Две невесты

10

Пять часов они с Алексом сидели на берегу моря, на дивном одиноком пляже, и придумывали «коварный план», как он шутливо окрестил их затею. Когда Сильвия повторно выплакалась и рассказала Алексу все, умолчав лишь о своей беременности и об ошибке, которая мучила и терзала ее до сих пор, Алекс сам подтолкнул ее к этой мысли. И они тут же принялись придумывать, как будут изображать любовников. Конечно, какие уж тут приправы?

— Ты только не увлекайся, — строго сдвинув брови, сказал Алекс. — Многие женщины теряли от меня голову.

— Мне остается лишь предупредить о том же. Смотри, я могу украсть у тебя сердце навсегда-а-а!

Сильвия сделала страшные глаза, и они рассмеялись. Но в этот момент она подумала, что было бы неплохо украсть сердце такого парня, как Атекс, и вдруг совершенно некстати вспомнила дурацкую фразу отца про тридцатилетнего солидного дядьку.

Завтра! Завтра начнется что-то интересное и необычное! Завтра приедет Алекс, и противная ноющая боль, которая всякий раз просачивается в сердце, стоит Сильвии только увидеть Фрэнка, уйдет. Может быть, ей удастся наконец-то забыть этого негодяя?

Интересно, если Алекс так легко согласился помочь ей и даже впоследствии переселиться к мадам Сиси, где он вообще живет? И где работает, ведь он сказал, что во Франции по делам? И, кстати, кто он вообще такой? Она рассказала ему про себя все, а сама не задала ни одного вопроса.

Утром Сильвия безнадежно проспала. Она должна была встать в девять и тут же как бы невзначай обнаружить, что к ней приехал ее возлюбленный на ее же собственном автомобиле, оставленном вчера в городе.

Но вечером она так разволновалась, что не смогла уснуть, и мадам Сиси по доброте душевной накапала ей успокоительного, благодаря которому Сильвия спала до тех пор, пока не услышала гудок под окном. Это ее озадачило и заставило проснуться. А проснувшись, она сразу спохватилась, вспомнив и вчерашний день, и «коварный план».

Со стороны окна доносились какие-то подозрительные звуки. Обернувшись, Сильвия в ужасе обнаружила, что само окно отсутствует на привычном фоне стены. Вместо него из двух раздвинутых занавесок торчит огромный букет цветов. Через секунду букет опустился, и вместо него в проеме рамы появилась физиономия Алекса.

— Здравствуй, девочка моя! — прокричал он, не оставляя никому из гостей пансионата шансов пробудиться самостоятельно. — Я безумно соскучился!

— Чего ты так кричишь? Нас все равно пока никто не видит.

— А вот и нет! — снова заорал Алекс и убрался из окна, открыв тем самым картину лужайки.

Там стояли мадам Сиси и Люсьена, замерев в одинаковых позах, означающих удивление. Они синхронно переглянулись и пожали плечами, наверное, в первый и последний раз проявив единодушие.

— Сильвия, милочка, потрудись объяснить…

— Меня зовут Алекс! — снова проорал Алекс, и Сильвия поняла, что мечтает задушить его прямо сейчас, пока он все окончательно не испортил. — Я пригнал машину вашей… э-э-э… внучки. А то она ее вчера забыла в Сете.

— Забыла?

Сильвия закатила глаза и отвернулась. Послышался смешок Люсьены:

— Вот видите, мадам Сиси, я же говорила, Сильвия всякий раз что-то теряет в городе.

— Ладно, шутки в сторону, — вдруг нормальным голосом сказал Алекс, подходя к старухе. — Вы, наверное, мадам Сиси, владелица пансиона.

— Да, — с достоинством ответила та.

Он повернулся к Люсьене:

— А вы… э-э-э… родственница мадам Сиси?

— Будущая, — жеманно ответила Люсьена и победоносно посмотрела на окно, где только что была Сильвия.

Но Сильвия ее не слышала, она яростно натягивала брюки в глубине комнаты. Ей хотелось выгнать Алекса как можно быстрее, пока не проснулся Фрэнк и не увидел ее позора. Надо же, вчера ей показалось, что Алекс вполне адекватен и неплохо ее понимает. А сегодня он ведет себя, как полный кретин. Или просто издевается?

Но на пороге она столкнулась с ним нос к носу.

— Послушайте, Алекс, у меня к вам важное…

Он впихнул ее обратно в комнату, прижал к себе и заговорил на самое ухо:

— Да. Здравствуй, дорогая Сильвия. Мне не терпится сыграть свою роль.

— Мы уже здоровались. Спасибо за машину, и… уезжайте отсюда. Все аннулируется!

