Дядюшкино наследство

Глава девятая

Час спустя Кайли припарковала машину и быстро зашагала к Залу славы рок-н-ролла в самом центре Кливленда. Ее вдохновил дорожный знак на развилке. Был выбор – на восток или на запад. В Порт-Мак-Клейн или в Кливленд?

Вернуться в Порт-Мак-Клейн значило обречь себя на новую стычку с Кэйдом, которая неизбежно закончилась 6bi либо постелью, либо скандалом. В Порт-Мак-Клейне она к тому же обречена наткнуться на какого-нибудь родственника. Если не на всех сразу.

Так, а противоположное направление? Может быть, подумала Кайли, воспользоваться случаем и поехать в Кливленд, где она не была много лет? Посетить музыкальный музей?

Ее брат ехал из Мичигана в то лето, когда открылся Зал славы, и прислал ей открытку, очень рекомендуя посетить музей. Осмотр достопримечательностей был чем-то вроде семейной традиции. Где бы они ни жили, родители старались показать Дэвлину и Кайли все интересные места. Виденные ею наконечники стрел, средневековые доспехи и мумии исчислялись тысячами. Она побывала на полях сражений, во дворцах и на кладбищах. Познакомилась с искусством всех столетий.

Кайли решила, что сейчас подходящее время узнать об истории рока. Ей отчаянно требовалась передышка, отвлекающий маневр, шанс восстановить эмоциональное равновесие. Ей было необходимо оказаться подальше от провоцирующего, дразнящего присутствия Кэйда Остина. Отсутствие Бреннанов также добавляло прелести Кливленду.

Перейдя площадь, Кайли вступила в здание, построенное по проекту знаменитого архитектора Иомина Пея.[16] Она вспомнила, что Дэвлин называл самым интересным местом музея экспозицию «Ритм и блюз». Дэвлин старательно создавал себе имидж поклонника блюза, хотя Кайли не припоминала, чтобы брат прослушал хоть одну блюзовую композицию не в присутствии друзей.

Не имея желания корчить из себя утонченного меломана, когда рядом только младшая сестра, Дэвлин Бреннан ловил по радио свежие хиты или смотрел старые «смешилки» по телевизору. Кайли знала все об истинных вкусах брата, ничем не отличавших его от рядового юного американца. Кайли улыбнулась своей проницательности. Дэв не пожелал бы разглашения таких сведений!

Обходительный, независимый Дэвлин. Он никогда не оставался без подружки, но ни одно увлечение не становилось серьезным. Кайли подумала: сбросит ли он когда-нибудь свою маску мистера Хладнокровие достаточно надолго, чтобы кто-нибудь смог приблизиться к нему? Увидеть настоящего Дэва, парня, который знает наизусть от начала до конца тексты «Фактов жизни» и «Серебряных ложек». Который безжалостно поддразнивал младшую сестренку, но был самим собой только с ней.

«Ты будешь в восторге от Звезд Одного Хита, Кайли, – поддел ее по телефону Дэв вскоре после посещения Зала славы. – Там есть группы, которые прославились одной песней и больше не появлялись. Очень соответствуют твоей симпатии к заброшенным членам общества».

Из главного холла Кайли заглянула в магазин при музее и, решив зайти туда позже, направилась в зал Звезд Одного Хита. Она размышляла над судьбой группы «Боб Кубан и Инмен», прославившейся единственной песней «Плут», когда над ухом у нее раздался голос:

– Предупреждаю заранее, что это не нападение исподтишка. Я стою у тебя за спиной. И собираюсь схватить, чтобы не сбежала снова.

Предупреждение «заранее» ничуть не уменьшило ее шока от голоса Кэйда и его рук, легших ей на плечи. Кайли вздрогнула, вскрикнула, испуганная не на шутку.

– Повернись, – скомандовал Кэйд, и она, подчинившись, уставилась на него будто на привидение. Он продолжал держать ее за плечи, ни на шаг не отпуская от себя.

Нечасто Кайли теряла дар речи. Сейчас же простое «Привет!» было выше ее сил.

– Даже не поздороваемся, адвокат? – издевался Кэйд над ее молчанием. – Не спросим, зачем я здесь?

Кайли была все еще слишком ошеломлена его появлением.

