Фея Темной

Глава 23

Даже бесконечно умирая в безликой серости межмирья и безвременья, даже раз за разом видя свою жизнь в разных безумных искажениях и сходя с ума от безнадёжности своей нежизни и несмерти там, где он пробыл ставшие вечностью шесть лет, ему не было так страшно, как сейчас. И никогда он не испытывал такой истовой надежды, уже сам не зная на что. Мел не позвала его, но и не прогнала, не попыталась сбежать, не оттолкнула. Даже больше, она сама сделала шаг ему навстречу, зная, кто он, зная о его доле в выпавших на её семью несчастьях. Ей было больно, но она всё равно шла к нему. Что это, как не жесточайшая пытка во всех мирах? Чувствовать её рядом, не чувствуя за собой права считать своей. Зачем она такая? Зачем настолько светлая и сильная душой, что он готов одновременно и преклониться перед ней и отшлёпать за глупость. Нельзя быть такой! Нельзя! Потому, что у него нет сил ей такой сопротивляться.

Правда? Его правда грязная и некрасивая. Зачем она Мелоре? Однако его невозможная жена уже вела его за руку в свой дом, пропитанный её присутствием, ароматом, энергией, эмоциями. И далеко не все они были светлыми. Чувствовал это, и ничего не мог сделать с тем прошлым, которое случилось по его вине.

— Ты голоден? — обернулась к нему с таким знакомым вопросом и заботой, которая каждый раз почти ставила его на колени.

— Да. — больше не хотел ей врать даже в такой мелочи.

— Пойдём тогда на кухню. Родители перебрались в Кастаду, поближе к Фэй и слуг отпустили. Но думаю, что смогу найти что-то для тебя.

Вскоре она действительно собрала нехитрый ужин, разложила это на столе прямо на кухне, как делала в их доме.

— Мелора, давай ты мне сначала расскажешь, какая помощь тебе нужна.

Его жена покачала головой, сощурив глаза и поджав губы.

— Нет. Не расскажу, пока ты не расскажешь о себе. Иначе ты никогда этого не сделаешь. Я знаю.

Знает она. А ведь права. Если ему удастся увести тему, то действительно сделает всё, чтобы не возвращаться к этому разговору.

— С чего начать? — чтобы занять чем-то руки, взял чашку с горячим чаем.

— Сначала, конечно. Кто твоя мама?

— О папе не интересно? — криво ухмыльнулся он.

— Стэфан, пожалуйста. У нас действительно очень мало времени. — Мелора посмотрела на него с такой мольбой и надеждой, что последние барьеры рухнули. Он открылся, впервые с тех пор, как научился ставить ментальные щиты. Она вздрогнула, распахнула широко свои прекрасные лазурные глаза, полные слёз, но стоило Стэфану попытаться поднять блоки обратно, чтобы не причинять ей боль, как девушка ухватилась за его руку, и покачала головой.

— Нет, не надо. Просто это оказалось гораздо острее, чем я думала. И отстраниться сложнее, чем от чужих эмоций. Я теперь чувствую нашу связь и тебя, словно мы…

— Две половинки одного целого. — тихо закончил вместо неё Стэфан.

Мелора смотрела на него таким потрясённым взглядом, словно видела впервые.

— Ладно, если ты не передумала, то слушай. — он больше не стал тянуть время и начал таки свой рассказ. — Меня родила женщина, которая работала служанкой при Храме Сумеречного. На самом деле не только служанкой. Так как жрецы Хаоса это только мужчины, то они не прочь иногда забрать юбку услужливой девчонке. Или не услужливой, тут уж как дело пойдёт. По крайней мере так было раньше, при прежнем Верховном.

— Твоём отце?

— Да. Так вот, моя мама была хитрее других. И глупее одновременно. Она нацелилась на одного мужчину, думала, что если родит такому сильному и могущественному человеку наследника, то хорошо устроится. Привлечь внимание Верховного она смогла, так как была очень красивой, забеременеть тоже. Уж не знаю как. И даже родить меня. А вот добиться, чтоб отец признал своего бастарда, у неё не получилось.

Больше того, по его приказу её выгнали из Храма, избив попутно так, что она едва не потеряла ребёнка.