Он прижался чуть сильнее:

— Да. Деньги за реквизит вернешь. У меня закончились наличные, а банкомат с утра не работал…

— Какой реквизит? О чем вы?! Пустите! На нас никто не смотрит.

— Вот и отлично. А реквизит — цветы.

Сильвия уперла руки в бока:

— То есть как?! Извините, реквизит я не заказывала. А посему оплата пойдет за счет исполнителя… Алекс! Ну, никого же нет!

— Они просто спрятались и подглядывают, — прошептал он. — Здравствуй, моя дорогая.

— Откуда они подглядывают? Что за…

Она не успела договорить, Алекс запрокинул ее лицо и бесцеремонно начал целовать. Как тогда, на площади. Невольно вовлекаясь в этот поцелуй, Сильвия подумала, что изображать любовников не такое уж плохое занятие, даже если результат окажется сомнительным. А вчера она и вовсе мечтала…

— Ну вот, начало положено, — пробормотал он. Отстраняясь с довольным видом. — Если честно, через пару дней я попрошу вынести у твоей комнаты одну стену.

— Зачем?

— Чтобы все остальное, что не должны видеть окружающие, они все равно видели. И нам волей-неволей придется…

— Хватит говорить пошлости!

— Это вот… — он обвел нахальным взором комнату, — твоя келья?

— Почему келья? Очень мило. И, кстати, не моя. Это домик мадам Сиси. Я живу вон в том домике. Только на пару дней переселилась к бабуле.

— Мы будем жить вместе с бабулей?

— Думаю, нет.

— Я тоже так думаю. Страстные стоны, которые мы просто вынуждены будем изображать, помешают старушке заснуть.

— Алекс, если вы не хотите, чтобы я выгнала вас прямо сейчас, то…

— Сильвия, ну мы же вчера договорились, что переходим на «ты». Или совместно проплаканные часы и пара серьезных поцелуев — весь этот багаж не дает нам права говорить друг другу «ты»?

— Я все время забываю. Извини. Но сейчас же никого нет. Кстати, поможешь мне перенести вещи обратно в мои комнаты?

— Комнаты? А сколько их? Две?

— Три.

— Зачем так много?

— Так было всегда. Это семейный пансионат. Квартиры рассчитаны на три-четыре человека. Алекс, это не главное. Мы все аннулируем или ты будешь вести себя прилично?

— Буду. Если тебе это до сих пор надо.

— Тогда перестань паясничать прямо сейчас.

— Хорошо. А я останусь у тебя ночевать тоже прямо сейчас?

— Нет! Я же просила!

— А там есть широкая кровать?

— Алекс!

— Я просто так интересуюсь. Сильвия, если серьезно, — он снова подошел к ней и обнял, поглаживая по спине, — вещи мы еще успеем перетащить. Пару-тройку дней я должен буду просто так сюда наведываться. Помнишь, мы об этом вчера говорили? Потом инсценируем ссору и бурное примирение, после которого я останусь ночевать.

— Да, я помню.

— Значит, поживи пока у мадам Сиси. Чтобы в одиночестве тебе в голову не лезли всякие нескромные мысли.

— Я все-таки тебя выгоню!

— Ни за что! Это — самая лучшая комедия в моей жизни. Я никогда ничего подобного не видел, а тем более ни в чем подобном не участвовал.

Она подняла на него глаза.

— Алекс. Я все хотела спросить…

— Спрашивай! Отвечу на любые вопросы!

— А ты женат?

— Бог миловал. Ну, в смысле, мне еще не попалась супердевушка.

— Ты выбираешь себе под стать?

Он рассмеялся:

— Нет. Просто жизнь со мной сможет выдержать только супергероиня. Как в кино. Нам пора на пляж, по сценарию.

Сильвия вспомнила ту женщину возле банка, и снова неосознанная ревность царапнула ее сердце. В сущности, какое ей дело до его женщин? Пусть спит с кем хочет! Лишь бы ей удалось отомстить Фрэнку и досадить отцу. Она же не собирается заводить с ним серьезный роман, влюбляться, строить планы…

— Эй, Сильвия, о чем это ты размечталась?

Она открыла глаза. Перед ней стояла Люсьена. Алекс успел куда-то испариться.

— Кто он?

— Где?

— Кто этот Алекс? И где ты его взяла?

Сильвия мгновенно сориентировалась:

— Где я его взяла, там больше нет. А он…

А, правда, кто он? Она и забыла спросить! Все собиралась спросить про работу и про жену. Второе, понятно, оказалось важнее.

