Дороже всего на свете

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Шеннон была удивлена тем, насколько ей понравился вечер. Когда они с Берком только приехали и вышли из лимузина, попав в звездопад вспышек фотокамер, она подумала, что это одна из самых больших ошибок в ее жизни. Но затем, когда они вошли в зал «Четыре сезона» и Берк начал знакомить ее с огромным количеством людей, которых она никогда не смогла бы запомнить, Шеннон начала расслабляться и получать удовольствие.

Берк парировал вопросы, касающиеся их с Шеннон: где они познакомились, насколько серьезно он к ней относится, но большинство считало, что она – одно из его многочисленных завоеваний.

Однако правда заключалась в том, что он просто ее нанял. Она была всего лишь женщиной, которая за деньги должна родить ему ребенка.

Если бы кто-нибудь из приглашенных узнал об этом, сплетням не было бы конца. Конечно, она не выглядела беременной – спасибо Маргарет, которая выбрала замечательное платье. Мягкие волны лифа скрывали увеличившуюся грудь и отвлекали взгляд от талии на случай, если кто-нибудь мог заметить, что платье ей несколько узковато.

Обед прошел прекрасно, и Шеннон была горда, что ничего не напутала в столовых приборах. Подали десерт, и она молчаливо крутила тарелку, пока Берк очаровывал пожилую матрону слева от него рассказом о том, как он последний раз отдыхал в Тоскане.

«Тоскана», – подумала она. Берк уже три или четыре минуты говорил об этом, пока она наконец поняла, что речь идет о курорте в Италии.

Он, богатый известный бизнесмен, по своей прихоти мог полететь в любое экзотическое место.

А она – бедная студентка, пытающаяся помочь своей матери и закончить образование. Ей было все равно, где находится Тоскана и что это за город, потому что у нее и за миллион лет не будет шанса попасть туда., Ее будущее было куда менее сложным. Она получит диплом педагога дошкольного образования, найдет работу в детском саду или начальной школе и, возможно, сумеет накопить деньги для того, чтобы они с мамой купили дом и могли жить вместе. Звучит непритязательно, особенно для людей в этой комнате, которые платят по тысяче долларов за обед из семи блюд и за возможность потолкаться среди людей своего круга.

Берк вытер губы салфеткой, затем повернулся к ней и обворожительно улыбнулся.

– Потанцуй со мной.

Очнувшись от задумчивости, она поняла, что ее куда больше занимает изгиб его полных мягких губ, чем слова, которые они произносили.

– Прошу прощения?

Он взял ее за руку, и она поднялась с места.

– Потанцуй со мной.

Она проследовала за ним среди лабиринта изысканно сервированных столов на лакированный дубовый танцпол. Большой оркестр играл легкую классическую интерпретацию «Я хочу любить», и хотя она не знала, как следует правильно танцевать под эту музыку, послушно позволила Берку вести себя.

Они двигались синхронно, скользя по паркету, как будто были здесь единственной парой.

– Кто-нибудь тебе говорил, что ты потрясающе красивая?

Шеннон поддалась околдовывавшей ее музыке, мягким, но настойчивым объятиям Берка. С трудом заставив себя открыть тяжелые веки, она посмотрела ему в глаза и сказала:

– Все дело в платье.

Он улыбнулся.

– Дело не в платье. Хотя оно и красивое, меня больше впечатляет женщина, на которую это платье надето.

Одна медленная мелодия перетекала в другую, а они все кружились. Его рука опускалась все ниже и ниже по ее спине, гладя ее голую кожу, и заставляла Шеннон трепетать, рождала в ней искры желания. Когда он прижался своей щекой к ее щеке, казалось, что это самая естественная вещь на свете и что так и должно быть.

Она потерлась о его щеку, которая была слегка шершавой, несмотря на то что он побрился, перед тем как выйти из дома. Мягкое и жесткое, гладкое и грубое, женщина и мужчина. Все правильно. И она хотела, чтобы это мгновение замерло во времени, чтобы она могла помнить его вечно.

Голос Берка таял в ее ушах, в то время как он зарылся носом в ее волосы. «Позволь мне забрать тебя домой».

Она не стала притворяться, что не поняла. Ей больше не хотелось здесь оставаться.

