Другой взгляд [СИ]

Глава 2

Утро было тяжелым, но есть на свете добрые люди, а точнее лекари, которые изобрели средство от похмелья. Приняв его вместо завтрака, я счел, что отражение в зеркале весьма посвежело. Расчесывался наспех, так как знал, что черные густые волосы без боя не дадут себя уложить — отрасли. Эх, и постричься толком некогда, а надо бы. Не понимаю, как мужчины ходят с длинными волосами, а уж про бороды я вообще молчу. Фу, это ж негигиенично. Мой дед всегда говорил: «мужчина должен быть похож на человека, а не на лохматое животное». Собственно на деда я и похож: высокий кареглазый брюнет, с мощным телосложением. Единственное, что было от мамы так это возвышающийся над пухлыми губами нос размером чуть длиннее среднего. И этот нос всегда чесался, как ни странно, не до попойки, а после, вот и сейчас по дороге к шерифу он усиленно давал о себе знать.

Здание правопорядка, и моего бывшего рабочего места, находилось в центре города и сильно выделялось среди разноцветных бутиков и магазинчиков с яркими вывесками. Я очень любил его, не смотря на серый невзрачный вид. Мне казалось, что так люди будут воспринимать меня серьёзней, что будут больше доверять. Строгость в интерьере должна была дать понять, что с правонарушителями здесь шутить не станут. Я все здесь переделал под себя, потому, как и ел и жил в основном на работе, у меня тут разве что душа не было да гардероба, поэтому я дома и появлялся, чтоб помыться и переодеться. Подчиненные за глаза говорили, что я трудоголик, мол, хлебом не корми, дай поработать. Возможно, так оно и есть, но шерифом я мечтал стать еще с детства, и понимал заранее какая это ответственность и что на отдых времени не будет, как и на личную жизнь.

Подойдя к крыльцу, где стоял часовой, я поздоровался и тот, опознав во мне своего бывшего шефа, кивнул в знак приветствия и поспешил открыть двери.

Несмотря на то, что на улице еще парило августовское солнце, внутри здания было намного прохладней. Двери в кабинет шерифа были открыты, поэтому Каст, увидев меня, сразу предложил пройти и присесть.

— Здравствуй Морт, какой визит, чего случилось? — мне протянул руку высокий худощавый брюнет.

— Здравствуй Каст, извини, спешу, поэтому сразу к делу, у меня вопрос к тебе: скажи, у вас ничего из личных запасов последнее время не пропадало?

— Кража? У нас? Обижаешь. Раз в неделю сам присутствую на проверке реквизита. А что?

— Я вчера одну вещ обнаружил и совсем не в тех руках и теперь опасаюсь, что без трупа вам не обойтись.

— Что за вещ и у кого? — насторожился он.

— Вот это тебе о чем-то говорит? — я достал и протянул ему зерно Давла. Он взял, покрутил его в руках и с резко посеревшим лицом, молча, прошествовал в коридор, указав мне следовать за ним. Именно это мне в нем и нравилось — что бы ни случись, он мгновенно приступает к действию.

Куда он меня ведет я прекрасно знал: коридор, налево и еще раз налево, к мощной стальной двери. Склад стражников отличался особой разнообразностью предметов, при этом комнатка была всего три на три метра, оружейный склад находился в другой стороне, здесь же хранились более скажем так «экзотические» мелочи, вроде подслушивающих устройств, сигнализационных амулетов и естественно зурн Давла. Каст, тем временем, открыл ключом, висящим у него на шее, небольшую ячейку и извлек оттуда коробку. Пока он пересчитывал казенные зерна и сверялся с документами, я обвел взглядом комнатушку: я сам здесь все обставил и дверь сам покупал, документацию слаживал и пересчитывал. Не то чтобы здесь совсем уж все запущено было, но уж как-то все неудобно лежало. До меня в этом городе шерифом работал старик Полдар и все в здании казалось таким же старым, дряхлым, покрытым паутиной. Даже подчиненные, которых давно надо было отправить на пенсию, вот собственно говоря, я их и отправил, лично набрав новый молодой состав. Да, скучал я по этой должности, по этому зданию, хоть у меня сейчас пост намного ответственней — все же главу государства лично охраняю, но работать шерифом было интереснее. Каждый день то убийства, то кража, то разборки меж бандами. Это сейчас уже в городе «выжил» только один преступный клан под руководством Горна, старого, как тот свет.

