Это мучительное пламя

Глава 12

Пламя. Обжигающее. Яркое. Неистовое. Вспыхивая багровым жаром, оно поднималось к небу, ревело и перекидывалось из одной части дома в другую, заставляя стекла лопаться и разлетаться, а мебель трещать. В воздухе пахло гарью и смертью.

Крики. Рыдания, переходящие в тихие всхлипы. Он слышал её мольбы о помощи так отчетливо, словно находился в этом пекле вместе с ней. Но это было не так. Его не было рядом, когда её тело опалял кровавый огонь. Не было, когда она испытывала ни с чем несравнимые муки.

Она звала его. Выкрикивала его имя, веря в то, что он услышит и обязательно придет за ней. И он слышал. Но сильные руки держали так крепко, что все попытки освободиться из стальной хватки выглядели смехотворными и ничтожными.

Он не переставал вырываться и брыкался до тех самых пор, пока пожарные, прибывшие на место возгорания, не потушили огонь. Спасатели забегали внутрь – звуки вокруг теперь звучали отдаленно, зато биение собственного пульса он слышал более, чем громко – отец разжал пальцы лишь, когда из наполовину обугленного дома начали выходить. Мальчик сорвался с места – слезы жгли глаза, из горла вырывались хриплые стоны – судьба испытывала его снова. Сначала ушла мама, а теперь он мог потерять и своего единственного друга – ту, которая понимала его, поддерживала, делала лучше. И он был лучше. Ради неё. А теперь… теперь внутри будто что-то надломилось. Словно цепи, до этого момента сковывающие беспощадного Зверя, разорвались, выпустив Его наружу.

Из дома начали выносить носилки. Одни. Вторые. Третьи. Ему было двенадцать, но этого было достаточно для того, чтобы мальчик отчетливо понимал, что означало белое покрывало.

Обессилено рухнув на колени, он зарыдал в последний раз – тихо, но истошно, чувствуя, как сердце безжалостно рвется на части.

Взволнованный голос стал проникать в отдаленные закрома сознания. Прохладные руки, коснувшиеся обнаженной груди, обдали льдом, а затем он услышал собственный глухой стон:

– Нет… нет…

– Дарен?…

– Это ты! – Закричал он, начав беспокойно вертеться. – Это всё ты!

– Дарен! Очнись! – Знакомые руки слегка встряхнули его, и в это же мгновение он распахнул глаза и резко сел на постели. Сердце колотилось так быстро, словно бежало многочасовой марафон, а холодный пот покрывал напряженную спину. – Что тебя мучает?

Дарен невольно прикрыл глаза.

– Ничего.

Эбби подогнула под себя колени и осторожно коснулась его разгоряченного лица.

– Расскажи мне, – мягко потребовала она. Эта женщина смотрела на него с такой тревожной нежностью, что слова сами слетели языка:

– Я не могу забыть, как она горела. Не могу… – он запнулся и сглотнул ком, – её крики постоянно прокручиваются в голове. Снова и снова. Как чертова пленка…

– Эрин? – Тихо спросила Эбигейл. Дарен кивнул. Она осторожно взяла его за руку, а затем крепко её сжала. – Что случилось?

Воспоминания о той ночи заставили его ощутить знакомую ноющую боль в груди. Никогда и ни с кем ранее он не говорил о том, что произошло двадцать лет назад, но сейчас ему захотелось рассказать обо всем. Именно ей.

– В ту ночь стояла теплая погода. Немного сухая, безветренная и тихая. Словно природа знала, что должно было произойти. – Эбби молча слушала, не смея шевелиться. – Я проснулся, почувствовав запах дыма: окно было открыто, а из-за спертого воздуха он вызывал тошнотворное удушье. Когда я выглянул на улицу… – Дарен запнулся, ощутив, что она сильнее стиснула пальцы, – …так, как в ту ночь, я не бежал ещё никогда до этого. Думая, что вытащу Эрин… что мы вместе поможем её родителям, но… смог подойти не ближе, чем на сорок ярдов. Отец удержал.

– Он испугался за тебя, – тихо ответила она.

Дарен невольно усмехнулся.

– Вряд ли ему было до меня дело. Но ты права, двигал им именно страх. За свою жизнь.

Возможно, Эбби догадалась, к чему он клонил и в чем винил своего отца – он даже почти был в этом уверен – но она не подала вида.

– У вас были сложные отношения?

Он выдохнул, вновь заставляя уголок рта слегка приподняться.

– Не уверен, что это вообще можно было назвать отношениями. Томас Бейкер не знал, что такое любовь и доброта. Он был беспощадным, властным и расчетливым. И даже мама не смогла сделать его другим.