— Он… Это не важно. Он мой любовник. Вот, Люсьена. Выходит, вы жестоко, просчитались, когда уверяли всех, что у меня никого нет в Сете.

— Я никого ни в чем не уверяла. — Она оглянулась на машину Сильвии, возле которой копошился Алекс. — Что-то в нем не то. Не нравится он мне.

— То, что он не нравится вам, думаю, не так страшно. Главное, чтобы папа был доволен, ведь именно он будет нас благословлять.

Люсьена выпрямилась, поджав губы.

— Ну что ж… Желаю тебе получить его как можно скорее. Но не слишком торопись, не то повторишь прошлые ошибки.

С этими словами она развернулась и ушла. Сильвия в ярости смотрела ей вслед. В этот момент она ненавидела их обоих — Люсьену и своего отца. Зачем он все рассказал этой злобной двуличной женщине?!

— Ты ее ненавидишь? — Алекс неслышно подошел сзади.

— Ужасно.

— Мне она тоже показалась хищной дамой.

— Она — кровожадная акула! А мой отец — чудовище.

— Ты их прости.

— Не могу.

— Значит, займемся этим вместе.

— Простим Люсьену и папу?

— И не только это. Просто я хочу, чтобы мое общество помогло тебе снять напряжение. Ты не видишь себя со стороны, а я вижу. Когда ты смотришь на Люсьену, кажется, что сейчас у тебя лопнет голова от ненависти и злобы.

— Алекс, да ты что?! Неужели все так заметно?

— Тебе никто не говорил, что по твоему лицу можно читать, как по книге?

— Говорил, — сразу нахмурилась она. — Папа. В детстве.

— Ну, все, успокойся. — Алекс вдруг закружил ее, разворачивая к себе, и взял лицо в ладони. — Сейчас мы уйдем из этого зоопарка на пляж. Я обещаю, что ни акул, ни чудовищ там не будет.

— Точно не будет?

— Точно.

Они стояли посередине лужайки, обнявшись и касаясь друг друга носами, и вдруг Сильвия потянулась и сама поцеловала его. Она забыла, что нужно играть, она не заметила, что из соседнего домика только что вышел Фрэнк, она просто почувствовала, что в этот момент больше всего на свете ей хочется дотронуться до губ Алекса.

— В море очень опасно, — шептала она.

— Да, опасно: там приятная вода и никого нет. Если мы заплывем подальше, где нам никто не помешает…

— По плану в первый день мы не должны…

— А мы изменим наш план…

— Мы не должны его менять…

— А мы попробуем… Я покажу тебе, как это делается…

Она взглянула на него: его глаза смеялись.

— Да ну тебя! Ты опять шутишь!

— Ни в коем случае… Сильвия… — Алекс смотрел куда-то в сторону.

Она тоже подняла глаза и обернулась. Картина была впечатляющая. Чуть в стороне ровным полукругом выстроились все обитатели пансионата во главе с мадам Сиси и с откровенным интересом наблюдали, как Алекс и Сильвия целуются.

Сильвия мгновенно покраснела.

— Это Алекс. Мы на море.

И, взяв его за руку, быстро побежала вниз по тропинке. Часом позже она незаметно прокралась к летней кухне, где набила полную корзину еды и питья.

Они с Алексом до вечера провалялись на пляже, разговаривая на светские темы, лежа в полуметре друг от друга. Заплывать подальше, где им никто не сможет помешать, не было необходимости. Сильвии весь день казалось, что, стоит ей дотронуться до Алекса, из кустов выйдут и снова выстроятся ровной шеренгой все обитатели пансионата. И еще она была уверена, что Алекс думает о том же.

— Изображать любовь не всегда легко, — произнес он, будто прочитал ее мысли.

— Если честно, мне больше не хочется ничего изображать.

Алекс внимательно посмотрел на нее и ничего не ответил.

Минуло уже четыре дня. Сильвия и Алекс с удовольствием изображали на людях влюбленных, но как только оставались одни, у Алекса словно что-то переключалось в голове, и он начинал «вести себя как джентльмен».

Однажды вечером он не поехал в Сет и остался в пансионате на ночь, но не по сценарию (тем более перед первой ночевкой они должны были бурно поссориться, а потом уплыть на яхте — мириться), а по причине полного отсутствия бензина. В тот день все сочли своим долгом пару раз прокатиться в город и обратно, и всякий возвращался со словами:

— Черт, я совсем забыл (забыла) заправить машину! Ну, ничего, завтра возьму у кого-нибудь из вас.

В результате все оказались без бензина. Старуха долго смеялась и пообещала попросить помощи у молочника, который утром должен был приехать на автофургоне.

