Это не моя свадьба (но я здесь главная)

Глава 34

Я улетела в Калифорнию ранним рейсом и еще пятьдесят минут ждала на аэровокзале самолет Ренаты. От голода немного кружилась голова — давно не ела, а аппетит после сцены в Долфин Данс пропал напрочь, — поэтому я купила печеной картошки и немного поковырялась в ней пластмассовой вилкой, то и дело поглядывая на часы. Время тянулось невыносимо медленно.

Мысли постоянно возвращались к Питу. Удивительно, он всегда представлялся мне отличным парнем, прекрасным мужем и замечательным отцом, внимательным к чужим детям, дружелюбным, компанейским, идеальным хозяином, никогда не забывающим подлить гостю вина. А под этой оболочкой, как оказалось, скрывался совсем другой человек, использовавший семейный пансионат как место для тайных любовных свиданий, не стеснявшийся трахать подружку приятеля, который уже сломал собственный брак. Да еще кокаин…

Уж не собиралась ли Стейси перебрать всех мужчин в нашей группе? Не подкатывалась ли уже к Гленну? И не получается ли, что вокруг нас сплошные придурки?

Никогда не понимала, что привлекает мужчин в таких женщинах, как Стейси. Может, в них просто просыпается какой-то порнозуд? Может, она для них некий наполовину нереальный персонаж, шагнувший в их жизнь с экрана телевизора? Каких-либо достойных внимания качеств я в ней не обнаружила. Ни доброты, ни интеллекта. Зато жестокости хоть отбавляй. Понятно ведь, что та, которая названивает супруге, способна лишь портить и разрушать. Пит прекрасно знал, что сделала Стейси с женой Чипа. Понимал, что делает сам в отношении Рен. В моих глазах он стал обычным лузером. Неудачником во всех отношениях, сломавшим, помимо прочего, и собственную жизнь.

— Привет. — Рен появилась из-за спины. На груди у нее мирно посапывал Джеймс. Я моментально вскочила и крепко ее обняла. На глаза навернулись слезы. Она же преспокойно улыбалась. — Перестань, не хватало только слезы из-за него проливать.

Вот еще новости. Собственно, кто кого должен утешать?

— Не стоит он того.

И эту реплику произнести следовало бы мне.

— Мы и без него прекрасно обойдемся. — Рен пожала плечами. — Нам даже лучше будет. Развод по причине супружеской неверности всегда дает потерпевшей стороне хороший шанс облегчить будущую жизнь. Ни дома, ни Джеймса ему не видать. И Долфин Данс он тоже не получит. — Она подмигнула. — Собственно, он вообще ничего не получит.

— Она беременна, Рен, — прошептала я, и моя подруга просто рассмеялась. — Что? Почему ты смеешься?

— Потому что она всем так говорит. — Рен улыбнулась. — Сказала Чипу, потом выяснилось, что никакой беременности и в помине нет. Это такой крючок, на который она их всех цепляет.

Какая мерзость.

— Пит — идиот. И вот теперь я избавилась от идиота. Я свободна!

Теперь уже улыбнулась и я. Конечно, моя Рен достаточно сильна, чтобы перенести такой удар. Уж мне ли не знать. И ее следующий вопрос тоже не стал для меня сюрпризом.

— Как Рассел это пережил? — Конечно, она же отлично его знала. — Ему, наверное, пришлось труднее всех.

Я вздохнула.

— Он как-то сник.

— Да, воспоминания, что и говорить, неприятные. — Рен кивнула. — Но ты не думай, он не сорвется, не сбежит. Ты нужна ему, и он знает, что ты не такая, как Мелисса.

Я кивнула. Она и меня знает.

— Дай ему какое-то время. Пусть подумает. И не переживай из-за того, что он, может быть, уйдет в себя. Это хорошо, что мы побудем несколько дней в Калифорнии, подальше от всего. Мужчины должны понимать, что имеют и как легко это можно потерять. Рассел понимает, Пит — нет. Так что есть на свете справедливость.

Справедливость, конечно, есть, да только иногда она где-то задерживается.

— Ладно, встряхнись и поедем в отель. — Малыш начал просыпаться и даже скривил личико, собираясь заплакать, но Рен покачала его, и он снова уснул.

— Ни в какой отель ехать не надо. — Я улыбнулась. — Остановимся у наших клиентов.

Рен уже открыла рот, чтобы издать радостный вопль, но оглянулась и сдержалась — в нашем деле с публичным выражением чувств надо быть поосторожнее.

По дороге Рен, разумеется, внимательно присматривалась ко всем пансионатам, мимо которых мы проезжали.

— Я уже сказала, что Долфин Данс мой? — снова и снова спрашивала она, сияя от радости, и я каждый раз утвердительно кивала. Дом был записан на ее имя.

— Имей в виду, с безопасностью у них строго, так что будь готова пройти серьезную проверку, — предупредила я, но нас пропустили без досмотра. Наверное, решили, что раз Рен со мной, то все в порядке, и в данном случае можно обойтись без сканирования сетчатки.

— О… ну и ну… — Рен подалась вперед, во все глаза рассматривая огромную виллу и словно специально для нас выставленную коллекцию дорогих автомобилей на подъездной дорожке. Минивэны сюда не допускались. Что же такое происходит в доме?