– Тебе не интересно, как я сюда попал? Эй, может, у моей золотой кареты есть крылья? – Брови Кэйда презрительно выгнулись при воспоминании об этом ее выпаде. – Или, может, я упросил Акселя Доджа отдать мне ключи от его машины прямо у ресторана «Персиковое дерево»?

– Ты упросил? – ужаснулась она чудовищности такого предположения. – И он отдал?

– Ну да. У него не было выбора. Я вел его машину, но позволил ему ехать вместе со мной.

– Какое великодушие! – Ее разум возвращался к ней. – Ты – сама доброта, Кэйд.

Кэйд не стал спорить.

– Мы с Доджем оба удивились, когда ты повернула в Кливленд. Додж подумал, что ты собираешься встретиться со сворой адвокатов, – каков ход мысли, а? У меня не было никаких идей, куда ты направилась. И вот ты здесь. – Его пальцы погладили ее по плечу. – Я так и не знаю почему. Ты не расскажешь мне?

– Не знала, что ты следуешь за мной. – Кайли дернула плечом, но его хватка не ослабла. – Ничего не заметила.

– Я этого и хотел. Но ты не ответила на вопрос. Что мы здесь делаем, Кайли?

– Если отпустишь плечо, скажу, что я здесь делаю.

– Если отпущу, обещаешь не убегать? Я не желаю охотиться за тобой, но, если придется, поймаю, можешь не сомневаться.

Она и не сомневалась. Его мужской напор потрясал: Кэйд был собран и готов действовать. Кайли поперхнулась. Нет, у нее не возникало желания устраивать гонки с Кэйдом по музею рок-н-ролла.

– Я не собираюсь никуда сбегать. – Кайли вздернула подбородок, надеясь, что выглядит надменной, дерзкой. Она страшно нервничала, но решила положиться на свои силы. – Я намерена осмотреть все – экспонаты, редкости, фильмы и видеоклипы. И не уйду отсюда, пока не закончу. Итак, если ты меня отпустишь, я вернусь к изучению Звезд Одного Хита.

Кэйд убрал руки, но остался рядом, готовый схватить ее при малейшей попытке к бегству. Побега, как от «Персикового дерева», не повторится…

Запах ее чистых волос, смешанный с ароматом духов, попал в ноздри, и его кровь забурлила. Как всегда, ее близость сводила его с ума, и, хотя он почти… ненавидел ее за чувственную власть над ним, разум Кэйда слабел, когда его мужское естество набирало силу.

Он любовался грациозным изгибом ее шеи. Его губы уже знали сладкую шелковистость ее кожи. Он помнил, как она дрожала от удовольствия, прижималась к нему, просила большего. Он хотел повторить все снова – прямо здесь, прямо сейчас.

Кэйд нервно вздохнул. Если положить руки ей на плечи и прижаться к ней, можно поцеловать ее шею и затылок, затем развернуть ее и дотянуться до губ, о чем он мечтал с момента отъезда из дома Джина сегодня утром.

Вместо этого прошедшие часы были наполнены разочарованием и злобой. Ему приходится преодолевать наиболее опасное испытание, которым он обязан Бреннанам. У каждого из них, вместе они или по отдельности, кажется, неисчерпаемый арсенал, но Кайли Бреннан превосходит всех. Ею одной он не может управлять, с ней одной не может справиться грубостью, угрозами или лестью, потому что Кайли раскусила его и сразу приняла ответные меры.

Да он и не хотел ни грубить, ни грозить, ни льстить ей. У него и Кайли свои, более действенные, доставляющие удовлетворение обеим сторонам методы общения. Если бы он мог… прибегнуть к ним прямо сейчас!

Кайли неторопливо переходила от экспоната к экспонату, и Кэйд плелся следом. Такая прогулка была для него пыткой. В подобном состоянии ему бы лучше присесть – предпочтительно с ней, обнаженной, на коленях. Или прилечь. Он закрыл глаза, и перед ним замелькали эротические картины и образы.

Между тем она увлеклась выставкой, совершенно не замечая, как он сгорает. Кэйд сцепил пальцы, сопротивляясь искушению сжать руки вокруг нее. Он попытался вызвать в себе интерес к тому, что она рассматривала. Не получилось.

– Кто этот Джой Пауэрс? – раздраженно потребовал он ответа. – Ни разу не слышал об этом чучеле.