Всю «первую, брачную ночь» — как в шутку они окрестили эту часть пьесы — Алекс испуганно просидел в углу, у окна. Вернее, не ночь, а вечер, когда Сильвия, не зная, что думать, разобрала двуспальную постель и уселась на ней, глупо обронив:

— Ну вот. Это для порядка. Вдруг кто-то зайдет.

Алекс сказал, что это разумно, а потом залез с ногами в огромное кресло у окна и просидел в нем несколько часов. Они поговорили о рыбалке, он вспомнил пару историй из своего детства, потом сдобрил свой рассказ популярным анекдотом, пожелал Сильвии спокойной ночи и ушел курить на крыльцо. Она долго ждала, когда он вернется, а потом неожиданно для себя заснула. Утром она обнаружила его тоже спящим в одежде на краешке кровати. Между ними было не меньше полутора метров свободного пространства.

Этот случай привел Сильвию в бешенство. Она перестала понимать этого мужчину вообще. Ей очень нравилось, как он целует ее, каким нетерпением дрожат иногда его руки и как срывается голос, когда он шепчет ей слова «не по сценарию», слова, которые все равно никто не слышит. А как только за ними закрывается дверь — словно школьник на первом свидании — путается во фразах и не подходит к ней на пушечный выстрел. И как это понимать? Зачем он избегает ее? Боится чего-то? Специально сдерживает себя?

Иногда, наблюдая за Алексом исподтишка, Сильвия пыталась понять, что сама испытывает к этому человеку. И не могла дать ни одного внятного определения своим эмоциям. Одно она знала точно: с тех пор как Алекс появился в их пансионате, Фрэнк был напрочь забыт, обида на отца куда-то улетучилась, а стычки с Люсьеной прекратились, потому что та вообще стала обходить их стороной и все больше времени проводила с Людвигом и Ником.

— Не знаю, что за глупость ты затеяла, — сказала как-то мадам Сиси, пронизывая Сильвию насквозь своим неповторимым взглядом, — но это именно тот мужчина, который тебе нужен. Наконец-то я дождалась! После всякого сброда ты привезла мне кого надо.

— Глупости, бабуля. Это очередное увлечение, — испуганно замотала головой Сильвия. — Оно скоро пройдет.

— Мне-то не рассказывай. Я же вижу, как он смотрит на тебя, как ты на него смотришь. Только вы почему-то скрываете друг от друга свои чувства. Зачем?

— Скрываем? — Сильвия засмеялась. — Ты что-то путаешь. Наоборот, мы все показываем. Мы обнимаемся при всех, целуемся при всех…

— Этот цирк ты можешь оставить для Людвига или своего Фрэнка. Я-то говорю о другом.

Пробормотав что-то невнятное, Сильвия поспешила прервать опасный разговор. Чего доброго старуха выведает об их с Алексом затее, и неизвестно еще, как к этому отнесется.

Но слова мадам Сиси против воли запали ей в душу. Алекс не сделал ни одной попытки поцеловать ее еще раз «не при всех», он вообще перестал дотрагиваться до нее, когда на них не смотрели чьи-нибудь любопытные глаза. Более того, Сильвии навязчиво казалось, что с каждым днем он все больше сторонится ее и чем-то мучается.

Прошло еще три дня, и однажды утром Сильвия обнаружила, что Алекс и вовсе исчез вместе с машиной.

— Я всегда тебе говорила, что твой Фрэнк — человек с двойным дном.

Мадам Сиси звонко расставляла стаканы на полках и поглядывала на Сильвию, понуро сидящую у края стола.

— При чем тут Фрэнк! Ты видела его до этого всего дважды.

— А я тебе говорю, тут что-то не так! И Бианка твоя…

— Моя?!! — Сильвия сузила глаза. — Она твоя, а не моя!!!

— Ревнуешь? — Мадам Сиси была явно довольна. — Это я специально так ее назвала.

— Ну и пожалуйста!

— Не кипятись, не надо. Неужели непонятно, что я тебя ни на кого не променяю? Ты же дочка моей Жозефины.

— И что же «моя» Бианка? — поспешила сменить тему Сильвия.

— Пьет как лошадь твоя Бианка. Беременные так не пьют, вот что я тебе скажу!

— Но, бабуля… Это же красное вино. А оно полезно для беременных.

— Много ты понимаешь. По полторы бутылки за вечер, думаешь, полезно?

— Да ты что?!

— И на пляже валяется весь день. А сейчас погода, слава богу, наладилась — плюс тридцать в тени, а на солнышке — вообще неизвестно сколько. И здоровый-то человек не всегда выдержит. Нет, милая моя. Беременные так себя не ведут.

