Жаркое соперничество

На экране появились кадры, где Холландер в одиночестве плыл на каяке по озеру, безмятежно и с глупым видом созерцая окружающую природу. За кадром звучал его голос, вещавший о том, что это место типа исцеляет его душу, или еще о какой-то подобной херне.

В сюжет попали и некоторые комнаты коттеджа. Просторная гостиная с высоким потолком и кожаным диваном, спальня с подушками и покрывалами, похоже, в цветах канадского флага; современная кухня с большим островом посередине; бильярдный стол и бар; тренажерный зал со стеной из панорамных окон, выходящих на озеро.

Затем картинка внезапно сменилась Холландером, занимавшимся йогой на пирсе.

— Я занялся йогой в прошлом году. Думаю, что она действительно помогла мне стать более сосредоточенным, а заодно и более гибким.

Голос Холландера комментировал затянувшийся момент, где он удерживал какую-то нелепую позу.

— Господи, какой же ты, блядь, душный, — пробормотал Илья.

Впрочем, Холландер действительно выглядел гибким.

Сюжет продолжался еще несколько минут. Холландер поведал о том, как важно для него было иметь жилье рядом с родителями. Как он предлагал построить для них новый коттедж, но те отказались. Он смеялся, когда говорил об этом. А когда смеялся, слегка морщил нос, отчего у Ильи сводило живот.

Он задумался, трахался ли Холландер с кем-нибудь в этом коттедже. Скорее всего. Возможно, с какой-нибудь милой, добропорядочной девушкой, которую встретил во время... плавания на каяке. Или чего-то в таком духе.

Илья тоже снимался в одном из этих дебильных выпусков. Он привел съемочную группу в гараж, где стояла его коллекция европейских спорткаров. Сюжет получился совсем не таким, как у этого Холландера.

Но так было на протяжении всех шести сезонов: Шейн Холландер — добропорядочный герой-милашка, а Илья Розанов — несносная рок-звезда. По мнению любого спортивного комментатора, они были полными противоположностями, а значит, им суждено вечно конфликтовать, невольно раскалывая сообщество хоккейных болельщиков на два лагеря.

Так и должно быть. Они с Шейном были противоположностями практически во всех мыслимых аспектах, но Илье все труднее становилось отрицать, что какая-то часть его души тянулась к Холландеру. И вместо того, чтобы прекратить их потрахушки, выкинуть его из головы, с каждой встречей он хотел большего.

Это была опасная хуйня, блядь.

Глава тринадцатая

Ноябрь 2016 — Бостон

— Уходишь? — спросил Хейден, сидя на кровати в номере отеля и не отрывая взгляд от экрана телевизора.

— Да. Совсем ненадолго. Повидаться с приятелем.

— Ну если так… — ухмыльнулся он.

Шейн сглотнул и понадеялся, что ложь не отразилась у него на лице. Внутри все кипело от стыда, страха и предвкушения.

— Это просто приятель, — подчеркнул он.

— Не беспокойся, я лягу спать и не буду тебя ждать.

— Это не... — Шейн закрыл глаза и постарался мысленно себя успокоить. — Это не свидание. Я скоро вернусь.

Хейден с минуту пытливо рассматривал его.

— Ну тогда это очень плохо. Тебе просто необходимо потрахаться.

— Я в порядке.

Шейн надел куртку и по-быстрому заглянул в зеркало, прежде чем выйти из номера.

Он не должен был этого делать.

Они с командой прилетели в Бостон утром и провели короткую тренировку после ланча. Предстоящий матч назначили на вторую половину следующего дня, следовательно, весь текущий вечер у Шейна был свободен.

Розанов жил в доме, который находился от отеля в нескольких минутах езды на такси. В прошлом сезоне они перенесли свои бостонские свидания из гостиничных номеров в его пентхаус. Шейн был против этой идеи, сославшись на то, что не хотел рисковать оказаться замеченным в доме Розанова. Беспокоился он вполне обоснованно, да и сейчас продолжал беспокоиться, но реальную причину своего волнения так и не озвучил. В действительности он не хотел, чтобы то, чем они занимались, воспринималось более... значимым, более интимным. Одно дело — встречи в гостиничных номерах или в инвестиционных апартаментах Шейна, но каждый раз, приходя к Розанову домой, он чувствовал, будто его мир пошатнулся. Это было, как дополнительный груз ошибок вдобавок к тонне плохих идей, которые они воплощали последние шесть лет.

Оказавшись на ступеньках перед зданием, он отправил сообщение. «Я здесь.»

Щелкнула дверь, он вошел внутрь и поднялся на лифте на самый верх. Он пообещал себе, что поговорит с Розановым этим вечером. Что покончит со всей этой херней, а потом вернется в отель. Но он уже давно потерял счет пустым обещаниям.

Розанов открыл дверь. Он был с обнаженным торсом, а спортивные штаны на нем сидели слишком низко. Шейн выругался под нос. Все намерения просто поговорить мгновенно улетучились.

Как только он зашел в пентхаус, Розанов повернулся и направился в спальню, не сказав ему ни слова. Шейн снял кроссовки, бросил пальто на пол и последовал за ним.

— Что это за хуйня? — сердито спросил он, входя в спальню. — Ты больше не разговариваешь со мной? Ждешь, что я буду ходить за тобой как собачка?

— Ш-ш-ш, — Розанов запрокинул его голову и жадно поцеловал в губы.

Шейн сразу же сдался, проникая языком ему в рот и просовывая ладони сзади под спортивные штаны. Им следовало поговорить, но он забыл, по какой причине. Все исчезло. Остался только Розанов, который посасывал его язык и задирал его футболку вверх, лаская грудь.

Шейн толкнул его, усадив на край кровати, опустился на колени и стянул с него штаны. Ему не хотелось терять время.

На Розанове не оказалось трусов, а его член уже наполовину отвердел. Шейн взял его в рот.

— Господи, Холландер, — вздохнул Розанов, положив ладонь ему на щеку. — Так не терпится, да?

Шейн закрыл глаза. Он должен был испытать неловкость, но ему нравилось ощущать, как член Розанова становится все тверже на языке. Он никогда не чувствовал себя покорным, делая минет. Ему нравилось доводить Розанова до стонов и ругательств на русском. И, да простит Бог, особенно нравилось делать это здесь, у него дома. В его спальне.

Их отношения были странными. Более чем. Шейн не мог отыскать в них ничего нормального.

Расклад был таков: двум крупнейшим хоккейным звездам в мире по какой-то причине нравилось трахаться друг с другом. Оба были полностью согласны, что это пикантное обстоятельство должно оставаться в строжайшей тайне. Никому не следовало знать, что им нравится секс с мужчинами, но в особенности о том, что суперзвездные соперники хорошо знакомы именно с членами друг друга.

Розанов провел большим пальцем по веснушкам на скуле Шейна.

— Остановись, — тихо попросил он. — Достаточно. Хватит. — Шейн отстранился и замер в ожидании. — Я бы хотел смотреть на тебя сегодня, думаю. Ты сверху?

— Окей, — согласился Шейн, но просьба заставила его нервничать. Обычно Розанов просто брал его сзади, на кровати или у стены. Так Шейн мог притвориться (или притвориться, что притворялся), что на месте Розанова кто-то другой. Он быстро избавился от остатков одежды. Розанов на мгновение приподнял бровь, глядя на его каменно-твердый член. У Шейна вспыхнули щеки. — Молчи, — пробормотал он.

Розанов улыбнулся и откинулся на кровать, заложив руки за голову. Шейн не сдержал ответной улыбки. Происходящее было так, блядь, странно и неправильно, но, возможно, они могли бы представить хотя бы на час, что это не так. Побыть просто двумя парнями, которые захотели заняться сексом.

Розанов приглашающе хлопнул себя по бедрам, и Шейн пошел к нему.

Позже, когда они трахались, он уперся ладонью в грудь Розанова. Тот накрыл эту ладонь своей, что очень удивило Шейна. Розанов почти не отрывал взгляда от его лица, пока Шейн не начал дрочить себе.

Шейн увидел, как расширились его зрачки, как приоткрылся его рот, и принялся скакать на нем еще интенсивнее.

— Блядь, — прохрипел Розанов и без предупреждения перевернул их обоих. Оказавшись сверху, глядя на Шейна, он держал его за ноги и дико вколачивался в него. Цепочка с распятием болталась между ними, задевая грудь Шейна. Внезапно того настиг оргазм, беспощадный и сокрушительный. Выстрелы спермы казались бесконечными, забрызгивая грудь и попадая даже на горло. — Да, милый, — простонал Розанов.

Шейн не успел даже испытать шок от этого слова, как Розанов тоже кончил. Отдышавшись, он опустился на локти и смущенно поцеловал его.

Они по очереди привели себя в порядок в ванной. Вернувшись, Шейн тупо остановился посреди спальни, рядом с кучей одежды, валявшейся на полу. Похоже, ему пора было уходить.

Но Розанов лежал на кровати и похлопывал по матрасу рядом с собой. Шейн нерешительно шагнул. Он лег на спину рядом с ним, но не касаясь его, и уставился в потолок. Розанов перекатился на бок, оперся на локоть и посмотрел на него сверху.

Шейн почувствовал то же беспокойство, которое охватило его, когда они в последний раз были вместе (обратите внимание, впервые действие происходит хронологически после событий пролога — прим. пер.). Было что-то слишком... нежное... в том, как Розанов смотрел на него. И что-то слишком успокаивающее в том, как он поглаживал короткие волосы Шейна и обводил кончиком пальца веснушки на его лице.

Шейн всегда ненавидел свои веснушки. Став знаменитым, он с удивлением узнал, что многие женщины считали их очень сексуальными. Или, по крайней мере, находили очаровательными. Но больше его удивило то, что и Розанов, похоже, был ими очарован.

Тот наклонился и стал осыпать поцелуями волосы и лицо Шейна, спускаясь к впадинке горла. Поцелуи не были соблазняющими или горячими. Они были невесомыми и какими-то... обожающими. Шейн закрыл глаза, внезапно почувствовав непреодолимую сонливость. Розанов что-то пробормотал себе под нос по-русски, его губы защекотали кожу под челюстью.

— М-м? — рассеянно отозвался Шейн.

— Ты можешь остаться, — предложил Розанов.

— Остаться?

— Остаться здесь. На ночь.

Шейн открыл глаза. Розанов снова смотрел на него серьезным взглядом.

— Ты хочешь, чтобы я остался здесь?

До Розанова, похоже, дошло, что именно он предлагал. Выражение его лица изменилось, он пожал плечами, и, как-бы нехотя, слегка улыбнулся.

— Я еще не закончил с тобой.

— О. — Это было более привычно. — Я не могу остаться. Ты же знаешь.

— Можешь. Игра завтра во второй половине дня. Никаких утренних тренировок.

— Я сказал Хейдену...

Розанов закатил глаза.

— Хейден — твоя мать?

— Нет. Но он... ждет меня. Я сказал ему, что встречаюсь с приятелем.

Розанов фыркнул.

— Это была ложь.

Шейн рассмеялся.

— Да. Но…

Розанов придвинулся ближе, их лица разделяла пара дюймов.

— Останься.

Шейн не мог остаться. Нашлось бы, наверное, миллион причин, почему он не мог.

— Окей, — согласился он.

Розанов улыбнулся и поцеловал его. Они долго лежали на кровати и просто... целовались. Не особо заводясь. И это было по-настоящему ново. Шейну действительно понравилось просто целоваться с ним, но это казалось чем-то… вроде некой уступки со стороны Розанова. И было опасным.

— Ты голоден?

— Ты о чем?

— О еде. — Шейн посмотрел на него, и Розанов рассмеялся. Он соскочил с кровати и встал на ноги. — Давай поедим чего-нибудь.

Розанов надел обратно спортивные штаны и схватил с комода футболку. Шейн поднял с пола свои джинсы с футболкой и последовал за ним на кухню.

— У меня есть м-м… имбирный эль. Ты ведь любишь это дерьмо, верно?

— Да. Я люблю. — Шейн с подозрением посмотрел на него. Он часто воздерживался от алкоголя, избегая всего, что могло бы поставить под угрозу его игру. С годами он пристрастился к имбирному элю, который заменял ему пиво. Но он никогда не говорил об этом Розанову. Вместо того чтобы спросить, откуда тот узнал, что ему нравится имбирный эль, или почему Розанову было настолько важно купить его, он съехал с темы:

— Ты хочешь заказать еду на вынос или...

— Ты любишь тунец?

— Ты собираешься приготовить мне тунца?

Розанов пожал плечами.

— Я все равно готовлю для себя. Могу сделать две порции. Имбирный эль в холодильнике.

Казалось, он очень хотел, чтобы Шейн выпил имбирный эль. Достав из холодильника одну из бутылок, тот нелепо задумался, не был ли напиток отравлен.

Розанов поставил на столешницу банку консервированного тунца, багет и ломтики сыра. Шейн, прислонившись спиной к холодильнику, наблюдал, как его соперник, суперзвезда НХЛ, делал ему сэндвич.

— Ты поедешь во Флориду после этого матча? — поинтересовался Розанов, будто не знал ответа.

— Да. Там будет пара матчей. Потом в Даллас и в Сент-Луис.

Розанов кивнул.

— Мы пробудем в городе эту неделю. А потом улетаем на запад. Имбирный эль нормальный? Достаточно холодный?

— Да, отличный. Спасибо.

Он выглядел довольным. Шейн наблюдал, как он аккуратно намазывал смесь тунца с майонезом и лимонным соком на ломтики багета. Должно быть со стороны это представляло собой довольно странную, «домашнюю» сцену. Ничего подобного в компании друг друга они раньше не делали.

Сэндвичи отправились в духовку, Розанов достал из холодильника бутылку колы. Шейн понял, что откуда-то знал — кока-кола была его любимым напитком. Возможно, за эти годы, сами того не осознавая, они многое узнали друг о друге.

— Будет готово через десять минут, — сообщил Розанов.

Он вышел из кухни, сел на диван в гостиной и включил телевизор. Транслировался матч «Баффало» — «Чикаго».

Шейн сел с противоположной стороны дивана. Поначалу он даже собирался сесть в кожаное кресло, стоявшее рядом. Кем бы они ни приходились друг другу, они не были бойфрендами. Шейн знал, как вести себя рядом с ним, когда они, обнаженные, соединялись телами, знал, как играть против него на льду, но просто проводить время в одежде оказалось неизведанной территорией.

