Глава 3

До чего же невозможная женщина!

Йен ехал в экипаже. Руки сложены на груди, лицо раздраженное, желание по-прежнему терзает его после кокетливого приглашения провести ночь в ее доме. Абсурдное создание. До чего же он рад, что Джорджиана Найт не была и не будет его проблемой!

Он вздрогнул, пытаясь выбросить из головы прихотливую фантазию, как позволяет себя уговорить взять ее в Джанпур. Но предательская память тут же воскресила образ девушки, прижимавшейся к нему, когда они вместе удирали на лошади. В экипаже стоял аромат экзотических духов, что тоже не способствовало его успокоению.

Черт, не будь он джентльменом…

Но, увы, конечно, он джентльмен, и поэтому пальцем к ней не притронется. А это означает, что прелестная маленькая демоница прекрасно знает, как надежно он связан узами чести, и это дает ей свободу и средства терзать его своей красотой.

Ничего у нее не выйдет! Даже в восемнадцать лет он был слишком дисциплинированным, слишком ответственным, слишком умным и слишком хорошо воспитанным. Он всегда осторожен.

Всегда.

И теперь понимал, что должен быть вдвойне осторожен с Джорджианой. Ибо она отнюдь не глупа.

«Ах, если бы только она была глупа», — думал он с невольным восхищением. Большинство незамужних молодых женщин немедленно растекались беспомощными лужами сентиментальности, стоило ему попытаться заговорить с ними. Но не мисс Найт. Только не мисс Найт.

Вместо этого она посмела вести с ним чуть ли не словесную партию в шахматы.

При мысли об этом Йен едва не рассмеялся. Даже сам Меттерних не любил с ним спорить.

Может, ее семейство смотрит сквозь пальцы на такое поведение. Но он знает, какая это глупость. И не позволит вечной возмутительнице спокойствия помешать ему выполнить миссию.

Она воображает, что едет в Джанпур? Что ж, принцесса, вас ждет разочарование.

Ее визит к царственной подруге подождет. Сейчас не время для дамских развлечений. Жаль, что она вынудила его принять решительные меры. Но ничего не поделать. Никто, кроме него, похоже, не склонен с ней связываться.

Прибыв в отель «Акбар», Йен вышел и поднялся по широким ступенькам крыльца, по обе стороны которого стояли большие каменные львы. На ходу он оглянулся, чтобы проверить, нет ли каких признаков слежки. Быстрый осмотр солнечной улицы выявил присутствие группы мужчин в индийских одеяниях, о чем-то разговаривавших на углу, в нескольких ярдах отсюда, и множества пешеходов, неспешно идущих по своим делам. Ни одного человека в западной одежде, но это ничего не значит. Французы или голландцы могли нанять индийца-шпиона, да и европейский агент легко способен замаскироваться.

Какое-то непонятное шевеление в задних рядах компании привлекло внимание Йена. Он успел увидеть смуглого человека в черном одеянии, исчезающего за углом. Так вот он каков!

Его губы сжались при мысли о том, что стоило бы погнаться за шпионом. Но, может, лучше, если тот посчитает, что его не заметили? По крайней мере теперь Йен знает, кого высматривать.

Отвернувшись, Йен немного помедлил, а затем поднялся на последнюю пару ступенек.

В вестибюль он вошел вместе с Рави. Впереди шли тащившие багаж кули. В вестибюле его уже ожидали. Все было в порядке. Адъютант с мальчишеским лицом молодцевато отсалютовал ему.

— Сэр!

Он назвался лейтенантом Дэниелом Дьюиттом, прикомандированным к Йену самим губернатором.

Швейцар отеля проводил Йена в номер. Щенок Дьюитт следовал за ними по пятам.

— Мы слышали, что ваш корабль прибыл еще утром…

— Меня задержали, — туманно пояснил Йен. — Новости от Гастингса?

— Да, сэр.

Йен дал чаевые швейцару. Рави тем временем проводил кули в смежную спальню, где они сгрузили вещи.

— Лорд Гастингс выехал из города, — сообщил мальчишка, как только дверь закрылась. — Собирает войска в Конпоре, — добавил он, явно завидуя военным, которые отправляются на войну. — Он просил меня передать вам это.

Дьюитт протянул папку в кожаном переплете, очевидно, содержащую подробности о положении в Джанпуре. Йен пролистал документы.

— Как насчет людей, которых я просил?

— Да, сэр. Братья Найт уже отправились в путь. Они встретят вас в Варанаси, по дороге в Джанпур.

Значит, маленькая плутовка говорила правду.

— В настоящее время, — продолжал парнишка, — майор Макдоналд руководит всеми приготовлениями к вашему отъезду, включая транспорт и припасы.

— Макдоналд, вот как? Шотландский горец?

