Эти три коротких слова

Глава 6

– Куда идешь? – спрашивает Поузи, нагоняя меня трусцой.

– Пенни попросила прийти в ее кабинет. Хочет обсудить стратегию по социальным сетям.

– Меня тоже. И Лоуса. – Поузи откусывает от сэндвича с болонской колбасой. – Эй, Лоус, – кричит он в сторону раздевалки. – Ты идешь?

– Ага! – кричит тот в ответ и выходит в коридор, на ходу заправляя рубашку. Волосы у него влажные. Тут же он замечает сэндвич Поузи. – Приятель, ты ведь понимаешь, что после тренировки лучше что-нибудь другое съесть?

Поузи откусывает еще один большой кусок.

– Это важный ритуал, чувак. Я как-то решил не есть сэндвич с болонской колбасой после тренировки, и знаешь что? Я тут же потянул паховую мышцу. Черта с два я повторю эту ошибку.

И он откусил еще кусок.

– Даже не пытайся ничего ему объяснять, – советую я Пэйси. – Он непреклонен.

– Это правда, – подтверждает Поузи. – И ты никак не можешь изменить мое мнение. – Он хлопает себя по ногам и провозглашает: – Мои паховые мышцы в безопасности!

– Я сегодня вечером никуда не пойду, – говорю я.

– Что с тобой? – спрашивает Лоус. – Все еще голова болит?

– Угу. – Я потираю лоб. – Охренеть как. Сейчас поговорим с твоей сестрой, а потом я поеду домой и вырублюсь.

– О чем там эта встреча, напомните? – спрашивает Поузи.

– Что-то там про социальные сети. – Лоус пожимает плечами. – Точно не знаю. Наверное, будет рассказывать, что нам еще сделать, чтобы фанаты пришли в восторг. Я уже Пенни много раз сказал: я не собираюсь сниматься ни в каких дурацких роликах с танцами. Должен же быть какой-то предел!

– Я не против танцев, – говорю я.

– Я бы тоже потанцевал, – поддерживает Поузи с набитым ртом. – Только вот у меня обе ноги левые, и я ни черта не могу запомнить.

– Тебя просто по голове слишком часто били, – фыркает Лоус. Мы входим в лифт, и он жмет на кнопку третьего этажа – именно там расположены офисные кабинеты.

Пока они спорят о танцах, я предаюсь мечтаниям о том, чем я займусь после встречи. Голова раскалывается от боли. Типичная для меня головная боль от перенапряжения – пройдет, когда я разомну шею, выпью кофе, намажусь охлаждающим кремом, закинусь ибупрофеном и отдохну. Но сначала мне нужно разобраться с этой встречей – встречей, для которой выбрано самое неподходящее время. Не из-за головной боли, а потому, что из моей памяти наконец-то начали стираться события моего дня рождения. Он вышел охрененным. Даже слишком.

После этого пытаться заниматься сексом с кем-то другим было просто невозможно. Две недели прошло, прежде чем я смог хотя бы начать смотреть на других девушек. А потом… Я приходил в бар, флиртовал с кем-нибудь, а потом возвращался домой один. После пары часов мне становилось попросту неинтересно.

На прошлой неделе я наконец-то поцеловал кого-то в коридоре бара. И хоть для меня это было огромным шагом, продолжения не последовало. Вообще. Губы у этой девушки не были пухлыми, стоны не были сладкими, и то, как она сжимала мои плечи, ничуть не напоминало мне о тесных объятиях Пенни.

Сегодняшняя встреча с Пенни и необходимость с ней поговорить только помешают мне забыть лучшую ночь в жизни. До сих пор мне отлично удавалось ее избегать, и я только изредка, краем глаза замечал ее где-то вдали. А теперь мне предстоит встретиться с ней лицом к лицу… Вот черт!

Надеюсь, что, когда я войду в кабинет, меня не захлестнет желанием усадить Пенни к себе на колени и провести языком по ее длинной шее.

Конечно. Мечтать не вредно.

Мое тело уже гудит при одной только мысли о нашей встрече. Спокойнее, Хорнсби. Рядом вообще-то стоит ее брат.

