Дракон и голубка

Глава 13

Купер охотно согласился и вообще замолчал, только иногда издавая возгласы одобрения. Они распластались на кровати. Его великолепно сложенное бронзовое тело сплелось с бледной плотью женщины. Одной рукой он ласкал грудь и теребил соски, пока они не вспухли, и все время целовал ее. Купера восхищала красота Джессики и сладость ее ответного чувства. Пальцы женщины перебирали его волосы, дыхание стало частым и прерывистым. Он знал, что она тоже наслаждается им.

Когда же Купер наклонил голову и взял ее своим ртом, Джессика на секунду напряглась, а потом полностью растаяла, выдохнув его имя. Этот звук прошел сквозь него, как жаркая волна.

Купер покрыл поцелуями все ее тело, и с каждым прикосновением жажда его все возрастала. Джессика предлагала забвение, умиротворение и сильное желание, достаточно горячее, чтобы поглотить его. Он страстно желал войти в нее, но вкус ее тела на языке призывал исследовать все женственные изгибы, задержаться на мягких тайных местах, ласкаемых его ртом.

Когда мозг мужчины начал посылать тревожные сигналы, он приподнял женщину и начал целовать там, где прежде ее ласкало солнце, наградив россыпью веснушек: на груди, плечах и переносице.

Тем временем Джессика затеяла собственное исследование. Она погладила рукой его грудь, живот, потом дотронулась до сильно напряженного орудия, чувствуя, как с каждым ее движением оно еще больше крепнет и твердеет. Неожиданно тело Купера задрожало от еле сдерживаемого желания. Когда же она добралась до цели, он застонал и позволил ей довести возбуждение до крайней точки. Поднявшись над женщиной, он издавал грубые просящие звуки, будто она была божественным спасением от мук, дыхание его прерывалось. Купер прижался головой к ее шее и вновь прошептал свою просьбу. Это были непристойные слова, идущие от первобытного инстинкта к оплодотворению Говорились они для того, чтобы увлечь невинность через порог вежливого секса в царство чистой необыкновенной чувственности Купер прижался к Джессике, размыкая ее нежные покровы и проникая все глубже. Если у нее и оставались какие-то иллюзии относительно его намерений, то они разбились вдребезги с первым же толчком. Он был нежен, но настойчив, и погрузившись в нее до самого конца, ждал, пока нарастало острое ощущение, вскоре и Джессика была близка к кульминации. Тогда Купер провел языком по ее груди, прежде чем взять в рот сосок. Потом он начал покусывать его, лаская и дразня.

Джессика задыхалась и прижималась к нему все сильнее, ожидая толчка. Она произнесла его имя, почти умоляя о продолжении, но он только сомкнул губы вокруг ее рта и прошептал прямо туда свою просьбу.

Только теперь она поняла, как опасно иметь дело с драконами. Они агрессивны и требовательны и не испытывают симпатии к малодушным. Но это также обольстительные и сексуальные создания, готовые и желающие разрушить весь прежний опыт.

Наконец Купер начал медленно двигаться, и ее тело сжалось вокруг него.

— Купер, нет… не надо, — он замер, и с губ Джессики тут же слетел тихий стон. — Да.

Закрыв глаза, она приподняла бедра навстречу ему, беря на себя инициативу и выполняя все его просьбы. Подстраиваясь, отвечая толчком на толчок, Джессика медленно погружалась в чувственный туман. Их тела слились в одно, кожа ласкала кожу при каждом прикосновении, сердце слышало сердце.

Не было никакого спасения от его сладкого омывающего языка, рухнули последние преграды. И она хотела показать ему руками, губами и распахнутыми ногами, как сильно желала его и как много он для нее значил. Боже, что этот мужчина делал с нею!

Купер принимал любой ее подарок, осознавая, как много она давала. Джессика опьяняла его, заставляя забыть о гневе и боли, давая помощь и забвение. Удовольствие, испытываемое ею, было источником бесконечного эротического возбуждения. Каждым тихим звуком она возносила его на вершину блаженства, с каждым погружением в ее глубины он учился новому и захватывающему его ощущению. Купер не мог надышаться ею.

