ФАКультатив

Глава 22. Марьяна

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, мы с Никитой все время целовались, отрываясь друг от друга только для того, чтобы сорвать одежду.

У моего бедного репетитора дыхание перехватило, когда он увидел на мне еще один комплект с цветочным принтом.

— Сколько их у тебя? — неподдельный восторг в его глазах неумолимо загонял меня в порочный круг. О, да, я спущу все накопления на нижнее белье!

— А что?

— Просто, чтоб я морально подготовился.

На его лице заиграла улыбка, и я игриво задела зубами его верхнюю губу. Наши поцелуи были глубокими, страстными, заполняющими низ живота приятным шелковистым теплом.

Я огляделась и открыла дверь в первую комнату со стороны лестницы. Никита шел за мной, я чувствовала тепло его тела за своей спиной.

— Так и знала! — вздохнула я, с интересом рассматривая полки с книгами, большой стол с двумя мониторами и удобным креслом, небольшую кровать у стены и кучу моделей машин на стене, постер какого-то гонщика и медали с кубками. — Эта комната стопудов идет тебе! Она прям твоя-твоя!

Я провела рукой по стеклянному аквариуму, приветствуя Ньютона, и подошла к самой большой коллекции спортивных мини копий тачек, которую когда-либо видела.

— Красивые… — я провела пальцем по одной из них, узнавая Ламборгини Дьябло. — А почему у тебя именно GTI?

Никита прислонился плечом к косяку двери и сложил руки на обнаженной груди, такой же спортивной, как и весь его авто-мир. Я не успела снять с него джинсы, и это меня очень расстраивало. Сама то я разгуливала в одном нижнем белье.

— Эм… ну, у нее легкий кузов и, если честно, это одна из тачек относительно недорогого сегмента, которую я на тот момент мог себе позволить.

— А ты купил ее сам?

Он кивнул.

Я знала, что его родители могут обеспечить его любой машиной и не одной, но то, что он накопил на нее сам, вызывало уважение и гордость.

— А какую машину ты бы хотел?

— Наверное, Порше, 911 в рестайлинге, — он запустил пальцы в свои волосы, которые я уже успела хорошенько растрепать. Ему бы в рекламе шампуня сниматься, или парфюма.

Я нашла на полке темно синий Порше. Вау!

— Ну, ты очень умный, Иванов, — я примерно представляла ценник у этой машины, потому что, живя под одной крышей с Даниловым, невольно слышишь его разговоры. — Тебе пока еще нет двадцати! Кто знает, может я встречаюсь с будущим владельцем Порше 911, в рестайлинге.

— Встречаюсь… — повторил Никита, словно пробуя это слово на языке, уголки его губ блаженно поползли вверх.

— Ты удивительный! — я аккуратно поставила модель Порше на полку, точно так же как она и стояла, не нарушая четко выстроенного ряда. А потом пошла к Иванову, желая сказать ему, какой он потрясающий и как я его люблю. А лучше — показать.

— Сказала супер художница, — он оттолкнулся от дверного косяка и тоже сделал несколько шагов ко мне. — Моя любимая художница.

— Моя любимая… — я пропустила его слова через себя и меня накрыло негой.

Никита коснулся моей талии и развернул меня спиной к своему крепкому горячему торсу.

— Поговаривают, что у девушек куча чувствительных зон с этой стороны, — его ласкающий шепот прошелся по моей шее, к нежному уху с такой откровенной страстью, что у меня в глазах чуть не потемнело.

— И ты хочешь это проверить? — я начала медленно оседать, сползая вниз по его телу. Никита крепче обнял меня за талию.

— Именно это я и сделаю.

— Люблю твою дотошность.

Я стояла вплотную к нему и спиной чувствовала его сильное возбуждение. Была бы моя воля, я бы уже толкнула его на постель и оседлала, но сейчас я ловила особенный кайф от того, как медленно и неторопливо губы Ника гуляли по моим плечам и шее. Он убрал мои волосы в сторону и провел языком дорожку по шейным позвонкам. По телу пронесся рой мурашек.

— Ой, а сделай это еще раз, — выдохнула я, Ник повторил, — м-м-м, как приятно… еще, побудь там, пожалуйста.

— Наставница-Марьяна, с возвращением, — он тихо усмехнулся и царапнул зубами чувствительную кожу на шее там, где я просила.

Я чуть не превратилась в одну большую мурашку, от удовольствия хотелось мурлыкать. Никита нашел еще одну чувствительную зону между моих лопаток и нежно прикусил, когда я задрожала в сладостном ознобе.

