Фигуристая Сестричка

Глава 12

Мы с Джейсоном вернулись в фермерский дом и сразу же легли в мою постель. Не было ничего нежного в том, как мы терзали друг друга, ничего мягкого в том, как он брал меня, грубо и собственнически. Мы трахались, чтобы избавиться от того, что только что произошло, чтобы предъявить права друг на друга, чтобы отменить все те ужасные вещи, которые были сказаны. Он терзал меня, царапал кожу моих бёдер своей грубой щетиной, которой не хватало бритья. Он целовал меня везде, покусывал, сосал, а я извивалась для него. Ничто не было запретным, ничего, что он делал, не было слишком жестким или слишком быстрым. Я дважды кончила как ураган, крича и царапая столбики кровати. Он впервые кончил на меня, сорвав презерватив, чтобы извергнуться на мои бедра, интимно и непристойно одновременно.

Липкие, насквозь пропитанные вожделением, мы замедлили темп. До рассвета мы целовались и гладили друг друга, почти кончая, а потом замедлялись снова. Он вошел в меня, я была в синяках и кровоподтеках от его прежней дикой потребности, задыхаясь и прижимаясь к нему изо всех сил. Он сказал мне, что я прекрасна. Он сказал, что я — лучшее решение, которое он когда-либо принимал. Он сказал мне, что не хотел возвращаться домой.

И я поверила ему. Каждое мгновение, пока на улице было темно, я верила, что это продлится дольше, чем одна ночь. Что он не уедет после того, как закончится неделя, и моя сестра перестанет быть Бейли Блю, а дом на ферме перестанет быть моим, что он увезет меня в свой шумный, многолюдный, гигантский город, и мне больше не придется видеть никого из этих людей. В ту ночь я не повторяла в голове ужасные слова Джонатана. Я не была ничьим жирным кошмаром. Джейсон хотел меня. Он говорил об этом, шептал, касаясь моей кожи, моего рта, когда целовал мой пупок и когда зарывался лицом в мою шею. Я верила, что всё будет хорошо.

Но только до утра.

Когда я проснулась, Джейсон уже вылез из постели и надевал свои боксеры и джинсы. Я сонно моргнула и вытерла соринки из уголков глаз. Он наблюдал за мной, на его лице была странная улыбка, которую я не могла расшифровать.

— Доброе утро, — пробормотала я. — Направляешься домой?

— Нет, я собираюсь приготовить нам завтрак. Он нам нужен.

Я усмехнулась, как будто он шутил.

— Мы не завтракаем.

— Это прелюдия. Пойдем. — Он стянул с меня одеяло, которое я пыталась натянуть на голову, и поднял с кровати. Я брыкалась и визжала, но он легко поставил меня на ноги.

— Ладно, ладно. Я поняла. Мы завтракаем. — Я схватила халат с обратной стороны двери спальни и последовала за ним в коридор и вниз по лестнице. — Кроме того, если у нас будет ещё хоть одна прелюдия, я не смогу ходить неделю.

— По-моему, звучит неплохо. Ммм, неделя в постели? Фантастика. — Этим утром он был очень бодрым, и чем счастливее он выглядел, тем больше я волновалась. Я пошла за ним на кухню, но узел в животе не давал мне покоя. В нем звучал голос Джонатана, и он нашептывал мне всякие ужасные вещи. Джейсон ничего не замечал и продолжал оживленно говорить, даже когда меня не было рядом с ним. — На улице, на первом этаже моего дома есть итальянская пекарня. Благодаря Марио и Луизе я уже два года не готовил себе завтрак, и мне пришлось бегать каждое утро. Что скажешь?

Я стояла за кухонным островом между нами, пока он открывал и закрывал шкафы. Я с беспокойством наблюдала за ним. Он хорошо смотрелся без рубашки на моей кухне, босой и взъерошенный рано утром.

Но это было слишком удобно. Временные отвлекающие маневры не позволяли есть яйца в нижнем белье за столом в столовой.

Меньше недели. Его не станет меньше, чем через неделю.