Музыка, атмосфера праздника, близость Берка все это вместе сломило ее защиту. Она больше не думала о приличиях, о сохранении между ними исключительно деловых отношений. Не важно, что принесет завтра и будут ли они оба сожалеть об этом потом.

Один раз, всего один раз она хотела последовать за своим сердцем. Она хотела испытать приключение с этим человеком.

Кивнув головой, она робко улыбнулась Берку.

– Слава богу, – прошептал он и повел ее из зала.

Какая разница, сколько людей наблюдали за ними, он уверенно шагал вперед, вежливо извиняясь, прокладывая им кратчайший путь. Как только водитель Берка заметил их – он в это время болтал с другими водителями, – он подошел к лимузину, и они сразу же сели в него.

Дверца мягко захлопнулась, Берк нажал на кнопку, чтобы поднять перегородку между ними и водителем, и она оказалась в его руках еще до того, как автомобиль стал выезжать со стоянки. Он жадно припал к ее губам, покусывая их, ища своим языком ее язык. Его большие руки с длинными пальцами исследовали ее спину, ее грудь, плечи и руки.

Он положил ее на кожаное сиденье под себя. Ее грудь прижалась к его груди, живот прижался к животу, ее бедра – к его.

– Шеннон, – дышал он ей в рот, – ты сводишь меня с ума.

«Не больше, чем ты меня», – подумала Шеннон, но не произнесла это вслух. Она не хотела, чтобы он знал, насколько глубоки ее чувства. Через секунду ее грудь была обнажена, и Берк начал ласкать ее.

Она не заметила, как они приехали и лимузин остановился, но, должно быть, это заметил Берк, судя по тому, как он выругался. Он отодвинулся от нее, чтобы помочь одеться.

– Все в порядке?

В порядке? Это можно назвать как угодно, только не порядком. Ее тело гудело, как натянутая струна, а голова отказывалась работать.

Но она кивнула, потому что это был тот ответ, которого он ждал. Он тоже выглядел немного ошеломленным. Дверца открылась, и Берк вышел и обошел автомобиль, чтобы предложить свою руку.

Он повел ее через подземный гараж к лифту, чтобы сразу же подняться в его пентхаус.

Как только двери лифта со свистом закрылись, он встал на колени и прислонил ее спиной к стене.

Его поцелуи отзывались в каждой клеточке ее мозга. Колени ее ослабели, и она схватилась за его плечи, чтобы не упасть.

Когда двери лифта открылись, Берк подхватил ее на руки и внес в квартиру, ни на секунду не прерывая поцелуя. Он закрыл дверь ногой и направился с Шеннон на руках в спальню, не переставая ее целовать.

Потом нежно, словно ребенка, положил ее на кровать и снял пиджак. За пиджаком последовал галстук, и он перешел к пуговицам на рубашке.

У нее перехватило дыхание, когда рубашка упала на пол и он приступил к брюкам. Она подумала, что, пожалуй, тоже должна раздеться, но не могла пошевелиться. Она была словно парализована.

Этот мужчина хочет ее. Ев. Простую, бедную, непритязательную Шеннон Мориарти.

Скинув туфли, он лег рядом с ней на постель, опершись на локоть так, чтобы было удобнее на нее смотреть.

Она нервно сглотнула, не зная, что делать или говорить дальше.

А вдруг он ожидает, что она окажется опытной и умелой?

Не отрывая от нее взгляда, он начал вытаскивать шпильки из ее волос.

– Ты хочешь остановиться? – спросил он мягко. Мне придется неделями стоять под холодным душем, если ты скажешь «да», но я не хочу принуждать тебя и заставлять делать то, к чему ты еще не готова. Нам не обязательно заходить дальше.

Это небольшое проявление заботы и готовность остановиться еще больше укрепили Шеннон в своем решении. Она потрясла головой, жадно ловя каждое прикосновение его пальцев, запутавшихся в ее волосах.

– Нет, я хочу. Просто… Я не часто это делаю.

– Все в порядке. Я тоже делаю это не так часто, как ты, наверное, себе представляешь. И этот раз особенный для нас обоих.

Он наклонился вперед, чтобы поцеловать уголок ее рта, ее нос, ее щеку. Она почувствовала, как подушечки его пальцев легко, словно перышки, скользили сначала вдоль ее руки, а потом по спине. Молния на ее платье мягко расстегнулась, умелым движением он снял бретельки, и платье полностью с нее соскользнуло.

