Дорога беглецов

Глава 1

Лондин

— Лондин, пожалуйста. Пожалуйста, не делай этого.

Пожалуйста, не делай этого.

Если бы я получала четвертак за каждый раз, когда слышала это предложение от этого мужчины за последние восемь лет, я была бы богаче.

— Прощай, Томас. — Я закончила разговор. Поскольку обычно он перезванивал через пять секунд после того, как я вешала трубку, я выключила эту чертову штуку и бросила ее через кровать своей лучшей подруге, которая стояла с другой стороны. — Держи.

— Эй. — Джемма попыталась поймать его, но всегда была растяпой, поэтому он упал рядом с ней целым и невредимым на пушистое белое стеганое одеяло. Она схватила его. — Что значит «держи»?

— Оставь его себе. Разбей. Мне все равно. Я не возьму его с собой. — Я сложила еще одну футболку и положила ее в свой чемодан.

Я упаковывала совершенно новую одежду, на большинстве из которой еще были прикреплены бирки. Там не было ни кусочка шелка или атласа. Ничего из того, что я брала, не требовало ручной стирки или отпаривания, и уж точно не было туфель на каблуках.

Это были джинсы. Обычные джинсы. У меня не было их уже много лет. Теперь их было десять. У некоторых были рваные заплатки на коленях. У других — обтрепанные штанины. Некоторые были с заниженной посадкой или, как гласили этикетки «бойфренды» (прим. ред.: Boyfriend fit — силуэт «бойфренд». Женская модель, создающая впечатление случайно надетых мужских джинсов. Модель отличает свободный прямой крой, иногда с зауженными и подвернутыми штанинами, заниженная посадка).

Вместе с джинсами у меня были футболки. Белые. Серые. Черные. Темно-синие. Того же цвета, что и костюмы, которые я носила много лет, но на этот раз все было из хлопка, который можно было стирать в машинке. Я могла бы даже носить их без лифчика.

Мой гардероб больше не будет тюрьмой. Как и этот дом. Как и мой телефон.

— Ты должна взять телефон, Лондин. — Джемма уперла руки в бока. Ее кремовый костюм был идеален — у меня когда-то тоже был такой. Ее темные волосы были уложены в тугой пучок, в точно такой же я обычно укладывала свою светлую гриву.

— Нет. — Я сложила последнюю футболку. — Никакого телефона.

— Что? Это… это… безумие. И глупость.

Я пожала плечами.

— Мы обе делали это раньше.

— Мы обе были глупы раньше. Нам повезло, что мы не превратились в костюмы из кожи. — Она развела свои длинные руки в стороны, фыркнула и покачала головой. — Возьми свой телефон.

— Нет.

— Лондин, — отрезала она. Джемма выглядела рассерженной, но ее встревоженный взгляд говорил об обратном. Она просто волновалась. Если бы я была в ее Лабутенах, я бы тоже так выглядела. — Как я тебя найду?

— Ты меня не найдешь. В том-то и дело. — Я обошла кровать и взяла ее руки с розовым маникюром в свои. Последние три недели я пропускала наши обычные встречи в салоне красоты, поэтому мои ногти были не в порядке. Я содрала свой шеллак и обгрызла их. — Со мной все будет в порядке.

Она посмотрела на меня, становясь на три дюйма выше.

— Пожалуйста, не делай этого.

— Нет, — прошептала я. — Только не ты.

— Лондин, — прошептала она. — По крайней мере бери трубку.

Я крепко сжала ее руки и покачала головой.

— Я ухожу. Мне нужно идти. Ты, как никто другой, должна понять.

— Подожди еще немного. Пусть все уляжется, — умоляла она. — Люди разводятся каждый день.

— Да, разводятся. — Я кивнула. — Но дело не в разводе. А во мне. Меня тошнит от такой жизни.

— Так ты убегаешь?

Я закатила глаза.

— Ты говоришь так, будто это слишком экстремально для того, кто сделал то же самое, но да. Я убегаю. — Снова. — Иногда это к лучшему.