Он приподнялся на руках и посмотрел на лежавшую под ним женщину, чувствуя, как крепнет и усиливается его чувство. Ее золотисто-каштановые волосы были разбросаны по подушке. Он любил тело Джессики, начиная с гладких плеч и рук и до нежной округлости других частей. Она была восхитительной женщиной, созданной, чтобы растить и выкармливать детей. Он хотел обладать ею всегда.

— Джесси, дай мне руку, — его голос был хриплым и напряженным.

Она выполнила его просьбу с томной грацией, и Купер улыбнулся от удовольствия. Он все еще был погружен вглубь ее тела. Поднеся руку ко рту, он смочил ее пальцы, пробежав языком по чувствительным подушечкам и вдоль суставов и ощутив, как дрожа, сузился проход вокруг его твердого естества.

Когда ее пальцы стали влажными, Купер опустил руку к ней на живот в заросли каштановых завитков между ног.

— Поласкай себя за меня, Джесси, — прошептал он, показывая, что он хочет, и наблюдая осторожные, скользящие движения, совершаемые ею.

Мышцы ее бедер напряглись, ягодицы приподнялись еще выше. Она с трудом дышала.

— Ты здесь такая мягкая и сладкая. Дай мне… Джесси.

Ее шелковистые ножны сжались вокруг него от мучительного удовольствия, оставляя его совершенно бездыханным.

Купер рванулся в нее, стремясь достичь самых сокровенных глубин. Она была в его руках, в его постели, и он хотел, чтобы это длилось вечно. От этих мыслей в его жилах закипела кровь.

Джессика обеими руками схватилась за простыни, вытянувшись от напряжения. Ее ноги обхватили его талию, сцепившись на спине. Драконы были прекрасными любовниками. Он овладел ее душой и телом, она чувствовала мягкость его движений и жар тела. Он был полон огня и энергии и уносил ее туда, где она никогда еще не была.

Все мышцы Купера были напряжены до предела. Он еле сдерживал себя, зная, что как только перешагнет определенный рубеж, то потеряет контроль и уже не будет путей к отступлению. Останется лишь непреодолимая тяга к концу.

Последнее, что он помнил, прежде чем наступил неизбежный оргазм, — это низкий стон и волнообразная пульсация ее лона вокруг его естества. Нежные сжатия были очень сильными, восприимчивыми к мужскому началу, чье семя впитывали.

Джессика судорожно обнимала Купера, ее внутренние стенки пульсировали в ритм струям его живительного потока. Купер изогнулся и толкнулся в последний раз. Он был ошеломлен и пытался справиться с дыханием.

Медленно опустившись, он обнял женщину, стараясь при этом глубоко вздохнуть. Купер знал, что она станет его гибелью, но чертовски не хотел, чтобы это произошло в постели.

Насытившись, Джессика обвилась вокруг своего зеленоглазого дракона, вдыхая мускусный запах мужчины и острый запах моря. Он поцеловал ее лоб и убрал с лица волосы, лаская и успокаивая все еще подрагивающее тело. Она не могла понять, чем же они занимались с Яном в годы супружества, но то, что дал ей Купер, Джессика никогда не испытывала. Она была готова доверить ему жизнь.

— Ты опасна, — сказал он хриплым голосом.

— Я-а?..

— Ты-ы.

Купер одарил ее лукавой улыбкой; смутившись, Джессика спрятала лицо у него на груди.

— Ты уверена, что тебе нужно ехать домой? — спросил он уже серьезным голосом.

— Да, — сказала она, запрокидывая голову, чтобы видеть его. — Мне жаль, Купер.

С тех пор, как они вошли в комнату, сильно стемнело, но Джессика смогла увидеть его разочарование.

— Тогда позволь еще минуту обнимать тебя, — он опять прижал ее к себе.

Она и сама прильнула к нему, чувствуя, как его сердце бьется под ладонью, а сильные руки обвивают ее тело. Купер тяжело и разочарованно вздохнул, но ничего не сказал, а только крепко держал ее в своих объятиях, ожидая, когда наступит глубокое успокоение.