Он опускался, целуя мою спину вдоль позвоночника, медленно покусывая, облизывая, а я тихо и коротко дышала, наслаждаясь его медленным ласкам.

— У тебя идеальное тело, цветочек, — он шутливо укусил меня за попу, я вздрогнула, — по нему отлично изучать теорию Золотого сечения.

Никита, подцепил мои трусики за резинки и стянул их вниз, позволяя переступить через них. Он развернул меня к себе, оказываясь лицом около низа моего живота.

— Про Золотое сечение… а ты знал, что пропорция между предсердием и желудочком одинаковая у мужчин и у женщин? — да, я пересмотрела познавательные каналы, и мой мозг решил выдать эту информацию именно в этот момент, когда Иванов покрывал поцелуями мой подрагивающий живот.

Ник рассмеялся напротив моего пупка, провел по нему языком:

— Я тоже нервничаю, цветочек, — с хриплым придыханием признался он и опустился еще ниже.

— Я не просто нервничаю, я с ума схожу от… ах! — я вцепилась руками в его волосы и запрокинула голову, чувствуя его язык между своих ног.

Влажное тепло его рта, его языка, вызвало во мне сильную дрожь. Ник ласкал мой клитор, нежно посасывал или мягко прикусывал. Тишина комнаты наполнялась моими тихими стонами наслаждения, пока ощущения не затопили меня, заставляя утонуть с головой. Я всхлипнула и выкрикнула его имя. Ноги подкосились, я начала медленно оседать вниз, а Никита придерживал меня и покрывал поцелуями мое тело снизу вверх. Я оказалась, так же как он, на коленях.

— Ты снова это сделал, — проговорила я заплетающимся языком и обняла его за шею.

— Что сделал, цветочек? — он смотрел на меня с искрящейся страстью. — У тебя какие-то претензии к качеству оргазма?

— Выдай бланк для заявления, — улыбнулась я, приближаясь к его лицу. Я хотела его поцеловать, а он в последний момент убрал голову, и я промазала. Поворчав, я укусила его за нижнюю губу, а когда он собрался цапнуть меня в ответ, то я отдернула голову.

— Книгу отзывов и предложений тоже потребуешь? — мы продолжали дурачиться и кусаться. — Можешь высказать все в устной форме, цветочек. Приму к сведению.

— Я хотела затащить тебя в постель и поскорее, наконец-то! — на последнем слове я возвела руки к потолку, — наконец-то почувствовать Гудини-младшего в себе, но ты…

На меня вдруг нахлынула волна нежности и благодарности. Я обняла его и прижалась к горячей груди:

— Но ты… хороший мой, заботливый, не забываешь никогда о моем удовольствии, — я чмокнула его губы, а он проговорил прямо в них:

— Так, я запутался, это сейчас был негативный или позитивный отзыв?

Мы обменивались короткими поцелуями, опять дурачась.

— Заметка на будущее, — Ник коснулся моего виска указательным пальцем, — когда нужно будет продлить момент и оттянуть мой оргазм, я буду просить тебя называть мой член Гудини.

— О! А если сказать трижды, он типа вообще упадет?

— Не вздумай это проверять! — предупредил Иванов, заметив мое задумчиво-игривое настроение.

Я поцеловала его в плечо и встала на ноги:

— Как-то наша прелюдия превратилась в болтовню. Или ты мне зубы заговариваешь, репетитор?

Никита встал вслед за мной, тихо посмеиваясь.

Я расстегнула бюстгальтер, сняла его и повернулась к своему парню, застывшему на миг любуясь моим телом. Обожаю ощущение уверенности, которое он дарил своим восхищенным взглядом!

Я села на край аккуратно застеленной постели и наблюдала, как Никита расстегивал джинсы.

— Надо же, я дождалась стриптиза, — у меня голос слегка дрожал, от того, как сильно я нервничала. Сама даже не знала почему. — Музычку включить?

Он протянул мне свой разблокированный телефон, я быстро нашла приложение и поставила Дуа Липа.

— Да твою ж… — Никита опустил голову, его плечи затряслись от смеха.

Я подпела только первым строчкам песни «Гудини» и тоже засмеялась.

— Все, это теперь к тебе приклеилось, прости, — я убрала телефон в сторону и притянула его к себе за пояс джинс. Он возвышался надо мной, а мое лицо было напротив его паха.