Мелора сидела напротив него, сцепив зубы, и смотрела немигающим взглядом, однако молчала и ждала продолжения.

— Я родился физически слабым. Наверное сказались те побои. Это, наравне с тем фактом, что вместо того, чтобы стать её пропуском в безбедную жизнь, я стал проблемой и обузой, не добавило моей родительнице любви ко мне. Я смутно помню своё ранее детство. Так, лишь некоторые моменты. Как побирался на улицах, или затрещины, которыми она меня награждала по поводу и без. Самым светлым, что со мной случилось по воле матери, это как ни странно было её решение отдать меня в храмовую школу. Именно тогда я и узнал о том, что у меня оказывается есть отец. И что зовут меня не просто Стэфан, а Стэфан Ассавирг Тибус и мне надлежит самому доказать своему папаше, что я чего-то стою и, может быть, даже ему нужен.

— Откуда это имя? — спросила Мел.

— Тибус — родовое имя моего отца, а Ассавирг… просто имя. Маме так захотелось. Стэфаном же меня звала бабушка. Единственная светлая душа в моём бесспросветном детстве.

Он всё говорил и говорил. О том, как мать привела его пятилетнего в Храм, как рассказала об отце. Как он, загорелся желанием узнать его, этого могущественного мага, чья кровь текла в его жилах и чьё имя рода так самовольно присвоила ему мать, назвав Ассавиргом Тибусом. Как мечтал, что отец увидит его, обязательно узнает и… Чего именно ожидал он от Верховного тогда, будучи пятилетним битым жизнью пацанёнком, и сам не знал. Отцовской любви? Точно нет. Не знал маленький Стэфан, что это такое. Хотел перестать чувствовать себя ненужным отребьем и мусором, путающимся под ногами и создающим проблемы. Высокомерное презрение на лице седого мага, для которого раболепные щенки, будущие жрецы были пустым местом, и он среди них тоже. Вечная гонка за знаниями, признанием, достижениями и жестокие слова, сорвавшие планку. Боль от хлыста, полосующего спину и ещё большая от разрывающего душу осознания, он никому не нужен, а родителям и подавно. Его посчитали ничтожеством. Ненависть тогда стала его единственным спасением. Ненавидя всех и вся, больше всего ненавидел Ассавирг самого себя, потому и рвал жилы, наращивая знания, глотая научные труды величайших магов и зубами выгрызая себе право носить родовое имя Тибус. От сочувствия, угрызений совести избавлялся, как от слабых звеньев, паралельно создавая вокруг себя круг заглядывающих в рот прихлебал, которые первые почувствовали будущего вожака. К моменту инициации силы, Ассавирг стал лучшим учеником храмовой школы за многие десятилетия и войдя в Чертог Сумеречного безбоязненно назвал себя Стэфаном Ассавиргом Тибусом, чувствуя за собой полное право. А дальше было жречество и быстрое восхождение в строгой иерархии Храма Сумеречного, совмещённое с бесконечными научными изысканиями и наращиванием теперь уже не только знаний, но силы, резерва, и умения этой всё более впечатляющей мощью управлять. И он таки добился того, что Верховный признал его достойным… вот только не сыном, а соперником за власть и влияние. Слишком рачительный, чтобы просто убить зарвавшегося отпрыска тот обезопасил себя по другому. Сначала старик сделал вид, что оттаял и начал привечать молодого талантливого жреца. Приблизил к себе, назвал личным учеником, смотрел одобрительно, с гордостью, словно действительно, нет не любил, но хотя бы признавал. И Стэфан поверил. Как последний глупец поверил в искренность того, чьё имя вселяло животный ужас всему Вэльдегарду. И согласился на ритуал, который подтвердил бы, что они действительно одной крови.

— Что это был за ритуал на самом деле? — ворвался в его воспоминания тихий голос Мелоры. Она не отводила взгляд ни на секунду, бледная, едва сдерживающая эмоции, но по прежнему настроенная узнать всё.

— О, к родству он действительно имел прямое отношение. — губы сами собой расползлись в злой улыбке, вот только насмехался он сам над собой. Горечь того предательства давно потеряла остроту. — Основанные на родственной крови Узы Подчинения невозможно снять, нельзя преодолеть. По сути я стал его добровольным рабом. И Палачом Храма. А вскоре самым молодым киерантом. После того, как собственноручно казнил предыдущего.