– Конечно, не слышал. И я не слышала. Потому что он – Звезда Одного Хита 1963 года. Песня «Мэри в полночь».

– Не слышал. А где Элвис? Где Босс?

– Не среди Звезд Одного Хита, – коротко ответила Кайли.

– Не дурачь меня, – обиделся Кэйд. – Сколько уже торчим здесь – и неужели же не найдем их? Или по крайней мере кого-нибудь более известного?

– Похоже, ты впервые в Зале славы. – Кайли оценивающе посмотрела на него. – При том, что живешь лишь в часе езды, а музей открылся в 1995-м.

– Зашел благодаря тебе.

– Невероятно. – Кайли нахмурилась, выражая свое неодобрение. – Если бы ты жил в Филадельфии, наверное, оказался бы среди тех типов, которые ни разу не видели Колокол Свободы или Зал Независимости.

– И не страдаю от этого, – признался Кэйд без тени стыда. – Могу поспорить, ты совершила паломничество и к Колоколу Свободы, и в Зал Независимости, как только приехала в город.

– Именно так. О! Посмотри! – она указала на соседнюю витрину. – «Гуд вайбрэйшн». Процесс создания песни. Должно быть, интересно.

Кэйд закатил глаза.

– Я – весь внимание.

Кайли, закаленная посетительница музеев, провела последующие несколько часов, разглядывая экспонаты, просматривая фильмы и видеоклипы. Кэйд, который мог бы пересчитать свои посещения музеев на пальцах одной руки, все больше терял терпение, взор его все больше затуманивался, но он преданно оставался рядом с ней. Кайли не позволяла себе интересоваться почему.

Она напоминала себе, что ее визит сюда – отдых от мыслей о Кэйде, от раздумий о его мотивах и от фантазий, в которых они с Кэйдом оставались вдвоем. Несмотря на то что он был рядом, не отпускал ее ни на шаг – или именно из-за этого, – она полностью сконцентрировалась на картинах и звуках Зала славы.

И она многое узнала об истории рок-н-ролла. Даже запомнила несколько малоизвестных фактов о блюзе, чтобы при случае припечатать к стенке Дэвлина, этого самозваного «фанатика блюза».

Было совсем темно, когда Кайли и Кэйд вышли из музея. Повалил густой мокрый снег. Кайли забыла перчатки, и Кэйд спрятал ее озябшую руку в карман своего пальто.

– Ты греешь мне руку или держишь, чтобы не убежала? – насмешливо спросила Кайли, пытаясь прояснить ситуацию.

Сейчас, когда ничто больше не отвлекало, на нее снова обрушились мысли и фантазии, которых она успешно избегала всю вторую половину дня. И вот они нахлынули с новой силой, пугая и возбуждая ее.

– Ты никуда не пойдешь без меня. – Кэйд посмотрел на нее сверху вниз. – Не забыла – мы назначали свидание с ужином?

– О! Я обещала приготовить ужин в доме дяди Джина! – воскликнула Кайли, вспомнив свое торопливое приглашение.

– Не буду настаивать. – Кэйд взглянул на часы. – Уже поздно, и я проголодался. Если поедем в Порт-Мак-Клейн и зайдем в магазин, я не смогу дождаться, пока все сварится, и закончу пожиранием сырого мяса.

– Я тоже проголодалась, – призналась Кайли. – В «Персиковом дереве» есть было невозможно.

– Неудивительно. Пища несъедобная, и компания неудобоваримая. Пока не бросилась в атаку, уточню: я имею в виду Акселя Доджа, а не кого-то из Бреннанов.

Он направился вперед по тротуару, а поскольку рука Кайли оставалась в кармане Кэйда, пришлось семенить рядом с ним.

– Твоя поездка до Кливленда с мистером Доджем, должно быть, была очень интересной.

– Для меня – да. Но для мистера Не Слишком Искусного Хитреца – адской мукой, уж я постарался. Я дал ему понять, что мне известны его планы использовать Бриджит с фальшивыми обвинениями против «Брен-Ко». А заодно сообщил ему, что Бриджит отказалась идти на это и что я намерен поймать его за руку. И был вознагражден, наблюдая жалкого, извивающегося червяка.

– Ты намерен уличить его? Ты сможешь?

– Конечно. – Его усмешка наводила ужас.