– Но она всё равно боролась за него.

Дарен поднял на Эбигейл глаза. Он никогда не понимал, как такая мягкая и добросердечная женщина, как Лилиан Дэшвуд, могла выйти за такого жестокого человека, коим был его отец. А теперь внезапно осознал – она его любила. Несмотря на то, что внутри он был чудовищем, его мама видела в нем что-то хорошее, пыталась… достучаться до него. Но разве возможно изменить монстра?

– Я не знала твоего отца, – шепотом продолжила Эбби, – но уверена, что ты совсем на него не похож. – Когда она придвинулась ближе, обхватив ладонями его лицо, он затаил дыхание. – Ты не осознаешь, насколько прекрасен внутри. Тебе ведомо чувство сострадания, и ты не понаслышке знаешь, что значит кого-то терять. Вот, почему ты всегда так рвался помогать тем, кто в этом нуждался: мне, деткам-сироткам… всем. Да, твоё сердце кровоточит, но я знаю, что в нем есть место для радости, потому что видела, как ты можешь смеяться. Иногда эти синие глаза горят от злости или наполняются болью, но в остальное время они светятся заботой и преданностью.

– Я никогда не смогу измениться полностью, – ответил Дарен, боясь лишиться спасительного света её глаз, – Зверь внутри меня всегда будет жить и не оставит попыток вырваться на свободу.

– Тогда я буду рядом, чтобы вовремя встать у него на пути, – она слабо улыбнулась, со всей присущей ей нежностью разглядывая его лицо.

– Эбби…

– Да?

– Обними меня.

И она обняла. Прижала к себе, отдавая всю свою любовь и ласку, вверяя себя. Дарен уткнулся носом в её шею и вдохнул знакомый запах – ему необходимо было осязать её, чувствовать, что она рядом.

Скользнув по покрывалу вниз, он положил голову ей на живот, прильнув к родному, любимому телу, и закрыл глаза. Эбби не отстранилась. Устроившись поудобнее, она запустила пальцы в его волосы и неспешно гладила их, заставляя каждую клеточку внутри наполняться невероятной теплотой. Его пульс замедлялся, дыхание выравнивалось – её близость успокаивала, рождала в нем желание меняться. Эта женщина вытаскивала его из Ада, в котором он находился последние двадцать лет. Она протягивала ему свою руку, обещая, что никогда её не отпустит.

В эту ночь он уснул так быстро, как ещё никогда ранее. Греясь в нежных и теплых объятиях и слыша самый прекрасный на свете звук – стук её сердца.

Дарен проснулся, чувствуя, как её заботливые пальцы чувственно касаются лица. Утреннее солнце приятно ласкало, а его руки до сих пор ощущали под собой податливое женское тело.

– Иногда мне не верится, что ты со мной. Я боюсь, что проснувшись однажды утром, пойму, что всего лишь видел сон.

– Это не сон, – прошептала она, запуская пальцы в его волосы. – Я здесь. И никуда не уйду.

Дарен приподнялся на локте, вынуждая её убрать руку. Её светлые локоны разметались по подушке, голова была слегка наклонена, а сияющие сапфировые глаза смотрели глубоко внутрь него – в душу.

– Я просто пытаюсь понять… чем такой, как я, заслужил такую, как ты.

Она качнула головой.

– Ты не должен думать о подобных глупостях.

– Это не глупость, – ответил он, медленно садясь на постели. – Для меня – нет.

Дарен ощутил, как кровать слегка прогнулась, а затем почувствовал, как её ладони, словно бархат, коснулись его плеч. Горячие губы проникновенно поцеловали ямочку, соединяющие лопатки.

– Как и для меня не глупость то, что я тебя люблю, – тихо сказала Эбби, обнимая его сзади. – И, если бы ты не заслужил эту любовь, меня бы здесь не было.

– Ты веришь мне? – Начал он, понимая, что должен спросить. – Веришь, что я буду пытаться изо всех сил? Что больше никогда не позволю Ему взять верх?

– Да, – шепнула она, и Дарен ощутил её слабую улыбку, – я верю.

Он повернулся, мгновенно встречаясь с любимыми синими глазами. Эбби неторопливо обхватила ладонями его лицо, а затем поцеловала: мягко, едва ощутимо. Ему было необходимо чувствовать её, и она это знала. Притянув к себе хрупкое тело, Дарен углубил поцелуй. Его язык проник во влажный рот, а руки забрались под тоненькую сорочку – прикосновение прохладных пальцев к разгоряченной коже заставило её чуть слышно застонать. Он ощущал, как она дрожала, как трепетала каждой своей клеточкой, и это лишь усиливало разгорающуюся внутри них обоих страсть. Но это была не похоть – нет, это было что-то более возвышенное и неземное, даже несмотря на то, что являло собой обыденное животное желание.

