играть на тренажере в джунглях один. Подойдя к огромному серебристому куполу, он стал карабкаться по перекладинам на самый верх, к своему любимому месту, на котором он любил сидеть. Зайдя за небольшой поворот, он увидел мальчика, который уже сидел наверху. Он уже собирался сесть на перекладину, как вдруг его глаза расширились. Мальчик даже не успел сказать Доминику, что он может сидеть там, как тот быстро зашевелился и полез обратно вниз.

Может быть, это была вина Дома? Он мог бы постараться, если бы хотел, мог бы крикнуть ему, что он может сидеть с ним, но он этого не сделал. Вместо этого он просто промолчал и занял свое любимое место.

С вершины своего купола он смотрел на смеющихся и бегающих вокруг детей. Может быть, я тоже плохой.

– Это ты виноват, что мы проиграли!

Услышав крик мальчика прямо под собой, Дом посмотрел вниз и увидел светловолосую девочку, которая приставала к Бристолу и училась вместе с ним в классе миссис Смит.

– Не-е-ет! Ты слишком сильно бросил мне мяч! Я не смогла его поймать! – Девочка так трясла головой, что ее белокурые косички раскачивались на ветру.

– Ты такая глупая!

Бристоль задохнулся, как будто только что назвал ее плохим словом.

– Правильно, ты просто – парень ухмыльнулся, явно радуясь, что задел больное место, и произнес свои следующие слова так резко, что практически плюнул в ее милое личико – тупая... глупая... блондинка!

Что-то внутри Доминика оборвалось, когда он увидел, что на глаза Бристоль навернулись слезы.

Ухватившись за перекладину под собой, он стремительно покатился вниз и отпустил перекладину. Его ноги с грохотом ударились о землю, подняв клубы пыли, когда он упал прямо между ними.

– Если блондинки такие глупые, то кто же тогда ты? – спросил Дом, встав лицом к лицу с мальчиком-хулиганом – Или ты настолько чертовски

Глупый, ты забыл цвет своих собственных волос, Кейн?

Дети, собравшиеся вокруг спортивного зала, сказали:

– Оооо.

Золотистые глаза Кайна, подходящие к его волосам, превратились в прорези – Все знают, что тупые блондины могут быть только девочками.

Дом скрестил руки – Кто сказал?

– Мой отец!

– Ну, твой отец такой же дурак, как и ты, если считает, что цвет волос делает тебя тупой.

– А твой отец - сумасшедший! – Золотые глаза Кайна сверкнули на солнце, когда он сделал шаг вперед, прямо к лицу Дома, хотя Дом был больше него – Это то, что сказал мне мой отец! Он сказал, что я должен держаться от тебя подальше!

Доминик посмотрел на него прямо в глаза, – Похоже, он не так глуп, как я думал.

Блондин с минуту смотрел на него, явно решая, хочет ли он "драться", как кричали окружающие их дети. Затем Кейн, наконец, отошел от него с явным обещанием в глазах: в следующий раз он не будет тем, кто уйдет.

С тоскливым вздохом студенты, окружавшие купол, ушли.

Дом повернулся к Бристоль. – Ты в порядке? – спросил он.

Бристоль фыркнула. – Да.

– Извини. Кейн пристает к девочкам, потому что боится приставать к кому-то своего размера.

– Все в порядке – Она вытерла слезы со щек тыльной стороной ладони – Мальчики пристают к тебе только тогда, когда ты им нравишься.

Доминик свел брови вместе, задаваясь вопросом, где она это услышала – Нет, это просто значит, что он чертов хулиган.

– Правда? Потому что так мне говорила моя мам.а – Бристоль выпятила нижнюю губу. – Значит, это не значит, что я нравлюсь Кайну?

– Если бы ты ему нравилась, он бы не называл тебя глупой. Ты ведь не стала бы обзывать своих друзей, правда?

– Нет, я бы никогда этого не сделала.

– Вот видишь – сказал он ей, гадая, думают ли женщины, окружающие его отца, точно так же. Однако он знал, почему Люцифер был груб с ними, и это было не потому, что они ему нравились – Ты не должна позволять мальчикам быть грубыми с тебя, даже если ты им нравишься.

Наконец, после того, как он это сказал, она поняла, насколько глупыми были слова ее мамы. – Ого. Значит, Кейн действительно большой злюка?

– Да, – Дом рассмеялся – Если он еще раз нагрубит тебе, просто скажи мне, и я сделаю так, что он больше никогда не будет с тобой связываться.

– Спасибо, Доминик – Бристоль широко улыбнулась, показав, что два ее передних зуба еще не прорезались до конца – Хочешь поиграть со мной в хопскотч?

– Э-э-э... – Впервые за долгое время кто-то предложил ему поиграть, и если бы это было в прошлую пятницу, он бы согласился без раздумий, но сегодня он оказался на распутье. Он уже собирался согласиться, как вдруг услышал в голове последний крик Лусии.

Я боюсь, что сделаю ей больно.

– Я не люблю хопскотч, но все равно спасибо, – Дом схватился за ближайшую перекладину и убежал от нее, прежде чем она предложила ему подняться вместе с ней. Ему было очень неприятно смотреть, как грустная Бристоль уходит, пока он взбирался на вершину своего купола.

Достигнув своего места, он сел и сделал долгий, глубокий вдох. Затем, зажмурив глаза, он стал тихо повторять про себя слова:

– Я плохой. Я плохой. Я нехороший.

Четвертая глава

Плохой ублюдок

Доминик, 8 лет

Дом сузил глаза, глядя на мизерную мишень, которую Люцифер поместил в сучок дерева. Он крепче сжал рукоятку Глока, готовясь нажать на курок.

— Ты не боишься, что он выколет себе глаз?

Голос, который он услышал от задней двери, не нарушил его сосредоточенности. Он подождал, пока пуля вылетит, прежде чем повернуться.

Доминик не мог назвать имя человека, вышедшего на улицу и стоявшего рядом с его отцом, поскольку видел его всего несколько раз, и всегда в темноте ночи.

Этому человеку никогда не разрешалось заходить внутрь, и Дом не видел его днем. Ночью он выглядел как сомнительный персонаж, но сейчас, при свете дня, Дом смотрел на него с благоговением.

Коричневая кожаная куртка, которую он носил, выглядела помятой, а внутри была теплой, с шерстяной подкладкой. Огромный воротник из кремовой овчины обрамлял небритое лицо и лохматые каштановые волосы мужчины. Он выглядел как персонаж, но не типичный для этой стороны Блу-Парка. Он напоминал Доминику мужчин из вестернов. Это впечатление создавало не только его пальто, но и подходящие к нему коричневые кожаные ботинки и плотно облегающие, застиранные джинсы Levi.

Ух ты, он выглядит как плохой ублюдок

— Нет, – ответил Люцифер, глядя на крошечную мишень, в которую попал его сын.

Мужчина потянулся внутрь своего коричневого кожаного пальто, чтобы достать длинную тонкую коробку; вытащив сигариллу, он сузил глаза на Доминика.

— Никто никогда не сможет сказать, что ты отец года, а, Люцифер?

Юные глаза Дома расширились, пораженные тем, как этот человек разговаривал с его отцом.

— Что ты здесь делаешь, Энтони? — Люцифер не рассердился на сарказм, что продолжало удивлять Доминика.

Мужчина повернулся и уставился прямо в его ореховые глаза, когда Дом тяжело сглотнул от вида высокого мужчины, возвышающегося над ним.

— Хороший выстрел. Можешь повторить? – Ответил Люцифер. — Дом может делать это каждый раз, когда я ему говорю.

Энтони продолжал смотреть на него сквозь дым, который он выпускал. — Он не похож на своего старика, да? — Энтони подмигнул ему, когда он оскорблял Люцифера. — Твой старик не мог попасть в цель, если не надевал очки. Он чертовски близорукий.

Дом вертел головой туда-сюда между двумя мужчинами, ожидая, что Люцифер пристрелит его насмерть за оскорбительную манеру Энтони говорить.

Нет, он плохой ублюдок.

Энтони начал смеяться, повернувшись к отцу. — У парня такой вид, будто он вот-вот описается. Не волнуйся, малыш, Люцифер знает, что я просто шучу.

— Из-за твоих шуток ты однажды окажешься погребенным на глубине шести футов – предупредил его отец.

— Ты не убьешь меня за безобидную шутку. — Сделав еще одну затяжку сигариллой, он спросил:

– Кому ты можешь доверять так же, как мне, и кто сделает за тебя грязную работу?

Люцифер, видимо, не нашел ответ, так как его лицо стало красным от гнева. — Что ты здесь делаешь? От тебя не будет никакого толку, если нас запрут в тюрьме.

— Остынь. Я одолжил машину, чтобы доехать сюда.

