Её прошлое

4

Неделю спустя, сидя в своей роскошно обставленной квартире в Ванкувере, Эбигейл беззвучно глотала слезы, неудержимо катившиеся по ее щекам. Она не видела выхода из создавшейся ситуации и ругала себя за глупость и недальновидность.

Возвращаясь из Ричвилла, она верила, что теперь все наладится, что начался новый, светлый, период в ее жизни. Ее переполняла гордость: ей удалось заставить Сьюзан выписать чек. Недалек тот день, когда она вступит в права наследства, оставленного отцом, и завладеет домом в Ричвилле.

Однако Эбигейл просчиталась, недооценив коварство Сьюзан. Мачеха оставила ее без средств к существованию, опротестовав свой чек, а адвокаты семьи встали на ее сторону. Эти подхалимы полностью согласились с заявлением Сьюзан о том, что Эбигейл, забеременев вне брака, тем самым нарушила основной пункт завещания Кристофера Ричардсона, гласивший: «Если поведение одного из моих детей будет носить, по мнению моей супруги, скандальный характер или каким-либо иным образом пятнать доброе имя семьи, выплата ежемесячного содержания из наследуемой ими суммы, находящейся под опекой до достижения детьми тридцатилетнего возраста, может быть приостановлена на срок, установленный моей супругой, но не выходящий за рамки срока, определенного мною для вступления моими детьми в права наследства».

Эбигейл всхлипнула. Ей, наследнице огромного состояния, не на что было купить даже хлеба, нечем оплатить даже счет за электричество, не говоря уже о внесении очередного платежа за машину, купленную в кредит. К тому же Эбигейл еще не рассчиталась за частную медицинскую страховку, и это больше всего беспокоило ее. Эбигейл страшила сама мысль, что ее ребенок родится в обычной городской клинике; она хотела получить высококвалифицированную медицинскую помощь, а это стоило больших денег. К тому же врач, лечивший ее на протяжении многих лет, знал, чем она болела в детстве и в юности, а главное, понимал, насколько важна для Эбигейл беременность. Именно он сказал своей пациентке, что это, пожалуй, ее единственный шанс стать матерью. Возможно, доктор, если его попросить, не откажет ей и в дальнейшем от консультаций, за которые она сможет ему заплатить лишь через два года.

За последние дни Эбигейл обошла все биржи труда Ванкувера, ее вызывали на бесчисленные собеседования, но все ее попытки найти работу оказались безрезультатными. У нее не было ни профессии, ни стажа работы в какой-либо области. И сегодня, набравшись мужества, она отправилась в учреждение социальной защиты.

Большего унижения Эбигейл в жизни не испытывай. К сожалению, ей и в голову не пришло, что надо одеться поскромнее. Эбигейл в дорогом модном костюме конечно же сразу обращала на себя внимание и подозрительные взгляды в коридорах, заполненных бедно одетыми людьми с осунувшимися лицами. Будь у нее хотя бы малейшая возможность раздобыть средства к существованию каким-либо другим способом, она тотчас убежала бы из этого учреждения. Эбигейл сгорала от стыда, видя, с какой насмешкой чиновники социального ведомства разглядывают ее с головы до ног.

Она просидела в очереди несколько часов, прежде чем ее пригласили в кабинет. Служащая, вульгарно накрашенная девица, просмотрела документы Эбигейл — справку об уплате налогов за прошлый год банковские квитанции, свидетельство о наличии движимого и недвижимого имущества — и с усмешкой отложила их в сторону.

— Не понимаю, мисс Ричардсон, зачем вы пришли сюда. На что вы надеетесь? Государство создало нашу службу для того, чтобы помогать нуждающимся, а не таким состоятельным людям, как вы.

— Но на сегодняшний день я тоже отношусь к категории нуждающихся, — обуздав свою гордость, возразила Эбигейл.

— В таком случае, идите работать, как мы все это делаем.

— Я пыталась найти работу! Но вы же знаете, что это непросто, число безработных с каждым годом увеличивается.

— Я в курсе, мисс Ричардсон, по долгу службы знаю об этом не понаслышке. Тем не менее вынуждена огорчить вас: государственная помощь оказывается только неимущим, на основании соответствующих документов, а не богатым дамам, которым не хватает ума распорядиться своим огромным состоянием. Всего хорошего!