— Мисс Мили, мисс Рената. — Люди в костюмах, открывшие нам дверцы, знали по какому мы делу и позволили взять вещи с собой. Рен вопросительно взглянула на меня, но я кивнула — мол, все в порядке. — Вас ждут.

Я улыбнулась — моя подруга явно не ожидала такого приема.

— Мили! — Селия обняла сначала меня, потом Ренату. — Рената, как вы? — В ее вопросе не было и намека на притворное, ничего не значащее сочувствие, мол, мы все знаем, что ваш муж переспал с какой-то шлюшкой и нам очень жаль. — Извините, что начали без вас. — Она жестом пригласила нас в дом, а потом провела на заднюю террасу.

— Без нас? — рассмеялась я. — А кто же здесь почетный гость?

Девичник. Я устроила его из Нью-Йорка, и теперь все шло точно по расписанию. На столах — скатерти цвета лаванды, в центре — белые цветочные композиции с лилиями, официанты расхаживают по проходам, предлагая дамам закуски с серебряных подносов, шампанское и вишни. Возле бассейна желающим предлагают свои услуги массажисты и педикюрши. Разумеется, никакого «ботокса» я навязывать не стала — некоторые сочли бы это оскорбительным.

— О, господи, Мили, это же… — ахнула Рен, но сдержалась — надо оставаться профессионалом.

Селия обняла ее за плечи.

— Не стесняйтесь, Рената. Отдыхайте, развлекайтесь. Слишком много не пейте — нам потом еще предстоит поработать.

С малышом Джеймсом на груди Рен сразу стала настоящим хитом вечеринки. Знаменитости, которых она видела только в кино, ее любимые звезды подходили поздороваться, и все наперебой восхищались чудо-ребенком. Официант подал ей бокал с шампанским и бросил в вино три малинки. Впечатление было такое, что почетный гость здесь именно Рената. Я отошла в сторонку с Селией и, как положено лучшей подруге, с улыбкой наблюдал за ней.

— Как она? — озабоченно спросила Селия, проникшаяся симпатией к гостеприимной хозяйке Долфин Данс.

— Отлично. Рада, что избавилась от него.

Селия присвистнула.

— Я бы убила на месте.

— Я бы так и сделала, но была не одна.

— Надо было соединить усилия, — рассмеялась Селия. — Получилось бы быстрее.

Улыбающиеся официанты вручили нам по бокалу шампанского. Они не знали заранее, кого будут обслуживать, и теперь изо всех сил старались сдерживаться, чтобы не перегрузить вниманием звезд за счет друзей и родных Селии.

А потом настало время для первого из приготовленных Киком сюрпризов…

Кто-то постучал ножом по бокалу, и все повернулись к источнику звука. На верхней ступеньке террасы стоял улыбающийся Кик.

— Леди, прошу извинить за вмешательство…

Леди, успевшие изрядно заправиться шампанским, нисколько не возражали.

— Давай к нам! — крикнула одна.

— Всегда пожалуйста! — добавила другая.

— У меня для Селии особенный подарок, — продолжал Кик, оставаясь на месте. — Вообще-то это первая из двенадцати маленьких неожиданностей, предваряющих нашу свадьбу.

Дамам это понравилось. Стоявшие поближе к Селии дотрагивались до ее плеча и руки, может быть, с таким расчетом, что хотя бы часть ее невероятной удачи перейдет к ним. Старый обычай, но держится прочно; дотронуться до невесты — счастливая примета.

— Итак, сегодня сюрприз номер один. — Кик расцвел улыбкой. — В детстве у Селии была лучшая подруга…

Я наблюдала за Селией, стараясь уловить момент, когда растерянность уступит место другому чувству.

— Потом семья ее подруги переехала в другой город…

Вот оно. Глаза Селии заблестели от слез.

— Они потеряли друг друга, и Селия всегда говорила, что хотела бы найти ту девочку, но наши поиски не давали результата.

Леди ждали, что же будет дальше. Многие взволнованно улыбались.

— И вот организаторша, Мили Форд, отыскала ее. Мили, покажись!

Все повернулись ко мне, и я, неожиданно для себя смутившись, неловко присела в реверансе и помахала рукой всем. С надеждой, что по крайней мере некоторые из гостей воспользуются в будущем моими услугами.

— Леди… Селия… Эвелин Гринберг!

Дверь за его спиной открылась, и Эвелин пробежала мимо Кика прямиком к Селии, которая бросилась навстречу давней подруге. Они столкнулись, обнялись и некоторое время стояли, тиская друг дружку, потом, все еще держась за руки, отстранились. По щекам у обеих бежали слезы, с губ срывались какие-то слова. Немного оправившись, Селия повела Эвелин к краю лужайку. Понятно, что им требовалось побыть немного наедине, привыкнуть к новой реальности, в которой они снова были вместе — после шестнадцати лет разлуки.

Я посмотрела на Кика, в глазах у которого тоже блестели слезы, и он послал мне воздушный поцелуй и одними губами прошептал «спасибо».

Вот настоящий мужчина.