— Господи, — прервал молчание Розанов, когда показали, как игрока «Баффало» отправили на скамейку штрафников. — Ты знаешь этого парня? Райана Прайса?

— Да, но встречался с ним только на льду. И, знаешь, не слишком-то хотел с ним сталкиваться. — Прайс был огромным и чертовски опасным. — Он же был в вашем составе, верно?

— Да. Только один сезон. Он был... не таким, как ты думаешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Такой... тихий. Не заводил друзей. Но он, правда, не плохой парень. Просто... типа странный.

— Ну, похоже, его обменивают каждый сезон. Наверно трудно завести друзей при таком раскладе.

— Наверно, он надеется, что его снова обменяют. Баффало — это ужас.

— Это точно. — Они помолчали с минуту, глядя на экран, потом Шейн спросил: — В каком городе тебе больше всего нравится играть? На выезде.

Розанов задумался.

— Мне нравится Нью-Йорк. Потому что это Нью-Йорк. Там меня ненавидят.

— Тебя везде ненавидят.

— Меня любят во Флориде. Там все фанаты Бостона. А тебе?

— Мне нравится Оттава, потому что это мой родной город. Торонто — из-за истории наших команд. Знаешь, наверно, еще везде, где тепло.

— В Лос-Анджелесе хорошо. Красивые женщины.

Шейн все-таки заметил, как Розанов украдкой взглянул на него, произнося это.

— Конечно. Да, — ответил он. — Везде есть красивые женщины, на самом деле.

— Когда ты богат и знаменит, то да. — На мгновение они замолчали. Трансляция прервалась на рекламную паузу. — Была одна девушка, — продолжил Розанов. — В Нью-Йорке. Я встречался с ней, когда приезжал туда.

— Была?

— Она выходит замуж.

— О. — Шейн заглянул в горлышко своей бутылки с имбирным элем. — Ты... расстроен из-за этого?

— Что? Нет. — Розанов, казалось, был искренне удивлен, а может, его позабавил вопрос. — Все было не так. Просто... удобно иметь надежную женщину, с которой можно переспать в Нью-Йорке. Поскольку там играют три команды, мы там часто бываем.

— Она же не единственная женщина в Нью-Йорке, которая готова переспать с тобой, — поддразнил Шейн.

Розанов ухмыльнулся.

— Думаю, я найду кого-нибудь.

Повисла тишина. Возможно, Розанов ожидал от Шейна, что тот в ответ поделится с ним аналогичной информацией. Но Шейн не мог.

— Мне трудно быть таким... раскованным, понимаешь? Трудно просто... переспать с кем-то. Порой.

— Да. Хорошо иметь надежный вариант.

Шейн улыбнулся ему.

— Да.

Розанов кивнул, поднялся и отправился на кухню.

— Сиди, — на ходу сказал он. — Я принесу сюда.

Шейн сосредоточился, разумеется, на телевизоре, а не на том, о чем они только что говорили. Розанов вернулся с двумя тарелками, на которых, похоже, с особой тщательностью были разложены горячие сэндвичи с тунцом, картофельные чипсы и маринованные огурцы.

— Еще имбирного эля?

— Нет. Все отлично.

Шейн не мог поверить, что Розанов приготовил им ужин. Испытывая некоторый ужас, он обнаружил это восхитительным.

— Тебе они нравятся? — спросил Розанов спустя минуту молчаливого поедания сэндвичей.

— Что? Сэндвичи с тунцом?

— Нет. Девушки.

Вопрос застиг Шейна врасплох.

— А-а. Конечно. Да. Они мне нравятся. Естественно.

Произнесенная с заиканием словесная комбинация абсолютно не соответствовала ответу, который первым пришел ему в голову, а именно: не очень.

— Никогда не слышал, чтобы у тебя были девушки, — без обиняков заявил Розанов.

— Ну. Это личное.

— Точно. Личное.

— Я много о чем личном не распространяюсь! — продолжил Шейн, жестом указав на них обоих. — Это же очевидно.

Розанов некоторое время молчал. Затем, снова повернувшись к телевизору, он пробормотал:

— Мне нравятся девушки.

— Окей, я без претензий.

— Но ты мне тоже нравишься.

— Надо же, как мне повезло, — проворчал Шейн.

— Не как личность, конечно, — поддразнил Розанов. — Но у тебя талантливый рот. — Он игриво откусил кончик огурца. В этот момент у него зазвонил телефон. Взглянув на дисплей, он пробормотал что-то по-русски. — Я должен ответить. Извини.

— Все в порядке, — поспешил сказать Шейн, потому что, так оно, разумеется, и было.

Розанов встал и вышел из комнаты, разговаривая с собеседником по-русски. Шейн остался один на диване с полнейшей кашей в голове.

По правде говоря, у него никогда не было взаимоотношений с женщинами, которые можно было назвать успешными. Он обладал приличным опытом общения с ними, но он не мог вспомнить ни одного реально удачного сексуального контакта. И не знал, какого мнения придерживались о них его партнерши. Возможно, девушки просто рады были оказаться в постели со звездой хоккея, и этого хватало, чтобы отвлечь их от его пресных действий.

Ему не очень нравилось трахать самому; он любил, когда трахали его. Женщины не были приспособлены для этого, а просить их использовать дилдо он стеснялся. По большому счету он заставлял себя вытерпеть акт соития с женщинами. Достаточно возбудившись, он мог более-менее погрузиться в процесс. Это было лишь одним из способов кончить — достичь той самой цели, к которой он стремился независимо от того, с кем встречался, и что с ним делали. Вдобавок он был очень атлетичен, что, похоже, ценили женщины. Вероятно, это компенсировало то обстоятельство, что он всегда с нетерпением ждал окончания всего действия. По крайней мере, он надеялся, что компенсировало. Ему не хотелось бы, чтобы женщина чувствовала себя недооцененной. Узнай он наверняка, что партнерши не получали удовольствия от общения с ним, он прекратил бы это занятие.

Он предпочитал минет. Когда женщина сосала у него, было достаточно легко закрыть глаза и представить... кого угодно... обхватывающего губами его член. Проблема заключалась в том, что он не очень-то хотел отвечать взаимностью. Да, не будучи эгоистичным засранцем, он бы согласился, но для этого нужно было хорошенько настроиться, и почти наверняка у него получилось бы ужасно. Он слышал, как товарищи по команде говорили о куни, будто киска — это едва ли не самое райское место на земле. Шейн никогда не понимал этого.

Но, возможно, он еще не встретил подходящую девушку. Так он твердил себе. Это было вполне логично: то, что ни с одной женщиной ему еще не снесло крышу в спальне, не означало, что это в принципе невозможно. Где-то должна быть девушка, способная заставить его почувствовать то, что он чувствовал с...

— Извини, — повторил Розанов, садясь обратно на диван. — Это отец.

— А-а. — Шейн знал, что следовало спросить, все ли в порядке дома или что-то в этом духе, но был поглощен одной-единственной мыслью:

Никто не заставит меня почувствовать то, что я чувствую с Ильей Розановым.

Шейн испытывал настоящий ужас, который наверняка был написан у него на лице. Видимо поэтому именно Розанов спросил:

— Все в порядке?

— Что? Да. Конечно. А с твоим отцом все в порядке?

— Да, — ответил Розанов, слишком поспешно и немного пренебрежительно. — Все прекрасно.

— Он...

— Ты не ешь, — перебил он, жестом указывая на нетронутую тарелку с едой на журнальном столике перед Шейном.

— Извини. Все хорошо. Я просто... отвлекся на игру.

Розанов кивнул. Они вернулись к просмотру матча, и на этот раз Шейн постарался доесть свою порцию. Во время еды он украдкой поглядывал на Розанова, как будто видел его впервые.

О боже. Какого хуя?

Матч завершился, следом началась трансляция одной из игр Западной конференции. Розанов убрал посуду и, вернувшись из кухни, пролез между Шейном и спинкой дивана. Усевшись и слегка повернувшись, он обнял его одной рукой и прижал к груди. Шейн был удивлен, но поддался охотно. Очень охотно.

Отдыхать вот так вместе с Розановым, в его объятиях, в его доме, смотреть хоккей, наевшись еды, которую тот приготовил... это было именно тем, чего им не следовало делать. Это свойственно парам.

Но грудь Розанова была такой теплой и уютной, Шейн слышал, как бьется его сердце, прижимаясь к ней ухом. Розанов лениво перебирал пальцами его волосы, делая Шейна сонным и беспричинно счастливым.

В конце концов он положил свободную руку на бедро Шейна, обхватил его член через джинсы и принялся массировать своей большой и умелой ладонью. Член быстро откликнулся. Когда выпуклость уже едва не грозила порвать джинсы, Розанов расстегнул пуговицу на ширинке и осторожно потянул молнию вниз. Шейн не удосужился надеть обратно трусы, поэтому его член вырвался наружу, а Розанов начал лениво дрочить его в невыносимо медленном темпе.

Шейн извивался в объятиях Розанова, даже слегка толкался бедрами, пытаясь заставить того ускориться. Он терся о выпуклость на спортивных штанах, которую чувствовал задницей, надеясь, что это вызовет у Розанова больше желания. Тот не поддался на провокацию. Он был безумно нежен и терпелив и даже начал покрывать невесомыми поцелуями волосы Шейна.

Шейн не понимал, зачем вообще позволил Розанову вести. Он перевернулся и крепко его поцеловал. В таком положении Шейн возвышался над ним и мог запустить пальцы в его волосы, запрокинуть его голову и наброситься на его рот так неистово, как и хотел. Его внезапная агрессия вызвала у Розанова удовлетворенный стон, а Шейн захотел большего; он захотел проверить, сколько стонов и проклятий сможет из него извлечь.

Усевшись на колени Розанова, он сжал бедра, удерживая его на месте, и уткнулся членом ему в живот.

— Почему я так нуждаюсь в этом? — пробормотал в губы Розанову, надеясь, что тот не услышал.

— В чем? — спросил Розанов, как будто даже не догадывался. Шейн не ответил. Вместо этого он приподнялся и вытащил его член. — Блядь, Холландер. — Розанов откинул голову на спинку дивана, а Шейн, воспользовавшись возможностью, поцеловал, облизал и прикусил его шею. После чего заключил оба их члена в ладонь и начал дрочить. — Да. Сделай это, — стонал Розанов. Дрочка насухую оказалась немного грубой, но это было именно то, чего хотел Шейн. Розанов выгнулся под ним, давая понять, что тоже хотел именно этого. Шейн снова припал к его рту и дико, неистово поцеловал. — Подожди!

Розанов схватил его за запястье, остановив тем самым яростные движения. Он поднес его ладонь к губам и сплюнул в нее. Это было отвратительно. Но вместо того, чтобы скорчить гримасу или возмутиться, Шейн обнаружил, что это его безумно возбуждало.

Слюна не особо добавила скольжения, но собственный член Шейна уже вовсю сочился предсеменем, чтобы компенсировать это. Он стал дрочить быстрее, упираясь лбом в плечо Розанова. Шейн был почти на грани, а, тот не отставал, судя по тому, как двигал бедрами и что-то бормотал по-русски.

— Тебе это нравится? — прорычал он. — Ты собираешься кончить мне в руку, Розанов?

— Заставь меня, блядь, Холландер.

Шейн почти задыхался, его движения сбились с ритма, ладонь онемела. Он был так близок...

— Давай, — прохрипел он.

Розанов на мгновение затих, после чего прошептал: «О Боже. Шейн...», и кончил, оросив горячими струями ладонь Шейна. Тот кончил почти сразу же следом. В ушах не переставало звучать его собственное имя, произнесенное с придыханием и с русским акцентом.

Они оба пытались отдышаться в объятиях друг друга, ожидая, пока их сердцебиения замедлятся. Но Шейн подозревал, что его сердце никогда больше не сможет биться ровно.

Шейн. Он назвал меня Шейном.

Он отодвинулся, чтобы взглянуть в лицо Розанову, и был потрясен, увидев, что тот смотрел на него с тем же ужасом в глазах, который ощущал Шейн в груди.

— Илья, — едва слышным шепотом вымолвил он.

Илья не ответил. Вместо этого он обхватил Шейна за затылок и грубо поцеловал. Это было своеобразное извинение?

О нет. Блядь. Нет.

Когда они оторвались от губ друг друга, Илья прижался лбом ко лбу Шейна. Они оба просто тяжело дышали. Шейн держал лицо Ильи в ладонях, а Илья гладил его по спине.

Следовало ли Шейну что-то сказать? На самом деле он не услышал никаких признаний. Никаких громких заявлений. И никаких вопросов.

Шейн отпустил Илью и встал.

— Я должен идти.

«Идти» было слишком мягко сказано. Шейну нужно было валить оттуда. Немедленно. Бежать, чтобы пятки сверкали. Он неуклюже натянул джинсы, пошатываясь, попятился к двери, прочь от Ильи. Черт, где я бросил свои трусы?

— Идти?

— Да... Я... я не должен оставаться. Я не могу. Мы не можем. Это...

Илья пошевелился на диване и уселся в непринужденной позе, положив руку на спинку, а лодыжку закинув на колено.

— Это ерунда, Холландер.

Снова Холландер. Ты называл меня Шейном.

— Я знаю. Просто... утром у нас встреча с командой. Я забыл.

Это рассмешило Илью. Но в его улыбке не было тепла.

— Ты забыл о встрече с командой? Ну конечно.

Шейн уже стоял у двери, обуваясь в кроссовки. Похер на трусы, ему нужно было уходить.

— Спасибо за тунца. М-м...

Илья громко вздохнул и поднялся с дивана. Шейн застыл на месте, с ужасом глядя, как он медленно подходил. Оказавшись рядом, он потянул за край его футболки, поправляя ее.

— Доброй ночи.

Шейн встретил его пристальный взгляд. Глаза Ильи призывали остаться, боже, как Шейн хотел принять это предложение.

— Доброй ночи, — почти шепотом ответил он.

Огонек в глазах Ильи погас, он нахмурил брови, словно только в этот момент понял, что Шейн действительно уходил. Затем, так же быстро, на его лице появилось привычное выражение холодного безразличия.

