ФАКультатив

Глава 3. Никита. Десять месяцев назад

Десять месяцев назад.

«И когда я тоже доберусь до своего хлама?» — мелькнуло в голове, когда я заметил, что на соседском балконе напротив происходит какой-то движ. Похоже Татьяна Данилова снова делает ремонт в своем кабинете. Только и слышны ее громкие распоряжения и звук работающей дрели. Дядю Пашу тоже напрягла, поделом ему! Ничего личного, просто так вышло, что он мой самый главный конкурент.

Снизу донеслись крики дедушки и брата. Обычные разговоры по душам у них никогда не получались. На этот раз все серьезно: добровольный уход из университета на втором курсе — это жесть. Но я понимаю Егора. Он никогда не хотел становиться ученым, просто свалил к дедушке подальше от родителей.

А тем временем с балкона Даниловых утаскивали кресло-качалку. О, нет! Я столько раз видел тетю Таню, сидящую в нем с ноутбуком, и как она согласилась?

Моя соседка пишет книги. Я выяснил это, когда меня разобрало любопытство, что же она отчаянно печатает в ноутбуке. Погуглил ее имя и фамилию в интернете и на экране выскочило около двадцати книг категории 18+. Я не удержался и заглянул в одну. Меня так затянуло, что я залпом прочел парочку. Ладно, признаюсь, все прочел. Не то, чтобы я фанат женских романов. Просто считаю, что нам-мужчинам даже полезно прочитывать периодически что-то подобное. Для профилактики. Всегда интересно знать, что у женщин в голове, особенно во время самого интимного действа. Уверен, каждый мужчина смог бы найти для себя много занятного, а потом еще и использовать это знание на практике.

Я начал волноваться, когда крики дедушки переросли в хрипы. Только бы чего не случилось. Все-таки, ему в этом году стукнет седьмой десяток. Если только быстрее не стукнет что-то вроде сердечного приступа благодаря «стараниям» Егора. Придется спуститься к ним и как обычно принять роль миротворца. Ненавижу это!

Ах, вот отчего у них за несколько дней произошел экспресс-ремонт! У Даниловых гостья. Я наблюдал за ними через окно своего балкона, заваленного барахлом. Подъехала Шкода, из которой вышли Даниловы всем составом, а вместе с ними девушка. Она была вся в черном, прятала лицо под капюшоном и смотрела на носки ботинок, пока тетя Таня суетилась и разгружала вместе с мужем вещи из багажника. Я понял, что это была девушка только по ее хрупкой миниатюрной фигуре. Ее внешность было не разглядеть. У гостьи был небольшой мешковатый рюкзак и сумка через плечо. Значит, ненадолго приехала, раз так мало вещей взяла. Но зачем тогда делать ремонт? С моего ракурса было плохо видно, что происходило в новой комнате девчонки, которая находилась аккурат напротив окон Егора.

Пару раз я видел ее в компании Даниловых, она ездила с ними в город или провожала их, стоя у дверей, помогала малым загрузиться в машину. У девочек были здоровенные рюкзаки, будто они собирались не на тренировку, а в недельный поход в горы с палатками и провизией. Бедные коротышки ходили с грузом за спиной на полуприседе, передвигали ножками как черепашки. Смешные!

Из-за сложной летней сессии я совсем забыл о девушке, но однажды увидел, как она и тетя Таня устанавливали на балконе большой мольберт на треноге, специально оборудованную полку для кистей, красок и барный стул. Вау, а она художница! Еще одна творческая личность под одной крышей. Только вот, эта самая творческая личность ничего не рисовала. Совсем. Сидела перед пустым белым листом на мольберте и гипнотизировала его часами. Я далек от творчества, не могу сказать, как это работает, но в моем понимании, если ты хочешь добиться результата нужно хотя бы начать. Лучше пробовать и ошибаться, чем бездействовать.

Егор мешал сосредоточиться, устроил секс-марафон с девушкой, которую подцепил на кулинарных курсах. Пол дня они сначала готовили, заляпали всю кухню, так толком ничего не приготовили, а потом скрылись в его комнате. Задолбало заниматься в наушниках!

Вечером брат завалился в мою комнату, подошел сзади и шлепнул меня по плечу рукой. Я подпрыгнул в кресле и сдернул с головы наушники.