Она не могла быть против. Она сама была той, кто убежал раньше, и посмотрите на нее сейчас. Успешная. Состоятельная. Потрясающая. Никто бы и не заподозрил, что она провела свои подростковые годы на свалке неподалеку от Темекьюлы, штат Калифорния.

— Уф, — простонала она. — Ладно.

Ей не нравилась моя идея, но она поняла. Мой развод был жестоким и душераздирающим. Это была ядерная бомба, в которой я нуждалась в своей жизни. Она заставит меня начать все сначала. Кроме того, я умела начинать все сначала. За свои двадцать девять лет я делала это бесчисленное количество раз.

Так какая разница, если я сделаю это еще один раз?

По состоянию на прошлый четверг я была в разводе. Уже сменила фамилию обратно на МакКормак, и, получив новые водительские права, больше не могла оставаться в Бостоне.

— Я ненавижу, что ты делаешь это в одиночку. — Джемма вздохнула. — Я буду волноваться.

— Со мной все будет в порядке. — Я вернулась к своему чемодану и сложила толстовку в стопку.

Это была одна из немногих вещей, которые я собиралась упаковать из своего гардероба. Толстовка была плотной и серой, края ее были потрепаны дизайнером, а не от использования. Эта толстовка не растягивалась. Я надевала ее всего один раз, когда Томас брал меня с собой в плавание много лет назад, и мы казались счастливыми.

Эта толстовка очень напоминала мой брак. Она выглядела мило, но не совсем подходила по размеру.

Я достала толстовку из чемодана и бросила ее на кровать.

— Что, если с тобой что-то случится? — спросила Джемма.

— Доверься мне. — Я закатила глаза. — У меня есть деньги. У меня есть машина. Я убегаю с шиком. Это будет легко.

— Когда ты вернешься?

Никогда.

— Я не знаю.

— Ты позвонишь мне? Будешь заходить периодически?

— Да, но ты должна пообещать, что не скажешь Томасу, где я.

Она усмехнулась.

— Если этот сукин сын приблизится ко мне, я оторву ему яйца.

Я рассмеялась.

— Это моя лучшая подруга. Рада, что с нее немного слетел лоск.

— Только рядом с тобой. — Она улыбнулась. — Я буду скучать по тебе.

— Я тоже буду скучать по тебе. — Я бросила чемодан и подошла к ней в изножье кровати, чтобы обнять.

За последние тринадцать лет мы через многое прошли вместе. Однажды вечером мы с Джеммой встретились в переулке. Она помогла мне съесть половину сэндвича, который я нашла в мусорном контейнере.

Были времена, когда она поступала по-своему, а я — по-своему, но в итоге мы оказались вместе в Бостоне. Мы стали ближе, чем когда-либо, и служили друг другу убежищем, пока поднимались по карьерной лестнице бостонской элиты и богачей.

Я вышла замуж ради денег. Свои Джемма заработала.

Я закончила собираться, положила в сумочку наличные, которые сняла вчера, и бумажник. Затем застегнула молнию на чемодане и понесла его по коридору к входной двери.

Мои ключи лежали на столе на блюде. Я взяла их в руки и сняла только один ключ.

Ключ от машины.

— Что, если ты не найдешь Карсона? — спросила Джемма, стоя у моего чемодана.

Я уставилась на серебряный ключ.

— Я найду его.

Я должна была найти его. Мне нужно было успокоиться после стольких лет размышлений о том, каким мужчиной он стал из мальчика, которого я когда-то знала.

За спиной Джеммы плитка в холле поблескивала под хрустальной люстрой. Картина на стене не была моей любимой, но Томас купил ее на благотворительном аукционе, так что, по крайней мере, она была куплена не просто для украшения моего роскошного дома — моего бывшего дома.

Я грустно улыбнулась Джемме.

— Это было самое прекрасное место, в котором я когда-либо жила.

У нас с Томасом была прислуга, которая присматривала за особняком. Домработница ежедневно убирала и стирала. Повар готовил все, что мне нравилось. Садовник заботился о том, чтобы трава была зеленой, а цветы — цвели. Здесь я ни в чем не нуждалась.

И все же я никогда не чувствовала себя здесь как дома.

