Две невесты

11

— Послушай, ну а может, тебе лучше просто поговорить с ним?

— Какой в этом смысл, бабуля?

— Ну, хочешь, я поговорю?

— Думаешь, папа кого-нибудь способен услышать, если речь идет о женщине? Он становится просто невменяемым, как только я завожу разговор о Люсьене.

— Это неудивительно. Ведь ты пытаешься их разлучить. Хотела бы я посмотреть, какой кипеж ты подняла бы, если бы кто-то заявил, что мм… Алекс недостаточно хорош.

— Бабуля, Алекс — совсем другое дело! — Сильвия против воли залилась краской, вспомнив время, проведенное на яхте.

Когда они с Алексом, осунувшиеся, похудевшие и загорелые, спустя два дня вернулись на берег, Сиси в глубине души очень радовалась за Сильвию. Однако для порядка при всех отчитала со всей строгостью за то, что они, никого не предупредив, уплыли довольно далеко и на трое суток отключили телефоны. В ответ Сильвия лишь могла улыбаться глупой, счастливой улыбкой: бабуле трудно привыкнуть, что девочка выросла.

А потом Алекс уехал в Париж. Они долго прощались, стоя у машины, теперь не нужно было оглядываться на сценарий, все получалось само собой.

— Я скоро вернусь, хорошая моя. Всего три дня. Будем созваниваться каждый час. Просто — дела. Мне нужно успеть все закончить до отлета в Штаты.

Она уже перестала замечать, что куда-то исчез его акцент, Алекс говорил теперь почти на чистом французском, как будто тоже, как и она, провел полжизни во Франции. Работа. А ведь она так ничего и не узнала о его занятии.

— А кстати, кто твой Алекс? — спросила мадам Сиси, заставив ее вынырнуть из приятных воспоминаний. — Ты говоришь, он другое дело. А что он за человек? Где он работает?

— Он… он… он сам тебе расскажет, — выкрутилась Сильвия, как тогда, с Люсьеной. — Вот сегодня вернется из Парижа, а ты у него и спроси!

Старуха улыбалась:

— Устроить ему экзамен, который я проводила со всеми бывшими?

— Думаю, что он и так прошел отборочный тур и полностью тебя очаровал. Ах, бабуля, я тоже вижу тебя насквозь! — Сильвия обняла старуху и поцеловала в морщинистую щеку. Сегодня она готова была обнять весь мир! Сегодня Алекс снова возвращается к ней.

— Хватит подлизываться. Ничего ты не видишь! А вот если бы я устроила экзамен Люсьене, многих проблем удалось бы избежать. Думаю, мне все-таки надо кое-что сказать Нику.

Сильвия замотала головой, давая понять, что даже не допускает такой мысли, и задумалась. Роман с Алексом, эта авантюра, в которую они, шутя, ввязались, чтобы помочь Сильвии решить ее проблемы, неожиданно сам обернулся проблемой. Все лишь запуталось, и она уже не понимала, кто кого обманывает, с какой целью и что все это в финале должно принести участникам игры. Но она не виновата. Она чувствовала, что ее опутывает чья-то ложь, поэтому сама пошла на ложь, чтобы спастись. А в итоге — ее больше не волнуют ни отец, ни Люсьена, ни даже Фрэнк, а лишь новые отношения с Алексом. Все стало намного серьезнее, чем просто игра на публику, и, едва не увязнув в одной неразрешимой задаче, она основательно погрузила себя в другую.

Но иногда требуется сбросить все в одну кучу, чтобы среди общего бардака найти нужную вещь. Ситуация близка к развязке, да и бабуля явно что-то знает, только молчит, ждет, пока придет пора выложить главные козыри. Ей остается тоже ждать и продолжать начатый спектакль.

В тот день отец торжественно объявил, что по возвращении в Нью-Йорк женится на Люсьене, все зааплодировали, и Сильвия, натянуто улыбаясь, — тоже. А потом, когда Алекс умчался по вечерней дороге, ей вдруг стало невыносимо тоскливо. Она снова почувствовала себя одиноким разведчиком во вражеском тылу. Все-таки присутствие Алекса, к которому она уже привыкла, здорово поддерживало ее все последние дни! Понятно, что он не может заниматься только ее проблемами, у него есть и свои дела, уговаривала она себя, когда становилось совсем нелегко.