Рената, передав ребенка кому-то из стоящих рядом, подошла ко мне, обняла за шею и всхлипнула.

— Спасибо, Мили. Большое тебе спасибо.

Никаких игр Селия не захотела, так что мы перешли прямиком к торту. Двухъярусный, с шоколадным муссом, малиновый торт вызвал всеобщее восхищение. Дамы атаковали его с завидным пылом и требовали назвать кондитера. Я нисколько не сомневалась, что к концу дня имя друга Рассела, изготовившего этот шедевр, будет забито в сотовые нескольких десятков присутствующих. Селия села рядом с Эвелин и попросила Ренату сесть с другой стороны. Права на съемку мы продали журналу «Инстайл», и присланная ими фотограф получила час времени. Я, разумеется, сделала все от себя зависящее, чтобы Рената оказывалась в объективе как можно чаще. Пусть попадет на страницы прессы. Пусть о ней говорят. Пусть о моей подруге узнает мир. Вот тебе, Стейси. Вот тебе, Пит. Посмотри, где и с кем твоя жена.

А еще я старалась ради малыша Джеймса. Когда-нибудь он посмотрит на эти фотографии, на Селию Тайранову, держащую его на руках, на других звезд и проникнется к матери еще большей любовью и уважением.

Вволю отведав торта — больше его в меня просто не помещалось — и раздав предусмотрительно припасенные, сделанные в форме кекса визитки кондитера, друга Рассела, я вместе с Ренатой направилась к массажисткам. Улегшись на кушетки и опустив лица в мягкие дыхательные слоты, мы предоставили мастерам заниматься узлами в наших шеях и плечах.

— Ого, — сказал один, — да у вас тут как будто дополнительные кости выросли.

Мы с Ренатой засмеялись.

— Вот это жизнь, — вздохнула моя подруга. — Как думаешь, после свадьбы мы не потеряем их навсегда?

— Думаю, что нет. — Я охнула — в лопатку уперся локоть массажиста. Неприятно, конечно, когда на следующий после праздника день тебя уже вычеркивают из своей жизни. Но сейчас заглядывать в будущее не хотелось, и я просто старалась получить удовольствие от того, что есть. Прежде мне никогда не доводилось дружить с клиентами, узнавать какие-то их секреты, получать приглашения в их дома на такие вот события.

— Стучит, — пробормотала Рен, и мне почему-то послушалось, что она сказала «Чип», имея в виду того несчастного, жалкого недоумка, который, как чуму, притащил в нашу компанию Стейси. — Вверху. Наверное, вертолеты… папарацци…

— Черт, — вскрикнула я, но не потому, что меня так уж встревожило неизбежное появление вертолетов, о которых в наши дни волнуются многие невесты. Если над вашей лужайкой кружат хищными стайками вертолеты, можете радоваться — вы в «Списке А» самых богатых и знаменитых. Селия, сидевшая неподалеку с Эвелин — им массировали ступни, — оглянулась, пожала плечами и снова закрыла глаза. Эвелин, посасывавшая кружочек ананаса, явно наслаждалась эффектом рефлексологии.

— В данный момент я очищаю вашу селезенку, — сообщил массажист. — Этот палец связан с сердцем и…

Я решила, что пора вмешаться и остановить ее. Сделать это было не так-то, впрочем, легко, поскольку воздух из легких выходил толчками из-за топтавшихся по спине кулаков.

— Знаешь, Селия… ох… Кик ведь действительно потратил немало времени и сил… ууу… пытаясь отыскать Эвелин.

Эвелин, пребывавшая в состоянии полного блаженства под умелыми руками массажиста, которого явно ожидало большое будущее, пожелала услышать всю историю с самого начала.

— Невероятно… — Она улыбнулась. — Кик Лайонс искал меня.

Селия рассмеялась.

— Никогда бы не подумала, что он отнесется к этому настолько серьезно. Мы часто говорили о детстве, но мне и в голову не приходило, что Кик принимает это так близко к сердцу.

— И как же он меня нашел? — Глаза у Эвелин распухли от слез, каштановые волосы спутались, и ее, похоже, сильно беспокоили морщинки в уголках губ, потому что при разговоре она постоянно прикрывала ладонью нижнюю половину лица.

— Как ни странно, я нашла вас на «Match.com».

Эвелин побледнела.

— О, боже, — выдохнула она. — Мне так неудобно!

— Не смущайтесь. — Я хотела успокоить ее, но тут массажист снова атаковал мою поясницу в области почек. И это называется релаксацией? Уж лучше отправиться в школу юных каратистов и попросить, чтобы они отработали на мне свои приемчики. — Я тоже там была.

— И что? Нашли кого-нибудь?

— Нет, — простонала я. — Но говорят, многие…

— Да, знаю. — Эвелин попыталась прикрыть темные круги под глазами. — Некоторые встречают там будущих мужей. Или… — Ага, понятно, ей не повезло. — Но по мне, так уж лучше разбить лагерь в секции замороженных продуктов в супермаркете и ждать, пока кому-нибудь не понадобится «Хот Покет».

Мы рассмеялись, представив шезлонг, кулер, маленький столик с визитными карточками. Такая же игра, как и регистрация на сайте одиночек.