— О да, сэр, настоящий, — расплылся в улыбке Дьюитт. Йен кивнул. В нем тоже текла толика шотландской крови.

— Как скоро майор закончит все приготовления?

— К рассвету, сэр. Поскольку лорд Гастингс уже начал мобилизацию, он посчитал, что вы скорее всего захотите выехать как можно раньше.

— Превосходно, — снова кивнул Йен.

— Вам угодно еще что-то, сэр?

— Собственно говоря, да.

— Сэр?

— В городе живет одна молодая леди. Вы, возможно, знакомы с ней. Джорджиана Найт, сестра Гейбриела и Дерека.

Глаза парнишки едва не вылезли на лоб. Лицо приняло мечтательное, почти благоговейное выражение.

— О да, сэр.

— Я боюсь, что участие братьев в моей миссии может сделать ее мишенью…

— Э-э… простите… — ахнул Дьюитт.

Йен вскинул брови:

— Я просил бы разместить самых доверенных людей вокруг ее дома и обеспечить се безопасность. Пусть глаз с нее не спускают. Сделают все, чтобы она не покидала Калькутту. Всякий раз, когда она выходит на улицу, ее следует сопровождать.

— Да, сэр, я лично об этом позабочусь. — Парень снова отсалютовал, с таким видом, словно Йен только что произвел его в рыцари. — А теперь, милорд, оставляю вас. Устраивайтесь. Должно быть, плавание оказалось утомительным.

— Благодарю, лейтенант. Вы очень мне помогли, — сухо ответил Йен, уже понявший, что недостатка в готовых охранять дом Джорджианы добровольцах не будет.

Что ж, это по крайней мере ее отвлечет. Чего бы он ни дал, лишь бы увидеть выражение ее лица, когда дом наполнится охранниками! Но поскольку по городу шныряют соглядатаи, он не имеет права своими визитами привлекать к Джорджиане внимание!

Дьюитт поклонился и вышел.

Наконец-то оставшись один, Йен провел несколько минут за чтением первой части заметок лорда Гастингса о Джанпуре и изучением карт.

Распустив галстук, он отложил доклад и открыл один из дорожных сундуков. И, как делал всегда, приезжая на новое место, вынул плоский серебряный футляр размером не больше карманных часов. Открыл медальон и хотел положить на тумбочку рядом с постелью, но загляделся на круглолицего мальчонку, смотревшего на него с миниатюрного портрета большими серьезными глазами.

Мэтью…

Знакомое чувство родительской вины охватило его, но он в стотысячный раз напомнил себе, что волноваться за Мэтью нет причин. Помимо няни, наставника, гувернантки и небольшой армии горничных, за малышом приглядывают еще и лондонские Найты.

Сыновья Йена и Роберта были лучшими друзьями. Совсем как их отцы. Роберт и Бел считали Мэтью чуть ли не собственным сыном. И почти так оно и было. Мэтью обожал тетю Бел и дядю Хока, а вот что касается собственного отца… черт, какая там любовь! Парень вообще не питал к нему никакой симпатии!

Оставшись в узких черных штанишках и кофточке-чоли, которую обычно носила под сари, Джорджи вышла в сад, чтобы сделать упражнения. Она приветствовала солнце, вытянув над головой руки, пока пальцы не соприкоснулись, и стала делать наклоны вперед. Потом приняла позу доски, сменившуюся позой собаки, и несколько раз повторила каждое движение. Наконец стесненность в груди исчезла. Слава Богу, теперь она может свободно дышать!

Лакшми была наверху, выбирая из гардероба Джорджи вещи, которые могла носить. Одли давно уехал. Слуги складывали одежду для поездки. Сама же Джорджи со все усиливающимся нетерпением ждала записки от лорда Гриффита. Он пообещал скоро с ней связаться! Джорджи гадала, намерен ли он, как она и предлагала, ехать в Джанпур завтра утром, но тут с запиской в руках вбежала ее горничная Гита.

— Мэмсахиб, посыльный только что принес это.

— От лорда Гриффита?

— Да, мэмсахиб.

— Подай сюда, — попросила она и, сложив ноги, села в позу лотоса. — Спасибо, Гита.

Сердце тревожно забилось. Сломав печать, она развернула бумагу.


«Дорогая мисс Найт!

Увы, у меня слишком много дел до отъезда из Калькутты и совсем не остается времени навестить вас, поэтому придется ограничиться запиской. Вы вскоре заметите, что я взял на себя вольность принять дополнительные меры для обеспечения вашей безопасности, на случай если толпа, присутствующая на похоронах, вздумает напасть на дом. При встрече я передам вашим братьям привет от вас. По возвращении обязательно приеду с визитом.

Ваш покорный слуга

Гриффит».


