Ее единственное желание

Глава 14

— Что происходит… кто-то украл Мэтью?!

Накинув поверх одежды для занятий йогой широкую индийскую тунику, Джорджи мельком глянула в окно, но не увидела ничего странного, кроме беснующегося пса. Она не совсем поняла, что происходит, но никогда раньше не видела Йена в таком состоянии.

Как была босиком, она вылетела из комнаты вслед за Йеном. В обычно тихом дворе творилось нечто невообразимое. Слуги покинули свои привычные места. Гиперион надрывался так, словно задумал разбудить мертвых, а из дома неслись вопли Бел, зовущей Роберта на помощь.

— Это был цыган, мэм! — визжала одна из горничных. — Цыган хотел похитить маленького Мэтью! Салли и Скотт играли с ним в прятки, а теперь все исчезли!

— Что?!

Пытаясь разглядеть, что творится в парке, Джорджи вдруг увидела худого, одетого в черное мужчину в надвинутой на лоб шляпе, выскочившего из-за деревьев. Ужас мгновенно парализовал Джорджи. В руках незнакомца бился Мэтью. Мальчик не мог кричать: неизвестный зажал ему рот рукой и бежал к лошади, стоявшей неподалеку.

Мэтью извивался, пытаясь лягнуть похитителя, но его ноги болтались над землей. Но тут из двора выбежал Йен и погнался за похитителем. Еще немного, и они поравняются!

Джорджи была уверена, что ее сердце вот-вот остановится, но не могла отвести глаз от разворачивавшейся перед ней сцены.

Йен набросился на похитителя, когда тот уже был в нескольких шагах от лошади, и врезался в него с силой потерявшего управление дилижанса. Все трое повалились на мягкую зеленую траву.

Йен схватил Мэтью, отбросил его в сторону и закричал:

— Беги!

Малыш помчался в безопасное укрытие так быстро, как только мог. Но внезапно остановился и нерешительно оглянулся на отца. Увидев, что враги катаются по земле в жестокой схватке, пятилетний малыш громко заплакал.

Но к нему уже мчалась Джорджи, не обращая внимания на то, что мелкие камешки впиваются в босые ступни.

Она не слышала криков, не искала глазами Йена.

Сейчас она не замечала никого и ничего, кроме плачущего ребенка, которого стремительно подхватила на руки. Даже не спросив, болит ли у него что-то, Джорджи побежала обратно к дому. Легкие предательски горели, но она не остановилась, пока не оказалась во дворе. Мистер Уэлш и старшая няня немедленно оказались рядом. Грузная женщина взяла у нее ребенка. Колени Джорджи дрожали, но когда мистер Уэлш попросил ее войти в дом, она отказалась. Вцепившись в железные прутья, она смотрела на Йена, снова преследовавшего неудачливого похитителя, который вскочил и попытался добраться до лошади. Однако Йен не собирался упускать злодея. Он был выше, шире в плечах и, самое главное, не помнил себя от ярости.

Наблюдая за погоней, Джорджи неожиданно для себя взмолилась, чтобы Йен не догнал незнакомца. Онвыбежал из дома без оружия. Что, если у подлого преступника есть пистолет?

Роберт, к счастью, успел захватить ружье и теперь спешил на помощь.

Пойманный в клещи преступник отпрыгнул влево, пытаясь избежать ловушки, и этот маневр позволил Йену нагнать его.

Они снова сшиблись в драке и покатились по земле. Но когда преступник выхватил нож и замахнулся на Йена, Джорджи едва не потеряла сознание. Перед глазами вдруг всплыли сцены кошмарных битв, которые им пришлось выдержать во время бегства из Джанпура.

Ее трясло как в лихорадке. Господи Боже, Йен дипломат! Миротворец. В отличие от Дерека и Гейбриела он не провел последние несколько лет в постоянных битвах.

Ужас и тоска парализовали ее. Господи, не забирай у нее Йена!

Пьяная от страха, она вцепилась в прутья забора, не в силах ни смотреть, ни отвернуться.