— Продолжим прелюдию? — я подергала бровями, погладила по его каменно-твердому достоинству под тканью.

— О, не в этот раз, цветочек, — он подхватил меня за талию, уложил на кровать и подтянул выше к изголовью. — Я и сам уже до чертиков хочу до тебя добраться!

Он разделся полностью, пока я наблюдала за ним, приподнявшись на локтях.

— Подожди, — попросила я, с жадностью и восторгом разглядывая его тело. — Постой так, я хочу на тебя посмотреть немного.

Никита запустил пятерню в свои волосы и как-то прерывисто выдохнул. Теперь его нервозность была еще больше заметна.

— Ты такой красивый, — прошептала я, ложась на спину. — Иди ко мне.

Оказавшись сверху, он поставил руки по обе стороны от моей головы. Я зацепилась пальцами за цепочку на его шее и потянула Ника к себе.

— Привет, — улыбнулась я и поцеловала его губы со вкусом… черт, меня. — Все идет прекрасно, просто чудесно, мне хочется шутить и смеяться, и кончать, конечно же. С тобой мне хочется все, Никит.

Он провел губами по моей шее, выдохнув в ямку между ключицами:

— Я в первый раз не был на такой нерве, как сейчас.

— А я?

— О, ты тогда вообще была на бодряках!

Я усмехнулась и вернула его лицо к своему, увлекая его в сладкий, нежный поцелуй, в который вкладывала все, что сейчас испытывала. Наши поцелуи распалились и набирали обороты, превращаясь в жажду.

Никита опустился на мое тело, прижав его своей тяжестью, я радостно простонала в его губы и расставила ноги, согнув в коленях.

Поцелуй прервался, мы сбивчиво дышали.

— Черт, презерватив, — Никита потянулся к тумбочке и вытащил запечатанную коробку.

— О, можно я попробую надеть его? — попросила я, поднимаясь.

Иванов без слов отдал мне пачку. Я быстро справилась с коробкой, вытащила один презерватив, чувствуя, как безумно трясутся руки. Фольга легко поддалась, я вынула свернутое в колесико черное-пречерное недоразумение.

— Почему он черный, это нормально? — я показала его Нику, у которого в глазах промелькнуло сначала удивление, а потом понимание.

— Егор… Зараза!

Он взял коробку и быстро оглядел. На его шее задергалась жилка.

— Ну, в принципе, какая разница? — я была все еще настроена сделать это и потянулась к его члену. — Что делать, рассказывай…

Никита спокойным голосом, размеренно объяснял и инструктировал меня, а я раскатывала далеко не прозрачный латекс по всей длине. И чем больше его великолепный член скрывался в этой черноте, тем труднее было сдерживать улыбку. Закончив, я закусила губы и виновато посмотрела на Ника, а он в этот момент закрывал рот рукой, в глазах выступили слезы от сдерживаемого смеха.

Мы оба заржали одновременно. Никита упал рядом со мной на спину и громко хохотал.

— Бли-ин… — пищала я, у нас у обоих была самая настоящая истерика. — Как хорошо, что ты тоже ржешь! Я боялась, что ты как-то обидишься или…

— А я боялся испортить момент, как кретин!

Мы держались за животы, у меня даже щеки заболели. Из нас сыпались эпитеты, один ржачней другого, и мы хохотали как чокнутые.

— Это трындец! — я вытирала слезы смеха. — Мы когда-нибудь потрахаемся?!

— Непременно! — с серьезным видом ответил Ник, а потом, опустив голову вниз, снова заржал. — Но, видимо, не сегодня!

— О, господи, я не могу перестать орать!

— Клянусь, у меня сейчас одно желание: сесть в тачку и поехать в Сочи, чтобы хорошенько врезать брату!

— Ага, вот этой вот своей черной дубинкой!

У нас опять случилась истерика.

— Почему это так смешно? — плакала я. — Мы как два торчка по накурке!

— Ага, голые в постели.

— Ну, ты хоть немного одет… — я добавила, пропев последние слова, как в песне из мультика, — … в черный плащ!

Все, кажется, мы окончательно попрощались с надеждой перестроиться на романтический лад.

Полчаса нам понадобилось на то, чтобы перестать прыскать со смеху при слове «черный». Мы лежали, пялясь в потолок и угорая, уже не помнили с чего вообще все началось. Никита держал меня за руку, крепко сжимал в своей и постоянно целовал мои пальцы. Я повернула к нему голову и любовалась его лицом. Он заметил, что я за ним наблюдаю и тоже повернулся.