— Чью?

—Ури.

— Он не захотел платить? — Лицо Люцифера стало еще более красным.

Энтони пожал плечами под пальто. — Нет. Я говорил тебе, что он не захочет. У него есть принципы.

— Вы оставили его одного в машине?

Смахнув пепел с тонкой сигары, Энтони снова пожал плечами. — Не волнуйся, он не в том состоянии, чтобы уехать, даже если бы ему удалось выбраться из багажника. — Потянувшись в карман, чтобы достать связку ключей от машины, он бросил их Люциферу. — Подумал, что ты захочешь выдать последний элемент сопротивления лично. Он назвал тебя подражателем Карузо.

Доминик стоял совершенно неподвижно, стараясь не привлекать к себе внимание Люцифера, когда на его лице отразилась апокалиптическая ярость.

— Оставайся здесь с детьми; ДиДи ушла в винный магазин, – шипел его отец.

Дом сдерживал дрожащий вздох, пока Люцифер не выбежал с заднего двора.

— Итак, ты можешь сделать выстрел снова? — спросил Энтони с улыбкой, оглядываясь на него.

Он кивнул.

— Да.

— Покажи мне.

Доминик повернулся на пятках лицом к мишени, поднял ружье к дереву и сделал еще один выстрел.

Энтони одобрительно кивнул ему. — Черт. Ты хорош, парень. Лучше, чем я, это точно — Бросив сигариллу на землю, он раздавил то, что осталось, каблуком своего кожаного сапога. — Преподал ли тебе твой старик самый важный урок об оружии?

Он быстро вспомнил, чему учил его Люцифер, пытаясь определить, что считать самым важным, как вдруг пистолет вырвали у него из рук, а земля ушла из-под ног.

Энтони смеялся над ним, заправляя Глок в переднюю часть брюк, — Любой ублюдок может отобрать его, если у тебя нет мускулов, чтобы удержать это.

Дом смотрел, как Энтони наклонился, протягивая руку, но не взял ее.

— Не волнуйся, малыш, я не буду наказывать тебя, когда буду давать урок.

Эти слова все еще не остановили его, когда он перекатился на бок и поднялся на ноги без посторонней помощи.

— Всегда жди, что кто-то выбьет у тебя почву из-под ног. Если ты позволишь ублюдку повалить тебя на землю, ты уже проиграл. Встань вот так. — Энтони стоял с расставленными ногами, одна нога была немного выдвинута вперед. — Так ты сможешь удержать равновесие.

— Кивнув, Доминик внимательно следил за ногами Энтони, не замечая пощечины, пока не стало слишком поздно. Он удержался от того, чтобы потянуться рукой к покрасневшей щеке.

— Люцифер мог научить пользоваться оружием, но он нихрена не научил тебя защищать себя, не так ли? — небрежно сказал Энтони, потянувшись в пальто, чтобы достать сигариллу и прикурить еще одну.

— Нет, – признался Дом через несколько мгновений.

— Знаешь, почему? - спросил он сквозь сжатые губы, выпустив в него дым.

Он медленно покачал головой.

— Тогда позволь мне просветить тебя. Он дал тебе оружие, которое может забрать в любой момент, когда захочет. Уметь драться - вот, что он не может у тебя отнять, а Люцифер не может контролировать, как ты используешь это против него. Возможно, ты захочешь уделить несколько минут стрельбе по мишеням, чтобы укрепить свои тщедушные мышцы.

— Ты знаешь, как бороться, — Доминик нашел в себе мужество заявить об этом после того, как убедился, что Люцифер не находится в пределах слышимости.

Энтони рассмеялся, стряхивая пепел со своей сигариллы

— Так ты просишь меня о помощи?

— Ты мог бы научить?

Энтони сузил взгляд, затем поднял его и уставился вдаль, как бы обдумывая свой ответ.

Возможно, мужчина и отвечал дерзко Люциферу, но Доминик увидел страх на лице Энтони, прежде чем тот вернул взгляд назад. — Почему бы и нет? Пока это остается между нами.

— По рукам, – согласился он.

— Это значит, что ты никому не расскажешь, ни своим братьям, ни особенно ДиДи. Эта жалкая сучка сломает ногу, если побежит так быстро рассказывать Люциферу.

— Я никому не скажу. – торжественно пообещал Доминик.

— Тогда почему бы, блять, и нет? — Энтони сильно похлопал его по плечу, что чуть не отправило Дома обратно на землю — Моя квартира находится через дорогу от твоей школы. Номер 234. Я обычно дома во вторник и четверг после обеда. Ты мог бы зайти ко мне минут на пятнадцать-двадцать, прежде чем идти домой.

Дом не знал, что было причиной - дуновение холодного ветра или хитрый взгляд Энтони, от которого по спине побежали мурашки.

— Тебе лучше зайти внутрь, парень. Ты выглядишь так, будто отморозил себе задницу.

Посмотрев вниз на свои ноги, Доминик пнул поникший пучок травы

— Я не могу вернуться внутрь, пока Люцифер мне не скажет.

Энтони закатил глаза, снимая пальто, чтобы накинуть его на плечи. Тяжелый вес пропитал его слоями тепла. — Это согреет тебя. Я собираюсь убедиться, что другие козлята не собираются поджигать дом. Иди и посмотри, сколько раз ты сможешь поднять вон то бревно, пока я не вернусь.

Наблюдая за его уходом, Дом уставился на крепкие мышцы, обнажившиеся под футболкой Энтони с короткими рукавами, прежде чем он, просунув руки в большие дыры пальто, пошел поднимать бревно. Пальто было тяжелее, чем бревно.

На пороге Энтони остановился, чтобы посмеяться над ним, видя его затруднительное положение.

— Пальто красит человека, – процитировал Энтони. – Твои мышцы достаточно сильны, чтобы носить пальто либо держать бревно, - насмешливо сказал он — Выбирай, что важнее - отморозить себе яйца или попотеть. — Зайдя внутрь, Энтони не стал дожидаться, что тот выберет.

Доминик аккуратно снял коричневое кожаное пальто и положил его на старый ржавый стул на лужайке, а затем поднял бревно.

Он все еще поднимал и опускал его, когда Энтони вернулся на улицу и когда уже начало темнеть.

Энтони подошел к нему, чтобы убрать бревно, прежде чем снова накинуть пальто на плечи.

— Сколько?

—Двести три.

— Лучше, чем я ожидал. Прими горячую ванну, когда Люцифер вернется. Утром твои плечи будут чертовски болеть.

Передвинув кресло на лужайке, он поставил его позади Дома. — Присядь. У тебя такой вид, будто ты вот-вот упадешь.

— Я не могу...

— Дай угадаю; у тебя будут неприятности, если ты сядешь.

Доминик кивнул головой, когда Люцифер вернулся и заорал: — Дом, тащи свою задницу в дом. ДиДи нужна помощь, чтобы донести продукты из машины.

Направляясь к двери, он с опаской прошел мимо Люцифера. Как только он начал входить в дверь, тот ударил его о дверной косяк и рывком сбросил с плеч пальто Энтони.

— Если бы я хотел, чтобы у него была куртка, я бы ему ее дал, - рыкнул Люцифер на Энтони.

Энтони пожал плечами, забрал у Люцифера куртку и надел ее.

— Моя ошибка.

— Не вмешивайся в то, как я воспитываю своего сына.

— Как я и сказал, - Энтони извиняюще поднял обе руки вверх, - моя ошибка. Ты избавился от Ури?

— Да. Отгони его машину к его же бизнесу и проследи, чтобы никто не видел, как ты из нее выходишь. Я не могу допустить, чтобы моего силовика посадили прямо сейчас.

Силовик. Звание этого человека пулей пронеслось в его сознании.

— Неважно, если кто-то и узнает; они будут держать рот на замке, - пробормотал Энтони, игнорируя Дома, который шел между ним и Люцифером.

— Энтони... — Люцифер остановил его, прежде чем тот смог уйти. — В следующий раз, блять, не приводи никого ко мне домой, чтобы я их прикончил.

— Будет сделано. Ты ведь босс.

— Помни об этом, - угрожающе предупредил босс Лучано.

— Не придется. Ты никогда не дашь мне забыть об этом.

Доминик опустил глаза, когда взгляд отца вернулся к нему.

— Чего ты ждешь?

— Ничего, - быстро пробормотал он, забегая внутрь, а затем выбегая через переднюю дверь, чтобы принести два бумажных пакета, которые ДиДи оставила на заднем сиденье. Бутылки с ликером в них звякнули, когда Дом неустойчиво держал их, и у него заболели руки и плечи.

— Не забудь принять горячую ванну, - сказал ему Энтони, садясь на переднее сиденье угнанного автомобиля.

