Дороже всего на свете

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Получасовая поездка в реабилитационный центр «Луговой жаворонок» была спокойной.

Шеннон, по всей видимости, не хотелось разговаривать, и у Берка возникло ощущение, что она неловко чувствовала себя наедине с ним в таком ограниченном пространстве.

Все из-за поцелуя! Еще до того, как он наклонился, чтобы коснуться ее губ, Берк понял, что не надо было этого делать. Не потому, что он не хотел поцеловать ее – он чертовски этого хотел еще с того момента, как они встретились, – но потому, что это все изменит между ними.

Ее рот был сладким и манящим, ее кожа – теплой и мягкой, как у ребенка. И сейчас он хотел поцеловать ее снова. Остановиться на обочине, посадить Шеннон к себе на колени и еще раз попробовать вкус ее языка и губ.

А вдруг она вырвется и убежит? Он сжал руль еще крепче и сконцентрировался на дыхании, чтобы не выдать себя.

– У тебя здоровый цвет лица, и я не слышал сегодня утром, чтобы ты кашляла. Чувствуешь себя лучше?

При звуке его голоса она вздрогнула, но быстро взяла себя в руки и изобразила улыбку.

– Да, спасибо.

– Не меня благодари, – сказал Берк с усмешкой, благодари доктора Кокса.

Она не ответила, и он почувствовал себя неуютно. Да, без ее участия будет довольно трудно поддерживать беседу. Можно включить радио, но он не хотел давать ей повода хранить молчание.

Вскоре он повернул на дорогу к «Луговому жаворонку».

Берк знал, что это один из лучших реабилитационных центров. Были и другие места, которые стоили намного дешевле, и Шеннон могла бы поместить свою мать в один из них. Но она решила работать на двух работах, взять заем на обучение, стать суррогатной матерью – и все для того, чтобы быть уверенной: о ее матери не просто заботятся, но заботятся хорошо.

Такая женщина достойна уважения.

Шеннон самостоятельно выбралась из машины, не дожидаясь, пока он обойдет вокруг и откроет дверцу, и направилась к зданию, но он догнал ее и взял под локоть.

Войдя в центр, Шеннон улыбнулась и обменялась любезными фразами с медсестрой. Та зарегистрировала их и провела к комнате матери. Перед закрытой дверью после некоторой паузы Шеннон повернулась к нему.

– Ты должен знать… Перед тем, как мы войдем… – сказала она сбивчиво. Затем закрыла глаза, глубоко вдохнула и снова начала:

– Моя мама часто что-нибудь путает. Она еще узнает меня, но иногда думает, что я маленькая девочка, или говорит со мной так, словно я – мой отец. Я не знаю, как она отнесется к тебе.

– Шеннон, – мягко произнес Берк, положив руку ей на плечо, – все нормально. Я очень хочу познакомиться с ней.

Его слова, похоже, успокоили девушку, и она толкнула дверь, войдя в комнату первой. Мама сидела на коричневой кушетке рядом с окном, с книгой на коленях, ее ноги покрывал разноцветный старый бабушкин плед.

– Привет, мам, – Шеннон подошла к матери и наклонилась, чтобы поцеловать ее в щеку. – Как ты себя чувствуешь?

Доброе овальное лицо Элеонор Мориарти прояснилось при виде дочери.

– Шеннон! Что ты здесь делаешь? Я не ожидала увидеть тебя сегодня.

Берк заметил, что левая половина лица Элеонор была менее подвижна, чем правая. Другие признаки удара было сложно заметить. Плечи она держала прямо, взгляд был осмысленным, и он подумал, что, если бы Шеннон не присела на одно колено возле кресла матери, та вскочила бы, чтобы поприветствовать свою дочь.

– Неожиданный визит, – ответила Шеннон.

Берк подумал, что никогда не видел ее такой счастливой. – Мам, я хочу познакомить тебя кое с кем. Она взяла его за руку, а другую положила ему на плечо. Он вздрогнул и с этого момента мог думать только о том, как бы ему хотелось остаться с ней наедине и снова целовать ее. Он опять терял контроль над собой. – Мамочка, это Берк Бишоп. Я с недавнего времени работаю на него, и он великодушно согласился привезти меня сегодня сюда.

Берк, это моя мама, Элеонор Мориарти.

Он взял руку Элеонор.

– Очень приятно познакомиться с вами, миссис Мориарти. Шеннон много о вас рассказывала.

Элеонор наклонилась вперед и смотрела на него ястребиным взглядом.

– Я тоже рада познакомиться, молодой человек.

Хоть Шеннон мне про вас и не рассказывала.

Берк посмеялся про себя. А мама Шеннон смелая женщина, подумал он. И хотя Шеннон была более сдержанна, он увидел в ней кое-что, доставшееся от матери. Когда она станет старше, будет такая же целеустремленная и независимая в суждениях, как ее мама.

