Эти три коротких слова

Глава 1

Вопрос из ТикТока: Если бы у вас была дочь или сестра, к кому из сокомандников вы бы и на пушечный выстрел ее не подпустили?

Сайлас Тейтерс: К Хорнсби, естественно.

Холси Холмс: Хорнсби.

Леви Поузи: Что тут вообще думать? К Хорнсби.

Илай Хорнсби: Дай угадаю – парни все про меня сказали? Ну конечно. [Качает головой] Если честно, я бы и сам свое имя назвал. Ну или Тейтерса.

Сайлас Тейтерс: Хорнсби меня назвал? Вот урод. Знает же, придурок, что он тут единственный, от кого всем девчонкам надо бежать, как от чумы.

Пэйси Лоус: От кого я хочу, чтобы моя сестренка держалась подальше? Да от всех. Они полные идиоты и прекрасно знают, что им даже подходить к ней нельзя. Но раз нужно выбрать кого-то конкретного… Это просто. Хорнсби. Я ему и взглянуть на нее не позволю. Никогда. И он об этом знает.

– Зачем мы вообще в этот бар идем? У тебя так-то парень есть! – говорю я своей лучшей подруге Блейкли и в двадцатый раз за последние несколько минут – то есть с того момента, как мы выбрались из такси, – одергиваю подол платья. Оно выглядело милым на вешалке. Не менее мило оно смотрелось на мне, пока я стояла перед зеркалом в примерочной. Но сейчас мы идем по ночным улицам Ванкувера, и платье резко перестало казаться мне милым. С каждым шагом оно норовит задраться все выше и выше. Будет невероятным чудом, если мне каким-то образом удастся пережить эту ночь так, чтобы все окружающие не узнали, какой цвет у моего нижнего белья.

– Есть. Но сейчас Перри нет в городе, а я хочу повеселиться и помочь наладить твою личную жизнь.

– Да я вообще сегодня никуда идти не хотела, – говорю я. – Чувствую себя нелепо. День Валентина, все вокруг разбились по парочкам, а я одна.

– Это вовсе не нелепо. – Блейкли берет меня под локоть и притягивает поближе. Она выше меня на добрых пятнадцать сантиметров, почти метр восемьдесят чистой красоты: каштанового цвета волосы, изумрудно-зеленые глаза, вечная неугасающая улыбка. Она моя коллега (и мы друг друга обожаем!), лучшая подруга и непревзойденный эксперт по уходу за кожей, твердо вознамерившаяся никогда не выглядеть старше, чем на двадцать один год. – Четырнадцатое февраля – лучшее время оказаться без парня. Можно подцепить любого одинокого красавчика, жаждущего заполнить внутреннюю пустоту.

– Ага. Потому что заполнить чью-то внутреннюю пустоту – это отличный способ провести вечер, – саркастически говорю я.

– Не такой уж и плохой, если позволить себе как следует развлечься. И вообще, ты не думаешь, что пора бы уже начать ходить на свидания? На работе тебе дали повышение, ради которого ты столько трудилась, так что настало время расслабиться и немножко повеселиться.

Она права. Последние пару лет я работала не покладая рук, и времени развлекаться у меня практически не было.

– Я и без парня отлично могу повеселиться.

– Это правда, – признает Блейкли. – Но надо хоть иногда из квартиры выбираться, ясно? Ладно. Я не хотела поднимать эту тему, но, знаешь ли, лучшие подруги должны помогать друг другу в нужде. Так что пойти сегодня со мной на вечеринку – это твой долг.

– Удар ниже пояса.

– Ну а что мне делать? Хватит ворчать. Нам нужно хорошенько повеселиться. Ты вообще умеешь это делать? Веселиться?

Я драматически вздыхаю.

– Думаю, мне удастся с этим справиться.

– Вот и хорошо. Как только мы войдем в бар, я хочу видеть тебя веселой. Если ты вдруг с кем-нибудь познакомишься, то и отлично, но это не наша конечная цель. Наша конечная цель – как следует развлечься, может, немножко потанцевать, и конечно, посмотреть, как остальные проводят свой вечер в одиночестве.

– Отличный план, – говорю я. Мы как раз подходим к бару, о котором Блейкли болтала без умолку всю дорогу.

Рассказывала она вот что: на День святого Валентина здесь все украсили красными воздушными шариками и яркими лентами, а внутрь запустили кучу одиноких людей, открытых к общению. Закуски здесь разносили официанты, музыка была «зажигательная», и в довершение всего, попасть сюда можно было только по приглашениям. В общем, звучало все весело, и раз уж я успела так далеко зайти (коротенькое платье и все такое), то могу с таким же успехом насладиться вечером.