Шейн хотел поцеловать его, но вместо этого открыл дверь и выскочил в коридор. Не желая задерживаться у двери, он пронесся мимо лифтов и направился к лестнице. Он спустился, бегом преодолев шестнадцать лестничных пролетов, — так спешил оказаться подальше от соблазна. Добравшись до самого низа, он на минуту прислонился спиной к стене.

Что происходит?

Все было плохо. Все было реально, блядь, плохо. Сердце бешено колотилось, и вовсе не от бега по лестнице. Каждая клеточка тела жаждала взбежать обратно вверх по ступенькам и броситься в объятия Ильи. Обнять его в ответ, лечь с ним в постель и проснуться тоже в обнимку.

Именно поэтому Шейн выбежал из здания, где жил Илья, и не останавливался, пока не оказался в своем номере.

Охваченный паникой, он забыл, что мог случайно разбудить Хейдена. Не прошло и десяти секунд, как в номере зажглась прикроватная лампа.

— Как все прошло? — спросил Хейден, сонно улыбаясь. — Ты влюбился?

— Нет! — Нет! Господи. — Я в душ.

— Зачем? Чтобы смыть следы секса, которого у тебя не было?

— Отъебись, Хейден.

— О, я уже ебался. Пару палок. Спасибо за свободный номер.

Мерзость.

Шейн отправился в ванную, чтобы принять душ и перебеситься наедине с собой.

Глава четырнадцатая

Ноябрь 2016 года — Монреаль

Шейн нахмурился, взглянув на телефон. Звонил его товарищ по команде, Джей-Джей Буазиу. Джей-Джей, который всегда звонил и никогда не писал сообщения.

— Холландер, здорово, блядь! Прямо сейчас сильно занят?

— Не особо. А что?

— Нахуй все. Тащи свою задницу в центр. Помнишь моего приятеля Франсуа, шеф-повара? Он устраивает в своем ресторане небольшую вечеринку, и прикинь, какая хуйня — там, блядь, будет весь актерский состав фильма «X-Squad» (или «Отряд-Х», на самом деле такого фильма не существует, но существует одноименная компьютерная игра — прим. пер.), который здесь снимают!

— Весь-весь?

— Я, блядь, в душе не ебу! Но дохуя кто! В этом фильме снимаются охуенно горячие телки, чувак! Прыгай, блядь, в свою тачку. Ты ведь знаешь этот ресторан, да? «Djon-Djon»?

— Конечно. Ты же меня туда однажды водил, верно?

Первым порывом Шейна было поблагодарить Джей-Джея за приглашение, но вежливо отказаться и остаться дома. Но по многолетнему опыту он знал, что отказ приведет к тому, что Джей-Джей начнет весь вечер названивать с периодичностью в час и рассказывать, что Шейн упустил.

Кроме того, ему действительно было нечем заняться. Разве что смотреть по телевизору остаток хоккейного матча «Бостона» и паниковать из-за недавно обнаруженных чувств к Илье Розанову. Шейну явно не помешало бы отвлечься.

Выбрав подходящую для мероприятия одежду, он поехал в Майл-Энд (модный квартал Монреаля с барами, кафе, ресторанами и магазинами — прим. пер.). Поздним вечером вторника на улицах было тихо. Он нашел свободное парковочное место напротив ресторана и вышел из внедорожника на холод.

Большинство заведений на улице уже не работали или закрывались, но в модном, оформленном в этническом гаитянском стиле ресторане на углу горел свет. Табличка на входной двери гласила, что ресторан закрыт, но дверь распахнулась перед Шейном еще до того, как он успел подойти к ней.

Внутри играла музыка, звучал смех и было тепло. А также несколько тесно из-за небольшой площади помещения. Но пахло чем-то вкусным.

— Холландер! Да, сучка! Иди сюда!

Джей-Джей возвышался над всеми. Шесть футов семь дюймов роста и более двухсот пятидесяти фунтов одних мышц. У него была очень темная кожа, и говорил он с насыщенным французским акцентом. Внешний контраст между Джей-Джеем и Шейном выглядел почти комичным. Шейн был на добрых девять дюймов ниже и весил меньше фунтов на семьдесят (201 см/110 кг и 178 см/79 кг — прим. пер.).

Вдобавок Джей-Джей был очень громким. И любил поговорить. Он чесал языком независимо от того, где и в чьей компании находился. Будучи родом из Квебека, он обладал своеобразным «французским» шармом, модно одевался, любил хорошую еду и вино — идеальный портрет для монреальской селебрити. Его любили все.

Шейн не был знаком почти ни с кем из присутствующих на вечеринке, за исключением пары товарищей по команде, но безошибочно узнал в скоплении людей нескольких кинозвезд. Сам он тоже был довольно знаменит — в хоккейном мире даже слишком, — но в этой компании немного растерялся.

Он направился к бару, где бармен, очевидно, без проблем обслуживал гостей после официального закрытия. Стройный, привлекательный темнокожий мужчина смешивал вычурные коктейли для звездных гостей.

— Можно мне пива? — попросил Шейн по-французски. — Все, что у вас есть из разливного, подойдет.

— Шейн Холландер может заказывать все, что пожелает, — ответил мужчина с обворожительной улыбкой.

Он налил Шейну пива и поставил стакан на подставку перед ним.

— Спасибо, — поблагодарил Шейн, протягивая через барную стойку десятидолларовую купюру.

Бармен поднял руки со словами:

— За счет заведения.

— О. Ну, тогда оставь себе.

Мужчина покачал головой, продолжая улыбаться.

— Это честь для меня.

Шейн улыбнулся в ответ и протянул руку.

— Просто Шейн, — попросил он. — Пожалуйста.

— Максим, — представился мужчина, пожимая ему руку.

— Приятно познакомиться, Максим. Как вечер?

— Издеваешься? Такая толпа! Здесь Роуз Лэндри, чувак!

— Серьезно? — удивился Шейн.

Он автоматически оглянулся через плечо, ища взглядом в толпе знаменитую актрису. Поняв, что делал, он быстро повернулся лицом обратно к Максиму.

Тот опять улыбался. Шейн пожал плечами и улыбнулся в ответ. Он был бы рад увидеть Роуз Лэндри, но ему нравилось смотреть на Максима. Впрочем, от симпатичного бармена тоже стоило немного дистанцироваться, пока этот факт не стал очевидным.

Весь вечер он провел в общении, позволяя Джей-Джею таскать себя по залу. Стоя в небольшом кругу людей, он смеялся над их шутками и изредка вставлял свои. Бара он избегал, и в конце концов нашел пустой столик в углу. Он уже готовился уходить, но захотел просто немного посидеть.

— Пожалуйста, скажи, что ты голоден, — произнес женский голос.

Шейн поднял глаза и увидел стройную женщину с темными гладкими волосами. Одежда на ней, включая джинсы, выглядела очень дорогой.

Роуз Лэндри.

— Шеф только что угостил меня этими оладьями, они выглядят очень аппетитно, но я столько не осилю, — продолжила она, присаживаясь напротив Шейна. Она поставила на стол тарелку с гаитянскими оладьями из соленой трески. Улыбнувшись ему, она взяла один и отправила в рот. Ее глаза удивленно округлились. — Боже мой! Это так вкусно! Ты должен попробовать. — Она подняла руку и прикрыла рот ладонью. А затем рассмеялась. — Прости, — извинилась она, проглотив. — Я та еще свинья. Кстати, я Роуз, — представилась она, протягивая руку с идеальным маникюром.

Шейн улыбнулся и пожал ее.

— Шейн, — тоже представился он. — Приятно познакомиться. Я твой поклонник.

— Что ж, — ответила она, слегка наклонившись, — тебя не удивит, что я тоже твоя большая поклонница?

— Тебе нравится хоккей? — поинтересовался Шейн.

— Я родилась и выросла в Мичигане, — ответила она. — Черт, естественно, мне нравится хоккей!

— Вау! Ну… спасибо.

— Не за что. Попробуй оладьи, Шейн Холландер.

Они сидели за столиком в кабинке и болтали, наслаждаясь вкуснейшими оладьями из трески. Шейн потерял счет времени. С Роуз было легко разговаривать. На удивление. У них нашлось много общего. Оба в детстве проводили лето в коттеджах на берегу озера. Старший брат Роуз тоже играл в хоккей студентом, пока не стал инженером. Ее родители, как и родители Шейна, работали в государственных структурах.

— Ты раньше бывала в Монреале? — спросил Шейн.

— Один раз. Я снималась в ужасном фильме про «ФБР против террористов». Не могу даже вспомнить его точное название.

— «Под покровом темноты».

— О Боже. Лучше молчи. Ты его видел?

Шейн пожал плечами и усмехнулся. Кино и правда было ужасным.

— Я много летаю. Соответственно смотрю много фильмов в полетах.

— К счастью, это была лишь эпизодическая роль. Но в тот раз я пробыла в Монреале всего неделю. Причем летом.

— Зимой здесь все немного иначе.

Она наклонилась к нему и тихо, кокетливым тоном, произнесла:

— Мичиган, помнишь? Меня не напугать зимой.

В животе у него что-то дрогнуло. Он почувствовал, как к лицу прилила кровь, и спросил, как можно спокойнее:

— Итак, на этот раз ты собираешься задержаться в городе подольше?

Ее ответная улыбка дала понять, что она прекрасно поняла подтекст вопроса.

В конце вечеринки они обменялись контактами и договорились встретиться за ужином, когда позволят их графики. Шейн легкой походкой вышел из ресторана. Это было лучшее знакомство с женщиной… за всю его жизнь. Ему нравилась Роуз. Он хотел узнать ее получше. Его воодушевляла перспектива провести с ней больше времени.

И она была очень красивой. Реально.

Но в основном Шейну нравилось просто разговаривать с ней. Она была забавной и задавала множество вопросов, но ни один из них не вызывал у него дискомфорта.

Шейну в кои-то веки понравилась девушка!

В машине, по пути домой, он улыбался. Как же до смешного высоки оказались его стандарты.

Декабрь 2016 года — Детройт

Илья проснулся в одиночестве в гостиничном номере. В… Детройте? Да. Он находился в Детройте.

Он посмотрел на пустую кровать своего соседа по номеру, а затем на часы. Восемь тридцать.

Он выдохнул и протер глаза, прежде, чем сесть. В том, что Кармайкл уже проснулся и покинул номер, не было ничего удивительного. Этот парень был долбанным жаворонком, что просто бесило.

Илья надел спортивные штаны и отправился в «Старбакс» в холле отеля выпить кофе и съесть сэндвич на завтрак. За столом там уже сидели двое его товарищей по команде, Клифф Марлоу и Виктор Сен-Симон.

— Роз! Ты должен это увидеть. Ты охуеешь, чувак! — воскликнул Клифф.

Илья не мог представить, что же его может так поразить. Он подошел к столу, и Виктор протянул ему свой телефон. Открытая в браузере статья была озаглавлена: «Роуз Лэндри встречается со звездой НХЛ Шейном Холландером?»

— Нет, — молниеносно отреагировал Илья.

Он надеялся, что для его товарищей по команде это прозвучало скорее пренебрежительно, чем шокировано.

— Вообще странно, — согласился Клифф. — Она, типа, супер-пупер кинозвезда! Как, блядь, он вообще с ней познакомился во время хоккейного сезона?

— Она на съемках фильма в Монреале, — прочитал Виктор. — Они познакомились на вечеринке у общего друга… по данным анонимных источников. — Илья фыркнул. — Там есть фотографии, — продолжил Виктор. — Гляди.

Он снова протянул телефон, Илья выхватил его и пролистал четыре фотографии, вероятно, снятые папарацци, на которых Шейн ужинал с роскошной темноволосой кинозвездой. На одном из снимков он смеялся.

Илья нахмурился и передал телефон обратно Виктору.

— Возможно, у них ничего серьезного, — прокомментировал он.

Январь 2017 года — Бостон

Но это оказалось-таки серьезно. С каждой неделей в интернете появлялось все больше совместных фотографий Шейна и Роуз Лэндри, сделанных папарацци. Фотографий, на которых они гуляли, улыбались друг другу, вместе выходили из ресторанов, целовали друг друга.

В щеку. Просто в щеку. Значит, все еще существовала возможность, что это ничего не значило.

Илья увеличил сопротивление на велотренажере. Какое ему вообще было дело? Почему бы Холландеру не встречаться с красивой женщиной? Розанов сам переспал с красивой женщиной три дня назад. И еще с одной позапрошлой ночью.

Но что настораживало… это было не похоже на Холландера. Илья допускал, что тот мог заниматься сексом еще с кем-то кроме него, но свидетельств тому не было. В любом случае слишком много думать об этом совершенно не хотелось.

Но он точно знал, что Холландер не ходил на несколько свиданий подряд с женщинами. Случись такое раньше, это наверняка просочилось бы в прессу.

У Холландера была девушка.

Возможно, Холландер был влюблен.

Илья упорно крутил педали, пока не заныли бедра. Он остановился и долго прихлебывал из бутылки с водой.

Он знал, что эта нелепая история между ними не будет длиться вечно. Это было просто… удобно. Так что, возможно, теперь все было кончено. И что с того?

На следующей неделе «Бостон» играл в Монреале. А еще через неделю предстоял Матч всех звезд. Неужели Холландер просто… проигнорирует его?

Когда Илья выходил из спортзала команды, он споткнулся, задев носком кроссовка другой велотренажер. Он выругался несколько раз по-русски и швырнул бутылку с водой в стену. Пытаясь отдышаться, он наблюдал, как на черно-золотом ковровом покрытии расплывалось пятно от воды.

— Господи, — изумился Клифф, сойдя с беговой дорожки. — Что, блядь, с тобой происходит?

— Ничего, — рявкнул Илья. — Ушиб палец на ноге.

Он поспешно вышел из зала, не потрудившись подобрать бутылку.

Хейли, подумал он про себя. Он напишет Хейли и узнает, занята ли она вечером. Ему нравилась Хейли. Она была веселой, и у нее были темные волосы.

И веснушки.

Неделю спустя — Монреаль

Через час после завершения матча с «Бостоном» у Шейна зажужжал телефон. Он подумал, что написал Илья.

Но это оказалась Роуз.

«Давай с нами вечером. Мы будем в «Ультрафиолете».

Шейн испытал непонятную смесь тревоги и облегчения. Он не знал, что ответить Илье, если бы тот написал. Если бы захотел… увидеться с ним.

Ведь у Шейна теперь была девушка. Или типа того.

