Две невесты

12

Тихая паника накрыла пансионат. Сильвия почувствовала ее еще до того, как открыла глаза. Она проснулась и несколько минут лежала не шевелясь, в душе была странная тревога.

Что может произойти? Ничего, пока Алекс рядом с ней. Сонной рукой она нежно провела по подушке, чтобы обнять его, и тут же резко вскочила на постели.

Он снова уехал, не сказав ей ничего? Нет, его вещи — на месте, одежда — частично тоже. Даже любимая кипа газет, с которой он никогда не расстается, лежит на столике. У нее немного отлегло от сердца. Нужно вставать, найти его, позвать сюда. Ногам было тепло от привычного солнечного квадрата на полу.

Сильвия прислонила ступни к сухим доскам и задумалась. Сколько лет назад она полюбила это время суток и этот теплый квадрат? Наверное, еще в глубоком детстве. Сколько вообще нужно человеку времени, чтобы осознать, что он что-то или кого-то любит? По-разному бывает. Иногда достаточно одной секунды (не зря же говорят «любовь с первого взгляда»), а иногда на это уходит вся жизнь.

Может, он вчера сказал неправду? Сильвия вспомнила ночь, последовавшую за этим признанием, тревожный, трепетный взгляд любимого мужчины, словно он хотел удостовериться, что тоже небезразличен ей. Нет, это не ложь, так невозможно обманывать.

Она потянулась и подошла к окну, вглядываясь в верхушки сосен и белые песчаные тропинки на лужайке перед домиком мадам Сиси. Все такое родное и любимое, только… И снова неосознанная тревога кольнула ее сердце. Что-то происходит. Слишком суетливо расставляет посуду хозяйка, слишком задумчиво курит Фрэнк, а Бианка, как всегда с огромными глазами на испуганном лице, поспешно таскает в машину свои мольберты.

Алекса нигде не видно. И отца тоже. И Люсьены с Людвигом. Странно все это.

Сильвия поспешно оделась и вышла на крыльцо. Мадам Сиси мрачно посмотрела на нее и приложила палец к губам:

— Тсс!

— Это почему?

Вместо ответа она взяла ее за руку и крадучись отвела в летнюю кухню. Там в странной позе сидел Ник, подперев голову рукой. Казалось, он сейчас заплачет.

— Папа!

— Сильвия. — Он поднял виноватое лицо. — Дочка, это ты?

— Тсс! — повторила старуха.

Из соседнего окна (ох как Люсьена все-таки была неосторожна, может, поэтому так ни разу и не вышла замуж за миллионера?) донеслись слова:

— Нашел на чем экономить! Людвиг, я думала, ты серьезнее. А ты все еще маленький мальчишка, который решил обокрасть мамочку и придумал, как выманить деньги.

Послышался виноватый лепет Людвига:

— Нет, просто я…

— Просто ты не хотел платить ему из своего кармана. Слушай, но это глупо!

— Глупо, что он так рано срывается и уезжает. Кажется, он хочет жениться на этой…

— Пусть делает что угодно. Лишь бы Ник тоже выполнил свое обещание по возвращении в Нью-Йорк.

На этой фразе отец Сильвии опустил голову еще ниже. Так, что она едва не касалась стола.

— Ну и успокойся. Фрэнк сделал свое дело, а Сильвия и так меньше всего думает об отце. У нее свой роман, она тебе больше не мешает. Чего тебе еще надо?

— Людвиг, ты идиот!

— Спасибо, мама.

— Признаться, я думала, что ты станешь мне хорошим помощником, с детства переняв некоторые премудрости нашего ремесла. А теперь понимаю, что мне нужно искать другого партнера.

— И за это тоже спасибо.

Ник захлопнул окно.

— Я не желаю больше слушать этого… — Он, пошатываясь, подошел к двери и, как бы спохватившись, обернулся к старухе. — Спасибо вам. Мне нужно побыть одному. Извините.

Сильвия лишилась дара речи. Хотя она уже и знала правду, все равно испытала примерно те же чувства, как вчера, когда Фрэнк огорошил ее этой новостью, словно пустым ведром. В голове снова был подозрительный звон.

— Бабуля? Это как же… это как же понимать?