— Позвольте!.. — хотела одернуть служащую Эбигейл, но та уже повернулась к двери.

— Следующий, пожалуйста!

Возмущенная Эбигейл потребовала, чтобы ее принял начальник отдела социальной защиты населения. Ей пришлось ждать еще полчаса, а затем ее провели в кабинет, хозяин которого с угрюмым видом выслушал жалобы Эбигейл на поведение его сотрудницы и буркнул, что разберется, а затем предложил просительнице коротко изложить суть дела. Эбигейл в двух словах рассказала о своем бедственном положении и передала чиновнику принесенные документы. Он быстро просмотрел их и тут же вернул Эбигейл.

— Послушайте, мисс Ричардсон, не тратьте напрасно свое и мое время.

Эбигейл стоило большого труда не разрыдаться прямо в кабинете. Она держала себя в руках всю дорогу. Но, вернувшись домой и прочитав присланное требование срочно внести очередную сумму в счет погашения кредита за машину, Эбигейл расплакалась. Ее нервы окончательно сдали. Она сидела в кресле у окна и утирала слезы.

Внезапно в тишине огромной квартиры раздался громкий стук в дверь. Эбигейл встрепенулась. Кто бы это мог быть? Она поспешила в прихожую.

Распахнув дверь, Эбигейл застыла от неожиданности.

На пороге стоял Кен Уоррен.

У Эбигейл упало сердце. Одно несчастье за другим! — с досадой подумала она.

— Как ты здесь оказался?

Эбигейл хмуро взирала на человека, одетого в джинсы и в кожаную куртку. Жильцы дома, в котором она жила, люди состоятельные, так не одевались.

Кен тоже молча рассматривал ее. Он сразу же заметил, что Эбигейл плакала, и это не на шутку встревожило его. Что случилось? Волнение Кена было столь велико, что он почти не слышал слов Эбигейл.

— Как ты прошел мимо охраны? И каким образом узнал мой адрес?

Вопросы Эбигейл наконец дошли до его сознания.

— Парень на входе беспрепятственно пропустил меня, когда я показал ему вот это. — Кен протянул Эбигейл визитную карточку, которую она оставила ему. — Особенно убедительной ему показалась надпись на обороте. — И Кен ехидно улыбнулся.

Эбигейл растерянно повертела визитку в руках и действительно увидела на обратной стороне несколько слов, написанных от руки.

— «Надеюсь на скорую встречу. Загляни как-нибудь ко мне. Твоя Э. Р.», — прочитала она вслух, не веря своим глазам. — Но это не мой почерк!

— К счастью, охранник этого не знал.

Кен прошел в квартиру мимо ошеломленной Эбигейл и, остановившись посреди гостиной, удивленно присвистнул.

— Ну и хоромы!

— Каким образом тебе удалось узнать мой адрес? — настойчиво повторила Эбигейл. — Я ведь не давала его тебе.

— Конечно нет. Кстати, твоя мать тоже.

— Моя мачеха, — поморщившись, поправила его Эбигейл, и по ее тону Кену сразу стало ясно, как она относится к миссис Ричардсон.

— Ах вот оно что… — протянул он. — Теперь мне многое становится понятным. Оказывается, у нас с тобой много общего. Я тоже не ладил с сожительницей отца.

— Меня это совершенно не интересует, — холодно проронила Эбигейл. — Я задала вопрос. Будь добр, ответь на него.

— Я послал тебе информацию о хронических заболеваниях в нашей семье, словом, то, о чем ты просила, а затем нанял человека, который подкараулил тебя у абонентского ящика, проводил до дома и навел кое-какие справки.

— Так ты меня выследил?! — возмутилась Эбигейл.

Кен ухмыльнулся.

— Можно и так сказать.

— Да Как ты посмел! Ты не имеешь права вторгаться в мою личную жизнь!

— Солнышко, ты забыла, наверное, что носишь под сердцем моего ребенка, а это, согласись, дает мне некоторые права на более близкое знакомство с тобой. Думай обо мне что хочешь, вычеркивай меня из своей жизни, но я не могу и не хочу бросать на произвол судьбы свою плоть и кровь — единственного моего ребенка!

Эбигейл была на грани истерики, ее вновь затошнило, голова шла кругом от одной только мысли, что Кен Уоррен здесь, в ее квартире, и теперь от него не отвяжешься. Чтобы немного прийти в себя, она сделала несколько глубоких вдохов, но это не помогло.