Сильвия не знала, как относиться к этим словам. Что же получается, Фрэнк и на этот раз решил всех обмануть? Только теперь он инсценировал собственный проигрыш: надо же, какого свободолюбивого красавца решили захомутать с помощью классического приема! А может, Бианка его обманывает? Прикидывается вечно испуганной, застенчивой тихоней, а на самом деле… Вот ты и попался, красавчик Фрэнк!

Сильвия вдруг вспомнила другого мужчину, не такого уж красавца, но гораздо более притягательного; его хитрющие глаза, обезоруживающую улыбку, волнующий голос, и сердце ее переполнилось нежностью.

Каждый из них по-своему хорош. Только Фрэнк подлец, а Алекс… А может, Алекс тоже окажется обманщиком? А может, у нее тяга к такого типа мужчинам?

— Куда он уехал, ну куда?! — вырвалось у Сильвии, и, вспомнив, что находится не одна, она в ужасе зажала рот рукой.

— Переживаешь, что не успеет к обеду? — изобразив на лице простодушие, спросила старуха. — Ничего. Не к обеду, так к ужину вернется.

— Ага, к обеду… Пойду, позагораю.

— Иди, иди. Только твой пляж занят.

— Как это? Какой мой?

— Ты ходишь на тот, который вы еще с Жозефиной облюбовали?

— Да. Но о нем же никто не знал, кроме меня и мамы…

— Ха! Бианка обнаружила его в первый же вечер. Вот так-то!

У Сильвии перехватило дыхание: Фрэнк и тут перекрыл ей кислород! Ее любимая заветная тропинка, ведущая к малюсенькой бухте, которую видно только с моря, да и то, если заплыть за край утеса; ее потайной уютный пляж, крохотный песчаный пятачок, о котором никто не знал… Это место, где она всегда могла уединиться и спрятаться, оно помогало ей даже больше родных домашних стен. А теперь там нежится Фрэнк со своей невестой!

— Я его убью, а труп сброшу в море, — тихо сказала она.

— Только не на территории пансионата, девочка моя. Мне полиция тут ни к чему. — Старуха вдруг выглянула в окно и загадочно добавила: — А то я и так чувствую: без нее не обойдется.

— О чем ты говоришь?

— Да шучу я, шучу. Опять с доставкой продуктов проблемы.

Сильвия вышла на крыльцо. Мобильный Алекса был отключен. Может, его срочно вызвали по делам? Он как-то проронил, что «в принципе я хозяин своего рабочего времени и в то же время раб своего дела». Наверное, какой-то бизнес, остается надеяться, что не криминальный, подумала Сильвия.

И все же, куда он делся? Так, в конце концов, невежливо. Договорился, наобещал, а потом без предупреждения пропал на полдня. Или ее проблемы ему не кажутся стоящими внимания и серьезного отношения?.. Вполне возможно, он вернется только вечером. Или вообще не вернется.

Сильвия пересекла двор и подошла к своей машине. Решено. Надо ехать в Сет и вернуть горе-жениха. А то все подумают, что он ее бросил, так будет еще хуже, чем если бы все думали, что она одинока. В общем, надо его вернуть.

Машина нагрелась на солнце донельзя (они с Алексом вчера вечером так увлеклись ловлей ежика под сараем, а потом светскими беседами за общим коктейлем, что Сильвия напрочь забыла переставить автомобиль под специальный тент). Открытые сиденья нагрелись, и Сильвия громко зашипела, усаживаясь за руль.

— Я не знаю, как это сделаю, но обязательно найду его в Сете! — сказала она, заводя мотор.

— О, Сильвия, ты едешь в город?

— Да. Что надо?

Люсьена покопалась в кармане брюк и вынула мятую купюру:

— Вот. Купи мне тоже лосьон для загара. Иначе я скоро превращусь в поджаристый пончик.

— Хорошо. Если я сама не превращусь в пончик, пока доеду.

Сильвия подумала, что им с Люсьеной до пончиков, пожалуй, далеко. Или в продаже появились худые, костлявые пончики?..

На дороге не чувствовалось ни единого дуновения ветерка, раскаленный воздух, казалось, замер и стал плотным, как масло. Если бы не скорость на открытой машине, Сильвия просто не смогла бы доехать до города и при этом действительно не поджариться.

Знакомая площадь, на которой стоял банк и всегда было многолюдно, теперь казалась вымершей. От жары публика попряталась в укромные места, лишь в густой тени парка возле фонтана собрались несколько мамаш с колясками.