Он выполнил свое обещание, звонил ей в течение этих трех дней, правда, не каждый час, как пошутил перед отъездом, но все равно Сильвия чувствовала, что он тоже скучает. И все же странное беспокойство не покидало ее: здесь кроется какая-то тайна. Опасная тайна. Может быть, даже неприятная тайна. Она мучилась и не знала, где найти ответ. Нужно дождаться вечера. Приедет Алекс, и сердце успокоится. Так почему-то было всегда: рядом с Алексом все тревоги и сомнения уходили прочь. Нужно просто дождаться вечера.

Было около пяти часов дня. Немилосердное солнце жгло все, чего только касалось лучами. Сильвия лежала на своем любимом пляже в тени сосен и в полудреме вяло размышляла о будущем.

Алекс только что позвонил в последний раз и сказал, что проезжает Лион и через несколько часов будет у них. Он спросил ее, что привезти в подарок, она ответила: «Мне нужен только ты», и оба посмеялись над пафосом этой фразы.

Сильвию клонило в сон, звуки сливались в сплошной ленивый шорох, а море сегодня было настолько молчаливым, ровным и гладким, что казалось, будто его нет вовсе.

Вдруг она ощутила чье-то присутствие рядом. Ни звука, ни колебания воздуха, ни тени, просто странное напряжение, которое она уловила шестым чувством. Кто-то решил помешать ей, но кто?

Сильвия открыла глаза и вскрикнула. Встань перед ней сейчас призрак или убийца с длинным ножом, она испугалась бы меньше. Но перед ней стоял Фрэнк. В левой руке его был полевой цветок, а на лице самая обольстительная из улыбок.

— Здравствуй, Сильвия.

— Мы уже сегодня виделись, — буркнула она и села на песке. Когда лежишь, пусть даже и в одежде, все равно чувствуешь себя беззащитным. — Ну? Что тебе надо?

— Зачем так грубо? Я пришел поговорить.

— Это я как раз поняла. Почему сейчас?

— Я сам хотел у тебя спросить, почему мы с тобой до сих пор не поговорили. Хотя да, ты сильно занята, Алекс не отпускает тебя ни на шаг, а я думал…

— Короче. Что случилось?

— Я прошу тебя, не надо так. Ну… хотя бы в память о наших с тобой минутах счастья.

Она посмотрела на него с интересом. То, что Фрэнк не подошел к ней поговорить сразу после своего приезда, было, разумеется, его большим упущением. Тогда из нее еще можно было вить веревки «в память о наших с тобой минутах счастья». Тогда она только и мечтала об этом разговоре. Она бы могла бросить ему в лицо самые страшные проклятия и самые горькие слова обиды. Тогда она могла разрыдаться у него на груди и сказать, что на самом деле все еще любит его и никогда ей не забыть эту боль и эту ошибку. Тогда могло бы выйти все по-другому.

Но сегодня уже иначе. Той «размазни», как ее окрестила старуха Сиси, больше нет. Сегодня, через три-четыре часа, Алекс привезет ей в подарок себя, как они договорились. А это — самый ценный подарок в ее жизни. Это — самое большое, о чем она сейчас мечтает.

— Итак, что ты хотел мне сказать?

— Что я хотел сказать?

Фрэнк уселся с ней рядом и с важным видом закурил сигарету. Он умел держать театральные паузы. Он все равно был чудовищно красив, и Сильвия с мучительным обожанием разглядывала его знакомый и родной профиль. В иссиня-черных волосах появилась седина. Потрясающе! Наверное, в мире нет другого мужчины, которому так шла бы седина в висках. Он немного похудел и осунулся, но взгляд все равно живой и пронзительный, как всегда, смотрит в самую душу…

— Я бы многое хотел тебе сказать, дорогая моя.

Он улыбнулся, и ее пробрало до костей: а может, Алекс — просто кратковременное насаждение, а любит она до сих пор этого дьявола во плоти? Точно — дьявол. Потому что обычный мужчина не способен погубить такое количество женских сердец.

