Где принц, если все мужики... (СИ)

Глава 18

Погода испортилась так сильно, что от вчерашнего жаркого дня не осталось и следа. Пришлось достать свитер. Из кровати особо вылезать не хотелось. Я высунула нос, только когда растопилась печка. От холодного пола мерзли ноги. Я нацепила шерстяные носки. А у печки было тепло. Было как-то душевно пить горячий чай из кружки, смотреть в окно, как ветер гонит низкие тучи. Гена сидел рядом и дымил своей сигаретой. Может вот такая жизнь и есть счастье? А где-то там была другая жизнь. Там был большой город с красивыми огнями. Там была динамика и жизнь. Веселье и проблемы, которые были намного легче, чем здесь. Никому бы и в голову из моих однокурсниц не пришло, что надо чинить крышу или пол. Помню мы переживали о сессии и о мальчишках, но никак о бытовых проблемах.

Мне было еще двадцать. Гена предлагал сесть дома и варить кашу. Но готова ли я к этому? Семья. Потом дети. Это значит я уже точно не увижу белого света за пеленками и распашонками. Я вспомнила его слова, что через год мы подумаем о ребенке. Это он решил, а не я. Меня же просто поставил перед фактом. Нужна ли мне такая жизнь? Скорее всего, нет. С Геной было спокойно. Но скорее как со старшим братом, а не женихом. Да я даже ничего не почувствовала, когда он меня поцеловал. Даже с Пашей какой-то проблеск желания был. Тут же ничего. И ответить отрицательно ему я не могла. Это как пригреть шелудивого пса, который спит в твоей кровати, таскает лакомые куски из хозяйской тарелки, грызет тапки, а выгнать его нельзя, потому что жалко. Не получалось у меня воспринимать Гену как мужчину.

Я надела куртку и пошла за водой на колонку. Ветер высушил землю после вчерашнего дождя. Продолжал наклонять макушки деревьев. Именно таким я и представляла себе ветер перемен, который уносил Мэри Поппинс. Но мне перемен не видать. Наверное, надо смериться со своим местом в этой жизни? Не так ведь все и плохо. Холодная вода обожгла льдом руку. Намок рукав куртки. Как же все это раздражало. Но разве кому-то есть дело до моего раздражения, моих потребностей, желаний? Никому. Одна я в этом мире.

— Привет, Ника. — Володя подъехал на велосипеде. Улыбнулся.

— Привет. Какими судьбами? Давно тебя не было видно.

— Да неприятности были. Давай с ведрами помогу, если моего железного коня не бросишь.

— От помощи не откажусь, — забирая у него велосипед, ответила я. — Чего за неприятности?

— Да я после того вечера несколько дней пил не просыхая. А потом чего-то меня за руль потянуло. Ничего не случилось, да только остановили. Я в драку полез. Итогом стали пятнадцать суток ареста и лишение прав. Пока отсидел, пока машину продал. Зачем она мне без прав? С работы уволился.

— Ничего себе! Прям черная полоса.

— Нет, сам во всем виноват. Вот машину продал, так теперь думаю в Москву податься. Там счастья поискать. Деньги на первое время есть. Шанс найти работу намного больше. Поедешь со мной, сестренка? Чего тебе здесь прозябать?

— Неожиданно.

— Ника, там можно будет все начать сначала. Большой город — это большой шанс. Да, там страшно, но мы будем вместе держаться друг за друга, а значит не пропадем. Так как?

— Мне подумать надо, — ответила я, замечая, что Гена вышел на улицу.

— Понято. — Володя тоже увидел Гену.

— Койку сдаю.

— А, тогда понятно. Ника, тебе нечего здесь делать. У тебя вся жизнь впереди. Там и образование получишь и замуж выйдешь. А что здесь тебя ждет? Работа кондуктором? Продавцом?

— А если я вечером тебе ответ скажу? Подождешь?

— Давай до вечера. Тогда же поедем билеты купим.

— Договорились.

Я не хотела, чтоб Володя подходил к дому. Наверное, он это понял. Оставил ведра на дороге. Забрал у меня свой велосипед.

— Тогда, до вечера, сестренка.

— До вечера.

Я занесла ведра в дом и вышла к Гене. Он был около остатков бани. Сидел на старом бревне. Я села рядом.