— А чего тут понимать? — Старуха отвела глаза и принялась суетливо переставлять посуду на столе.

— Это ты… это ты давно так развлекаешься?

— С самого вашего приезда.

— А почему ты мне ничего не говорила?

— А я вообще никому не говорила.

— Но, бабуля… Это же подслушивание! Это же подло!

— Знаешь что?! Я к их двери не подкрадывалась и ухо к замочной скважине не прижимала! Все эти пассажи мне преподносили каждое утро через раскрытое окно. Знаешь, никогда не могла понять, почему Люсьена так рано встает. Я-то готовить должна, молочника встречать… А они ни свет, ни заря с семи часов на ногах, если, конечно, Люсьене случалось ночевать в своих комнатах, а не у Ника. И с утра до ночи обсуждают, как женить Ника и кто чего кому должен сказать. Вот так я и развлекаюсь.

Сильвия покачала головой, во все глаза глядя на старуху:

— Слушай, а я-то думала, что мне вчера раскрыли страшную тайну. Я еще полдня ломала голову, рассказать тебе или нет…

— А тебе кто ее раскрыл?

— Фрэнк.

— Хм. Он, наверное, уже уехал. Что-то не пойму я их. Фрэнк вроде должен был ходить вокруг тебя, а зачем-то приволок с собой эту испуганную девчонку. Он ведь…

Сильвия недослушала ее и убежала. Она чуть не забыла: с Фрэнком надо по-человечески попрощаться! Все-таки он неплохой малый. Хотя и, безусловно, негодяй.

Фрэнк с Бианкой уже сидели в машине. Увидев Сильвию, он поспешно вышел ей навстречу.

— Послушай, я должен тебе сказать… Ты действительно простила меня?

— Успокойся. Да.

— Мы уезжаем. — Он неловко махнул рукой в сторону машины, словно оправдываясь или извиняясь за что-то.

— Я вижу. Удачи тебе. Вам. Вам с Бианкой удачи.

— Спасибо. Вам с Алексом тоже.

Они помолчали, каждый глядя себе под ноги. На них, затаив дыхание, смотрели Люсьена, Людвиг и мадам Сиси. Все трое только что вышли из своих домиков и, настороженно переглянувшись, остановились на общем пятачке между двумя крыльцами.

— А я… Ник — славный парень. Ты так ему и передай.

— Обязательно.

— Только пусть он больше с Люсьеной… Доброе утро! Рад видеть вас! — Он оглянулся и заставил себя улыбнуться ей. Потом снова повернулся к Сильвии. — Она всегда охотилась только на деньги.

Сильвия поморщилась: в этом весь Фрэнк. Только он умеет так причудливо смешивать комплименты с гадостями. Причем и то и другое он может сказать в лицо, так что сразу и не решишь, что сделать в ответ: поблагодарить или дать пощечину.

— Я надеюсь, у Бианки достаточно ума, чтобы разумно распорядиться своей жизнью, — сказала Сильвия, помахав девушке рукой через стекло.

Та ответила ей испуганной улыбкой.

— Ты намекаешь, что я ей не пара?

— Сами разбирайтесь. Прощай, Фрэнк. Не буду врать, что было приятно увидеться с тобой.

Он с улыбкой покачал головой ей вслед, сел в машину и уехал.

Сильвия устроилась на большой веранде, где всегда была тень. Вот уж о ком она действительно постарается забыть как можно скорее, так это о Фрэнке. Прямо скажем, воспоминание не из приятных.

Следовало бы, конечно, разыскать Алекса. Сильвия не совсем понимала, куда можно спрятаться на таком маленьком участке суши. Если машина его — здесь, вещи — тоже, значит, дальше, чем на километр в сторону леса Алекс не мог уйти. Яхта тоже стоит на причале, никем не занятая. Где же он?

— Какая трогательная сцена, не правда ли? Надеюсь, ты не будешь сильно горевать, что он женится все-таки не на тебе, а на Бианке. — Люсьена выпустила ей в лицо струю дыма. — Кстати, где твой отец? Я с самого утра не могу найти его.