Подбежавший Роберт встал рядом. В этот момент Йен и очередной раз ловко увернулся от мстившего в сердце ножа.

— Брось нож, ублюдок. Или я пристрелю тебя на месте! — прорычал герцог, снова прицелившись.

Но Йен сжал запястье противника и резко повернул, так что тот потерял равновесие. Сокрушительный удар заставил преступника с воплем уронить клинок. Йен всадил локоть ему в лицо, и драка продолжилась. Роберт не смел спустить курок из страха попасть в друга.

Теперь противники дрались голыми руками, и такого жестокого поединка ей еще не приходилось видеть.

Хотя Джорджи заметила угольно-черные волосы и смуглую кожу незнакомца, все же не сразу поняла, кто перед ней, пока похититель не выругался на знакомом наречии маратха.

Только теперь до нее дошло, что ненависть Судханы преследовала их до самой Англии. И что перед ней не цыган, крадущий детей, как наивно предположила горничная, а один из хорошо обученных наемных убийц махарани.

В этот момент рядом появился мистер Уэлш и попытался оторвать ее от забора, прежде чем она увидит нечто еще более жуткое.

— Мисс, вам нужно идти в дом.

— Оставьте меня в покое! — вскричала она, вырываясь, как раз вовремя, чтобы увидеть, как бандит хищно согнул пальцы и нацелился в шею Йена, словно намереваясь вырвать глотку.

Но в ее джентльмене дипломате произошли удивительные изменения! Он в мгновение ока превратился в дикаря. Его колени были грязны, рубашка порвана, лицо в крови, волосы взъерошены. Глаза горели неестественно ярким зеленым светом.

Он иногда в шутку упоминал о своих воинственных норманнских предках, но теперь доказал, что их дух по-прежнему горит в его крови.

Прижав к земле своего противника, Йен надавил коленом ему на горло, чтобы придержать до прибытия констеблей. Но и бандит вцепился в шею Йену своими мощными руками, пытаясь задушить.

Противники словно застыли в смертельной схватке.

Наконец Йену удалось отвести локоть и несколько раз ударить им в лицо незнакомца, но тот, как ни удивительно, даже не потерял сознание.

Йен задыхался. Лицо все сильнее багровело. Должно быть, он понял, что сейчас умрет.

Оцепеневшая от ужаса Джорджи наблюдала всю сцену, хорошо зная по своим предыдущим сражениям с астмой, чточеловек не может жить без воздуха больше нескольких минут.

Но тут она увидела, как Йен потянулся к отброшенному индийцем ножу.

Все еще удерживая врага и ловя губами воздух, он шарил пальцами по земле. А когда нащупал, вонзил клинок в ямку на шее индийца.

Руки последнего, внезапно ослабев, бессильно упали. Йен не позаботился вытащить нож из раны. Индиец обмяк, даже не успев вскрикнуть. Еще мгновение — и он умер.

Джорджи смотрела на все это, не веря собственным глазам. Невозможно осознать, что лощеный дипломат маркиз Гриффит только что расправился с хорошо обученным убийцей.

Сколько всего еще она о нем не знает?!

Йен отодвинулся от мертвого врага.

Хоксклифф медленно направился к нему и ткнул мертвеца в бок дулом ружья.

Друзья переглянулись.

Послышался шум: это мистер Уэлш показывал дорогу невозмутимым констеблям.

Перепуганные зеваки смотрели на все с безопасного расстояния. Посеревшая от страха Джорджи оставалась на месте, только прижала ладонь к губам.

Мистеру Уэлшу наконец удалось взять Гипериона на поводок. Один из лакеев потащил в дом все еще взбудораженного пса. Дворецкий резко приказал слугам заняться делом.

Тем временем подбежавшая Бел обняла Джорджи:

— Пойдем, дорогая. Все закончилось.

— Йен убил его, — пробормотала Джорджи.

— Знаю. Теперь все будет хорошо.

— Капитан! Здесь тело! — окликнул один из констеблей, стоявший в гуще зарослей.