Кайли представила Акселя Доджа жалким червяком, а Кэйда Остина – огромным снежным человеком, который раздавит его одним мизинцем.

– У меня много связей, Кайли. Отметь, совершенно законных.

– Я не собиралась обвинять тебя в связях с мафией, – пробормотала она, слегка покраснев. С учетом некоторых ее высказываний он мог почувствовать необходимость в уточнении. – Уверена, у тебя на законном основании имеются влиятельные друзья.

– Особенно в Колумбусе и Кливленде, – уточнил Кэйд, назвав столицу и крупнейший город штата. – И они не одобрят методов Доджа, смешивающего бизнес и шантаж. Будь уверена, мы найдем законные методы довести его до разорения.

– Окончательно он разорится на непомерных гонорарах адвокатам. Подходящее наказание для его преступлений!

– Такие помешанные на деньгах, как Аксель Додж, меньшего не заслуживают.

– Кэйд, а как насчет Бриджит и моих дядей? – спокойно спросила Кайли.

– Мы с Бриджит долго беседовали. Она не сделала ничего плохого и, после того как я упомянул слова Ноя, добровольно предложила информировать меня для предотвращения подобных действий. Очень не по-бреннановски с ее стороны. Ой! – Кайли потянулась и шлепнула его свободной рукой, а он притворился, что сквозь пальто ощутил силу ее удара. – Бриджит будет награждена за честность. Она может выбирать между денежной премией и дополнительным оплаченным отпуском, – добавил Кэйд.

– Какое облегчение для тети Бобби! Повалил густой снег, и они остановились перевести дыхание.

– Ты, конечно, слышала об управлении методом кнута и пряника. Бриджит получит пряник. Арти, Гай и их сыновья могут ожидать кнута. Это все, что я хотел сказать о них сегодня вечером. Я устал говорить о них, устал думать о них.

Кэйд убрал упавшую на ее лицо прядь волос. От неожиданной ласки по телу Кайли разлилось тепло. Она накрыла рукой его руку.

– Я должна извиниться за моих родственников. Все, что они планировали, немыслимо.

Он улыбнулся, глядя ей прямо в глаза.

– Даже адвокат действительно униженных не может выстроить защиту Бреннанов, да?

– Особенно после того, как они захотели использовать Бриджит для своих грязных делишек. И из-за того, что ими руководила жадность. Ради каких-то денег они собирались превратить Бриджит в преступницу.

– Ради каких-то денег? Нет, Кайли, у них не так. У них все – ради денег.

Они снова двинулись вперед. Спустя несколько минут Кэйд направил ее к входу в отель.

– Вот мы и пришли, – объявил он.

Кайли осмотрелась. Тепло и свет центрального холла неудержимо манили. Как хорошо скрыться от холода, ветра и мокрого снега. Желудок бурно протестовал против долгого перерыва между едой.

– Здесь хороший ресторан? – спросила она, не слишком интересуясь ответом. Есть хотелось так, что она сейчас проглотила бы сомнительного цыпленка с клецками, отвергнутого в «Персиковом дереве», вместе с мало похожей на домашнюю подливой.

Кэйд провел ее внутрь и направился с ней прямо к столу регистрации.

– Кормят здесь неплохо, но мы не будем есть в ресторане. Ужин подадут в номер.

Слова сразили ее, как бомба с эротическим зарядом. Жар охватил каждую клеточку тела. Чувства и желания, которые она успешно подавляла весь день, выплеснулись наружу, слишком мощные, чтобы можно было противостоять им. Голова закружилась, Кайли едва понимала переговоры Кэйда с регистратором.

В холле неожиданно стало невыносимо жарко. Кожа сделалась сверхчувствительной, трение одежды о тело раздражало. Ища хоть небольшого облегчения, она сбросила пальто, и Кэйд мгновенно подхватил его. Такая заботливость была приятна Кайли.

– Багаж, сэр? – Рассыльный оценивающе осмотрел Кайли, когда Кэйд сказал: «Багажа нет».

При обычных обстоятельствах она бы умерла от стыда, но в данный момент ей не было дела, что подумал рассыльный.

Весь путь до номера, в переполненном лифте, в длинном коридоре, они проделали, держась за руки. Стук собственного сердца отзывался в ушах Кайли.