Она встряхнула головой. Не нужно думать об этом.

— Я не просто хотел, но и должен был сказать тебе много интересного. И, боюсь, Людвиг меня убьет за то, что я этого не сделал.

И за то, что сделал.

— Людвиг? — Она нахмурилась. — Что у тебя может быть общего с этим молокососом?

— Ну… Жизнь полна сюрпризов, дорогая.

— Перестань называть меня дорогой!

— Хорошо. — Он взял ее за руку. — Можно?

— Нет!!!

— Хорошо.

— Объясни мне про Людвига.

— Прежде всего, я хочу себя обезопасить. Сильвия, пообещай мне, что ты не будешь использовать информацию, которую я тебе сейчас сообщу, против меня самого.

— Я не понимаю.

— А ты просто пообещай.

— Ну… хорошо. А что за информация?

— Спасибо, ты всегда была доброй девочкой.

— Фрэнк, ради бога, что случилось?!

— На самом деле я, правда, чувствую себя великим подлецом. Не смотри на меня так, я не собираюсь вешать тебе очередную лапшу на уши!

— Это было бы здорово.

— Так вот. Людвиг — мой давний партнер по играм и… еще некоторым делам, о которых тебе лучше не знать.

— Но он же моложе тебя почти вдвое!

— Ну и что? Они с Люсьеной давно ведут веселую жизнь… Люсьена… — Он мечтательно закатил глаза. — Интересно, что она нашла в твоем отце?

— Ты спал с Люсьеной?!

— Это было очень давно. Не стоит ревновать.

Сильвия брезгливо поморщилась.

— Так вот. Меня наняли, чтобы сыграть перед тобой роль кающегося грешника, чтобы ты снова в меня влюбилась по уши.

У Сильвии было такое ощущение, будто кто-то ударил пустым ведром по голове: до того сильный звон стоял в ушах.

— Тебя… наняли?

— Да. Людвиг. Видишь ли, Люсьена давно охотится за деньгами твоего отца, а ты сильно мешаешь ей сделать финальный ход и забрать выигрыш.

— Что-что? — От шока Сильвия перестала соображать.

— Повторяю: Люсьена хочет поскорее выйти замуж за Ника, а чтобы ты не мешала, тебя решили снова бросить в жертву мне. То есть не мне, а твоим былым чувствам. Людвиг знал эту историю давно, причем во всех подробностях. Не от меня, не бойся.

— Меня сейчас стошнит.

— Это еще не все. Кстати о тошноте. Беременность Бианки — искусная выдумка Люсьены, чтобы поглубже задеть твои чувства. Она абсолютно не беременна, и это не входит в ее жизненные планы на ближайшие годы. Просто она согласилась немного мне подыграть. Мы давно встречаемся. Но ты, кстати, ей понравилась, и она сказала, что не хочет мучить тебя. Я подумал-подумал и согласился.

— С чем? — Сильвия медленно раскачивалась из стороны в сторону, сидя на песке и обнимая колени. Она смотрела в одну точку огромными глазами, не в силах отвести взор.

— Ну… что тебя не надо мучить. Дело в том, Сильвия, что я, в общем-то, почти не соврал Нику, когда мы плавали на яхте и вели тот серьезный разговор. Я действительно хочу соскочить со всего этого. Не знаю, может, возраст, может… но что-то тошно на душе. Надоело обманывать, наживаться на чужих несчастьях. Игра, любая — карточная, в казино или такие вот пари, которыми я раньше зарабатывал, — она не приносит счастья.

— Ты решил мне исповедаться?

— Не будь так жестока. Я, может, в первый раз задумался о душе.

— Тебе рано. А мне не интересно.

— Тебе и, правда, не интересно знать о моей душе? — Он вдруг обнял ее и провел губами по щеке. — Ну же, Сильвия, я чувствую, ты все еще любишь меня.

— Пошел к черту! — Она грубо оттолкнула его. — Если ты хочешь сказать еще что-то, говори. А твои слюнявые признания в любви меня не интересуют.