— Мне нравится, что мы с тобой на одной волне, — признался он. — Это бесценно!

— И мне это тоже нравится, — я дотянулась до его волос свободной рукой и начала их перебирать, пропуская сквозь пальцы. — А еще мне нравится наша традиция созваниваться 24/7.

— Ты помнишь, что мы даже пару раз уснули, не выключая видео?

— Была бы моя воля, я бы с тобой вообще никогда не разлучалась.

Никита задумался. Я поднялась, приблизившись к нему и прищурилась:

— Рассказывай.

— Э-м-м-м, есть одна идея, но она может показаться тебе безумной, так что я лучше сначала продумаю детали…

— Никит!

Он полностью развернулся ко мне и посмотрел в глаза с непоколебимой решимостью:

— Что, если ты будешь жить у меня?

У меня глаза чуть из орбит не вылезли. Я искала на его лице хоть какие-то признаки того, что он шутит, но он был серьезен и даже не волновался. Словно был убежден в правильности этого решения.

— Не рановато ли? — неуверенно проговорила я, сердцем чувствуя, что уже согласна, но мой мозг все еще подкидывал картинки с недовольным профессором Ивановым или хмурым дядей Пашей.

— Всех остальных я беру на себя, — словно прочитав мои мысли, Никита придвинулся ко мне и поцеловал. — Ты реши сама. Ты бы этого хотела?

Я оглядела его комнату, пока еще не понимая, имею ли право вмешиваться в этот идеальный, упорядоченный мир со своим хаосом.

— Куплю кровать побольше, здесь есть место для еще одного шкафа, — продолжал давить Никита, поглаживая меня по волосам, — и, пожалуй, это отличный пинок разгрести хлам на балконе, чтобы поставить там мольберт.

Я слишком ярко представила нашу жизнь вместе и растерялась в собственных эмоциях. Это была бы… мечта наяву!

— Ну, хочешь стены в розовый перекрасим, — с улыбкой предложил Ник.

— Нет, не нужно, — я перебралась к нему и легла на него сверху. Почему мы все это время не лежали в обнимку? Он такой теплый! — Я была согласна еще до предложения с большой кроватью.

— Согласна?

Я закивала, сдерживая улыбку. Меня слегка потряхивало от волнующего предвкушения. Никита прильнул к моим губам, и я сама не заметила, как оказалась на спине, подмятая под его тяжестью.

Меня охватил восторг от решения, которое мы оба приняли, и жар, разливающийся по телу от возбуждения. В голове теснилась куча мыслей, и я поймала себя на том, что ощущала настоящее, неподдельное счастье и любовь.

Никита раздобыл в тумбочке еще одну пачку презервативов и на этот раз сам быстро надел один из них. Я ждала его и в нетерпении заключила в объятия, когда он устроился между моих ног.

Он посмотрел на меня о чем-то безмолвно спрашивая, и я кивнула. Мы слились в новом сладостном поцелуе и оба застонали, разорвав его, чтобы посмотреть, как мы соединяемся. Я наблюдала, как загипнотизированная, как его член медленно проникал в меня, и открыла рот в молчаливом стоне. Это было самое горячее, эротичное зрелище, которое я когда-либо видела!

Никита что-то хрипло пробормотал и погрузился в меня полностью на всю длину. Он лег, опираясь на локти, еще сильнее придавливая к постели, и заставил меня посмотреть ему в глаза.

— Я люблю тебя, цветочек, — прошептал он, коснувшись кончика моего носа своим, а я потерлась о него в ответ.

— И я тебя люблю, — прошептала я, улыбаясь. — Продолжай, а то сейчас расплачусь.

— Ну, смеяться мы уже сегодня смеялись, так что…

Я укусила его за губу и двинула под ним бедрами, приподняв их к нему. Никита толкнулся во мне и я, простонав, уронила голову на подушки. Он ощущался невероятно, я чувствовала себя заполненной, восприимчивой, все нервы будто оголились.

— У меня мурашки даже на лице, — прошептала я, ловя сбившееся дыхание Ника губами.

— И у меня.

Он двигался во мне медленно, не разрывая зрительного контакта. Глубина его взгляда трогала что-то потаенное в моей душе, я чувствовала это под кожей. Это было не просто слияние тел, это определенно что-то большее. Я, кажется, поняла разницу между «заниматься сексом» и «заниматься любовью».