От того и остались одни в городе, что уж больно этот старый хрыч умным был. Но вели они себя осторожно и мирных, невинных жителей не обижали. Наших таких «мирных невинных жителей», особенно «невинных», сначала отыскать нужно, а потом уж попытаться их обидеть.

Я невольно перевел взгляд на внутреннюю деревянную обивку двери и удивился, потому что её там не было.

— Эй, Каст, ты давно заменил внутреннюю часть двери? — но тот даже не услышал, а лишь торжествующе просиял.

— Ага! Двадцать три — все сходится. Это не наше, я же говорил. Так откуда это у тебя?

— Вчера кто-то подсунул это одному парню в ресторане Рюмо вместо закуски. Парень отчаянно сопротивлялся, чтоб не удавиться им. Пока я распознал что это, уже не парня в ресторане не оказалось, ни естественно, того кто мог его этим угостить.

Про Ту девушку я умолчал, потому, как я вообще кроме Эдвина про неё никому не рассказывал. Знаю, что это не профессионально, но пока это не мешало делу, я позволял себе такое пренебрежение фактами.

— У меня есть подозрения, что с ним что-то может случиться. Я знаю, что у тебя и так дел хватает, но думаю этим нужно заняться в первую очередь. Парень вроде не из местных, по крайней мере я его ни разу еще в городе не встречал, пойдем я составлю его автопортрет. Думаю, сперва нужно поспрашивать на дорогих постоялых дворах, вряд ли человек, позволивший себе ужин в ресторане Рюмо, остановился бы в дешевом отеле.

— Не волнуйся Морт, займусь лично. Найдем мы его.

— Каст, а вы давно заменили обшивку на двери?

— А? Обшивку? Да уж год как. Там еще зазубрина была, от чего не помнишь? Как от ножа что ли.

— Нет, не помню.

После того как автопортрет был закончен, Каст пообещал сообщить как только что-то будет известно и я, по зову завывающего желудка, отправился в закусочную.

По дороге всплыли воспоминания о деревянной обшивке. Конечно, это был ножик и конечно помню.

Случилось это через пару месяцев от знаменной нашей первой встречи с Той девушкой: я выехал на вызов, сообщили, что травника нашли убитым в собственной лавке. Сделано убийство было наспех и как будто даже случайно, в порыве гнева, поэтому я очень удивился, когда нашлись свидетели, которые видели выбегающего с места преступления одного из подчинённых Горна. На допросе подозреваемый сообщил, что пришел к травнику за заказом, но тот был уже без дыхания. Растерялся и побежал сначала к начальству, а уже потом послал за шерифом. После его показаний, Горн лично заявился в мой кабинет, подтвердил слова подчиненного и было видно, что он действительно скорбел по усопшему и был зол, что кто-то посмел убить его лучшего лекаря, который, как он сам высказался, делал лучший отвар от бессонницы. Ну, в случае Горна, это наверняка был усыпляющий эликсирчик и явно не для себя, но то, что с погибшим они были в хороших отношениях знал и я.

Дело усложнялось за неимением улик и еще тем, что надо было опередить Горна и найти преступника первее. А иначе трупов будет уже два.