И его девушка хотела, чтобы он пошел в клуб с ней и ее друзьями. Шейн ненавидел ночные клубы. Он никогда не позволял себе выпить больше пары шотов, чего было недостаточно, чтобы чувствовать себя комфортно на танцполе.

Но его девушка — его ослепительная девушка-кинозвезда — хотела, чтобы он пошел с ней танцевать. И это являлось обязательным условием для всех бойфрендов. Ведь так?

И если уж ему пришлось терпеть, как вся команда прикалывалась над ним по этому поводу — на прошлой неделе Шейн обнаружил в своем шкафчике в раздевалке огромный букет из шестидесяти роз, что было очень дорогой и глупой выходкой, — то ему следовало хотя бы попытаться получить удовольствие.

«Окей, — ответил он. — Во сколько?»

***

Илья не собирался писать Холландеру. Ни за что.

Вместо этого он, судя по всему, собирался дуться в гостиничном номере и срывать зло на своем ни в чем не повинном соседе.

— Хей! — возмутился Райан Кармайкл после десятого незаслуженного едкого комментария Ильи. — Да пошел ты нахуй! В чем проблема?

Илья вздохнул и сел на край своей кровати.

— Ни в чем. Заебало все. Мне нужно потрахаться. Давай сходим куда-нибудь.

— Куда?

Илья махнул рукой в сторону большого окна.

— Мы в ебучем Монреале! Найдем клуб! Давай.

Кармайкл подмигнул ему и хищно улыбнулся.

— Охуенная идея, чувак! Я напишу Виктору с Клиффом.

***

После шести очень успешных сезонов в НХЛ Шейн приобрел репутацию человека, который, во-первых, был прирожденным лидером и выдающимся плеймейкером, и, во-вторых, совершенно не умел веселиться.

Шейн считал второе утверждение несправедливым. Он был очень веселым. Он мог расслабиться под пиво и пошутить. Он был общительным. Но он…

Он ненавидел клубы. Этого он не мог отрицать. Он не танцевал, ему не нравились толпы людей, и он не любил, когда его подначивают подцепить какую-нибудь женщину. Этим вечером ему, по крайней мере, не нужно было беспокоиться о последнем.

Он обнаружил Роуз с друзьями в VIP-зоне клуба. Она встала и коротко чмокнула его в знак приветствия. Он узнал большинство присутствующих. Двое были ее коллегами по новому фильму: Майлз и Джия. Майлз, молодой актер, уже имел огромное количество поклонников, благодаря съемкам в подростковом возрасте в популярной телевизионной драме. Со смуглой кожей, идеально ухоженной короткой бородой и самыми невероятными глазами, которые Шейн когда-либо видел, он был очень привлекательным. Эти бледно-серого цвета глаза казались почти серебристыми. Майлз был одет в черный лонгслив, темно-серые брюки в обтяжку и черную вязаную шапку.

Шейн неловко кивнул ему и получил в ответ ленивую, до абсурда сексуальную улыбку. Он быстро отвел взгляд и присел рядом с Роуз.

— Отличный был матч, — сказала Роуз.

— О, спасибо. Ты смотрела?

Она виновато улыбнулась.

— Хотелось бы. Мы только пару часов назад закончили съемки. Но я проверяла счет на телефоне!

Она взяла его за руку, сжала ее, после чего потянула к себе, положив на колено. Наверное, для нее это было так же естественно, как и все остальное, но Шейну казалось, что все окружающие только и пялятся на их соединенные руки.

Что со мной не так?

Подошел официант, Шейн заказал пиво. Все остальные, похоже, пили водку. Он определенно не собирался ввязываться в это дерьмо.

Они сидели, пили и разговаривали больше часа, клуб постепенно заполнялся посетителями. Роуз заметно охрипла из-за того, что ей приходилось перекрикивать музыку. Шейн не произнес и десятка слов; ему нравилось просто слушать остальных и смеяться над их шутками. Периодически он упускал нить разговора. В эти моменты он потягивал уже второе пиво, наблюдал за танцполом и украдкой поглядывал на Майлза.

Что было крайне неуместно, поскольку Шейн находился там с Роуз Лэндри.

— Пойдем потанцуем! — неожиданно воскликнула Роуз.

Она встала и попыталась потянуть Шейна за собой.

— Ох, — сопротивлялся он. — Нет… Я…

— Давай же. Я никогда не танцевала!

— Она лжет, — хмыкнул Майлз.

— Ну, я хочу потанцевать с Шейном.

Майлз произнес нечто наподобие: «Не ты одна», но из-за грохота музыки Шейн не был уверен, что правильно расслышал.

Он сдался и поставил свою бутылку пива на стол, после чего встал и позволил Роуз утащить себя на танцпол.

Шейну очень, очень нужно было поработать над собственным стилем в одежде. Общение с Роуз и ее друзьями заставляло его чувствовать себя ущербным, а присутствие на танцполе только подчеркивало, насколько безликим был его гардероб. Этим вечером он постарался одеться получше, но его темно-фиолетовое поло и темно-синие брюки выглядели простовато. Ну хоть кроссовки были зачетными.

Роуз обняла его за шею, и они закружились в танце. Вернее, танцевала она. Она выглядела сногсшибательно и двигалась под музыку с такой беззаботной радостью. Шейн был очарован.

Большинство девушек на танцполе соответствовали скорее… вкусу Розанова. По крайней мере, Шейн был уверен, что именно такие ему нравились, судя по фотографиям из интернета. Разумеется, Шейн натыкался на эти фото совершенно случайно, а не потому, что иногда забивал в поисковую строку имя Ильи Розанова. Он легко мог представить себе, как тот флиртует с любой из блондинок (или сразу с двумя) — загорелых девушек с накладными ресницами и мерцающими губами.

Ему стало интересно, чем был занят Илья этим вечером. Был ли он… разочарован… тем, что они не встретились?

А сам Шейн был разочарован?

Роуз откинула свои темные волосы и рассмеялась.

— Мне нравится эта песня! — крикнула она.

Шейн улыбнулся в ответ. Он впервые слышал эту песню. Он держал пальцы на талии Роуз, едва касаясь ее тела, когда она закрыла глаза и скользнула ладонью по его груди.

Он понял, чего от него ждали. Он должен был… проявить инициативу. Прикасаться к ней, заводить ее. Заставлять хотеть его. А потом поцеловать, прижать к себе и…

Так почему же он этого не делал?

***

Как только они зашли в клуб, Илья сразу же направился на танцпол. Было уже поздно, и людей набралось немало. Наскоро осмотревшись, он понял, что располагал кучей хороших вариантов. Множество великолепных девушек, способных отвлечь его от этого идиота Шейна Холландера.

Стоп.

Не заметить Роуз Лэндри на танцполе было невозможно. Даже в такой толпе она выделялась.

И только через секунду он понял, что мужчина, которого она обнимала, который держал руки на ее талии, был Шейном Холландером.

Нахуй.

Илья целенаправленно двинулся в другую сторону танцпола. Не прошло и двух минут, как он уже нашел девушку, которая охотно прижалась к нему всем телом. К следующей песне она уже засунула язык ему в рот.

Ему стало интересно, заметил ли его Холландер.

***

Майлз присоединился к ним на танцполе, и Шейн убрал руки с талии Роуз. Та повернулась, улыбнулась Майлзу и некоторое время танцевала с ним. Майлз все это время продолжал смотреть на Шейна поверх ее плеча. Казалось, в его глазах присутствовал какой-то намек.

Шейн смущенно отвел взгляд. Он стоял на танцполе, едва покачиваясь и свесив руки по бокам. Теперь, когда подошел Майлз, он мог бы незаметно ускользнуть. Вернуться в VIP-зону. Может быть, даже сразу домой.

Вдруг он заметил мужчину, которого безошибочно узнал. Виктора Сен-Симона, игрока «Бостона». Тот улыбался танцевавшей с ним девушке. Шейн нахмурился, огляделся по сторонам и заметил также Райана Кармайкла. И Клиффа Марлоу.

И Илью Розанова.

Илья танцевал с девушкой. Его голова возвышались над большинством собравшихся. Шейн двинулся в его сторону сквозь море танцующих, даже не осознавая, что делал это.

Он подошел достаточно близко, чтобы разглядеть, как от духоты в помещении влажные волосы Ильи кудрявились сильнее, чем обычно, а кожа блестела так же, как во время матча. Но на льду не было такого освещения; на льду не играла музыка, тело Ильи не извивалось, и вся атмосфера не кричала о сексе.

На Илье была футболка с V-образным вырезом, почти прозрачная, несмотря на темный цвет. Иногда свет стробоскопов попадал на него, открывая взору контур татуировки медведя и блеск золотой цепочки. Девушка, с которой он танцевал, стояла к нему спиной и, казалось, вжималась задницей в его промежность. Илья обнимал ее, опустив веки и приоткрыв губы. Шейн наблюдал, как он прикусил нижнюю губу, а затем наклонил голову и поцеловал ее в шею. Она повернулась, приподнялась на носках и поцеловала его в губы. Это был дикий, грязный поцелуй. Она провела ладонями по его футболке.

Шейну стало плохо. Ему нужно было срочно уйти.

Внезапно, словно очнувшись ото сна, он понял, что в одиночестве стоял посреди танцпола… не танцуя. Просто… смотря. На Илью.

Он не мог допустить, чтобы тот заметил его.

***

Илья оторвался от поцелуя и улыбнулся своей очень отзывчивой партнерше. Она хорошо целовалась. У нее был пирсинг в языке. Ему это нравилось.

Он оглядел клуб в поисках подходящего темного уголка.

Еб… что, блядь?

Он увидел Шейна Холландера, явно шокированного.

Неужели Шейн какое-то время… наблюдал за ним?

Илья не смог удержаться. Он одарил его самой сексуальной, по собственному мнению, улыбкой и наклонился, прошептав девушке на ухо:

— Может, нам стоит переместиться куда-нибудь еще?

При этом он не сводил глаз с Шейна.

— Сожалею, — ответила та, немало удивив его. — Не сегодня, малыш. Я здесь со своим парнем. Ему нравится наблюдать за мной. Это его возбуждает. Но я уйду с ним.

Какого хуя?

— Твой… парень?

Он нервно огляделся по сторонам. Она рассмеялась.

— Расслабься. Он не собирается тебя бить. Ему это нравится, я же сказала.

Она поцеловала его в щеку, развернулась и ушла.

И Шейн тоже ушел.

Разъяренный и теперь еще более нуждающийся в разрядке, чем до отъезда из отеля, Илья рванул с танцпола и схватил Виктора за руку.

— Я ухожу.

— С той девушкой? Да, конечно. Вперед, чувак.

Илья не ответил.

Вернувшись в отель, он подрочил в душе, после чего со злостью бросился на кровать.

Он не мог уснуть. Он свернулся калачиком и смотрел, как сменяются минуты на будильнике рядом с кроватью.

Тупой ебучий Шейн Холландер. Придурочная Роуз Лэндри.

Боже, ну что с ним было не так? Почему его это волновало? Илья готов был позволить этой странной девушке с ее парнем-извращенцем делать с ним все, что та захочет. Какое значение имело, чем занимался Шейн, если сам Илья ему даже не написал?

Вот только Шейн наблюдал, как он целовался с той девушкой. И Шейн выглядел охуенно. Не в смысле одежды — его гардероб был таким же скучным, как и он сам. Но видеть Шейна Холландера в такой обстановке… в этом было что-то… очень возбуждающее.

А что, если бы Илье удалось подойти к нему поближе? Стал бы Шейн танцевать с ним прямо там, в переполненном монреальском ночном клубе? Позволил бы стянуть с себя это дурацкое поло и провести ладонями по твердым кубикам своего пресса? Откинул бы голову и затаил дыхание, когда Илья поцеловал бы его в шею?

Нет. Этого никогда не случилось бы. Шейн был с Роуз. А они с Ильей не могли демонстрировать даже просто дружелюбное отношение друг другу, не говоря уже о том, чтобы позволить себе быть замеченными в клубе.

Он сжал крестик на шее и потер его большим пальцем, глядя в темноту номера. Он никогда в жизни не злился из-за того, что кто-то спит с кем-то другим. Он вообще ко всему относился равнодушно.

Может, Илья просто любил секс с изрядной долей опасности, а Шейн давал ему два в одном? Или он по-детски переживал, что приходилось делить любимую игрушку с шикарной кинозвездой?

Где-то на задворках сознания маячила и третья причина, настойчиво требовавшая внимания.

Илья проигнорировал ее.

Глава пятнадцатая

Неделю спустя — Монреаль

Шейну нравилась Роуз Лэндри. Правда нравилась.

С ней было легко общаться, она обладала душевным теплом, которое притягивало людей. Она была куда больше знаменита, чем он, но справлялась с этим на удивление легко. Она много смеялась, а когда задавала вопросы — что случалось довольно часто — казалось, ее искренне интересовали ответы. Может быть, казалось так, потому что Роуз была актрисой, но она всегда выглядела очень заинтересованной. Всегда наблюдала. И помнила каждую деталь.

Пару раз они переспали. Все было... хорошо. Реально лучше, чем обычно. Вот только Шейн знал, что она не настолько ослеплена его звездностью, чтобы не обращать внимания на его темперамент, и это заставляло нервничать. Отчего ему было еще труднее... не облажаться.

Но она была терпелива и доброжелательна, и оба раза он справился. Возможно, она удивилась, что для него это оказалось таким трудным делом — особенно во второй раз. Он был уверен, что она не привыкла к такому.

Этим вечером они сидели с Шейном за отдельным столиком в одном из винных баров Старого Монреаля. Приехав на место встречи, он удивился, обнаружив ее там одну. Он ожидал увидеть привычную толпу друзей и коллег Роуз.

— Я подумала, что было бы неплохо нам провести время... поговорить, — объяснила она, — вдвоем.

— Конечно. — Шейн кивнул. — Да. Ты права. Это здорово.

Они долго беседовали за вином и закусками. В какой-то момент Роуз рассмеялась над его глупой шуткой.

— Ты такой милый, — сказала она. — Я уже говорила тебе, какой ты милый?

— Нет, — ответил Шейн, почувствовав, что слегка покраснел.

— Значит говорю сейчас. А еще я тебе скажу, — продолжила она, наклонившись к нему, — Майлз безумно ревнует.

— Ко мне?

Она рассмеялась.

— Нет, глупыш! Ко мне!