Джорджи нахмурилась, решив, что, должно быть, пропустила ту часть, где говорится об отъезде в Джанпур.

Еще раз перечитала записку, и тут ее осенило. Он собирается уехать без нее!

Легкие немедленно сжались от спазма, словно протестуя против его намерения покинуть ее. Вскочив, Джорджи натянула длинную тунику и метнулась наверх, чтобы переодеться. Ее буквально трясло от ярости. Предатель! Негодяй! Двуличный подлец!

Нет, она не потерпит ничего подобного. Немедленно отправится в отель и приведет его в чувство!

Когда она ворвалась в увешанную шелками спальню, Лакшми стояла перед зеркалом, прикладывая к себе синее сари.

— Что случилось? — резко спросила она при виде расстроенного лица подруги.

— Мне нужно что-то надеть, — пробормотала та. — Быстро.

— Это?

Лакшми протянула синее сари, но Джорджи нетерпеливо отмахнулась.

— Европейское платье. Дневное.

Она подошла к высокому гардеробу красного дерева.

— Джиджи, что случилось?

— Этот гнусный лондонец… солгал мне! — воскликнула Джорджи, срывая с себя одежду, в которой занималась йогой, и поспешно натягивая первое же попавшееся под руку приличное платье. — Что ж, может, он и не лгал, — призналась она, — но, уж конечно, не сказал всей правды. Только то, что я хотела услышать. И все для того, чтобы избавиться от меня. Вы очень хитры, маркиз. Слишком хитры! Интересно, о каких дополнительных мерах он говорил?!

Ей не терпелось поскорее добраться до отеля и заставить его объясниться.

— Э-э… Джиджи, ты уже одета. Думаю… тебе лучше подойти и самой увидеть, — смущенно пробормотала Лакшми. Она как раз подошла к окну и теперь показывала вниз, то и дело беспокойно оглядываясь на подругу.

— Что там? Он пришел? — бросила та, поправляя вырез платья. — О, надеюсь, у него хватило смелости показаться здесь! Я столько хотела бы ему сказать прямо сейчас!

— Нет, это не маркиз. Смотри! Дом окружили солдаты.

Джорджи от удивления открыла рот.

— Джиджи? — словно издалека донесся до нее встревоженный голос Лакшми. В ушах забилась кровь.

— Не верю, — едва слышно пролепетала она. — Он посадил меня под домашний арест!

Джорджиана выпрямилась. Голова ее шла кругом.

Да, он принял дополнительные меры. Уж это точно! Но не для того, чтобы ее защитить, а чтобы помешать ехать в Джанпур!

Вместе с этой мыслью вернулись худшие подозрения относительно маркиза.

— Этот змей! — вскричала Джорджи, побагровев от злости. Внезапно выйдя из оцепенения, она стала поочередно выглядывать во все окна дома. И верно, солдаты из форта Уильям окружили дом по периметру.

Лакшми поспешно проверила окна на противоположной стороне.

— Да как он смеет?! Считает меня ребенком? Домашним зверьком, которого следует держать в клетке?! Конечно, замужество — это кандалы каторжника, но мы даже не женаты!

— Дорогая, может, тебе лучше успокоиться…

— Успокоиться?! — завопила Джорджи. — Я ничего такого не потерплю! Кем это он себя вообразил?! У него нет прав запирать меня здесь против воли! Он сделал меня пленницей в собственном доме!

— Да! Как в гареме, — едва слышно согласилась Лакшми.

Джорджи, мгновенно отрезвев, повернулась к ней.

— Ты права. Только через ее труп! Кошмарный тип!

— И что нам теперь делать? — расстроилась Лакшми. — Мы не сможем повидаться с Миной!

— Еще как повидаемся! — поклялась Джорджи. — Этот человек не имеет и никогда не будет иметь власти надо мной.

— Но как же мы сбежим?

— Ну… я еще не сообразила, — призналась она, вновь выглянув в окно. — Но не волнуйся. Лакшми. Я что-нибудь придумаю.

Как раз в этот момент патрульный вышел вперед и огляделся по сторонам. Джорджи, присмотревшись к чисто выбритому лицу под козырьком шако[2], широко улыбнулась. Да это один из самых верных ее обожателей!

Томми Грей.

Возможно, молодой сержант почувствовал ее взгляд, потому что поднял голову и глянул в то окно, у которого она стояла. Джорджи пустила в ход все свои женские чары и, подняв руку, кокетливо ему помахала.

Томми стащил с головы шако, широко им взмахнул и расплылся в улыбке.

Милый мальчик!

Дурень! Как все эти глупые, помешанные на власти мужчины. Да и на что они годятся?!