Дарен медленно стянул с неё тоненькую ткань – её тело было теплым, родным, знакомым. Он целовал каждый его участочек, и ощущал, что с каждой секундой проваливается всё глубже. В пропасть, из которой нет выхода. Она отзывалась на его ласки, реагировала на его прелюдию, играла вместе с ним. Она позволяла ему чувствовать себя, и он, наполняя её, отдавал то же самое в ответ. Он заставлял её кусать губы, когда дразнил и улыбаться, когда шептал на ухо что-то важное, сокровенное. Я люблю. Я люблю. Я люблю. Эти слова прозвучали, наверное, сотню раз, но Дарену хотелось слышать их снова и снова. Каждый раз, когда она возвышалась, сжимая его плечи, и опускалась, смотря на него своими затуманенными от страсти и нежности глазами. Он тоже говорил их. Она улыбалась и целовала его, заставляя глотать признания, но он знал, что она всё равно слышала их – его сердце не могло молчать.

Спустя час они полусонные, немного уставшие, но счастливые, лежали в объятиях друг друга, переплетя свои ноги. Они молчали, и каждый из них слушал биение пульса другого, время от времени позволяя чему-то забавному или серьезному слететь с языка, но никто из них не спал. Они ловили каждую секунду, которую были вместе.

– Я обещала девочкам, что сегодня пообедаю с ними в РиоДор, – еле слышно сказала Эбби.

– Отменишь сама или мне заставить тебя? – Сонно спросил Дарен, почувствовав, как она улыбнулась.

– Не могу, в противном случае Кэтрин пустит меня на корм акулам. Нам нужно обсудить детали организации рождественского корпоратива. А ещё… я собираюсь рассказать им о тебе.

– Правда? – С нескрываемым любопытством спросил он. Эбби кивнула. – И что именно ты собираешься им рассказать?

– Что… люблю тебя, – шире улыбнувшись, ответила она, пальцами вырисовывая узоры на его груди, – и что ты лучший мужчина на свете.

– Пожалуй, я могу подождать тебя пару часов, – немного подумав, ответил он, заставляя её весело рассмеяться.

– Дарен?

– Ммм?

– Ты – мой единственный, – прошептала она, сильнее прижимаясь к нему, – и всегда им был. Я просто хотела, чтобы ты об этом знал.

Он прикрыл глаза, а затем нежно поцеловал её в волосы. Поцеловал свою девочку. Только свою. Он никогда не думал, что сможет полюбить кого-то так сильно – сестра была не в счет, это совсем другая любовь, братская. Но эту женщину он любил так, как думал, любить просто не способен. Он считал себя чудовищем: как в той сказке, обреченным вечно смотреть на падающие с розы лепестки, только думал, что конец его истории будет совершенно иным. И он хотел такого конца, наверное, даже ждал его. Но этот светлый ангел вошел в его жизнь и перевернул привычный для него мир – Эбби показала ему столько доброго и нежного, что ему захотелось всё изменить. Изменить собственный конец.

– Мне страшно представлять свою жизнь без тебя, – тихо сказал он, озвучивая мысль, которая не давала ему покоя. – Как только я подумаю о том, каким будет мой мир, если в нем не станет тебя…

Он услышал её вздох:

– Ты осел.

– Что? – Не понял он.

– Сколько можно? – Она нахмурилась и приподняла голову. – Это, конечно, всё очень романтично, но разве тебе никто не говорил, что наши мысли материальны?

– Эбби, я не верю в эту чушь…

– Это не чушь! – Она даже подскочила, настолько, по всей видимости, её захватила эта тема. – Вот представь себе дерево. Представил?

– Дуб? Березу? Осину? – Решил пошутить он, но эта женщина ещё никогда в жизни, кажется, не была так серьезна.

– Любое. Но маленькое.

– Маленькое? – Он кивнул, но решил подыграть. – Хорошо. Представил.

Эбигейл кивнула.

– Теперь представь, как оно растет. Как зеленеет, дает свои первые почки, затем цветы. Знаешь, что ему нужно для того, чтобы расти?

– Азот?

– Нет! Энергия! Те её частички, что рассеяны по всей нашей планете. Дерево впитывает эту энергию от дождя, ветра, земли, а затем преобразует её в то, что ты обычно видишь перед собой. – Она улыбнулась, видимо, представляя всё это в своей голове. – Наши мысли тоже энергия. Возможно, их сущность ещё не совсем понятна человеку, но согласись, они существуют.