— Я всегда следила за твоей карьерой, — призналась подруге Эвелин. — Когда вручали «Оскара», садилась в пижаме в кресло, брала печенье и ждала, когда же тебя покажут и в каком ты платье. И всегда говорила своей собачке: «Я знала ее когда-то».

Селия улыбнулась.

— Скоро поедешь со мной на кинофестиваль Санданс. Мы больше не позволим тебе смотреть такие события по телевизору, в пижаме, с печеньем и собакой.

— Правда? — пискнула Эвелин. — О, Селия, я так рада за тебя. Ты такая счастливая.

— Эвелин, давай о хорошем, — предложила Рената. — Какой была Селия в детстве?

— Я помню ее тихой, всегда с книжкой. А еще она не расставалась с блокнотом, постоянно делала какие-то наброски. Мечтательница…

— О, да! — вмешалась со смехом Селия. — Родители даже думали, что у их девочки задержка умственного развития. Меня повели к врачу. И тогда выяснилось, что я просто собираю впечатления, наблюдаю, слежу за выражением лиц, за тем, как люди говорят. В общем, готовилась играть. Представляю картину, ребенок сидит под деревом и записывает, что делают люди. Тут есть из-за чего забеспокоиться.

— Мы частенько вылезали на улицу ночью через окно и смотрели на звезды. — Эвелин кивнула; убрав за уши волосы, она почувствовала себя увереннее. — Бывало, гуляли всю ночь, подумывали убежать. Лазали по деревьям, сочиняли всякие истории, разыгрывали сценки. Селия, помнишь Песню бурундучков?

Селия сделала вид, что не помнит, но глаза у нее озорно блеснули. Распевать Песню бурундучков она никак не собиралась. Да, когда-то они были лучшими подружками, тихими креативными девочками с совершенно разной судьбой.

— А потом ты уехала. — Селия сморгнула слезу. — Помню, как стояла на тротуаре и махала уезжавшему грузовику.

— Я тоже помню. — Эвелин опустила глаза. Для нее то был худший в жизни день.

— Но теперь-то ты здесь… Господи! Прекратите! — Я спрыгнула с массажного стола и повернулась к массажисту. — Я что, похожа на вашу бывшую? — Ренате определенно повезло куда больше — она преспокойно лежала на кушетке и даже посапывала, тогда как легкие пальчики второго терапевта подобно крылышку поглаживали ее плечи. Спина поднималась и опускалась, дыхание оставалось размеренным и мирным.

— Ты так многого достигла. Я горжусь тобой, — добавила Эвелин и перешла к перечислению обид на собственную судьбу. Неудачное замужество. Провалившийся проект с косметическим салоном. Новое бизнес-предприятие по выращиванию породистых щенят. В Кентукки.

— Нет, живу я хорошо, и стесняться мне нечего. — Ее пальцы снова потянулись к губам. — Правда.

Какое-то время все сидели в неловком молчании. Эвелин Гринберг сильно изменилась на шестнадцать лет. Селия тоже. В голове у меня — и, думаю, не только у меня — билась одна мысль: Ну же, Эвелин, соберись. Хватит плакаться.

— Эвелин. — Селия положила руку на плечо подруге. — Мы были лучшими подругами, и мне так тебя не хватало. Теперь ты здесь. Важно только это, а то, что произошло за эти шестнадцать лет, не в счет. Договорились?

— Договорились. — Эвелин покраснела и глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Так что время, выбранное Киком для сюрприза № 2 — ожерелья стоимостью 750000 долларов в красной бархатной коробочке, — оказалось не совсем подходящее. Покой и умиротворение в ее глазах отступили вдруг под наплывом зеленой зависти. Глаза сначала зеленели и зеленели, а потом, по мере того, как подарки все сыпались и сыпались, чернели и чернели. За ожерельем последовали кашемировые одеяла. За одеялами — столовый набор от Веры Ванг. За столовым набором — белье от «Ла Перла». Даже вполне скромный на фоне всего этого блендер едва не довел Эвелин до судорог. Наблюдая за ней, я подумала, что после такого Селия, пожалуй, уже никогда не увидит лучшую подругу детства.

Гости начали расходиться, но прежде чем сесть в машину, каждый получал памятный подарок от Селии. В приготовленные нами пятьдесят наборов входили пушистые светло-салатовые носки от Карен Нойбергер, халаты с вышитыми монограммами, лосьон с белым чаем для тела и пена для ванны, блеск для губ, пакетики с горячим шоколадом и кофейная кружка с широком ободком, компакт-диск «Блисс Трипс» и подборка романов «для пляжного чтения» в наших фирменных пакетах с надписью «Устрой Себе Выходной». За пару дней до этого, у себя в офисе, я собственноручно завернула каждый набор в оберточную бумагу цвета шалфея и лаванды, перевязала ленточкой с бантом и приложила сочиненное Селией стихотворение, которое мы отпечатали на нежно-зеленых карточках.