«А на тебе вообще никто не женится!» — хотела сказать Сильвия, но промолчала, хотя, может быть, и зря. Нет сомнений, что сегодня произойдет что-то важное, масштабное и окончательное. Все карты смешаются в одну колоду, так какая разница, когда Люсьена узнает, что Ник ее «рассекретил», сейчас или после обеда?

А Сильвии так давно хотелось бросить правду в лицо этой женщине и увидеть, как она померкнет, скукожится и отпадет от их семьи, словно пожухлый осенний лист от ветки.

— Ты что-то хочешь мне сказать, дорогая?

— Ничего особенного. Просто…

Именно в этот момент у въездных ворот посигналила машина, и Сильвия подпрыгнула, словно до ней пропустили электрический разряд. Она замолчала, резко вскинув голову и пытаясь разглядеть сквозь густую листву кустарника, кто приехал.

— Что еще за гости? — Мадам Сиси засеменила открывать сама, потому что дворник, садовник и он же охранник был сегодня в отпуске.

На поляну въехала полицейская машина и остановилась. Как в кино, подумала Сильвия. Теперь выйдет детектив и скажет Люсьене, что все кончено.

— Пришло время снимать маски и опускать занавес, — сказал кто-то за спиной Сильвии, и, обернувшись, она узнала в этом осунувшемся несчастном мужчине своего отца.

Ник обнял ее и виновато уткнулся лбом в ее плечо:

— Прости меня, дочка. Мне надо было с самого начала слушать тебя, тогда, может, я не совершил бы ошибки.

— Ты ее и так не успел совершить, — задумчиво проговорила Сильвия, пытаясь уловить, кого напоминает ей мужчина в штатском, вышедший из машины.

— Успел. Если бы не это, наш «семейный отдых» удался бы на славу. Как всегда.

— Будет еще семейный отдых, папа, — сказала Сильвия упавшим голосом, ибо в этот момент до нее дошло, где она видела мужчину в штатском.

Она подошла к нему. Он стоял возле Люсьены с какой-то бумагой в руках, а Люсьена покрывалась пятнами всех цветов радуги:

— Не может быть. Это какая-то ошибка. Недоразумение. При чем здесь банковские карты? Вы в своем уме?

— Не знаю, мадам, но тут санкция на ваш арест, думаю, вам лучше не возражать до выяснения обстоятельств. Просто проедемте с нами. Я обещаю, что ничего страшного не случится.

Сильвия схватила полицейского за рукав и бесцеремонно развернула к себе:

— Ага! Может, теперь мне выписать вам штраф за неправильную парковку? Посмотрите, вы въехали в клумбу. Автостоянка вон в той стороне!

Мадам Сиси одернула ее:

— Что ты такое говоришь? Не слушайте ее, мсье.

— Я знаю, что говорю! — закричала Сильвия. — Так кто вы такой? И где ваша патрульная форма?

Полицейский залился густой краской.

— Вы извините…

— Ну? Я жду!

— Это была не моя форма. Я тогда так поступил, потому что…

— Почему?!

— Вы извините… Алекс просил передать вам, что скоро будет.

— Алекс…

— Его ранним утром забрала служебная машина…

— Служебная машина?

— Да. Он просил передать, чтобы вы дождались его. Ведь вы Сильвия?

Она отступила на шаг.

— Ну, я. — У нее пересохло во рту. — А Алекса откуда вы…

— Мы сотрудники Интерпола. Он — главный агент по делу Люсьены Бошар. И…

Сильвия пошатнулась.

— Вы ничего не знали об этом?

— Нет…

— Вообще-то он правильно сделал, что ничего не сказал вам. У нас не положено раскрывать себя раньше времени.

Мадам Сиси уперла руки в бока:

— Вы хотите сказать, что Алекс жил у нас по делам службы? И это все, что ему было надо от бедной девочки?

Полицейский покачал головой.

— Ну, я так и знал. Я предупреждал его, что добром это не кончится. Мадемуазель, может быть, вы лучше поговорите с ним самим? Он будет с минуты на минуту.

— Я не… — Сильвия чувствовала, что земля уплывает из-под ног. — Я не совсем понимаю. Алекс — он кто? И почему вы тогда… в тот день…

Полицейский снова тяжело вздохнул.