Мы нашли нужный нам темп и всецело отдались ему, жадно дыша, целуя, кусая губы друг друга, ловя ртом страстные стоны. Я встречала каждый толчок Ника, поднимая бедра ему навстречу. Он подхватил мою ногу за щиколотку и закинул себе за спину. От этого угол проникновения изменился, и я стала ощущать его движения острее.

— Ох, не знаю, чего ты там теперь касаешься, но… — слова затерялись в моих обрывистых стонах и в его сдавленном рыке:

— Черт, Марьян, я, наверно, больше не выдержу.

— Гудини! — с улыбкой шепнула я, задохнувшись в новом наращиваемом темпе.

— Нихрена, не помогает! — замотал он головой, а я притянула его к своему лицу, прильнула к его влажным, сладким и таким любимым губам.

По телу прокатилась волна мурашек, я инстинктивно сжала внутренние мышцы.

— Ох, черт… — глаза Ника заволокла пелена наслаждения. — Черт!

Меня охватил восторг от этого зрелища и новая волна мурашек, которые сменились горячим, плавящимся жаром. Я еще сильнее сжала мышцы и, запустив пальцы в волосы Никиты, закричала ему в открытый рот, царапнув его губы зубами.

Мы медленно покачивали бедрами, прижимаясь друг к другу, продлевая удовольствие от затухающего оргазма. Бесценное мгновение!

Я часто дышала и не могла угомонить сердце, пульс звенел в ушах. Никита уткнулся носом мне в ключицу, приводя дыхание в порядок.

— Ники-и-ит? — тихо позвала я охрипшим голосом.

— М?

— Ты же понимаешь, что попал?

— Угу.

— Я, походу, сдержу обещание, — я говорила как пьяная, — теперь я с тебя вообще не слезу.

— Ты можешь и не слезать… только волосы отпусти, ты мне сейчас их со скальпом выдерешь.

— О… — я отдернула руки от его головы. — Прости.

Он поднял лицо и, посмотрев на меня, улыбнулся.

У меня в животе что-то булькнуло, и это было так громко, что мы оба опять рассмеялись.

— Пойдем вниз, — ласково поцеловав меня, Никита отстранился, возясь с презервативом, а когда справился, снова вернулся к моим губам. — Я тоже проголодался.

Я лениво потянулась под тяжестью его тела.

— Надо набраться сил для следующего раунда, так ведь?

Он знал, как меня мотивировать. Я подскочила с постели и, разыскав свои трусы, быстро надела. Никита натянул боксеры и джинсы, а когда выудил из шкафа свежую футболку, я выдернула ее у него из рук и надела сама.

— Буду любоваться своим горячим парнем топлесс, пока он будет меня кормить.

— Кормить? — он в шутку шлепнул меня по попе, попав по голой части. — Не наглей, маленькая розовая женщина!

— Нет, серьезно, почему вам, мужчинам, так нравится бить нас по попе?

— Я где-то читал одну из версий, что это из-за шлепков. Типа с таким звуком ягодицы женщины бьются о мужской живот…

— Ой, фу, вы мужики такие примитивные!

— Пойдем, я примитивно тебя покормлю. Ты же моя гостья. Хотя и ненадолго. Я собираюсь как можно быстрее поговорить со всеми, кто еще влияет на это решение.

— Поверить не могу, что мы будем реально 24/7 вместе.

Мы застыли, глядя друг на друга с нескрываемой радостью.

— Пойдем скорее, а то прямо сейчас перейдем ко второму раунду! — попросила я, и, видимо, поймала его на той же мысли, поскольку Ник отчаянно закивал и повел меня из комнаты вниз.

— У тебя же был какой-то план на эти три дня? — мы шли по лестнице, бесконечно останавливаясь и целуясь. — Потому что мы так сотремся до мозолей, если будем постоянно заниматься любовью.

Никита рассмеялся, и я тоже. Мы зашли на кухню, постоянно накидывая шуточки по этому поводу.

— Я не прикалываюсь, ты реально, блин, гигантский!

— Не помню, чтобы ты в процессе жаловалась.

Он остановился возле кухонного островка и, развернув меня к себе лицом, уже серьезно спросил:

— Тебе правда было… дискомфортно?

Я чмокнула его в нос.

— Ага, так дискомфортно, что я даже кончила.

— Марьян, я серьезно.

— Давай договоримся, если что-то будет не так я тебе первому об этом скажу.