Были ли мы с Томасом когда-нибудь счастливы? Я позволяла себе верить, что мы были довольны, потому что я была глупа и ослеплена материальными благами. Но ничего из этого не было моим.

Единственное, что у меня было — это моя машина. Машина Карсона.

— Ты будешь скучать по этому месту? — спросила Джемма.

Я покачала головой.

— Ни минуты.

Я бы с радостью сама вычищала свои туалеты и подстригла траву, лишь бы иметь возможность чувствовать себя как дома.

Ребенком я убежала из дома, чтобы быть в безопасности. Убежала, чтобы не видеть, как мои родители разрушают сами себя. В итоге я отправилась на восток. Искала работу и приключения. А нашла Томаса, и на какое-то время он дал мне и то, и другое.

Теперь я убегала, чтобы обрести покой. Чтобы найти ту жизнь, которая была нужна мне глубоко в душе. Чтобы снова обрести себя.

В последние годы я потеряла себя. Когда я встретила Томаса, мне был двадцать один год. Ему было тридцать пять.

Мы поженились, когда мне было двадцать два, и он дал мне работу — я была его помощником. Томас управлял собственной компанией в Бостоне и сколотил состояние на корпоративных инвестициях, капиталовложениях и сделках с недвижимостью.

Работа у него была первой в моей жизни работой, где не платили минимальную зарплату. Я научилась пользоваться компьютером. Научилась анализировать электронные таблицы и создавать презентации. Сначала Томас учил меня правильно разговаривать по телефону. По сути, я училась хорошим манерам.

Он сгладил все мои шероховатости.

По большей части, я наслаждалась превращением в жену из культурного общества. Когда-то, я была ребенком, выросшим в трейлере, евшим плавленый сыр и спагетти прямо из банки, а сейчас я смотрела в зеркало и восхищалась своей блестящей версией. Я любила принимать душ каждый день. Мне нравилась моя дорогая косметика и ежемесячные визиты к парикмахеру.

По правде говоря, я бы продолжила жить такой жизнью, закрывая глаза на пустоту в своем сердце. Но были некоторые вещи, которые я отказывалась игнорировать.

Два года назад Томас нанял еще одну помощницу. Он не хотел увольнять меня, хотя я никогда не жаловалась на работу. Я сократила работу до трех дней в неделю, в то время как она работала пять.

У нас были разные задачи, но мы сидели друг напротив друга и во время работы дружески беседовали. Я обедала с Томасом в его кабинете. По понедельникам, средам и пятницам он трахал меня на своем столе.

По-видимому, вторник и четверг были ее днями.

Я наткнулась на них полгода назад, когда пришла в офис, чтобы сделать ему сюрприз на обед.

Этот прекрасный дом и все деньги на нашем счету не стоили боли разбитого сердца.

Я схватила свой чемодан и покатила его к двери. Джемма последовала за мной на улицу, ее каблуки стучали по цементному тротуару, пока мы шли к отдельно стоящему гаражу рядом с большим домом. Я обычно парковалась не в этом гараже. Мой «БМВ» стоял в том, в котором Томас парковал свой «Бимер» (прим. ред.: Бимер — это слово на сленге используется для обозначения немецкого автомобиля марки BMW, но также так могут называть любую другу крутую машину). Может быть, после моего отъезда он отдаст его помощнице.

Я не против. Моя машина была припаркована здесь, где садовник хранил свои инструменты.

Я набрала код, чтобы открыть большую дверь, и солнце осветило пространство, когда она поднялась. Я вошла и провела рукой по серому брезенту, которым был накрыт «Кадиллак» в течение двух лет.

Когда я сняла брезент, меня охватило волнение. Хром под ним блестел на солнце. Вишнево-красная краска была отполирована до зеркального блеска.

— Я все еще не могу поверить, что это та же самая машина. — Джемма улыбнулась, стоя у двери.

— Помнишь тот раз, когда мы сидели на заднем сиденье и выкурили целую пачку сигарет?

— Не напоминай. — Она поморщилась. — Я до сих пор не выношу запаха дыма. Кажется, меня всю ночь рвало.

— В шестнадцать лет мы думали, что мы такие крутые.