Звенит лифт, и мы выходим наружу. Лоус впереди нашей небольшой группы, за ним шагает Поузи, позади всех – я. По пути с нами успевают поздороваться несколько сотрудников компании. Идти тут недалеко, и в считаные минуты мы оказываемся у двери в кабинет Пенни.

Держи себя в руках, Хорнсби.

– Привет, сестренка, – говорит Лоус, когда мы входим. Поначалу я не вижу Пенни, потому что Лоус заключает ее в объятия, и когда он отходит в сторону, я первым делом замечаю ее волосы, собранные на затылке в высокий тугой хвост. Он покачивается в воздухе, на мгновение меня отвлекая, а затем Пенни наконец-то поворачивается ко мне лицом.

Твою-то мать.

Прекрасные голубые глаза соблазнительно сверкают под длинными густыми ресницами. Губы накрашены розовой помадой, цвет которой идеально сочетается с цветом ее лица и напоминает мне о том гребаном платье, которое она надела в мой день рождения.

Платье, которое до сих пор является мне во снах.

Эта розовая помада сбивает меня с ног, словно хороший удар в грудь. Болезненное напоминание о самом счастливом моменте моей жизни. В моей голове снова и снова прокручиваются образы: как платье упало к ее ногам, открывая взгляду соблазнительное черное белье.

Какой у нее был пьянящий взгляд, когда я впервые в нее вошел.

Мой полный удовлетворения вздох.

Ее стоны наслаждения, когда она кончила, сжимаясь вокруг моего члена.

– Приятель, садись уже! – Голос Поузи вырывает меня из пучин памяти.

Мой взгляд тут же упирается в Пенни, которая стоит рядом со мной, тщетно пытаясь закрыть дверь.

– Черт, извини, – бормочу я и делаю глубокий вдох, чтобы собраться с мыслями. Плохая идея – теперь я полной грудью вдыхаю аромат ее духов.

Гребаные духи. Я много дней наслаждался этим запахом, пропитавшим мою толстовку. Сокровенный аромат растекается по моим венам волной возбуждения, и не успеваю я опомниться, как у меня бешено начинает стучать сердце, эхом отзываясь в висках.

Господи боже.

Конечно, я предполагал, что мне будет тяжело снова ее увидеть, но я не ожидал, что мне придется так отчаянно бороться с собственной похотью. Когда я ловлю ее взгляд, ноги у меня подкашиваются, и меня захлестывает эмоциями.

Я не могу держать себя в руках.

Вот почему я ее избегал. Потому что знал в ту самую секунду, когда мы окажемся рядом, мое тело отреагирует самым худшим – и самым лучшим – способом из всех возможных.

Изо всех сил пытаясь сохранить лицо, я просто улыбаюсь Пенни, а затем быстро сажусь рядом с Лоусом, который уже расслабленно сидит в кресле, широко расставив ноги. Выглядит он раздражающе спокойным.

Еще бы. С чего бы ему не быть спокойным? Это же не он трахнул сестру своего лучшего друга, а теперь изнывает от желания провести с ней наедине хотя бы еще одну ночь.

И это не просто желание. Это самая настоящая нужда.

Нет, Лоус встретил в лесу незнакомку, влюбился и сидит себе спокойно безо всякой драмы.

Внутри меня все кипит от тоски и беспокойства. Что, если я смотрю на нее как-то не так? Что, если я случайно оговорюсь? Что, если Пэйси каким-то образом почувствует, что я трахал его сестру?

Ну, по крайней мере, о головной боли можно будет больше не беспокоиться.

Потому что головы у меня больше не будет.

Пенни садится в черное кресло, придвигается поближе и кладет руки на столешницу. Я позволяю себе по-настоящему рассмотреть ее, но только на одно мгновение.

Она просто прекрасна. Широко раскрытые глаза, вздернутый носик, длинные волосы, которые блестят и переливаются на свету, словно рождественская гирлянда – не знаю, как у нее так получается. А ее грудь… Господи. Я бы все на свете отдал, чтобы еще раз попробовать ее сиськи на вкус. Поиграть с ними.

Трахнуть.

– Большое спасибо, что согласились прийти. Я знаю, что график у вас плотный.

– Без проблем. Разве я мог упустить шанс повидаться с сестрой?

Господи боже, Хорнсби, да возьми ты уже себя в руки.