— Я больше люблю батончики с гранолой и яблочные дольки. — Я потянула за обтрепанные нитки халата и посмотрела, как он наклонился к моему почти пустому холодильнику.

— Кэссиди, здесь примерно половина палки масла, четыре яйца и немного сливок с фундуком для кофе. Что ты ешь?

— Слушай, я, как три кота, хочу стать городской старой девой в историях о привидениях, которые подростки рассказывают друг другу у костра, пытаясь произвести впечатление на девушек. Благодаря YouTube я умею готовить около четырех блюд, все из которых делаю в больших количествах и замораживаю, так что мне приходится готовить только раз в неделю. — Он приподнял бровь, пока я невразумительно болтала. Мне нужно было выпроводить его из кухни, пока я не выставила себя на посмешище. — Я живу одна. Мне многого не нужно.

— Ты ужасная фермерша.

— О, ты даже не представляешь.

Он ухмыльнулся и провел рукой по своим грязным волосам.

— Хорошо. Ну, мы можем сделать что-то с четырьмя яйцами и маслом. Не очень много, но мы не умрем с голоду. — Он поставил коробку с яйцами и маслом на столешницу. Джейсон стоял спиной ко мне, пока доставал миски, которые нашел во время своей прошлой охоты. — Тебе понравится в Нью-Йорке. Там везде есть курьеры и чаевые. Тебе никогда не придется покидать свою квартиру, если ты этого не хочешь. Иногда мне даже доставляют продукты.

Это несерьезное замечание поразило меня. Он ничего не имел в виду, но сказал это так, словно существовала вероятность того, что я когда-нибудь узнаю о курьерах и чаевых. Пока он разбивал яйца о край столешницы, мое беспокойство нарастало, как сирена торнадо в моей голове. Он должен был успокоить мир, а не сделать его ещё страшнее.

Я открыла рот, чтобы сказать ему, чтобы он остановился и шел домой, когда он повернулся, чтобы поставить миску со смесью на столешницу, но замер, устремив взгляд на беспорядок между нами.

— Почему у тебя всё ещё есть это, Кас?

Голос Джейсона звучал настороженно и немного обвиняюще. Я проследила за его взглядом до голубой кашемировой коробки и беспорядочно разбросанного упаковочного материала. Свадебное приглашение выглядело немного заляпанным по краям, где я навязчиво перебирала его десятки, а может, и сотни раз.

Он смотрел на приглашение, как на опасное оружие, бомбу, гранату, единственный человек в мире, который видел этот маленький тонкий кусочек розово-кремовой бумаги таким, каким он был на самом деле. Он не знал, что оно перестало быть проявлением моей сорванной помолвки и стало обратным отсчетом времени до его отъезда. Он отложил миску и взял приглашение в одну руку. Когда я поняла его намерения, было уже поздно его останавливать.

— Это не твоё дело!

— Тебе это не нужно. А только сведет тебя с ума.

Я потянулась к нему, но пальцы лишь слегка задели краешек, прежде чем он отдернул его.

— Это мое. Ты не имеешь права судить меня. Тебе что, двенадцать? Отдай его мне, Джейсон! — он держал его на расстоянии вытянутой руки, а его губы были плотно сжаты в хмурую гримасу, когда я прыгнула за ним, но промахнулась на милю. Паника охватила меня.

— Оно было здесь столько же, сколько и я, и оно тебе не нужно. Зачем ты это делаешь с собой? Ты должна отпустить его.

Пять слов, и всё удовольствие, которое я испытывала, когда была с ним, сгорело в огне. В пустоте, где когда-то жило мое сердце, пульсировало что-то красное и пустое. Я обмякла, ошеломленная и застигнутая врасплох.

— Нет, — споткнулась я. — Только не ты.

Из всех людей в мире, с которыми, как мне казалось, я была в безопасности, именно этот мужчина оказался рядом. Крепкое тело, сильная решимость, страстный, харизматичный и мой. Но он не был моим, никогда не был моим, в силу моих правил и того, что он — Кинг. Он принадлежал Джонатану, а значит, и Бейли, и был одолжен мне, пока я лечилась его поцелуями.