— Понимаете, он не должен был раскрывать своего положения. Даже перед вами, мадемуазель. Вы же понимаете, служба…

— Про службу я уже все поняла.

— А в тот день Алекс попросил меня инсценировать ваше нарушение. Ну… просто ему надо было… Мы следим за мадам Бошар уже два года. И теперь ему нужно было… ну как бы внедриться в вашу семью. И он решил познакомиться с вами. А самый лучший способ знакомства с девушкой — это спасти ее от какого-нибудь злодея. Ну, вот я и согласился выступить в роли злодея.

Сильвия оперлась на руку мадам Сиси, чтобы не упасть:

— Внедриться?

— Да, — удрученно кивнул полицейский. — Я вообще-то не должен вам всего этого сейчас говорить. Это ваши с ним отношения, и… и что так получилось… Я-то тут при чем? Он сам все объяснит.

— Внедриться, значит, в семью?

— Мадемуазель, прошу вас, не надо так расстраиваться. Это наша работа.

Она вдруг вспомнила все. И как Алекс обнимался с Жаннет, и как он странно разговаривал с этим полицейским, заставив ее не подглядывать. И как он всегда вовремя появлялся в Сете, как бы невзначай встречая ее то там, то здесь.

Он же следил за ней! Следил с самого начала! И познакомился он с ней именно затем, чтобы «внедриться». Сильвия вспомнила, каким странным и неровным было его поведение в первые дни знакомства: он как будто заставлял себя заигрывать с ней. Она горько улыбнулась: заставлял! Ему было, наверное, неприятно. Он, наверное, вообще любит таких женщин, как Жаннет.

Сильвия вдруг в ужасе уставилась невидящим взглядом в пространство: да он же сам предложил ей «коварный план»! Это была целиком и полностью его идея, как же она сразу не заметила?

Конечно, ведь он только об этом и мечтал: жить с Ником и Люсьеной под одной крышей. А тут такая шикарная возможность: девушка не знает, что делать. У девушки большие проблемы. Надо что-то придумать, что-то изобразить. Вот он и изобразил!

— Молодец, — выговорила она побелевшими губами. — Браво, Алекс!

А когда они в первый раз остались наедине и поехали на дикий пляж, она, словно испуганная школьница, подозревала его бог знает в каких намерениях, а он даже ни разу не попытался обнять ее, ни разу не сделал ни единого намека на близость.

Он вел себя очень целомудренно, а она все плакала, плакала, рассказывала ему историю своей семьи. А он слушал внимательно и чутко. Задавал вопросы именно в тех местах, где было надо, и о том, о чем надо. Разумеется, теперь понятно почему: ему важно было знать все о действиях Люсьены и ее сына.

А потом, когда они впервые остались вместе на ночь и он испуганно забился в кресло, что-то пошло не так. Словно события вышли из-под его контроля, и Алекс начал переживать. А когда они стали по-настоящему близки… Сильвия всхлипнула: ну разве можно так искусно лгать?! Ведь вчера он сказал, что любит ее.

Полицейский уже отвернулся от нее и снова занялся Люсьеной. Та притихла, испуганно озираясь по сторонам. В какой-то момент ее взгляд наткнулся на Ника, который стоял чуть в отдалении, и она обреченно закрыла глаза.

Он молчал и не двигался с места. Люсьена поняла, что окончательно проиграла.

— Собирайте все необходимое, мадам. Вы едете с нами.

Сильвия не стала дальше слушать, она всхлипнула и убежала прочь. Она неслась к морю, не разбирая дороги, вслед что-то кричала мадам Сиси и, кажется, отец, но она не слышала ничего, кроме собственных рыданий и шума волн. К морю! К нему она приходила всегда. И в радости, и в горе. И оно одно, больше никто, любило и принимало ее всякую.

На причале покачивалось несколько лодок и яхта. Та самая яхта, на которой прошла их с Алексом первая ночь любви. Сильвия зажмурилась, отчего слезы с новой силой полились по щекам, и отвернулась. Ей хотелось убежать. Ей хотелось уплыть от всех, далеко-далеко, за горизонт, чтобы унять свою боль. И чтобы никого не было. И чтобы ее самой больше не было.