— Не забуду, - прошептал Дом, как будто Люцифер мог услышать его изнутри дома.

Пока Дом закрывал дверь машины, Энтони завел автомобиль и молча опустил окно рядом с ним.

— Болтун - находка для шпиона, - зловеще сказал ему загадочный оппонент.

Доминик сжал губы в знак молчаливого понимания смысла слов Энтони.

Когда он заносил так называемые продукты в дом, его впервые в жизни охватило всепоглощающее чувство... Возможно, он только что обрел друга. Но не просто друга, а тайного друга, который, как чувствовал Дом, будет на его стороне. Даже если об этом знали только они двое.

Доминик мог справиться с этим, это было больше, чем когда-либо прежде.

Пятая глава

Маленький секрет, хранящийся в бочке

Доминик, 10 — 11 лет

Доминик сидел в темноте, слепо потянувшись в карман джинсов. Он вытащил одну из конфет, которую всегда держал при себе. Развернув фольгу, он сунул ее в рот, медленно втягивая вишневый вкус, чтобы конфета продержалась как можно дольше.

Этому трюку он научился в тот день, очень давно. Его старая учительница, миссис Смит, позвонила его отцу сразу после школы, обеспокоенная тем, что Доминик, возможно, недостаточно ест дома. Он никогда не забудет, как вошел в дверь и увидел Люцифера, который ждал его. Тот затащил его в кладовку, чтобы он просидел еще одну ночь без еды и воды.

Его спасла конфета, которую дал ему учитель, и с тех пор он не проходил ни дня без нескольких конфет в кармане. Когда они заканчивались, он заезжал на заправку и покупал их на мелочь, которую удавалось раздобыть по дому. Мелочь была единственной валютой, которую его отец не удосуживался считать, поэтому он никогда не замечал, когда из его карманов пропадало несколько пятаков.

Посасывая конфету до тех пор, пока последний кусочек не исчез на языке, Дом стоял в крошечном пространстве чулана, разминая ноги, прежде чем начать комплекс упражнений. Он делал легкие упражнения, стараясь не вспотеть, по десять раз подпрыгивая, поднимая колени, приседая, отжимаясь, приседая и даже подтягиваясь на деревянном шесте, на котором когда-то висели старые костюмы.

Отпустив поручень, он спустил ноги на землю в темноте и решил скоротать время единственным способом, который сохранил его рассудок. Доминик лежал на холодном полу, вынужденный с годами все больше поджимать ноги к груди, поскольку они у него выросли. Ему было стыдно за то, что он нашел свой собственный мир здесь, где он был в безопасности от своего отца. Здесь исчезали все обязанности, которые он возлагал на себя, заботясь о братьях. Он ненавидел это в себе, но какая-то часть Дома любила, когда его держали взаперти, в то время как Ангел и Матиас были вынуждены заботиться о себе сами. И хотя в этом была своя прелесть, он ненавидел ее все больше с каждым разом, когда ему приходилось посещать чулан. Он был вынужден заглядывать внутрь себя. Здесь было черно, но зеркало его отражения было видно в темноте...

Десятый день рождения Доминика не был похож на день рождения любого другого десятилетнего ребенка. Не было ни торта, ни празднования, ни даже поздравления с днем рождения от отца. Вместо этого Люцифер рассматривал этот день как веху в том, что Доминик умственно способен к тому, что будет дальше в его обучении.

— Любой может стрелять из пистолета. – сказал ему Люцифер, усаживаясь за старый кухонный стол, — И только потому, что ты можешь попасть в какую-то гребаную мишень на расстоянии нескольких ярдов, не делает тебя особенным.

Эту фразу он слышал почти каждый день. Отец постоянно напоминал ему о том, что он не особенный, независимо от того, сколько раз он попадал в яблочко или как далеко были расположены мишени.

— Но научиться ухаживать за своим оружием, знать, для чего нужна каждая деталь... это делает тебя мастером своего дела.

Кивнув, Доминик внимательно слушал, приготовившись запомнить каждый шаг, которому его собирались научить, потому что если он не справится, наказание будет суровым.

— Чистка оружия кажется простой, но именно здесь мужчины совершают самые глупые ошибки, потому что это должно быть просто. И именно здесь ты заплатишь самую большую цену, если случайно выстрелишь из пистолета у себя дома. Итак, когда ты садишься чистить оружие, безопасность превыше всего. Разряди его, затем проверь патронник.

Он смотрел, как отец выпускает пустой магазин, и хотя Доминик был уверен, что в патроннике не было ничего, и знал, что его отец тоже был в этом уверен, Люцифер все равно проверил пистолет, не выскочит ли патрон.

Продолжая наблюдать за происходящим, Люцифер стал медленно разбирать пистолет, показывая Дому, как делать каждый шаг, пока все четыре части не были разложены на столе. Четыре части, которые по отдельности были всего лишь обломками металла, но вместе они составляли смертоносное оружие.

Доминик не думал, что когда-нибудь это забудет. Что-то в этом было значимым даже для десятилетнего мальчика.

Свет, касающийся его лица, всегда будил его, когда открывалась дверца шкафа, в отличие от тех случаев, когда он спал в своей кровати; тогда это были шаги отца.

Люцифер пристально смотрел на него, как всегда. Дом никогда не понимал, зачем он это делает или что ищет, но тот всегда уходил неудовлетворенным.

Выходя из чулана, его никогда не предавало свое тело, его выдавал свет. Он еще не нашел средство от этой загнанности и не думал, что когда-нибудь найдет.

Первой его остановкой всегда была ванная, он пользовался ею и вытирал грязь. Второй остановкой была проверка братьев, но когда он вошел в гостиную, их там не было.

— Где близнецы? — спросил Дом у Люцифера, который сидел за столом, пересчитывая деньги, а все его пистолеты были разложены перед пустым местом, где он обычно сидел.

— Они прилегли вздремнуть, но ты можешь пойти и разбудить их. Ужин готов. — Это была ДиДи, которая ответила своим грубым голосом.

Люцифер покачал головой, указывая Доминику сесть, — Мы не будем есть, пока Доминик не почистит оружие.

— Тогда ладно. — ДиДи закрыла кастрюлю, затем взяла свои сигареты и зажигалку и направилась к дивану. Если бы его рот мог разинуться, он бы это сделал, даже ради отвратительных спагетти, которые ДиДи любила готовить с кетчупом. Это было все равно, что пить густую красную жидкость из бутылки с лапшой на гарнир. Но сейчас, когда его желудок урчал, даже это звучало неплохо.

Пересохшее горло едва позволило ему сглотнуть, когда он занял место напротив отца.

Взяв в руки свой любимый пистолет - Глок, он сразу же почувствовал его вес. Инстинктивно он понял, что в стволе хранится маленький секрет.

— Как долго я там был? - спросил он отца, вынимая пустой магазин.

Черные глаза Люцифера холодно посмотрели на него, прежде чем он опустил взгляд на Глок. — Три дня.

Палец на спусковом крючке, который, как учил его отец, находился под стволом, сделал малейшее колебание... прямо перед тем, как он передернул затвор, и золотая пуля, спрятанная в патроннике, благополучно вылетела наружу.

Это была проверка. Он понял это, как только увидел самодовольное лицо отца, но продолжил чистить пистолет, делая вид, что ничего не произошло. Если бы он признал, что это была проверка, то отец узнал бы, что он думал об использовании пистолета.

Люцифер достал из раковины большой стакан воды и поставил его перед Домиником. — Сынок, я думаю, пришло время узнать свое предназначение.

Он быстро бросил свое занятие и поднял стакан, громко выпивая великолепную жидкость, пока не осталось ничего. Ему потребовалась секунда, чтобы перевести дух.

— Моя цель?

— Грядет война, и когда она придет, мы будем готовы.

Маленькие кустистые брови Дома нахмурились. Он мало что знал о войне, кроме того, что люди умирают, но он знал, что есть две стороны. — С кем мы воюем?

— С одной семьей, такой же, как наша – сказал ему Люцифер, едва сумев выговорить эту фамилию без презрения. — Карузо.

— Карузо... – повторил он, ему нравилось, как это звучит на фоне его фамилии. Карузо и Лучано. Это было похоже на Хэтфилдов и МакКоев, но звучало еще круче.

— Они такие же, как мы, но с гораздо большим количеством денег, — Люцифер посмотрел вниз на пачки денег, которые он пересчитывал, как будто это было пустяком. — И количеством мужчин. Но я планирую, чтобы у тебя было больше братьев, которые помогут нам сражаться, когда придет тот день.

Доминик, который снова начал чистить свой пистолет, посмотрел на отца. — Так вот почему ты не хочешь девочек?

— Женщине не место на войне – сказал он ему так просто, делая слова и реальность того, что он сделал в своем прошлом, еще более суровыми.

