Жажда скорости

Глава двадцать четвертая

Марина Бэй, Сингапур

Я ПРИЖИМАЮ КОНЧИКИ ПАЛЬЦЕВ к холодному стеклу окна, через которое смотрю на освещенную городскую трассу «Марина Бей», где завтра у Каррика будет гонка.

Сейчас поздно. Каррик спит в постели, а я боюсь.

Мои страхи растут все сильнее с каждой следующей гонкой. Ото дня ко дню я сражаюсь за сон. Мысли спутаны. И кажется, будто переживания не отпускают меня из-за того, что время от гонки до гонки проходит слишком быстро.

Я вымотана, истощена и в смятении.

И здесь, в Сингапуре, ощущения хуже всего. Я правда стараюсь изо всех сил, и не знаю, почему так происходит — может, потому, что гонка уже завтра в девять вечера. Не то чтобы в Сингапуре была плохая трасса. Просто темнота, даже несмотря на освещение, создает помеху для ясного обзора.

От мыслей о завтрашнем дне, как Каррик забирается в его болид и выезжает на трек… я чувствую тошноту.

Каррик знает о моем беспокойстве с тех пор, как мы вместе. Он знает, как я переживала конкретно из-за этой гонки. Просто не знает, до какой степени.

Он не знает о панических атаках.

И я не хочу разбирать с ним свои страхи детально, потому что он ничего не может сделать или сказать, чтобы помочь мне. Мое состояние улучшится только в единственном случае — если он не отправится на гонку, а этому не бывать.

Во-первых, потому что он не может остановиться. И, во-вторых, я бы никогда не попросила его об этом, и не только потому, что знаю, каким будет его ответ.

Гонки — это сущность Каррика. Ими насыщен воздух, которым он дышит, и пропитана кровь, что течет в его венах.

И хотя я знаю все это и знаю, кто он такой, это не уменьшает моих страхов.

Мои опасения просачиваются во все, чем я занимаюсь. Я более чем тщательно осматриваю его болид, гораздо придирчивее, чем делала это прежде. Если раньше при проверке безопасности машины я была просто активна и энергична, то сейчас я одержима. Я перепроверяю все по три или четыре раза. Настолько скрупулезно и дотошно, что Бен начинает делать мне замечания.

Каждый раз, когда Каррик выезжает на трассу, я не дышу до тех пор, пока он не возвращается в сохранности.

Так вот как мама чувствовала себя каждый раз, когда папа участвовал в гонке?

Все эти годы быть с ним, одолеваемой волнениями о том, что какая-то гонка может стать последней.

Как в итоге и стало.

Лбом я прижимаюсь к прохладному стеклу, пытаясь угомонить безостановочно носящиеся в моей голове мысли.

— Что ты делаешь, малышка?

Звук хриплого сонного голоса Каррика застает меня врасплох, заморозив мои мышцы.

Заставляя себя расслабиться, я поворачиваюсь к нему.

— Не могу заснуть.

Он пересекает расстояние между нами. Теплыми руками скользит по моим предплечьям и сжимает мои плечи.

— Беспокоишься из-за завтрашней гонки?

— Немного.

Так сильно, что едва могу дышать. Я не могу посмотреть ему в лицо, опасаясь, что он увидит правду в моих глазах.

Беря мое лицо в свои руки, он отклоняет мою голову назад, вынуждая посмотреть на него.

— Все будет в порядке. — Он доносит смысл фразы решительным взглядом. — Со мной все будет в порядке. — И прижимается к моим губам утешающим поцелуем.

Я чувствую выступающие слезы. Останавливая их, я обнимаю его за шею и крепко держу.

— Прости, что разбудила тебя, — бормочу я напротив его рта.

Он отклоняется.

— Не разбудила. Меня разбудило холодное пустое место в постели, где должна была лежать ты. Мне не нравится тянуться к тебе и не находить тебя.