Наконец он понял, что не может больше задерживать ее, вытянул из-под нее руку и помог Джессике подняться. Купер поцеловал ее, прежде чем отпустить. Но это был не жадный и чувственный поцелуй, каким он возбуждал Джессику в постели. Купер, скорее, погладил ее губы своими с нежностью и благодарностью.

— Я не знаю, как объяснить тебе, что произошло со мной, когда мы занимались любовью, — сказал он, все еще удерживая ее. — Но теперь я хочу большего, — Купер снова поцеловал и отпустил женщину. — Я сейчас принесу твою юбку.

Джессика смотрела, как он, все еще голый, пересек комнату и вышел. Занавески сомкнулись за его спиной раньше, чем он исчез. Она тоже хотела гораздо большего. Скорее ради себя, чем ради него, Джессика мечтала остаться, чтобы проснуться в его объятиях и не оставить времени на сомнения, которые могут возникнуть потом.

Джессика не ожидала, что, вернувшись в дом Купера, готовая работать, застанет его все еще в постели. Но случилось именно так.

Джон открыл дверь и впустил ее. А через минуту после того, как она подключилась к компьютеру в своем импровизированном офисе, он принес поднос с чаем, бутербродами и свежими фруктами.

Но Купер не появился и час спустя. Джессика едва сдерживала желание войти в его спальню, но Джон и Бо находились в доме, и ей не хотелось быть застигнутой врасплох в непрофессиональной, компрометирующей ситуации со своим боссом.

Она вдруг осознала, что произошло между ними. Джессика забыла смущение и осторожность, когда он ласкал ее, зато весь остаток ночи и все утро была полна раскаяния, хотя и старалась подавить это чувство.

— Джесси?

Его голос заставил обернуться. Купер стоял в дверях в простых боксерских шортах, весь взъерошенный, сонные глаза звали, а рот расплылся в грешной улыбке.

— Пошли.

Он протянул руку, маня ее к себе. Когда же Джессика не сдвинулась с места, Купер в удивлении изогнул бровь. Зато всю оставшуюся часть утра ему больше не пришлось ее уговаривать.

«Осталось пережить день и еще чуть больше половины, — думала Джессика в тот же день после обеда, — а потом можно вступить в борьбу». Она вернулась к компьютеру и постаралась сконцентрироваться на работе, но успела только включить картотеку и вновь забылась с мечтательной улыбкой на губах. Она была счастлива во всех отношениях.

Занимаясь с Купером Дэниэлсом любовью, Джессика оставила в его постели часть своего сердца. Она отдала гораздо больше, чем могла себе позволить. Нет, ее трудно было назвать легкомысленной, но она вдруг легла в постель с человеком, едва знакомым. Это произошло уже дважды, а может, и больше. Джессика не знала, как назвать то, чем они занимались с Купером. Но оргазмы, которые в ее прежней жизни случались так редко, повторялись один за другим.

Если не быть очень придирчивой, она была уверена, что знала его очень хорошо, как собственное сердцебиение. «Нелепые, романтические фантазии», — говорила себе Джессика. Но чувства настаивали на обратном. Она знала, что Купер не пожалеет ради нее своей жизни, что на его храбрость можно рассчитывать.

Джессика знала, что принесло ему боль, какая потеря снедала его и вела к гибели. Если он проиграет в борьбе с Баольян, он потеряет все прелести жизни, а может, и саму жизнь. Если же Купер победит леди-дракона, то потеряет что-то еще, чему тяжело дать определение, но наверняка очень важное. Убив Баольян, он убьет часть себя.

Она не думала, что он осознает цену, которую ему будет стоить месть. И это непонимание заставляло Джессику защищать его от самого себя. Она была матерью и знала цену жизни, знала, как много нужно приложить сил, чтобы ее дать, и еще больше, чтобы поддержать.

