Фейерверк любви

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Девину показалось, что он видит звезды. Челюсть тупо ныла, а во рту чувствовался противный соленый вкус. Наконец он вспомнил, как Трэвис ударил его. Лежа на спине, он сообразил, что видит вовсе не звезды, а блики солнца, заслоненного от него волнистыми волосами Ханны. Девин заморгал, пытаясь заставить мир снова обрести четкость линий, и только тут заметил, что вокруг него собрались несколько ковбоев. Они стояли в мрачном молчании, словно над покойником.

Однако внимание его было обращено на Ханну.

Ошибки быть не могло — она сердита на него. Ее глаза, казалось, прожигали его насквозь, и Девин с возмущением подумал, что ей следует злиться на Трэвиса. Понятно, что он скверно обращался с ней. Кулаки Девина сами собой сжались, и он заставил себя сесть.

Разумеется, Трэвиса и след простыл.

Ханна присела рядом с ним, доставая из черной сумочки бумажный платочек.

— У тебя губа разбита.

Девин подумал, что это сущие пустяки по сравнению с неодобрением на ее лице.

— Дев, а здорово этот паразит тебе врезал, — посочувствовал один из ковбоев.

— Да ладно, — лениво протянул второй. — Поквитаться можно и в другой раз.

Ханна взглянула на них с такой яростью, что их как ветром сдуло.

— Давай-ка отряхивайся и приходи, — обернувшись, крикнул Девину самый храбрый из них. — Тебе скоро выступать.

Однако Девину хотелось, чтобы Ханна поухаживала за ним. Руки ее были такими нежными, а взволнованное лицо таким сочувственным, что Девин зажмурился от удовольствия. Непослушные прядки спадали на ее раскрасневшиеся щеки, выбиваясь из-под заколки с искусственным жемчугом. Ему было приятно, что она надела то же самое платье, что было на ней в день, когда он впервые поцеловал ее. Платье скрывало колени, однако ему отлично была видна гладкая, как атлас, кожа ног над голенищами черных ковбойских сапожек. Девин усмехнулся при мысли, что сочетание джинсовки с жемчугом может быть настолько будоражащим.

— И ничего тут нет смешного. — Ханна перестала вытирать с его лица кровь и снова нахмурилась. — О чем ты думал, затевая драку с Трэвисом? И как теперь прикажешь мне с ним говорить?

Усмешка сползла с лица Девина. Ему не хотелось, чтобы Ханна разговаривала с Трэвисом, не хотелось, чтобы он прикасался к ней.

— Кажется, Трэвис собирался распускать руки, а вовсе не мирно беседовать.

— Он бы не обидел меня. Он никогда не поднимал на меня руку. Он просто… — Ханна безуспешно пыталась подобрать нужные слова, и в глазах ее блеснули слезы.

— Нет, Ханна, он обидел тебя. Хотя на первый взгляд это и не было заметно.

— Больше этому не бывать! — Ханна смахнула со щек слезы, и Девин готов был зааплодировать ее выдержке. — А о себе ты подумал? Как же ты сумеешь получить с него деньги за лошадь, если вы поцапались?

Девин с трудом сдержался, чтобы не улыбнуться ее наивности. Черт возьми, да он еще в первый день родео дал понять Трэвису, что у них есть незаконченное дельце. Гони деньги или возвращай лошадь назад — тут и говорить не о чем. Однако он знал, что проблемы Ханны так просто не решить, несмотря на всю ее храбрость. С каждым днем ему все больше хотелось снять с ее плеч груз всех неприятностей. Понимая, что говорить об этом сейчас не время, он ответил:

— Я найду управу на Трэвиса. Может быть, тогда никто не будет удерживать меня за руку…

— Девин Бартлетт, я не собираюсь извиняться. Тебе незачем было начинать драку.

Но Девин придерживался несколько иного мнения, а потому сухо заметил:

— Вообще-то, Ханна, я так и не сумел ответить ему.

Довольный тем, как она надула губы, Девин отряхнулся, разыскал шляпу, надел ее, а затем поднялся на ноги, помогая встать и Ханне.

Они стояли вплотную друг к другу, и тень от его шляпы падала на позолоченное солнцем лицо Ханны.