— Не беспокойся, Лакшми, — заверила она подругу, сладко улыбнувшись. — Думаешь, я позволю какому-то спесивому маркизу встать на моем пути? Уверяю, мой отец вырастил достаточно сообразительную дочь!

Поздней ночью Амир Фируз Килджи сбросил туфли и скользящей бесшумной походкой вошел в освещенный факелами храм богини Кали. Вечером пошел дождь, жалкие остатки сезона муссонов, и теперь во влажной тьме шептались шорохи.

Удостоверившись, что англичанин проведет остаток ночи в гостиничном номере, Фируз воспользовался возможностью поклониться богине. Не спуская глаз с огромной статуи в конце храма, он стал осторожно подбираться ближе. Жертвенные животные были убиты еще в сумерки, но хотя он пропустил ритуалы, все же дал встретившему его жрецу увесистый кошель с золотом — приношение богине. Фируз склонил голову, когда старик коснулся его лба и дал свое благословение.

Когда он ушел, чтобы положить богатый дар в безопасное место, Фируз распростерся перед массивным идолом. Потом поднял голову и сквозь ресницы с нарастающим ужасом вгляделся в устрашающую фигуру. Волосы на затылке поднялись дыбом. Даже после всех этих лет.

Чудовищно!

Кати, богиня разрушения.

Она была абсолютным мраком. Темной матерью. Концом времени. Кошмаром. Смертью, страхом и болью. И для того чтобы лучше служить ей, он превратил себя в кошмар, смерть, страх и боль.

Этот путь был трудным и одиноким. И он оказался одним из немногих, кто понял всю важность этого пути.

Обнаженное тело Кали было выкрашено в черный цвет. Длинные черные волосы беспорядочно спутаны после танца смерти. На шее — ожерелье из человеческих черепов. Юбка сделана из отрубленных человеческих рук. В глазах — жажда крови. Изо рта высовывается золотой язык, словно в стремлении пожрать весь мир. В четырех руках она держала окровавленный меч и отрубленную голову.

Фируз спросил себя, скольких еще он должен убить, чтобы познать эту тайну.

Ее защита была так надежна, что британские власти не могли его поймать, и хотя он убивал сотнями, оставался недосягаемым для индийских законов. Она защищала его, посылая множество знаков и знамений. Вот и сегодня карканье вороны возвестило, что пора отправляться на молитву в ее храм.

Фируз низко согнулся, вознося хвалы богине и лихорадочным шепотом произнося множество ее имен: Деви, Бхавани и, конечно, Мать Кали, в честь которой названа Калькутта.

Неукротимая спутница Шивы.

Она все, что у него есть. Все, о чем он думал, с той давней ночи, когда его родители были убиты во славу ее имени. Их семья, бродяжничавшая на дорогах, подверглась нападению тхагов. В то время он был совсем маленьким, а братство отказывалось убивать детей. Поэтому его пощадили.

Родителей уложили в могилы, а мужчина, который принес их в жертву, взял его к себе, воспитал и посвятил в тайны секты.

После многолетнего обучения Фируз возвысился, став наиболее почитаемым убийцей во всем братстве. Сначала он служил разведчиком, совершенствуясь в искусстве планирования операций и сбора информации, так чтобы не привлечь к себе внимание.

Далее его назначили могильщиком. Он совершал ритуалы над жертвами и учился избавляться от тел. Расчленение было грязной и тошнотворной работой, но даже шестнадцатилетним мальчишкой Фируз никогда не морщился. Этим он снискал одобрение гуру. Его произвели в шамси. Он заговаривал зубы богатым путешественникам, успокаивал их страхи, а потом они становились легкой добычей для душителей.

Фируз достиг ранга бхартота, ритуального убийцы, каких-то десять лет назад. И с тех пор каждый месяц неуклонно жертвовал богине четыре жизни. По одной на каждую руку. Он был так же искусен в убийствах, как и беспощаден. И не испытывал раскаяния. Да и к чему скорбеть? Их души ждет реинкарнация, а смерть помогает сохранить равновесие во Вселенной. Там, где есть жизнь, должна существовать смерть. Если существует свет, должен существовать мрак.

Он продолжал молиться, а перед глазами стояла танцующая богиня. Иногда в его сознании две таинственные женские силы, которым он служил, сливались в одну: жуткая богиня и темная властительница.

Порой казалось, что скрытая густой вуалью земная дама была воплощением богини. И испытывала его, как часто делают боги со своими любимцами. Задания, которые она ему давала, были чрезвычайно сложны. Но он выполнял любые пожелания ее светлости с рвением, которого не мог пробудить в нем ни князь, ни жрец.

Убийства ради богини были его дхармой. А вот служба княгине Судхане из Джанпура — обязанностью. Обязанностью шпиона, убийцы… он был всем, кем она потребует. Именно по ее приказу он следил за английским дипломатом. Потому что шпионы донесли махарани, что лорд Гриффит собирается прибыть в Джанпур.