Джорджи всхлипнула, но Бел снова попыталась заманить ее в дом.

— Пойдем же! С тебя достаточно!

— Нет! Мне нужно поговорить с Йеном. Хочу убедиться, что с ним все в порядке.

Не дожидаясь ответа Бел, она бросилась к воротам и выбежала в парк, к группе людей, топтавшихся у трупа. Кроме Йена и Роберта, там было несколько констеблей.

Подбегая ближе, Джорджи с тревогой осмотрела могучее тело Йена, боясь, что он ранен. Конечно, он был весь в синяках и по лицу текла кровь — видимо, из рассеченной губы, — но, похоже, все действительно обошлось.

— Я видел его в Джанпуре, — объяснял он окружающим. — Запомнил лицо.

— Вернее, то, что от него осталось, — пробормотал констебль. Тело накрыли мешком и бесцеремонно оттащили в полицейский фургон.

— Не волнуйся, Грифф, мы обязательно докопаемся, в чем дело, — заверил Роберт.

— Нужно немедленно увезти Джорджиану и Мэтью из Лондона, — отрезал Йен. — Махарани Судхана пыталась отравить меня еще до отъезда из Джанпура. Ее шпионы вломились в мою комнату и украли медальон с портретом Мэтью, а потом сумели нас разыскать и попытались похитить ребенка. Неужели не понятно, что это означает? Мы убили ее сына, и теперь она пришла за моим. Кто знает, сколько еще убийц она послала за нами? Ее приспешники едва не убили Гейбриела. Я посчитал, что этим дело и кончилось, Но теперь вижу, что ошибся. Мой сын в опасности, Хок. И твоя кузина — тоже. Я хочу убрать их отсюда и посадить под охрану. Придется отправить их в безопасное место.

— Поместье Дэмиена достаточно далеко отсюда — в нескольких часах езды. Ты знаешь, как туда добраться?

— Да.

— Я пришлю к тебе Люсьена. Он крайне полезен в подобных ситуациях.

Йен угрюмо кивнул, но тут же закашлялся и потер саднившее горло.

— Честно говоря, помощь мне понадобится.

— Милорд, не угодно ли пойти с нами? — спросил дюжий офицер. — Нужно ответить на несколько вопросов.

Йен снова кивнул, но, заметив Джорджи, нахмурился:

— Минуту, пожалуйста.

— Да, сэр, — кивнул офицер, настороженно приглядываясь к Йену.

Роберт ободряюще улыбнулся Джорджи, и та вдруг вспомнила, что на ней индийское одеяние. Вероятно, этим и объясняются странные взгляды констеблей.

Они с Йеном отошли на несколько шагов.

— Как ты? — прошептала она.

— Все в порядке.

— У тебя губа разбита.

Он вытер кровь, глянул на красную полоску, оставшуюся на руке, и нерешительно взглянул на нее:

— Хок отвезет тебя в Уинтерхейвен. Поместье Дэмиена. Мне… э-э… придется еще ненадолго остаться в Лондоне, пока все не выяснится.

— Тебя арестовали?

— Не знаю.

Оглядевшись, она увидела, что констебли уже записывают имена свидетелей, гулявших в парке во время происшествия. Два констебля рылись в седельных сумках убийцы, притороченных к седлу лошади.

Йен проследил за ее взглядом. Его измученное лицо сильно осунулось.

— Прости… меня, — прохрипел он.

— Ты ни в чем не виноват.

Она потянулась, чтобы погладить его по щеке, но что-то остановило ее. Неуверенность? Страх, вызванный тем, что она совсем его не знает?

Онзаметил ее колебания и потрясенно охнул, словно она дала ему пощечину.

— Иди, — прошептал он, опустив голову.

— Йен, я не хотела… — Она снова, уже решительнее, потянулась к нему, но он отступил.

— Присмотри за моим сыном. Хорошо?

— Конечно, — прошептала она. — Мы будем ждать тебя, оба.

Йен горько усмехнулся, и она поняла, что он уже мысленно отгородился от нее.

— Увидимся… когда смогу.