Сильвия огляделась по сторонам: никого. Ужасно хотелось пить. Значит, надо припарковать машину и зайти в какое-нибудь кафе, где попрохладнее. Она поставила автомобиль на то же самое место, где неделю назад «осквернила и испортила городское имущество», и тут же вспомнила историю со штрафом.

Интересно, как Алексу удалось уговорить полицейского?.. Все это очень странно и тоже напоминает какой-то спектакль.

Сильвия принялась жадно пить грейпфрутовый сок, который ей принес томный, умирающий от жары официант. Кажется, Люсьена просила что-то купить. Ах да, лосьон для загара. Для этого надо поискать аптеку или магазин косметики. Кажется, в том конце города, где она в прошлый раз сидела в кафе и встретила Алекса, была аптека. Нужно поехать туда, и почему она сразу не догадалась? Ведь там у нее будет гораздо больше шансов найти и лосьон, и жениха, он же хвалил какое-то местное заведение, где «намного уютнее и дешевле».

Сильвия вышла из-за столика, накинула на плечо ремешок сумки и, подняв глаза, вдруг остановилась как вкопанная, глядя на противоположную сторону улицы. Там, на знакомом мраморном крыльце банка, которое было погружено в прохладную тень, стоял Алекс и с улыбкой что-то рассказывал той самой даме, которую Сильвия видела с ним еще в первый день, а она кокетливо вертела головой.

Сказать, что это зрелище ошеломило Сильвию, значит не сказать ничего. Сильвия смотрела на них, распахнув удивленные и обиженные глаза, губы ее сжались в оскорбленной гримасе, а дыхание участилось.

— У мадемуазель все в порядке? — неожиданно спросил официант, который почему-то резко оживился.

— Да! — не поворачивая головы, крикнула она, и стайка воробьев вспорхнула с тротуара возле живой изгороди.

Алекс тем временем, видимо, сказал женщине что-то забавное и смешное, потому что она принялась хохотать и хлопать его по плечу. Он продолжал говорить, а она — заливаться смехом, пока, окончательно обессилев, не повисла на его руке. Тогда он еще что-то добавил ей на ухо, она серьезно кивнула, и на несколько секунд оба замерли, глядя друг другу в лицо.

У Сильвии подкашивались коленки. Ревность, болезненная, жгучая и очень глубокая, пронзила ее от макушки до пят и словно пригвоздила к земле. Она стояла, не в силах сдвинуться с места, и именно это спасло Алекса с его спутницей. Иначе их обоих ждала бы жестокая расправа.

Потом Сильвия резко развернулась и ушла из кафе в другую сторону, через сквер, поэтому не увидела главного. Она не увидела, как женщина грустно обняла Алекса, нежно провела ладонью по его щеке и что-то сказала ему, словно прощаясь навсегда. А потом ушла.

Люсьена снова осталась без лосьона для загара. Сильвия вернулась в пансионат уже глубоким вечером, когда начало темнеть. Первое, что она увидела, войдя в свою комнату, был Алекс, лежащий на их «семейном ложе» и читающий газету.

— О, Сильвия, дорогая! Где ты была? Я уже начал волноваться.

Она глубоко вдохнула и мысленно сосчитала до десяти.

— Ну что ты молчишь, девочка моя? Обиделась?

Ей хотелось наорать на него. Ей хотелось разбить о его голову какой-нибудь тяжелый предмет.

Алекс легко соскочил с кровати, подошел к ней и обнял:

— Хотя никого нет, я все равно хотел бы…

Она грубо оттолкнула его и отступила назад.

— Я думаю, не стоит. Ведь все равно никого нет.

— Что с тобой?

— Ничего. — Сильвия сжала губы, швырнула его газету на пол и уселась на середину кровати по-турецки.

Алекс подошел, попытался присесть рядом, но она снова оттолкнула его.

— Не смей меня трогать!

— Ого. Котенок в гневе. Сейчас ты откусишь мне голову.

— Алекс, — она почти шипела, напоминая себе в этот момент Люсьену, так хорошо у нее получалось злобно складывать губы, — Алекс, потрудись мне объяснить, на каких правах я нахожусь в нашем с тобой «коварном плане»? Мне показалось, мы договорились проявлять обоюдное уважение и считаться…

— Ты обиделась, что я сорвался с утра и ничего не сказал?

— Ну, допустим.

— Работа. Ты же помнишь, что я во Францию приехал не просто, чтобы помогать прелестным молодым мадемуазель крутить романы под носом у их бывших…

— Меня не интересует вся эта белиберда! Почему ты отключил телефон?!

— Я же сказал, работа. У меня такая работа, знаешь…

Сильвия буквально завизжала:

— Я видела твою работу!!! Я видела, как ты обнимаешься и милуешься с ней!