Пенни улыбается, но глаза ее остаются серьезными. Даже эта слабая улыбка быстро угасает, и между бровей Пенни залегает напряженная складка.

Она откашливается.

– Я вроде как должна тебе кое-что рассказать, и это очень сложно, так что, пожалуйста, потерпи, пока я пытаюсь подобрать слова.

Мое возбуждение мгновенно сменяется беспокойством. Лоус подается вперед, опирается о стол ладонью.

– Что-то случилось? Тебя что, уволили? Просто скажи кто. Я разберусь.

Паршиво, если ее уволили – Пенни просто обожает свою работу. С другой стороны – и я понимаю, что звучу как полный придурок, – если ее уволят, мне станет куда проще жить. Тогда мы больше никогда не встретимся, и я смогу разобраться со своими странными чувствами.

В общем, считайте меня сволочью, но я надеюсь, что Пенни уволили.

– Никто меня не увольняет, – говорит она, сцепив руки.

Черт.

Вдруг она бросает на меня взгляд и быстро отворачивается.

Черт, да с чего это вообще она на меня смотрит? Хватит смотреть на меня так, словно у нас есть какая-то общая тайна. В особенности потому, что у нас действительно есть общая тайна, и о ней никто не должен узнать.

Погоди-ка.

Твою мать, она для того нас здесь собрала? Она совсем сбрендила?

Она что…

Собирается рассказать Лоусу о нашей совместной ночи?

Нет, она бы не стала этого делать. Зачем ей? Она не хотела, чтобы Лоус про это узнал. У нее вообще нет никаких причин об этом рассказывать.

Так ведь? К тому же Поузи тоже здесь. Она не стала бы обсуждать что-то настолько личное в присутствии Поузи, этого троглодита, который и дня без своей любимой колбасы прожить не может.

– Тогда в чем дело? – спрашивает Пэйси. – Ты выложила в ТикТок что-то не то? Мы тебя защитим, не волнуйся.

Пенни качает головой.

– Нет, дело не в этом.

– Так в чем тогда?

– Может быть, она нам расскажет, если ты дашь ей хоть слово вставить, – говорю я, прежде чем успеваю остановиться. Нервы у меня натянуты до предела. Мне жизненно необходимо, чтобы Пэйси заткнулся, и я наконец-то узнал, что мы тут делаем.

Лоус пронзает меня яростным взглядом – он мою вспышку раздражения не оценил. Я медленно сползаю вниз по стулу, подняв руки в извиняющемся жесте.

– Знаешь, наверное, это была плохая идея. – Пенни встает из-за стола. – Я, э-э, лучше выберу более подходящее время.

Ладно, хорошо.

Если Пенни не в настроении говорить – отлично, я не против. Давайте смотаемся отсюда к чертовой матери, да поскорее.

Я собираюсь было встать, но Лоус толкает меня в плечо, усаживая обратно.

– Пенни, все в порядке. Мы хотим помочь. Просто скажи, что тебя беспокоит. Мы здесь для того, чтобы тебя выслушать. Что происходит?

Она переводит взгляд с Лоуса на Поузи, затем на меня. Наконец, она снова смотрит на брата, делает глубокий вдох и произносит:

– Я вас позвала, потому что должна сказать, что… – Она облизывает губы. – Я, э-э… Я…

– Ты что? – настаивает Пэйси.

– Понимаешь, все так быстро случилось…

Черт возьми, да что происходит? Она сейчас все ему расскажет. Я это чувствую. Она собирается рассказать ему о нашей ночи.

Зачем?

– Что случилось так быстро?

Я все глубже вжимаюсь в кресло и зажмуриваюсь. Может быть, если я не буду смотреть на Пэйси, он меня не заметит.

– Э-э… – бормочет она.

– Пенни, просто скажи нам.

– Хорошо, – тонким голосом соглашается она. Я морщусь, задерживаю дыхание, а потом… – Я беременна.

Она что? Я резко выпрямляюсь, вытаращившись на Пенни во все глаза. Сердце замирает где-то в горле. Голова пустая и легкая, словно вся кровь отхлынула вниз и скопилась где-то в районе лодыжек.

Я не ослышался?

Она что, только что сказала, что беременна?