— Ого. Как мы заговорили. Неужели та история помогла тебе стать мудрее и окрепнуть духом?

— Зачем столько патетики, Фрэнк?.. На востоке говорят, что благодарить надо тех, кто поступил с тобой плохо. Потому что они учат не повторять ошибок. Так что я тебе очень благодарна.

— Хорошо. Я хочу жениться на Бианке.

— Я должна тебя благословить?

— Нет. Просто дать совет.

— А зачем?

— Я тебе доверяю.

Она встала. Ей хотелось плюнуть ему в лицо.

— А знаешь что? Я тебе не верю, Фрэнк.

— Почему? Спроси у Людвига.

— Я не верю в твое раскаяние. И я не верю, что ты хочешь «соскочить». Такие, как ты, родились гадами, гадами и умрут! А насчет Бианки… Не мучай девушку, отпусти ее.

— Сильвия, зря ты так. — Он тоже поднялся.

— Фрэнк, я же понимаю, ты не совета пришел просить.

— А чего?

— Я думаю, что-то вроде прощения. Вряд ли ты задумался о душе, но интуитивно, видимо, чувствуешь, что я должна тебя отпустить. Чтобы та история не лежала на сердце мертвым грузом.

— И вовсе не…

— Я прощаю тебя, Фрэнк. И ты — свободен. Я давно уже забыла тебя. И я давно уже люблю… Алекса.

Она отвернулась, ужаснувшись собственным словам. Интересно получается! Сначала они наврали всем, что у них роман, а потом не смогли остановиться. Теперь она врет, что любит Алекса. А потом что будет?..

— Сильвия, я рад за вас. Именно поэтому я… не стал разыгрывать этот жуткий спектакль. Тем более Людвиг обещал мне за него денег, но так и не заплатил.

— Ах, вот в чем дело. — Сильвия нахмурилась. — Ну, хорошо, я его завтра отругаю.

— Умоляю тебя! Ты же обещала, не подставляй меня! Я действительно рассказал тебе все это потому, что не хочу быть больше негодяем. И я виноват перед тобой. Безмерно виноват. Прости меня.

— Я уже сказала, что прощаю. Иди спокойно, Фрэнк. Считай, что я отпустила твои грехи.

— Ты им не скажешь?

— Нет. Если ты завтра уедешь.

Она сама не понимала, зачем это говорит В сущности, какое ей до него теперь дело? У нее есть Алекс, которого она, как выяснила, любит. У нее есть отец, которому непременно надо сообщить эту шокирующую новое пока не поздно… Ах да, вот поэтому и говорит. Фрэнк просил не продавать его. Но ей придется это сделать. Иначе затея теряет смысл.

— Слушай, тебе, правда, лучше уехать. Сегодня я обещаю ничего не говорить отцу. А потом, как ты понимаешь, мне нужно обезопасить семью от посягательств Люсьены. Лучше чтобы тебя в это время здесь не было… Для вас с Бианкой так будет лучше.

— Да. Мы завтра уедем. И сразу поженимся.

— Блестяще! Вот и уезжайте. И больше не появляйтесь у мадам Сиси.

— Хорошо. Спасибо, Сильвия.

— За что спасибо-то?.. — Она вдруг подумала о том, что больше всего мучило ее последние две недели. — Слушай, Фрэнк. Один вопрос напоследок. Так, значит, Люсьена узнала об… не от отца? Значит, они с Людвигом давно знали эту историю?

— Конечно. А ты думала, Ник ей рассказал?

— Я жутко обиделась на него, а эта змея стала высмеивать меня буквально каждый день.

— Он что, по-твоему, дурак?

Сильвия покачала головой.

— Слушай, он, наоборот, просил меня никому ничего не говорить о наших с тобой… прошлых делах. Ну не то чтобы совсем не говорить, а так… не сообщать подробности.

— Я поняла. Это очень важно. Хорошо, у меня больше нет вопросов.

— Я могу идти?

— Конечно, — улыбнулась она.

— А улыбка у тебя все та же. Красивая, но робкая. Пока, Сильвия. Желаю тебе настоящего счастья.

Она уже час ходила из угла в угол. Нет! До утра дотерпеть не получится. Надо кому-то рассказать. Надо хоть кому-то рассказать!