– Такого я еще не делала, – честно призналась она, пока он открывал дверь электронным ключом. – Приехать в отель без багажа, чтобы провести несколько часов в номере.

На секунду-другую она заколебалась: она показалась себе дешевой и доступной – именно такими словами мать описывала женщин, которые отправляются с мужчиной в отель на несколько часов. Несомненно, тетушки Бобби и Лоретта согласились бы с этим мнением, продемонстрировав редкое среди Бреннанов единодушие.

– Мы проведем здесь всю ночь, милая, – успокоил ее Кэйд. – Я уже наплевал на дела, назначенные на сегодня, и завершу в том же духе рабочий день, оставшись здесь до утра. Даже Донна не знает, где меня искать.

Такое признание ободрило ее.

– Это необычно для тебя? – Очень важно знать, что не одна она поступает вразрез с принципами.

– Беспрецедентно. – Кэйд открыл дверь и потащил Кайли за собой в номер. – Донна может заявить в полицию о моей пропаже, если я не отмечусь попозже вечером.

Кайли прижалась к нему. Ноги внезапно сделались ватными, и она слегка покачнулась.

– Мне нужно поесть – голова кружится.

Она уверяла себя, что эти ее слова… это ее признание – не современный любовный ритуал, не откровенная постельная версия некогда изящно оброненного носового платка.

Но Кэйд понял именно так. Оба пальто упали на пол.

– Тебе нужно прилечь, моя сладкая, – проворковал он, подхватывая ее на руки и перенося на постель. Он уложил ее, а сам присел на край.

Его взгляд скользил по ее лицу, медленно опускался к груди. Кайли нервно вздохнула сквозь приоткрытые влажные губы. Он лишь смотрит на нее, но этот взгляд обжигает, как самые жаркие ласки.

Он накрыл ее грудь ладонями и слегка погладил. Кайли застонала от удовольствия. Но ей хотелось большего. Ей нужно яркое чувственное ощущение прикосновения кожи к коже. О, она знает прикосновение его рук, помнит, с каким возбуждением прижималась грудью к его груди, мускулистой, поросшей вьющимися волосами.

Руководствуясь диким, первобытным инстинктом, она резко сбросила свитер. Кэйд одобрительно улыбнулся и ловко расстегнул на ней лифчик.

Каким-то образом его рубашка оказалась расстегнута. Его руки обнимали ее, а она теснее прижималась к нему, наслаждаясь ощущением его мускулистого, мужского тела, так отличавшегося от ее мягкого, женского.

Кэйд ласкал ее грудь, его пальцы поглаживали соски, пока она не застонала от удовольствия, переходящего в еще более страстное желание. Вытянувшись вдоль нее, он прижался к одной из округлых грудей губами, коснулся языком и стал целовать твердый розовый бугорок.

Страстное желание волнами прокатывалось по ней с каждым движением его губ. Она обезумела даже больше, чем прошлой ночью. Тело ее словно требовало освобождения от пытки, найти которое она могла только с Кэйдом. Тело ее было словно в постоянной готовности принять его. Какой-то миг – и она достигнет наивысшего возбуждения.

Они целовались безумно, жадно, сбрасывая с себя одежду, помогая друг другу, пока полностью не освободились от стеснявших движения пут.

– Как я тебя хочу! – простонал Кэйд, скользнув рукой между ее ног и почувствовав там влагу, говорящую о желании у нее не меньшем, чем у него – очевидном и зримом. Он получил физическое подтверждение ее желания, но хотел услышать слова из этих красиво очерченных губ. – Скажи, что хочешь меня, малышка, – прохрипел он, продолжая нежно и одновременно горячо ласкать ее, так что ей хотелось кричать от восторга.

Она бы закричала. Она уже забылась от страсти, она желала доставлять ему удовольствие, отдаться ему, получить его взамен. Не было причин смущаться, в чем-то отказывать ему, особенно – в словах, которые он хотел услышать.

– Я хочу тебя, Кэйд, – прошептала она.

От избытка чувств глаза наполнились слезами. Хотелось еще сказать, что она любит его, потому что это правда. Но она пока не зашла так далеко, чтобы не понимать, что он не спрашивал ее об этом, что он, возможно, не хочет слышать объяснение в любви.

– Как я тебя хочу! – Она целовала его губы, шею, тело, поросшее темными волосами. Ее руки ласкали его, зная точно, что возбудит его сильнее всего.