Я работаю в «Ванкувер Агитатор». Начала обычным стажером, а затем прошла путь до штатного координатора социальных сетей. Специализируюсь на ТикТоке и просто обожаю свою работу.

Сейчас я работаю с профессиональными хоккеистами. Заставляю их следить за трендами в ТикТоке, троллю фанатов в социальных сетях и смотрю, как мой брат занимается спортом, в который мы оба так сильно влюблены.

Так что я вполне могу отпраздновать повышение, расслабиться и как следует повеселиться.

У входа в бар нас приветствует мрачно выглядящий бугай с планшетом в руках. Низко сдвинув брови, он медленно осматривает нас с ног до головы.

– Имя, – говорит он резким тоном.

– Блейкли Уайт и гость. – Она чуть ли не подпрыгивает на месте, явно взволнованная нашим небольшим приключением.

Вышибала принимается искать ее имя в своем списке, и как раз в тот момент, когда я уже решаю, что Блейкли там попросту нет, он резким движением черкает что-то на своем листке, а потом отходит в сторону, поднимая бархатную веревку.

– Внутри не курить. Буфет открытый, ешьте сколько захотите. Развлекайтесь. – Его голос звучит так монотонно, что мне сразу становится интересно, в который раз за вечер он повторяет эту фразу.

Держась за руки, мы с Блейкли входим в бар. Первым делом я вижу сотни воздушных шариков, зависших под низким потолком. Воздушные шары – конечно же разнообразных оттенков красного и розового – являются главным украшением бара. Затем мой внимательный глаз подмечает барную стойку, увешанную разноцветными бумажными лентами, и усыпанный конфетти пол. Одни только воздушные шарики сами по себе уже внушают ужас, а если к этому приплюсовать еще и целую кучу грязных конфетти, лежащих у меня под ногами… В общем, ничего хорошего я от этого места больше не ждала.

Впрочем… если не обращать внимание на кошмарные конфетти, липнущие к туфлям, все остальное не так уж и плохо. Слабо освещенный зал наполняет бодрая музыка, которую периодически заглушает раскатистый смех. Да и парни здесь встречаются привлекательные. Может, вечер все-таки пройдет весело.

– Сюда! – Блейкли и ведет меня в дальний конец бара прямо сквозь толпу людей, мимо официантов, разносящих разнообразные напитки и закуски. – Надеюсь, на верхнем этаже найдется свободный столик.

Мы протискиваемся сквозь толпу и заворачиваем за угол, оказавшись в гораздо более просторном и тихом зале, заставленном высокими столами и барными стульями.

– О-о! Я вижу стол. Принеси нам что-нибудь выпить, а я пока застолблю место.

В баре полно народу, поэтому я не удивляюсь, когда получаю удар локтем по ребрам и толчок в плечо, пока двигаюсь назад к бару. Оказавшись у барной стойки, я облокачиваюсь на гладкую темную столешницу и принимаюсь рассматривать ассортимент спиртных напитков. Передо мной возникает барменша.

– Платье – просто отпад, – восхищается она.

– О, спасибо, – я опускаю взгляд на свое платье, затем снова поднимаю глаза. – Правда, оно задирается постоянно. Как будто его только для этой цели и сшили. Жутко раздражает.

Барменша мне подмигивает.

– Думаю, это платье тебе сегодня очень поможет. Что тебе налить, дорогая?

Она просто не знает, что я совершенно не заинтересована в том, чтобы найти себе кого-то на вечер. Я, конечно, не против немного пофлиртовать – тем более что есть из кого выбрать, – но ничего серьезного я не хочу.

– Моя подруга всегда заказывает «Малибу Бэй Бриз» с вишенкой, так что его, пожалуйста. А мне – «Буравчик» с двумя дольками лайма.

– Сейчас принесу. – Барменша отходит в сторону, берет чистые стаканы и разноцветные бутылки с алкоголем, на глаз наливает в шейкер. Я бы никогда не смогла работать в баре – тут ведь не только надо помнить, как в точности делать каждый коктейль, но и не забывать при этом поддерживать подвыпивших посетителей в хорошем настроении. Слишком много всего сразу.

– «Буравчик», да? Никогда бы не подумал, что ты любишь джин, – раздается хриплый глубокий голос.

Я знаю этот голос.

Думаю, почти каждый в Ванкувере знает этот голос.