Из-за глубокого выреза на спине Шеннон не надела бюстгальтер и теперь автоматически закрылась руками. Трусики, которые Маргарет купила к платью, были всего лишь узкими маленькими кусочками черной тонкой ткани с вышитыми серебряными бабочками.

Большие руки Берка легли на нее. Его смуглая кожа и темные волосы резко контрастировали с ее, молочно-белой. Он был такой большой, сильный, она же чувствовала себя маленькой и хрупкой. Но это не смущало ее.

Он мужчина, она женщина. Ей это нравилось.

– Не прячься, – выдохнул он, нежно беря ее руки в свои и отнимая их от груди. – Ты очень красивая. Я хочу видеть тебя.

Ее руки поддались ему, почти не сопротивляясь.

– Они очень нежные. И чуткие, не правда ли? – спросил он, проводя кончиком языка по ее груди.

Она застонала. Она не знала, отчего ей так хорошо – от его прикосновения или от звука его голоса.

– А твоя грудь стала больше, чем в тот раз, когда мы только познакомились, – улыбнулся он. – Я внимательный человек, я замечаю такие вещи. Не могу дождаться, когда увижу, как будет меняться твое тело с течением беременности.

Он положил ладонь на ее живот и держал ее там все время, пока ласкал ее тело. Он сводил ее с ума своими долгими, мучительными поцелуями, которыми осыпал ее пылающее тело.

Каждая мышца ее тела напряглась, как натянутая тетива. Если он будет продолжать ласкать ее, как сейчас, она умрет, так и не узнав, что это такое чувствовать его у себя внутри.

– Пожалуйста, – выдохнула она, борясь с волной экстаза, накрывшей ее, сметающей все на своем пути. – Берк, пожалуйста… Я хочу тебя.

Он замер над ней и посмотрел на нее многозначительным взглядом.

– Я тоже этого хочу, – сказал он взволнованно.

Он начал медленно-медленно проникать внутрь. У Шеннон было немного мужчин, поэтому занятия любовью оставались для нее чем-то еще не до конца изведанным. И она чувствовала, что этот раз будет особенным.

Берк был особенным.

Еще ни к одному мужчине не испытывала она таких чувств. Ее кожа словно оживала под действием тысяч электрических разрядов. Ее сердце было готово выпрыгнуть из груди. И если бы он ее оставил в этот момент, она бы растаяла, испарилась, перестала существовать…

Берк заставил себя замереть, но не только для нее, а и для себя тоже. Кровь стучала у него в ушах и пульсировала в паху, и он боялся, что, если пошевелится, если это блаженство продлится еще хотя бы три секунды, он уподобится неопытному шестнадцатилетнему мальчишке.

Он так долго хотел Шеннон, и теперь она была его. Она была в его руках, в его постели. Он был внутри нее, и ему ни за что не хотелось двигаться.

Ему так хотелось остановить это мгновение, но его тело требовало продолжения.

Ее дыхание соответствовало его дыханию, оно было таким же тяжелым и прерывистым, и он снова подался вперед, пока ее влажное тепло полностью не поглотило его. Гладя золотисто-каштановые завитки на ее висках, он заметил ее рассеянный взгляд, смотрящий в никуда, и мягко улыбнулся.

– Нормально? – спросил он, желая удостовериться, что не сделал ей больно.

Она кивнула, затем обняла его и притянула ближе.

– Не останавливайся, – сказала она с обольстительной улыбкой. – Все только начинается.

Он снова весь вспыхнул, словно фитиль, и через секунду уже покрывал ее тело поцелуями, легкими, как бабочки.

– Берк.

Его имя, соскочившее с ее губ, послало новую волну желания, заставило напрячься каждый его мускул. Нахлынувший экстаз поглотил его, но ему хотелось, чтобы Шеннон испытала это запредельное блаженство одновременно с ним.

– Давай со мной, Шеннон. Давай со мной.

Она открыла рот, задыхаясь, и отвернула голову, почти теряя сознание.

Берк чувствовал каждое ее сотрясение, ее дрожание. Он хотел, чтобы они испытали все одновременно. Еще мгновение – и он отключился.