Он посвящал ночные молитвы Кали, но вскоре придется вернуться к земной работе.

Немного спустя Фируз подкрался к статуе богини. Зажег благовония у гигантских ног и осторожно направил дым в ее сторону.

Как и Кали, Фируз был ужасен. Как и любая жертва, которую он убивал, Фируз был одинок.

Солнечные лучи струились сквозь резные арки, освещая цветные мозаики и яркую позолоту. Влажный, слегка пахнувший сандалом ветерок шуршал листьями пальм в горшках, но когда Йен поднялся, чтобы приветствовать княжеский двор, воздух буквально раскалился от неприязни и недоверия.

Прошла неделя, и Йен уже вел переговоры в роскошном тронном зале махараджи.

С редким спокойствием и холодной решимостью он обвел собравшихся стальным взглядом. Ни на секунду Йен не забывал, что на кону — сотни жизней.

Впрочем, в его работе так было всегда.

Сознавая, что это его последний шанс предотвратить надвигающуюся войну, Йен с величайшей осторожностью выбирал слова:

— Преданность. Это, ваша светлость, лежит в глубине любых разногласий.

Советники в длинных одеяниях и тюрбанах прекратили шептаться и прислушались. Большинство знатных людей знали английский.

Впереди, на подушках трона, восседал великолепный махараджа Джохар. Он поглаживал черную бороду и внимательно слушал.

Одетый с восточной роскошью, махараджа был в свободном халате до колен из богатой парчи поверх белой подпоясанной туники с длинными рукавами и штанах из белого шелка. Сапфир величиной с куриное яйцо придерживал эгрет из павлиньих перьев.

Позади него полумесяцем расположились одетые в темное советники и свирепые дворцовые стражники. Один держал яркое чатри, церемониальный зонтик с бахромой, остальные медленно размахивали гигантскими опахалами из павлиньих перьев.

Рядом с махараджей, на троне поменьше, со скучающим видом сидел наследник князя Шаху, очевидно, пребывавший в дурном настроении. Похоже, он предпочел бы охотиться с соколами в густых лесах, окружавших дворец, и в компании своих приспешников.

— Сотни лет, — продолжал Йен, выходя из-за длинного стола тикового дерева, за которым расположились тщательно отобранные члены делегации, — шесть правящих домов княжества Маратха, верные своей священной клятве на крови о взаимной помощи при обороне, сдерживали нашествие узурпаторов. Широко известно, что, если одно из ваших владений подвергнется атаке, все остальные бросят свои войска на защиту. Иметь подобных верных друзей в наше время достойно всяческой зависти!

Он привез с собой своих друзей. Гейбриел и Дерек Найты сидели за столом вместе с другими членами делегации: большим неуклюжим шотландцем майором Макдоналдом и старым воякой, полковником Монтроузом. Все четверо наблюдали, как Йен медленно расхаживает по беломраморному полу.

— Но что, если один из ваших собратьев князей оскорбит взаимную преданность князей Маратха? Совершит роковую ошибку? Развяжет войну по причинам, известным только ему одному? Справедливо ли требовать, чтобы вы явились спасать его, если он единственный, кто поступил неразумно? — Добравшись до стены, он развернулся и уставился на придворных. — Неужели вашим людям придется терпеть тяготы войны? Неужели солдатам придется умирать? И все ради тщеславных заблуждений вашего великого союзника Баджи Рао?

— Заблуждений? — вскочил наследник. — Да как ты смеешь говорить так непочтительно о моем дяде, английская…

— Сядь! — рявкнул Джохар, буквально закативший глаза от раздражения на недостойное поведение сына. — Мы просим вас запастись терпением, лорд Гриффит. Моему сыну еще нужно многому учиться в искусстве управления государством.

Йен поклонился, ничуть не оскорбившись. Мало того, скрывая усмешку. С точки зрения дипломата, подобная вспыльчивость являлась признаком слабости.

Шаху поспешно сжал губы и, яростно глядя на отца, сел. От резкого движения в ушах качнулись длинные золотые серьги.

— Возможно, его светлость хочет выслушать истинную суть наших споров с Баджи Рао? — с ледяным апломбом предложил дипломат.

— Очень хочет, — отрезал молодой человек.

— Буду счастлив объяснить.

Он подошел к длинному столу. Дерек Найт протянул ему карту.