Доминик видел, как Люцифер обращался с женщинами, и хотя он не относился с уважением к большинству мужчин, его поведение по отношению к женщинам было хуже. Намного хуже.

Доминик не понимал этого. Единственным человеком в мире, который был добр к нему — это Карла. И она женщина. Все девочки в школе были добры к нему, хотя он считал, что они слишком много на него смотрят, а всем мальчикам родители говорили не разговаривать с ним.

— За что мы боремся? - спросил он.

— Давным-давно была война, и мы проиграли. Оставшиеся Лучано согласились на перемирие, чтобы имя не было стерто, но взамен мы могли контролировать, — Люцифер выглядел безумным, держа два сжатых пальца вместе без промежутка между ними, — только очень крошечную часть города, на которую Карузо никогда не хотели ступить своими модными туфлями.

Брови Дома сошлись вместе. — Значит, мы воюем за землю?

— Нет. — его отец стукнул по деревянному столу, — мы боремся за власть. Больше земли - больше денег. — Он поднял пачку денег, разложив их веером. — А деньги дают тебе власть.

Доминик кивнул.

— Однажды все, через что я заставил пройти тебя и твоих братьев, будет стоить того.

Взяв в руки свой второй любимый пистолет - револьвер, Доминик покрутил стволом, его голос звучал так, что казалось, слова исходят не от десятилетнего ребенка. — Например, запереть меня в чулане на три дня?

— Да, — неприкаянные глаза Люцифера почему-то стали еще чернее, — это было сделано специально для тебя, Доминик.

Он сжал рукоятку пистолета так сильно, как только мог, кончики его пальцев побелели.

— Почему?

— Потому что, когда мы победим и меня не станет... все это будет твоим.

Ореховые глаза Доминика опустились к его руке, и он увидел, как загорелый цвет кожи возвращается на пальцы. Перевернув пистолет, он уставился на свою руку; его отец резко схватил ее в первый раз, когда бросил его в шкаф. С того дня он заметил, что отец избегает его рук, не заботясь о том, чтобы пометить его лицо или торс.

Словно с приходом осознания в доме переменился ветер. Я нужен ему.

Он был нужен своему отцу. Он был наследником Люцифера, и если имя Лучано было ему так дорого, он собирался заставить его заплатить за это. Одно можно было сказать наверняка: близнецы никогда не получат его одобрения, потому что Люцифер считал их слабыми, а Доминик внутренне понимал, что, кем бы они ни выросли, они никогда не понравятся отцу. Дом понял, почему он оставил их в живых - они были нужны ему как количество, даже если это были бы только жертвы.

Люцифер мог бы сказать, что в мастерстве Доминика нет ничего особенного, но он, похоже, считал, что его стоит защищать.

— Попомни мои слова: однажды я стану королем этого города. — Люцифер затянул резинку вокруг пачки денег. — Я не остановлюсь до самой смерти.

Все это будет твоим.

С тех пор как Доминик наконец-то смог взять в руки пистолет, он не хотел ничего. Однако, если он собирался войти в историю как величайший из когда-либо живших вне закона, ему нужен был город, чтобы управлять им.

Единственная проблема заключалась в том, что для этого ему нужен был еще и Люцифер.

***

11 лет

Стук в дверь раздался, когда был поставлен на предохранитель последний пистолет. Когда отец не сделал ни шагу, Доминик встал, чтобы ответить. Сначала он чуть не проигнорировал стук, не увидев никого по ту сторону двери, но потом заметил, как что-то корчится у его ног, и понял, что лежит на крыльце.

— Папа...

— Что такое? — спросил Люцифер, вставая из-за кухонного стола. Он лишь секунду смотрел на эту штуку, прежде чем вернуться на свое место. — Избавься от него.

Посмотрев вниз на уютно устроившееся содержимое, он поднял розовое одеяло, в которое была завернута красивая девочка. Светлые волосы заставили его задуматься, почему из всех домов Канзас-Сити выбрали именно этот, но когда его глаза встретились с ее черными глазами, отрицать очевидное было невозможно.

Занеся ее в теплый дом, он взглянул на отца.

— Это она...

— Мне все равно.

Доминику пришлось задуматься на минуту. — Я думаю, в подвале еще остались детские вещи.

— Я сказал избавиться от этого нахрен, - потребовал Люцифер своим злостным голосом.

— Но на улице темно и холодно.

Дьявольский человек резко встал, направляясь к ребенку. — Хорошо, я сам это сделаю.

— Нет. — Юноша изо всех сил старался соответствовать тону отца. — Пусть она останется на ночь, а утром я решу, что делать.

Отец уставился на него безумным взглядом, а затем пригрозил:

– Мне лучше не видеть и не слышать эту тварь. Ты понял?

Кивнув, он быстро пошел к двери в подвал, чтобы убрать ее с глаз долой, пока дьявол не передумал.

Шестилетние близнецы последовали за ним, желая быть с братом, а не наедине с отцом.

— Что такое? — спросил Ангел, когда они спустились по ступенькам в холодный подвал.

— Вытяни руки. Руки должны быть сильными, - инструктировал он, помещая пухлого ребенка в маленькие ручки. — Это твоя младшая сестра.

Матиас посмотрел на розовый сверток на руках своего близнеца: – Наша сестра?

— Да. — Доминик вытащил деревянную кроватку на середину комнаты и вытер с нее пыль, как мог, прежде чем вернуться к братьям.

Он наклонился и встретился с ними глазами, привлекая их внимание. — И мы должны защитить ее. Вы можете помочь мне в этом?

Ангел первым храбро кивнул, за ним последовал Маттиас.

Дом взял сестру на руки и положил в старую кроватку, которой пользовались все братья Лучано. Он решил, что ей около года, вспомнив, как выглядели близнецы, когда были младше.

Он пытался сохранить жизнь своим братьям с пяти лет и надеялся, что сможет сделать это снова для нового члена семьи, но что-то подсказывало ему, что в этот раз все будет иначе, учитывая, что ребенок - девочка. Люцифер хотел создать армию, вырастить из своих мальчиков мужчин, которые в один прекрасный день будут управлять городом. Единственными женщинами в его жизни были те, которых он использовал для воплощения этих мечтаний, бросая их, когда они не беременели или у них была зачата девочка.

В мире Люцифера не было места для девушки, не говоря уже о девочке-ребенке. Как он и говорил ему год назад.

Ангел посмотрел на него почти такими же темными глазами, как у нее — Как ее зовут?

Когда она развернула одеяло, он дотронулся до пухлого детского комбинезона светло-розового цвета, покрытого милыми котиками.

Он уже где-то слышал это имя, по телевизору или в книге, не помнил, но оно ему понравилось, и Дом время от времени вспоминал это красивое имя.

— Катарина.

***

Рано утром Доминик ворчливо поднялся по ступенькам в подвал, оставив близнецов и их новорожденную сестренку спать внизу. Поднявшись наверх и войдя в главную комнату, он протер глаза и увидел, что его отец все еще сидит в том же кресле за кухонным столом, как будто не уходил и не спал прошлой ночью.

— Что ты делаешь?

Прищурившись, он не смог разглядеть выражение лица отца из-за утреннего солнца, которое светило сквозь пыльные жалюзи позади него. Он мог различить только его силуэт, но его мрачный голос сказал ему все, что нужно было знать о его выражении.

Дом посмотрел вниз на то, что он нес в руке. Это была старая светло-голубая бутылка, которую он нашел в подвале вместе с другими детскими вещами, которые Люцифер припас для создания своей армии.

Он храбро выпятил подбородок, сжимая пластик, и направился к холодильнику. — Я приготовлю ей бутылочку.

Люцифер сделал глоток своего кофе — Я сказал тебе, что ты избавился от нее прямо сейчас. — Он подчеркнул, что наступило утро.

Взяв молоко из холодильника, Дом захлопнул дверцу — Нет, не избавляюсь.

Через несколько мгновений после того, как чашка с кофе ударилась о стол, Люцифер обхватил запястье своего сына. — Что ты, блядь, сказал?

— Продолжай..., — ореховые глаза Доминика переместились на руку отца, которая еще сильнее сжала его запястье, — сломай его.

Люцифер сжал руку еще сильнее, пока давление немного не ослабло.

— Ты не можешь, не так ли? — Доминик посмотрел в холодные, черные глаза отца. — Мое запястье стоит для тебя больше, чем я, и ты это знаешь. Когда ты разбил его в первый раз, это сделало мое запястье сильнее. Вот почему я могу держать тяжелое оружие совершенно ровно. — Уголок его губ приподнялся от колкости. — Ровнее, чем это делаешь ты.

Рот Люцифера не шелохнулся, но его черные глаза молчаливо смотрели на Доминика.