Но на яхту — нельзя, она не справится с такой огромной посудиной. К тому же Сильвии претила, мысль оказаться сейчас среди этих стен, в которых прошли самые сладкие три дня ее жизни.

Тогда она, не раздумывая, впрыгнула в одну из лодок с большим тентом, установленным на высоких подпорках, и усиленно заработала веслами.

Сначала она даже не видела, куда гребет. Она плакала и не могла остановиться, и с каждым рыданием все сильнее и сильнее отгребала от берега.

— К черту! Подальше! В Африку!

Такого предательства она больше не вынесет. Ни один человек такое не вынесет. Алекс выслушал историю о Фрэнке, согласился, что это чудовищно жестоко — делать из девушки разменную монету в своей игре, пожалел ее и… И сделал то же самое.

— Молодец! — яростно кричала она, обливаясь слезами. — Талантливый мальчик! Все хорошо усвоил, ничего не перепутал!

Сильвия бросила весла и тихо завыла. Никому она не нужна. Отец теперь будет переживать свой проигрыш и думать опять о том, как на него посмотрят и что подумают. Шутка ли — чуть не женился на аферистке, которая хотела его обокрасть! Арест Люсьены всколыхнет определенные круги в Париже и Нью-Йорке, и сплетники с воодушевлением возьмутся за свое дело. Потом он попереживает и забудет Люсьену, начнет компенсировать свой проигрыш обилием других любовниц. Так будет всегда. А Сильвия снова станет никому не нужна. Одинокая, брошенная, обманутая. Дважды обманутая.

Она закрыла лицо руками и прислонилась к спинке пластмассового кресла.

Все. Это конец. Больше она не поверит ни одному мужчине. Никогда. Просто больше у нее не будет мужчин. Она доживет свой век тихо, вместе с мадам Сиси, а когда той не станет, возглавит ее пансионат. Точно! Так она и сделает.

Сильвия отняла ладони от лица и устремила прощальный взор туда, где умерли ее последние надежды. Берега не было видно.

Она нахмурилась и огляделась по сторонам. Должно быть, лодка просто развернулась не туда. Ведь она гребла наобум.

Но нет. Берега не было видно ниоткуда. Более того, Сильвия вообще потеряла ориентир, потому, что солнце скрылось за тучи. Небо, еще с утра подернутое серыми клокастыми облаками, буквально за пару часов оказалось затянутым вовсе. В какой-то мере это было приятно, потому что можно отдохнуть от жары.

Но не в ее случае.

С минуту она размышляла, стоит волноваться или нет.

— Чепуха! Ничего страшного!

Разве может с ней что-то случиться? Сколько раз она в детстве вот так «убегала» от родителей, а потом получала за это жуткий нагоняй? Нет, все в порядке. Сейчас выглянет солнце, станет понятно, где берег.

Сильвия встала и закатала тент. Подул прохладный ветерок, заставив ее насторожиться.

— Да нет, — пробормотала она неуверенно. — Шторма сегодня вроде бы не обещали. Хватит хандрить! Садись и греби обратно!

Но паника хитрым зверьком уже прокралась в сердце, и животный страх перед стихией заставил другие проблемы отступить на второй план.

Сильвия еще раз внимательно всмотрелась в небо, пытаясь хотя бы приблизительно определить, где больше света. Но над головой было ровное серое полотно, отражавшееся в море стальным цветом. Ветер подул сильнее. Не может быть.

Сильвия глубоко задышала. Главное — не паниковать! Сколько раз она в детстве… Сколько раз — за горизонт… Но в шторм-то никогда не попадала!

— Ой, мамочки. Помогите.

Понятно, что это глупо. Кто ее услышит? Тем более ветер усиливается, а волны качают хлипкую лодку все сильнее. Но все равно: если кого-то зовешь, значит, кто-то есть.

Значит, есть люди. Ну, хоть где-нибудь есть люди!

— Помогите!!! На помощь!!! Э-э-эй!!!

На лицо посыпались мелкие брызги. Волны стали острее, выше, и несколько капель уже упало на дно лодки. Дело плохо. Надо работать веслами, Зачем? Это — другой вопрос. Она не знает, как надо себя вести в маленькой лодке в шторм, ей никто никогда не проводил инструкцию по выживанию, но она чувствует, что так правильно. А может, и неправильно.