– Должно быть, стеснялась сказать, что я уговорил ее оставить свои прежние две работы и работать только на меня.

– Шеннон, – воскликнула мама, – ты не говорила мне, что оставила работу в ресторане и юридической фирме.

– Просто я еще не успела, – мягко ответила Шеннон. – Берк только недавно сделал мне предложение о работе.

– И что же за работу он тебе предложил? – поинтересовалась Элеонор.

Шеннон сильно сжала руку Берка, и он понял, что она не хочет, чтобы Элеонор узнала правду.

Нужно было срочно что-то придумать.

– Личный помощник, – с легкостью выкрутился он. – С ее опытом работы в юридическом и ресторанном бизнесе это идеальный выбор.

– Как мило, – сказала Элеонор. И добавила, обращаясь к дочери:

– Теперь тебе не придется тратить столько времени на работу, ты сможешь посвятить себя учебе.

– Правильно, – ответила Шеннон.

Она начала болтать о книге, которую читала Элеонор, потом поговорила об учебе и о каких-то дальних родственниках. Берк стал прохаживаться по комнате. Он рассматривал разные безделушки, которые ничего не значили для него, но, вероятно, много значили для Элеонор. Сентиментальные вещицы, которые она коллекционировала всю жизнь.

Вот чего нет в его пентхаусе, подумал он. Портретов возлюбленных в рамках и напоминаний об особенных моментах его жизни.

Он вспомнил, что квартира Шеннон тоже была заполнена книгами, цветами в горшках и статуэтками, которые заставляли ее улыбаться, воскрешали в памяти счастливые мгновения или просто превращали обычную комнату в уютный дом. Его же апартаменты всегда были профессионально декорированы, и в них не было ничего личного, если не считать компьютера, за которым он проводил большую часть времени.

Берк неожиданно понял, что все это время окружал себя безупречными, но ничего не значащими вещами. Теперь он чувствовал, что-то было упущено в его жизни, и упущено навсегда. И потребовалось путешествие к матери Шеннон, чтобы понять это.

Он старался не подслушивать их беседу, но не мог не услышать, как они обсуждали прическу Шеннон. Элеонор заметила, что голос Шеннон кажется ей простуженным, а Шеннон убеждала ее, что волноваться совершенно не стоит.

Ему было интересно, что же будет делать Шеннон, когда беременность уже не скроешь. Хватит ли ей мужества прийти к матери и обо всем рассказать? Или она просто не будет навещать ее в последние месяцы?

Внезапная острая боль сожаления пронзила его. С его стороны было эгоистично настаивать на полной анонимности. И теперь он неожиданно почувствовал, что хотел бы, чтобы она рассказала своей матери о том, что носит его ребенка.

Берк обратил внимание на фото Шеннон, где она еще совсем малышка. Мама купает ее в тазике на кухне. Фотография заставила его улыбнуться, особенно когда он представил, как может выглядеть его собственный ребенок. У него – или у нее будут его волосы, но темно-зеленые глаза Шеннон.

Он неожиданно представил, как Шеннон будет купать его малыша, намыливая ему спинку и головку. Он представил Шеннон, улыбающуюся во все лицо, наблюдающую, как малыш плещется и смеется. Шеннон, мать его ребенка.

Его ребенка.

На мгновение воздух застрял в его легких, и он не мог дышать. Вся жизнь промелькнула перед его мысленным взором, и он осознал, насколько одинокой и безрадостной она была.

Затем он представил, какое будущее могло бы быть у них с Шеннон и у их ребенка. И почти убаюкивающее тепло разлилось по всему телу.

Он сжал кулаки, стараясь успокоить дыхание.

Это было абсолютно незнакомое для него чувство, невероятно приятное, но в то же время чертовски пугающее.

И он совершенно не представлял, что же с ним делать. Любая мысль о Шеннон выбивала почву у него из-под ног, лишала чувства реальности, заставляла забывать обо всем.

– Берк?

Ладонь Шеннон на его руке, ее низкий голос заставили его вздрогнуть.

– Извини, я не хотела напугать тебя.

– Все нормально, я просто немного задумался. Он стряхнул с себя остатки замешательства. – Как дела?

На ее губах появилась улыбка счастья.

– Мы не теряли время зря и сумели наверстать каждую минуту разлуки. Сейчас пора обедать. Я думаю, мы могли бы составить маме компанию во время обеда, пока не уехали. Не возражаешь?

– Конечно, нет. – Он подошел к Элеонор, помог ей встать, затем подождал, пока Шеннон возьмет маму под вторую руку. – Не очень-то часто выпадает возможность сопровождать двух прекрасных женщин.

– А он мне нравится, Шеннон, – сказала Элеонор театральным шепотом, медленно и с трудом передвигаясь.