— Если ты сломаешь его снова, он либо не заживет в этот раз, и ты потеряешь лучший шанс, который у тебя был против Карузо, либо он заживет еще лучше, делая меня намного сильнее. — Дом оскалил зубы, уголок его губ поднялся выше. — Выбирай.

Люцифер отпустил его запястье.

Освободив руку, Доминик начал наливать молоко на прилавок. — Если она уйдет, - Доминик сохранял спокойное выражение лица, делая самый трудный выбор в своей жизни: выбор между братьями-близнецами, которых он знал пять лет, и младшей сестрой, которая украла его сердце одним взглядом всего несколько часов назад, - и я уйду. Если с ней что-нибудь случится, а я имею в виду, что угодно, я выйду за дверь и никогда не вернусь. Тогда единственная армия, которая у тебя будет, это Ангел и Матиас.

Он надеялся, что Люцифер поверит ему, хотя он и сам не верил, что сможет оставить своих братьев-близнецов.

Люцифер задумчиво смотрел на него несколько мгновений, прежде чем вернулся к столу. — Я не хочу ни видеть ее, ни слышать. Ты меня понял?

— Катарина.

Люцифер остановился, прежде чем сделать глоток из своего кофе. — Что ты сказал?

— Ее зовут Катарина. — Доминик объявил это не только отцу ребенка, но и всему миру.

Поместив молоко обратно в холодильник, он сумел держать себя в руках, хотя его сердце начало разрываться на части.

Он направился обратно вниз по лестнице, но остановился, не в силах повернуться, так как по его щеке скатилась слеза. Он надеялся, что его храбрый голос сохранил его тайну, когда он выдвинул последнее требование. — И ты больше не будешь запирать меня в чулане.

Когда на его требование ответила только тишина, и не было никакого насилия, он знал ответ.

Если бы он только обернулся, то увидел бы гордость в глазах своего отца. Это была та гордость, которую король видит в своем принце - обещание, что однажды принц принесет своей фамилии влияние.

Спускаясь обратно по ступенькам, со слезами на глазах, он думал о том, как ему удалось избежать гнева отца в этот раз, но Дом знал, что идет по тонкой грани.

Люцифер получал удовольствие, контролируя людей; его дети были его главными жертвами, он видел в них свою собственность. Доминику нужно было как-то подчинить себе господство отца.

К сожалению, когда он попросил не помещать его в шкаф, чтобы не оставлять Катарину беззащитной, это означало, что он больше не мог защищать Ангела и Маттиаса.

Он выбрал.

Он смотрел на своих спящих братьев на одеяле, расстеленном на холодном бетонном полу, и слезы по его щекам падали каплями на старую, грязную футболку. Этим двоим оставалось только защищать друг друга, и он не был уверен, что они переживут Люцифера.

Он вытер слезы тыльной стороной ладони и подошел к старой кроватке. Взяв на руки проснувшуюся и довольную девочку, он покормил ее из бутылочки.

То, что он чувствовал, глядя на нее сверху вниз, было необъяснимо. Дом знал только одно: он уже очень сильно любит ее, и ее стоит защищать.

Еще не зная как, нутром Доминик понимал, что Катарина будет более ценной для фамилии Лучано, чем он и его братья.

Даже если это будет стоить им жизни Матиаса.

Шестая глава

Маленькое дерьмо умеет считать

Доминик, 13 — 17 лет

Доминик спускался по ступеням подвала с первого дня своего возвращения в школу; раньше это было его убежищем, но теперь мысли были о Кэт и о том, в безопасности ли она, пока его нет.

Сморщив нос, он посмотрел на ДиДи, которая спала на крошечной кровати его сестры. Увидев, что Кэт в порядке, играет со своими игрушками, он подошел к ДиДи, чтобы разбудить ее.

— Я встаю! — вскочила старшая женщина, словно восставший мертвец из склепа.

— Я миллиард раз говорил тебе не курить здесь, рядом с Кэт.

— А сколько раз я тебе говорила, что подчиняюсь только приказам твоего отца, а не твоим? — огрызнулась она с легкой грубостью в голосе.

Кустистые брови Доминика нахмурились, и он бросил на нее смертельный взгляд, от которого она опешила.

— А когда мой отец уйдет со своего поста, как ты думаешь, чьи приказы тебе придется исполнять?

— Ну... — ДиДи сглотнула, пересохшее горло сделало ее голос еще более хриплым. — Я не курила здесь; ты просто чувствуешь мой повседневный запах.

— Шесть!

Доминик и ДиДи повернули головы к Катарине, которая играла со своими блоками.

— Раз, два, три, четыре, пять, шесть! — Маленькая Катарина хлопала в ладоши, гордясь собой. — Шесть палочек!

Подойдя к своей младшей сестре, он наклонился, чтобы она посмотрела на него. — Что ты сказала?

— Шесть блоков, - сказала ДиДи с нервным смехом. Подойдя к тому месту, где они стояли, она начала считать блоки. — Смотри, один, два, три, четыре, — когда блоки кончились, она отсчитала два одинаковых снова, — пять, шесть! Правильно, милая. Молодец! Ты такая умная.

Дом закатил глаза, но маленькая Кэт была единственной, кто покачал своей белокурой головкой.

— Нет. Четыре блока, - сказала Кэт, указывая на свои блоки. — Шесть палочек. Кэт поднесла пальцы ко рту, подражая тому, как, она видела, курит ДиДи.

С лица ДиДи мгновенно исчезла фальшивая улыбка.

Доминик встал на ноги и сложил руки на груди.

— Я не знала, что эта маленькая дрянь умеет считать, - сказала она сквозь очередную фальшивую улыбку. — Давай начистоту. Я обещала, что буду присматривать за ней и держать ее подальше от твоего отца, а не то, что я превращусь в Святую Марию, когда буду с ней нянчиться.

— ДиДи, - позвал ее Доминик, когда она ушла и стала подниматься по лестнице. — Если ты прекратишь курить рядом с ней, будешь заботиться о Кэт с этого момента и держать моего отца подальше от нее, тогда я обещаю, что, когда я получу власть в этой семье, я отпущу тебя.

— Освободишь меня? - прошептала она.

Дом указал на свой нос, закрыв одну ноздрю, чтобы быстро вдохнуть открытой. — Он дает тебе достаточно, не так ли? Чтобы ты возвращалась? Это единственная причина, по которой ты терпишь его дерьмо, не так ли?

Она не произнесла ни слова, но смертельная хватка, которой она держалась за поручень, подсказала ему, что он не ошибся.

— Люцифер не дает тебе того кайфа, который ты хочешь, не так ли? Он дает тебе то, что нужно для функционирования, но не достаточно, чтобы летать.

ДиДи потерла нос, практически пуская слюну при мысли о своем драгоценном белом порошке.

Дом сделал шаг к ней, обещая весь мир в своих лесных глазах. — Ты сделаешь то, что я прошу, и я обещаю, что однажды тебе больше не понадобятся ни он, ни его дерьмо.

Ей потребовалась всего секунда на размышление, чтобы кивнуть и подняться по ступенькам.

Проведя рукой по каштановым волосам, Доминик не знал, что хуже: обещание поставлять наркотики леди в возрасте тринадцати лет или то, что ему придется зависеть от наркоманки, чтобы помочь защитить Кэт. Однако ДиДи была его единственным вариантом, и она не убила ни его, ни его братьев, так что... насколько плохой она может быть?

Не желая отвечать на свой вопрос, он вернулся к сестре и сел на пол рядом с ней. — Ты знаешь, что идет после шести, Кэт?

— Семь, восемь, девять, десять, одиннадцать...

***

— Что ты раскрашиваешь? — спросил Доминик, усаживаясь на крошечный стульчик за пластмассовым разноцветным детским столиком, который он подобрал на обочине дороги и привел в порядок, чтобы отдать Кэт.

Его младшая сестра с гордостью демонстрировала свои милые фигурки. — Это я, Анги, Матти и ... ты!

Хотя ей было три года и она говорила гораздо лучше для своего возраста, у нее все еще были проблемы с произношением имен ее братьев-близнецов, но это всегда вызывало у него улыбку.

— Я вижу. Это так красиво, Кэт. Хорошая работа.

— Я люблю своих братьев. — Она указала на фигурки Ангела и Маттиаса, затем на фигурку Доминика. — И моего папу!

У Доминика открылся рот, когда она назвала его так. Заикаясь, он потратил секунду, чтобы вымолвить слова. — Н-нет, Катарина, я твой брат, а не отец.

— Ты не мой отец?

Он покачал головой.

Кэт выпятила нижнюю губу. — Мы можем притвориться, что ты мой папа?

Она начинала разбивать ему сердце, но он оставался сильным. — Нет, мы не можем притворяться.