— О, — до Шейна не сразу дошло. — Вау!

Роуз слегка округлила глаза.

— Подожди... ты не заметил, что Майлз — гей?

— М-м... наверно, я не задумывался об этом, — солгал Шейн.

— Ну, он гей. И нетрудно догадаться, что запал на тебя.

— О. — Шейн точно знал, что покраснел конкретно.

Он надеялся, тусклое освещение скрывает это.

— Ты... удивлен, что молодой актер может быть геем, Шейн?

— Нет... я имею в виду... нет.

Она откинулась на спинку стула.

— А есть, например, хоккеисты-геи? — поинтересовалась она. — То есть, понятно, что есть. Но есть ли открытые?

— Нет, — ответил Шейн. — То есть да. Наверняка есть игроки-геи. Би. Любой ориентации. Я уверен, что они должны быть, да. Но никто никогда... не совершал каминг-аут. Публично. Почему она спрашивает меня об этом?

— М-м.

— Что?

Она слабо улыбнулась ему. Он не особенно понял, что это значило.

— Извини. Я зашла не с той стороны.

— Ты о чем?

Внезапно Шейн почувствовал себя так, словно ему в лицо прилетела пощечина. Он приготовился к следующему удару. Роуз протянула руку и накрыла его ладонь своей.

— Шейн. Ты мне очень нравишься. Но... у меня такое чувство, что, возможно, тебе это не нужно.

— Нужно! Правда! Ты мне тоже очень нравишься!

— Тебе нравится разговаривать со мной.

— Да...

— А тебе нравится... целовать меня?

— Конечно.

Она засмеялась.

— Вау.

О боже. Шейн все, блядь, испортил.

— То есть... да, конечно же, мне нравится!

— Все в порядке, Шейн. Просто... у меня сложилось впечатление... что, возможно, ты бы предпочел целоваться, например, с... Майлзом?

Шейн не знал, что ответить. Он никогда раньше не сталкивался с подобным прямым обвинением.

Только это было вовсе не обвинение. Роуз не осуждала его. Она просто пыталась понять его.

Он уставился в свой бокал с вином. Он понимал, что не отвечал слишком долго. Его раскусили.

— Все в порядке, — повторила она, ее голос был мягким и теплым.

Она ободряюще погладила пальцами его ладонь.

— Ты мне нравишься, — тихо сказал Шейн. — Мне нравится быть с тобой. Нравится разговаривать с тобой. Но секс... Я знаю, что это... проблема.

— Это не проблема, — возразила она. — Проблема — это то, что можно решить. А мы как... квадратный колышек и круглое отверстие. — Она сморщила нос. — Фу. Нет. Мерзость. Забудь, что я это сказала.

Шейн невольно рассмеялся.

— Я понял.

— Мы просто... не обязаны подходить друг другу. И это нормально. Но нам нет смысла продолжать попытки.

Шейн кивнул.

— К твоему сведению, я не уверена... насчет Майлза. — Когда они встретились взглядами, она улыбнулась. — Ну, это не то, что тебе нужно выяснять сегодня. — Она сделала глоток вина, возможно, для храбрости, потому что следующей фразой из ее уст стала: — Ты когда-нибудь был с мужчиной?

По какой-то причине Шейну не хотелось лгать. Он и так уже погряз в секретах.

— Да.

— И? Это было по-другому?

— Конечно.

— То есть... было лучше?

В памяти Шейна всплыли золотисто-каштановые кудри, сверкающие ореховые глаза и игривая улыбка. Твердые мускулы и сильные руки, удерживающие его, когда в него входили и наполняли, и...

— Да, — тихо признался Шейн. — Да. Лучше. — Он прочистил горло. — Дело в том, что... Я предпочитаю быть цилиндром. А не поршнем.

— Ха!

Роуз восторженно запрокинула голову. Шейн тоже засмеялся. Он вдруг почувствовал, будто упала гора с плеч.

Позже, перед тем как они покинули бар, Роуз стрельнула в него озорным взглядом поверх своего бокала и спросила:

— Так... мне дать Майлзу твой номер?

— Нет. Спасибо, но нет. Мне нужно... кое с чем разобраться.

— Понимаю. Я просто пошутила. Ну почти. — Пока они ждали водителя на улице, она предложила: — Давай останемся друзьями. Не в смысле «я надеюсь, что мы по-прежнему можем остаться друзьями». Я серьезно. Давай будем друзьями. Давай будем лучшими друзьями. Потому что ты мне очень дорог, Шейн. И мне кажется, тебе не с кем больше поговорить о... некоторых вещах.

— Мне бы этого хотелось. Ты права. Абсолютно не с кем. И ты мне тоже небезразлична. Мы будем друзьями. У тебя есть мой номер. Пиши мне. Пиши в любое время. Пожалуйста.

— Когда бы мы ни оказались в одном городе, мы будем видеться. Я обещаю.

Она обняла его, когда подъехал водитель. Он обнял ее в ответ и поцеловал в макушку. И очень удивился, почувствовав слезы у себя на глазах.

Тот же вечер — Бостон

Светлану он предпочитал другим.

Илья наблюдал, как она обнаженная, сидя на краю кровати, перелистывала каналы в поисках хоккейного матча «Ванкувер» — «Колорадо». Отыскав нужный канал, она швырнула пульт на матрас и перевернулась на спину, оказавшись рядом с Ильей. Она вытащила сигарету из его губ и сделала затяжку.

— Я думала, ты бросил. — У нее были яркие голубые глаза и длинные прямые волосы, удивительно светлые, почти лишенные пигмента. И она совсем не стеснялась... — Почему они до сих пор ставят Мэтисона? — Возмущалась она по-русски. — Это пиздец. Он ужасно играет весь сезон. Им надо поставить Багрова.

— Почему бы тебе самой не наняться тренером в «Колорадо»? — Съязвил Илья, выхватывая у нее сигарету.

— Им бы очень повезло, если бы взяли меня.

Илья рассмеялся. Он познакомился со Светланой три года назад, когда та работала в бостонском дилерском центре Lamborghini. Переспав с ней первый раз, он с удивлением узнал, что она приходилась дочерью бывшему игроку «Медведей». Тоже русскому. Возможно, она знала о хоккее больше самого Ильи.

— Ну что это за бросок? — Вопрошала она, обращаясь к телевизору. — Он должен был метить выше!

— М-м. Легко говорить, когда сам не делаешь это.

Она пренебрежительно махнула рукой.

— Что ты можешь знать? — Улыбнулась она, и они оба рассмеялись.

Несмотря на неистовую любовь к хоккею, она никогда не относилась к Илье с каким-либо почтением. Возможно, именно то, что она была дочерью бывшей суперзвезды, не позволяло ей вознести Илью на пьедестал. Казалось, их желания полностью совпадали: оба хотели время от времени перепихнуться без всяких обязательств. Им было весело вместе, и она была невероятно красива. Бонусом служила возможность общаться с ней по-русски.

— Опять Мэтисон. Он ужасен!

— Почему тебя вообще волнует Колорадо?

— Меня интересуют все команды. Мне не нравится, когда хороших русских игроков ставят на вторую линию, чтобы бездарный канадец мог владеть вниманием.

— Бездарный?

— Бездарный! Абсолютно! Можешь передать ему это при встрече.

— Передам.

— Хорошо. Передай ему: Светлана Ветрова считает, что он ужасен.

— Я увижу его на следующей неделе на «Матче всех звезд».

— Не могу поверить, что Мэтисон входит в команду «всех звезд». Это абсурд.

— Он любим.

— Он ужасен.

Илья закатил глаза и улыбнулся.

— В этом году ты играешь вместе с Шейном Холландером, правильно? На «Матче всех звезд»? — Спросила Светлана, будто сама не знала ответа.

— Да. Он тоже ужасен?

— Нет! Нет, Холландер потрясающий. Я обожаю Шейна Холландера.

Последние слова она почти промурлыкала.

— Предательница.

— Он прекрасно катается. Такой талантливый. И такой красавчик.

— Теперь ты пытаешься меня разозлить.

— С фактами не поспоришь, Илья.

— Нет, — согласился Илья, затушив окурок в маленькой миске, которую использовал в качестве импровизированной пепельницы. — Не поспоришь. Он очень хорош.

— И красавчик.

— Ну, если уж ты так говоришь.

Она подтянула колени к груди.

— Мы будем снова трахаться или мне одеться? А то холодно.

Илья обдумал ее вопрос и пожал плечами.

— Я хочу есть. Тебе лучше одеться.

С мгновение она выглядела удивленной, затем выражение ее лица изменилось под стать холодному безразличию Ильи.

— Окей.

Она встала и начала подбирать с пола свою одежду. Он наблюдал за ней, но его мысли были заняты отнюдь не ее стройным, совершенным телом.

Неужели он пожал бы плечами, если бы Шейн спросил его, собираются ли они снова трахаться? Отказался бы от шанса насладиться его телом столько раз, сколько удастся? Не смей одеваться, Холландер. Я еще не закончил с тобой.

Правда — та, которую он изо всех сил старался не замечать, — заключалась в том, что никто не воспламенял его так, как Шейн Холландер. Все эти женщины... они были великолепны. Раскрепощенные. Очень сексуальные. Но он не думал о них, когда они уходили. Он не тосковал по ним. С ними он мог лишь удовлетворить похоть.

Когда Светлана натянула футболку, он с досадой поморщился. Связь с Шейном Холландером была ошибкой. Ошибкой с самого первого эпизода в отеле. Этой истории нужно было положить конец. Это вредило им обоим, и Илья знал, что они должны покончить с этим.

А то, как отчаянно он хотел, чтобы это продолжалось, сильно пугало.

Но не настолько сильно, чтобы опозориться перед ним. Именно поэтому Илья даже не удосужился написать Шейну, когда их команды играли друг против друга в Монреале на прошлой неделе. Он не хотел быть отвергнутым Шейном Холландером.

А еще ему совершенно не хотелось видеть Шейна Холландера, облапанного Роуз, мать ее, Лэндри, в ночном клубе, но судьба, похоже, решила с помощью Холландера как следует дать ему по морде. В чертовом ночном клубе! Если он не смог уберечься от Холландера даже там, то где же сможет?

Илья гадал, присоединится ли Роуз Лэндри к Шейну во Флориде на Матче всех звезд. Будет ли Роуз Лэндри отныне сопровождать Шейна повсюду. Может, они поженятся?

Впервые в жизни Илья не ждал с нетерпением Матча всех звезд.

Глава шестнадцатая

Январь 2017 года — Тампа-Бэй

Шейн нервничал. За шесть с половиной сезонов он уже привык к этой лажовой схеме их взаимоотношений с Розановым, но что-то изменилось. Ощущалось иначе. Может, потому, что он наконец-то поделился с кем-то секретом о своих... предпочтениях. А может, дело было в том, как странно все закончилось в последний раз, когда они с Розановым были вместе, в его пентхаусе. А может, Шейн в кои-то веки был уверен в том, чего хотел, после того, как ушел из отношений, которые казались почти идеальными.

Почти.

Он хотел увидеть Розанова в этот уикенд. Он хотел остаться с ним наедине, за закрытыми дверями; он устал врать себе об этом.

В этом году Шейну предстояло наконец-то узнать, каково это — играть с Ильей Розановым, а не против него. На шестой в их карьере Матч всех звезд впервые их включили в одну команду. Сделать это раньше не позволяли то травмы, то странные, нелогичные компоновки команд, которые постоянно придумывала лига.

Не он один радовался тому, что стал товарищем Ильи по команде. Вся пресса гудела об этом грандиозном событии, когда Шейну и Илье придется отбросить свою показную вражду и научиться работать вместе. Возможно ли это вообще, задавались вопросом авторы статей и спортивные комментаторы?

Шейн улыбнулся, вешая костюм в шкаф гостиничного номера. Если бы они только знали.

Но, по правде говоря, чего бы он только ни отдал, чтобы узнать, о чем думал Илья в эти дни. Собирался покончить с их отношениями или наоборот хотел большего? Шейн понятия не имел, чего ожидать от своего временного товарища по команде в этот уикенд.

Он взглянул на часы. Команда собиралась внизу через несколько минут.

Он вздохнул и посмотрел на себя в зеркало.

Что ж, вперед!

***

Илья не писал Холландеру уже больше двух месяцев.

Не сказать, что они и раньше регулярно переписывались, но эта пауза оказалась реально болезненной. Последние несколько недель Илья впервые был уверен, что, если напишет Шейну сообщение, тот не ответит.

А возможно еще и покажет сообщение своей подружке-кинозвезде, и они вместе посмеются над тем, каким жалким был Илья.

Нет. Этого не случится. Конечно, Шейн так не поступит.

Скорей всего.

Илья выудил из кармана упаковку никотиновой жвачки и сунул подушечку в рот. Интересно, притащил ли он свою девушку на уик-энд «всех звезд»? Собирался ли представить ее Илье?

О, боги.

У Ильи закончилось время на раздумья, потому что в этот момент в бар вошел Холландер собственной персоной. Все головы повернулись. Некоторые парни даже встали, черт возьми.

Илья прислонился к барной стойке и наблюдал, как Шейн пожимал руки и похлопывал других игроков по спинам, как улыбался каждому и смеялся вместе со всеми. Он выглядел расслабленным и уверенным в себе, как человек, у которого жизнь наладилась. Как человек, который больше не сомневался в себе. Он выглядел...

Господи, как же, блядь, охуенно он выглядел.

Может, Роуз водила его по магазинам или что-то в этом духе. Внезапно он стал одеваться как миллионер, которым вообще-то и был. На нем была белая льняная рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами и закатанными рукавами. Ну естественно, они же находились во Флориде. Рубашка была заправлена в синие брюки, идеально сидевшие на нем. Дополнял образ тканый ремень и стильные серые кроссовки на босую ногу.

Сам Илья оделся в шорты и футболку с пальмами. Ну, он почему-то решил, что так прикольно. Теперь он чувствовал себя полным идиотом.

Он заказал еще напиток, чтобы перестать пялиться на Шейна.

И проклинал себя за то, что погрузился в уныние. Что же это за веселый уикенд в шикарном отеле с собственным, блядь, пляжем?

Кто-то присел рядом с ним у барной стойки. Илья, не глядя, понял, что это был Холландер.

— Привет, товарищ по команде, — поздоровался Шейн.