Он коснулся ладонями ее плеч и понял, что не хочет отпускать Ханну, до того приятно было ощущать ее мягкую кожу. Он почувствовал, как она напряглась и все-таки продолжала смотреть на его губы. Приободренный, он пробормотал:

— Кажется, мое ранение требует экстренного лечения, скажем чего-нибудь теплого и мягкого…

Его нежный поцелуй длился, пока ресницы Ханны, затрепетав, не прикрыли ее глаза. К счастью, обошлось без случайных зрителей — он догадывался, что это огорчило бы Ханну. Она вздохнула, и Девин ощутил мужской голод, однако отпустил ее. Так надо.

Ханна снова набросила на плечо ремень сумочки, и Девин заметил, что руки у нее слегка дрожат. Затем она на всякий случай осмотрелась по сторонам и спросила:

— Ты не забыл, тебе сейчас выступать?

— Да я оседлаю их в два счета, — усмехнулся Девин.

— Да, ребята надеются на тебя. — Ханна упомянула их детей, и улыбка опять сползла с ее лица. Возможно, как и Девин, она вспомнила, почему им не следует целоваться. Он окончательно уверился в этом, когда она коснулась ладонью живота, словно желая приласкать ребенка, которого носила. — Мне, наверное, лучше вернуться на трибуну.

После того как она ушла, Девин постоял минутку, взвешивая все «за» и «против». Прикрыв глаза, он снова увидел, как Ханна аплодировала на трибуне, когда он закончил выступление, с горящими глазами, задыхаясь от волнения, а рядом с ней возбужденно подскакивали мальчишки… В тот момент он почувствовал, что вот так все и должно быть. И это заставило его всерьез задуматься о том, какой была бы его жизнь, если бы центральное место в ней заняли Ханна, дети, ранчо, родео.

Девин спохватился, вспомнив, что подобные мечты посещали его и раньше. Однако сейчас он никак не мог от них отделаться. Как не мог забыть и незнакомое чувство, охватившее его, когда он услышал вопрос Трэвиса, не от Девина ли будущий ребенок Ханны. Обо всем этом Девин думал, решив во что бы то ни стало выступить лучше Трэвиса.

Пожалуй, победа была для него не так сладка, как последовавший за ней поцелуй Ханны. Девин не стал единоличным победителем, однако сумел переиграть Трэвиса, а это для него теперь важнее всего. Трэвис не выиграл вообще никаких призов и, следовательно, не заработал ни гроша. Девин понимал, что у Ханны остается все меньше шансов получить алименты. Рассчитав, что она, наверное, захочет разыскать Трэвиса, он решил подождать у конюшни и ее, и мальчиков. Надо полагать, Ханна не обрадуется, узнав, что и лошадь Трэвиса, и его снаряжение уже исчезли, словно испарились.

Девин прицепил трейлер к грузовику, а затем припарковался возле конюшни. Наверняка ковбой из Калифорнии крутится неподалеку, рассчитывая купить у него лошадь. Вылезая из грузовика, Девин заметил сквозь приоткрытую дверь платье Ханны и ее блестящие волосы. Мальчиков не было видно, а в конюшне стояла тишина — большинство ковбоев еще не вернулись с арены. Однако Ханна была не одна. Узнав хорошо знакомый ему ярко-малиновый атлас, Девин как можно тише прикрыл дверцу грузовика и медленно двинулся вперед, настороженно, как мужчина, готовый вмешаться в разговор двух женщин: той, что принадлежала ему раньше, и той, что желанна ему теперь.

Он не видел Джолин больше месяца. Тогда она воскресным утром заехала в квартиру, которую он снимал в Седалии, и привезла собравшегося к ней на все выходные Си-Джея, хотя сама только и говорила о родительских правах и алиментах. Ее ждали родео и очередной мужчина, а Си-Джей помешал бы. Однако родео закончилось, и Девин напрягся, гадая, что за фокус Джолин припасла на сей раз.

Она всегда любила одеться поярче, вот и сегодня на ней был костюм профессиональной наездницы: бахрома везде, где только можно, и атлас «в облипочку».

Длинные черные волосы свободно спадали по ее прямой спине из-под полей дорогой ярко-малиновой шляпы. Легко было понять, почему когда-то от одного ее вида у него начинало стучать сердце. Но теперь он недоумевал, как можно было не рассмотреть под всеми ее нарядами холодное, бесчувственное сердце.

Кажется, женщины не заметили его появления, и Девин шагнул в тень у самой двери — из-за любопытства он чуть не забыл об осторожности.