Мы с Ренатой отошли в сторонку от выстроившейся за сувенирами очереди. Большинство ее гостей, как знаменитых, так и не очень, уже взяли у нас визитные карточки, но некоторые еще подходили — с комплиментами по поводу проделанной работы и намеками на грядущие в их жизни большие события. Находились, разумеется, и такие, которые, говоря о своих свадьбах, как бы невзначай упоминали имена Колина Коуи и Престона Бейли, самых известных людей в нашем бизнесе. Мы лишь улыбались и отвечали, что вполне довольны и третьим местом. Выскочки недовольно отходили.

Были и еще одни; обвешенные фальшивым жемчугом, они поносили Селию и Кика, ругали их гостиную, критиковали декор, высмеивали их последние фильмы и фотографии на обложках, но мгновенно расплывались в притворно-сладких улыбках, когда подходили к Селии, обнимали ее и благодарили за чудную вечеринку. Оставаясь наблюдателем, практически невидимкой для гостей, замечаешь и слышишь многое.

Эвелин Гринберг уходила едва ли не последней. Селия попросила ее задержаться, и она нервно прохаживалась по двору, трогая аккуратно подстриженные кустики, поглаживая скатерти. Я попросила секьюрити приглядывать за ней. Эта женщина явно была из разряда тех, которые способны стянуть пепельницу и продать ее потом на Интернет-аукционе. В конце концов, заметив ненавязчивое внимание к своей особе женщин в пестрых открытых платьях и свободных шляпках, Эвелин практически сбежала с вечеринки, торопливо поцеловав на прощание Селию и пообещав позвонить как-нибудь или прислать электронное письмецо.

— Извини, милая, мне жаль. — Кик наблюдал за всем происходящим по телевизору, через камеры охранной системы и в полном комфорте свой комнаты, но после поспешного ухода Эвелин решил спуститься к невесте. — Сюрприз № 1 оказался большим разочарованием, а?

Селия улыбнулась и обняла его.

— И вовсе нет.

— Вот почему я так быстро убрал сюрприз № 2. Кстати, сейчас он в сейфе.

— В сейфе? Но я же положила его…

— Нет. — Кик покачал головой. — Твоя подруга уж очень заинтересовалась бархатной коробочкой. — Он вздохнул. Ну и ну! Старушка Эвелин собиралась умыкнуть драгоценности. — Вот тебе и подруга детства.

— И все равно я рада, что повидалась с ней. По крайней мере поняла, насколько далеко я ушла. — Селия еще раз обняла его и повернулась к нам. — Мили, Рената, спасибо вам. Все прошло великолепно.

Мы улыбнулись и заверили ее, что для нас было счастьем работать на нее.

У меня на бедре сработал пейджер. Текстовое сообщение. ПРИВЕТ СВЕРХУ. СПАСИБО, ЧТО ПРИВЕЛА МЕНЯ СЮДА, БРАЙАН.

Я скрипнула зубами и никому ничего не сказала.

За первым тут же пришло второе. КСТАТИ, ПРЕКРАСНО ВЫГЛЯДИШЬ.

Да, свиньи действительно умеют летать.

— О, у меня в постели сразу три женщины. — Кик вошел в комнату, когда мы втроем только-только устроились на кровати Селии, выбранной ею как самое лучшее рабочее место. Мы с Ренатой сели в изножье, Селия откинулась на подушки, подложив под спину грелку. На съемках нового фильма ей пришлось провисеть на проводах целых шестнадцать часов, и теперь спину как будто резали ножом.

— А ты только об этом и мечтаешь, — подмигнула ему Селия. Кик достал из комода смену белья и, помахав нам, вышел из спальни.

— Мы придем к тебе попозже, — крикнула ему вслед Рен, имея в виду, что нам еще оставалось обсудить кое-какие детали свадьбы.

— Обещания, обещания, — отшутился, качая головой, Кик.

Я огляделась. Мы были в спальне, единственной комнате, которую мне не показали при первом посещении. Широкая, массивная кровать на четырех ножках. Большие окна с видом на сад. Стол со стеклянным верхом и два стула по обе стороны от окна. Комод красного дерева с шестью ящичками и зеркалом. Куполообразный потолок, похожий на тот, что я видела в часовне Кика, только без позолоченных штучек. Мягчайшее одеяло. Гора подушек. Прекрасное освещение. И поднос с батончиками «Маундс» на прикроватном столике.

— Все Кик придумал, — сказала Селия, заметив, с каким восхищением я осматриваю спальню, и тут же, словно прочитав мои мысли, спросила: — Хочешь в гардероб заглянуть?

Я чуть ли не скатилась с кровати и от радости разве что не захлопала в ладоши. Рената отвернулась, скрывая улыбку. Она уже слышала мой рассказ о той, первой экскурсии по этому замку чудес и знала, как сильно мне хотелось хоть одним глазком заглянуть в святая святых Селии, ее коллекцию платьев и обуви. Когда я взялась за дверную ручку в последний раз, она чуть не обожгла мне пальцы. Тогда за ней скрывалось что-то мерзкое и пугающее. На этот раз ручка была прохладной, и я знала, что увижу за ней нечто удивительное. Я чувствовала себя Дороти из «Волшебника страны Оз», открывающей дверь в новый, красочный мир.