— Привет, капитан, — ответил Илья, поскольку Шейна выбрали капитаном их команды «всех звезд».

Ну естественно.

Шейн подозвал бармена, Илья заметил дорогие часы на его запястье. Может, подарок Роуз?

— В общем, должно быть прикольно, да? — продолжил Шейн. — Всегда хотел узнать, каково это — играть в одной команде.

— Правда?

— Круто, что в этом году все проходит во Флориде, да?

— М-м.

Шейну принесли пиво, Илья наблюдал, как тот большими глотками прихлебывал из бутылки. Как двигался кадык, когда тот глотал.

Он больше не мог этого выносить.

— Ты... не один здесь? Кто-нибудь приехал с тобой? — спросил Илья.

Шейн покачал головой.

— Нет. То есть... родители подумывали об этом, но они уже посещали столько подобных мероприятий. А еще они собираются в Мексику в следующем месяце, так что...

— Угу. Роуз Лэндри, должно быть, занята на съемках.

Шейн высунул язык и облизал верхнюю губу. Илья готов был поклясться, что это происходило будто в замедленной съемке.

— Клевая футболка, — заметил Шейн с усмешкой.

— Подумал, что надо проникнуться духом. Ну, знаешь.

— Ну, у тебя получилось. — Он пробежался взглядом по телу Ильи, отчего у того участилось сердцебиение. — Выглядит неплохо.

Илье, наверное, следовало сказать что-то подобное в ответ, но он слишком залип, глядя на впадинку горла Шейна.

— Господи, только посмотрите на это! Как же охуительно! — Пара гигантских ладоней тяжело опустилась на плечи Ильи и Шейна. Незваный гость, Майк Брофи — огромный защитник «Нью-Джерси» — столкнул парней головами. — Это же надо! Ебаные сучки Холландер с Розановым вместе! Я тащусь от этого!

Шейн сумел вывернуться из-под бицепса Брофи и настороженно улыбнулся здоровяку.

— Должно быть весело, да, — сказал он.

— Только не верь ни слову этого ублюдка, — предупредил Брофи, грубо толкнув Илью локтем. — Засранцу нельзя доверять. Что бы он ни говорил, зуб даю, он будет подъебывать тебя.

— Буду иметь в виду, — ответил Шейн.

Брофи ушел, на прощание шлепнув их обоих по рукам.

— Думаю, в этот уикенд мы еще натерпимся подобного, — предположил Шейн.

Он повернулся спиной к барной стойке, облокотившись на нее.

— Они должны были когда-то дать нам шанс узнать друг друга получше, — Илья наклонился и понизил голос. — Возможно, у нас даже найдется что-то общее.

Шейн улыбнулся, глядя в пол, на его щеках появился румянец.

— Ты тоже хорошо выглядишь, — расщедрился на комплимент Илья. — Кто-то водил тебя по магазинам?

Шейн посмотрел на него.

— Если я тебе кое-что расскажу, обещаешь никому не говорить? И не прикалываться надо мной?

Илья почувствовал ледяной ужас в животе, но взял себя в руки и ответил:

— Обещаю.

— Я... — Илья ожидал услышать нечто из серии: «я встречаюсь кое с кем», «я помолвлен», «ты мне больше не нужен». — Я нанял личного стилиста.

На мгновение воцарилась тишина. Затем Илья разразился хохотом.

— Ебать! — он очень обрадовался.

— Не надо было тебе говорить.

— Нет! Мне нравится! Надоело выглядеть как дерьмо?

— Я не... — Шейн пытался выглядеть сердитым, но Илья был уверен, что он старался не рассмеяться. — Я просто в основном носил, ну, знаешь, спортивную одежду. Ну типа спортивные штаны, футболки и все такое. Некоторые парни в лиге такие модные, я просто подумал... что мне не помешает помощь.

— Это никак не связано с Роуз Лэндри?

— Что? Нет. То есть... да, ее друзья всегда были очень стильно одеты. Наверное, я чувствовал себя неуютно, когда мы ходили куда-то вместе. Меня никогда не волновала одежда, но я подумал... Не знаю. Я просто хочу выглядеть лучше. А не одеваться всегда так, будто иду в спортзал.

Даже со своим несовершенным английским Илья не упустил прошедшего времени во фразах Шейна о Роуз.

— Вы с ней не...

Шейн покачал головой.

— Нет. Нет. Это был всего лишь короткий эпизод. Она замечательная. Мы просто... м-м... несовместимы. — Он серьезно посмотрел на Илью. Тому захотелось его поцеловать. — Ладно, — Шейн указал своей бутылкой пива на переполненное помещение, — я должен со всеми поздороваться.

Он отошел от барной стойки.

— Ага.

Илья прикрыл рот ладонью, чтобы не светить своей глупой улыбкой.

***

Уикенд выдался веселым. Перед вечерним «Суперскиллз» в субботу у всех было полно свободного времени. Многие парни отдыхали у бассейна, нежась на флоридском солнце, кто-то отправился на пляж. Шейн тоже провел часть дня у бассейна.

В этом году лига устроила голосование среди болельщиков, и капитаном команды всех звезд выбрали его. Шейн чувствовал себя немного неловко. Хотя он был капитаном «Вояджеров» уже два с половиной сезона и шестой раз участвовал в Матче всех звезд, честь быть названным капитаном звездной команды обычно выпадала одному из самых старших игроков. Шейну было всего двадцать пять.

Но обойти Розанова в голосовании оказалось весьма приятно.

Сам Розанов находился в бассейне с несколькими другими игроками и их детьми, шумел и дурачился. Шейн расположился на шезлонге с бутылкой воды, качал головой и улыбался, наблюдая, как тот устраивал с детьми соревнование по плаванию. Каждый раз он «проигрывал», после чего возмущался и обвинял их в жульничестве. Дети хохотали до истерики, Шейн даже опасался, как бы они не утонули со смеху.

— Последний заплыв! — объявил Илья. — На титул чемпиона. Победитель получает все! Остальные заплывы не считаются!

— Так не честно! — крикнул ему какой-то ребенок.

— На старт! Еще один заплыв. Если я проиграю... я куплю вам сладости из автомата.

Этого обещания оказалось достаточно, чтобы дети выстроились в ряд у бортика бассейна.

— Эй! Холландер! — неожиданно позвал Илья.

Шейн кивнул ему.

— Ты должен мне помочь, понял? Следи, чтобы никто из этих читеров не жульничал.

— Хорошо.

— Дети, вы знаете, кто этот парень? — спросил Илья.

— Шейн Холландер! — хором ответили дети.

— Правда? — Илья изобразил крайнее удивление. — Вы слышали об этом парне?

Дети снова засмеялись. Один из самых смелых крикнул:

— Он лучший игрок в лиге!

— Так, ты вылетаешь из гонки. Из бассейна. Из Флориды. Всего наилучшего. Где твой папа?

Дети засмеялись еще громче. Шейн тоже засмеялся. Ему стало интересно, задумывался ли Илья о собственных детях. Он хорошо с ними ладил.

Наконец стартовал заплыв. Илья вырвался вперед, а потом прикинулся, что на него напала акула.

— Ты обещал купить нам сладости! — напомнил один из детей.

— О, черт. Эй, Холландер! Мне нужно десять баксов!

Шейн чуть не отмахнулся от него, но потом вспомнил о детях.

— Бостон перестал тебе платить или что? — ухмыльнулся он.

— Я забыл бумажник!

— Ну конечно, забыл.

Илья вылез из бассейна. У Шейна перехватило дыхание, когда он направился к его жезлонгу. Влажные купальные шорты прилипли к бедрам и промежности, а вода тонкими струйками стекала по его груди. Подойдя вплотную, он энергично затряс головой, и брызги воды попали на сухую одежду Шейна.

— Ай! Бл... — Шейн прикусил язык. — Прекрати! — Но Илья нагнулся и обхватил его обеими руками. Шейн выпучил глаза. — Отвали! Что за...

Он был шокирован тем, что Илья осмелился творить такое... у всех на виду. Шокирован и немного взволнован. Но свидетели происходящего, скорее всего, видели просто типичного Розанова — шкодливого засранца. Все дружно хохотали, глядя, как Шейн корчился в полусерьезных попытках освободиться.

Когда Илья наконец отпустил Шейна, тот отпихнул его и попытался изобразить сердитое лицо, но, зная, что покраснел, не сдержал улыбки. Илья выпрямился, во весь рост возвышаясь над ним в ярких лучах солнца. Каждый дюйм его тела сверкал золотом. Шейн собрал всю силу воли в кулак, чтобы не потянуться к нему. Илья выглядел великолепно.

Он смотрел прямо на Шейна, мокрые волосы спадали ему на глаза. Шейн проследил за его взглядом и наклонил голову. Рубашка промокла и прилипла к груди. Бело-голубая рубашка в клетку из тонкой ткани. Теперь в некоторых местах она стала полупрозрачной.

— Ты испортил мне рубашку, — пожаловался Шейн.

— Сожалею, — без малейшего сожаления в голосе ответил Илья.

Шейн облизал нижнюю губу. Илья мгновенно отвернулся от него.

— Эй! Брофи! Дай десять баксов! Холландер — жмот.

***

В Матче всех звезд Илья временно сменил центр на правый фланг, чтобы играть в тандеме с Холландером. Это очень радовало: он давно ждал возможности сыграть с Шейном.

И игра с ним превзошла даже самые смелые его ожидания.

Ему было искренне жаль их нападающего по левому флангу, Карсона, потому что выглядело все так, будто на льду кроме Ильи и Шейна больше никого не было. Холландер катался нога в ногу с Ильей, они словно читали мысли друг друга, когда передавали шайбу. У них почти не было времени на совместные тренировки, но сработались они так, как Илья никогда не срабатывался ни с одним другим игроком. Это было захватывающе.

Илья получил пас от одного из защитников и рванул вперед. Взглянув налево, он увидел, что Шейн не отставал. Илья пересек синюю линию, передал шайбу Шейну, Шейн отбил ее обратно, и в последнюю секунду Илья вернул ему ее. Шейн отправил шайбу в верхний угол ворот, забив свой четвертый гол в игре.

Он торжествующе поднял руки и выглядел безмерно счастливым. Он буквально сиял, его глаза были прищурены, а щеки раскраснелись. Илья обнял его, Шейн крепко обхватил его обеими руками. Илья почувствовал горячее дыхание на своей шее, увидел блестящие капельки пота на коже, и смачно поцеловал его в щеку. Он был уверен, что публика восприняла это как очередную из свойственных ему несносных выходок, а поцелуй стал просто еще одним способом позлить Холландера. Но на самом деле он просто не мог удержаться. Ему представилась возможность, и он ей воспользовался.

— Какого хера? — рассмеялся Шейн.

Илья почувствовал, как вспыхнули щеки, что было редким и не особо приятным ощущением.

— Отличный гол, — объяснил он.

— Отличный пас, — ответил Шейн, бросив на него странный взгляд.

Илья усмехнулся и пожал плечами. Он хлопнул Шейна по спине в довольно вызывающей манере и покатился в сторону скамейки запасных.

***

Воскресным вечером часть парней компанией отправились в мексиканский ресторан, где, по словам одного из игроков «Тампа-Бэй», была лучшая кухня в городе. Некоторые просто пили в баре отеля. Также несколько вечеринок устроили в номерах.

Шейн сидел на пляже в одиночестве. Уже стемнело, но по-прежнему присутствовало довольно много людей, гуляющих при лунном свете. Он подумал, что именно за этим и стоило приезжать во Флориду.

Ему просто нужно было побыть одному. Уикенд выдался сложным по многим причинам. Он старался держать дистанцию между собой и Ильей, потому что не доверял себе и опасался не сдержаться, прикоснувшись к нему каким-нибудь неподобающим образом. К тому же СМИ были буквально одержимы фактом их совместной игры вопреки «ненависти» друг к другу. Он не хотел подливать масла в огонь. И предполагал, что Илья тоже не хотел менять сложившееся положение. Их соперничество играло на руку лиге, способствовало развитию их карьер, а главное — очень хорошо маскировало правду.

Он зарылся пальцами ног в прохладный песок и слушал шум волн, едва различимый в темноте. Это было приятно. Большая часть его жизни проходила в закрытых помещениях. Арены, спортзалы, гостиничные номера, аэропорты и самолеты.

Кто-то присел рядом, буквально в нескольких дюймах от него. Ему даже не пришлось поворачиваться.

— Нашел, — сказал Илья.

— Ты искал меня?

— Конечно, нет. — Некоторое время они сидели молча. Илья уперся руками в песок за спиной, едва не касаясь рук Шейна, и вытянул свои длинные ноги. Его ступни тоже были босыми. — Я искал это слово, — объяснил он. — Совместимость.

— Что?

— Я примерно знал, что оно означает. Но хотел убедиться.

Шейн на мгновение задумался, но потом понял, что Илья имел в виду.

— О.

— Ты и Роуз Лэндри...

— Да. Несовместимы. Во всяком случае, не в этом смысле.

Илья снова замолчал. Шейн огляделся по сторонам проверить, не было ли поблизости кого-нибудь, кто мог бы их услышать. Похоже, они были одни. И почти стемнело.

— Когда ты улетаешь?

— Рано, — ответил Илья.

— Я тоже. В Колумбус.

— Торонто.

Илья произнес название города со слегка раскатистым «р» и едва различимым вторым «т». Шейн улыбнулся.

Илья внезапно переместил руку и сцепил их большие пальцы. Первым порывом Шейна было отдернуть руку, но он сдержался. Он закрыл глаза и постарался не надеяться на невозможное, одновременно борясь с желанием положить голову на плечо Ильи.

— В каком ты номере? — прошептал Шейн.

— Двенадцать семнадцать.

— Я хотел бы поговорить. Где-нибудь наедине.

Илья разъединил их пальцы. Шейн сразу же почувствовал потерю.

Илья поднялся и сказал: «До скорой встречи», после чего зашагал в сторону отеля.

Глава семнадцатая

Илья стоял посреди своего гостиничного номера. Действительно ли Шейн хотел с ним поговорить? Служило ли «поговорить» кодовым словом для чего-то другого, как это всегда бывало раньше? Почувствовал ли Шейн сдвиг в их отношениях, который Илья ощутил в их последнюю встречу? Если да, то хотел ли он разорвать эти отношения и сбежать... или наоборот глубже погрузиться в них? А может, он не знал, чего хочет, потому что сам Илья точно не знал.