На секунду Алекс озадаченно замолчал, потом расхохотался. Он смеялся долго и безудержно, изредка поднимая взгляд на суровую Сильвию, отчего его с новой силой начинал душить смех. Наконец ей это надоело.

— Ты травы обкурился?

— Нет. Боже мой, Сильвия, ты ревнуешь? Как мне повезло! Ты не только поехала следить за мной, но еще и решила закатить сцену ревности? Я польщен! Я сильно польщен! Ха-ха-ха!

— Ты не на то обращаешь внимание, — вдруг серьезно и спокойно сказала она.

— А на что мне надо его обращать?

— Во-первых, я не люблю, когда мне врут. Во-вторых, когда кидают с обещаниями. А в-третьих, не надо ставить меня в идиотское положение. Ты представляешь, что было бы, если бы тебя увидел в Сете кто-то еще?

Он изо всех сил старался сдержать улыбку:

— Мне кажется, мы оба изначально поставили друг друга в идиотское положение. Жаннет — моя коллега.

— Я так и подумала. Особенно когда вы обнимались неделю назад.

— То было неделю назад. Даже десять дней назад. Еще до того, как я встретил тебя, моя дорогая…

— Я не понимаю, Алекс, что тебя так веселит?

— Честно?

— Да.

— Твоя ревность. Ты ревнуешь, и мне это приятно. Неожиданно приятно. Как сюрприз на Рождество.

— Какое тебе, в сущности, дело до моей ревности?

— Никакого.

— Тогда заткнись и перестань строить из себя страстного любовника! Здесь никого нет!

— Не надо так орать. А то придут.

— Алекс, всю неделю ты вел себя как юный школьник, когда оставался со мной на ночь. И меня это очень устраивало. Да! Устраивало! И не надо так на меня смотреть!.. Давай продолжим в том же духе. Днем — страстные поцелуи на глазах у всех, а ночью… можешь тешить себя под одеялом.

— О. А я все думал, как выкрутиться. Спасибо за совет. Я про одеяло.

— Алекс, перестань! Неужели ты и вправду решил, что я ревную?

— Разве нет?

— Я очень раздосадована твоей неосторожностью. Тебя мог кто-то видеть с Жаннет. Зачем так подставлять меня?

Он вдруг стал серьезным.

— Ну что ж. Если дело только в этом, тогда извини. И давай закроем тему.

— Давно пора.

Он прошелся по комнате, заложив руки в карманы:

— По сценарию у нас сегодня прогулка на яхте.

— Мы ее пропустили.

— Что, яхта уходит по расписанию?

Сильвия пожала плечами и тоже принялась ходить туда-сюда. Ей совершенно не хотелось куда-то плыть с ним. Ей вообще больше ничего с ним не хотелось.

— Нет, просто очень поздно и очень жарко. Я устала.

— Там как раз можно будет отдохнуть и остыть. Если, конечно, мы сможем… остыть.

Сильвия остановилась и еще раз сосчитала до десяти, чтобы не дать ему пощечину.

— Алекс, я как раз хотела тебе сказать, давай аннулируем наш договор.

— Это еще зачем?

— Просто твоя помощь превращается в проблему. Мне было бы легче справиться со всем одной.

— А что ты скажешь остальным?

— Не важно. К тому же у тебя — своя личная жизнь, вдруг я своим присутствием… невольно… брошу тень…

Ей было обидно до слез. Она почти привязалась к нему! Она уже начала мечтать, что он боится оставаться с ней наедине, потому что тоже испытывает серьезные чувства. Потому что боится все испортить неосторожным словом или жестом. Она уже почти уверила себя, что легко сможет влюбить его в себя, а может быть, и сама…

А сегодня — извольте: эта женщина, откровенное вранье Алекса и ее собственная жалкая персона во всей этой истории. «Котенок в гневе»! Он же просто считает ее маленькой девочкой и развлекается на свой лад! Он же, скорее всего, и мысли не допускает, что между ними когда-нибудь может быть что-то серьезное. Он, наверное, любит взрослых женщин, как эта Жаннет. А сегодня он снова прячется за свои дурацкие шуточки, потому что…

— Сильвия, девочка моя, перестань плакать! Я не могу выносить твоих слез.

Алекс стоял у нее за спиной и осторожно держал за плечи. Она удивленно обернулась. В глазах его снова появилось то же самое выражение, какое было, когда он проводил рядом с ней «целомудренные ночи».

— На самом деле я тебя боюсь, Сильвия.

— Почему?

Он положил подбородок на ее макушку:

— Не знаю. Ты внушаешь мне чувство опасности. Психологи называют это иррациональным страхом перед неизвестностью.