— Меня в Москву брат зовет.

— Москва. Притягательный город для молодых и неопытных, — спокойно сказал Гена.

— Что скажешь?

— Ничего. Я и так много слов сказал. Чего мне воздух лишний раз сотрясать? Все равно поступишь по-своему. Тебе ведь на мое мнение плевать, так как и на меня. По сути, я для тебя никто. Мужик, что мимо проходил. Пусть так.

— Обиделся?

— Нет. Чего мне обижаться? — он поднял толстую ветку и стал крутить ее в руках. — Я тебя хорошо понимаю. Так же как и понимаю простую истину, что человек всегда ищет место, где лучше. Ты еще не поняла, что лучше для тебя. Молодая и зеленая. Жизни толком не знаешь. Езжай. Узнай. Тебя твой родной город к ногтю прижал, тебе показалось этого мало. Попробуй окунуться в грязь Москвы. Только, пожалуйста, не свети нигде свои похождения.

— Ты не веришь, что у меня что-то получится?

— Не верю. Ты из таких же неудачников, как и я. Тем, кому не дано быть на вершине этой жизни. Но ты должна это сама понять. Вот смысл мне тебе все это говорить? Я ведь старше и глупее тебя. Ничего в жизни не знаю и не понимаю. А ты сейчас поедешь и сразу из золушки в принцессы попадешь.

— Ген, я не могу сейчас согласиться на твое предложение.

— Ясно дело. Надо еще шишек набить. А если я тебя остановлю, ты меня потом будешь всю жизнь обвинять, что упустила из-за меня такой уникальный шанс шишек из Москвы привезти. Езжай, моя хорошая. Гуляй. Как поймешь, что дурость совершила, то вернешься.

— А ты?

— Буду готовиться к зиме. Мне дом нравится, в отличие от его хозяйки.

— Я денег заработаю и пришлю на материалы.

— Угу. Посмотрю. На панель только не иди. Вряд ли оттуда вырваться сможешь.

— Гена!

— Чего сразу Гена? Я дельный тебе совет даю, — он достал сигарету. — Мне от тебя одна вещь нужна.

— Какая?

— Выдели мне часть дома. Так меньше хлопот будет, когда я решу свет провести. И не понадобится тебе приезжать, с работы отпрашиваться, чтоб бумаги подписать.

— Хорошая идея, — согласилась я.

— Тогда сегодня все оформим. Раз ты все равно уезжаешь.

Честно, я не ожидала, что разговор пройдет так гладко. Гена чуть мне сам вещи не собирал. Не пытался уговорить остаться. Я съездила с ним в город и оформила все документы. А вечером мы уже с Володей взяли билеты в Москву. Договориться на работе, что я уйду, не составила труда. Все равно один маршрут пока не выпускали из-за плохой погоды, поэтому вместо меня поставили временного кондуктора, которого взяли на сезон летних рейсов.

Погода продолжала хмуриться. Периодически шел дождь. Мелкий и противный. Их тех, что каплями оседал на лице. Зато было приятно вернуться в дом к теплой печке и горячему чаю. Билет уже лежал в паспорте. Вещи уложены. Прошло всего два дня, как Володя предложил мне уехать с ним. Все эти два дня прошли в хлопотах. Даже если и оставлять почти нечего, а из вещей небольшая сумка, все равно оказывается, что в городе у меня много дел, которые нужно было решить до отъезда. Но вот, все было сделано. Завтра я уезжаю. Поезд в девять утра. И не будет больше думать как выжить. Не нужно будет думать, как достать денег. Там другая жизнь.

Я забралась под одеяло в приятном предвкушении от завтрашнего дня. Гена привычно лег рядом. Я как-то привыкла с ним спать. И уж точно его присутствие меня больше не смущало. Можно было спокойно лежать рядом и греться под одним одеялом. И…

Его ладони оказались у меня под футболкой. Несмотря на прохладу, что царила в доме, я предпочитала немного мерзнуть, чем в свитере спать. Я не успела ничего понять, как он стал стаскивать с меня эту самую футболку.

— Что ты делаешь?

— А на что это похоже? — хмыкнул он.