— С тебя хватит. — Его лицо ожесточилось, решимость сделала его очень похожим на Гартона Кинга в этот момент. Он отстранился и двумя длинными шагами направился к раковине. — Это не определяет тебя. И никогда не определяло.

— Остановись, пожалуйста. Джейсон, пожалуйста. Я умоляю тебя, не делай этого со мной. — Я погналась за ним, вцепилась в него когтями, тянула и била его, но была слишком мала для его широкой фигуры. Когда мольбы не возымели действия, я дико сменила тактику.

— Это не твое дело! Ты временный и бессмысленный, и у тебя нет права вмешиваться! Ты не имеешь права готовить завтрак, ночевать у меня или принимать решения о моей жизни. — Он оттолкнул мои руки, прижал мое тело к раковине, но было видно, что он знал, что может причинить мне боль, если ему действительно нужно будет удержать меня, и он старался не допустить этого.

Но знание этого не мешало мне оставлять царапины на его руках и бить его кулаками изо всех сил. Он включил горячую воду и потянулся к переключателю измельчителя бытовых отходов. Он издал рев и сотряс шкафы, как самолет, собирающийся взлететь. Сердце впилось в грудную клетку и разорвалось на части. Я даже не узнала свой собственный голос, выкрикивая его имя, умоляя остановиться, называя его ужасными словами, которые я никогда не смогу взять назад. Он не смотрел на меня, не останавливался и не отталкивал, когда я причиняла ему боль.

Я рыдала, пока он запихивал приглашение прямо в сток, а когда я попыталась спасти его, он отдернул мои руки от него и поднял их вверх и в сторону.

— Прекрати! Ты с ума сошла?

Его руки были слишком горячими, и я больше не чувствовала себя в них комфортно. Лезвия пережевывали бумагу, некоторые клочки взлетали в воздух, но большинство превращалось в мокрую кашицу, которая исчезала в темноте.

Руки опустились, когда я больше не смогла их держать. Он отпустил одну руку только для того, чтобы выключить режим утилизации. Тишина была необычной и мучительной.

— Тебе нужно уйти. — Я не смотрела на него. И чувствовала себя избитой.

Джейсон потянулся ко мне и заключил в объятия, его руки всё ещё сжимали мои, словно я всё равно могла попытаться достать измельченную бумагу из утилизатора. Он прикоснулся щекой к моему виску.

— Я никуда не уйду.

— И ты не вернешься. — Я попыталась вывернуться, не зная, что хуже: то, как он держал меня, или страх, что он мог остановиться.

— Это просто бумажка. Она ничего не значит. Отпусти это.

— Это что-то значит, — мрачно пробормотала я. — Только ничего хорошего.

Я подняла голову, приготовившись встретиться с его глазами, но мое внимание привлекли клубы пыли, поднимавшиеся по длинной дороге, ведущей к моему дому от шоссе.

Я могла назвать лишь несколько человек, которые могли бы неожиданно заехать в субботу в такую рань, и не хотела, чтобы кто-то из них знал, что Джейсон Кинг здесь. Не после того, что произошло в баре прошлой ночью.

— Вы, наверное, шутите. Прячься. — Я подтолкнула его к коридору и напряглась, чтобы следить за приближающимся облаком пыли.

— Теперь люди знают. Я не боюсь, кто бы это ни был.

— Ну, я боюсь, а у тебя есть жизнь в другом месте, так что ты не в счет. Иди. Спрячься.

Я покачала головой и слегка оттолкнула его, а затем манжетами халата вытерла следы слез со своего лица. Я плотно обмотала халат вокруг себя и завязала его, внезапно испугавшись собственной тени.

Машина остановилась рядом с моей. Чёрная Тойота. Отличный расход бензина и люк на крыше.

Моя сестра.

Я открыла заднюю дверь раньше, чем она. Она была не одна.