— Так оно и было.

Так оно и было. С годами мы стали мягче. Возможно, мы израсходовали все свои силы, чтобы выжить. Или, может быть, мы забыли, каким суровым может быть мир на самом деле.

— Хотела бы я быть здесь более жесткой. — Я постучала себя по сердцу.

Ее губы скривились.

— Ненавижу его за это.

— Я тоже. — Я с трудом сглотнула, не позволяя эмоциям захлестнуть меня. Томас вытащил из меня все, что мог. — Больше всего я злюсь на себя. Я должна была знать. Должна была увидеть его таким, каким он был на самом деле.

Верность не была обычной темой в моей жизни. Мне не были верны ни мои родители, ни незнакомцы, которые на протяжении многих лет появлялись и исчезали как временные друзья. Я ожидала этого и от своего мужа.

— К черту его.

— К черту его. — Джемма подошла с другой стороны, помогая мне снять брезент с кузова и сложить его в квадрат. Может быть, садовнику он пригодится для чего-нибудь.

Я открыла багажник машины, и в воздухе повеяло запахом металла и новой обивки. Я улыбнулась, оглядывая просторное помещение. Когда-то я укладывала в багажник много вещей. Тщательно раскладывала все свои вещи. Продукты — слева. Одежда и обувь — справа.

Я взяла свой чемодан, подкатила его и погрузила в багажник.

— Думаю, я прошла полный круг. Когда-то это был весь мой гардероб. Как и сейчас.

Джемма не рассмеялась.

— Пожалуйста, будь осторожна.

— Это всего лишь поездка, Джемма. — Я захлопнула багажник. — Со мной все будет в порядке.

Я подошла к водительскому месту, открыла дверь и скользнула на свое сиденье. Запах кожи прогнал затхлый воздух. На приборной панели не было ни пылинки, что странно, учитывая, как долго она не использовалась. Я провела пальцами по гладкому белому рулевому колесу.

«Кадиллак ДеВиль» 1964 года выпуска с откидным верхом. Моя гордость и радость.

Пассажирская дверца с хлопком открылась, и Джемма заняла свое место.

— Пахнет потрясающе, правда?

Она улыбнулась, закрывая дверцу.

— Намного лучше, чем, когда вы с Карсоном жили здесь.

— Кажется, что это было целую вечность назад.

— Так и есть. — Она провела рукой по белой коже сиденья — гладкой, как масло, и пахнущей деньгами.

Большими деньгами. Когда я заплатила за то, чтобы ее перевезли из Калифорнии в Бостон, эта машина была не более чем ржавым ломом. Но я все равно заплатила. Каждый цент, вложенный в эту машину, был центом, который я заработала сама.

Томас заставил меня подписать брачный контракт, когда мы поженились. Я была молода и глупа. И не оспорила ни одного условия. Что, черт возьми, я знала о контрактах и юридических документах?

Однако я многому научилась. И с этим мне помогла работа в его компании. Как бы я ни ненавидела то, как распался наш брак, Томас дал мне нечто бесценное.

Образование.

Он помог мне получить аттестат о среднем образовании. Затем устроил меня на работу. И, черт возьми, я работала не покладая рук. Будучи его помощницей, я не бегала за кофе и не забирала вещи из химчистки. Я вычитывала контракты. Составляла финансовые прогнозы. Готовила презентации для заинтересованных сторон и общалась с потенциальными инвесторами, с лучшими из них.

Томас подкидывал мне идеи и проекты. Я добавляла полироли.

Точно так же, как я сделала с этой машиной.

Я вставила ключ в замок зажигания и повернула, закрыв глаза, когда «Кадиллак» с грохотом ожил. На моем лице расплылась улыбка.

Этот восхитительный звук был моей свободой.

Я взглянула на Джемму как раз вовремя, чтобы заметить, как она украдкой вытирает глаза.

— Никаких слез, — сказала я. — Это не прощание.

— Такое чувство, что это оно, — прошептала она. — Больше, чем в любой другой раз, мне кажется, что ты не вернешься.

Я и не собиралась.

— Хочешь поехать со мной? — Я знала ответ, но все равно спросила.