— Подожди…

— Я и так долго ждал, — футболка отлетела на край кровати. Я попыталась встать, но он меня уложил назад. И опять его ладони у меня на груди, животе. Пока я отвлеклась, пытаясь убрать его ладонь с груди, он уже стащил с меня пижамные штаны.

— Ген…

— М? Прекрати возиться.

— Это насилие! — я попыталась вырваться из его рук, который грубо прижимали к кровати.

— Где? — спросил он, скользя пальцами по внутренней стороне бедер и резко проникая внутрь. Тело помимо воли выгнулось дугой. — Ты вся возбудилась. Так что насилие отменяется.

Возбуждение заставило тело звенеть натянутой струной. Так он еще больше увеличивал. Гена отстранился и сразу стало холодно. Одиноко. Но это на миг, чтоб вновь навалиться на меня и резко войти. Я не узнавала себя. Он мне не нравился, я его не любила. Но за считаные минуты ему удалось довести меня до пика и заставить упасть вниз. Разрядка. Мощная и выкидывающая из реальности на несколько минут.

— А девочке нравится резкость и грубость, — довольно сказал он, накрывая своими губами мои. Я задыхалась от тех эмоций, что он вызывал. А ведь ничего такого не было. Не было привычных ласк и прелюдий. Грубая, почти животная страсть, которая заставляла терять себя.

Время прекратило существовать. Усталость наполнила тело и приятное удовлетворение. Скорее перенасыщение. Это что же я с ним переспала? Неожиданно. Я вздохнула. Сумасшествие какое-то. Я лежала на кровати, сжавшись в комок. Надо было вернуть себя. Плохо не было. Но не было и того вдохновения, какое обычное чувствуешь после таких утех. Состояние напоминало скорее как после сильной истерики, когда проплачешь несколько часов. Тогда наступает усталость и пустота. Он вытянул из меня все силы.

Гена вернулся минут через десять. Закурил. Сел рядом на кровать. Провел ладонью по моему телу, как будто я была его собственностью. Так собаку гладят, а не женщину. Я поежилась.

— А ты мне нравишься, — сказал он. — Понятно почему за тобой мужики ходят. Видно, подстраиваться умеешь под них. Чувствуешь, что от тебя хотят. А теперь слушай и запоминай. Погулять я тебя отпущу. Тебе это надо. Когда назад приползешь раны зализывать, то на короткую цепь посажу. Такую, что забудешь о других мужиках. А ты все равно вернешься. Тебе деваться некуда.

— Гена, то что сегодня было не дает права мне диктовать свои условия, — возразила я.

— Я не диктую, а объясняю тебе как будет, — он ущипнул меня за ногу.

— Больно. Прекрати!

— Ложись нормально. Продолжим наше знакомство.

— Не хочу.

— А сама сейчас стонать будешь и просить добавки, — он затушил сигарету и достал презерватив.

— Так нельзя. — Я не хотела. Устала. Хотелось спать, но он даже слушать не стал. Тут было только его желание. С его стороны была сила. Если бы я опять не возбудилась, то это походило бы на изнасилование. Он только брал, ничего не отдавая. Его я не заботила. Только он сам. Эгоист. Если бы не страсть, что кипела в крови вулканом, то все это было похоже на пытку. Хотя в конце и напоминала пытку. Я уже себя не чувствовала, а ему все равно. Главное закончить. Когда же все прекратилось, я упала на подушку и закрыла глаза, почти сразу проваливаясь не в сон, а скорее забытье.

Холодно. Он отошел. Надо накрыться одеялом, но нет сил. Я лежала и не шевелилась. Никогда такого не было. Гена лег рядом. Накрыл нас и обнял меня. Провел рукой по моим волосам.

— Я тебя отпускаю лишь погулять. Знаешь, как кошек отпускают на улицу. Они убегают, думая, что вольная жизнь — это хорошо. Но потом готовы в любом доме жить, зная, что зимой лапы мерзнут. Ты вернешься. И тогда я дверь закрою. Будешь моей, домашней. И спать с тобой буду только я. Пока же — гуляй. Лапы подморозишь, тогда сразу о теплой печке вспомнишь и о том, кто в эту печку дрова подкидывает, — прошептал он. Мне не понравились его слова. Но возразить я не смогла. Сон навалился слишком резко.