Драконы и ведьмы

Глава 28

Корш

Сначала обернулся, а потом только понял, что сотворил. Предстать обнаженным перед человеческой женщиной. Так же делать нельзя, точно знаю, они этого пугаются. Но тут произошло что-то странное. Тряпка замерла, так и не достигнув моего лица, Изольда издала странный возглас, похожий на тот, который издает взволнованная кобылка, учуяв горстку овса. Меня охватил холодный утренний ветер, вызвал неуместную дрожь.

— Прости, это случайно, я сейчас же оденусь.

— Корш, а зачем тебе одеваться?

— Чтобы не напугать тебя.

— Этим меня, точно, не напугаешь, — и коснулась мягкой ладошкой моей жесткой щеки, медленно спустила ее по шее на грудь и ниже, провела пальчиком по бедру. Так изучает предмет ребенок, так женщины на базаре рассматривают и оценивают драгоценные вазы. Безмерно захотелось податься навстречу руке, прижать избранную к себе и зарыться носом ей в шею. Пальцы избранницы уже на спине, вот она положила туда и вторую ладонь, притянула меня к себе. В голове лишь остро мелькает вихрь золотых искр, мыслей и вовсе нет. Подаюсь ей навстречу. Изольда тянется к моему лицу своим. Кажется, что вот-вот должно что-то случится, что-то безмерно важное, перед чем я не смогу устоять.

— Ну же нагнись.

— Зачем?

— Нагнись и узнаешь, — и откуда только золотистые искры взялись в ее глазах? Или же это отражение моих глаз?

Я нагнулся, и она провела языком по моим губам, затем и вовсе припала к ним в поцелуе, снова опустила свою руку мне на бедро, немного сжала. Кажется, я зарычал. Мой внутренний дракон вырвался на свободу, сминая границы. Сделать с ним ничего не могу, лишь только смотрю на то, как своими руками валю избранную на землю, а та, смеясь, поддается. И вовсе она не испугалась, лишь только змейкой выскользнула из платья. Я снова рычу, из ноздрей повалила струйка белого дыма, на щеке золотом горит чешуя. А Изольда не только ничего не боится, она все так же хохочет и тянет меня на траву за собой. Ластится, обвивает уже не только руками. Внутренний мой дракон рвется наружу, просит отпустить его в бой. Только с кем тут драться, что вообще происходит? Додумать я уже просто не смог, избранная прижалась ко мне всем телом, и я вступил в бой. Сильным толчком идет наступление, ему вторит восторженный женский вздох, я отступаю, она подается на встречу. Неба, земли и трава — ничего больше нет. Только алые губы, атласное белое тело, сплелось с моим воедино, и грань между нами не провести. Дракон внутри лишь рокочет, требуя не давать передышки, я подчиняюсь, просто никак не могу отступить. Губы избранницы наполнились медом страсти. Как я жил раньше, не зная, что так может быть?! Еще толчок, и искры взорвались в моей голове потоком раскаленного золота. Пик невероятного счастья, блаженства и отупляющая усталость тянет к земле.

— Пошли в дом, хвостатый.

— Я тут полежу.

— Ну уж нет. А если эти куры вернуться и увидят? Домой, в кроватку, там тепло и мягко. А потом продолжим.

— Ещё?

— Еще, еще. Еще много раз, ты такой сильный. Даже не думай спать во дворе.

— А как ты меня узнала в драконе и почему не испугалась?

— У тебя было такое смешное выражение морды и губки бантиком как у ребенка. Такое выражение морды или лица я больше ни у кого не видела.

— Я восхищен.

— Кстати, а что эти курицы от тебя хотели? Или ты с ними раньше…

— Раньше — что?

— Ну как мы с тобой тут.

— Нет, у меня такое случилось впервые. Я сам не знал, как такое бывает, чтобы внутренний зверь так овладел телом в двуногой ипостаси. Никогда он еще не смел так обнаглеть, захватить разум.

— Внутренний зверь. Красиво. А ты мне не лжешь?

— Я бы не посмел.

— Тогда зачем они прилетали?

— Берта и Хлоя? Я им обещал помочь.

— Интересно в чем?!

— Они мечтают об избранных. Но там долгая история. Их избранные сейчас сидят в замке у ведьм и ничего не знают о драконихах.

— А с ведьмами можно как-то договориться, чтоб отдали?

— Тебе жалко драконих? Какое у тебя золотое сердце!

— Конечно, Корш! Конечно! Очень жалко. Да и не хорошо это, будут тут летать, смотреть на тебя, мой дракон. Так что там за история с ведьмами, не хотят отдавать?

— Не в этом дело. Ведьмам избранные не нужны. Просто им без меня между собою не договориться. Я общаюсь и с теми, и с теми. А друг дружку они не знают.

— Ясно. Это надо срочно решить.

— Пойдем кушать, ты можешь похудеть.