– Погоди… Чего? – спрашивает Пэйси, растерянно дергая себя за ухо. Нервно смеется. – Я почему-то услышал, будто ты сказала, что беременна.

Я вот то же самое услышал. Может быть, нам просто показалось.

Пожалуйста, господи, сделай так, чтобы нам просто показалось.

– Да, – говорит Пенни, и я снова перестаю чувствовать ноги, руки, да каждую гребаную частичку своего тела, пытаясь осмыслить, что она только что произнесла. – Я беременна.

– Беременна? – переспрашивает Пэйси и несколько раз моргает, словно это как-то поможет ему понять, что происходит. – То есть у тебя в животе ребенок? – Он указывает на нее.

– Да. – Пенни морщится.

Пэйси вскакивает со своего места и орет:

– Твою мать! Ты беременна?!

Мой член съежился, вжимаясь в мошонку. Я не преувеличиваю. Прямо съежился и исчез, возможно, навсегда. Не могу быть до конца в этом уверен: я вообще в таком ужасе, что едва соображаю.

– Д-да, – подтверждает Пенни.

– Как? Как, твою мать, это получилось? – спрашивает Пэйси. Он вцепляется себе в волосы и оглядывает комнату. Его взгляд падает на нас, и тут в его голове словно что-то щелкает. – А они тут какого хрена делают? – Он указывает на нас с Поузи.

Я-то знаю, что я тут делаю, а вот Поузи… Отличный вопрос.

Прежде чем Пенни успевает ответить, он поворачивается к нам и орет:

– Вы что, трахали мою сестру?!

Поузи стремительно отодвигается вместе со стулом к окну и поднимает руки в знак капитуляции.

– Я этого не делал. Я к ней и близко не подходил. Я понятия не имею, зачем она меня позвала. Пожалуйста, не надо меня убивать.

Так что из всех возможных виновников в списке остаюсь только я…

Пэйси разворачивается ко мне. Его трясет, он тяжело дышит, и по глазам видно, что он готов убивать. Сквозь стиснутые зубы он произносит:

– Ты ее трахал?

Твою мать.

И что мне делать?

Сказать «да» и с достоинством встретить ярость Пэйси?

Или последовать примеру Поузи: то есть сделать ноги, на ходу отрицая свою вину?

Решение я принять не успеваю, поскольку Пенни подходит к Пэйси и тянет его за руку.

– Пожалуйста, хватит.

Она кладет ладонь ему на грудь и шмыгает носом. Я впервые замечаю, что глаза у Пенни красные, а на щеках блестят влажные дорожки.

Черт. Она плачет.

Пэйси тоже это видит, и гнев, переполняющий его, немного утихает. Все так же, сквозь стиснутые зубы он спрашивает:

– У вас с Хорнсби был секс?

Она сглатывает, бросает на меня взгляд и с сожалением кивает.

– Да. В его день рождения.

Господи, в подробности-то зачем вдаваться.

Кулаки Пэйси сжимаются, и он разворачивается ко мне.

– Ты хочешь сказать, что он – отец ребенка?

Пенни выдерживает крайне мучительную паузу.

Я практически уверен, что уже знаю ответ, но было бы здорово, если бы Пенни подтвердила мои догадки вслух. На случай, если забеременела она от Поузи, который все еще дрожит у окна. Понятно, что шансов на это мало, но все-таки.

Пенни смотрит на меня в упор.

– Да, Хорнсби – отец ребенка.

Дальнейшее случается очень быстро, я даже не успеваю ни понять, ни осознать, что происходит. Просто мою челюсть внезапно пронзает острая боль, и я падаю на пол. Пенни пронзительно вопит, когда на меня сверху наваливается девяносто килограммов сплошных мышц.

– Пэйси, не надо!

Я поднимаю взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как Лоус отводит назад руку для удара, после чего Поузи стаскивает его с меня и кидает на пол.

– Ты какого хрена творишь? – спрашивает Поузи, прикрывая меня своим телом, пока я пытаюсь собраться с мыслями. Надо будет не забыть купить ему в благодарность тонны две колбасы.