Стэфан освободил из её ладоней свои руки, повертел ими, рассматривая как впервые.

— По его воле эти руки часто были едва не по локоть в крови. Скольких я убил, ты даже не представляешь, моя светлая девочка.

— Но ведь не по своей вине. — упрямо сжала бледные до синевы губы Мел. — Ты сам этого разве хотел?

— Не хотел. Эти смерти словно выжигали во мне всё живое. Пока мне не стало всё равно. Единственное желание, что горело во мне, это освободиться. Чего я только не делал. Как часто приговорённые к смерти оказывались на алтаре в моём подвале, или в пентаграмме на полу моей лаборатории. Всё равно мне приходилось их убивать, а так они хоть пользу мне приносили. И вскоре моё имя стало вселять ужас ещё больший, чем Верховный. Он то сидел в своём Храме, а я мог явиться по чью угодно душу. И чем сильнее я становился, чем больше власти и влияния приобретал, тем больше меня ненавидел мой хозяин. Но терпел, считая послушным псом на поводке.

— Ты так и не нашёл способ освободиться? — голос его жены уже дрожал, словно она готова была заплакать, но глаза полыхали упрямством. Даже сейчас.

— Нашёл. Один единственный. Его смерть. Что бы я не пробовал, какие бы опыты на себе не ставил, как бы не извращался над собой и своей кровью, это ничего не дало.

— А Тени? Откуда они взялись?

— Это долгая история, Мел. Оно тебе нужно? Очередной эксперимент, давший неожиданный результат.

— Нужно. Я хочу, всё это оставить позади. — Вот упрямая! Разве это возможно?

— Ладно, слушай. Однажды на границе с Аданата, в небольшом городке, где я приводил в действие очередной приговор Верховного, мне на глаза попался мальчишка лет пяти-шести. Белобрысый, чумазый. Он так напомнил мне меня самого, ещё не обозлённого на мир, питающего глупые надежды. Его на моих глазах поймал за руку торговец, обвиняя в воровстве, и начал жестоко избивать. Не знаю, что мною тогда двигало. На тот момент я уже давно стал полным отморозком. Но тем не менее я остановил жирдяя, переломав руки сырой силой. А мальчишку зачем-то забрал с собой. Что делать с ребёнком, сам не знал. Можно было отдать его в храмовую школу, но от одной мысли, сколько боли и унижений, ему там придётся перенести, мне становилось не по себе. Я словно себя видел. И хотел защитить от всего этого. Вот и сделал это по своему. Забрал у него боль, сомнения, надежды и страхи.

— Но ведь это сделало его…

— Куклой. Безвольной, холодной, тупой куклой. Отражением меня самого. Моим творением, моим первым “сыном”, послушным моей воле ещё больше, чем я был послушен своему отцу. Ещё одно моё поражение. — словно воочию увидев перед собой пустые глаза Мироша, Стэфан опустил голову, до хруста сжимая челюсти.

— Зачем же тогда были остальные? — сощурила глаза Мел.

— Остальных я творил уже по приказу Верховного. Ему очень понравился результат и перспектива иметь много таких абсолютно послушных рабов, готовых на всё, без сомнений, без страха. Единственным их недостатком было лишь то, что слушались они меня, а не его.

— А этот мальчик? Что с ним случилось?

— Мирош погиб, выполняя очередное бессмысленное в своей жестокости задание. Мой "горячо любимый" отец по сути послал его на смерть, дабы мне неповадно было иметь привязанности. Больше таких ошибок я не допускал. Хочешь ещё что-то знать, жена моя? — Стэфан поднял на неё сухие безжизненные глаза.

— Я хотела бы услышать всё до конца. Как и то, почему со мной случилось то, что случилось. И с теми, кого я люблю. И возможно я ещё тебя об этом спрошу. Но сейчас времени уже нет. Я узнала всё, что мне нужно. Кроме одного. — Мел закусила, губу собираясь с мыслями.

— Чего же, жена моя?

— Куда ты пропал шесть лет назад?