Мадам Сиси? Нет, та тогда точно побежит к отцу и все доложит, она давно рвется это сделать. Фрэнк должен сначала уехать, иначе отец второй раз набьет ему физиономию. Первый был пять лет назад.

Алексу? Неизвестно, как он к этому отнесется. А может, он скажет: не хочу я ввязываться в ваши семейные проблемы! И так уже погряз в этих интригах.

Нет, он так не скажет. Не должен сказать. Иначе все, что между ними было, неправда. Иначе нет смысла вообще продолжать с ним отношения, если он отмахнется от нее в такую минуту…

Алекс вошел в комнату, шумно распахнул дверь, благоухая свежим ароматом вечера и своим одеколоном, запах которого нравился Сильвии больше всего на свете.

— Девочка моя, я так соскучился!

Он схватил ее и закружил по комнате. Она зажмурилась и тихо замурчала от счастья, и тут же все тревоги и противоречия отступили.

Сейчас мир состоял только из надежных рук Алекса, из нежных губ Алекса и умиротворяющего голоса Алекса, прервавшего долгий поцелуй:

— Я ехал-ехал, так долго ехал… И все не мог дождаться, когда мы встретимся.

— Я тоже… — Сильвии казалось, что все остальное на свете, как всегда, теряет смысл в его объятиях. — Ты привез мне подарок?

— Какой? Но ты же сказала… Ах, да.

— Привез?

— Конечно. Я — весь твой. Навсегда.

— Навсегда?

— Сильвия, мне кажется, моя жизнь сильно изменилась с тех пор, как я встретил тебя. У тебя нет подобных ощущений?

— Да, если только мы не слишком заигрались.

Он смотрел на нее очень серьезно. Даже немного обиженно:

— Я лично давно не играю. Я живу, Сильвия. Я с тобой живу. И, оказывается, в мире нет ничего более приятного.

Она слушала, и ей казалось, что его ласковый голос струится по ее телу от макушки до пят, словно капли теплого дождя, капли счастья, если бы оно имело физическую форму.

— И я лично очень рад, что ты придумала всю эту чепуху для того, чтобы мы были вместе.

— Я — тоже.

— Какая разница, как мы нашли друг друга, главное, чтобы…

Она словно очнулась. Нет, это забыть невозможно!

— Алекс, послушай, я… Мне нужно сообщить тебе что-то важное.

— И мне нужно сообщить тебе что-то очень важное.

— Нет, я серьезно. Даже не знаю, как сказать.

— Говори быстрее! — Он водил губами по ее шее, отчего тема раскрытого заговора обесценивалась с каждой секундой.

— Нет! — Сильвия сделала над собой усилие. — Это, правда, важно. Мне надо с тобой посоветоваться.

— Хорошо. — Он подвел ее к кровати и сдернул покрывало на пол. — Я дам тебе совет. И даже два совета. И три…

— Алекс, у меня проблемы.

— Какие проблемы? — нахмурился он. — Тебя кто-то обидел?

— Нет. Как раз наоборот. Алекс, сядь. Нам надо серьезно поговорить. Я раскрыла заговор.

— Какой?

— Люсьена — аферистка, которая хочет женить на себе лапу и украсть у нас деньги. И Фрэнк был с ней в одной команде, а потом раскаялся.

Ей показалось, что Алекс слегка побледнел.

— Ты поможешь мне? — беспомощно спросила она.

— Конечно. Только… Это Фрэнк тебе сказал?

— Да. Ты поможешь мне?

— Обязательно. — Алекс снова поцеловал ее, казалось, он думал о чем-то своем. — Только давай поговорим об этом завтра. Утро вечера мудренее.

— Как?! Но это же… Ты что, не понимаешь?

— Я все знаю, Сильвия, — прошептал он. — Я все знаю. Прошу тебя, давай оставим эту тему до утра.

— Уф. Ну, хорошо. А какое у тебя было важное сообщение?

— У меня? Да, у меня есть важное сообщение. — Он взял ее лицо в руки и посмотрел в глаза. — Я люблю тебя, Сильвия.