Обернувшись вправо, я лицом к лицу сталкиваюсь с Илаем Хорнсби, лучшим хоккейным защитником, который по чистой случайности играет в той самой команде, с которой я работаю – в «Агитаторах». Но что еще важнее – он мистер Прекрасный Принц, самый горячий хоккеист в лиге… И самый озабоченный, кстати, тоже. Без сомнения, Хорнсби невероятно привлекателен. Все фанаты хоккея от него без ума – да, мужчины тоже. С клюшкой в руках он выглядит устрашающе – но это ровно до тех пор, пока он не очарует тебя харизматичной улыбкой во все свои тридцать два зуба.

Ну и конечно, он один из лучших друзей моего брата.

– Хорнсби, ты что здесь д-делаешь? – спрашиваю я, запинаясь. Его умопомрачительная сексуальность всегда меня пугает.

Ну и еще я совершенно не ожидала его здесь увидеть. Все-таки это бар для людей, которым не удалось найти себе пару ко Дню святого Валентина – не самое подходящее место для Хорнсби. Хотя он ведь лучший игрок в команде, так что, наверное, у него просто выходной, а сюда он зашел в поисках одинокой девушки, с которой можно будет перепихнуться.

Вот это на него очень похоже.

– Да просто отмечаю день, когда я родился.

Он облокачивается на барную стойку и делает глоток пива из кружки. Непринужденный, сдержанный – и прекрасно осведомленный о том, насколько хорошо он выглядит в своем темно-синем костюме-тройке.

Я не знаю ни одного человека – серьезно, ноль! – которому костюм шел бы больше, чем Илаю Хорнсби.

Я как-то выкладывала в Сеть несколько роликов в замедленной съемке: команда выходит на ледовую арену, и Хорнсби, конечно, одет лучше всех. Его фирменные зауженные брюки и классические туфли (которые он носит без носков, демонстрируя всем лодыжки!) всегда притягивали всеобщее внимание. И это уже не говоря о том, как отлично сидит на нем пиджак и как ткань облегает его бицепсы, когда он подносит к губам стаканчик с кофе.

Хорнсби – настоящая сексуальная приманка, и у меня нет никаких проблем с тем, чтобы выложить его фотки в Сеть.

Но теперь, когда эта самая сексуальная приманка стоит прямо передо мной и смотрит мне в глаза, я чувствую, как мои нервы напряжены до предела, пока мне нестерпимо хочется то ли погладить его по груди, то ли сбежать в туалет и проблеваться. Два совершенно противоположных стремления, очень точно отражающих мое состояние.

Я как можно небрежнее кладу руку на барную стойку и пытаюсь опереться на локоть, повторяя расслабленную позу Хорнсби. Но если он является образцом того, как вести себя в приличном обществе, то мне приходится отчаянно молиться всем богам и Купидону в придачу, чтобы мое платье не задралось, как старомодная оконная штора, демонстрируя цвет моего нижнего белья одному сексуальному хоккеисту.

О боже… Какое нижнее белье я сегодня надела? Почему я не могу вспомнить такую важную деталь?

– Ты… кхм, ты в порядке? – спрашивает он, сгибая колени, чтобы заглянуть мне в глаза.

Вот ведь черт! Я же так ничего и не сказала.

– Да, прекрасно. Просто замечательно. – Я принимаюсь агрессивно щелкать пальцами. – Точно. Сегодня же твой день рождения. Я писала об этом в ТикТок.

– Да, – говорит он, подозрительно на меня глядя. Может, пытается решить, стоит ли ему опасаться моих щелкающих пальцев. – Ты опубликовала видео, на котором Поузи шлепает меня по заднице хоккейной клюшкой.

Так и было. Получилось очень забавно. Я мысленно хихикаю – и смешок просится наружу, но какая-то высшая сила, по-видимому, все-таки за мной присматривает, потому что мне удается сдержаться.

– Я подумала, что это достойная дань уважения. Фанаты просто в восторге от вашей трогательной дружбы.

Леви Поузи – главный боец команды. Крупный и мускулистый парень с золотым сердцем. На льду он становится сущим демоном, но за пределами арены он такой же мягкий и добрый, как и все остальные. Самый чувствительный из команды, Поузи обожает сэндвичи с болонской колбасой и шлепать Хорнсби клюшкой по заднице перед началом каждой игры. Для фанатов это стало одной из любимых традиций.

– Мы просто выпили один молочный коктейль на двоих, а все ведут себя так, будто мы кольцами обменялись. – Илай закатил глаза.