Руки быстро устают. Но, кажется, качает меньше. И меньше заливает водой. А еще надо… Огромная лавина окатила ее с головой, чуть не перевернув лодку. Сильвия закричала. Все напрасно: видимость делалась все слабее, а потоки брызг и ливня обрушивались на нее и оглушали, словно на голову надели толстую ватную шапку… Иногда ей мерещились какие-то голоса, но Сильвия разумно полагала, что это уже галлюцинации. Не может тут быть никаких голосов. Кто поплывет за ней в такой шторм?.. Никому она не нужна.

Море расходилось все сильнее. Лодку стало швырять от одной волны к другой, но пока она не переворачивалась, хотя была наполовину залита. Сильвия сидела, вцепившись обеими руками в борта, и таким образом сохраняла хоть какое-то равновесие.

Кажется, она что-то слышала про то, что можно перевернуть лодку и дышать, потому что под нее…

В эту секунду еще одна волна, больше всех предыдущих, накрыла ее с головой, и все погрузилось во мрак.

Она очнулась от чего-то непонятного. Было мокро и холодно. Невыносимо холодно. Кажется, ее тело куда-то волокли. Она приоткрыла один глаз, но ничего не увидела, кроме железного клепаного пола, и решила закрыть его снова. Мокро и холодно. Снова качает волной, это она тонет. Это ее опять швыряет под лодку, а там — нет воздуха, и она все равно тонет. И какой-то голос. Он что-то говорит. Очень быстро и взволнованно. Между прочим, знакомый голос. Но чей?

Сильвия снова приоткрыла глаза. На этот раз оба. Ага. Она на яхте. На той самой ненавистной яхте, где Алекс…

— Алекс.

Она хотела добавить, что ненавидит его, но не смогла.

— Сильвия! Любимая моя!

— Алекс. — Челюсти свело судорогой.

— Да, это я! Я с тобой!.. Девочка моя… Очнись! Очнись ради бога!

Зачем, интересно, он так громко кричит, если ей мокро и холодно? Мокро и холодно.

— Сильвия!

Алекс прижимал ее к себе, целовал лицо, спутанные волосы, а море шумело, раскачивая яхту все сильнее.

Она ничего не понимала.

— Ты узнаешь меня? Ты слышишь меня? — Он взял ее на руки и унес в каюту, где на них тут же обрушилась тишина.

Через несколько минут, показавшихся ему бесконечными, Сильвия открыла глаза и, судя по выражению лица, смогла оценить обстановку.

— Алекс.

— Сильвия, я чуть не умер от страха! Что ты наделала? Девочка моя любимая… Как можно?! Разве я могу тебя потерять?!

— Какого черта… — выдавила, наконец, она и скрипнула зубами, потому что челюсти снова сомкнулись, на этот раз непонятно отчего, от холода или от злости.

— Это я! Это я, ты узнаешь меня? — Он снова начал покрывать поцелуями ее лицо. — Как же хорошо, что ты цела… любимая моя.

Сильвию начал бить озноб. Говорить было практически невозможно.

— Что. Ты. Здесь. Делаешь?

Он поднес бокал с коньяком к ее губам:

— Выпей. Так будет лучше.

Она сделала глоток, но жидкость только обожгла пищевод, а теплее не стало.

— Мы приплыли за тобой. Ник там, пытается управлять. Такой шторм! Ты — безумная, если умчалась так далеко, одна…

— Холодно.

— Холодно? Сейчас. Сейчас. Вот я дурак! Сразу надо было…

Алекс начал сдергивать с нее мокрую одежду, и Сильвия в бессильной злобе закрыла глаза. Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, иначе влепила бы ему сейчас увесистую затрещину! Зачем он раздевает ее?

— Холодно!!!

— Сейчас, я поменяю одежду. Ты вся мокрая… Господи, как же хорошо, что ты цела.