— Вы, должно быть, Ханна, которая печет печенье, — говорила Джолин, сообразив, что Ханна неспроста ждет возле денника с лошадью Девина.

Вероятно, Си-Джей говорил матери о Ханне, и, пожалуй, с одобрением, судя по снисходительному тону Джолин. Девин догадался, что дело тут в женском самолюбии, а Си-Джей ни при чем. Видимо, Джолин пыталась понять, какое место занимает Ханна в жизни Девина.

Но ведь этим занят и он сам!

— Да, я Ханна Риз.

Девин узнал холодок в голосе Ханны.

— Си-Джей не говорил, что вы беременны. Сказал только, что Дев арендует у вас конюшню.

Хотя Джолин было далеко до наглости Трэвиса, в голосе ее отчетливо слышалось подозрительное сомнение.

— Си-Джей не знает, что я жду ребенка, я еще никому не говорила.

— Ну уж Девин-то заметил, — знающим тоном протянула Джолин.

Девин увидел, как она медленно провела ладонями по своему плоскому животу и обхватила тонкую талию.

Ему стало противно.

— Да, он… заметил.

— Надо полагать, многие позабавились, когда Трэвис и Девин сцепились из-за вас.

Девин поморщился, потирая рукой ушибленную челюсть. Осведомленность Джолин не была для него сюрпризом.

— У Девина с Трэвисом просто вышло недоразумение, — быстро пояснила Ханна.

— Надо думать, из-за того, что Девину пришлось по душе ваше гнездышко. Трэвис оставил вам классное ранчо, насколько мне известно.

Девин снова поморщился, догадываясь, что Ханна сочтет оскорбительной саму мысль о том, что Трэвис ей вообще что-нибудь оставил.

— Кажется, оседлая жизнь в захолустье вас вполне устраивает. Лично я решила сделать карьеру, ведь мой сын уже взрослый, — заметила Джолин.

Это подросток-то тринадцати лет, весь в терзаниях и метаниях? — едва не взорвался Девин.

— Мне всегда хотелось научиться ездить верхом.

Признание Ханны застало Девина врасплох, и он даже забыл о своем гневе. Однако его поджидало еще одно откровение.

— После того как малыш родится, Девин будет учить меня верховой езде.

Джолин тем временем предостерегла Ханну:

— Нет, милочка, он вряд ли выдержит на одном месте так долго. Родео проникает мужчине в кровь, точно так же, как и любимая женщина становится частью его самого.

Ох уж эти женщины! Девин и не предполагал, что они могут прибегать к таким грязным приемам. Даже предательский удар Трэвиса показался ему сущим пустяком. Не дожидаясь, пока Джолин попытается намекнуть Ханне, что она все еще его любимая женщина, Девин решил вмешаться. У него даже улучшилось настроение при виде их удивленных лиц.

Ханна густо покраснела, поняв, что он слышал ее вранье. Джолин, сообразив, что он слышал ее шпильки, фальшиво улыбнулась.

— Дев, радость моя, я только что познакомилась с твоей подружкой. Си-Джей рассказал мне, что ты снимаешь у нее конюшню.

— Все так. — Девин напрягся, видя, как Джолин, соблазняюще покачиваясь, подошла к нему и тряхнула длинными волосами.

— Берегись Трэвиса Риза, говорят, он выдумщик на разные пакости.

— В данный момент меня беспокоят отнюдь не его выдумки, — ответил Девин, глядя ей прямо в глаза. Она делано рассмеялась и, проходя мимо него к двери, намеренно коснулась его грудью.

Он даже не посмотрел ей вслед — насмотрелся в свое время. Вместо этого он с удовольствием взглянул на разрумянившиеся щеки Ханны. Глаза ее блестели, подтверждая его догадку, что виной всему не смущение, а лукавая хитринка.

— Значит, это твоя бывшая жена.

— Ага, Джоли. — Если повезет, в ближайшее время они не увидятся. Девин шагнул к Ханне. — Значит, ты мечтаешь научиться ездить верхом?

— Да, всегда хотелось.

— Но я не припомню, чтобы ты просила об этом меня.

Девин сделал еще шаг, и теперь Ханна отступила.

Еще один — и она оказалась у самой стены. Девин оперся ладонями о стену, наклонился к ней, повинуясь властному зову желания.

— И это все, чего ты хочешь от меня, Ханна?