— Прости. Возвращайся в кровать. Тебе нужно отдохнуть перед завтрашним днем. Я приду через пару минут.

— Нет, мне нужна ты. — Его руки скользят на мою спину. Сдвигая трусики грубыми пальцами, ладонями он хватает мои голые ягодицы и снова завладевает моим ртом, но в этот раз напористее.

Я знаю, чего он хочет. Я тоже этого хочу. Я всегда хочу его. И в последнее время даже сильнее и отчаяннее из страха, что каждый раз может быть последним.

Тело Каррика прижимает меня к стеклу. Когда поцелуй становится глубже, я чувствую упирающуюся в мой живот эрекцию, посылающую пронизывающие меня сверкающие молнии желания.

Он отрывается от моего рта и стягивает с меня трусики. Прижимает меня спиной к беспощадно холодящему кожу окну. Большим пальцем трет мой сосок, заставляя меня задыхаться и стонать ему в рот.

Затем поцелуями он движется ниже, к подбородку, шее, груди; прежде чем опуститься на колени, он запечатлевает поцелуи на каждой вершине. Смотря на меня в темноте, он рукой скользит под мое бедро. Приподнимая мою ногу, он располагает ее на своем плече. Разделяя мои складки пальцами, он прижимается ко мне ртом.

Когда его горячий язык упивается мной, я с тяжелым вдохом погружаюсь в его волосы пальцами. Я смотрю вниз, на его голову между моих ног, на него, ублажающего меня, и теснее прижимаюсь к его рту.

Я люблю его. До боли. И не могу сказать ему. Потому что если скажу, то все станет реальным, и если я потеряю его…

Все становится слишком сложным, чтобы выносить это.

Я закрываю глаза на страх, любовь и смятение, и фокусируюсь на ощущениях, что он дарит мне прямо сейчас. Он предлагает мне бегство на небеса.

Затем его язык касается меня в нужном месте, и я разлетаюсь на кусочки у его рта.

Он поднимается на ноги без единого слова. Пальцами я вцепляюсь в резинку в его пижамных штанах. Я тяну их вниз по его бедрам, давая им упасть на пол.

Он делает шаг, переступая через них, и пинает штаны в сторону. Приподнимая мои ноги, он оборачивает их вокруг своих бедер. Затем скользит вперед, толкаясь в меня.

— Каррик… — бормочу я, сдавливая его плечи руками, когда откидываю голову назад, к стеклу.

Не отрывая взгляда, он целует меня практически отчаянно, переплетая свой язык с моим, и берет меня прямо там, где каждый может увидеть нас.

Сам секс чувственный и проникновенный… невообразимо проникновенный. Мы не разговариваем. В окружающей нас тьме слышится лишь наше прерывистое дыхание.

Я дрожу, когда достигаю своего второго оргазма, и мое тело тесно сжимается вокруг его.

Когда он вдалбливается в меня и наполняет всем, чем обладает, с его губ рычанием срывается мое имя.

Запыхавшись, своим лбом он прижимается к моему, и его дыхание смешивается с моим.

— В моем будущем нет ни единого мгновения, в котором я не видел бы тебя. — Он произносит эти слова шепотом, пальцами запутываясь в моих волосах.

Я душу свои эмоции, неспособная говорить.

А даже если бы могла говорить, что бы я сказала? «Не планируй свою жизнь со мной. Да, я хочу этого, но не вижу ее так, как ты. Я борюсь изо дня в день, но не знаю, окажусь ли в конце концов достаточно сильной, чтобы остаться.»

Я не могу.

И тогда, как истинная трусиха, я ничего не говорю и молчу о своей слабости. Обнимая его за шею, я прижимаюсь к нему лицом.

Приподнимая мои ноги, Каррик оборачивает их вокруг своей талии и относит меня обратно в постель.

Все еще находясь во мне, он нежно кладет меня на кровать и располагает свою голову у меня на груди, где и лежит всю оставшуюся ночь.