Лавку мы всю прочесали вдоль и поперек, опросили соседей, дом травника тоже обшарили, но чувство что мы что-то упустили, тем же вечером привело меня снова к дому усопшего. После тяжелого дня я питал лишь надежду хоть что-то обнаружить и очень удивился, когда увидел в окне дома мелькнувшую там тень. Хотя быть там никого не должно, ведь у бедного лекаря не было семьи и жил он один. Я проник внутрь и медленно ступая, направился в угловую комнату, где я и видел кого-то. Насколько я помню, там должна была располагаться спальня. Вдруг в дверях наткнулся на неизвестного. Я набросился на преступника, скрутив его на полу, уложил лицом вниз, быстро связал руки веревкой и, перевернув лицом к себе, посветил огнекамнем в очи брыкающемуся и царапающемуся объекту.

— Ты?! — удивлению моему не было предела.

— Ох, фу напугал, — девушка облегченно вздохнула. — Да убери ты эту штуку, хочешь чтоб я ослепла. И слезь с меня, чай не пушинка, раздавишь. Я уж было подумала, что это убийца, — сердце у неё бешено колотило, действительно перепугалась.

— Что ты здесь делаешь? — я переключил огнекамень и в комнате стало светло. — Дом опечатан и здесь никому нельзя находиться. Много успела наворовать? — спросил я, увидев небольшую кожаную сумку, висящую у неё на плече.

— Я не воровать сюда пришла, отдай сумку, там только мои вещи, — задергалась девчонка, еле удержал, пришлось посадить на кровать и привязать к железной быльце — так понадежней будет.

— В камере разберемся твои вещи или нет. А вот это тоже твоё? — я достал из сумочки флакон с каким-то зеленым зельем, пахнущим то ли сеном, толи навозом.

— Да мое. Я давно заказала это у лекаря, сегодня он должен был мне его отдать, — девушка гневно уставилась на меня.

— Что это?

— Не твое дело, — и обиженно надула губки.

— Еще как мое. Что это?

— Обезболивающее, — процедила сквозь зубы воровка.

— Неправда, я знаю как выглядит обезболивающее и это не оно. Придется все же вести тебя в участок.

— Неужто травником заделался? — повысила голос и, опустив глаза, сказала: — это правда обезболивающее только очень сильное.

— Для чего оно тебе? — на больную не похожа, наоборот, даже на очень бодренькую, так руки мне исцарапала, что аж кровь выступила.

— Если я скажу, что пью его раз в месяц, это тебе о чем-нибудь скажет?

— Нет.

— Ну, хорошо. Сейчас я тебе объясню, чем отличаются мальчики от девочек, но сокращая многочасовую лекцию, перейдем сразу к женской физиологии, а если быть точнее к её ежемесячным радостным дням …

— Спасибо, не нуждаюсь.

— А раз не нуждаешься, тогда развяжи, — потребовала она. — Развяжи и я, так уж и быть, покажу тебе улику, которую я нашла, а твои разгильдяи прошляпили.

— Сначала покажи.

— Сначала развяжи.

Ой, ну детский сад какой-то, пришлось развязать.

— Спасибо, смотри, — и она встала на четвереньки, усмотрев что-то под кроватью. Я полез следом.

— Вот, — уже под кроватью она указала на маленький предмет.

— Что это? Крючок?

— Да. Знакомо?

— Вроде нет, а тебе? — хотя что-то в памяти промелькнуло. Девушка растянулась в улыбке.

— Видимо лекцию о женской физиологии ты только в устной форме знаешь. Это крючок от женского корсета, причем не из дешевого. И видимо красного.

— Не твой ли. Сама, небось, и подбросила.

— Увы, шериф ваше внимание, как ни странно, больше привлекла моя сумка, чем мой бюст в черном корсете и он на завязках. И не просите не покажу. Да и красный цвет терпеть не могу.

— Для меня преступник не имеет пола, — с чего-то вспылил я. — А вещественные доказательства я забираю. И за помощь следствию, так уж и быть, отпущу тебя, как только удостоверюсь, что ничего в доме больше не пропало. Возомнят тут всякие о себе, детективов строят.

— А что, хорошей я была бы помощницей? Помощница городского шерифа — хорошо звучит, — и сделала такой мечтательный вид.

