Где принц, если все мужики... (СИ)

Глава 10

Дождя больше не было. К тому времени, когда закончились выходные, нога уже болела не так сильно. Жизнь начала налаживаться. Вроде и Гена пошел на поправку. Кашлять стал меньше. Хотя я столько в него таблеток впихнула, чая с малиновым и смородиновым листом, даже на мед раскошелилась, что он должен был поправиться. Я возвращалась после работы домой. Автобус довез до поворота, а там дальше нужно было так идти. Но погода радовала, поэтому я не была против пройтись. Людей почти не было. Молодежь гуляла в центре, а на окраине все сидели по домам.

— Ника! А я как раз к тебе еду! — Боря поравнялся со мной и слез с велосипеда.

— А я с работы иду. И завтра мне опять на нее, — ответила я.

— Чего это ты работаешь? Говорила, что дом приехала продавать, — насторожился он. Я же прикусила язык. Вот никогда не умела врать.

— Так мы с мужем решили здесь остаться. Дом поправим, детишек будем растить, — быстро нашлась я.

— Ой ли! А не сочиняешь ли? — цокнув языком, спросил он.

— А зачем мне это? — выпалила я.

— Вот и я думаю, зачем, — он обнял меня за талию, прижимая к себе. При этом другой рукой спокойно вез велосипед.

— Пожалуйста, убери руку, — попросила я.

— Почему?

— Потому. Увидит муж, так ревновать будет.

— Он у тебя что, как Маша из сказки на сосну забрался и видит все вокруг? — Боря загоготал. — Давай ты от него уйдешь.

— Зачем?

— Вместе жить будем, — хохотнул он, как будто сказал чего-то смешное.

— Я счастлива в браке.

— Да ладно, мне песни петь. Птичка нашлась. Нет у тебя никого.

— Почему это?

— Потому, — передразнил он. — Была бы правдой твоя сказка, то не гуляла бы ты поздно вечером одна.

— А что мне тут будет? Места знакомые. Чай, не заблужусь.

— Так найдется, кто захочет поцеловать тебя, чего делать будешь?

— Кусаться и царапаться. — Предупредила я. Душа ушла в пятки. Попыталась убрать его лапу, чтоб отстраниться, так проще было памятник гранитный подвинуть.

— Да ладно, без когтей и зубов останешься. Давай будешь мило и ласковой, и я отвечу тем же. Не будем все до мордобоя доводить, — серьезно сказал он. Оставалось лишь надеяться, что мне удастся доползти до топора, чтоб кого-то по башке огреть.

— Боря, а если меня это не привлекает?

— Что тебя не привлекает? — его лапа скользнула к моим ягодицам. Страшно.

— Не хочу я с тобой любовь крутить.

— А кто тебя спрашивать будет? — удивился Боря. — Ты со мной жить будешь. Один раз я ступил, отпустил. Теперь не отпущу. И прекращай мне врать.

Угроза была такой неприкрытой, что во рту сразу все пересохло. Страшно. Это был какой-то неосознанный страх, животный, на уровне инстинктов. Когда понимаешь, что с этим человеком лучше не связываться. Мысли искали выход из ситуации, в которой я оказалась, но с перепугу соображала я туго. Мы повернули в сторону остановке, когда я увидела Гену с топором. Чудо!

— Милый, ты не так все понял. Это просто друг. Он просто не поверил, что я замуж вышла. Это недоразумение, — быстро заговорила я. Боря от неожиданности отпустил меня. Я бросилась к Гене. Повисла у него на шеи, пытаясь забрать топор.

— Недоразумение говоришь? — он сказал это тихо, но от его тона мне стало страшно. Еще страшнее, чем рядом с Борей. — А я сейчас твоему хахалю ногу переломаю. А потом и тебе заодно.

— Да не трогал я твою жену! — попытался оправдаться Боря.

— Еще бы ты ее тронул! — гаркнул Гена.