— О, боже… — Гардеробная оказалась не комнаткой, как я ожидала, а целым крылом. В разделенном на секции на секции помещении хранилось все: платья, костюмы, джинсы, свитера, блузки. Все висело аккуратными рядами, и между каждым предметом было никак не меньше трех дюймов.

— Даже проволочных вешалок нет, — пошутила Рен, и Селия рассмеялась.

Целую стену занимала обувь, всевозможных фасонов и цветов; причем, туфли Селии стояли на верхних полках, а Кика — на нижних. Мы обратили внимания, что у него обуви больше, чем у нее.

Исполненные глубочайшего почтения, мы вели себя, как в музее: ничего не трогали и почти не дышали.

Костюмы, брюки и рубашки Кика расположились на противоположной стене. На глаза попалась черная корзина со сделанной от руки надписью «На раздачу», до краев заполненная как женскими, так и мужскими вещами. Какие они все же молодцы, Кик и Селия.

— То, в котором я получала «Золотой Глобус», висит у задней двери, — подала голос Селия. — Хочешь примерить?

Мы с Рен посмотрели друг на друга, потом одновременно на красное, с открытым верхом, облегающее платье.

— Ты, — прошептала Рен.

— Нет, ты, — прошептала я.

Победила Рен. Поскольку я уже отдала ее фотографию для публикации в «Инстайл», честь примерить Платье, Которое Видел Весь Мир, досталась мне.

Рен вышла из гардеробной и присоединилась к Селии, а я сбросила блузку и юбку, прекрасно сознавая, что здесь, как и везде, стоят скрытые камеры. Может быть, в эту самую минуту Кик, запуская руку в пакетик «Читас», наблюдает за мной. Чувствуя, как ускоряется пульс, и не слыша ничего, кроме собственного дыхания, я натянула красное платье. Нет, Платье. Вверху оно было чуть-чуть тесновато, но в поясе — в самый раз. Я приподняла юбку, поскольку Селия выше меня примерно на четыре дюйма, и вышла к девочкам.

— Прекрасно. — Селия хлопнула в ладоши и тут же покачала головой. — Но кое-чего недостает.

Она села, повернулась на коленях, нажала какую-то панель на стене, и та отошла вверх, открыв что-то вроде тайника. Селия не пригласила нас заглянуть туда, но я все равно увидела в углублении множество сверкающих вещиц. Через пару секунд она снова повернулась ко мне, но уже со статуэткой Золотого Глобуса в руке. Той самой, которую получила в этом платье.

— Держи!

Она протянула ее мне, и я даже ухитрилась пробормотать какие-то слова. Голова шла кругом. Должно быть так чувствуешь себя, когда выигрываешь такие награды. Неудивительно, что некоторые роняют статуэтки на сцене.

Он был тяжелый. И сверкал. Я передала его Рен, чтобы и она тоже подержала, а потом я убежала в гардеробную, чтобы не оставить на платье капельку своего пота.

— А теперь к списку песен.

Я пробежала взглядом по списку, более двух третей которого уже было вычеркнуто. Селия перелистала несколько розовых страниц стандартного формата и вытащила одну, исписанную почерком Кика.

— Мы работали над ним прошлым вечером, — сообщила она твердо, словно для того, чтобы удостоверить участие Кика, который так и не осчастливил нас своим присутствием. — Здесь те песни, которые мы хотим услышать… а на обороте те, которые не хотим.

Я кивнула. Списки из разряда «Мы не хотим» всегда нравились мне больше. Эти вещи напоминали невесте и жениху об их предыдущих партнерах и браках, страстных ночах и набивших оскомину поп-звездах. Почерк у Селии был покрупнее, чем у Кика. «НИКАКОГО ДАНСА. НИКАКОЙ МАКАРЕНЫ. НИКАКОЙ ПОПСЫ».

Среди вещей, подлежащих запрету по требованию жениха значились «Живу молитвой» и «Любовь в лифте». Последнюю он вычеркнул, вероятно, в связи с сообщением в одном таблоиде о том, что Кик, находясь в Лас-Вегасе, занимался любовью в стеклянном лифте с какой-то стриптизершей. В день свадьбы напоминать всем о давней истории ни к чему. Даже если ничего и не было.

Я перевернула страницу. Так, а что же они выбрали для танцев? Для первого танца Кик написал «Когда я полюблю». Я улыбнулась. Один из сюрпризов Кика заключался в том, что эту вещь должен был исполнить сам Крис Ботти. Селия выбрала для танца с отцом «Какой чудесный мир» Луи Армстронга, а Кик для танца с матерью «Героя» Мэрайи Кэрри. Хороший выбор. Мне нравилась традиционность. Некоторые пытаются привлечь к себе внимание, заказывая что-нибудь специфическое и совершенно несоответствующее смыслу события. Одна невеста пожелала станцевать с отцом под «Паровой молот» Питера Гэбриела. Никто из присутствующих так и не понял, в чем тут смысл, и все сочли это омерзительным. Был на моей памяти и жених, танцевавший с матерью под «Я одинок». Невеста была оскорблена до глубины души.