— Спасибо, что хоть первому. Я, вроде как, причастен…

Пока он ходил по кухне, доставая упакованную еду из холодильника, я подпрыгнула, сев на столешницу, и наблюдала за ним, болтая ногами.

— Есть лазанья, Егор круто ее готовит, и еще что-то типа поджарки…

Он повернулся, осмотрел меня сверху вниз и, отставив в сторону посуду с едой, направился прямиком ко мне. У меня сердце радостно трепыхнулось, когда он подошел вплотную, раздвинул мои ноги и, вцепился в мои губы, целуя с жадностью, с голодом, с обещанием.

— Мы не ужинаем, я правильно понимаю? — я подняла бровь, с удивлением разглядывая красавчика-ботаника, в которого вселился кто-то демонический, пока он стягивал с меня трусики.

— Мне, видимо, нужно провериться, — горько хмыкнул Ник, проводя зубами по моему подбородку, — увидел тебя такую нежную и невинную, захотелось испортить.

— О, да ты псих! — усмехнулась я, но скоро смешинка переросла в тихие стоны, когда его поцелуи опустились ниже, а пальцы оказались между ног.

Я запрокинула голову, наслаждаясь ласками, и тут боковым зрением заметила темную фигуру. Кто-то невысокий, в толстовке с капюшоном. Вскрикнув от испуга, я сжалась, а Никита, еще не понимая, что произошло, загородил меня своим телом.

— Лера? — мы уставились на девушку, которая появилась из темноты коридора.

Она сняла с головы капюшон, и ее длинные светлые волосы рассыпались по плечам.

— Ч-что… ты тут делаешь?

Никита незаметно просунул мне в руку мои трусики. Я поспешно надела их, все еще прячась за его спиной. Как эта девушка оказалась в доме, был ли у нее ключ или нам стоило волноваться? А что если она и была здесь, то, возможно, слышала нас… В общем, куча причин, чтобы залиться краской.

Никита в шоке смотрел на Леру, которая прижимала к груди какую-то красную тряпку: то ли футболку, то ли просто какой-то кусок ткани. Ее глаза были не менее красными и опухшими от слез, да и вся она была бледная, измученная, но это не испортило ее природную красоту. Мне вдруг нестерпимо захотелось ее нарисовать. Запечатлеть именно в этом прекрасном несчастье. Оно одновременно и печалило, и завораживало.

Я вышла из-за спины Ника, но осталась в его объятиях. По каким-то причинам он не подпускал меня к этой девушке.

— С-садись, Лер, ты… ты как сюда попала?

Девушка молча села на стул, двигаясь медленно, словно на автопилоте. В затянувшейся тишине мы переглянулись с Ником.

— Эм, ты Егора ищешь? Его нет, он улетел.

— Я знаю, — тихо вздохнула девушка, обняв в руках красную вещь, словно драгоценность. — Мне нельзя летать, я бы полетела за ним.

Мы снова непонимающе переглянулись. Почему этой девушке нельзя летать? Вопросов становилось все больше и больше.

— А… зачем тебе за ним лететь? — Никита общался с ней максимально деликатно и осторожно.

Лера посмотрела на нас, оглядела молча, как будто бы упрекая «ну вам-то должно быть понятно!», а потом ее глаза налились слезами, и она прошептала:

— Потому что я его… я его люблю.

— Ясно.

Я слишком хорошо помнила их историю. Никита рассказывал о ней и о брате. О том, как Егор был убит горем, когда они расстались. Лера выглядела морально растерзанной в клочья, мне даже стало жаль ее. От одной только мысли о том, что она сейчас чувствует, у меня все внутри похолодело.

Взгляд Леры метнулся в окно, сквозь которое был виден припаркованный красавчик GTI. Никита проследил за ее взглядом и, вздернув бровь, сложил руки на груди. Я поняла, что сейчас скажет Лера еще до того, как она открыла рот:

— А как… как быстро ты ездишь?

У меня в груди загорелся огонек авантюризма, и я не смогла заставить себя перестать улыбаться.

— Нормально я езжу, — мой парень умеет быть строгим.

Мы с Лерой встретились взглядами, уже понимая друг друга.

Я первая запищала:

— Уи-и-и! Мы едем в Сочи!

Никита перегородил мне путь, когда я начала пританцовывать. Он некоторое время молчал, а потом таким же строгим, решительным голосом сказал:

— Надень штаны, цветочек, — и после еще нескольких секунд раздумий, добавил, — и позвони Даниловым.