Она зажмурилась и прошептала:

— Не знаю…

Но он-то знал! Девин протянул руку к верхней пуговице ее платья.

— Трэвис купил тебе это платье?

Звук его хрипловатого голоса заставил Ханну открыть глаза и быстро ответить:

— Нет.

Она понимала, что Девин хочет поцеловать ее, однако возле конюшни послышались голоса детей. Ханна и Девин шарахнулись в разные стороны, когда ребята вошли в конюшню, но, судя по подозрительной мине Си-Джея, сделали это недостаточно проворно.

Джастин радостно приветствовал их, а затем стал рассматривать лошадь Девина. Си-Джей сразу заметил, что губа у Девина разбита.

— Пап, кто тебе врезал?

— У нас с Трэвисом вышло недоразумение.

— Ты, верно, врезал ему?! — Си-Джей был так уверен в победе отца, что и Ханна, и Девин поморщились. Си-Джей не замедлил поинтересоваться: — Ну что, вернет он нам Ракету?

— Дело не в лошади, Си-Джей.

— Тогда почему вы подрались?

Девин в явном замешательстве посмотрел на Ханну.

Этого взгляда было достаточно для Си-Джея, и мальчишка ахнул с недоверием, которое отнюдь не польстило Ханне.

— Вы что, подрались из-за нее?

— Си-Джей! — почти зашипел Девин, и у Ханны упало сердце. Судя по всему, Девин предстал перед сыном в невыгодном свете, неохотно поясняя: — Собственно говоря, драки-то и не было. Трэвис застал меня врасплох и сбил с ног.

— Он сшиб тебя? — Си-Джей силился понять невозможное, и Ханне стало жаль Девина. Выразительно помолчав, паренек осуждающе заявил: — Ты сам твердил мне: «Никогда не ввязывайся в драку, если дело того не стоит. Но уж если дело стоящее, то нужно постараться и победить».

Девин принял удар, не дрогнув, но Хаина поняла, что его расстроили слова сына.

— Си-Джей, это я виновата…

— А кто же еще! — огрызнулся Си-Джей, и в глазах у него блеснули слезы.

— Мы поговорим об этом позже, когда будем одни, — в тихом голосе Девина слышалось предостережение.

— Не хочу я ни о чем говорить! — Си-Джей попятился. — Я сейчас встретил маму. Она говорит, я могу пожить с ней некоторое время. — Он глубоко вздохнул. — Я уезжаю.

Девин несколько томительно-долгих мгновений в упор глядел на сына. Ханна понимала, что они обижены друг на друга. Тем не менее Девин спокойно сказал:

— Ты уверен, что этого хочешь?

Си-Джей кивнул.

Ханна закусила губы, чтобы не возразить. После встречи с Джолин она не сомневалась, что красотка хочет просто использовать Си-Джея, ей нужны только алименты на сына.

Лицо у Девина смягчилось. Он полез в карман за бумажником, вытащил несколько банкнот и протянул их Си-Джею.

— Думаю, тебе это пригодится.

— У меня есть деньги.

Девин мрачно затолкал банкноты обратно в бумажник.

— Ладно, сынок, обещай звонить мне каждую неделю и дай знать, если тебе будут нужны деньги или если захочешь, чтобы я приехал за тобой.

— Мне пора… — На пороге Си-Джей помедлил, затем обернулся к Ханне. Несмотря на всю показную независимость, он обратился к ней с обезоруживающей неуверенностью: — А как же моя работа?

— Если Ханна не возражает, я подменю тебя, пока ты не вернешься, — ответил ему Девин.

Си-Джей взглянул на отца, и на долю секунды Ханне стало страшно, что из-за обиды и разочарования паренек вот-вот заявит, что не собирается возвращаться.

Она быстро заверила:

— Я не возражаю.

— Спасибо, — пробормотал Си-Джей и вышел из конюшни.

Джастин тут же сорвался с места, устремившись за Си-Джеем. Ханна поспешила к двери. Малыш догнал Си-Джея, они остановились, и Си-Джей что-то ему сказал.

Девин неслышно подошел к Ханне и коснулся ее плеча. Она обернулась к нему и опять удивилась его спокойствию:

— Ты не можешь вот так отпустить его!

— По закону я не имею права мешать ему видеться с матерью. Даже если я силой заставлю его остаться, это обернется против меня.