Никакой дополнительной работы со списком не требовалось, и Рен тоже прошлась по нему. Взгляд ее остановился, как я поняла, на известной мелодии «И вот она пришла», под которую они с Питом танцевали на своей свадьбе, и как ни прочен был панцирь, трещину дал и он. Рен откашлялась и подала бумаги мне.

— А у меня идея. — Селия прижала папку к груди, и я, сама не знаю, как, вдруг поняла, что будет дальше. — Раз уж Кик приготовил мне столько сюрпризов… в общем, мне бы тоже хотелось что-нибудь припасти.

Мы с Рен просияли, хотя пожелание Селии и означало для нас дополнительную работу.

— Я хочу, чтобы Крис Ботти исполнил нашу свадебную песню вживую. — Она наморщила носик. — Как по-вашему, это возможно или?..

Мы переглянулись. Похоже, дополнительной работы все-таки не будет.

— Что? — заволновалась Селия. — Перебор? Не получится?

— Нет, нет, — с улыбкой успокоила ее я. — Мы все сделаем.

Она облегченно вздохнула.

— Вот и хорошо. Кик будет в отпаде. — Она хлопнула в ладоши и восторженно дрыгнула ногой, но тут же скорчилась от боли.

— А теперь давайте перейдем к голубкам, — предложила я, спеша переменить тему, пока мы сами себя не выдали.

— Как у нее дела? — спросил Рассел, имея в виду Рен.

— Все хорошо, держится молодцом. — Я с трудом удерживала трубку между щекой и плечом, одновременно пытаясь влезть в купальный костюм. Второй этап совещания намечалось провести в горячей купальне. — У нас тут была вечеринка, и Рен пользовалась успехом.

— Отлично. Она это заслужила. — Он вздохнул.

— Как там наш Казанова?

Догадаться, кого имею в виду я, было нетрудно.

— Поселился в каком-то паршивеньком отеле. Я на всякий случай забрал у него кредитные карточки. В общем, ему сейчас не позавидуешь.

— Так паршивцу и надо. — Сражение с трусиками складывалось не в мою пользу — они скатались и не желали расправляться.

— Чем ты там занята? — Рассел рассмеялся. — Впечатление такое, словно катишь что-то тяжелое.

— Вот уж спасибо. Все то тебе надо знать. Но вообще-то я надеваю купальник.

— Ух ты. Извини. Какая промашка. Ну конечно, с чего бы тебе там катать что-то тяжелое. — Он помолчал. — Я, пожалуй, сменю тему.

— Ничего не имею против, — улыбнулась я.

— Значит, купальник, да?

— Точно.

— А какого цвета?

— Нежно-голубого.

— Бикини? Мне же надо иметь представление…

— Топ без лямок, низ бразильский. — Низ пришлось изменить для достижения нужного эффекта.

— Собираешься поплавать с девочками, а? — Охо-хо. Вопрос из серии «ты с кем сегодня?» Рано или поздно он бы прозвучал в любом случае, но легче от этого не становилось. Вроде бы мелочь, но неприятная. Подобно Рен, Рассел закрывался собственным панцирем, но и в нем были трещины, расширявшиеся при малейшем упоминании о плохом. Он хотел доверять мне, но, как говорится, сердечные раны не заживают никогда. Никогда. Что бы ни писали авторы брошюр из серии «Помоги себе сам». Ранка может затянуться, превратиться в едва заметный розовый шрам и уже не кровоточить, но она все равно остается.

— Нас будет четверо: Рен, я, Селия и Кик. У Селии после съемок болит спина, и врачи рекомендовали ей принимать горячие ванны. Вот мы и решили провести встречу в воде.

Может, не стоило менять низ, а признаться, что на самом деле на мне вполне приличные трусики.

— Собираюсь провести несколько дней дома у Рен и Пита, присмотреть за квартирой, — сказал он, и я тут же пожалела, что не могу быть с ним. Расселу пришлось сегодня нелегко, и вот вместо того, чтобы утешать его, я утешаю Ренату вдали от него. И пока я буду нежиться в горячей ванне, он будет бродить по чужой пустой квартире с бутылкой пива и думать. Просто думать. Крепко ли я обняла его перед расставанием?

— Рассел?

— Да?

— Знаешь, ты исключительный. Других таких нет.

Он усмехнулся.

Я перевела дыхание.

— Ты — самое лучшее, что случилось со мной за всю жизнь. — Я хотела сказать, что люблю его, и ничего не имела против того, чтобы произнести эти слова первой. Вот только говорить их по телефону…

— Спасибо, Мили, — последовал ответ. Ни тон, ни содержание меня не порадовали. Надеялась на другое. Я закрыла глаза. Рен советовала не торопиться, не подгонять Рассела, не беспокоить его, дать все обдумать. Но если он… уйдет… сбежит… если Пит лишил нас будущего… — Ты тоже исключительная.

Еще! Ну же, скажи что-нибудь еще!

— Я, пожалуй, пойду. — Радости в его голосе я не услышала. Да и неудивительно, учитывая, что он провел весь день с Питом. Я сделала над собой усилие, списывая его настроение на усталость, убеждая себя, что причин обижаться нет. Глупо терять мужчину из-за каких-то воспоминаний. И я этого не допущу. Не позволю, чтобы он сидел в доме Рен один целый день, снова и снова прокручивая сцену из Долфин Данс и ту, другую, из собственного прошлого.