— Упаси Боже работать с напарником-женщиной. — фыркнул я, надеясь, что даже в самом страшном сне не приодеться такое пережить. — Вы ж все до жути эмоциональные, вредные и сопливые, как кровь видите, так сразу в обморок падаете.

— Да вы, как я посмотрю, женщин совсем не любите. Вот же мужчины пошли, а ведь мне казалось, мы с тобой при прошлой встречи неплохо сработались, — и такой взгляд на меня кинула, что я резко вспомнил и нашу прошлую встречу, и поцелуй, и тот факт, что мы снова под кроватью. Кашлянул и хотел было возразить, но она отвернулась и указала в дальний угол.

— Смотри? Еще один крючок.

Я присмотрелся, но ничего не увидел и не нащупал.

— Где ты уви… — обернулся и в пустую спальню уже закончил: — увидела как же. Вот дурак.

Идти сегодня к мастеру Дирку, который хорошо разбирался в швейном ремесле, не было смысла, так что к нему я направился рано утро.

— А ты не первый, кто сегодня интересуется такими крючками, — ухмыльнулся мастер. — Заходила девушка и описала мне такой же крючочек, я ей сказал тоже самое: красный корсет покупала жена купца Шелдона. А что, она что-то сделала? — и нагнувшись по-заговорщицки — Это она травника грохнула? Поговаривали, что когда её муж уезжает, то она к травнику заглядывает.

— Да-а, а не знаешь, может он и сейчас в разъездах?

— Так вон три дня назад на торги уехал в Корник.

— А где живет, скажешь?

— Скажу, — таким довольным тоном мне еще ни разу дорогу не объясняли. Потом рассказывать будет, как помогал самолично преступницу ловить.

По указанному адресу действительно проживал купец, жена которого поливала цветочки в довольно таки богатом дворе. По её словам я выяснил, что мужа в городе уже несколько дней как нет, а она сама на момент убийства была у соседки в гостях, о чем подслушивающая соседка и подтвердила из высоких кустов можжевельника. Но на вопрос были ли у неё отношения с травником, оскорблено заявила, что это клевета и что мужу она своему никогда не изменяла. На что из тех же кустов раздался неудержимый громкий смех.

В свой кабинет я вернулся в раздумьях и, порывшись в бумагах, вспомнил, что найденный крючке надлежит отнести на склад, где хранятся улики и лишь выходя из него увидел приколоченную к внутренней деревянной обшивке записку:

От кого была записка, я понял сразу, так как приколочена она была моим же недавно украденным ножичком. Вопрос, как она сюда проникла, я решил ненадолго отложить. И понадеявшись, что это не её глупый розыгрыш, с отрядом подчиненных прибыл к уже знакомому мне дому купца. Во дворе никого не было, и я отдал приказ незаметно окружить периметр, а сам направился к двери. Несколько минут нам никто не открывал, а затем послышалась быстрая возня в глубине дома, пришлось выбить дверь и ринутся на шум. Каково же было моё облегчение, когда причиной этого шума стал действительно купец, собиравшийся с котомкой вещей выпрыгнуть в окно заднего двора, да не рассчитал высоту и, треснувшись о косяк, скорчился на полу. Не обманула воровка, а то шум могла поднять и жена с любовником, решив, что муж вернулся. Вот бы потом слухи ходили, что шериф бдит порядок не только в городе, но и в постелях городских жителей. Выводя купца из дома, я услышал доносившийся из зала бой курантов — настал полдень. А возле двора, в центре уже собравшейся толпы, стоял Горн со своим вечным провожатым амбалом и пристально за мной наблюдал.

