Двое из ларца… для бывшего

Глава 38

– Мама, проснись! Свет отключили, – кто–то толкает меня в плечо. – Да проснись же! Жарко!

– А, что, – резко сажусь. Перед глазами черные мушки, и затылок раскалывается. – Вы меня по голове били? – спрашиваю и тут вспоминаю свой сон. – С вами все в порядке?! – осматриваю детей, они оба здесь, рядом. – Никто не приходил?

– Кому приходить? Мы заперты, – резонно отвечает Света.

– Прости за голову, случайно ногой толкнул, хотел Светку спихнуть на пол, она на тебе лежала.

Странные ощущения из сна приобретают логические объяснения. С моими детьми невозможно спать в одной кровати, понятия не имею, как другие так могут.

– Милые мои, – прижимаю двойняшек к себе, – вы здесь, рядом, со мной. Ничего не случилось и не случится. Я не допущу, – вдыхаю аромат родных кровиночек и окончательно успокаиваюсь.

– Да, мам, мы здесь, – приглушённо говорит Костик, – только жарко очень. Мы не можем открыть окно, говорю ж, света нет.

– И воду ты высоко поставила, нам не достать, – добавляет дочь.

– Простите, – отстраняюсь от детей и украдкой вытираю слезу, – действительно, чего это я. Идемте спасаться от жары! – бодро произношу.

В течение часа все улажено. В доме есть, чем дышать, дети накормлены, а я узнала, что произошло с электричеством и когда его ожидать. Кстати, зря я переживала во сне за охранную систему, она работает, запитана от двух линий.

А мне точно пора что–то принимать для нервов. Это ж надо, как реалистично мозг отреагировал на вчерашнее происшествие. Впрочем, неудивительно, Владислав Германович – тот еще триггер. И не только для меня. Мне кажется, он для всей своей семьи крайне раздражающий фактор.

Даже для любимой супруги, я уверена. Если там вообще есть любовь. Хотя к Розе Витальевне у меня так и не появилось плохих эмоций. Она вроде как не за меня, но и не против. Да и хочется о ком–то из Золотаревых думать нейтрально. О Марке, вот, не получается.

Марк…

Прекрасно смотрелся вчера с Кирой. Она высокая, стройная, с модельной внешностью. Мне такие не нравятся, слишком обезличенные, сравненные модным глянцем под одну копирку, я изюминки люблю. Но да я и не мужчина. А Кира не пирог.

По крайней мере, понятно, чего Марк не звонил и не писал. Пассия требует времени и внимания. С нами побыл немного и хватит, пора и честь знать.

Ладно. Долго мы были не вместе, он имеет полное право строить свою личную жизнь. Фактически, мне от него нужно только одно – безопасность от действий Владислава Германовича. Большего не прошу.

А слезы, так это с ночи еще. Нервная ночка. Мне на самом деле не больно и не обидно. Совсем. Сама справлялась и дальше справлюсь.

Маша бы меня ругала сейчас за подобные рассуждения. Она всегда говорит, что женщина должна ценить себя в первую очередь. Сам себя не полюбишь, никто не полюбит.

А я заведомо опустила руки и довольствуюсь не просто малым, минимальным. Настолько мизерным, что на самом деле может Золотарев, что самой от себя тошно.

Но вот такая я. Совсем не люблю себя. Вся любовь отдана детям.

Свет дают, о чем возвещает звук ожившего холодильника, а я вздрагиваю, выныривая из приступа жалости к себе.

Сегодня воскресенье, и я должна развлечь детей, садик только завтра.

– Идемте, детвора, продолжим пользоваться благами загородной жизни, – вытираю слезы и зову детей на улицу.

Они выбегают настолько радостные, словно неделю света белого не видели.

– Ура! – оглушительно кричат. – Ура!

За их визгами я не сразу замечаю стук в калитку, но его слышит Света.

– Кто–то пришел! Я открою! – бежит она к двери.

– Нет! Что я тебе говорила, нельзя! – возмущаюсь, но не успеваю опередить.

В голове невольно снова всплывает сегодняшний сон.

– Но с тобой ведь можно, мамочка, – возражает дочь и распахивает калитку на всю. – О, здравствуйте.

Я вижу, кто к нам пришел, и замираю на месте не в силах сдвинуться с места или хотя бы поздороваться.