Беда, едва не постигшая любимого человека… что может быть хуже? И это почти случилось с ним!

Он сорвался.

Он чувствовал себя выставленным напоказ… чудовищем, способным на гнусные поступки, именно те, которые он всеми силами старался сдержать в других людях. Не допустить, чтобы они выползли наружу. Но какой выбор у него был? Угроза Джорджиане и сыну разрушила все жесткие ограничения, которые так долго опутывали его истинную природу. Когда же он усвоит, что эмоциям никогда нельзя доверять? Каждый раз, когда он дает им волю, случается что-то скверное.

Но что теперь сетовать? Случившегося все равно не изменить. Кот выскочил из мешка. Тигр вырвался из клетки.

Он даже испытывал некоторое облегчение. Теперь ему больше не нужно скрываться. Наконец-то он может дышать полной грудью. Освободиться от слишком накрахмаленного галстука.

Он снова потер горло, все еще поражаясь тому, как близок был к смерти. И если бы он не выпустил на волю монстра, таившегося в нем, его сына похитили бы, бог весть с какой целью. Возможно, следующей убили бы Джорджиану, ведь именно она обличила предательство махарани.

Но Йен в своей ярости помешал преступлениям свершиться. И это давало ему некое мрачное удовлетворение. Теперь, если посланцы Судханы снова придут за его семьей, он сможет дать им отпор.

Оставалось лишь надеяться, что победа не будет стоить ему того, что дороже всего: доверия Мэтью и любви Джорджианы.

Он готов на все, чтобы удержать этих двоих. Чего бы это ни стоило. Да и что хорошего, если рядом с ним они не чувствуют себя в безопасности?

Но он видел, как она съежилась, не решаясь дотронуться донего. Потому что исповедует философию ненасилия? Он не вынесет, если она будет смотреть на него с тем же ужасом и страхом, как смотрела Кэтрин за несколько секунд до смерти.

Вместе с констеблем он покинул Грин-парк. Йена отвезли в суд, где он провел остаток дня, снова и снова отвечая на одни и те же вопросы, задаваемые представителями закона всех рангов: от Боу-стрит до министерства внутренних дел.

Тем временем в дело вмешались члены семьи Найт. Хок и его лучший друг виконт Стратмор воспользовались своим положением, встретились с восточными послами и попытались узнать все, что можно, о заговоре махарани и ее брата Баджи Рао, а также о том, обращался ли к ним Фируз.

Люсьен играл роль адвоката на допросах. Коллега Йена по министерству иностранных дел, чьей специальностью была внешняя разведка, Люсьен отошел от дел после женитьбы, но имел множество друзей на Боу-стрит. Ему нравилось оттачивать мастерство шпиона, помогая сыщикам с Боу-стрит искать преступников. Такого друга было очень полезно иметь на случай беды.

В поместье его брата-близнеца Дэмиена отвезли Джорджи и Мэтью. Уинтерхейвен, подаренный полковнику благодарным монархом за подвиги, совершенные во время войны с Наполеоном, находился не слишком близко и не слишком далеко от Лондона. Там беглецы будут в безопасности еще и потому, что в скаковых конюшнях Дэмиена служили закаленные в битвах ветераны его собственного полка.

Лорд Алек, младший из братьев Найт, поехал с Джорджи и Мэтью, чтобы охранять их по дороге. Он был прекрасным фехтовальщиком. Кроме того, Алекс был сообразителен и смел, обладал душой игрока, хотя после женитьбы не притрагивался ни к костям, ни к картам.

Несмотря на серьезность ситуации, Йен был спокоен, зная, что Джорджи и Мэтью ничто не грозит.

Вот только когда они увидятся?

Трудно сказать…

Допросы продолжались. Наконец Люсьен обратился к коллегам из министерства иностранных дел, которые удостоверили существование связи между мертвым иностранцем и последней дипломатической миссией Йена. Его заявление, что незнакомец был агентом махарани Судханы, подтверждалось наличием в кармане убитого миниатюрного портрета Мэтью. Да и показания гулявших в парке свидетелей были в пользу Йена.