Он перевернул ее на спину легко, словно куклу, поднял ее ноги и расположился между ними. Их руки сплелись, он целовал ее со страстью, которую могла зажечь в нем только она одна.

Сначала Кэйд был встревожен, но сейчас, лежа с ней, он постиг непостижимое. Он нашел ее. Прежде он даже не помышлял, что какая-нибудь из женщин заинтересует его, привлечет его внимание, захватит не меньше, чем работа.

Но она существует. И эта женщина – Кайли Бреннан. Она хочет его, страстно желает его, как и он – ее. Это ошеломляло. Он не мог ждать ни секунды. Его инстинкт взял верх, и разум сдался без малейшей борьбы. Как чудесно оставить самоконтроль и отдаться силе их страсти!

Кэйд погрузился в нее, ощутил влажное тепло, объявшее его. Оба стонали, предаваясь неописуемому, ни с чем не сравнимому наслаждению. Без всяких усилий они достигли согласованности в неистовом ритме, который вознес их на вершину блаженства. И там они парили вместе, пока их разом не поглотил взрыв удовлетворения.

После этого они тихо лежали – Кэйд перевернулся на спину, а Кайли свернулась рядом с ним, положив голову в ямку на его плече. Ее охватили слабость и пресыщение, у нее не осталось сил ни на что – только лежать рядом с ним, лениво ласкать его ногой, рукой, губами. Она любила прикасаться к нему, она любила смотреть на него, она любила его!

Прошли минуты – а может, часы. Время для Кайли не имело значения, остального мира могло не существовать. Были только она и Кэйд, Кэйд и она. И пусть это никогда не кончится.

Того же хотелось и Кэйду. Чудесное чувство наполнило его. Мир именно таков, каким должен быть. Все подчинилось космическому порядку. Мозг инженера – мозг Кэйда – уважал тщательно выверенный порядок.

– Я наконец начал понимать заложенный во всем смысл, – медленно заговорил он, произнося вслух свои мысли. Его защитный механизм больше не был нужен, всякие барьеры рухнули. Он хотел все разделить с ней – каждую мысль, каждое озарение. Хотел соединить свой разум с ее – как соединились их тела.

– Ммм… – единственное, что смогла ответить Кайли.

Кэйду этого было достаточно.

– Все это время мы просто не могли проникнуть в замысел Джина. Все слишком не соответствовало человеку, которого я хорошо знал. Я был озадачен. Я злился. Ничто не сводило меня с ума больше, чем несходящееся уравнение. Уравнение не решалось. До сего момента.

Кайли почувствовала неприятное волнение. Она лежит голая на руках Кэйда, охваченная неодолимой силой любви к нему, – а он размышляет о завещании Джина Бреннана?

– До сего момента? – осторожно переспросила она, подгибая ноги и отодвигаясь от него.

– Джин спланировал то, что случилось, Кайли. – Внезапно почувствовав прилив энергии, Кэйд повернулся на бок и подпер рукой голову. Его глаза сверкали от неожиданного прозрения. – Джин оставил тебе акции, чтобы свести нас вместе! Этим он достиг двух вещей, одинаково важных для него: сохранил «Брен-Ко» в семейном владении, о чем всегда мечтал, и дал мне полный контроль над компанией, как обещал.

– Боюсь, что я не поняла. – Кайли попыталась проглотить комок, застрявший в горле.

К сожалению, она начала понимать все слишком хорошо. Когда она смотрит на Кэйда, то видит любимого мужчину. Когда Кэйд смотрит на нее, то видит ее акции «Брен-Ко»… и способ получить их. Вот он сам признался в этом вслух.

Все ее тело запылало, и она внезапно устыдилась лежать нагой перед его алчным взглядом. Кайли потянулась к одежде – тихо и осторожно. К счастью, одежда лежала кучей на полу у кровати.

– Может быть, ты объяснишь? – Она смогла сохранить голос спокойным, что было непросто из-за желания расплакаться. Жившие в ней оптимизм, идеализм призывали ее прислушаться. Возможно, она унаследовала слишком много черного бреннановского цинизма и не поняла Кэйда. Выискивает ловушку там, где ее нет.

– Джин хотел, чтобы я владел компанией. Он всегда говорил это, – делился Кэйд своими открытиями с новообретенной, близкой – во всех отношениях – душой.