– Я говорил тебе: держись от нее подальше! – Пэйси задыхается от ярости. – Я тебя предупреждал, потому что я знал – что-нибудь подобное обязательно случится. Я знал, что ты не сможешь держать свои руки при себе.

Я сажусь и касаюсь ноющей челюсти.

– Ты так говоришь, как будто от меня по всему городу женщины беременеют. И не заставлял же я ее заниматься со мной сексом. Это было по обоюдному согласию.

– Уж надеюсь, что по обоюдному, – кипит Пэйси.

– Естественно, – говорю я, поднимаясь на ноги и выпрямляясь во весь рост. – И я этого не планировал. Просто так получилось. С тех пор я ее не видел, клянусь.

– Отлично. Рад слышать, что ты избавился от моей сестры точно так же, как и от всех остальных девушек, с которыми спал.

Черт, прозвучало как-то плохо.

– Не то чтобы я был против повторить, – говорю я. – Мы просто договорились, что это будет одна ночь.

– Никогда больше не смей говорить о сексе с моей сестрой.

Пэйси поворачивается к Пенни и спрашивает:

– Ты оставишь ребенка?

Она встречается со мной взглядом.

– Да. Но я ничего не жду от Хорнсби. Я просто подумала…

– Да черта с два! – Пэйси придвигается ближе. – Ты не должна справляться с этой проблемой в одиночку. Хорнсби к этому причастен не меньше.

– Да, я могу, э-э, помочь, – неловко отвечаю я. Кто, черт возьми, рассказывает о своей беременности подобным образом? Позвав своего брата и… абсолютно случайного члена моей команды? Зачем она это сделала?

И более важный вопрос: как она вообще забеременела? Мы предохранялись. Мы приняли все необходимые меры предосторожности. Да, возможно, секс у нас был бурным, и я особенно не сдерживался – потому что секс с ней это самое лучшее, что я испытывал – но не могла же она забеременеть только из-за этого?

Беременна. Твою мать, она беременна… Типа, носит моего ребенка.

Ребенка.

В моей жизни появится ребенок.

Твою мать, я ведь стану отцом.

Я медленно опускаюсь обратно на стул и вцепляюсь себе в волосы, потому что до меня наконец доходит происходящее.

Пенни беременна, а я отец ребенка. Я буду в ответе за другое человеческое существо.

И я к этому совсем не готов.

К обязательствам.

К ответственности, которую я никогда в жизни не хотел на себя брать.

– Знаете, прежде чем давать друг другу обещания, которые мы, возможно, не сможем сдержать, давайте просто попробуем осмыслить новости, а обсудить все мы сможем позже, – мягко произносит Пенни.

– Нет! – Пэйси ставит на место свой опрокинутый стул. – Мы сейчас сядем и обсудим все, что Хорнсби сейчас может для тебя сделать, черт возьми.

– Э-э, можно вопрос? – спрашивает Поузи, поднимая вверх указательный палец. – Что я здесь делаю и можно ли мне уйти? Потому что, честно говоря, это очень неловкая и неудобная для меня ситуация.

– Прости, пожалуйста, – говорит Пенни. – Я знала, что Пэйси так отреагирует…

– Потому что мой лучший друг занимался сексом с моей сестрой, хотя я ясно ему сказал этого не делать.

– Я это не назло сделал, – говорю я. – Она вообще-то мне уже некоторое время нравится.

– По-твоему, меня это обрадовать должно? – спрашивает он.

– Мог бы и порадоваться. Она для меня не просто случайная девушка.

Пэйси складывает руки на груди и разворачивается ко мне:

– Так ты говоришь, что хочешь встречаться с моей сестрой?

К горлу у меня подкатывает желчь от одной только мысли о том, чтобы начать с кем-то встречаться.

– Нет, я… – При виде сжавшейся в комок Пенни у меня возникает чувство, будто в живот мне всадили нож. – В смысле, ты замечательная, правда, – говорю я ей. – Ты потрясающая, и я много думал о нашей ночи…

– Я тебя убью! – Пэйси бросается вперед, но Поузи вовремя спасает меня, хватая Пэйси за плечи и усаживая его обратно на стул.

– Я, пожалуй, останусь еще ненадолго, – тихо произносит он.

Я глубоко вздыхаю.