Ах, этот молочный коктейль. В жизни не видела ничего более милого. Дело было так: Илай и Леви вместе пришли на мероприятие в детскую больницу, где им вручили молочный коктейль с двумя соломинками. Обменявшись взглядами, они вместе взялись за стакан и одновременно присосались каждый к своей соломинке. Шоу вышло поистине гениальным. Медиа-команда, конечно, воспользовалась случаем и использовала эту запись по полной. Видео даже попало в топ-10 лучших моментов на ESPN, главном спортивном канале США.

– Это было потрясающе. Вы теперь, считай, друзья навеки.

– Могло быть и хуже, – ухмыляется он. У-у, эта его улыбка. Моя рука – та, которая не лежит на барной стойке, – начинает дрожать от одного только взгляда на его жемчужно-белые зубы. – Меня могли бы застукать за распитием молочного коктейля с твоим братом.

– Пэйси никогда не станет пить с тобой один молочный коктейль, – говорю я и, прежде чем успеваю остановиться, добавляю: – Он скорее скажет, что ты чем-то болен и он боится заразиться.

Мой брат, Пэйси – звездный вратарь «Ванкуверских Агитаторов». Сердце команды и один из самых быстро соображающих игроков в лиге.

Недавно, где-то несколько месяцев назад, он влюбился в девушку по имени Винни, которая случайно натолкнулась на него во время страшного ливня. Он был очарован с первого же взгляда. Неудивительно – Винни очень милая и веселая. Мне нравится с ней общаться, и я надеюсь, что скоро мне доведется побывать на их свадьбе. Я сотню раз говорила Пэйси, что он должен сделать ей предложение. Он уверяет, что так и сделает, просто ждет подходящего момента. После окончания сезона парни поедут в Канаду, в Банф, чтобы отдохнуть – и думаю, Пэйси именно тогда собирается подарить ей кольцо. Он ужасно сентиментальный парень.

Так, погодите-ка. Я мысленно возвращаюсь к тому, что сказала секунду назад. Я, э-э… только что сказала Хорнсби – прямо ему в лицо сказала! – что он чем-то болен? И заразен. И недостоин того, чтобы разделить с ним молочный коктейль. О чем, черт возьми, я вообще думала? Более чем уверена – большая часть Америки не отказалась бы выпить с ним молочный коктейль! Я вот точно буду не против.

А вместо этого я, как попугай, повторила глупость, которую сказал мне Пэйси.

– Я ничем не болен, – морщится Илай. – Твоему брату просто нравится выдумывать про меня ложь. Он так пытается смириться с моей необыкновенной красотой. – Илай смотрит мне прямо в глаза и дурашливо хлопает ресницами. – Но, к твоему сведению, никаких заболеваний у меня нет. Просто хочу раз и навсегда прояснить этот вопрос.

Я поднимаю руки.

– Эй, не мое дело, чем ты занимаешься в свободное время.

Но я знаю, что многое из того, чем он занимается в свободное время, касается женщин.

Много-много долгих ночей.

А прощания всегда быстрые.

Барменша ставит на стол мои напитки, затем переводит взгляд с меня на Илая и обратно, ухмыляется.

– Записать твои напитки на счет звезды хоккея?

В нормальных обстоятельствах я бы сказала «нет», потому что не люблю размывать границы между работой и жизнью, но сейчас я только улыбаюсь Илаю в ответ. Все это время он меня дразнит, и мне хочется как-то ему ответить.

– Было бы просто замечательно, – говорю я барменше с ухмылкой. – Спасибо.

Она подмигивает.

– Конечно.

Что ж, теперь, когда я смело записала свои напитки на чужой счет, пора сматываться, а то я от нервов уже начинаю потеть. Я беру стаканы и пытаюсь уйти, когда Илай встает рядом, преграждая мне путь к отступлению.

– Слушай, если уж я плачу за твою выпивку, ты можешь хоть поболтать со мной еще немного. Тебе так не кажется?

Еще немного поболтать… Честно говоря, болтать с ним мне совершенно не хочется. Почему, спросите вы?

Да потому что он меня пугает. Я пришла сюда, чтобы повеселиться, и хотя Хорнсби отличный парень, рядом с ним я чувствую себя неуютно. Понимаю, это прозвучит очень плохо, но он слишком… симпатичный. Я не из его лиги – не то чтобы он когда-нибудь мной интересовался, конечно, – и я предпочитаю общаться с ним как можно меньше, особенно потому, что он просто обожает флиртовать. Не хватало еще, чтобы мой маленький романтичный мозг начал раздумывать о том, что этот откровенно привлекательный альфа-самец ни капельки не заинтересован в том, чтобы увидеть меня обнаженной. Нет уж, лучше вообще об этом не задумываться, чтобы не падать духом.