Впервые с тех пор, когда ужасающее завещание было вскрыто, он чувствовал правоту своего друга и учителя Джина. Ощущение, что его предали, что Джин оказался еще одним лживым, вероломным Бреннаном, исчезло, уступив место прекрасному, радостному пониманию.

Кэйд довольно вздохнул.

– Но вместо того, чтобы записать это в своем завещании, он оставил контрольный пакет тебе, и сейчас я знаю зачем. Джин свел нас, Кайли! Никто не знал его братьев лучше, чем он сам. Он вычислил, что они задумают какую-нибудь мерзость и, таким образом, сделают нас с тобой союзниками, действующими против них. Как только мы оказались вместе – а именно этого хотел Джин, именно на это рассчитывал, – все так и случилось. Быстрая химическая реакция.

За время этих восторженных откровений Кайли полностью оделась. Она встала рядом с кроватью, сунув ноги в свободно зашнурованные ботинки. Каждое слово ожесточало ее, испепеляя надежду в сердце. Черный бреннановский цинизм блекнет на фоне цинизма Кэйда Остина.

– Быстрая химическая реакция, – повторила она. – Перевожу – бурный секс. Твоя теория в том, что дядя знал твою доблесть перед женщинами, а значит, я, как одна из его слабоумных племянниц – нам всем известно мнение дяди Джина об отпрысках братьев, – должна была просто упасть тебе на руки. Прямо к тебе в постель. Что я и сделала. Поздравляю, дядя Джин. – Она подняла глаза к потолку, словно приветствуя почившего дядю. – Твоя схема сработала. Я оказалась достаточно легковерной и не устояла перед твоим блестящим, сексуально неотразимым протеже.

Резкость ее голоса вывела Кэйда из эйфории. Он рывком сел на кровати, глаза его округлились. Кайли полностью оделась и стояла в футе от кровати. У него сбилось дыхание.

– Кайли, крошка, что случилось?

Она хотела просто выскочить из номера – рука уже сжимала ключ от машины, – но наглость, с какой он задал этот вопрос, разозлила ее не на шутку.

– Ты еще спрашиваешь, что случилось? Тебе действительно нужен ответ или только дополнительное время, чтобы насладиться временным триумфом? Да, я говорю – временным!

– Кайли, ты… я…

– Ты только что признал, что затащил меня в постель, чтобы я переписала свои акции «Брен-Ко» на тебя. И еще имеешь наглость рассказывать, что это часть всемирного плана! Послушать тебя, дядя Джин аплодирует тебе с небес.

Кэйд провел рукой по волосам.

– Милая, ты не так поняла меня, я…

– Нет, это ты не так понял, Кэйд! Твой замысел провалился. Ты утратил внимание и настолько возгордился своей победой, что не смог удержаться от хвастовства – даже передо мной!

Кэйда прошиб пот. Он закрыл глаза и попытался припомнить, что говорил… Возможно ли вложить в его слова какой-то другой смысл? Да. Кайли явно поняла его откровения превратно. Нужно быстро исправлять положение.

– Кайли, я пытался сказать, что мы просто созданы друг для друга. Ты подействовала на меня, как не действовала и не подействует ни одна женщина. Ты сделала меня страстным и решительным, каким я себя и в мечтах не видел…

– Потому что я – единственная женщина, владеющая контрольным пакетом компании, которую ты хочешь заполучить. Разумеется, я подействовала на тебя особенным образом, – едко прервала его Кайли. – Ты хочешь обладать мной – чтобы обладать «Брен-Ко»!

– Я говорю не о «Брен-Ко»! – взвился Кэйд. – Прекратишь ты свое крючкотворство, перестанешь придираться к каждому слову? Послушай меня, Кайли! Когда я говорил, что ты подействовала на меня, как ни одна женщина, я имел в виду, что ты… ты сделала меня другим. Я полностью потерял контроль, не мог думать ни о чем – только быть с тобой. Такого со мной не случалось, и я… – Он в замешательстве остановился. – Кайли, я ничем не воспользовался. Впервые в жизни я забыл о предохранении.

Она не могла ни двинуться, ни вдохнуть. Будто профессиональный хоккеист, получивший удар клюшкой, качнувшись, подумала Кайли. На какой-то момент она испугалась, что рухнет, но сила неудержимого гнева помогла выжить, послав в кровь заряд адреналина.