– Я пытаюсь сказать, что мне понравилась ночь. – Пэйси рычит. – Господи боже, успокойся. Я пытаюсь объяснить, что она не такая, как остальные девушки, просто я не сторонник отношений и не привык к обязательствам.

– Ну, значит, придется привыкать, – огрызается Пэйси. – Вы теперь женаты.

– Женаты? – переспрашиваю я, чувствуя, как во рту становится сухо.

– Пэйси, мы не собираемся жениться. Я его едва знаю, – возмущается Пенни. Слава богу, мы с ней на одной волне.

– Естественно, я не хочу, чтобы вы по-настоящему поженились. Я имел в виду, что вы образно женаты. Вы неразрывно связаны. Через что проходишь ты, через то проходит и он.

– В этом нет необходимости, – говорит Пенни дрожащим голосом. – Я знаю, чего Хорнсби хочет от жизни, и не хочу ему мешать.

– А что насчет твоей жизни? – спрашивает Пэйси. – Почему это у него жизнь есть, а у тебя нет? – Пэйси качает головой. – Ну нет. У него теперь никакой жизни не будет. Все, что ему позволено – это играть в хоккей и прибегать к тебе по первому свистку.

– Ты меня контролировать не можешь, – спорю я из чистой привычки, даже особо не задумываясь над тем, что говорю.

– А ты попробуй проверь, – отвечает Пэйси, и голос его сочится ядом.

– Прекратите уже! Это становится абсурдным. Вот почему я ничего не хотела рассказывать и просто скрывала беременность. – Пенни скрещивает руки на груди и садится на стол. Мой взгляд падает на ее стройные ноги – потому что, по-видимому, я хочу, чтобы Пэйси меня прикончил.

– Ты бы не смогла скрыть от меня беременность, – говорит он тем временем.

– Я скрыла от тебя тот факт, что переспала с твоим лучшим другом, – с жаром парирует Пенни, и черт возьми, она так сексуальна, когда злится. – Ты ничего не заподозрил.

– Ты что, пытаешься еще сильнее меня разозлить?

– Знаешь что, Пэйси? – Она спрыгивает со стола и садится в свое кресло, злая и разгоряченная. – Ты плохой брат.

– Да с какого это хрена?

– Потому что ты злишься, хотя должен был спросить, все ли у меня в порядке и как ты можешь мне помочь. Я мучилась, не решаясь тебе рассказать. Я вообще не хотела ничего рассказывать, но подумала, что ты заслуживаешь знать. – Она смотрит на меня. – И тебя это тоже касается, Хорнсби. Если вы двое собираетесь вести себя как дети, то можете больше не беспокоиться. Я справлюсь сама.

Затем она открывает нижний ящик своего стола, достает сумочку и вешает ее на плечо. Достает из сумочки телефон.

– На сегодня я все. И даже не пытайся со мной разговаривать, пока не решишь меня поддержать и не прекратишь всю эту альфа-самцовую чушь в стиле «я твой старший брат».

С этими словами она обходит стол и направляется к двери.

Поскольку Поузи всегда ломается под давлением, он кричит ей в спину:

– Поздравляю с новостями. Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится.

Он улыбается и машет рукой. Пенни расправляет плечи:

– Спасибо, Поузи.

А затем она уходит, оставляя нас одних в своем кабинете.

Я оседаю на стуле.

Ну просто охренеть.

Что вообще только что произошло?

А я-то волновался, что мои чувства к Пенни выйдут из-под контроля, как только я ее увижу. Нашел о чем беспокоиться. Я теперь не просто хочу ее еще сильнее – особенно после того, как увидел, как она сцепилась с Пэйси, – но и обладаю новым титулом: «папочка».

– И куда это ты намылился? – кричит мне в спину Пэйси, когда я направляюсь в гараж.

– Домой.

Благодаря ему и неожиданным новостям моя головная боль стала совершенно невыносимой.

– Отлично. Я вот тоже к тебе домой собирался.

Я останавливаюсь на полпути к машине и разворачиваюсь.

– В каком это смысле «собираешься ко мне домой»?

– Чтобы помочь тебе собрать вещи. – Пэйси скрещивает руки на мускулистой груди.

Я потираю пульсирующий от боли лоб.