А значит, надо найти друзей Илая и ни в коем случае не знакомить его с Блейкли.

– Ты здесь один?

– Со мной был Поузи, но минут через пять он ушел, сославшись на расстройство желудка. Если честно, по-моему, ему не пришлась по вкусу вся эта идея с баром для одиноких.

А вот с Поузи я могла бы весело провести время. Да, он красивый, но при всем при этом он как-то ближе к народу. В отличие от Хорнсби, его зубы не переливаются жемчужным блеском, когда он улыбается.

– Ой, а почему? Поузи такой очаровашка. Он мог бы найти себе замечательную девушку.

Хорнсби нахмурился.

– С девушками у него все в порядке. В этом-то и проблема. Ему не нравится всеобщее внимание.

Я бросаю на него взгляд, полный недоверия.

– Сказал ведущий игрок команды.

Его брови взлетают вверх, почти касаясь линии густых волос.

– Ты думаешь, что я ведущий игрок? – Он тычет себя пальцем в грудь, изображая шок. Он шутит, что ли? Я не думаю, что он ведущий игрок. Я знаю, что это так. Все это знают. Команда, руководство, болельщики. Ни для кого не секрет, что от Хорнсби все в восторге. Однажды я спросила у Пэйси, переживал ли Хорнсби хоть раз из-за того, что всегда бросает девушек после первой же ночи вместе, и Пэйси ответил: нет, потому что он всегда честно обо всем их предупреждает.

Они знают, с чем связываются – одна ночь и все.

Можете, конечно, считать меня сумасшедшей, но, как по мне, такое отношение – одна ночь и все – явно свидетельствует о статусе звездного игрока.

И я уже собираюсь ему это сообщить, припечатать его, так сказать, но тут я вижу его прекрасные глаза – и мой мозг перестает работать, мигом превращаясь в кашу.

– Ну, кхм… Я хотела сказать… Ну… Жарковато здесь, а? – Хорнсби с улыбкой качает головой. – Не то чтобы это я так думала… Но, ты же знаешь, я много раз слышала, как все говорят, что ты, э-э, ты… Ну. Что в команде ты определенно ведущий игрок.

Ощущение такое, будто стаканы с коктейлями вот-вот выскользнут у меня из рук и разобьются об пол, потому что ладони у меня такие потные, словно я пробираюсь по глубинам Амазонки.

– Это кто такое говорит?

Это что, не очевидно?

– Все, – морщусь я.

Он подносит к губам стакан, не сводя с меня внимательного взгляда, весь такой небрежно-беззаботный. Сложно себе даже представить такую самоуверенность.

– Не стоит тебе слушать этих людей.

– А ты хочешь сказать, что это неправда? – Я прикусываю губу и вижу, как взгляд Хорнсби фиксируется на этом движении.

Затем он снова смотрит мне в глаза:

– Я хочу сказать, что на данный момент это неправда.

Ладно, хорошо.

Честно говоря, я понятия не имела, что все это значит и куда ведет. Все, чего я хотела – просто выпить со своей подругой. Поэтому я пытаюсь отвязаться от Хорнсби.

– Я не знаю, что ты сейчас пытаешься мне доказать, и не понимаю, зачем ты это делаешь. Я не могу без разрешения выкладывать в ТикТок факты о личной жизни игроков, так что каким бы распутным парнем ты ни был, я об этом никому не скажу. Можешь расслабиться.

Может, он просто хочет увериться, что никто не выложит в ТикТок нарезку его похотливых выходок под популярную песенку.

Кстати… Просмотры бы такое видео собрало просто отличные… Но нет, я так никогда бы не поступила.

– Я ничего не пытаюсь доказать. – Его взгляд скользит по моему телу сверху вниз и обратно, словно инфракрасным лучом изучая меня на предмет несовершенств. Поверьте, взгляд у него такой силы, что ты чувствуешь его буквально кожей. Подойдя на шаг ближе, он продолжает: – Просто ищу компанию. Ты действительно хочешь, чтобы я провел свой день рождения в одиночестве?

Серьезный удар по моему шаткому плану побега.

Взгляд сине-зеленых глаз встречается с моим, пока я рассматриваю его красивое лицо. Оно такое отвратительно пропорциональное. Губы, нос, сильный, угловатый изгиб челюсти – Хорнсби идеален. По-настоящему, черт возьми, идеален. Добавьте к этому высокий рост, широкие мускулистые плечи, спортивное мастерство и чарующее обаяние – и вам тут же станет ясно, почему ему так трудно отказать.