– Тетя Бобби была права! – взвизгнула она, когда ужасные слова тетушки эхом отозвались в ее голове. – Ты планировал, что я забеременею и выйду за тебя замуж. А тогда ты станешь во главе «Брен-Ко»!

Кэйд произнес словечко, которое, согласно объяснениям в Зале славы рок-н-ролла, получило широкое распространение, хотя и не может употребляться в СМИ.

Кайли восприняла его разочарование и гнев как дополнительное подтверждение ужасной теории тети Бобби и не удержалась от издевательств над его отвратительными – потерпевшими крушение – планами:

– Ничего не выйдет, Кэйд. Во-первых, ты стрелял в неподходящее время месяца, и ты не получишь другого шанса, когда цель созреет! Видишь ли, я не столь глупа, как думал дядя Джин, да и ты не столь умен, как он думал. Итак, следует объявить ничью и забыть…

– Я ничего не забуду, да и ты тоже. Мы оба знаем это. А сейчас иди сюда и позволь мне…

– Снова дурачить меня? Ты действительно считаешь меня идиоткой?

– Я думаю, ты раздражена, – попытался он ее успокоить, сам слыша отчаяние в своем голосе. – Ты сбита с толку и обижена, и мне жаль, потому что я меньше всего хотел…

– …давать мне улики, – подсказала она. – Да, вот это ошибка! Как у Наполеона при Ватерлоо. Его тоже погубила излишняя самоуверенность. Моя бабушка, мамина мама, любительница астрологии, наверное, сказала бы лучше: бодливой корове Бог рогов не дал.

Кэйд заметил, как она осторожно двинулась к двери. Зная о способности Кайли быстро скрываться, он мог бы предсказать последующие ее действия.

– Не смей выходить из номера, Кайли, – приказал он намного более властно, чем позволяла ситуация: Кайли была одета и стояла ближе к двери, он сидел голый на кровати.

– Все же не думай, что ты зря старался. – Она встретила его взгляд, и на мгновение боль стала столь сильной, что хотелось броситься на пол и зарыдать. Но она удержалась. Хватит быть слабой и позволять себя дурачить. Не отводя от Кэйда глаз, Кайли незаметно подхватила с пола его брюки. Он не мог заметить, потому что смотрел ей прямо в глаза. – Я собираюсь продать свои акции тебе и постараюсь сделать это как можно скорее. Ты получишь их по свободным рыночным ценам. Так будет лучше для всех – для Бреннанов, для Порт-Мак-Клейна… и для меня. Наши адвокаты согласуют условия сделки, не думаю, что это будет трудно. – Она не стала оглядываться и лицезреть улыбку экстаза, которая, несомненно, должна была засиять на его лице, не стала дожидаться благодарности. – Счастливо оставаться.

Ухватив свои пальто, сумочку и его штаны, она стрелой вылетела из номера. Кэйду не поймать ее. В конце концов, он еще голый, и, пока натянет на себя хоть что-то из одежды, она будет внизу, в холле.

Там она швырнула его брюки на стол регистратору, рассчитывая, что Кэйд в конце концов обнаружит их. Бросить Кэйда в Кливленде не так уж чудовищно, думала она, выскакивая из отеля. Кошелек у него есть; возьмет напрокат машину и вернется в Порт-Мак-Клейн.

Ей немного повезло с погодой. Снег перешел в дождь, ветер ослаб. Не так сложно вести машину. Кайли бежала всю дорогу до стоянки. Нельзя тратить ни секунды впустую.

Она просто не представляла, что бы случилось, поймай ее Кэйд. Наверное, он попытался бы снова влезть к ней в сердце? Снова бы заманил в постель?

Или она льстит себе? Не устраняет ли ее заявление о намерении продать акции саму необходимость гнаться за ней? Возможно, Кэйд настолько счастлив поворотом событий – он не только получает акции, но и может не родниться с Бреннанами, чтобы получить их! – настолько счастлив, что заказал в номер славный ужин и прямо сейчас открывает бутылку шампанского, чтобы отпраздновать победу.

Кайли чувствовала, как слезы струятся по ее лицу. Дорожный знак при выезде из центра Кливленда снова заставлял сделать выбор.

И она сделала.