Карта Лондона, тоже найденная в седельной сумке, привела полицейских в дом некоего сэра Бертрама Дрисколла. Только что прибывший из Индии набоб и его индийские слуги рассказали, что неизвестный присоединился к ним во время плавания. Слуги объяснили также, что он с самого начала вызывал в них страх и подозрения.

Хотя сэр Бертрам клялся, что Фируз путешествовал один, Йен не собирался принимать во внимание его заверения. Кто знает? Коварство Судханы беспредельно.

Втайне он был шокирован тем, что она способна зайти так далеко. Подлая змея!

Впрочем, вполне может случиться так, что один из разгневанных правителей, с которыми он вел переговоры, решит наказать лично Йена.

Наконец, к облегчению Йена, власти объявили, что обвинения против него не будут выдвинуты.

Он собирался уехать из Лондона, пока буря сплетен немного не уляжется. И не сомневался, что к полуночи всему городу будет известно, как сдержанный и благородный маркиз Гриффит средь бела дня убил человека, пытавшегося украсть его сына. Вряд ли кто-то станет его осуждать, но все будут поражены, что он способен на такую жестокость.

А сам он не имел ни малейшего желания задерживаться в столице и отвечать на вопросы любопытных. Он уже почти слышал эти вопросы: откуда взялось такое умение драться? Убивал ли он раньше?

Будучи человеком замкнутым, Йен содрогался от отвращения при мысли о подобной пытке.

Теперь самым срочным делом было немедленно увезти сына и невесту.

Уже на закате, выйдя из душных помещений суда, они с Люсьеном поужинали и вскоре пустились в путь, вдыхая прохладный ночной воздух. Оба долго молчали. Все слова были сказаны за этот утомительный жаркий день. И сейчас каждый был погружен в собственные мысли.

Дорога, ведущая из Лондона на запад, серебряной лентой простиралась далеко вперед.

Йен думал о Джорджиане. О том, как она смотрела на него после драки. Как хотела коснуться его и отдернула руку… словно испугалась. Йен не мог этого вынести. Он привык к Джорджиане, которая постоянно осыпала его ласками! Привык к ее безграничной привязанности.

Он просто умрет, если она отречется от него. Потому что впервые в жизни так сильно любил.

Правда, его немного утешили слова Люсьена. Когда Йен спросил, правильно ли он поступил, убив человека, друг ответил:

— На твоем месте я сделал бы то же самое. Как и мои братья. И, бьюсь об заклад, братья Джорджианы.

Йен понимал, что Люсьен прав. Он не собирался терять любовь Джорджины теперь, когда наконец завоевал ее. Как и любовь Мэтью.

Страшно подумать, что они могли посчитать его чудовищем. Поэтому он заранее подготовил особенный подарок для сына и заодно тщательно обдумал планы, как вернуть Джорджиану.

Наконец Люсьен дал знак сворачивать на дорогу, ведущую в Уинтерхейвен. Йен обрадовался, увидев, что железные ворота наглухо закрыты, а привратницкую охраняют четверо вооруженных стражей, которые сказали, что Дэмиен выставил часовых по всей границе поместья, и пока что все спокойно.

Прекрасные новости!

— Вас ждут в доме, милорды.

— Большое спасибо, — кивнул Люсьен. Ворота за ними снова закрылись.

Мужчины устало спешились и немного отряхнули одежду от пыли. Выбежавшие конюхи взяли у них лошадей. Лакеи захлопотали вокруг приезжих.

Йен глотнул вина из фляги. Поднял глаза к небу. Никаких признаков близкого дождя. Тонкий полумесяц был почти не виден. На черном небе ослепительно сияли звезды.

Сунув фляжку в карман, он последовал за Люсьеном в дом. Дэмиен встречал их на пороге гостиной. Йен пожал ему руку и поблагодарил за помощь. Потом коротко рассказал обо всем, что случилось. К ним присоединилась Миранда, жена Дэмиена, поцеловала Йена в щеку и сообщила, что отвела ему комнату рядом с комнатой Алека и что он может остаться здесь хоть навсегда.