Все ее надежды рушились одна за другой! За две недели ей так и не удалось раздобыть денег, а теперь еще к ней как снег на голову явился негодяй, претендующий на участие в судьбе ее ребенка! Ребенка, которого Эбигейл не хотела делить ни с кем! Это дитя принадлежало только ей! Эбигейл из последних сил сдерживала слезы.

Кен заметил смятение Эбигейл, но не понимал его причин. Несомненно одно: его слова потрясли Эбигейл. И, хотя этого, в сущности, он и добивался, теперь Кен ощущал раскаяние. Однако, несмотря ни на что, он решил твердо стоять на своем: ребенку нужен отец.

Затянувшееся молчание Эбигейл начало действовать Кену на нервы. Неужели она надеется, что я заговорю первым? — с раздражением подумал он. Или уйду?

Кен снял куртку и с демонстративной небрежностью бросил ее на широкий дорогой диван, а затем уселся рядом.

Эбигейл открыла было рот, чтобы послать его ко всем чертям и указать на дверь. Но тут ее осенило.

Подожди, глупая! — сказала она себе. Остановись. Этот человек пришел, чтобы предложить деньги на содержание ребенка, а тебе они жизненно необходимы. Ты находишься в таком отчаянном положении, что готова принять их даже от этого чудовища!

Она с ненавистью посмотрела на развалившегося на диване Кена и почувствовала такой приступ тошноты, что ее чуть не вырвало прямо на роскошный ковер. Сделав над собой усилие, Эбигейл и на этот раз справилась с недомоганием. Взглянув на ворох неоплаченных счетов и квитанций на столе, она избавилась от последних сомнений.

— Если я тебя Правильно поняла, — спокойным голосом заговорила Эбигейл, — ты выследил меня лишь для того, чтобы предложить материальную помощь, необходимую для содержания ребенка?

— Мне казалось, я говорил тебе об этом еще две недели назад. Тебе что-то не понравилось в моем предложении?

— Не в этом дело… Просто мне не хотелось, чтобы ты нес большие расходы…

Это была явная ложь, и снисходительная улыбка, появившаяся на лице Кена, свидетельствовала о том, что он это прекрасно понял.

— Тронут твоей заботой о моем кошельке, но, прости, я привык самостоятельно распоряжаться своими финансами.

— Прекрасно. В таком случае, если ты все еще настаиваешь на своем непременном участии в расходах по содержанию ребенка, я готова принять твою финансовую помощь. Завтра я переговорю со своим адвокатом и мы составим необходимые документы.

— В этом нет никакой необходимости, мой адвокат уже все устроил.

— Вот как? — удивилась Эбигейл.

И, прежде чем она успела еще что-то сказать, Кен назвал сумму месячного содержания, которую намеревался выплачивать ей, начиная с сегодняшнего дня. Эбигейл не поверила своим ушам. Конечно, эти деньги нельзя назвать сумасшедшими, но на них она могла вполне сносно существовать. И во всяком случае, финансовая помощь Кена намного превышала социальное пособие, о получении которого Эбигейл хлопотала.

Она имела смутное представление о доходах владельцев заштатных ветлечебниц, но совершенно очевидно, что Кен собирался оставлять себе очень немного от той суммы, которую зарабатывал. У Эбигейл сжалось сердце. За последние несколько дней она на себе испытала, что значит быть остро нуждающимся, неимущим. Эбигейл не пожелала бы такой доли и врагу. Ей стало искренне жаль Кена.

— Ты очень щедр, — сказала она дрогнувшим голосом, — Я принимаю твою помощь. Но не слишком ли велика сумма, которую ты решил мне выплачивать?

— Я полагал, что мы уже договорились: своими финансами я распоряжаюсь самостоятельно, без советчиков.

Ах так! Ну как хочешь, заносчивый болван, подумала Эбигейл. Подойдя к письменному столу, она написала на листе бумаги адрес своего адвоката и, вернувшись к дивану, на котором удобно устроился Кен, протянула ему записку.

— Вот возьми, — сухо сказала Эбигейл. — Думаю, нам больше не о чем говорить.

— Подожди, не торопись. Я не сказал главное: содержание будет выплачиваться тебе при одном условии.

— При условии?

— Да. Ты должна выйти за меня замуж.