Он как замахнется топором, я к нему за спину отскочила. Споткнулась и упала. Боря с невероятной скоростью запрыгнул на велосипед и на скорости поехал в город, оставив меня разбираться с «разгневанным мужем», который топором размахивал, и грозился и Борю зарубить и меня. Вот и прошла любовь у моего жениха. А Гена ему еще пригрозил, что если увидит его около меня, то ноги переломает.

— Давай руку, — грозно велел Гена.

— Ты только топор убери, — косясь на грозное оружие, попросила я.

— Куда же я его дену? Да не бойся ты, женушка, — он рассмеялся. — Чего за чудик был?

— Привет из прошлого. Ухажер назойливый. Я ему наплела, что замуж вышла. Он не поверил. Явно хотел у меня остаться и место мужа занять, — поднимаясь и отряхиваясь, ответила я.

— Так ты же вроде принца ищешь. Чем тебе не принц? — все так же веселясь, спросил Гена.

— Да я его боюсь. У него как что, так сразу в зубы дать. И все равно кому. Тебя я теперь тоже боюсь. В гневе ты страшный.

— Так и надо, чтоб всяких нехороших принцев отгонять.

— Да какой он принц? Козел какой-то.

— Тогда козел-переросток, — ответил Гена. Мы пошли домой.

— А ты какими тут судьбами с топором? Ты болеешь. Дома отлеживать должен.

— Я тебе что, Илья Муромец на печи тридцать три года лежать. Вроде уже этот возраст миновал. Пора и дела делать, — хмыкнул он, закуривая сигарету. Закашлялся.

— Вот плохо же, а дымишь.

— Так привычка — это святое дело. Получить легко, а избавиться сложно, — ответил он. — Поэтому лучше не начинать.

— Ген, а сколько тебе лет? Если это не секрет.

— Я тебе не девица, чтоб свой возраст скрывать. Тридцать шесть.

— Ясно.

— А что? На роль принца присматриваешь? Староват я для принца. Скорее на роль короля подойду.

— Просто интересно было. Ты сказал, что больше тридцати трех. Вот и спросила. Не придирайся к словам. И должна же я знать, что за человек у меня в доме живет.

— У… Хорошо, что не через полгода спохватилась познакомиться поближе. Хотя куда нам ближе-то знакомиться? Я как-то весь твой внутренний мир узнал и внешний уже заценить успел.

— Внутренний — это когда меня рвало или когда я болтала? — уточнила я.

— А какой хочешь, такой и выбирай. Всю тебя знаю.

— Так и будешь меня все время задирать?

— Почему бы и нет. Хоть какое-то веселье. Телевизора у тебя нет, радио тоже. Будем сами себя веселить.

— Книжки читай. Вот тебе и развлечение. Ты куда с топором ходил?

— Решил я сегодня крыльцо снять. У тебя топор тупой. Не представляю как ты им чего-то делала. Знаешь, как говорят, какой топор, такой и хозяин. Ну, тупым я быть не захотел. Пошел к Игнату поточить. У него точильный станок есть. Помогал ему по весне картошку сажать. Топор я заточил. Он мне предложил дров переколоть, пока сам спиной маяться. А мне-то что? Халтура она и в Африке деньгами ценится. Переколол я ему дрова. Договорились, что завтра приду и доделаю. А тут ты идешь в обнимку с этим типом. На шею кидаешься, да еще и милым называешь. Сыграть роль Отелло? Да запросто.

— Спасибо. Выручил.

— Вот если бы меня не было, как выкручивалась бы?

— Не знаю, — я пожала плечами. Мы дошли до дома. Осталось только нагреть воды, ополоснуться. Приготовить поесть. Или не приготовить. Сил чего-то не было.

Я растопила печку. Хоть на улице и было тепло, но дом за время дождей сильно отсырел. К тому же другого способа нагреть воду у меня не было. После душного дня нужно было смыть пот, который делал тело неприятно липким. Одно хорошо, что Гена сходил за водой и не пришлось ходить мне. Пока я плескалась в терраске, он разогрел кашу, которую еще утром сварил. Потом сам пошел плескаться.