— Сдурел?! — заорал я, чувствуя пульс даже в горле. — Стучаться тебя не учили?

— Не-а, не учили. Воспитание это типа по твоей части. — Егор вальяжно уселся на край моей постели и почесал затылок, пряча глаза.

О, нет, я знаю этот жест, сейчас он начнет просить меня о чем-то!

— Поможешь мне на кухне прибраться?

Че-его? Совсем обнаглел!

— Я тебя пастой болоньезе накормлю, мы с … как там ее… с Викулей чот дофига сделали.

— А сама она где?

— Уехала. На такси. Я же джентльмен.

— Джентльмен накормил бы свою девушку.

— А я и накормил, — брат подвигал бровями. — Чистым белком.

— Фу! Ты жалок и мерзок!

— А ты ругаешься, как библиотекарша.

Что верно, то верно. Никогда не умел грязно ругаться. Однажды брат наехал мне на ногу, когда парковался задом. Из меня вырвалось, что-то вроде «Господи, Иисусе!». Я три недели лежал на больничном, почему именно «Господи, Иисусе»?! Я ведь даже в церковь не хожу!

— Ладно, помогу. Ты же все равно не отстанешь.

Я встал из-за стола, желая лишь одного — размять затекшие мышцы. Ну, и от пасты тоже не отказался бы. Егор круто готовит. Полностью поддерживаю его стремление достичь высот на кухне какого-нибудь фешенебельного ресторана.

— Дедушка скоро приедет? — спросил я, спускаясь со второго этажа вниз.

— Он с утра чот обронил о назначении, деканом типа будет, — пожал плечами брат, — мож отмечает с коллегами на пенсионерской тусе.

— Он это заслужил, — согласился я, вспоминая разговоры в универе об этом. Если только Быкова его не подсядет. Пересекались несколько раз, коварная женщина, как коршун.

— Слух, видал нашу милую соседку?

О, я знаю этот взгляд…

— Нет! — я замотал головой, как собачка на приборной панели. — Нет и еще раз нет! Ты же ее не…

— Пока еще нет, — вставил брал и увернулся, когда я кинул в него мокрой тряпкой, которой вытирал столешницу от соуса. Блин, надеюсь, что это был соус…

— Ты на стероидах каких-то? Как можно столько сношаться, ты хуже кролика!

— Посмотрю я на тебя, когда попробуешь. Втянешься, за уши не оттянем!

Я пропустил его слова мимо ушей.

— Ты часом виагру не жрешь пачками? Ты в курсе, что изначально ее изобрели от стенокардии? Она вообще-то, здорово расширяет кровеносные сосуды. Смотри, как бы тебя ненароком не инсультнуло во время п-процесса.

— Во время секса, ты хочешь сказать? Чувак, называть вещи своими именами не преступление…

— Я знаю.

— Вот и чудненько, — он похлопал меня по плечу и посадил за стол, который мы только что убрали. — Садись уже, будешь хавать самые вкусные спагетти в своей жизни!

Пока брат накладывал нам пасту, (которая, между прочим, пахла крышесносно!) я думал о нашей соседке и о том, что брат планирует добраться до нее своими загребущими… э-э-э, руками.

— Так что на счет девчонки? — он словно мои мысли прочитал. — У тебя есть на нее какие-то виды?

— Что? — вот уж чушь! — Я ее даже не видел!

— А чего орешь? — он обвел вилкой мой силуэт в воздухе и прищурился. — Подозрительный ты какой-то….

— Отвянь.

Я начал увлеченно орудовать столовыми приборами, как будто не ел три дня. Вкуснотища!

— Да ладно, не трону я ее, тебе оставлю, — Егор задумался и прыснул со смеху, — если ты когда-нибудь к старости осмелишься заговорить с телочкой!

— Ха-ха… — я закатил глаза, устав от его подколов. — Я же сказал, мне не интересно, я ее ни разу не видел без балахона и капюшона.

— А я видел! — он изобразил жестами силуэт песочных часов. — Горячая штучка!

— Ты же сказал, что не…

— Ну, дык мое окно четко напротив ее. Видел всякое. Пару раз даже, глядя на нее, передернул, но это не считается.