В глубине его потемневших глаз проглядывало безысходное отчаяние. Горло у Ханны перехватило, но она сумела выговорить:

— А куда же Джолин его увезет?

— Она направляется на родео в Лавленд, а оттуда в Колорадо-Спрингс. По-моему, если в Лавленде она хорошо выступит и получит награду, то вряд ли оставит Си-Джея у себя. Надеюсь, что, разочаровавшись в Джолин, Си-Джей не будет винить во всем себя.

Девин нежно сжал ей руку, и Ханна догадалась, что он пытается успокоить их обоих. Затем она взглянула на Джастина. Мальчик, опустив голову, сказал:

— Си-Джей говорит, мне нельзя с ним ехать.

— Он ненадолго поедет погостить у своей мамы, — объяснила ему Ханна. Затем, обернувшись к Девину, сказала: — Если ты не против, присмотри за Джастином, а я пойду разыщу Трэвиса и спрошу об алиментах.

— Ханна, Трэвис уехал.

Она даже не сразу поняла его.

— Не может быть! Да ведь он даже не попрощался с Джастином! — В душе у Ханны вспыхнул, но быстро перегорел горький гнев — иного от Трэвиса она и не ждала.

До появления ковбоя из Калифорнии разные дела отвлекали всех от мыслей об уехавшем Си-Джее. Ковбой наконец пришел, и сделка состоялась. Девин по крайней мере выглядел довольным. Ханна расслышала голос калифорнийца:

— Девин, у тебя на редкость счастливое лассо. Продолжай в том же духе, и через пару лет финал национальных состязаний в Вегасе у тебя в кармане.

Ханна вспомнила, как Си-Джей говорил приблизительно то же самое: если бы отец не бросил выступать… Сейчас она по-иному восприняла эти слова, зная отношение Девина к родео.

— Я теперь в основном занимаюсь лошадьми. — По бесстрастному ответу Девина трудно было понять, хорошо это для него или плохо.

Домой они ехали молча. Джастин почти сразу же заснул, Ханна знала, что Девии думает о сыне. Сама же она предавалась тягостным раздумьям о том, насколько осложнится ее жизнь в финансовом отношении, алиментов ей теперь не видать. По сравнению с проблемами Девина ее проблемы казались пустяковыми — ведь ее сын с нею. Ханна молила Бога о том, чтобы и Си-Джей поскорее вернулся.

Солнце уже почти село, когда они свернули к ранчо.

Девин притормозил, и Джастин проснулся. Обхватив Ханну и прижавшись к ее коленям, он пробормотал:

— Мамочка, отнеси меня.

Ханна сжала губы, поглаживая растрепанные кудряшки мальчика. Он искал утешения не потому, что устал. Его тоже огорчил отъезд Си-Джея.

— Что скажешь, если до дома ты прокатишься на мне, а мама отопрет дверь?

Конечно, Джастин не возражал.

Ханна встретилась глазами с понимающим взглядом Девина. Наверное, пришло время сообщить Джастину, подумала она, что у него будет братик или сестричка.

Они дошли до дома, Ханна отперла дверь и обернулась, когда Девин опустил ее сына на пол. Не успел Девин выпрямиться, как ручонки Джастина обвились вокрут его шеи, крепко обнимая. У Ханны заныло сердце — она понимала, что Джастин все сильнее привязывается к Девину. Мальчик наконец разжал руки и побежал в свою комнату, а Девин медленно выпрямился, и боль в его глазах подсказала Ханне, что сейчас он думал о своем сыне. Ей стало отчаянно жаль его.

— Спасибо, Девин.

— Да ладно, было бы за что… — вздохнул он. — Спокойной ночи, Ханна.

Время было уже позднее, и Ханна засиделась на кухне. Похоже, ей будет не хватать вечерних визитов Девина на крыльцо. Не хватать мужских взглядов при лунном свете… Она уже протянула руку к выключателю, когда на крыльце послышались шаги Девина. Внезапно ее охватило чисто женское раздражение. Он снова застал ее врасплох — снова в пижаме, только на этот раз розовой, да еще с мокрыми после душа волосами, наспех прихваченными розовой заколкой, из-за чего она становилась похожа на школьницу. Девин легонько постучал. Она открыла дверь и даже в полутьме увидела, как потемнел синяк от удара Трэвиса. Девин успел принять душ и побриться, и Ханна с наслаждением вдохнула пряный аромат лосьона. Несколько мгновений она смотрела на него и вдруг сообразила, что и Девин занят тем же самым. Взгляд его, как и в прошлый раз, скользнул к ее босым ступням, а затем вновь поднялся и замер на уровне верхней розовой пуговки на пижаме. Его желание было вполне очевидно. Девин наконец посмотрел ей в лицо, и Ханна отвела глаза, обратив внимание на шляпу Джастина в его руке.