— Почему? — Она нахмурила брови, расстраиваясь еще больше.

— Потому что важно знать, кто твой отец и откуда ты родом, Катарина.

— Но тот страшный человек наверху не может быть моим папой. — Ее глаза наполнились слезами. — Ты заботишься обо мне, а не он.

Дом взял ее на руки и посадил к себе на колени. — То, что я не твой отец, не значит, что я не люблю тебя так же сильно, и это не делает нас менее родными, - сказал он ей, вытирая слезы с розовых щек. — Но я твой брат, Катарина, вместе с Ангелом и Матиасом. Наш отец - страшный человек наверху, нравится нам это или нет. Но мы должны это знать. Однажды ты поймешь, почему важно знать это и то, от кого мы произошли. — Подождав, пока она перестанет плакать, он хотел убедиться, что она все поняла. — Хорошо?

— Хорошо. — Кэт кивнула головой ему в грудь, понимая все настолько хорошо, насколько это возможно в ее возрасте. — Я все еще люблю тебя, даже если ты не мой папа.

Смеясь, он сжал ее руку: "Хорошо".

***

Держа Кэт за руку, он смотрел, как она скачет рядом с ним, и ее маленький розовый рюкзак, который казался слишком большим, взлетает вверх с каждым движением.

— Ты взволнована?

— Да! Я так счастлива, что могу выйти из своей комнаты и наконец-то пойти в детский сад!

Он сжал ее крошечную руку. — Я тоже.

Когда они дошли до двери, в которую он и его братья входили каждое утро, он наклонился, чтобы поговорить с ней. — Ладно, вот и всё, Кэт. Я буду здесь после окончания дня.

— Подожди... Ты не пойдешь со мной в детский сад?

— Нет, — Дом покачал головой, удивляясь, почему он чувствует боль в груди. Это не должно было отличаться от того, когда он впервые повел своих братьев в школу, но ощущения были не те. — Я уже ходил в детский сад. Моя школа прямо через дорогу.

— О..., — Кэт закусила губу.

— Ходить в школу — означает, что ты уже большой ребенок, а большие дети ходят в школу в одиночку.

— Но Ангел и Матиас ходят в школу вместе.

— Ну, они родились вместе, помнишь? Нам не так повезло, так что это значит, что мы должны быть смелыми и пробовать новые вещи самостоятельно.

— А что, если я не понравлюсь другим детям?

— Некоторым можешь не понравиться. — Он сказал ей правду, желая, чтобы она была готова к тому, что означает фамилия Лучано. — Но ты не обязана нравиться всем. — Приподняв пальцем ее подбородок, он улыбнулся ей. — К тому же, я знаю, что когда они узнают тебя поближе, то обязательно полюбят.

Катарина широко улыбнулась ему в ответ.

— Итак, какой ты будешь? — спросил он.

— Вежливой с воспитателями и доброй с одногруппниками. — Она кивнула, но быстро пролепетала снова: — О, а теперь еще и храброй без тебя.

— Именно так, — Доминик крепко обнял ее, и ему пришлось прочистить горло, прежде чем продолжить, — а теперь иди и веселись, Кэт. Увидимся позже.

— Хорошо. Пока, - сказала она ему, взмахнув рукой и улыбнувшись.

Дом не осмелился пустить угрожающую слезу – Пока...

***

«Первый класс»

Доминик крепко обнял Кэт, когда она выбежала из школы. — Ну, как тебе первый день в первом классе?

— Вау, ты был прав. Миссис Смит очень милая. Намного лучше, чем моя старая воспитательница в детском саду.

— Я же говорил тебе. Она была и моей учительницей в первом классе.

— И ты был прав насчет детских моментов. Слава богу, больше не надо дремать, - продолжала Кэт, словно готовая к отправке в колледж.

— Ага, — он засмеялся, — с этого момента все пойдет по наклонной...

—Доминик?

— Миссис Смит, — он встал прямо, семнадцатилетний парень, который теперь возвышался над своей бывшей учительницей.

— Я должна была... — Осознание поразило ее, Дом мог сказать, что она чувствовала себя глупо, когда сложила два и два вместе. — Мне жаль. У меня так много учеников и имен, которые нужно запомнить, я, наверное, не подумала.

— Это только первый день, - сказал он ей. — Дайте себе передышку.

— Итак, Катарина - это твоя...?

— Сестра, - он произнес это слово вместе с ней, подтверждая ее мысль, — да.

— Послушай... Я надеялась, что кто-нибудь из родителей заберет ее, так как хотела бы поговорить с ними.

Прочистив горло, Дом посмотрел вниз на свою сестру: “Эй, Кэт, почему бы тебе не присесть вон на ту скамейку и дать мне поговорить с твоей учительницей минутку, хорошо?”

— Ничего, если я пойду и поговорю вон с теми подругами? - спросила она, указывая на группу девочек, которые ждали, когда их заберут родители.

— Да, всё в порядке, — Дом отпустил ее, затем подождал, пока она не скрылась из виду, и снова повернулся к миссис Смит.

— У Кэт нет матери, и ее отец такой же, как и мой, и я знаю, что прошло много времени с тех пор, как я был в вашем классе, но я уверен, вы знаете, что доставить моего отца сюда не получится.

— Я боялась этого.

Он продолжил – Так что, что бы вы ни хотели сказать, миссис Смит, вы можете сказать мне, потому что я - всё, что у нее есть.

Учительница задумалась на несколько мгновений, прежде чем сдаться, зная, что он прав – Катарина ... одаренная.

Доминик просто уставился на нее.

— То есть, ее интеллектуальный уровень намного превосходит уровень ее одноклассников. Я думаю, что она может быть математическим вундеркиндом.

— Я знаю, - просто сказал он ей, явно не потрясенный этой новостью.

— Я..., — Миссис Смит пришлось задуматься над тем, что она хотела сказать дальше, удивленная быстрым ответом Доминика — я не думаю, что ей место в первом классе. Черт, я не думаю, что Катарине место в этой школе. Есть гораздо лучшие школы для нее...

— Нет, спасибо, — Дом покачал головой, прежде чем найти глазами свою сестру. Он должен был знать, что миссис Смит не будет, как остальные сотрудники, закрывать глаза на Лучано, — пойдем, Кэт!

— Доминик, — Миссис Смит коснулась его плеча, не давая ему уйти, — она сидит в классе, где другие ученики все еще учат четыре плюс четыре, ради всего святого, а она уже может умножать числа, для которых мне приходится использовать калькулятор.

— Как я уже сказал, я в курсе.

— Возможно, мне действительно стоит поговорить об этом с твоим отцом — Сделав шаг назад, она попыталась поравняться с ним. — Я просто думаю, что Катарина заслуживает обстановки, в которой она сможет проявить все свои способности, вот и всё.

— Если Вы думаете, что моему отцу будет не до лампочки, что она решает уравнения, на которые он ни разу в жизни не смотрел, то, конечно, позвоните ему — Доминик говорил с ней тихо, но твердо. — Тогда я не был уверен, что Вы знаете, кто мой отец, но теперь я уверен, что Вы точно знаете, кто такой Люцифер, не так ли? — Изменив свой спокойный тон с твердого на мягкий, он расслабил черты лица. — Миссис Смит, я ценю, что, в отличие от других учителей, вам не все равно, правда, но, как и мне, ей досталась дерьмовая жизнь на дерьмовой стороне города, и это единственная среда, в которую попадет Лучано.

Посмотрев, что Кэт все еще разговаривает со своими друзьями, он собирался снова крикнуть ей.

— Я пыталась помочь тебе, понимаешь? Тогда. Я звонила всем, кого знала, даже в социальную службу, но как только они услышали твою фамилию, все бросили трубку. — Миссис Смит смотрела вниз на тротуар, ее голос звучал так же надрывно, как старая пластинка. — Мне жаль, что я не смогла вам помочь.

— Вы помогли, - сказал он, делая шаг вперед, чтобы положить руку ей на плечо. — Вы дали мне безопасное убежище на восемь часов, пять дней в неделю... и теперь мне нужно, чтобы вы сделали это для Кэт.

Миссис Смит подняла глаза от земли и улыбнулась. — Я могу это сделать.

***

— Подожди здесь, - сказал Дом, когда подошел к входной двери. Войдя в дом и не увидев нигде отца, он впустил Кэт. Когда она добежала до двери в подвал и слетела вниз по ступенькам, он пошел за ней.

— Ты собираешься сказать мне, что случилось? — спросил он, пока Кэт сбегала по ступенькам на своих маленьких ножках.

Когда он забрал ее на второй день в первом классе, она вела себя совсем не так, как в первый день.

— Нет! — прохрипела Кэт, упав на свою розовую кровать.

Присев на край кровати рядом с ней, он притворился, что умоляет. — Ну же, пожалуйста.