Алекс суетился, пытаясь укутать ее в шерстяной плед, очень колючий. Сильвия не сопротивлялась, исподтишка наблюдая за ним. Таким она его за все время их знакомства еще не видела. Он был какой-то совсем не тот. Совсем не Алекс — нахальный, самоуверенный и саркастичный. Это был какой-то другой Алекс, и Сильвия вдруг вспомнила, что в последний раз над ней так суетилась мама, когда она подхватила воспаление легких и с высоченной температурой лежала в бреду…

— Что с тобой? Сильвия, потерпи. Здесь нет запасной одежды, но, когда мы приплывем, я тебя…

Она отвернулась и вдруг тихо заплакала, вспомнив мать. Как хочется сейчас к ней! Вот кому бы она поплакалась и пожаловалась на все свои неудачи.

— Перестань, девочка моя. Любимая моя, все прошло. Все хорошо. Мы скоро вернемся на берег…

Он целовал ее щеки, скулы, губы. Невольно Сильвия стала отвечать на поцелуй: сначала нежно, потом с нарастающей страстью. Еще минута, и кровь пробежала по ее жилам горячей волной, тело отозвалось на ласки, и Сильвия притянула Алекса к себе.

Это было необходимо, чтобы согреться. Это была страсть, минутная, неудержимая как инстинкт, который обострился сейчас, на грани жизни и смерти. Она только что побывала по ту сторону и, вернувшись, хотела одного — быть кому-то нужной. Любить. А еще — согреться.

— Алекс, мне холодно…

Где-то там наверху Ник пытается вести яхту. А мы здесь занимаемся любовью. Это несправедливо, думала Сильвия, снова утопая в блаженстве.

Но это было недолго. Всего несколько минут. Она сама отстранилась от него и, завернувшись в плед, забилась в угол дивана.

— Что с тобой? Девочка моя, любимая…

Алекс придвинулся к ней и попытался обнять, но она со злостью откинула руку и затараторила:

— Я больше не твоя девочка, спасибо, что помог согреться, не придавай значения тому, что произошло сейчас.

— Как это?

— Очень просто. Это был вынужденный секс. Можно сказать, медицинская процедура. Надеюсь, что тебе это тоже принесло пользу.

— Что ты такое говоришь?! — Он схватил ее в охапку, как огромный букет, и принялся смотреть в глаза. — Ты из-за этой истории обиделась, да?

— Алекс… Пусти, мне больно! Алекс, это все в прошлом. Я больше не хочу говорить с тобой. Все.

— Но я люблю тебя. И это правда. И то, что я оказался… не тем, за кого поначалу себя выдавал. Просто это работа.

— А мне все равно. — Она сама удивилась, как холодно и равнодушно звучат ее слова.

— Я должен был сам тебе все объяснить. Жак не умеет разговаривать с женщинами. Просто я не успел: обстоятельства изменились слишком резко. Сильвия, прости меня.

— Я сказала, мне все равно. Где моя одежда?

— Какая одежда, Сильвия? Ответь мне. Я не верю, что тебе все равно.

— Зря.

— Нет! Я люблю тебя, ты любишь меня. И никаких обманов.

— Я тебя не люблю!

— Но как же тогда то, что между нами сейчас произошло?..

— Это — медицина.

— Перестань молоть чепуху. — Он снова обнял ее, посадил к себе на колени и принялся целовать.

— А ну пусти!

— Такое может быть, только когда люди любят друг друга. Такая «медицина» невозможна между посторонними.

Он был прав, и поэтому Сильвия разозлилась:

— Алекс, ты предал меня, ты поступил, как последний… Ты просто… Да у меня руки не двигались, иначе бы я сразу выгнала тебя! И вот! — Она вдруг с силой ударила его по щеке. — Вот что я хотела бы тебе сказать!

Она вскочила с его колен и стояла посреди каюты. Плед упал с ее плеч на пол, но ей было все равно, что она стоит голая.

— Но я же не врал тебе! Я просто не все говорил!

— Врал. И вот что, Алекс. Тебе просто не повезло: после Фрэнка мне надоело прощать подлецов! И давай закроем эту тему навсегда.

Сверху раздались тяжелые шаги. Сильвия быстро схватила плед и снова закуталась в него.

— Ну? — Ник, мокрый, в огромном сером плаще, подошел к ней и прижал к себе. — Слава богу, приплыли. Отшлепаю я тебя потом. Сначала дай посмотрю… Руки-ноги целы… Ладно, я пошел. Вы тут одевайтесь, и пойдемте на берег.