— Кэссиди. — Голос Джонатана был настороженным и раздраженным, но в нем не было уверенности и надежды, которых я не замечала до Джейсона, у него уверенности и надежды было в избытке. Джонатан казался более худым, чем я могла заметить, менее громоздким, больше похожим на политика из маленького городка. Он сделал пробор слева и держал волосы короткими. Джейсон вообще не делал пробор. Через ржавую дверь он выглядел пиксельным. Не совсем реальным. Как будто видишь знаменитость в реальной жизни, которую раньше видел только по телевизору.

Он совсем не походил на злодея из моей головы, который мучил меня последние несколько месяцев. От этого диссонанса я не могла подобрать слов.

Какая-то часть меня получила удовольствие, увидев синяк, оставленный Джейсоном на лице. Готова поспорить, что Бейли была в ужасе от того, что это будет на её свадебных фотографиях.

Моя сестра размером с птицу резко выпрямилась и окинула взглядом мой потрепанный халат и босые ноги. Я пожалела, что не побрила ноги и не причесалась. Она выглядела такой собранной для этого нечестивого времени суток, особенно после вчерашнего вечера. Маленький нос и распущенные светлые пряди придавали ей воздушность, которую она точно не унаследовала от наших родителей.

— Что вам нужно? — я настороженно осматривала их обоих, как не принято пускать торговцев в свой дом, потому что они могут оказаться замаскированными убийцами с топорами.

— Сделать замеры. — Она протянула серебряную рулетку и блокнот на случай, если я ей не поверю. — Впусти нас.

Джонатан потянул на себя дверь, бесшумно открывающуюся с тех пор, как Джейсон починил её. Когда она шагнула вперед, я поставила ногу, чтобы заблокировать её.

— Нет.

— Что? — Бейли отшатнулась назад. Она явно ожидала ссоры, но не категорического отрицания. Всегда было приятно удивлять сестру.

— Ты меня слышала. Если захочешь сделать замеры моего дома, то сначала позвони и назначь удобное для меня время.

Бейли собралась с духом и наморщила нос.

— Это займет не больше минуты.

Она снова попыталась войти внутрь, но я её не пустила. Она нахмурилась и посмотрела куда-то в сторону спрятанных внутри сокровищ.

— С каких это пор ты готовишь? — она произнесла это как ругательство, словно мне должно быть очень стыдно за свои миски, выставленные на столешницу на всеобщее обозрение.

— Не твоё дело.

Такое ощущение, что в последнее время я часто это говорила.

Джонатан нахмурился.

— Он здесь, не так ли?

Я не ответил на этот вопрос.

— Тебе придется прийти в другой раз. Желательно, когда я буду одета. А сейчас убирайтесь с моей территории, пока я не вызвала шерифа.

Когда она не двинулась с места, Джонатан взял её за руку.

— Мы вернемся, Бэйл. Мы позвоним в следующий раз. — Это он сказал для меня. И кивнул. Я кивнула. Бейли оторвалась от нас обоих и побежала обратно к своей машине.

Я захлопнула дверь, повернулась и подпрыгнула, обнаружив Джейсона, который стоял в двух шагах от меня, прислонившись к стене и скрестив руки. Я нахмурилась.

— Убирайся.

Я направилась в коридор, ведущий на лестницу в мою спальню, но он поймал меня за руку и развернул к себе. Его голубые глаза пылали жаром и гневом.

— Что это было? Почему они хотели войти сюда, чтобы сделать замеры? — взорвался он.

— Не твоё дело! Сколько раз я должна повторять это людям?

— Может, и не моё, но я хочу знать. — Он зашагал за мной по коридору и вверх по лестнице. — Я хочу знать. Кэссиди, перестань вести себя как чертов ребёнок и поговори со мной.

Я набросилась на него, чуть не сбив с лестницы.

— Ладно. Они делают замеры, потому что забирают у меня дом. Я только смотритель, пока одна из нас не выйдет замуж. Вернее, та, что выйдет замуж первой. Та внучка унаследует дом, землю и всё, что к ним прилагается. Она будет растить здесь свою семью, как это делала моя бабушка. Но бабушка не учла, что земля стоит огромных денег. Я уверена, что они попытаются её продать. Они оба не из тех, кто живет в глуши.