Зато он знал, что желания их обоих, скорее всего, не имели никакого значения.

Илье хотелось иметь возможность прогуляться с ним вдвоем где-нибудь. Например, по пляжу под луной. Он устал от гостиничных номеров.

Зажужжал телефон. «Я здесь».

Он тут же открыл дверь.

Шейн проскользнул внутрь. Его одежда была помята и слегка запачкана песком с пляжа. Его волосы растрепал океанский бриз.

Он молча пересек номер и сел на край кровати. Сцепив руки, он смотрел в пол.

— Вау, — прокомментировал Илья. — Похоже, все серьезно.

— Это не так... То есть... вроде того. Просто... заткнись на секунду, ладно? — Илья сел на тумбочку прямо напротив кровати, и стал ждать. — Это... — Шейн поморщился. — Это ведь не только я, правда?

— Не только ты?

— Я имею в виду... ты ведь тоже это чувствуешь, разве нет?

— Чувствую что?

— Боже, да пошел ты! Ты знаешь, о чем я! В последний раз, когда мы были... вместе... это было... по-другому. — Илья пожал плечами и отвел взгляд. Он знал, что неправильно реагировал, но чувствовал пугающий прилив эмоций, и не мог позволить Шейну их разглядеть. — Не делай вид, будто не понимаешь, о чем я говорю, — сердито продолжил Шейн. — Мне и так тяжело, без того чтобы ты вел себя как мудак.

Илья снова посмотрел на него, нацепив маску безразличия.

— Чего ты хочешь, Холландер?

— Я… — Шейн, казалось, не знал, что еще сказать.

— Мы иногда встречаемся и трахаемся. Все просто.

— Просто, — проворчал Шейн. — Точно.

Илья снова пожал плечами.

— Для меня это просто.

— Чушь собачья. — Илья закатил глаза. Почему Холландер вообще говорил все это? Почему именно сейчас? — Я думаю, что я гей, — прошептал Шейн.

Илья удивленно посмотрел на него. А затем рассмеялся.

— Да ну? И с чего ты это взял?

Шейн одарил его сердитым взглядом, что рассмешило Илью еще сильнее.

— Когда мой член в последний раз был у тебя во рту, я тоже подумал, что я, наверное, немного гей, — поддразнил Илья.

— Заебал. Ты не гей.

— Нет, — ответил Илья, посерьезнев. — Скорее би.

— Ну... Я думаю, что я не би, а гей.

Илья с минуту изучающе разглядывал его.

— Ладно. Значит, ты гей. И что с того?

— Ну, это очень важно! Для меня, во всяком случае. Извини, если я тебе надоел!

Илья слез с тумбочки и подошел к мини-холодильнику. Он достал банку колы и банку имбирного эля. Передав напиток Шейну, он сел на кровать рядом с ним.

— Почему ты рассказываешь мне, что ты гей? — тихо спросил он.

Шейн невесело усмехнулся.

— А кому мне еще рассказать?

Илья глотнул колы.

— Ты не единственный гей в НХЛ. Вероятно.

— Я знаю.

— И что?

Шейн вздохнул.

— Это не просто... быть геем, — ответил он смущенно, будто только начинал привыкать к этому слову. — Дело в тебе. В нас. Быть геем — это одно. А встречаться со своим извечным соперником — совсем другое.

— Вот почему это секрет.

— Я знаю, но... — Шейн нервно провел ладонью по волосам. — В последний раз, когда мы были вместе, это было... прекрасно, — тихо добавил он.

Илья помолчал мгновение, но признал:

— Да, было.

— Мне показалось это чем-то... большим.

— Между нами не может быть чего-то большего, Холландер.

Шейн резко повернул голову и посмотрел на Илью.

— А ты бы хотел? Если бы мы могли?

— Мы не можем.

— Я не об этом спросил.

Илья подскочил и с громким стуком поставил банку с колой на тумбочку.

— Это, блядь, не имеет значения!

Шейн вздрогнул и принялся крутить в руках банку имбирного эля, которую даже не открыл.

— Я не могу больше притворяться, что ты мне не нравишься, — сказал он наконец.

— Я тебе не нравлюсь, — возразил Илья.

— Нравишься. Может... может быть, ты мне нравишься даже слишком.

Сердце Ильи пропустило удар.

— Не надо, — простонал он. — Не делай, блядь, этого, Холландер. Я не...

— Что не?

Илья уставился на него.

— Не гей. Я не гей. И я не могу быть... даже задумываться об этом, ясно?

Шейн рассмеялся.

— Ну, у тебя это хреново получается!

— Не на людях. Я не могу... Я не смогу вернуться домой.

— Твоя семья?

— Россия. Я не смогу вернуться домой в Россию.

На лице Шейна отразился ужас.

— Что тебе там грозит?

— Не хочу даже знать.

Казалось, Шейн обдумывал эти слова.

— А твои родители... помогли бы?

Илья покачал головой и уселся на пол у стены.

— Мой отец — полицейский.

— О, — опешил Шейн. — Господи.

— Брат — тоже коп.

— А твоя мама?

— Умерла.

— Мне жаль.

— Я был совсем маленьким, — сказал Илья, махнув рукой, будто смерть матери не имела для него никакого значения, что было далеко от истины. — У меня есть мачеха. Она... очень молодая для моего отца. — Он фыркнул. — Моя мать тоже была очень молода для моего отца.

— О.

Илья медленно выдохнул.

— С моим отцом было нелегко жить. Он очень... придерживается старых взглядов. Очень строгий. Мой брат, Андрей, очень похож на него. Но сейчас... мой отец болен.

— Болен? Чем... рак?

Илья покачал головой.

— Нет. Болезнь Альцгеймера.

— О, черт. Мне жаль. — Илья кивнул. Вот. Теперь хоть кто-то еще знал. — Он, наверно, гордится тобой? Ты же суперзвезда!

Илья чуть не рассмеялся.

— Он не хотел, чтобы я уезжал. Хотел, чтобы я остался в России. — Некоторое время они молчали. — Но я не мог там остаться.

— Это сильно облегчило бы мне жизнь, — пошутил Шейн.

Они оба улыбнулись. Шейн покачал головой и посмотрел в потолок. А Илья просто... смотрел на него. Немного не от мира сего, слишком неуверенный в себе для суперзвезды хоккея, тот был невозможно красивым, горячим и находился на расстоянии вытянутой руки.

— Ты реально выглядишь охуенно, — хрипло сказал Илья.

Шейн поднялся с кровати, поставил свой имбирный эль на тумбочку рядом с банкой колы и присел на вытянутые ноги Ильи.

— Хей, — тихо позвал он.

Илья сдался и потянулся к нему. Как только Шейн оказался в его объятиях, он окончательно отпустил себя. Он наклонился вперед и припал к его губам. На этот раз все было по-другому: он крепко обнимал Шейна, прижимая его к себе, тот нежно держал его лицо в ладонях, а Илья неистово целовал его, вкладывая в поцелуй все то, что не решался произнести вслух.

***

Было уже поздно, Шейн знал, что следовало вернуться в свой номер, но он находился в постели с Ильей. Не просто в постели, а в его объятиях. Илья нежно гладил его по волосам. Шейн крутил в пальцах его распятие.

— Ты религиозен? — спросил он. — Или просто так носишь?

— Я не хожу в церковь.

— Но ты веришь в Бога?

— Да. Думаю, да. — Шейн ничего не ответил. Он просто обдумывал эту информацию. — Думаешь, это глупо? — спросил Илья.

— Нет! Нет, я просто удивлен, наверное. — Илья тихонько засмеялся. — Что?

— Ты не веришь в Бога, но веришь, что если надеть сначала правый конёк, а не левый, то будешь играть ужасно.

Шейн покачал головой и улыбнулся.

— Это другое. Так положено.

Илья фыркнул и поцеловал его в макушку.

— Это моей мамы.

— О. — Шейн перестал крутить крестик и осторожно вернул его на грудь Ильи. — Хочешь поговорить... о чем-нибудь? О своей семье?

— Нет, — отказался Илья. — Не сегодня.

— Но ты можешь в любой момент, имей в виду. Поговорить со мной.

На мгновение Илья замер.

— Спасибо, — поблагодарил он.

Шейн задумался. Чувствовал ли Илья то же самое? Груз последствий их свиданий. Невозможность большего. Шейн чувствовал это каждый раз. Весь смысл их встреч заключался в том, чтобы дать обоим разрядку, но с каждым разом Шейна затягивало сильнее.

— Мне, наверно, пора.

Илья ничего не ответил. Шейн порывался встать с кровати, но Илья потянул его назад, уложив на себя сверху, и поцеловал, а потом перевернул их обоих, накрыв его своим телом.

— Останься.

— Не могу.

Но Шейну понравилось, что Илья об этом просил.

— Никто, блядь, даже не заметит. Этот уикенд — сплошной хаос.

— Слишком рискованно.

Илья покачал головой.

— Когда ты будешь у меня столько, сколько я захочу?

Сердце Шейна чуть не выскочило из груди.

— Не знаю. При первой же возможности?

— Да. Илья снова поцеловал его. — После того как я выиграю Кубок Стэнли в этом году, мы должны куда-нибудь поехать.

Шейн закатил глаза.

— Ты не выиграешь этот кубок. И куда ты предлагаешь поехать?

— Не знаю. Куда-нибудь, где нас никто не знает.

— Например, на Луну?

— Нет, например... на Фиджи.

— Нет. Будет достаточно одного канадского туриста с айфоном.

— Мы поднимемся в горы. Найдем пещеру.

Шейн грустно улыбнулся. Они никуда не поедут вместе, и оба это знали.

— Ты собираешься в Россию на лето?

— Да.

— Ну тогда...

— А куда ты поедешь?

— В свой загородный дом, — ответил Шейн.

— Звучит здорово.

— Да. Это мое любимое место на земле. — Впрочем, эта кровать составляла серьезную конкуренцию коттеджу на берегу озера. Шейн улегся на Илью, решив насладиться напоследок еще одним поцелуем. — Я должен идти.

Он убрал кудри со лба Ильи, а тот схватил его за запястье и поднес ладонь к своим губам. Он легонько целовал кончики пальцев, отчего у Шейна сбилось дыхание.

— Должен? — спросил Илья.

Боже, как же сексуально звучал его сонный голос — такой усталый и гортанный. Он принялся целовать ладонь.

Шейн закрыл глаза, просто чтобы отключить хотя бы один из перевозбужденных органов чувств. Было так легко поддаться...

— Да, — ответил он. — Да.

С неимоверным усилием он поднялся с кровати и собрал с пола свою одежду. Когда он одевался, из подворотов брюк на ковер посыпался пляжный песок. Илья остался сидеть на кровати, вероятно, наблюдая за ним. Сам Шейн не мог заставить себя поднять голову, боясь, что снова окажется в его объятиях, если хотя бы просто посмотрит в его сторону.

У двери он наконец позволил себе оглянуться. Илья сидел, накинув белую простыню на согнутые колени. Он пожевал губу, словно раздумывая, стоило ли что-то говорить. Повисло долгое, напряженное молчание, но потом он все-таки сказал:

— Доброй ночи. Шейн.

Каждый раз, когда Илья называл его по имени, по телу пробегала волна удовольствия.

— Доброй ночи, Илья.

Шейн убедился, что коридор был пуст, и выскользнул из номера. Поскольку коридор действительно был пуст, никто не увидел его улыбки от уха до уха.

Глава восемнадцатая

Февраль 2017 года — Монреаль

Через две недели после уикенда «всех звезд» Шейн получил сообщение от «Лили».

Лили: Ты веришь в это дерьмо с Зулло?

Фрэнк Зулло, защитник «Нью-Йорк Адмиралс», слыл тем еще задирой. Накануне вечером его арестовали за драку в каком-то баре или что-то в этом роде, и руководство клуба практически сразу объявило о его исключении из состава команды.

Шейн: Да. Это жесть. Но поверить не могу, что его так быстро «отменили».

Лили: Я, блядь, ненавижу этого чувака.

Шейн: Да, он всегда казался мудаком.

Шейн припоминал как минимум несколько случаев, когда Зулло обзывал его «хуесосом», «пидором» или еще каким-нибудь красивым словом.

Лили: Да пошел он нахуй. Скотт Хантер, должно быть, счастлив.

Шейн: О да. Видно было, что он всегда его терпеть не мог.

Лили: Одним гомофобом в лиге меньше.

Шейн: Ага, и еще миллион осталось.

Он как раз готовил свой традиционный смузи после пробежки. Запустив блендер, он смотрел на телефон в ожидании следующего сообщения.

Это было что-то новенькое. Он удивлялся, почему им в голову не пришло сделать это раньше: поговорить друг с другом о хоккее, пусть даже просто перетереть сплетни. Раньше они переписывались только для того, чтобы договориться о тайном свидании.

Ему стало интересно, что побудило Илью изменить негласное правило на этот раз.

Лили: Где ты? Дома?

Шейн: Да. Только что вернулся с пробежки.

Лили: Круто. Весь потный? 😋

Шейн рассмеялся.

Шейн: Собираюсь принять душ.

Лили: Мы должны пообщаться по скайпу, пока ты это делаешь. По видеосвязи.

Шейн: Мой телефон намокнет.

Лили: Почему мы никогда раньше не общались по скайпу?

Шейн был удивлен этим вопросом.

Шейн: Ты бы хотел?

Лили: Может быть. А ты?

Он предположил, что Илья имел в виду секс по телефону. Или секс по видеосвязи. Или что-то еще в таком духе. Шейн никогда раньше не занимался ничем подобным. Но для них это было вполне реально. Если никто из них не сохранит запись, это будет безопасно, верно?

Он сменил тему.

Шейн: Отличный гол вчера.

Лили: Ага. Ты же знаешь меня.

Лили: Я должен рассказать тебе историю, которую Хаммерсмит рассказал нам вчера вечером...

Они переписывались почти час. Шейн растянулся на диване, его пальцы как никогда шустро перескакивали с буквы на букву на клавиатуре смартфона, и он часто смеялся. В конце концов он напомнил Илье, что так и не сходил в душ, мысленно удивляясь тому, как трудно оказалось закончить их беседу.

У него возникло желание написать «хочу, чтобы ты был здесь со мной» или что-то в этом роде. Но он устоял. Получилось бы довольно неловко. Вместо этого он написал: «Пока» и дополнил эмодзи смайлика в солнечных очках. Илья ответил эмодзи поцелуя.