— Я бы с удовольствием, но… — Джемме не нужна была новая жизнь.

— Я отвезу тебя к твоей машине. — Она была припаркована на площадке перед домом, но я хотела провести эти последние несколько мгновений вместе. Я завела «Кадиллак» и медленно выехала из гаража.

Солнечный свет упал на металлический капот. Шины мягко скользили по подъездной дорожке. Черт, как же приятно было вести машину. Почему я так долго не заводила эту штуку? «Кадиллак» был закончен два года назад.

Восстановление «Кадиллака» заняло почти год. Когда все было закончено, я пригнала его домой и поставила в гараж. За исключением редких выходных, когда я брала его покататься, когда Томас уезжал, он в основном простаивал без дела в течение двух лет. Два проклятых года, потому что Томас настаивал, что все испортится, если я попытаюсь каждый день водить эту посудину в городских пробках.

Я не хотела попасть в аварию, поэтому продолжала ездить на «БМВ», надевая костюмы и туфли на каблуках. Я играла свою роль утонченной жены, которая ему наскучила.

И все это время «Кадиллак» стоял, укрытый и одинокий.

Как мне не стыдно.

Я скрывала что-то важное в своей жизни. И не могла возложить всю вину на Томаса, потому что это я забыла, кто я такая.

Я слишком быстро подъехала к машине Джеммы и припарковала «Кадиллак». Она не вышла. Я тоже.

— Я позвоню, — пообещала я.

— Тебе лучше сделать это. — Она повернулась ко мне и наклонилась, чтобы обнять в последний раз.

Мы встретились на полпути. Она крепко обняла меня, а затем ушла, грациозно и элегантно направляясь к своей машине.

Джемма выросла в лачуге похуже моей, но у нее всегда был царственный характер. Она жила одна с десятого класса. У нее не было ни образования в «Лиге Плюща», ни родословной. И все же Джемма Лэйн принадлежала к высшему классу.

Я нажала на кнопку, чтобы опустить верх кабриолета, и улыбнулась еще шире, когда летний воздух вместе с запахом свежескошенной травы и ветра наполнил мои ноздри.

— Я люблю тебя, Джем.

— Люблю тебя, Лонни. — Она улыбнулась, стоя рядом со своим «Порше». Затем ткнула указательным пальцем мне в нос. — Звони мне.

— Будет сделано. — Я рассмеялась, когда она села в свою машину, надела солнцезащитные очки и помахала мне в последний раз, прежде чем умчаться прочь.

Звук ее удаляющегося автомобиля затих вдали, и я воспользовалась последней минутой тишины, чтобы взглянуть на дом, который я называла своим. Фасад из коричневого кирпича был высоким и величественным. Арочные двойные двери были традиционными и причудливыми. Колонны, обрамлявшие крыльцо, были помпезными.

Этот дом был не моим.

Но эта машина была моей.

Я сжала руль обеими руками. Он не всегда был белым, точно так же, как сиденья не всегда были кожаными.

Не переборщила ли я с реставрацией? Возможно, Карсону покажется, что я все испортила. Но в глубине души я верила, что именно так автомобиль и должен был выглядеть в дни своей славы. Таким он и должен был быть до того, как кто-то забыл о его красоте и выбросил на свалку, предоставив двум подросткам пожить в нем пару лет.

Современные элементы, такие как электрические стеклоподъемники и пневматическая подвеска, были созданы исключительно для удобства. Я была рада им, учитывая, что мне предстояло проехать через всю страну.

Я нажала на газ, выезжая за пределы круга. Проезжая через внешние ворота, я бросила последний взгляд в зеркало заднего вида.

Никаких больше ворот.

Движение в пригороде было не таким уж и ужасным, но, когда я въехала в город, движение замедлилось. Потребовался час, чтобы пробиться через затор, но в конце концов мне это удалось.

И тогда я помчалась.

Карсон всегда говорил, что сбежать из дома было лучшим решением в его жизни. Я была вынуждена согласиться.

Ветер развевал мои волосы, пока я мчалась по шоссе. Только я и мой вишнево-красный «Кадиллак».

На дороге беглецов.