Он не мог сказать, сколько времени прошло, пока они лежали на постели в том же положении.

Может быть, минуты, а может быть, часы. Когда он испугался раздавить Шеннон своим весом, то перекатился на спину, чтобы дать ей отдохнуть.

Она тут же прижалась к нему, положив голову ему на плечо и обняв его ноги своими.

– Тебе хорошо? – Он с трудом выдавил слова из своего горла.

Шеннон посмотрела на него сияющими изумрудными глазами. Лукавая улыбка мелькнула в уголках ее губ.

– Больше, чем хорошо.

Она уткнулась лицом в его грудь, сладко зевнув. А когда потянулась, Берк вновь ощутил желание. Еще секунду назад он чувствовал себя полностью удовлетворенным, но сейчас снова хотел ее.

– А как ты? Как ты себя чувствуешь?

В ее голосе были легкие нотки неуверенности, и он сразу же поспешил успокоить ее:

– А что ты сама думаешь?

Ее глаза расширились, когда она почувствовала, что он вновь хочет ее.

– Я думала, что мужчинам нужно какое-то время, чтобы восстановиться…

Он улыбнулся.

– По всей видимости, нет.

Он зачарованно смотрел, как она ласкает его грудь. Все его тело дрожало в любопытном ожидании, что же она будет делать.

Когда ее золотисто-медные локоны упали словно накидка и она наклонила голову, у него потемнело в глазах. Он был почти уверен, что потеряет сознание.

Именно об этом он фантазировал по вечерам в последние месяцы. Но ему не хотелось принуждать Шеннон делать то, к чему она не совсем готова.

– Милая, – с трудом сказал он, стискивая зубы от наслаждения, – не делай этого, если не хочешь.

Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом:

– Ты не хочешь?

Она не выглядела смущенной или неуверенной, как он боялся.

– С моей стороны было бы нечестно сказать, что я не хочу, – ответил он, покачав головой. – Но с тебя хватит на одну ночь. Я не хочу принуждать тебя и заставлять делать то, к чему ты еще не готова. Ты, наверное, устала.

Она ответила ему с ангельской улыбкой:

– Может, ты позволишь мне судить о том, устала я или нет? А поскольку с твоей стороны нет возражений, я сделаю то, чего я сейчас хочу.

Умереть и попасть на небеса – это было все, о чем он мог думать. Или в ад. Судя по тому, как она ласкала его, наслаждалась им, она должна была быть дьяволом во плоти.

Никто ее не держал так, как Берк, никто не смотрел так, как смотрел он, не занимался любовью так, как это делал он. И не важно, что она долго сопротивлялась. Теперь Шеннон боялась, что ее сердце выпрыгнет из груди, когда она думала о нем, о человеке, которого полюбила.

Это не должно было случиться. Они живут в разных мирах, разного хотят от жизни. Единственное, что связывает их, – это ребенок, растущий у нее внутри, который зачат на основе делового соглашения. И не имеет значения, о чем она мечтает и как сильно желает, чтобы все было по-другому.

Потому что скоро все это кончится.

Но, даже зная об этом, она не могла позволить непрошеному будущему портить ее настоящее.

Шеннон хотела быть с Берком, хотела чувствовать его под собой, над собой, вокруг и внутри себя.

Когда придет время, она отпустит его, но пока будет ловить каждое мгновение, постарается запомнить каждую черточку его красивого лица, сильного тела и щедрой натуры. Это останется с ней, когда у нее не будет ни Берка, ни ребенка.

Слезы сожаления выступили у нее на глазах, но она превозмогла себя.

Шеннон завидовала каждой женщине, с которой он когда-либо занимался любовью. Она хотела, чтобы этот мужчина любил ее. Просыпаться рядом с ним каждое утро, иметь от него ребенка, строить вместе с ним жизнь. Этого она хотела больше всего на свете. Она и не представляла, что когда-нибудь встретит такого мужчину. Но это случилось.

Ее сердце сжималось от боли, когда она напоминала себе, что их отношения временны. Заняться с ним любовью было огромной ошибкой, но черт ее побери, если она сожалеет об этом.

Засыпая, она сказала себе, что завтра утром первым делом попытается все изменить. Не стоит мечтать о любви и браке с этим человеком. Необходимо все тщательно продумать и взвесить.