— Ну, это уж, точно, из ряда фантастики. Скорее, я поверю в… не знаю в кого.

— Не перечь мне. Поедим, поспим, примерим на тебя сокровища. На такой атласной коже, как у тебя, должны красиво переливаться брильянты. Тебя так много, можно надеть сразу несколько поясов с золотыми подвесками.

— Прекрасная идея. Кстати, а кто нам готовит?

— Гномов нанял.

— А сокровищница далеко?

— Я все принесу или можем слетать. Сядешь на меня сверху и полетим. Там и поспать можно, только жестко.

— Слетаем. А завтра на рассвете уладишь вопрос с избранными для девушек, чтобы они сюда больше не шастали без приглашения, эти твои чешуйчатые.

— Как скажешь. Пойдем есть и спать. Или спать и есть.

— А потом повторим, но уже в доме.

— А можно так часто?

— Ты и вправду не знаешь? Сколько угодно.

Дракон внутри меня счастливо заурчал и уснул.

Ведьмы

Ведьмы в одном из небольших кабинетов дорвались до пузатого флакона сладкого пьянящего эликсира, который лишь изредка удается добыть у фей. Путем элегантного дамского торга, сладких посулов, полуобманов и взаимных заверений в самой крепкой и искренней дружбе, какая только может возникнуть в кругу хитрых дам.

— И все же я лично предпочитаю коньяк. Не так пьянит разум, но стирает границы страха.

— Ты чего-то боишься, Марцелла?

— Я опасаюсь разгуляться в полную силу, выйти за рамки своих внутренних догм. Всесилие слишком остро пьянит, Эльза. Приходится всю жизнь оборачиваться на себя прежнюю, искать подсказки, правильно ли я поступаю, честно ли это. В моих понятиях о чести, само собой разумеется.

— А я ничего не боюсь. Честно. "Делай, что должно и будь, что будет"- так сказал кто-то из великих нашего родного мира. Я делаю все, что в моих силах на благо страны, врученной судьбой в мои руки. И даже немного больше. И пью этот чудесный напиток смело, надо же и отдыхать хоть иногда.

— Я вам обеим завидую. Вы очень искушенные слишком во многом. И во власти, и в жизни там, на Земле, без ведовской силы. Такое богатое прошлое, столько приключений! Столько знаний. Я тоже боюсь переступить черту шалостей по незнанию, по глупости. А нектар — он прекрасен. И дает забыть о всяких хлопотах и заботах, даже о моих любимых зельях и сборах.

— Не будем о заботах, Мирта. Как считаете, моряки от нас не сбегут? — задумчиво спросила Марцелла, погрузившись в глубокое кресло мягкой кожи и крутанув содержимое своей пузатой рюмки.

— Думаю, нет, — с готовностью ответила Мирта, попытавшись скопировать ленивое действо подруги и вылила на себя пару капель нектара.

— На ночь замковые ворота запрут, никуда они не денутся, можно отдыхать спокойно, а утром посмотрим. Кстати, о коньяке, а как вы думаете, что будет, если плеснуть чуть-чуть поверх настойки фей доброго старого коньяка? У меня в сумочке есть небольшая фляжка. Вот не надо только на меня так смотреть! Подарил дедушка моих деток. Коллекционный, пятидесятилетний. Дорогоооой! Зря предложила?

— Мне кажется, они не смешаются, коньяк крепче.

— Я не знаю. А почему не смешаются?

— Разная плотность. Рискнем? Если содержимое бокала не смешается, то ляжет красивыми слоями. Ярко-зеленый фейский нектар снизу и золотистый коньяк поверх.

— Эльза, ты физик-недоучка. Коньяк упадёт на дно и там и заляжет. Мирта, выгляни в коридор, попроси принести шоколад и лимон. Я готова к экспериментам!

— И я тоже, только бы утром проснуться без головной боли.

— Нас спасут, в замке есть целитель. Да и потом, что нам будет на троих от крошечной бутылки нектара и ста граммов коньяка.

— Двухсот. Впрочем, как часто мы так собираемся? Раз в полгода? Даже если и напьемся, в чем лично я сомневаюсь, то что? Ну попугаем привидения, ну сотворим с десяток иллюзий, что в этом плохого?

— Лимон сейчас принесут. Шоколада в замке нет.

— Это, определенно, повод напиться с горя, давайте ваши бокалы.

Коньяк перетек из фляжки в пузатые рюмки на извитых ножках. С нектаром он не смешался, а лег, было, на дно, как и предсказала Марцелла, правда, совсем ненадолго. Через долю секунды весь напиток приобрел структуру и цвет жидкого меда со множеством пузырьков, стремящихся к поверхности.

— Не отравимся?

— Мы сирины, а значит, почти бессмертны!

— До дна! За то, чтобы не отравиться властью и не пресытиться нашими милыми шалостями!