К его чести, он выглядел так, словно был в ужасе. Я никогда не видел, чтобы он выглядел таким ранимым, как в этот момент, но это длилось недолго. Он взял себя в руки и, казалось, стал выше меня.

— Я не понимаю. И знаю своего брата. Он не злой, несмотря на то, что случилось прошлой ночью. И им не нужны деньги.

— Дело не в деньгах. — Мне сразу расхотелось бороться. Это было утомительно — иметь ещё одного врага. Я повернулась к окну, выходившему на двор и сарай. Распахнула окно, чтобы впустить поток горячего, еле влажного летнего воздуха. — Знаешь, как я узнала о них?

Он не подошел ближе. Я бы почувствовала тепло его тела, но его голос показался мне близким и немного хриплым от криков.

— Джонатан сказал, что ты застала их целующимися. Полагаю, это не совсем точно.

— Вообще-то, — я прислонилась к оконной раме и с тоской посмотрела на сарай. Ветер слегка подталкивал дверь. — Поцелуев не было вообще.

— Расскажи мне, — сказал он.

И я рассказала. По какой-то причине мне было неловко говорить ему правду. Я не хотела, чтобы он знал, что я из тех девушек, с которыми человек может так поступить. Я не хотела, чтобы он считал меня хрупкой, крошечной или никому не нужной.

— Я пересматривала наше решение устроить прием в зале, где проходят танцы во время праздников. Мне хотелось чего-то более личного, более особенного. Я подумала, что, может быть, мы могли бы провести его в нашем сарае. Поэтому ушла от мамы пораньше, чтобы осмотреть помещение и понять, соответствует ли оно моим мечтам.

Я провела пальцами по оконному стеклу.

— Я взяла с собой рулетку. Эту большую, промышленную штуку моего отца, стащила из его ящика с инструментами. Дверь сарая была открыта. Я всегда забываю её запереть, поэтому не удивилась. Свет проникал через западные окна, и я помню, как подумала, что поздний дневной прием здесь был бы просто захватывающим. Это было именно то, чего я хотела. Я поняла, что не одна, только когда стало слишком поздно что-либо предпринимать. Они лежали в сене на одеяле, а я… я просто стояла там. Должно быть, я была настолько потрясена, что выронила рулетку из рук. Она издала такой звук, когда упала на пол. Они остановились и посмотрели на меня. Они оба смотрели прямо на меня. Насквозь. Потом она обхватила его за шею, а он снова посмотрел на неё, и они продолжили.

Джейсон выругался. Это была не та грубая, резкая ругань, которая призвана сбить с ног. Он едва слышно прошептал это слово — из тех, которыми можно заполнить пустоту, когда мозг и сердце не могут понять чего-то важного.

— Приглашение, может, и не было важным, но оно было призвано стать моей судьбой. Так должно было выглядеть моё будущее. А теперь? — я подняла руки и опустила их в знак поражения. — Ты был прекрасным отвлекающим фактором. Я не знаю, что мне теперь делать.

— Был. — Его голос звучал тихо. Когда я повернулась, чтобы посмотреть на него, то увидела в его глазах, что он знал, что я собиралась сказать ему, ещё до того, как я это сказала.

— Ты уезжаешь домой меньше чем через неделю. После свадьбы, я полагаю. А мне пора вернуться к размышлениям о том, что делать с оставшейся частью моей жизни. Больше никаких отвлекающих факторов.

— Кэссиди. — Он сделал шаг ко мне, и я сделала шаг назад.

— Я собираюсь пойти в душ. И не хочу, чтобы ты был здесь, когда я выйду.

Прежде чем он успел что-то сказать, я повернулась, поднялась по лестнице, поспешила в ванную и закрыла за собой дверь. И внимательно вслушивалась сквозь белую краску двери в его шаги, ровные и знакомые. Я подождала, пока закроется входная дверь и захлопнется ширма. Когда я убедилась, что он достаточно далеко, то опустилась на холодный кафельный пол, уткнулась лицом в колени и заплакала.