Невероятно трудно.

– Не моя вина, что ты ошибся в выборе человека, с которым собирался отметить день рождения, – отвечаю я, пытаясь понять, с какой это стати Хорнсби хочет провести ночь в моей компании.

В его мире я – совершенно никто. Конечно, я умею готовить неплохую кесадилью, а еще без проблем отвечу, в каком сезоне «Новенькой» была та или иная серия. И не хочу хвастаться, но я и пуговицы умею пришивать – навык, в нынешние времена давно утраченный большинством.

Но помимо этого, во мне нет ничего особенного – по крайней мере, ничего такого, что могло бы привлечь внимание Хорнсби.

– Верно, но сейчас я хочу выбрать тебя. Ты что, правда мне откажешь?

Э-э…

Я как раз пытаюсь это сделать, но все мои попытки с треском проваливаются.

Понимаете, это не моя вина. Вы просто на него посмотрите. Кто бы из вас сказал ему «нет»? Вперед, сами попробуйте.

Да… Как я и думала. Это совершенно невозможно.

Плакал наш девичник.

А у меня, знаете ли, на него имелись планы: обсудить с Блейкли мой последний опыт восковой эпиляции – сущий кошмар! – и спросить, что она думает об этом нижнем белье для месячных, которое начали повсюду рекламировать. О, и еще рассказать, как я прошлой ночью провела два часа, наблюдая за тем, как прекрасная турецкая пекарша вновь и вновь погружает кулак в тесто для хлеба.

Ясное дело, в присутствии Илая о таком не поговоришь. Тем более что он не должен знать обо мне таких унизительных подробностей.

Помимо всего прочего, я не была уверена, что у него имеется мнение о белье для месячных, которым он мог бы поделиться.

Но, похоже, у Хорнсби были совсем другие планы – и, честно, я ведь не чудовище. Я не могу просто так оставить человека праздновать день рождения в одиночестве. Так что, похоже, наш с Блейкли дуэт только что стал трио.

– Откажу? – Я кидаю взгляд в сторону и замечаю, что Блейкли сидит, уткнувшись в свой телефон. Я с трудом сглатываю. – Полагаю, что нет.

Лицо Хорнсби расплывается в ослепительной улыбке, и от одного только его игривого многообещающего взгляда у меня подкашиваются и начинают пульсировать ноги.

Если бы я не стояла, возможно, они бы даже сами собой раздвинулись.

У меня нет никаких намерений спать с Хорнсби – или с любым другим сокомандником Пэйси, если уж на то пошло, – но он выбрал меня своим лучшим другом на этот вечер, так что все.

Без лишних слов он обнимает меня за плечи, и мы вместе идем к Блейкли, которая поднимает взгляд от своего телефона как раз вовремя, чтобы нас заметить.

Ой-ей.

Эту улыбочку я знаю.

Мне эта улыбка ничего хорошего не обещает.

В ее голове закрутились невидимые шестеренки… А образ мыслей у Блейкли, знаете ли, коварный.

Когда я ставлю ее бокал на стол, то уже понимаю – то, что она скажет дальше, мне не понравится. А еще – ее коктейль, скорее всего, придется пить мне.

– Илай Хорнсби, у тебя сегодня день рождения? – спрашивает она, и я завидую непринужденности ее интонации. Блейкли всегда было легко общаться с игроками. Не то что мне – я обычно стою в углу и нервно потею, отвечая на вопросы странным хрюканьем, пока не разогреюсь. Вы можете подумать, что раз уж я общаюсь с хоккеистами всю свою жизнь, то должна была уже научиться относиться к этому спокойно, но нет. По крайней мере, не когда дело касается Хорнсби.

– У меня сегодня день рождения, – подтверждает он и ставит бокал на маленький круглый столик.

– Что ж, с днем рождения, – говорит Блейкли. – Мне очень жаль, потому что отпраздновать твой день рождения было бы ужасно весело…

Чего это ей жаль?

Зачем она встает со стула?

Почему не возьмет свой бокал, чтобы сделать глоток?

И какого черта она вешает на плечо сумочку?

– Но позвонил Перри, он вернулся домой пораньше, чтобы меня порадовать. Я бы с удовольствием посмотрела, куда нас заведет эта ночь, но мой святой Валентин ждет, что я вернусь.

Она прикусывает губу, но я на такое не поведусь.

Я ей не верю.

Ни на секунду не верю.