– У меня нет сил на эти игры. Просто скажи, что ты от меня хочешь, Лоус.

– Ты переезжаешь к Пенни.

– Ты совсем с катушек слетел. Если ты беспокоишься, что я сбегу, то просто поверь: я никуда не денусь.

– Я за свою сестру беспокоюсь. – Пэйси придвигается ближе. – Она живет одна, а идиот, от которого она беременна, на полсезона уезжает из города. Ей придется проходить через все это одной. Как бы тебе ни хотелось думать, что ты весь из себя такой ответственный, все проблемы Пенни будет решать сама.

Я ненавижу себя за то, что не подумал об этом. Правда, мне вообще не дали времени подумать, и я все еще пытаюсь осознать, что стану отцом через девять месяцев. К сожалению, Пэйси прав. Мне придется оставить Пенни одну, когда начнутся выездные матчи.

– И чем поможет мой переезд? – говорю я, все дальше уходя в отрицание. – Я, знаешь ли, не могу выносить за нее ребенка.

– Я в курсе, кретин. – Пэйси толкает меня в плечо, и я врезаюсь в стену.

– Хватит, – предупреждаю я. – Может, в кабинете у Пенни тебе и удалось застать меня врасплох, но здесь этот номер не пройдет.

– Ты мне еще угрожать будешь? – спрашивает Пэйси. – Ты переспал с моей сестрой. Она от тебя беременна. Ты сейчас должен быть вне себя от благодарности за то, что я тебе член не отрезал.

– Она не должна была забеременеть, – зачем-то говорю я. Если честно, сейчас я вообще не в состоянии думать. Голова просто раскалывается.

– Так ты хотел просто ее трахнуть и бросить?

– Она этого тоже хотела. Просто разовый секс. – Я выставляю вперед руки. – Что я, по-твоему, должен был сделать?

– Ты должен был держать свой член в штанах и вызвать ей такси! Твою мать, Илай, – очень непривычно, даже болезненно слышать из его уст мое имя. Мы почти никогда не зовем друг друга по имени. – Ты хоть понимаешь, какой удар ты нанес нашей дружбе? Я даже… Черт! Я едва смотреть на тебя могу. Ты должен как никто другой понимать, как это тяжело – когда у тебя только один родитель. Ты хоть помнишь, как твоя мама усердно работала до самой смерти?

Я скрежещу зубами. Слова Пэйси ранят меня в самую душу.

– Я не собираюсь бросать своего ребенка. Просто дай мне хотя бы одну гребаную секунду, чтобы все переварить. Мне нужно об этом подумать.

Пэйси медленно кивает.

– Знаешь, ты прав. Подумай об этом как следует. А тем временем Пенни будет вынашивать ребенка и справляться с беременностью в одиночку. Но ты не торопись.

Я устало провожу рукой по лицу.

– Я не понимаю, чего ты хочешь от меня, Пэйси.

– Я хочу, чтобы ты начал о ней заботиться. Или это сделает кто-то другой, только заботиться он будет уже не только о Пенни, но и о ребенке.

Мои глаза сужаются.

– И что это должно значить?

– Это значит, что если ты сейчас же не вмешаешься, то можешь себя даже не утруждать. Потому что ты только создашь ей дополнительную проблему, а у нее и своих проблем хватает.

– Я собираюсь участвовать в жизни этого ребенка, – говорю я, только сильнее злясь от его намеков.

Пэйси знает о моей семье, о моем детстве. Мы очень долго говорили об этом однажды вечером, в межсезонье. То была звездная ночь в Банфе, в коттедже Тейтерса, где мы ежегодно отдыхаем целый месяц. У нас в руках было по кружке пива, и я рассказал Пэйси о том, что у меня никогда не было отца и что я потерял маму, когда мне было двенадцать. Я рассказал, как мне пришлось переехать к дальней родственнице. Это был эмоциональный разговор, после которого мы начали понимать друг друга еще лучше.

– Я – не мой отец, – говорю я, и у меня перехватывает горло от мысли, что я могу быть похож на этого человека.

– Так докажи это. Собери свое барахло и переезжай к Пенни.

Он серьезен.

Не думаю, что когда-либо в жизни я видел его таким серьезным.

Похоже, мне придется раздобыть коробки для вещей.