— Я подумал, утром Джастин захочет ее надеть.

— Еще как захочет!

Девин медленно отдал ей шляпу, и Ханна буквально услыхала его мысли о том, как было бы хорошо, если бы и Си-Джей был сейчас на ранчо и мирно спал себе, как Джастин. Она открыла дверь пошире и отошла в сторону, зная, что, тоскуя по своему сыну, Девин обязательно зайдет.

Он шагнул через порог. На длинном деревянном столе стояла ваза с настурциями, и Девин коснулся оранжевого цветка пальцем, причем, Ханна отметила, сделал это до того нежно, что цветок даже не дрогнул.

— Как красиво.

— Это Джастин собрал для меня. — Ханна улыбнулась, поставила кувшин с лимонадом на стол и достала из шкафчика стаканы. — Мне удалось унять его раньше, чем он опустошил всю клумбу.

— Ты бы не рассердилась, по крайней мере не слишком, — со знанием дела заметил Девин.

На его губах появилась улыбка, но в глазах проступила такая печаль, что Ханна поняла: он думает совсем не о Джастине, а о Си-Джее. Лицо ее вытянулось, и, видя это, Девин перестал бодриться.

— Не могу не думать о Си-Джее. Я знаю, что он не нужен Джолин, но не могу не тревожиться… вдруг он не вернется!

— Ох, Девин! Парень боготворит тебя. Рано или поздно он обязательно вернется домой независимо от влияния Джолин.

— Да, остается надеяться. — Девин грустно улыбнулся. — Хотя я не так уж уверен насчет «боготворения».

— Си-Джей хочет стать профессиональным ковбоем, как ты. Он сам сказал мне при первой встрече. — Ханна улыбнулась.

— Ты ему нравишься, Ханна. Он пытается подавить это в себе, но ты ему очень нравишься.

— Да, мне тоже так кажется.

— А сегодня он разочаровался во мне, когда я уступил Трэвису в драке.

Девин бережно, словно к цветку, прикоснулся к ее щеке, затем расстегнул заколку. Спутанные влажные пряди рассыпались по плечам. Девин нежно провел теплой ладонью по ее волосам и прижал Ханну к себе. Его губы прильнули к ее мягким губам с такой требовательной лаской, что Ханна не устояла. Вцепившись обеими руками в его рубашку, она потянулась навстречу его поцелую, и каким-то непостижимым образом вся ее округлившаяся фигура оказалась под надежной защитой его стройного, мускулистого тела, заставляя ее почувствовать себя женственной и желанной. Он обнял ее за плечи, привлекая еще ближе к себе. Ханна ощутила его отчаяние и глубоко затаенную боль. Ему хотелось забыть, забыться. И ей тоже хотелось. Однако так она не станет ему помогать. Разжав руки, она уперлась ладонями в грудь Девина и отвернулась от него.

— Ханна! — Его хрипловатый голос прозвучал так напряженно, что она чуть не дрогнула.

— Отпусти меня…

Когда он отпустил ее, взгляд его требовал объяснения.

— Трэвис использовал меня, и я не хочу, чтобы это случилось снова.

Глаза Девина потемнели от вспыхнувшего гнева. Он отступил назад, и скрип его сапог показался Ханне таким же пронзительно-резким, как и его слова.

— Одно дело, когда человека бессовестно используют, и другое — когда в нем нуждаются в трудную минуту. — Он прошел мимо нее и, выходя на крыльцо, тихо-тихо прикрыл за собой дверь, однако Ханна догадалась, каких неимоверных усилий ему стоило сдержаться…

Медленно тянулись минуты. Измучившись от бессонницы, Ханна погладила мягкие перышки в своей ловушке для снов, словно пытаясь умилостивить подушку. Потом легла поудобнее на бок и зажмурилась. Она старалась не думать о Девине. А еще она отчаянно пыталась не представлять себя замужем за профессиональным ковбоем, чемпионом родео, который любил бы ее.

Пыталась… Но все равно увидела это во сне.