– Прости, что так получилось, – извинилась Шеннон, когда они подошли к машине. – Она думает, что мы встречаемся, и ничто не заставит ее передумать.

Берк посмеялся про себя. Если бы только Шеннон знала, насколько мысли ее матери близки его собственным.

– Не беспокойся. Если быть откровенным, я даже польщен, что твоя мама считает меня достойным кандидатом, за которого можно выдать замуж единственную дочь. Я-то ожидал, что она будет настраивать тебя против меня.

– Она думает, что ты – отличная находка. Красивый, богатый, вежливый, – она бросила на него долгий взгляд. – Я только боюсь, что она может встретить твое имя в газете.

– Хорошо, что больше никто нас не узнал, иначе мы бы никогда не выбрались отсюда.

– Ужасно быть знаменитым? – поддразнила Шеннон.

Усмехнувшись, Берк сказал:

– Иногда да. Но в известности есть и свои преимущества. – Он уже собрался перечислить их, но неожиданно зазвонил телефон. – Бишоп, – ответил он, достав мобильный телефон из кармана пиджака. – Черт побери, я совсем забыл. Мы уже едем назад, но… Подожди минуту, я тебе перезвоню.

Закрывая телефон, он быстро взглянул на Шеннон, перед тем как снова сосредоточиться на дороге.

– Я должен тебя спросить об одной очень важной вещи, – начал он. – Эта Маргарет, она напомнила мне об одном благотворительном мероприятии, которое я должен посетить сегодня вечером.

Проблема в том, что у меня нет спутницы, а если я пойду один, мне оттуда долго не выбраться. Есть ли у меня хоть один шанс уговорить тебя пойти со мной?

– О нет, – Шеннон уже мотала головой.

– Ну пожалуйста. Я не стал бы просить, если б был выход. Кроме того, это ради благой цели. Помощь беспризорным детям. Ты же любишь детей, ведь так? – добавил он, зная, что ей будет трудно ответить отказом.

– Я даже не знаю, – Шеннон пробовала сопротивляться. – Мне нечего надеть.

– Это не проблема! – Он позвонил Маргарет. Шеннон будет сегодня моей спутницей, поэтому акулам не удастся почуять запах крови в воде. Но ей нужно платье. А также, наверное, туфли и сумочка. – Он повернулся к Шеннон:

– Правильно?

На ее лице отразилось сомнение, но в конце концов она неохотно кивнула.

– Какой размер ты носишь? – спросил он, повторяя вопрос Маргарет.

– Седьмой, – она опустила взгляд на свою слегка увеличившуюся талию. – Раньше был седьмой.

– Она думает, что седьмой, но размер мог измениться. – Берк помолчал, пока Маргарет говорила. Отлично. Мы вернемся в пентхаус в течение часа. Он выключил телефон и сказал:

– Маргарет принесет тебе несколько платьев, чтобы ты примерила.

Она скривила губы, показывая, что все еще не в восторге от его намерения тащить ее на дорогой благотворительный вечер. Фотографы и публика наверняка будут глазеть и обсуждать, кто она такая и как ей удалось стать спутницей самого Бишопа.

Включив сигнал поворота, он свернул на обочину и заглушил мотор.

– Давай условимся: ты сядешь за руль и поведешь машину до самого дома, но за это пойдешь со мной на вечер.

Она подняла одну бровь, внимательно посмотрев на него.

– Я поведу твой «мерседес»?

Он улыбнулся, наблюдая за откровенным восторгом, отразившимся на ее лице.

– Ну да.

Она тут же расстегнула свой ремень безопасности, выпрыгнула из машины и оббежала вокруг капота.

«Похоже, мы договорились», – подумал он.

И неудобное платье, которое ей придется напялить сегодня вечером, и глупое положение серой незаметной мышки рядом с неотразимым Берком все это становилось неважным по сравнению с тем, что она ведет «мерседес-бенц»! О боже, что за машина! Шеннон не входила в число фанатов автомобилей, но «мерседес» был такой красивый, такой комфортабельный и ехал так плавно, что она не могла не испытывать легкого благоговения.

Обычно она пользовалась автобусом или электричкой. И Берк не мог не знать, что у нее недостаточно практики вождения и что она запросто могла разбить его роскошную машину.

Но она вела ее довольно уверенно, широко и безмятежно улыбаясь.

Когда они добрались до его пентхауса, Маргарет уже ждала их. Все свободное пространство комнаты занимали коробки, а на всех крючках висели пакеты с одеждой.

– Маргарет, ты чудо, – сказал ей Берк, целуя женщину в щеку. – Я пойду в свою комнату надевать костюм пингвина.

Проходя мимо Шеннон, он наклонился и тоже поцеловал ее в щеку.

– Маргарет прекрасно о тебе позаботится, прошептал он ей в ухо. – Скоро увидимся.