Кэт хмыкнула, покачав головой, ее косички, которые Дом заплел ей утром, очаровательно раскачивались.

— Вот, что я тебе скажу..., — он наклонился к ней, чтобы прошептать, как будто то, что он собирался ей сказать, было совершенно секретным и самым важным в мире, — если ты расскажешь мне, что произошло сегодня в школе, я позову твоего младшего брата поиграть с тобой.

— Всю ночь? — Она подчеркнула единственную сделку, на которую была готова пойти.

Дом улыбнулся, глядя на начинающего адвоката — Всю ночь.

— Ну, я не знаю, что случилось, - начала маленькая Катарина. — Вчера было весело, как в детском саду, но сегодня никто из моих друзей со мной не разговаривал. И когда Кэти раздавала приглашения на день рождение, я не получила флаера. Я спросила ее, почему, и она сказала, что мама ей запретила, потому что меня зовут Лучано. — Посмотрев на Доминика, она выглядела смущенной. — Я не понимаю, какое отношение имеет моя фамилия к тому, что я больше не могу быть ее подругой.

Дом глубоко вздохнул. Он знал, что этот день наступит, но он надеялся, что факт того, что Кэт - девочка, мог как-то сделать фамилию Лучано менее угрожающей для родителей, придерживающихся гендерных стереотипов. Черт, он понимал, почему родители говорят своим детям держаться подальше от мужчин Лучано, даже если это всего лишь мальчики. Весь город знал, куда обязательно пойдут их следы.

Но Катарина была другой. Она была всем, чем не были он и его братья. Она была умной, доброй, любящей и веселой. Если бы они провели с ней хотя бы пять минут, то захотели бы, чтобы их ребенок был рядом с ней в надежде, что она передаст это им. Никто на этой стороне города не был порядочным гражданином. Все они были нищими кусками дерьма, у которых были проблемы или с наркотиками, или с выпивкой, или они были поставщиками этих проблем. Никто здесь не был лучше кого-то, кроме Кэт.

— Кэт, наш отец - страшный человек не только для нас... он страшный человек и для всех остальных.

— Правда?

— Да, для всех он также плохой человек — Дом кивнул — А поскольку твоя фамилия Лучано, люди боятся этой фамилии из-за нашего отца. Но это не значит, что они боятся тебя, понятно?

Она задумалась на мгновение: "Это случилось и с тобой?"

— Да, точно так же, как с тобой. В детском саду было хорошо, потому что дети в этом возрасте не очень-то слушаются родителей, и их не волнуют такие глупости, как то, как ты выглядишь или сколько у тебя денег. Они просто хотят веселиться, независимо от того, с кем они играют. Но когда они становятся старше и лучше понимают, что правильно и неправильно, добро и зло, они начинают слушаться своих родителей, даже если те не правы.

— Это глупо.

Потрясенный таким простым ответом сообразительного шестилетнего ребенка, он не мог не согласиться. — Ты права; это довольно глупо.

— Кэти была моей подругой, несмотря на то, что ее папа пахнет как ДиДи, и я все равно хотела пойти на ее вечеринку. Так что она должна хотеть быть моей подругой, даже если страшный человек наверху - мой отец.

Доминик усмехнулся — Должна. Но только ты достаточно умна, чтобы самой принимать решения о том, с кем дружить.

— Ну, тогда я не хочу дружить с Кэти или с кем-то еще, кому мы не нравимся из-за дурацкой фамилии, которую мы даже не выбирали.

Глядя на нее сверху вниз, он не знал, стоит ли ему волноваться из-за того, что вылетает из ее рта, или гордиться ею. Однако он решил, что с последним справиться легче. — Ладно, тогда я думаю, что все решено. Мы все равно не хотели, чтобы ты шла на вечеринку Кэти.

—Нет, - нахально согласилась она — А теперь, ты можешь уже пойти за моим младшим братом?

— Я скоро вернусь.

Седьмая глава

Последний Лучано

Доминик, 17 лет

Подойдя к двери самой маленькой спальни в доме, он поднял руку над дверной коробкой и достал крошечный золотой ключик, чтобы отпереть дверь. Открыв ее, он увидел то, что видел всегда - Ди-Ди, потерявшую сознание на старом ковре. Это было время ее дневного сна, и она продолжала делать то, что делала с тех пор, как он был маленьким ребенком - запирала их в безопасной комнате и называла это нянькой. Конечно, это была няня, но был ли это настоящий уход за ребенком - вопрос спорный. Он решил, что это эффективно, и никто из них не получил серьезных травм... пока.

Переступив через ДиДи, он подошел к маленькому ребенку, который не поднял на него глаз и не обратил внимания на то, что он вошел. Младший Лучано был... другим. Не так, как Кэт. Нет, странным образом, которого Доминик еще не понимал.

Мальчик не плакал, не улыбался, не смеялся - все то, что он видел, воспитывая других своих братьев и сестер, за исключением...

– Кассиус – позвал Дом, чтобы заставить четырехлетнего ребенка поднять глаза от тех самых блоков, с которыми он наблюдал за игрой Кэт.

Мальчик не поднял глаз.

– Кассиус – Опустившись на колени, Доминик сделал свой голос более твердым – Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю.

Когда младший брат наконец посмотрел на него, по позвоночнику пробежал холодок. Это было похоже на то, как будто смотришься в зеркало.

Никто из его братьев и сестёр не был похож на него, но Кассий выглядел так, словно его родил не Люцифер, а сам Доминик.

У них была красивая загорелая кожа, густые каштановые волосы, а глаза - лесные.

Доминик не знал, сколько было времени, когда он проснулся на розовом пушистом ковре в подвале. Он и его братья по очереди спали здесь с Кэт, не желая оставлять ее одну. Втайне они мечтали о том, чтобы все время быть здесь с ней, потому что здесь, по крайней мере, они были вдали от отца.

Посторонним казалось, что Катарине приходится хуже всех, но на самом деле он приложил немало усилий, чтобы найти ей надежное убежище в аду.

Не зная, который час, он поднялся наверх, чтобы проверить, не нужно ли ему начинать готовиться к школе, пока его младшая сестра мирно спит.

Открыв дверь в подвал, он быстро обнаружил, что утро еще не наступило, но его внимание привлекли две фигуры на кухне, которые направлялись к задней двери. Одна из них была отцом, а другая - женщиной, которую он провожал. Так как за годы работы он видел отца со многими женщинами, это было неудивительно, но при взгляде именно на эту женщину у него волосы на руках встали дыбом.

Он подумал, что дело в том, как она смотрела на него - ее карие глаза смягчались, когда она смотрела на него, - а может быть, его внимание привлек ее взгляд. Она была по-настоящему красива. Ее густые каштановые волосы доходили до бедер и блестели даже при плохом освещении. Он никогда не видел таких длинных волос. Она не выглядела так, как должно выглядеть рядом с его отцом. Эти двое выглядели полными противоположностями, и он подумал, не потому ли она выглядела так потрясающе - потому что рядом с монстром она выглядела нормально.

– Здравствуйте, – задыхаясь, проговорила женщина, бросив быстрый взгляд на Люцифера и убедившись, что все в порядке. – Я Елена.

Дом не шелохнулся

– Привет.

Она положила руку на сердце, делая шаг вперед. –Ты Доминик, верно?

Да.

Ее карие глаза заблестели.

– Сколько тебе сейчас лет...?

– Три... – Он запнулся, когда она, казалось, уже знала ответ.

– Подросток – Вытерев слезу, скатившуюся по щеке, она попыталась надеть счастливое лицо на свое тоскующее – Боже мой, какой ты уже взрослый и красивый.

– Уже рано, – вмешался Люцифер, – Тебе пора уходить.

Елена еще минуту смотрела на Доминика, не слыша слов его отца, пока он не коснулся ее руки.

– Да, пора, – Она прочистила горло и бросила на него последний взгляд. – Я была рада видеть тебя, Доминик.

Он попытался произнести ”и тебя тоже", но когда она отпрянула от него, слова не вырвались. Инстинкты подсказывали ему, что надо бежать за ней. Он не знал, почему, только интуиция умоляла его сделать это, но ноги оставались на месте из-за маленькой девочки, которая спала в подвале.

Он подумал, что, может быть, следовало бы предупредить ее, хотя, как ему казалось, он знал, что эта женщина не нуждается в предупреждении. Истинная причина, по которой ему отчаянно хотелось бежать за ней, в тот момент была ему неизвестна .....

Взглянув на Кассиуса, он увидел его в новых розовых очках, наблюдая за тем, как Кэт завязывает один из своих розовых бантов в его волосах. Сестре было приятно, что их младшему брату было все равно, что с ним делают, ведь она использовала его как свою личную куклу.