Я выронил из руки вилку и с трудом сглотнул. Аппетит мигом пропал.

— Ты безмозглый рептилоид.

— О, кончай строить из себя святошу! — брат пожал плечами и продолжил уплетать свое блюдо. — Как будто сам лысого не гоняешь!

— Чего?

— Анька Сорокина вчера по секрету сказала, что, когда зашла в ванную принять душ после нашего… ну короче, она такая зашла, а ты там… — он показал жестом будто мастурбирует. — Ты хоть дверь-то закрывай, не один живешь!

— Иисусе… — (ну, вот опять!) я закрыл рукой лицо, захотелось провалиться сквозь землю и оказаться на противоположной стороне планеты. И пускай это будет середина Тихого океана, плевать! Все лучше, чем вот это все.

— Не ссы, она обещала больше никому не рассказывать.

— Она сразу же рассказала тебе.

Капец. Теперь я местный онанист. Пол универа уже в курсе, гарантирую.

Егор принялся убирать со стола, складывать посуду в посудомойку, о чем-то трепался, а я завис еще на разговоре о нашей соседке Ане Сорокиной. Иногда мы с ней даже разговаривали через забор. Ну, как разговаривали… говорили друг другу «Привет. Как дела?». Учитывая мои способности общаться с противоположным полом, я делал с ней успехи. А теперь можно забыть об этой девушке. Во-первых, потому что ее уже затащил в постель мой старший брат, по-любому не перезвонил, и ее обида на брата автоматически задевает и меня тоже. А во-вторых, она слишком много видела. И почему я, блин, не закрыл тогда дверь?

— Пошли со мной в тренажерку, — вдруг предложил Егор, поигрывая грудными мышцами. Тоже мне, любитель расхаживать топлесс. Он стал щупать свои плечи. — Бицуха чот сдулась, хочу к лету ее в форму привести.

— Ты свалил из универа, — напомнил я, — нам не нужно больше походить друг на друга. Ты, блин на год старше, а я за тебя вечно экзамены сдавал!

— Ну, ты же умный.

— Раз уж постоянно ведусь на твои уговоры, то, походу, не особо… — тихо пробубнил я.

— Пошли не ради меня, а ради тебя. Ты разве не хочешь выглядеть горячо? Красивые кубики на прессе — гарантия мокрых трусиков.

— А как тебе аргумент: «чтобы быть здоровым и хорошо себя чувствовать»? — улыбнулся я. У нас определенно разная мотивация для занятий спортом.

Дедушка зашумел в коридоре, с кем-то громко разговаривая, и мы с братом почему-то поднялись с мест.

— Если вы на счет пацана, я предупреждал его, чтоб был потише, но вы сами понимаете, гормоны…

С кем это он разговаривает?

Я выглянул в коридор и встретился с взглядом с Павлом Даниловым. Сухо поздоровавшись, быстро скрылся, чтобы он не узнал меня.

— Сергей Алексеевич, я к вам по другому вопросу, — тихо заговорил мужчина. — Мы можем где-то поговорить?

— Пойдемте ко мне, — дедушка провел гостя в свой кабинет на первом этаже.

Я не люблю подслушивать, нет такой привычки, но не тогда, когда дело касается Данилова. Моя больная фантазия разыгралась во всех красках, подсовывая одно объяснение «зачем он здесь?» тревожнее другого. Понял кто я, не иначе!

— … Марьяна девочка хорошая, умная, талантливая, нам с Татьяной хочется ее как-то поддержать, придать уверенности в силах перед поступлением… — успел услышать я, прежде чем дверь в кабинет закрылась.

Они обсуждают девчонку?

Значит, она всего на год младше меня, раз уже собирается поступать. Если, конечно, пойдет в универ сразу после школы. Прикольно! Мы будем с ней пересекаться, может быть, подружимся.

Понесло меня, мечтателя, конечно…

Девчонка наконец проявила хоть какую-то активность у мольберта. Не то, чтобы я намеренно за ней подглядывал, уже привык, что она сидит и не шевелится на одном и том же месте. Сегодня она что-то разбушевалась, взяла и швырнула несколько открытых красок в мольберт. Они стали растекаться цветными кляксами и капать ей под ноги. Тогда она начала крушить свою полку, кричать, выдавливать все цвета подряд, размазывать их руками. Психопатка какая-то!