— В горных владениях князя давно нашла убежище шайка преступников, известных как орда пиндари, величайшая мусорная куча человеческих отбросов, когда-либо собранная вместе. Убийцы, насильники, грабители. Каждый год они спускаются в долины из своих горных крепостей, совершают набеги на окружающие земли, сжигая все, что не могут украсть. Только в прошлом году они уничтожили четыреста деревень, как британских, так и индийских. На этой карте проложен их разрушительный путь. Деревень, отмеченных крестиком, больше не существует. — Развернув карту, он понес ее к тронам. — Когда их жажда насилия удовлетворена, пиндари попросту возвращаются в горы окольными путями, до следующего набега. Наши разведчики докладывают, что они ведут спокойное и уютное существование под крылышком Баджи Рао. Число их войск достигло пятидесяти тысяч.

Потрясенный шепот пробежал по залу.

— Тридцать тысяч кавалерии, двадцать — пехоты. И они продолжают приобретать тяжелую артиллерию. Похоже на настоящую армию, не так ли? Армию варваров, которые не придерживаются общепринятых законов и не уважают правил ведения войны. Ваши светлости, господа придворные, во имя всего благородного, что есть на свете: подобного больше нельзя допускать.

В ответ пронесся утвердительный шепот, Йен заложил руки за спину и добавил:

— Губернатор лорд Гастингс не раз просил Баджи Рао собрать солдат и настигнуть убийц в горных норах, решив тем самым проблему. Но он отказывается. По причинам, известным только ему самому, Баджи Рао предпочитает защищать этих изгоев, хотя почему — непонятно. Может, боится, что пиндари слишком много и они одолеют его? Или, возможно, находит их… полезными?

Зловещее предположение было встречено тишиной.

Йен пожал плечами.

— Никому не дано знать, о чем думает человек. Зато мы прекрасно осведомлены о собственных мыслях, и наше мнение по этому делу вполне ясно. Если ваш родственник отказывается остановить пиндари, задушить зло в корне, это сделают британцы.

— Но Баджи Рао не позволит вашим войскам пересечь его границы в погоне за пиндари, — заговорил махараджа.

— Да, ваша светлость. Вы совершенно правы. Баджи Рао объявил, что, если хотя бы один британский солдат ступит на его территорию, он посчитает это началом войны. И, насколько мне известно, уже разослал гонцов к вам и другим князьям, напоминая о данной клятве.

— Так и есть, — признал Джохар. — Мы получили просьбу Баджи Рао оказать поддержку против того, что он считает угрозой британского вторжения.

— А я здесь, сир, чтобы заверить вас: мы не замышляем никакого вторжения. И стремимся лишь к одному — стереть с лица земли бандитов пиндари. Мы не можем позволить им и дальше убивать невинных людей. Если Баджи Рао желает созвать войска и потребовать от союзников встать на нашем пути, мы будем сражаться с вами, хотя в этом нет ни малейшей необходимости. Нам не стоит драться друг с другом. Наоборот, следует действовать вместе, чтобы уничтожить преступников.

— Так что вы, британцы, хотите от нас? — вопросил махараджа.

— Ничего, кроме вашей дружбы, сир, — вкрадчиво ответил Йен. — Британцы не ссорились с Джанпуром. Мало того, за прошедшее десятилетие наши люди прекрасно ладили. Вы великодушно позволили британским торговцам беспрепятственно проезжать через Джанпур, сопровождая грузы туда и обратно, между Калькуттой и Бомбеем. Ваше государство, в свою очередь, пополнило казну за счет налогов и сборов от провоза товаров.

— Действительно, — согласился Джохар с легкой, но гордой улыбкой. — Но, возможно, говоря о дружбе, вам следует выражаться более определенно.

Йен кивнул и опустил глаза. Двенадцать лет дипломатической службы слишком хорошо научили его, что всеобщим выражением преданности служит золото.

Он понимал также, что исполненные собственного достоинства кшатрии, или воины, каковыми являлись основатели Маратхи, найдут его ответ шокирующим, и поэтому приготовился к их реакции.

— Мы хотели бы заключить с Джанпуром договор о нейтралитете. В свете того, что Баджи Рао не прав, мы просим вас забыть о древнем союзе и устраниться. Тогда войны можно будет избежать!

Последние слова он прокричал, поскольку придворные уже взорвались от столь дерзкого предложения и почти его не слушали.

Советники вступили в жаркий спор. Хмурые дворцовые стражники сжимали гигантские копья и вопросительно смотрели на повелителя, ожидая приказаний. Но махараджа молчал.

— Нейтралитет? — закричал князь Шаху, снова вскакивая. — Клянусь мечом Шиваджи, мы не предадим своего родственника! И знаем истинную причину, по которой ты пришел сюда в поисках мира: вы боитесь нас! Как тому и следует быть! Но если британцы слишком трусливы, чтобы выстоять против объединенных сил Маратхи, вам стоит вернуться и сказать лорду Гастингсу…

Ветер донес громкий сигнал фанфар, прервавший тираду наследника. Все обернулись.