— Я тебя почти люблю, — ужиная и попивая чай, ответила я в порыве чувств.

— Как тебе мало надо. Помыть, накормить и спать уложить — а ты так и растаяла.

— Ты смеешься, а я серьезно. Спасибо за помощь.

— Мы как бы в одной лодке, подруга. Значит, держаться надо вместе. Так проще до берега доплыть, — ответил он.

— Спасибо еще раз, что выручил с Борей.

— Обращайся, если кого отшить нужно. Тем более, пока ты мне регистрацию не сделала, то мне выгодно от тебя всех отваживать.

— Послезавтра сделаем. Как договаривались, на год.

— Да, — он отпил чай и посмотрел на меня. — Смотри, Игнат говорит, что в магазине распродажа рубероида. Два рулона покупаешь, третий бесплатно. Завтра он мне деньги за дрова отдаст, поеду в магазин за ним. С тебя надо тысячу. Есть?

— Тысяча есть.

— Хорошо. Тогда, если солнышко будет, сделаем нам крышу. А то у нас не крыша. А дуршлаг. Заодно крыльцо разберем. Извини, но я боюсь на него наступать. Сделаем из остатков ступеньки, остальное в печку.

— Как скажешь, — я зевнула, и забралась под одеяло. Было приятно лежать чистой, в ночной рубашке, под одеялом. Уютно и спокойно. Ко мне пришла кошка и начала петь колыбельную.

— Ты спать?

— Да, — я зевнула. — Завтра еще работать. Тебе потом надо будет новое постельное белье купить. И одеяло с подушкой.

— Да нам и одного с тобой хватит, — хмыкнул он.

— Обойдешься, — я закрыла глаза и провалилась в сон.

Что-то противное лезло ко мне. Оно щекотало. Я пыталась смахнуть, но оно лезло вновь и вновь. А потом я услышала писк. Глаза открылись сами собой. Кошка сидела у меня на кровати. В сумерках было видно, что она в пасти держит вырывающийся и пищащий комок. У меня сердце остановилось от страха. Я завизжала. Кошка испугалась и выпустила мышь. Та побежала у меня по одеялу. Я тут же вскочила, продолжая визжать. Подскочил Гена.

— Чего случилось? — он зажег свечу.

— Меня хотели мышкой покормить, — тяжело дыша, ответила я.

— А кричать так зачем? Надо было спасибо сказать.

— Она живая была! — взвизгнула я.

— Видно Мурка решила, что ты плохо питаешься.

— Нет. Я ей забыла молока купить. Она мне и напомнила так своеобразно. Мол, она договор выполняет: мышей ловит, а молока нет, — я перевела дух. Нужно было подойти к кровати и перестелить ее, но я боялась.

— Чего спать не ложишься?

— Я в последний раз всю ночь не могла уснуть. Все время боялась, что мышь опять целоваться придет.

— Чего ты их так боишься? — он стряхнул одеяло. Стянул простынь. Я положила другую. Сняла пододеяльник.

— Не знаю. Но боюсь.

— Ложись, — накрывая кровать одеялом, сказал Гена.

— Я лучше немного посижу, — с опаской, я огляделась по сторонам.

— Ага, — он задул свечу. Схватил меня за талию и закинул на кровать.

— Что ты делаешь? — я испугалась не на шутку.

— Спать ложусь, — он лег рядом. — Буду тебя от мышей охранять.

— Не надо…

— Спи. Вставать через пару часов. Потом поспорим. — Накрываясь одеялом и обнимая меня, сказал он. Возражать я не посмела. Так вроде не страшно. Пусть он мышей отгоняет. Да, спокойно. Я закрыла глаза и вновь уснула. Через три часа нужно было вставать на работу.