— Ах, вот как?

— Просто любой человек боится испытать то, чего раньше никогда не испытывал. Даже если это будет очень приятное чувство… Впрочем, я заболтался. Мы плывем или нет?

— Куда? Ах да. — Она еще раз заглянула ему в глаза. На этот раз они были обычными нахально-веселыми. — Плывем.

Надо же. Наверное, он сильно ее боится, если так часто и резко меняет маски: то весельчак, то дамский угодник, а то скромняга-интеллектуал.

Море неслышно покачивало яхту. На круглом низеньком столике стояла бутылка вина, почти опустошенная, и два еще полных бокала. Сильвия давно захмелела и стала веселой:

— А знаешь, — говорила она, помахивая кистью руки, как ей казалось, красиво и аристократично, — мне все равно!

— Отлично. А позволь узнать, по какому поводу?

— По поводу твоей Ж… Как ее? Жаннет. Я просто запомнила первую букву имени.

— Да, Жаннет.

— Она твоя коллега?

— Да. И бывшая любовница. — Он смотрел на нее в упор, сидя напротив, и улыбался непроницаемой улыбкой. — Мы расстались на днях.

Сильвия опрокинулась на спинку дивана и захохотала.

— Расстались?

— Да.

— И кто кого бросил?

— Мы не строили планов.

— А при чем здесь планы?

— Когда люди вместе работают и спят, а потом перестают делать одно из двух, это не называется «бросил». Мы все равно видимся почти каждый день, зачем нам какие-то обиды? Мы, как любовники, просто разошлись.

— Ужас какой. Никогда мне этого не понять! — Сильвия в два глотка осушила свой бокал. — Кажется, я напилась.

— Мне лично давно уже так кажется. Думаю, еще одну бутылку мы открывать не станем.

— Нет. Просто я хотела напиться.

— Зачем?

— Для смелости. Я может, тоже тебя боюсь.

— О господи, что же мне с тобой делать-то? — прошептал он, глядя на нее сквозь бокал.

— А что надо?

— Не знаю, что надо.

С минуту они смотрели друг на друга, их разделял маленький стол. Потом Сильвия встала, подошла к Алексу и, взяв за грудки, резко подняла с кресла.

— А я знаю, — заявила она и начала целовать его.

Тотчас он подхватил этот поцелуй, и они словно безумные, обвили друг друга руками, а Сильвия ловко запрыгнула на Алекса верхом, словно на ствол сосны, по которым отлично лазала с детства.

Их тела, больше всего на свете стремившиеся друг к другу, наконец, встретились в искреннем порыве, когда не нужно было никому ничего доказывать или что-то скрывать. Еще секунда, и они закружили по малюсенькой каюте, задевая и опрокидывая мебель, но этого уже никто не замечал.

Ими владела страсть. Только страсть и больше ничего, по крайней мере, так Сильвия уверяла себя, когда остатки разума, где-то уже отдельно от нее, старались дать определение происходящему.

Ей не хватало дыхания, ей не хватало рук и ног, чтобы обнять Алекса, раствориться, слиться с ним в единое целое и никогда не отпускать от себя это роскошное мужское тело. Кажется, на них уже не было одежды, а может, еще висели какие-то лоскутки, растерзанные и ненужные. И, кажется, они все же добрались до дивана, но он оказался ничтожно мал, чтобы стать первым пристанищем их неистовой любви.

Сегодня Сильвия впервые отдавалась мужчине. Наконец она познала, каким бывает настоящее плотское счастье. Все, что случалось раньше, с другими, показалось ей вдруг детской игрой, ненужной и нелепой.

Сначала они не говорили ни слова, объяснялись жестами и возгласами, понятными только им одним, когда после короткой передышки снова и снова набрасывались друг на друга.

Позже Сильвия перестала считать секунды, потом — минуты, потом — часы, наполнявшие ее тело огромными волнами удовольствия. Она никогда не испытывала столько удовольствия. Ночь слилась в один стон, в один всхлип, в один шепот:

— Девочка моя… Как же хорошо с тобой…

Потом они купались, освежая измученные тела прохладной ночной водой, и снова возвращались в каюту, на мягкий ковер. И Сильвия была счастлива, что наконец-то их никто не видит, никто не слышит, и никто не может помешать.

Но что удивительно — ни одного красивого слова не было произнесено за эту ночь! Ни одного обещания. Оба, казалось, боялись раскрыть друг другу какую-то страшную тайну и в чем-то признаться. Словно это не их, а чьи-то еще тела на протяжении многих часов признавались друг другу в любви.