Оглушительные резкие звуки второй раз возвестили о чьем-то прибытии.

Йен нахмурился, раздраженный непрошеным вмешательством. Похоже, у махараджи гости!

Советники возбужденно перешептывались.

Князь Джохар послал своего сына узнать, в чем дело, пробормотав, при этом:

— Еще одна такая выходка, и больше тебя не пригласят в тронный зал!

— Да, отец, извини меня, — тихо ответил Шаху, хотя его буквально трясло от злости. Мрачный как туча, но явно обрадованный возможностью избавиться от назойливого англичанина, наследник Джанпура поклонился отцу и вышел через аркаду, ведущую на дорожку, по которой неустанно шагали часовые.

Йен взглянул на махараджу, не слишком понимая, какой оборот примет их беседа теперь, после досадного перерыва. Конечно, Джохару нужно время подумать, да и советники захотят обсудить предложение британцев, но пока что все, кроме него, кажется, потеряли нить разговора.

Среди придворных царил хаос. Даже махараджа жестом подозвал одного из министров и стал о чем-то тихо с ним совещаться.

Йен сдержал раздражение и, предоставив им договариваться, обменялся стоическими взглядами с братьями Найт, после чего вернулся к столу, чтобы глотнуть воды. Мужчины понимали друг друга без слов, и братья разделяли его недовольство неожиданным вмешательством неизвестного лица в крайне деликатные переговоры.

Неожиданно в зал ворвался Шаху.

— Отец, на подходе караван. Похоже, это княжеская процессия. Двадцать кавалеристов, слуги и музыканты, а также множество верблюдов, груженных подарками, и принцесса на слоне!

— Принцесса?

Махараджа, хмурясь, поднялся. Шаху метнулся обратно.

Йен недоуменно моргнул, но тут же выбросил из головы пришедшую в голову мысль. Невероятно!

— Ваша светлость ожидает гостей? — с деланным спокойствием осведомился он.

— Нет!

Грубовато-красивое лицо махараджи потемнело: очевидно, он не доверял англичанину.

— Весьма необычно, — выразился Йен, подозрительно щурясь. Он ничуть не удивится, если окажется, что это происки Баджи Рао!

— Хм… — буркнул Джохар, словно, в свою очередь, подозревал, что это дело рук британцев.

Расстроенный случившимся и не понимая, какая интрига тут затевается, Йен едва слышно вздохнул. Возможно, это советники махараджи что-то затевают?

— Прошу прошения, сир, мне нужно время, чтобы оценить ситуацию.

Джохар махнул рукой, позволяя дипломату делать все, что тому заблагорассудится.

Настороженно оглядывая хозяев, Йен поклонился махарадже и вышел на стены крепости, решив сам увидеть «принцессу».

Ах, только женщина способна испортить любое дело: принцип, вынесенный из его опыта и столь же непреложный, как ньютоновский закон тяготения.

Назойливый ветер спутал его волосы. Под бесконечным лазурным небом, на обожженной солнцем возвышенности стоял дворец Джанпур. Его могучие укрепления и внешние стены были высечены из горного песчаника. Фантастические скругленные бастионы, увенчанные резными куполами, охраняли вход в крепость. Каждая башня была украшена сверкающими изразцами из лазурита.

Стоявшая на обветренной вершине древняя твердыня царила над окружающими просторами: холмами, поросшими тиковыми лесами и бамбуком, быстрыми речками, разбухшими сейчас, в конце сезона муссонных дождей, и прозрачными водопадами.

Со своего наблюдательного пункта Йен хорошо видел крутую каменную дорогу, спиралью поднимавшуюся по склону горы.

Князь Шаху дал точное описание.

Двадцать вооруженных конных сипаев охраняли караван. В караване следовала целая дюжина верблюдов, груженных сверкающими сокровищами. Шесть музыкантов на телеге, запряженной буйволами, уже наигрывали веселую мелодию на барабанах, ситаре и тростниковых флейтах.

Но центром этой экстравагантной группы был слон, чья голова и хобот были раскрашены розовыми, желтыми и зелеными узорами. На спине его раскачивалась башенка, украшенная многоцветными флажками.

Ладонью защитив глаза от солнца, он различил в башенке четыре фигуры, и подозрения с новой силой охватили его.

Что это еще за троянский конь?

Музыка внезапно смолкла. Длинная процессия подошла к воротам. Повисла напряженная тишина, в которой слышался только вой ветра.

Погонщик что-то резко приказал, и слон осторожно опустился на колени. С подножия башенки немедленно развернулась изящная лесенка, на которую ступили две служанки в сари и неярких вуалях. Оказавшись на земле, они немедленно повернулись лицами к дворцу.

Йен вдруг охнул. О Боже!