– Эбби…

– Хорошо-хорошо, – остановила она его, выставив вперед ладони, – вот, представь: ты проснулся с утра, выглянул в окно, услышал, как поют свирели, ощутил теплый ветерок, и твое настроение сразу же стало чудесным, так? В твоей голове зародились только позитивные мысли! – Дарен вздохнул, но она и не думала сдаваться. – Вспомни свой сон. Любой, не связанный с твоим прошлым. Ты ведь хотя бы раз осознавал, что спишь? Думаю, осознавал. Вспомни, каким чудесным становится этот огромный бездонный мир, и он полностью подчиняется твоей воле. Во сне наши возможности безграничны! Нам стоит лишь захотеть, чтобы пошел дождь из цветов, и он пойдет. Стоит лишь пожелать, чтобы люди ходили по небу, и это случится!

– Это всего лишь сны.

– Да, но они полностью подчинены нашим мыслям! Я об этом тебе и говорю! То, о чем мы думаем, происходит!

– Во сне, – уточнил он, вынуждая Эбби расстроено выдохнуть.

– Ты невыносим. Не понимаю, зачем пытаюсь тебе что-то объяснить.

Она попыталась сползти с кровати, но Дарен успел ухватить её за талию и притянуть к себе.

– Мне нравится, когда ты говорить о чем-то с таким воодушевлением, – он вдохнул запах её волос, – я готов слушать тебя часами. И мне всё равно, насколько это реально. Если ты в это веришь, то верю и я.

Он почувствовал её улыбку.

– И ты обещаешь, что больше не станешь думать о жизни без меня?

– Я клянусь, что никогда больше не совершу такой грех.

Она улыбнулась шире, но ответить не успела – знакомые голоса, раздавшиеся снаружи, заставили её замереть. Секунда. Две. Улыбка поблекла, на лице появилась тревога. Дарен всё понял. Быстро накинув шорты и майку и, подождав, пока Эбби сделает то же самое, они вышли из домика.

– Так и сделаю! Можешь не сомневаться! – Крикнул Тайлер, а затем хлопнул дверью и начал сбегать по бамбуковой лесенке вниз.

– Ты забыл свои носки! – Мэнди вышла на балкончик и бросила их на песок. – Я ненавижу, когда ты разбрасываешь свои носки!

– Посмотри на них внимательнее, потому что это мои последние носки в твоей жизни!

– Слава Богу! – Мэнди зашла внутрь и тоже с силой хлопнула дверью. Тайлер ругнулся, а затем яростно отшвырнул свою сумку. От их обоюдной злости даже воздух казался необыкновенно спертым.

Дарен перевел глаза на испуганную Эбби – она явно впервые видела их такими.

– Я поговорю с ним, а ты попробуй вразумить сестру, – тихо сказал он, и лишь дождавшись её осмысленного кивка, направился к парню. – Тай, – тот слегка повернулся, услышав своё имя, но ничего не ответил. – У вас… всё не нормально, верно?

– Как видишь, – неосознанно усмехнулся он, а затем качнул головой, – слушай, извини за это представление. Меньшее, что я хотел, чтобы наши проблемы стали настолько очевидны.

– Ты вспылил, – понял Дарен.

– Да, – Тайлер снова усмехнулся, – Мэнди уговорила Кристофера отдать ей мобильный. И этот О'Донохью снова позвонил ей. Во время… – Дарен заметил, как парень сжал кулаки, видимо, ему очень хотелось выразиться, но он сдержался, – разве это нормально, когда твоя женщина просит тебя подождать, потому что ей звонит её босс?

– Не думаю, – немного поразмыслив, ответил Дарен.

– Разве Эбби так делает? – Выпалил он, но прежде, чем Дарен успел что-либо ответить, Тай виновато завертел головой. – Извини. Это совсем не то, что ты хотел бы обсуждать со мной.

– Ты прав, – честно ответил Дарен, – но от ответа меня удерживает совсем не это.

– Так и знал! – Взревел Тайлер, стукнув кулаком по дереву. – Почему единственная зацикленная на работе сестра досталась именно мне?!

Как же сильно в этот момент он напоминал Дарену его самого. Лет десять назад он мог бы похвастаться точно такой же юношеской вспыльчивостью – зверек внутри него заводился с пол оборота и мог необдуманно крушить всё вокруг. Конечно, он заводился и сейчас, но уже намного реже и… более обдуманно.

– Вам стоит это обсудить.