Озабоченно вздохнув, Джессика заставила себя вернуться к работе. Она нашла несколько торговых предприятий в США, в которых работал банкир Гранд Кейман, но все они были прекрасно узаконены и не имели ничего общего с Фанг Баольян. Сомнение вызывали только два из них, видимо, они были объединены чем-то другим, кроме профессиональных услуг банкира с заказчиками: Кейман брал необычные суммы наличными.

Джессика повернула голову в сторону заработавшего факса и отодвинулась от стола, чтобы увидеть идущую информацию. На первой странице была наскоро нацарапана записка: «Привет, крошка! Скажи Куперу, что он должен мне восемь тысяч фунтов стерлингов. Оригинал посылаю с курьером. Джордж».

На второй странице была перепечатка с фотографии. При первом же взгляде, даже не принимая во внимание некоторую нечеткость, Джессика решила, что это снимок Као Бо, и слегка рассердилась. Информация не стоила восьми тысяч фунтов. Она не стоила и двух. Они уже знали, как выглядит Као Бо. Их интересовало теперь, откуда она пришла и кого представляла, а также почему разыскала Купера в точно установленном месте и передала именно ту информацию, в которой он нуждался.

Бо все принесла на блюдечке, а взамен не просила ничего, кроме защиты. Джордж Лидз послал бесполезную фотографию, а взамен попросил восемь тысяч фунтов. Неудивительно, что финансовые дела Купера разрушались, как песочный домик во время прилива. Его друзья были слишком прожорливы…

Когда перепечатка закончилась, Джессика понесла картинку к себе на стол. У Бо здесь были волосы гораздо длиннее, с интересом заметила она. «Где же она успела постричься?» — удивилась Джессика. Она остановилась возле стула и положила руки на спинку, все еще не отрываясь от фотографии.

Посмотрев еще внимательнее, Джессика недоуменно свела брови. Что-то не так было с носом, и со ртом, и с формой лица. Она не могла понять, в чем же разница, но она, несомненно, была.

В общем, чем дольше Джессика рассматривала фотографию, тем меньше женщина казалась похожей на Као Бо, но сходство все же было: в улыбке, глазах обеих. Несмотря на разную длину, линия волос была, как из-под копирки. Та же грустная утонченность придавала лицу драматизм. Та же изящная дуга от бровей до виска и к уху…

Джессика внезапно осознала, кого рассматривает, и ее рука задрожала. Она разжала пальцы и отступила, роняя фотографию. Стоя у балконной двери, Купер увидел только испуганное выражение ее лица и в три прыжка оказался рядом.

— Джесси, — он схватил ее за плечи и повернул к себе лицом. — Что случилось?

Она стояла бледная, с широко раскрытыми глазами.

— Мы в беде, Купер, большой, огромной, даже невозможно поверить в это.

У Купера напрашивался только один вывод.

— У тебя что, время овуляции? — спросил он, смирившись с фактом. Если мужчина любит женщину, это может случиться. Купер любил все подобные вещи. У женщин, как у Луны, были циклы и периоды, и даже времена года, как у самой Земли; они так… так связаны со всем. — Ну, мы переждем это, а в следующий раз будем пользоваться презервативами с повышенной степенью защиты вместо обычных, — ему ужасно нравилось заставлять ее краснеть.

— Купер, я говорю не о детях, — почти прошипела Джессика. — По крайней мере, не о моих и не о твоих.

— Тогда о чьих же детях мы говорим? — спросил он, смутившись.

— О детях Фанг Баольян.

Она ждала, когда до него дойдет смысл этих слов. Но Купер отрицательно покачал головой.

— У Фанг Баольян нет детей.

— Один есть. Восемнадцати лет, ростом пять футов три дюйма, весом меньше ста пяти фунтов живого веса. Поверь мне.

— Као Бо? — спросил он, мрачнея.

— Као Бо.

Во взгляде, устремленном на нее, ожил злобный блеск. Его глаза стали зелеными и безжалостными.

— Я полагаю, это дает нам шанс, игру и надежду на выигрыш.

— Ты не можешь причинить ей боль, Купер.

— Нет, — согласился он, но эти слова не заслуживали доверия. — Но я могу воспользоваться ею.