Шеннон стояла как вкопанная, рассматривая кучу вещей – результат сумасшедшего марафона по магазинам. А когда секретарь Берка стала открывать крышки и расстегивать молнии, она изумилась еще больше.

– Где вы взяли все это за такой короткий срок?

– Когда работаешь у Берка Эллисона Бишопа, можно достать практически что угодно, за какое угодно время. А что тебе не понадобится, мы просто отошлем назад.

– Даже драгоценности? – спросила Шеннон, заметив дюжину бархатных коробочек.

– Ax, да. Нам предоставили их во временное пользование, – Маргарет послала ей лукавую улыбку. – В надежде, что Берк решит приобрести хоть что-то.

Она достала из большой плоской коробки длинное элегантное вечернее платье и подала его Шеннон.

– Примерь для начала его. А затем посмотрим, понравятся ли тебе остальные.

Шеннон взяла платье, осторожно расправила легкие складки атласа и, словно завороженная, пошла в свою комнату. Она чувствовала себя словно Золушка, примеряющая платье и отправляющаяся на бал с помощью феи.

Все платья были потрясающие, а украшения слепили глаза, но они были не для нее. Шеннон привыкла носить хлопковые, льняные, шерстяные вещи, в ее гардеробе не было ничего дороже бледно-лилового платья, которое ей пришлось купить на свадьбу друзей.

Заколов волосы повыше, она сняла с себя одежду и проскользнула в синее блестящее платье. Оно легко касалось ее обнаженных бедер, но стянуло грудь.

Вряд ли Берк захочет пойти на благотворительный вечер с женщиной, которая выглядит так, будто засунула две дыни под платье.

– Слишком тесно в груди и узко в талии, – сказала Маргарет. – Вероятно, из-за твоей беременности. Хотя цвет тебе очень идет. – Она взяла вешалку с другим платьем и сняла его. – Примерь вот это.

Шеннон померила еще четыре платья, пока Маргарет не приняла окончательное решение. Затем последовала очередь туфель, сумочки, ожерелья и серег. Шеннон сделала макияж и собрала волосы в прическу, которая, по ее мнению, должна выглядеть элегантно.

Через двадцать минут она спустилась в гостиную, надеясь, что выглядит нормально и не сделает и не скажет ничего, что могло бы поставить Берка в неловкое положение.

Упаковав все остальные платья и аксессуары, чтобы отправить их назад, Маргарет уселась пить чай. Берк стоял спиной к двери, поправляя галстук перед зеркалом. Услышав стук ее чашки о блюдце и заметив ее удивленное лицо, он оглянулся и увидел Шеннон.

Господи, как потрясающе она выглядела! Высокая, тонкая, гибкая. Складки ее черного платья были украшены изящной вышивкой серебряным бисером в виде виноградных лоз.

У него перехватило дыхание. В прямом смысле.

Она его околдовала. Он хотел было что-то сказать, но язык не двигался, а ноги, казалось, приросли к полу.

Однако с Маргарет, похоже, все было иначе.

Вскрикнув, она вскочила со стула и бросилась к Шеннон, заключив ее в крепкие материнские объятия.

– Моя дорогая, ты выглядишь сногсшибательно. Я знала, что платье тебя преобразит. – Затем она послала обоим коварную улыбку и направилась к двери. – Я уже ухожу, желаю хорошо провести время.

Звук захлопнувшейся двери вывел Берка из столбняка.

– Маргарет права. Ты великолепна, – сказал он низким голосом. – Я мечтаю быть тем, от кого ты слышишь это впервые.

Ее пальцы неуверенно потрогали бриллиантовое колье, окольцевавшее ее длинную грациозную шею. Это колье и подходящие к нему бриллиантовые сережки в виде капель стоили полмиллиона долларов.

Не в силах больше сдерживаться, он прикоснулся ладонью к ее щеке.

Что она будет делать, если он возьмет ее на руки и понесет к себе в постель? К чертям благотворительный обед! К чертям все, кроме любви Шеннон! И наконец-то, наконец-то будет положен предел его мукам, которые он испытывал с того самого момента, когда она вошла в его офис два месяца назад.

Они были так близко, его волосы касались ее бровей, он мог чувствовать ее дыхание на своем лице. Он наклонил голову, чтобы легко коснуться ее губ своими. Но в тот момент, когда он должен был поцеловать ее, его губы не встретили ничего, кроме воздуха.

Открыв глаза, он увидел, что Шеннон отклонилась и нервно теребит колье.

– Может, нам не нужно идти вместе? – спросила она, словно ничего не произошло.

Он разочарованно вздохнул.

– Я думаю, что нужно.

И пока они шли к машине, он не мог отделаться от горького чувства, что они с Шеннон все еще слишком далеки друг от друга.