– Ты вот так просто возьмешь и уйдешь? – спрашиваю я ее с ноткой паники в голосе. Я бросаю на нее взгляд, в котором любая лучшая подруга легко прочтет: «Господи Иисусе, не оставляй меня здесь одну», но поскольку Блейкли – крайне жестокая женщина, она делает вид, будто не понимает, в чем дело.

– Да, но с тобой остается Хорнсби, который составит тебе компанию и, возможно, поможет тебе с кем-нибудь познакомиться!

– С кем-нибудь познакомиться? – переспрашивает Хорнсби. – Ты ищешь с кем переспать, Пенни?

– Что? Нет! – Мои щеки вспыхивают от смущения. – Нет, я вообще не хотела сегодня вечером никуда идти! Это Блейкли меня уговорила. Я думала просто остаться дома и съесть целое ведро мороженого… Ой, то есть ведерко. Маленькое ведерко мороженого.

Для справки: я имела в виду именно то, что сказала. Ведро мороженого. Три с половиной литра вкуснейшего сливочного крема прямиком из морозилки. Возможно, даже с посыпкой или шоколадной помадкой. Совершенно точно – с вишенками.

Но, конечно, я не собираюсь признаваться в этом Мистеру-Шикарное-Тело.

– Ей нужно было развлечься. Она еще даже свое повышение не отпраздновала, – сообщает Блейкли.

– Вот как? – спрашивает Хорнсби. – Что ж, тогда, похоже, нам придется заказать еще по бокальчику. – Он поворачивается к Блейкли. – Не волнуйся, я позабочусь о твоей подруге. Она проведет лучший вечер в жизни.

К моему ужасу, Блейкли подмигивает.

– Уж надеюсь.

Затем она наклоняется ко мне, обнимает и шепчет на ухо:

– Пожалуйста, закончи этот вечер у него в постели, а потом не забудь мне все об этом рассказать.

– Ты что, сбрендила? – выдавливаю я сквозь стиснутые зубы, как только она отстраняется.

– Я тоже буду скучать, но мы скоро увидимся на работе! – Она легонько тыкает меня пальцем в нос. – Люблю тебя. – Затем она поворачивается к Хорнсби. – Береги мою девочку.

– Обязательно, – отвечает он и салютует ей бокалом. И вот я, даже не успев понять, что вообще только что произошло, остаюсь наедине с Илаем Хорнсби. Мы сидим за уютным столиком в дальнем углу бара, и над головой у нас играет романтическая музыка.

– Присаживайся! – Он отодвигает для меня стул, подцепив его за ножку носком туфли.

Ну ничего себе. Поверить не могу, что Блейкли так со мной поступила.

И сделать я тут мало что могу. У меня не хватит совести поставить стакан на стол и молча уйти. Единственной надеждой была Блейкли, но моя бывшая лучшая подруга только что меня бросила.

У меня нет выбора.

Смирившись с поражением, я сажусь на стул и подношу к губам бокал. Завтра Блейкли получит от меня по полной. Все, членство клуба лучших подруг аннулировано. Если она хочет заслужить его обратно, ей придется расщедриться на целую кучу подарков.

Красивых, блестящих подарков… Не говоря уже о денежной компенсации. Да, если она хочет вернуть мое расположение, я потребую от нее компенсации в твердой денежной форме. Ей придется размахивать купюрами у меня перед носом, параллельно читая эссе о том, как замечательно я умею пришивать пуговицы.

Вот какую цену приходится платить тем, кто меня бросил.

И я не соглашусь на меньшее, чем пятьдесят долларов… Причем это должна быть пачка однодолларовых купюр. Просто чтобы ее побесить.

Ладно, может быть, десять долларов четвертаками.

Пять долларов пятицентовыми монетами?

Все это надо будет поместить в баночку с надписью «Прости меня» и нарисованным сердечком. И одной баночкой она не отделается. Тут еще понадобится стаканчик моего любимого кофе (ванильный латте на обезжиренном молоке), новый блестящий блокнот в подарок плюс красивая ручка. Да, вот такое я задумала наказание. И даже после этого Блейкли останется на испытательном сроке. Я только подумаю о том, согласна ли я с ней говорить.

– Эй, ты в порядке? Ты что, правда разозлилась? – спрашивает Илай, отвлекая меня от придумывания все новых убийственных способов заставить Блейкли вернуться. – Вид у тебя такой, как будто ты собираешься этот стакан через весь зал швырнуть.

Я смотрю на коктейль Блейкли, размышляя, не стоит ли мне сделать именно это. Думаю, мне понравится.

– Я просто раздражена, – отвечаю я.