Сильвия послушно натянула мокрые джинсы, поверх снова накинула плед и пошла за отцом. Алекс остался сидеть на диване, горестно подперев голову руками.

Мадам Сиси не проявила никакого сочувствия, она, не выбирая выражений, отчитала Сильвию за самовольство и еще пригрозила вычесть деньги за испорченную лодку.

Теперь в пансионате остались только «свои»: Ник, Сильвия и Алекс. Полицейские увезли Люсьену, за ней уехал Людвиг.

— В, общем-то, твой Алекс тоже должен был ехать с ними в Париж, — ворчала старуха. — За Люсьеной, оказывается, охотился Интерпол, и в Штатах, и у нас. Громкое дело, между прочим, раскрыли. А пришлось тут с тобой канителиться.

— Я его ненавижу.

Сильвия переоделась в сухую одежду и вышла на лужайку. Ник давно собрал вещи и ждал ее возле машины.

— Ты остаешься?

— Нет. Подожди пять минут, соберу сумку.

Сильвия пошла к себе в комнату, невольно оглянувшись в сторону причала. Алекса нигде не было видно. Обиделся? Неужели он не придет? Неужели не попытается догнать, остановить? Неужели на этом действительно все закончится?

В какой-то странной тоске она опустилась на пол и так сидела несколько минут, внимательно глядя на кусок облупившейся краски возле стены.

«Я люблю тебя, ты любишь меня. И никаких обманов», — вспомнила она его слова. Любит ли она его? Возможно. Но даже то, что он спас ей жизнь, не искупает его вины.

Чудовищная усталость и опустошение навалились на нее. Может, когда-нибудь она его простит. Потом судьба сведет их снова. Но это будет потом. Сейчас она просто хочет от всего отдохнуть.

Все собрано? Кажется, все.

— Прости, мама. Не получился у нас в этом году семейный отдых.

Сильвия еще раз обвела прощальным взглядом свою комнату и вышла к машине.

— И ты меня бросаешь?! — накинулась на нее мадам Сиси. — Вот негодяйка! Всех переполошила, лодку утопила, а теперь — в кусты?

— Бабуль, я устала. — Сильвия и правда едва держалась на ногах.

— Ну ладно, поезжайте. Жду вас в любой день. Подожди, ты Алексу что же, ничего не скажешь?

— Его нет. — У Сильвии снова задрожал подбородок. Сегодня она, наверное, поставила рекорд по количеству выплаканных слез!

— Как нет? Утонул, что ли?

— Просто он остался на яхте. Я… я не знаю, что с ним делать, бабуля! — Сильвия изо всех сил держалась, чтобы опять не зареветь.

— Что делать? Приезжайте на медовый месяц. У меня в августе знаешь как хорошо? И осенью красиво. Приезжайте хоть на весь год.

— О чем ты? Какой медовый месяц? Я его ненавижу! — Сильвия поцеловала старуху в щеку и уехала.

Свою машину она оставит тут. Потом заберет. Все — потом. Сейчас ей надо хотя бы некоторое время не видеть никого и отдохнуть.

Впервые в жизни Сильвия подумала о нью-йоркской квартире с нежностью.

Отец вел машину и что-то напевал себе под нос. Ему тоже сейчас нелегко. Но это все потом. Потом они поговорят и пожалеют друг друга. А сейчас она хочет спать. Просто спать и больше ничего.

Сильвия устроилась на заднем сиденье автомобиля. Как уютно и тепло оттого, что по стеклам хлещет дождь. Как хорошо, что у нее есть отец. И его не смогла отнять Люсьена.

В сумке заиграл телефон. С минуту она раздумывала, стоит брать трубку или нет. Если это Алекс — ей будет нечего сказать ему.

Телефон выпал из ее руки, когда она увидела в сумке маленькую коробочку из красного бархата.

Дрожащими пальцами Сильвия раскрыла ее. И тут же захлопнула обратно, не веря своим глазам.

Спустя минуту она осторожно вынула кольцо, надела его на палец и прошептала:

— Я согласна. Любимый мой…