Я всерьез испугался, когда она задвигала руками по месиву из красок, которое из цветного кое-где превратилось в темно-коричневое и черное. Вначале все выглядело как взрыв, хаотичный выплеск эмоций, но чуть позже она отошла подальше, схватила с пола кисточку, несколько красок, чуток подправила то тут, то там, и скоро я стал различать овал лица, нос, глаза, улыбку, пышные длинные волосы. Из густой цветной мазни она сотворила самый офигенный женский портрет, который я когда-либо видел. Руками!

Первым порывом было выйти на балкон и сказать ей, что я в шоке от ее работы, но я передумал. Она была явно в жутком раздрае. Стояла и кричала, глядя на портрет, а потом осела на пол и разрыдалась. Руками, перепачканными в краске, она закрыла лицо. Меня проняло до мурашек то, как она плакала, совершенно убитая горем.

Я беспомощно топтался, вот-вот готовый все же выйти и как-то успокоить ее, но на балкон к девчонке пришла тетя Таня. Она сначала пыталась как-то поднять ее на ноги, а потом обернулась и увидела картину. Данилова закрыла рот рукой и неожиданно расплакалась сама. Села рядом с девочкой, обняла ее и они долго еще плакали обе. Я отошел от балкона, чувствуя себя подавленно, как будто невольно стал свидетелем чего-то слишком личного, недосягаемого моему пониманию.

Портрет долго стоял у меня перед глазами, я не мог уснуть. До самого утра ворочался, безуспешно слушал свой любимый подкаст о научной фантастике, ничего не помогало. Выпуск еще, как назло, вышел интересным, я заслушался. А когда под утро вытащил наушники из ушей, вдруг услышал, что на улице гроза.

Я как ошпаренный вскочил на ноги. Если девчонка не убрала картину с балкона в комнату, ее обязательно намочит дождь. Я выглянул на балкон и убедился в своей догадке. Картина все еще стояла на месте, а на небе черная туча, вот-вот ливанет. Я запаниковал, не понимая, что делать. Не могу же я побежать к Даниловым в пять утра с дурацким советом убрать картину.

Взгляд как-то сам упал на аквариум с моим любимцем рыбкой-клоуном. У него на дне лежали красивые стеклянные камешки бирюзового цвета. Я выудил сачком парочку этих камней, вышел на балкон, пробрался через завалы, снова ругая себя за то, что до сих пор их не разобрал. Найдя подходящее место, я прицелился и кинул первый камешек.

Недолет. Мой мини-снаряд упал на газон у входа.

Вторая попытка тоже мимо. Угодил в кирпичный простенок.

А вот с третьей попытки я попал в стеклянную дверь балкона. Подождал несколько минут и снова кинул, попав чуть ниже, но все в ту же в дверь. Она открылась и на пороге появилась девушка в черных шортах и майке, с всклокоченными ото сна волосами белого цвета. Я впервые увидел ее лицо, хотел еще лучше разглядеть, но почему-то попятился назад, а потом и вовсе спрятался за хлам на балконе.

Девушка с возмущением огляделась по сторонам, определенно не настроенная на праздную болтовню с тем, кто ее разбудил. Она нашла и подняла камешек с пола и снова просканировала все вокруг, прищурив глаза, и, кажется, злясь. С раскатистым грохотом она подняла глаза на небо и нахмурилась. Перевела взгляд на картину.

Есть! Миссия выполнена.

Пару секунд девушка колебалась, а потом с мертвецки бледным выражением лица ушла с балкона обратно в комнату.

Портрет остался на месте.

Что? Почему она это сделала?! Почему подставила свой шедевр под дождь? Она сумасшедшая?

Я вернулся в комнату, ощущая будто падаю в пустоту. Я рухнул на постель и устало потер лицо. Какой вообще сон?! От поведения соседки мозги вышибло. Вот и читай потом женскую «клитературу», чтобы хоть как-то понять этих девушек.

Да, я ни черта в них не понимаю!

Но кое-что, от меня зависящее, я все-таки могу сделать. Я спасу портрет!