В отделении купец сразу признался в убийстве травника, но утверждал, что его неверная жена ничего об этом не знала, как и не заметила его присутствия в доме, так как он действительно прятался в подвале. На этом дело было закрыто, а купцу дали шесть лет тюрьмы. Вряд ли жена его дождется, но зато я узнал, что ЭТА девушка работает на Горна и все претензии к нему. Но вот что интересно, записку она мне оставила от себя или от него. Вряд ли от себя, тогда это значило бы, что она его предала, а в воровской жизни пойти против главаря означало смерть. Тогда отчего же Горн был так добр и даже дал подсказку? А если б я не успел к полудню? Скорее всего, месть за смерть травника была бы страшна. Наверное, Горн стареет, оттого и подобрел. Или все же девушка решила дать мне свершить правосудие. Ведь купец вряд ли вернется с тюрьмы. За шесть лет или заболеет чем, или сам не выдержит, или кто поможет. Характер у него не бандитский это сразу заметят и сделают жизнь невыносимой.

С тех пор, заходя на склад и глядя на рубец от ножа в дверной обшивке, я напоминал себе, что нигде нет безопасного места, куда бы ни проник вор и что подсказка может прийти, откуда угодно, нужно лишь не терять время.

От этих воспоминаний меня отвлек запах свежей выпечки и карамельного кофе. Пекарня «Сдобная булка» стояла не далеко от мостовой, которая раньше жутко воняла тиной, а поздним летом еще и рыбной тухлятиной. Теперь же на всю округу ширились шлейфы шоколадной стружки, дрожжевых булок и молочно ванильных напитков. Иногда дети лишь проходя мимо могли насытится такими запахами, а отходя дальше, неумолимо вытирать потекшую слюнку. Держал сие заведение сухонький мужичок, приехавший сюда лет десять назад со своей молодой дочерью и любимой женушкой. Если дочка еще старалась помогать отцу и часто подменивала подносчиц, то женушка лишь командовала и, судя по размеру талии, каждодневно самолично снимала пробу с каждого блюда. Я выпил кофе с маковым рогаликом и купил один Аландору. Он их тоже очень любит. И уже уходя, столкнулся в дверях с Горном. Он состарился еще больше, но мудрость в глазах так и не перешла еще в старческую форму маразма, что обычно бывает в его возрасте, а было ему далеко за семьдесят.

— Шериф Шеккер. — Горн поклонился в приветствии.

— Бывший шериф, — уточнил я и так же склонился в приветствии. — Господин Роберт.

— Вы знаете, я считаю, что бывших шерифов не бывает, — и улыбнувшись, — бывшие не гоняются в темноте спустя три года за подозреваемыми.

Значит о вчерашнем ему уже известно и я, молча, махнул головой в дальний угол, где стоял пустой столик. Горн последовал за мной, дав немой приказ своему сопровожатому громиле оставаться на месте.

— Что вам известно об этом? — я положил зерно Давла перед ним на стол.

— Что мне жаль того парня, который этим так глупо подавился. Хорошо, что вы были недалеко и спасли беднягу от удушья.

— Вы же понимаете, что если с ним что-то случится, то у нас уже есть подозреваемый? — спрашивать, откуда у него зерно Давла было бесполезно, главное, что по взгляду он его признал.

— Да, я слышал, вы за ним погнались. Поймали? — знает же, что нет.

— Я знаю, что за все её действия отвечаете вы, так что будет лучше, если вы скажете местонахождение того парня и зачем он вам так понадобился, что вы даже пожертвовали своими личными запасами, — я покосился на улику, лежащую на столе и поспешно убрал её в карман.

Горн посмотрел на ускользающий и очень дорогой провиант и, по-отцовски улыбаясь:

— А говорите бывший. Женится бы вам или напарницу красивую в помощь, а то заскучали, небось, на новой работе, — и мечтательно добавил: — высокую пышнотелую блондинку. Ну да это уже на ваш вкус.

И вставая, и подходя к прилавку, заказал себе молочно-шоколадный коктейль. А значит и разговор окончен. Я ничего другого собственно и не ожидал. С Горном все разговоры были полунамеками да полушуточками, а ты мол, сам разделяй на пять и ищи в тексте нужную тебе информацию. Но сейчас у меня и полномочий перед ним нет, так что я встал и под внимательным взглядом громилы вышел на улицу.