Вот почему я и сказала то, что сказала.

— Рассел, я тебя люблю.

Молчание.

— Да. Я люблю тебя.

Молчание. Глуховатый звон, будто бутылку поставили на стол. Я представила, как он стоит, запустив пальцы в волосы. И, может быть, улыбается.

— Рассел? Скажи что-нибудь…

Будь рядом Рен, она бы точно заткнула мне рот. Открутила бы время назад и наказала меня за то, что я не послушалась ее совета, не оставила Рассела в покое, наедине с собственными мыслями.

— Я тоже, — пришел ответ. — Увидимся, когда вернешься, о’кей?

— О’кей, — облегченно выдохнула я. Он сказал, «я тоже». Я могла бы анализировать это всю ночь, тысячью способов, без сна и отдыха, но вдруг услышала, как он сказал что-то Эмме. Ага, значит, она с ним. Рассел не мог говорить свободно. «Я тоже» было лучшим, что он мог сделать.

Рен, конечно, не обрадовалась.

— Ты что, с ума сошла? — Она поправила топ своего купальника. — Парень прошел через кошмар, ему пришлось отвозить Пита в отель, заново переживать историю с Мелиссой и при этом присматривать за Эммой, а ты кричишь ему по телефону такие слова только потому, что хочешь его поддержки. Господи, Мили.

— Все в порядке. — Я пожала плечами.

— Нельзя так на него давить, полегче, ладно? — Рен по-матерински взяла меня за руку. — Серьезно, Мили. Дай ему подумать. Сдерживай себя.

— Ты что-то притихла, — заметил Кик через некоторое время после того, как мы устроились в горячей ванне. На приличном удалении друг от друга. Ванна была такая огромная, что в ней вполне хватило бы места для дюжины человек. По периметру, в охлаждающих держателях, стояли стаканы с напитками, а огоньки подсветки внизу мигали то синим, то зеленым, то желтым.

— Внимаю, — соврала я. — Слушаю.

— Что ж, для разнообразия не помешает, — рассмеялась Рен, потягивая дайкири. — Кое-кто уже наболтал лишнего своему парню по телефону.

Кик рассмеялся и плеснул в меня водой.

— Отличная работа, Растеряша. — Да, прозвище, похоже, прижилось.

— Кик! — Селия укоризненно вскинула бровь и повернулась ко мне. — Не беспокойся, милая. Если парень настоящий, ты можешь говорить это сколько хочешь и когда хочешь, и все будет в порядке.

Если парень настоящий.

— А когда ты это сказал? — спросила Рен у Кика. Похоже, она немного перебрала дайкири.

Кик улыбнулся Селии, и она покраснела.

— Расскажи лучше ты, — сказал он.

Селия кивнула, отпила из стакана и обвела нас взглядом, как бы спрашивая, ну, готовы?

— Так вот, мы были в Египте.

Ее начало уже было лучше моего.

— И Кик слег с сильнейшим пищевым отравлением. Его так рвало, вы и представить себе не можете. — Она хихикнула.

Он кивнул.

— Предполагалось, что это случится той самой ночью. — Селия хлопнула меня по руке. — Но вы бы слышали, какие звуки доносились из ванной!

— Селия! — Кик покачал головой.

— Он стонал… хныкал… мне было так его жаль… А потом вдруг затих. Я даже испугалась, подумала, что надо вызывать врача, но тут он выполз из ванной за бутылкой воды. Я дала ему свою, а потом сидела с ним, пока он не уснул у меня на коленях. У меня ужасно замлели ноги, но что делать? Сбросить его я не могла. В общем, я целовала его в лоб… смотрела на его ресницы… губы… А потом меня словно ударило… да ведь я желаю ему счастья даже больше, чем себе. И вот, думая, что он спит, я наклонилась и шепнула ему на ухо… «я тебя люблю».

— На самом деле я не спал, — подхватил Кик. — Просто решил, что не хочу открывать глаза, чтобы она меня не прогнала. Ну, я и сказал ей то же самое.

— А потом мы вызвали врачей, и ему поставили капельницу и дали антибиотиков, — рассмеялась Селия.

Ага, значит, Селия тоже сказала первой. Причем, когда ему было плохо.

Если парень настоящий.

— Вау, вот это история. — Рен покачала головой, и я поняла — от дайкири ее надо отрезать. — А когда я сказала Питу, он ответил только «я знаю». — И тут Рен вырубилась. Кик успел подхватит ее еще до того, как она ушла под воду, а потом поднял ее и понес в дом. Мы с Селией переодели Рен в сухое, Кик поставил рядом с кроватью ведро, а на столик бутылку воды и тарелку с крекерами. Служанка, приглядывавшая за Джеймсом, сообщила, что малыш спит, и что она останется с ним на ночь, а если надо, то сходит в магазин за детским питанием. Селия поблагодарила ее. Устроив Рен, мы втроем спустились в гостиную.

Мы заказали пиццу, запаслись пивом и сидели перед телевизором, пока не уснули. Как какие-нибудь студенты в кампусе.