– Думаешь, мы не пытались? – Тайлер прислонился спиной к тому дереву, в которое недавно прилетел его кулак. – Точнее, я. Потому что Мэнди не хочет даже обсуждать свой уход. Говорит, что «эта работа – её шанс чего-то добиться в жизни». А я не слепой, я вижу, что этот урод намеревается затащить её в постель!

– О'Донохью, говоришь?

– Да. Владелец журнала «Эстель». Редкостная сволочь.

Дарен нахмурился.

– Может, мне…

– Лучше не нужно, – Тайлер понял его с полуслова. – Если Мэнди узнает, то сначала по очереди убьет, а затем больше никогда ни с одним из нас не заговорит. Ты же знаешь характер женщин этой семьи.

Он кивнул.

– Тогда тебе стоит ещё раз попытаться достучаться до неё.

Тайлер усмехнулся.

– Думаешь, и правда стоит?

– Если любишь – да.

Парень помолчал, а затем кивнул. Он направился к домику не спеша, наверное, размышляя о том, что скажет, а Дарен, услышав знакомый смех, направился к берегу. Адель вместе с Кристофером стояла в воде и кормила дельфинов, – он лишь надеялся, что она ничего не слышала, – а Эбби взволнованно смотрела на домик, иногда переводя взгляд на восходящее солнце.

– Как Мэнди? – Спросил он, подходя к ней.

– Расстроена. И очень зла. – Она скрестила на груди руки. – Не захотела говорить со мной. Сказала только, что больше не может терпеть его ревность. Я давно замечала, что между ними что-то не так, но не думала, что всё настолько серьезно. – Она выдохнула. – А Тайлер?

– В ярости, – ответил Дарен, – но я убедил его в том, что им нужно ещё раз всё обсудить

– Хорошо, надеюсь…

– Я не хочу видеть тебя, как ты не поймешь! – Крики сестры заставили Эбби замереть. – Мне осточертели твои постоянные претензии! Ты же только и делаешь, что упрекаешь меня! «Мэнди, ты пришла поздно!», «Мэнди, ты работаешь слишком много!», «Мэнди, брось работу!». Тебя не волнуют мои чувства!

– А тебя не волнуют мои! Да! Да, Мэдс, у меня они тоже есть!

– Кристофер…

– Да, – мужчина тут же понял просьбу Эбби, а затем позволил Адель с веселым смехом запрыгнуть ему на спину, – пошли, ангел мой, теперь мы покормим кое-кого побольше.

– О, ты вспомнил о своих чувствах! – Теперь уже с вещами из домика вышла Мэнди. – Лучше бы ты почаще говорил о именно о них, а не о том, что я сплю с Логаном!

– О, так он теперь не мистер О'Донохью, а Логан?! И давно вы крутите?!

– Тайлер!

– Что?!

– Ты кретин, вот что!!

– Хватит! Остановитесь! – Эбби не выдержала и шагнула вперед. Дарену казалось, что сейчас эта женщина готова была их растерзать. – Да что с вами обоими не так? Неужели вы можете просто взять и разрушить свои отношения? И из-за кого? Индюка из модного журнала? – Тайлер презрительно ухмыльнулся, а Мэнди стрельнула в него своим гневным взглядом. – Я знаю, как много вы прошли рука об руку. И знаю, как сильно любите друг друга. Не разрушайте это. Умоляю вас.

– Я соберу твои вещи к вечеру, – тише ответила Мэнди, заставляя Тайлера довольно кивнуть.

– Отлично. Я съеду сразу же.

Эбби хотела сказать что-то ещё, но Дарен взял её запястье.

– Оставь. – Она попыталась возразить, но он качнул головой. – Ты не остановишь движущуюся гору, не заставишь слепого увидеть, глухого услышать, а глупца понять.

– Кваху, – догадалась Эбигейл.

Дарен кивнул.

– Они должны разобраться в этом сами. И должны быть готовы услышать друг друга.

– Ты прав, – она выдохнула и, прильнув к нему, уткнулась носом в его майку.

– Хочешь, я отвезу вас домой?

Эбби выдохнула, а затем завертела головой.

– Не сейчас. Мы можем уехать позже?

– Когда скажешь, – ответил Дарен, теснее прижимая её к себе. Она обвила руками его спину, и они стояли так ещё некоторое время. В полном безмолвии. Чувствуя, как бьются их сердца. Понимая мысли и тревоги, которые одолевали их. Отдаленно слыша, как дельфины, крича, прыгают по воде, радуясь приходу нового дня.

Он лишь надеялся, что этот день не принесет ничего плохого.