— О, ты имеешь ввиду после того, как твой горячо любимый кузен Зак пронзил меня Остриём Смерти? — спрятал он свои эмоции за кривой ухмылкой, действуя по привычке, хоть и бестолку. Всё равно он перед ней сейчас как на ладони.

— Да. Тебя все считали мёртвым до сегодняшнего дня. — произнесла Мелора, скручивая ему жилы. Вскинула покрасневшие глаза, сощурилась недобро и даже обижено. — И нет. О том, что ты жив, сказала не я. Собственно, только услышав о том, что некий Ассавирг Тибус, к которому все мои родственники питают очень сильные, но отнюдь не добрые чувства, жив, я и поняла, за кого вышла замуж. А дальше пришла сюда, намереваясь поговорить с тобой. Одна, как видишь.

— Прости, девочка. Я слишком привык…

— К предательству и подлости? Я уже поняла. Мне сейчас очень сложно не разреветься от жалости к тому мальчику, которым ты был. Но сейчас я вижу перед собой совершенно другого мужчину. Свободного от того прошлого, что лепило из тебя известного всем монстра.

— Ты так уверена в этом? Это был я, Мелора! Не кто-то другой. И далеко не всё я делал по приказу. — теряя терпение поднялся он, нависая над ней. Как же она не понимает?

— Молчи!!! Я не представляю никого, кто бы не сломался после такой жизни. А ты выжил. Ты стал сильным. Ты освободился. Ты сейчас другой. Я чувствую это. — она тоже вскочила, сжала крошечные кулаки, впилась в него яростным взглядом, а ему захотелось сгребти её в объятия, смять ртом эти сочные губы, которые так рьяно защищают его от самого себя.

— Ты права насчёт того, что я изменился. Вот только меня насильно изменили. Хоть этого и не достаточно, чтобы считать меня другим. Ты спросила, где я был? Я болтался бесформенным сгустком безумия и боли между мирами, вне времени и пространства. Так Сумеречный отблагодарил меня за то, что я выполнил чужими руками его волю. Он спас от смерти, забрал из этого мира и выбросил туда где нет ничего. Мне шесть лет то полоскали мозги бесконечными видениями о том, какой никчёмной была моя жизнь, то оставляли бродить в бесконечности беспросветной серости, ничего не чувствуя, желая лишь прекратить наконец-то это существование. А потом я очнулся в храме его дражайшей супруги, Вечной Странницы в Сионале. Полубезумный, дезориентированый, бессильный. Меня тут же схватила стража. И я обрадовался, что наконец-то сдохну. И был уверен, что вернули меня как раз для этого, пока не появилась ты.

— Так значит, ты всё это время был там? — ошарашенно прошептала Мел, покачнулась и буквально рухнула на свой стул. — Как ты не сошёл с ума?

— Сам не знаю. Возможно, опять же вмешались боги. Может там времени прошло не так много, как мне казалось. У меня нет ответа на этот вопрос.

— А может они так исцелили тебя?

— От чего?

— От твоего прошлого. — его жена опять поднялась, и на этот раз обошла стол, сделав то, что ему самому безумно хотелось, прижалась к нему всем телом. Обняла руками за шею и положила подбородок ему на макушку. Так непривычно и… уютно. Странное чувство. С ней он вообще постоянно познавал новые ощущения и эмоции, незнакомые, сильные, пугающие тем, что делали его абсолютно беззащитным перед этим хрупким созданием.

— Может быть. Мне уже не хочется поставить весь мир на колени. — полушутливо, полусерьёзно произнёс Стэфан, наслаждаясь нежными поглаживаниями его шеи тонкими пальчиками. — Я ответил на твои вопросы. Теперь твоя очередь. Какая помощь тебе нужна?

— Помощь нужна не мне, а моей сестре.

— И? Что с ней?

— Судя по всему, Фэй сейчас находится там, где был ты до недавнего времени. По крайней мере, так сказала Тёмная.

Вот чего чего, а такого услышать он точно не ожидал. Это ж как девчонку угораздило?

— И чего ты просишь у меня? Вернуть её? Не уверен, что смогу. Между нами никакой связи, я её там просто не найду.

— Я понимаю. Нет. Я прошу тебя провести в это… место того с кем у неё есть связь, кто сможет её найти, Дозваться, вернуть.