Он пристально смотрел на четырехлетнего ребенка, который с каждым днем все больше и больше походил на него.

Будь я проклят...

***

Выдвинув старый деревянный стул, он присоединился к отцу за столом, хрустнул костяшками пальцев и взял в руки "Глок", чтобы почистить его. Он тщательно чистил пистолеты отца каждый вечер, гордясь тем, что поддерживает в идеальном состоянии то, что приносило только боль.

Собрав пистолет после чистки, он положил его на место и уже собирался взять другой, когда заметил темно-красный след на кончике пальца.

Он посмотрел на палец внимательнее и потер точку подушечкой большого пальца. Он ожидал, что она исчезнет, но красный след распространился. Блестящее красное пятнышко размазалось.

Кровь.

Сколько раз он чистил отцовское оружие, но ни разу не подумал о том, что оно унесло жизни людей. Значит ли это, что кровь была не только на руках отца, но и на его руках?

Он снова потер красную отметину подушечкой большого пальца, пока она не исчезла – Мы с Кассием братья, не так ли?

Ремешок, сорвавшийся с его губ еще до того, как он произнес эти слова, был единственным, что можно было услышать, когда все замолчали. Даже его братья-близнецы, которые меняли на полу колеса на своих скейтбордах, не издали ни звука.

Люцифер поднял свои черные глаза от зеленой бумаги. – Конечно, он твой брат...

– Нет, – остановил Доминик его нелепый ответ – У нас одна мать. Мы полнородные братья, не так ли?

Взяв очередную пачку банкнот, Люцифер облизал бледный, тощий палец и начал их пересчитывать, откровенно игнорируя слова сына вопрос.

– Отвечай! – Дом стукнул по старому деревянному столу, отчего упала пачка ничем не обеспеченных денег, а губы отца так и не шевельнулись – Ты не скажешь мне, потому что ты убил ее, так же как ты убил Карлу, да?– Доминик не решался сказать это, несмотря на то, что в комнате находились Анхель и Матиас. Он рассказывал им истории об их доброй матери с тех пор, как они были маленькими, а когда они становились старше и спрашивали, где она, он говорил им правду. Сладкую, милую ложь о том, что у их матери выросли крылья и она улетела на небо, рассказывали нормальным детям, а не тем, кто родился в аду.

– Да, он твой полноправный брат!– прорычал Люцифер в ответ, – Это то, что ты хочешь услышать?

Доминик сверкнул глазами. – Я хочу услышать правду.

– Хорошо, вот твоя гребаная правда – Отец встал так, чтобы все его сыновья могли видеть его, когда из его злобного рта посыпались грубые слова – Карла была слабой, и я выбрал ее только потому, что знал, что в ее семье есть близнецы. Я думал, что раз я отец и буду воспитывать их, то они никак не могут быть слабыми, но, очевидно, я ошибался – Люцифер посмотрел на Ангела, когда произносил последнюю фразу. – Когда она рожала их, возникло осложнение, и врач поставил меня перед выбором: спасти жизнь Карлы или их. Я не колебался в своем решении, так как это спасло меня от пули, потому что я решил ее судьбу еще до того, как мы отправились в больницу. Я не хотел, чтобы она рожала моих сыновей – Он подчеркнул свою убежденность в том, что его сыновья не должны быть общими, что они - его собственность и только его.

Он посмотрел на Доминика – Да, Елена была матерью Кассиуса... и твоей. В отличие от Карлы, она была сильной женщиной, и когда в семье появился ее младший брат, она попросила меня отпустить его. Я сказал ей, что отпущу при одном условии, и она заплатила самую высокую цену, которую только может заплатить женщина и будущая мать. После того как Карла родила этих сыновей – он помахал рукой близнецам, возившимся со своими скейтбордами, затем посмотрел на своего старшего – я захотел другого солдата.

Когда отец закончил, Доминик наблюдал, как тот гордо усаживается на свое место. Если бы в одном из пистолетов, разложенных перед ним, была пуля, он был уверен, что мозги Люцифера разлетелись бы по стене позади него, а его душа отправилась бы в ад, где ей самое место.

Их отец на протяжении многих лет говорил им всякие гадости, но чтобы он заставлял своих двенадцатилетних сыновей верить в то, что они хуже своих братьев, - за это Дом хотел разнести его в пух и прах.

К счастью, ради Катарины, ни один из пистолетов не был заряжен. Это дало ему минуту ясности.

– Ты сказал ”Был”

– Что?– Люцифер огрызнулся.

– Ты сказал, что она была сильной женщиной.

– Я сказал ей, что если она родит мне второго сына, то я позволю ей видеть вас обоих. Я бы оставил ее рядом, чтобы она дала мне мою армию, но она оказалась слишком сильной, чтобы мне нравиться. Как только Кассий выскочил из нее, она попросила увидеться с тобой, а когда она не захотела отдать моего новорожденного сына, я понял, что должен от нее избавиться.

Доминик сжал руку в кулак и крепко зажмурился, загорелые костяшки пальцев стали бледно-белыми. Каждая пора на его теле испарилась, а мир вокруг стал красным. Единственное, что оставалось в цвете, - это револьвер.

Он поднял тяжелое оружие за дуло и ударил прикладом по голове отца, словно дубинкой. Доминик хотел, чтобы последний Лучано, которого он создал, был его настоящим и последним, чтобы ни одна женщина больше не легла с дьяволом и не родила ребенка от этого существа.

Жидкость, извергавшаяся из беспомощной головы Люцифера, с грохотом капала на кучу денег, подбираясь по цвету к его новому миру .....

его нового мира .....

И тут образы исчезли, и он вернулся в реальный мир, где его отец сидел и пересчитывал деньги, совершенно здоровый. Доминик еще мгновение смотрел на дуло пистолета... а потом начал его чистить.

Восьмая глава

Ты не захочешь встретиться со мной в яме

Доминик, 18 лет

— Ты не против быть моим партнером? — спросила Бристоль с улыбкой, когда учитель истории предложил им разбиться на пары.

Доминик был застигнут врасплох, но в конце концов ответил: "Не против".

Бристоль пододвинула свой стол ближе к нему, издавая скрипучие звуки, когда ржавые ножки скребли по грязному кафельному полу.

Когда-то милая, маленькая блондинка превратилась в симпатичную девушку, которую все мальчики в школе хотели либо поцеловать ее, либо с ней встречаться, либо трахнуть ее. С того самого дня на игровой площадке они оставались друзьями. Она была одной из немногих, кого Дом считал другом, если не сказать почти единственной. Но также был еще и Энтони. Мальчики в школе держались от него на расстоянии по понятным причинам, а девочки - только когда он не обращал на них внимания.

— Почему ты так удивляешься, что я попросила стать твоим партнером?

— Я не знаю, — он рассмеялся над ее легкомысленным вопросом, — просто подумал, что ты спросишь кого-нибудь из своих друзей.

Она игриво ударила его по руке: – Ты и есть один из моих друзей, глупышка.

— Ты знаешь, когр я имею в виду; твоих популярных друзей. — Он хотел использовать другое слово, чтобы описать их, но подумал об этом.

— Ну, ты бы тоже был одним из них, если бы действительно разговаривал с людьми.

То, что она сказала, было в основном правдой. Он был уверен, что сможет пробиться на вершину тотемного столба старшей школы, как это сделали Матиас и Ангел в средней школе, благодаря своей внешности и обаянию. Но Доминик не хотел ничего из этого.

— Я пас, — не то чтобы он был не популярен, прямо скажем: все просто держались подальше от него и обходили крупного старшеклассника стороной.

Бристоль посмотрела на него сквозь ресницы: – Знаешь, мы могли бы быть не просто друзьями...

— Мы уже говорили об этом, Бристоль, — у Дома заныло нутро, ему стало стыдно за то, что он в сотый раз подводит ее.

— Я знаю, — она одарила его широкой, невеселой улыбкой, — мне просто нравится заставлять тебя чувствовать себя не в своей тарелке.

Он улыбнулся своей естественной улыбкой. Я должен был догадаться. Бристоль не была бы Бристоль, если бы не дразнила его и не доставляла ему неприятности. Именно поэтому он смог сохранить ее в качестве друга.

— Итак, мы собираемся приступить к тому, чем бы это, черт возьми, ни было? — спросила она, глядя на правила проекта, которые не понимала, когда учитель рассказывал о них. — Или мы провалим этот проект, как и предыдущий?

— Я должен был сказать твоей заднице "нет", когда ты попросила меня стать твоим партнером, а?

— Ну, Дом, - она отвела в сторону глаза, - это был бы не первый раз, когда ты отказал мне...

Молчание между ними было лишь слегка неловким, пока они оба не разразились смехом и не начали проект, на этот раз серьезно.