Йен улыбнулся столь теплому приему, вспоминая дни, когда Дэмиен, свирепый и неистовый полковник, пытался сплавить Миранду ему, прежде чем опомнился и понял, что эта женщина создана для него.

— Кстати, — добавила Миранда перед уходом, — Джорджиана с полчаса назад уложила вашего сына в постель. Если хотите видеть его, он, возможно, еще не спит.

— Как он? — осторожно спросил Йен, вполне доверявший мнению Миранды, тем более что сама она растила сыновей-близнецов.

Миранда вздохнула.

— Джорджи почти удалось его успокоить. Она так добра к нему! Все же вы его отец, и, увидев вас, он почувствует себя намного лучше. Оночень тревожился за вас. И Джорджи тоже.

— И мы все, — вставил Алек.

Йен послал ему благодарный взгляд.

— Где ваша кузина? — тихо спросил он.

— Гуляет в саду. Такая прекрасная ночь!

— Спасибо, — кивнул Йен и, поклонившись, вышел. Полотняная сумка с подарком для Мэтью висела у него на плече.

Следуя указаниям Миранды, Йен поднялся на третий этаж и стал заглядывать в детские комнаты.

Отыскав сына, он несколько минут стоял неподвижно, глядя на него, такого маленького и беззащитного. Когда из сумки Йена донесся странный звук, Мэтью немедленно встрепенулся:

— Папа!

Йен с улыбкой скользнул в комнату, осторожно поставил сумку у стены и, подойдя к кровати, обнял ребенка.

— Я так горжусь тобой, Мэтью! Ты сегодня был очень храбрым, — прошептал он.

— Таким, как ты, папа?

— Еще храбрее. Как дядя Дэмиен, который сражался против Наполеона.

— Правда?

Йен кивнул, плотно сжав губы, боясь взрыва эмоций, туманивших глаза.

— Я никогда и никому не позволю тебя обидеть, сынок. Слышишь? Со мной ты всегда будешь в безопасности, чтобы ни пришлось для этого сделать.

— Знаю, папа. Дядя Алекс сказал, что этот скверный человек больше не вернется, потому что ты прогнал его!

Йен рассмеялся. Боже, благослови Алекса! Он всегда знает, что сказать ребенку!

— Итак, ты думаешь, Мэтт, все будет хорошо?

Малыш кивнул и положил маленькие руки Йену на плечи.

— Со мной — да, однако ты должен поговорить с мисс Джорджи. Она плакала, но не хотела, чтобы я знал. И все время отворачивалась.

— Поговорю, сынок, — кивнул Йен, сажая Мэтью на колени. — И я только что вспомнил, что должен сказать тебе что-то очень важное.

Мэтью откинул голову и внимательно уставился на отца.

— Старик Гиперион был сегодня молодцом. Он всполошил весь дом, едва ты попал в беду. Поэтому я решил, что есть одна вещь, которую просто необходимо иметь любому мальчику.

— И что это? — пропищал Мэтью.

— Загляни в мою сумку — и увидишь сам, — ответил Йен с таинственной улыбкой.

В глазах Мэтью вспыхнуло любопытство. Соскользнув с колен отца, он подбежал к парусиновой сумке.

— Осторожно, — предупредил Йен.

Встав на колени, Мэтью удивленно ахнул и осторожно вынул подарок.

— Это щенок! Папа, можно взять его себе?

— Конечно. Ведь я для этого его и принес. Мэтью восторженно рассмеялся.

— Он не вырастет таким огромным, как Гиперион, так что ты не сможешь ездить на нем верхом. Но мистер Тук сказал, что эти собаки очень умные. От спаниеля он унаследовал беззаветную преданность, а храбрость у него — от терьера.

— Он лучший щенок в мире!

— И к тому же твой. Как ты его назовешь?

— Робин, — не колеблясь ответил Мэтью.