Он узнал лакея. Это он приезжал вместе с экипажем!

Лакей в красивой сиреневой ливрее выскочил вперед и помог спуститься полной, одетой в черное немолодой матроне. Ее айя.

И, наконец, сама закутанная в вуаль «принцесса» соскользнула вниз.

Он не верил собственным глазам. Пока не увидел ее. И едва не свалился вниз от потрясения. Это действительно она, Джорджиана. Ее легкая уверенная походка. Ее идеальная фигурка, столь же элегантная, как силуэт лилии.

Шелковое сари ярко-пунцового и розового цветов удивительно ей шло, и Йен затаил дыхание, не понимая, слышал ли он перезвон серебряных колокольчиков, или это только ему показалось.

Он молча взирал на нее, пораженный такой дерзостью, чувствуя, как неодолимо тянет его к ней. Маленькая волшебница очаровала его!

Не моргая, он потрясенно взирал на нее.

Похоже, и наследник Шаху испытывал то же самое.

— Это апсара[3], — выдохнул он. У молодого воина буквально слюнки текли.

Очевидная похоть князя вывела Йена из ступора. Он хмуро воззрился на Шаху.

Лакей Джорджианы поспешил за госпожой, пытаясь держать над ее головой зонтик, чтобы защитить от солнца. Но она вручила ему листок бумаги и грациозным жестом храмовой танцовщицы послала к воротам. Остальные женщины, включая няню, шли следом. Лакей подошел к воротам и сунул записку сквозь прутья подошедшему стражнику.

Судя по размерам, это визитная карточка.

Дожидаясь, пока она будет доставлена по назначению, Джорджиана подняла глаза, словно знала, что он за ней наблюдает.

Йен даже растерялся, увидев, что ее глаза по индийским обычаям подведены сурьмой, но это лишь подчеркивало ее экзотическую красоту. На голову Джорджианы был небрежно наброшен прозрачный шарф, один конец которого развевался на ветру.

В этот момент Йен хотел ее сильнее, чем любую женщину в своей жизни. Но в ее холодном взгляде стыло равнодушие.

Увидев махараджу, который только что вышел посмотреть, в чем дело, она широко улыбнулась. При виде красавицы Джохар ответил такой же теплой улыбкой мужского восхищения.

Джорджи сложила ладони и поклонилась, как подобало индийской женщине. Джохар был известным ценителем дам — неудивительно для мужчины, имеющего тридцать жен и сотню наложниц, — но Йен был потрясен собственной бурной реакцией, когда махараджа вернул приветствие гостьи и весело приказал слуге:

— Приведите мою жемчужину.

Тот умчался выполнять повеление, а махараджа скомандовал ближайшему стражнику впустить караван, после чего удалился в тронный зал.

Йен снова посмотрел вниз, на Джорджиану, и невольно сжал кулаки. Все это не сулит ничего хорошего. Князь хотел ее. Его сын хотел ее. Он хотел се. И, вне всякого сомнения, пиндари тоже не пожелают упустить столь лакомый кусочек.

Ад и проклятие! Каким образом, спрашивается, она ускользнула от своих стражей?!

— Что происходит? — хором спросили братья, вышедшие посмотреть, из-за чего столько шума.

Йен с саркастическим видом показал на процессию. Братья Найт потрясенно переглянулись.

— Какой кошмар! Джорджи!

Дерек сунул два пальца в рот и издал оглушительный свист. Гейбриел помахал рукой.

— Джорджиана! Грифф, нам нужно спуститься вниз. Не возражаете?

— Да, прошу нас извинить на несколько минут, — поддакнул Дерек, лицо которого сияло. — Все равно переговоры на сегодня сорваны.

— Да, самым таинственным образом, — ехидно протянул Йен.

— Можно нам повидаться с сестрой?

— Безусловно.

Йен рассказал друзьям, что встретился с Джорджи в Калькутте, но не изложил детали тех неприятностей, в которые она его втянула, решив подождать, пока миссия будет выполнена. Он надеялся — очевидно, напрасно, — что все они смогут сосредоточиться на задании.

До чего же он был глуп!

— Не волнуйтесь. Мы сделаем все, чтобы она не попала в беду, — пообещал Гейбриел.

— Буду очень рад, — улыбнулся Йен, не скрывая скептицизма.

Братья умчались к сестре. Огромные ворота со скрипом приоткрылись.

Только поприветствовав махараджу и помахав рукой братьям, Джорджиана соизволила посмотреть на Йена. На этот раз в ее глазах сверкал вызов.

Нет, эта девушка — воплощенная неприятность.

Угрюмо взирая на нее, Йен оперся ладонями о стену и медленно покачал головой, словно обещая, что все это ей так просто не сойдет.

Загрузка...