Сначала Стэфану показалось, что она имеет ввиду себя. Он даже успел категорично мотнуть головой, припечатав.

— Тебя я туда не поведу.

— Нет. Не меня. Её Пару. Богиня сказала, что именно он сможет её спасти, если ты поможешь.

Так вот, кто сообщил о его возвращении к жизни. Такое ему даже в голову не приходило. Как-то слишком много божественного вмешательства вокруг наблюдалось. К добру ли?

— И кто же её Пара? — осторожно спросил он, уже подозревая, что ответ ему не понравится.

— Князь Шэанард. — ошарашила его супруга. Стэфан даже закашлялся от неожиданности. Везёт ему на эту семейку.

— Этот да. Спасти сможет. Если найдёт.

— Но ты ведь ему поможешь? — спросила его Мел с такой надеждой и мольбой, что у мужчины дрогнуло сердце, неспособное отказать любимой.

— Девочка, я возможно и мог бы помочь. Но не представляю, чтобы воспитанный Айсаром Лэардо князь Шэанард Аданар принял мою помощь.

— Тебе придётся это представить. И он и дан Айсар, и даже Зак и Кас Лэардо сейчас ищут тебя, чтобы об этой помощи просить.

Чтобы просить? Стэфан был готов скорее поверить, что эту помощь из него попытаются выбить. Хотя, понимают, наверное, тщетность такого подхода. Вот и готовы… просить. У него. Судьба умеет вывернуть пути сшибая лбами тех, кто предпочёл бы держаться друг от друга подальше. Знать бы ещё зачем.

— Стэфан. Ты поможешь? Пожалуйста, это моя сестра, моя Фэй. — Мелора просила. Со слезами и мольбой в несчастных глазах. Разве у него есть выбор?

— Да. Я помогу. Но только при условии, что они дадут такую же клятву о непричинении мне вреда, как и я тебе. — Ритуал для Мелоры ещё не доделан до конца. Остались последние штрихи и, собственно, сам процесс. Нет у него права сейчас рисковать собой, пока она не исцелена.

— Конечно, дадут. Я потребую. Да и Богиня сказала, что твоя помощь должна быть добровольной. Шэн всё сделает, чтобы вернуть Фэй. А Лэардо его поддержат. — горячо заверила его жена.

Кто бы сомневался? Наверное, это тоже было причиной его закостеневшей неприязни к этим демоновым отродьям. Они всегда были тем, чего он не имел. Семьёй. Крепкой, преданной друг другу. Любящей.

— Хорошо. Тогда, что ты предлагаешь? Мне просто объявиться, мол вот он я? Берите тёпленьким! — пошутил Стэфан, а его девочка зашипела сердито. Сегодня она поражала его своими эмоциями. Выслушать такое и не только принять, но ещё и яростно искать ему оправданий, это надо уметь. Её бескомпромисная преданность и любовь, всё ещё любовь, сметали напрочь все его барьеры.

— Нет. Сама понимаю, что это глупо. Сначала я хочу убедиться, что тебе ничего не сделают. Потребую клятвы. А потом тебя позову. Ты же можешь явиться ко мне?

— Смогу. — кивнул он.

— Хорошо. Тогда сейчас, наверное, оставь меня. Я позову, чтобы меня забрали отсюда срочно. Поговорю с Шэанардом. И с остальными, если потребуется. — она нахмурилась, видимо представив реакцию близких. Потом подняла на него серьёзные, грустные глаза. — Стэфан, пообещай мне кое-что.

Наверное, вот сейчас и придёт расплата за всё. Нельзя ведь так наивно предполагать, что его откровенность останется безнаказанной.

— Всё что захочешь, кроме того, что может тебе навредить. — произнёс он продуманно, вызвав у неё грустную улыбку.

— Забери меня с собой. После всего. Когда Фэй будет спасена.

Не веря, не понимая, он вглядывался в лазурные глубины, ища ответы на зудящие в голове вопросы. От жены веяло отчаянной решимостью.

— Почему? Ты разве не хочешь побыть с сестрой?

— Хочу, конечно. Но у неё есть тот, чьё присутствие будет для неё нужнее. А у меня есть ты. Я хочу уйти с тобой. Пожалуйста.

Боги! Неужели она настоящая? Неужели она всё ещё его?