— Робин? — поразился Йен, хотя вовсе не думал протестовать. — Прекрасно. Робин так Робин. А теперь, малыш, вам с Робином нужно поспать.

Он откинул одеяло, и Мэтью проворно залез в постель. Щенок немного повозился, прижался к новому хозяину и засопел. Мэтью взглянул на него и радостно хихикнул.

— Мэтью, — задумчиво начал Йен, разглаживая одеяло на груди сына, — ты не станешь возражать, если я попрошу мисс Джорджи выйти за меня замуж?

— Что?

Малыш потрясенно воззрился на отца.

— Видишь ли, она сможет прийти и жить с нами. И заботиться о нас.

— И играть тоже?

— Да.

— Как настоящая мама?

— Именно, сынок. Как настоящая мама.

— Да, папа! Пожалуйста! Мисс Джорджи — то, что надо!

Йен тихо рассмеялся, хотя его сердце сжалось. Нагнувшись, он поцеловал сына в лоб.

— Еще одно выражение дяди Алека, полагаю? — понимающе пробормотал он.

— Что?

— Ничего. Доброй ночи, сынок. Спокойной ночи, песик… то есть Робин.

Йен выпрямился и направился к двери. На поиски Джорджианы.

— Папа? Йен остановился и оглянулся.

— Надеюсь, она скажет «да».

— Не волнуйся, Мэтт. Скажет.

Он все для этого сделает.

Под шорох ветерка в деревьях и кустах Джорджи неустанно бродила по заросшим травой берегам озера, пока не набрела на лежавшее на земле одеяло. Очевидно, оно осталось после дневного пикника.

Мэтью не отходил от нее после сегодняшнего происшествия, но Джорджи уже видела некоторое улучшение в его состоянии и поведении. При мысли о том, что они чуть не потеряли его, ей становилось дурно.

Она только позже узнала, как развертывались события. Одна из горничных объяснила, что Салли и Скотт предложили Мэтью поиграть в прятки в парке.

Прятки давали этой парочке превосходную возможность укрыться в каком-нибудь уголке и нацеловаться всласть. Именно этим и воспользовался Фируз.

Насилие, вызывавшее кошмарные воспоминания о Джанпуре, заставило ее волноваться за братьев. Когда они приедут? Неужели забыли о поручении полковника Монтроуза?

Кроме того, Йен сказал Роберту, что палачи Судханы едва не убили Гейбриела. Может, он, чтобы не пугать, обманул ее, уверяя, что рана не слишком серьезна? И где, спрашивается, папа?

Джорджи не могла вынести разлуки с семьей, но и страшилась расставания с Йеном.

Йен…

Когда он погнался за Фирузом, она увидела новую сторону его натуры.

На чисто инстинктивном уровне сила и мощь этого нового, свирепого Йена волновали ее. Во дворце Джанпура она отреклась от большинства джайнистских принципов, когда едва не стала причиной гибели братьев. Наивно отрицать, что иногда насилие — защита невинных.

Но в то же время она не предполагала, что в Йене кипит такая ярость. Что же кроется под его лощеной маской?

Сможет ли она когда-нибудь узнать его по-настоящему?

Джорджи вдруг ощутила чей-то взгляд. Повернулась. Вгляделась в тень. И поняла, что это он!

Заметив, что она увидела его, он медленно, крадучись, вышел из мрака.

Джорджи не могла шевельнуться, завороженная властью его взгляда. Только заметила, как сияют его зеленые глаза.

Сердце забилось сильнее. Ее обдало жаром. Было нечто новое в этой ночи. Предвкушение. Предчувствие неизведанного.

Должно быть, он только что спешился и сразу отправился искать ее: на черном сюртуке все еще серела дорожная пыль. И выглядел он иначе — мрачным и неухоженным. Не мешало бы ему побриться!

Вокруг губ залегли глубокие морщины, в глазах светилась свирепая сосредоточенность.

Джорджи отвернулась, а Йен подойдя сзади, обнял ее за талию и поцеловал в уголок губ.

Она развернулась и прижалась к нему, дрожа от облегчения. Он жив и здоров!