– Раздражена, потому что осталась со мной вдвоем, или раздражена, потому что твоя подруга вытащила тебя из дома, а потом бросила?

– И из-за того, и из-за другого, – говорю я, прежде чем успеваю себя одернуть. – Ой, то есть нет, только из-за второго… Я против тебя ничего не имею. Ты нормальный парень и все такое.

– «Нормальный парень и все такое»? – спрашивает Илай. Вид у него оскорбленный. – «Нормальный»? Знаешь, многие люди были бы просто счастливы со мной выпить.

– Да, конечно. Все люди. Включая меня, – я иду на попятную. – Я ужасно счастлива. – Я чокаюсь с ним бокалами. – Тост за то, как же счастливо мы проведем вместе ночь. – Я делаю глоток. На губах Хорнсби появляется улыбка. – Погоди. Я не имела в виду «провести ночь» в смысле, ну, ты знаешь, как ты обычно любишь проводить время с женщинами… раздетыми. Я имела в виду «провести время вместе в несексуальном смысле». Строго платонические отношения. Никакого секса. Им мы не занимаемся. Мы, считай, ни разу не разговаривали, так что секс – это не про нас.

Господи, Пенни, заткнись.

Я делаю большой глоток из стакана.

А потом… я снова начинаю говорить.

– Не то чтобы у нас будет плохой секс, – продолжаю я бог весть зачем. Виноваты нервы и его костюм-тройка (не говоря уже про прекрасные голые лодыжки) – комбинация этих факторов вызывает в моей душе настоящий трепет. – Я довольно хороша в сексе – по крайней мере, я стараюсь себя в этом убедить. В смысле, конечно, не так хороша, как ты – у тебя, похоже, много практики, если можно это так назвать. У меня было несколько партнеров, с одним я долго была в отношениях, и он был весьма неплох. Нам нравилось пошалить, знаешь ли. – Я толкаю Хорнсби локтем, а он молча на меня смотрит. Его лицо застыло в веселом изумлении. – В общем… – Я глубоко выдыхаю. – Наверное, ты жалеешь, что не ушел с Блейкли.

– Нет. – Он продолжает ухмыляться. – Мне все нравится. Ты крайне занимательный человек.

– Я несу чушь. Вот что происходит, когда я нервничаю. Я начинаю нести чушь. О господи, поверить не могу, я только что призналась, что нервничаю. Ну, это точно не хуже, чем рассказывать о своей сексуальной жизни. Знаешь, было бы здорово, если бы ты меня остановил, а то ведь я сама не замолчу. – Хорнсби молчит и просто делает глоток пива. – Пожалуйста, скажи что-нибудь. Что угодно. Останови мои страдания.

Он усмехается, и этот глубокий горловой звук пронизывает меня до самых костей.

– Зачем бы мне это делать? Ты мой лучший собеседник за многие годы.

– Ты жестокий человек.

– Нет, меня просто забавляет твоя нервозность. Что заставляет меня задаться вопросом: а какого черта ты так нервничаешь?

Да, почему ты нервничаешь, Пенни?

Даже и не знаю. Может, это потому, что в нем сто девяносто три сантиметра сплошного великолепия, а я не привыкла быть так близко к чему-то столь совершенному. Может быть, потому что Блейкли хочет, чтобы я с ним переспала, и теперь это все, о чем я могу думать. Может быть, потому что я планировала сегодня вечером оторваться, а теперь вместо этого сижу и пытаюсь вести себя как настоящий профи… Э-э, пожалуй, «профи» – не лучшее слово, особенно после того, как я перешла на тему секса.

– Не знаю, – говорю я вместо всего этого. – А ты нервничаешь?

– Нет, с чего бы мне нервничать?

– Э-э… Из-за Дня святого Валентина? – пожимаю я плечами.

– Никогда его не отмечаю. У меня ведь день рождения.

– Точно… Да, точно. – Я смотрю в свой бокал. – Знаешь, по-моему, мне надо еще выпить.

– Тогда допивай, – Хорнсби подмигивает, и клянусь, мои внутренности трепещут.

Что, черт возьми, со мной происходит? Это из-за Дня святого Валентина? Витающая в воздухе романтика вскружила мне голову? Я ведь уже встречалась с Илаем один на один. Да, мы быстро разошлись, и это было по работе, но все-таки я никогда так себя не вела.

А еще раньше он никогда не рассматривал мои губы. Не улыбался так, как улыбается сейчас. И не окидывал меня взглядом с ног до головы.

Так что такого необычного случилось именно этим вечером?