— О, слава Богу, тебя не арестовали!

— Нет, меня оправдали, — заверил он. — Никаких обвинений предъявлено не будет.

— Какие еще новости?

— Ничего тревожного, милая. — Йен осторожно отвел ее волосы за спину.

— Я не знала, что ты способен на такое.

Йен кивнул, избегая ее взгляда.

— Ты испугал меня, — добавила она.

На этот раз он внимательно на нее посмотрел.

— И сейчас боишься? — прошептал он.

Джорджи не ответила.

— Не уходи от меня, Джорджиана. Я слишком хочу тебя, чтобы отпустить. Ты мне нужна, — выдохнул Йен.

— Но ты так стараешься закрыть для меня свою душу! Я хочу узнать тебя, Йен, — пробормотала она с мучительной тоской, вцепившись в лацканы его сюртука. — Как я могу любить тебя, если ты не хочешь и не можешь быть со мной откровенным? Не даешь узнать себя?

— Узнай меня сейчас. Узнай сегодня.

От его жаркого шепота по ее телу прошла восхитительная дрожь.

Он стал целовать ее шею, возбуждая в Джорджи чувственность.

Она вдруг вспомнила, как в джанпурском дворце он предупреждал ее не верить обманчивому смирению сидевшего в клетке тигра. Стоит дать зверю свободу, как он вонзит в жертву когти и зубы…

И вот клетка открыта. И Йен нежно покусывает ее шею. И голод, так и сквозивший в каждой ласке, был чересчур велик, чтобы отказывать Йену в его утолении. Похоже, сегодня он больше не имел воли сдерживать свои инстинкты. И какая теперь разница, если она сегодня увидела его настоящего?

Его пальцы настойчиво сжимали ее бедра, и Джорджи с необычайной ясностью поняла, в чем он нуждается. Чего хочет.

Она ощущала также, что вряд ли он предоставит ей выбор.

Он крепче прижался губами к ее шее, и Джорджи тихо застонала, изнемогая от чувственного восторга.

Он опустился на колени и обнял ее за талию сильными руками, целуя ее тело, всюду, куда мог дотянуться. Согревал кожу сквозь легкий белый газ ее платья. Обожествлял, целуя грудь и гладя средоточие ее женственности.

Время потеряло значение. Джорджи сознавала одно: она больше не может выносить бремени одежды. Ей нужно нежное дуновение ветерка, сладостная тяжесть Йена и ничего больше. В этот момент ей были безразличны последствия. Она должна получить его. Немедленно.

Он сбросил сюртук и жилет, словно ему тоже было слишком жарко в эту летнюю ночь.

Джорджи трепетала, опьяненная его запахом и упругостью мощных мышц, по которым так нежно скользили ее руки. А Йен все обострял наслаждение искусными ласками, пока у нее не ослабели ноги.

Через мгновение она, обнаженная, уже медленно опускалась на одеяло. Йен скинул последнюю одежду и упал в ее объятия, осыпая поцелуями. Краем глаза Джорджи видела серебряную дорожку на гладкой поверхности озера. И этот свет продолжал танцевать перед ее изумленным взором, когда Йен вошел в нее. Она не отстранилась. Не испугалась. И наслаждалась каждым моментом его проникновения.

Он дрожал от страсти, яростной и одновременно нежной, отдавая всего себя, со всеми недомолвками и тайнами.

Их дыхание смешалось. Поцелуи становились все исступленнее. Его плоть вонзилась в ее тугое лоно. Джорджи отдавалась ему телом и душой. Они вместе достигли экстаза, сжимая друг друга в объятиях. Он излился в нее мощными пульсациями. Его тихие стоны сменились нежным шепотом.

— Любовь моя…

Джорджи пригладила ему волосы и поцеловала в лоб.

— Дражайший Йен! Никогда и думать не смей, что я могу оставить тебя. У меня не получится, — выдохнула она. — Ты никогда не потеряешь меня, дорогой. Что бы ни случилось.

— Любимая, — вторил Йен, вновь целуя ее.