Бостон

Илья переписывался с Шейном одной рукой.

Он не сказал ему, что накануне во время матча повредил локоть. Просто как-то неудачно задел борт, и теперь ему было больно разгибать руку.

Ему велели отдохнуть, и вот он сидел дома, маясь от скуки. И твердил себе, что скука была единственной причиной, по которой он написал Шейну.

Он по большей части шутил, предлагая секс по телефону. Из-за травмы… да и времени на часах было только около девяти утра. Но ему стало интересно, решится ли Шейн когда-нибудь на такое. Илья не мог себе представить...

А, возможно, и мог. Потому что внезапно он это сделал. И весьма красочно.

Он просто видел это в своей голове. Шейн с решительным видом, притворяющийся, что не напуган. Где бы он был? На своей кровати? На той, которую Илья никогда не делил с ним, потому что никогда не был у него дома?

Илья закрыл глаза и откинулся на подушки.

Какой была спальня Шейна? Скучной, наверно. Белые стены. Быть может, фотография родителей в рамке на тумбочке. Илья быстро сменил ее в воображении на свою. Тоже в рамке. С автографом.

Наверняка у Шейна были комнатные растения. В его спальне, вероятно, было много естественного света. На небольшой книжной полке, скорее всего, стояли скучные мотивационные книги и спортивные биографии. Его постельное белье, скорее всего, было синего цвета.

Он, вероятно, ложился в постель в пижаме. Такой, что с пуговицами.

Но, возможно, не всегда их застегивал. Может, он лежал с расстегнутой пижамной рубашкой и слегка приспущенными штанами. Включив прикроватный светильник, чтобы читать перед сном свою скучную книгу.

А потом, когда ему надоедало читать, он аккуратно клал книгу на тумбочку, зевал и потягивался. Рубашка распахивалась еще больше.

Возможно, Шейн закрывал глаза, и лениво путешествовал ладонью по груди и прессу. Добравшись до паха, он вздыхал, а выпуклость на пижамных штанах увеличивалась.

Илья ненавидел сидеть без дела.

Дурацкая травма локтя. Почему именно правый?

Все-таки нужно им было созвониться по скайпу. Он бы выудил из этого милого ротика Шейна какую-нибудь пошлость. Заставил бы выйти из зоны комфорта. Он мог бы взять его на слабо. Шейн никогда не мог устоять перед вызовом.

Он взялся за член левой рукой и стал медленно дрочить. Оказалось не особо-то удобно.

Он хотел провести с Шейном целый день. Уикенд. Неделю. Желательно где-нибудь, где никто не смог бы их потревожить. Возможно, это было все, в чем он нуждался. Чтобы обрести возможность выкинуть Шейна Холландера из головы. Испить эту чашу до дна и уйти.

Потому что ему придется уйти. Все слишком усложнилось.

Март 2017 года — Бостон

Страсти накалялись.

Бостон и Монреаль шли ноздря в ноздрю в борьбе за первое место в своем дивизионе, а до плей-офф оставался всего месяц.

Шейн жаждал получить свой третий чемпионский перстень (перстень обладателя Кубка Стэнли — хоккейный приз, ежегодно вручаемый игрокам, тренерам и персоналу командой-обладателем Кубка Стэнли — прим. пер.) так же сильно, как Илья — второй. Да, последние два сезона завершились победой «Вояджеров» в финальных матчах за Кубок Стэнли, но это ничуть не уменьшило его стремления. Он поставил перед собой еще одну цель, и та была весьма амбициозной.

Рекорд по количеству побед в финале плей-офф для одного игрока составлял одиннадцать раз. Шейн понимал, что это число выглядело нереалистично, ведь рекорд был установлен в те времена, когда в лиге состояло гораздо меньше команд. Но шесть побед поставили бы его в один ряд со знаменитыми чемпионами 90-х, так что в этом заключалась его тайная цель.

Даже не так. На самом деле его тайной целью была цифра семь.

Шейн сфокусировался на хоккее. Весь сезон он играл очень хорошо и лидировал в лиге по количеству набранных очков с небольшим отрывом от Розанова. И знал, что это обстоятельство наверняка неслабо нервировало Илью.

Шейн старался не думать о Розанове слишком много. Обычно они дурачились примерно до марта, когда оказывались в одном городе, а потом оба сосредотачивались на игре и показной ненависти друг к другу до следующего сезона. Таково было их негласное правило.

Именно поэтому Шейн весьма удивился, получив утром сообщение от Ильи.

Лили: Во сколько ты завтра улетаешь?

Шейн ошарашено уставился на телефон. Он никак не ожидал, что увидит Илью до или после предстоящего матча.

Шейн: Рано. А что?

Никакого ответа не пришло. Шейн устыдился своего «а что?». Не стоило прикидываться идиотом. Он прекрасно знал, что.

Через несколько минут Илья все же прислал ответ.

Лили: Что ты сейчас делаешь?

Сейчас? Оставалось несколько часов до матча. Против «Бостона».

Шейн: Ничего. Я в своем гостиничном номере.

Он мысленно стукнул себя по лбу, чтобы снова не добавить «а что?».

Лили: Приедешь?

Сердце Шейна пропустило удар. Илья предлагал приехать? Приехать? Сейчас? (в оригинале Илья предлагает Шейну «come over», что звучит довольно двусмысленно — прим. пер.)

Шейн: Я не могу! Ты издеваешься?

Лили: Приезжай. Ненадолго. Всего на час.

Шейн недоуменно фыркнул.

Шейн: Нет. Ну камон, мы оба знаем, что это плохая идея.

Лили: Все, что мы делаем, — плохая идея. Приезжай.

Шейн не ответил, Илья не унимался.

Лили: Ты не пожалеешь. Обещаю ;)

Шейн покачал головой. Он ни за что не собирался никуда ехать. Он мог бы перечислить миллион причин, по которым не мог туда поехать, и продолжал прокручивать их в голове, хватая куртку и выскакивая из гостиничного номера.

— Я думал, ты не придешь, — протянул Илья с раздражающей ухмылкой.

— Да, но с тобой...

Ухмылка Ильи сменилась теплой, искренней улыбкой. Шейн забыл обо всем на свете. А потом они целовались, стягивали одежду и, не отрываясь друг от друга, перемещались в спальню.

Им нужно было поторопиться. Шейну не только следовало поскорее уехать, но и вообще не стоило там находиться. Илья повалил его на кровать и принялся работать ртом.

Шейн наблюдал, как он лизал и сосал его член, и удивлялся тому, как отчаянно Илья нуждался в этом перед матчем. Почему он так изголодался по Шейну, что нарушил их священное правило?

Боже, что он вытворял своим ртом.

С Ильей что-то не так. Эта мысль пришла внезапно.

Нужно будет спросить его об этом.

После.

А пока Шейн протянул руку и погладил его лицо. Запустил пальцы в его мягкие волосы. Нежно поиграл с ними. Илья поднял взгляд. В его потемневших глазах таилось нечто большее, чем похоть. Шейн кивнул ему, Илья опустил взгляд и сосредоточился на его члене.

Довольно скоро Шейн кончил, Илья проглотил все до капли, довольно хмыкнув, и принялся целовать тело Шейна, пока не добрался до губ. Шейн с жадностью ответил на поцелуй, после чего перевернул их обоих и скользнул вниз, собираясь вернуть Илье долг.

Когда оргазм окончательно отпустил Шейна, он запаниковал. Это было странно, странно в плохом смысле. Им, блядь, не следовало этого делать.

Впрочем, им никогда не следовало, и хоть раз это их остановило?

Вот только Илья выдыхал имя Шейна — имя, не фамилию — как молитву и смотрел на него так, словно вот-вот готов был произнести что-то действительно постыдное, глупое и… все меняющее. То же, что готово было сорваться с языка у самого Шейна.

Он впился пальцами в твердые мышцы бедер Ильи, глубже втягивая его член. Если держать рот занятым, то не получится использовать его, чтобы все испортить.

Илья предупредил его, зная, что Шейну не всегда нравилось глотать сперму. Но на этот раз тот захотел и принялся сосать интенсивнее, пока Илья не закричал на смеси русского с английским и не кончил ему в горло.

Шейн плюхнулся рядом с ним. Илья стал смеяться.

— Что?

— Охуенно.

Шейн ничего не ответил, но чувствовал то же самое.

— Мне нужно идти, — сказал он после минутной паузы.

— Да.

Шейн сел и уже собирался слезть с кровати, как вдруг кое о чем вспомнил:

— Хей, м-м. Ты... в порядке?

— М-м?

— Ты в порядке? Я имею в виду... Я знаю, мы не особо... откровенничаем. Но если тебе нужно...

— Я в порядке, — перебил его Илья.

Он сказал это настолько легко и спокойно, что Шейн ни капли не поверил.

— Это... связано с твоим отцом...

Илья тяжело вздохнул и провел ладонью по лицу.

— Мой отец умирает. Но дело не в этом.

— О…

— Это Полина. Моя мачеха. Она... — Он покрутил рукой в воздухе, очевидно подыскивая слово.

— Переживает? — предположил Шейн.

Илья мрачно усмехнулся.

— Нет. Вернее да, она... переживает. О своем будущем. У отца не осталось денег.

— Ого.

— Она звонила мне.

— А-а, — теперь до Шейна дошло.

— Она хочет от меня денег. Они все хотят денег. Мой брат. Отец тоже до того, как он...

Шейн взял его за руку.

— Ты дашь им?

— Я уже дал. Много. Они хотят еще. — Он снова рассмеялся. — Им плевать на меня и мою карьеру. Они знают только, что я зарабатываю много денег.

— Мне жаль. — Шейн погладил подушечкой большого пальца костяшки его ладони.

— Последний раз я разговаривал с отцом по телефону пару недель назад. Он попросил купить хлеба по дороге домой. — Шейн не знал, что сказать. Это было поистине душераздирающе. — Самое, блядь, отвратительное... — тихо продолжил Илья: — Мне так больше нравится с ним разговаривать. Он реально вел себя, как тварь, когда был... самим собой.

— Ты собираешься в Россию летом?

Илья пожал плечами.

— Да.

— А тебе... обязательно...

— Тебе пора, — перебил Илья.

В его голосе не было раздражения или злости. Просто усталость и, возможно, немного печали. Он выдернул руку из руки Шейна.

— Я знаю. Но...

— Иди. Я просил тебя прийти не для того, чтобы поговорить.

— Ну... ты можешь. Если когда-нибудь захочешь. Я имею в виду, ты можешь просто позвонить мне. Или написать смс. Или, если мы будем в одном городе, и ты захочешь просто поговорить, а не...

На это Илья криво усмехнулся.

— Вместо?

— Как дополнение.

— Мне так больше нравится.

Он наклонился и поцеловал Шейна. Поцелуй оказался таким чувственным и сладким, какого Шейн еще никогда не получал.

— Я заранее прошу прощения за сегодняшний вечер, — пробормотал он. — Мы вас уничтожим.

— Мечтай, Холландер.

***

Илья хорошо постарался, чтобы «Бостон» одержал победу. Не разгром, конечно, но вполне достойный отрыв в два гола до финальной сирены. Илья забил дважды, Шейн — один раз. Такие расклады Илья обожал.

Он намеревался встретиться с Холландером этим вечером, даже несмотря на то, что днем они уже провели вместе целый час. Но в глубине души он все равно понимал, что их отношениям придется положить конец. Это не должно было перерасти в нечто большее, чем секс. Но как-то само собой так получилось, и в какой-то момент он перестал беспокоиться, что выглядит слишком… нуждающимся. Он мог признаться себе, что хочет видеть Шейна как можно чаще, и больше не стыдился давать ему это понять. Пока все было именно так. Настанет день, когда им придется покончить с этим, а до тех пор Илья постарается украсть как можно больше их совместных сладостных мгновений.

Он пожелал доброй ночи своим товарищам по команде и покинул арену. У служебного выхода он посмотрел на телефон, задумавшись, какой очередной подкол написать Холландеру. Вдруг телефон зазвонил.

На дисплее высветилось имя брата.

Илья решил было не отвечать, но в голову пришла одна, не связанная с деньгами причина, по которой брат мог его беспокоить…

Илья ответил.

***

Шейн ждал сообщения от Ильи, сидя в одиночестве в своем гостиничном номере — Хейден вышел позвонить жене — и пытаясь отложить на другой день анализ ошибок прошедшего матча.

Он не напишет, твердил он себе. Вы уже виделись сегодня. Зачем тебе встречаться с ним снова?

Но он подумал, что, возможно, Илья чувствовал то же самое касательно их... ну, не отношений, а... времяпрепровождения? Может быть, Илье нравилось просто находиться рядом с Шейном. И он делал это не только потому, что так было удобно. Или дико, опасно и невообразимо горячо. Возможно, сердце Ильи тоже сбивалось с ритма от волнения каждый раз, когда их командам предстояло встретиться. Возможно, его тоже иногда случайно настигало воспоминание об ироничном замечании, улыбке или нежных пальцах, гладящих его по волосам, и тогда ему приходилось прятать свою задорную улыбку. Может быть, он наблюдал за играми Шейна и втайне гордился, когда тот показывал хорошие результаты. Потому что именно так Шейн чувствовал себя, когда у Ильи складывался хороший вечер. Что было просто смешно.

Шейн дождался полуночи, но Илья так и не написал. Он уже подумывал сам выйти на связь, но решил не делать этого. Хотеть трахнуться с Ильей дважды за один день было безумием. К тому же день закончился, наступила поздняя ночь. Утром им с командой предстоял перелет в Детройт.

Шейн долго лежал без сна, глядя в темноту и размышляя, из-за чего Илья не написал. Не хотел его видеть снова, или, может быть, что-то случилось?

Решив, что раздувал из мухи слона, он в конце концов заснул.

Глава девятнадцатая

Следующий день — Детройт

— Ты слышал про Розанова?

Шейн перестал завязывать коньки и посмотрел на скамейку напротив, где Жильбер Комо с Джей-Джеем болтали по-французски.

— А что с Розановым? — Спросил он, тоже по-французски.

Оба посмотрели на него, удивленные, без сомнения, паникой в его голосе. Комо пожал плечами.

— Он не полетел сегодня в Нашвилл с остальной командой.

— Он летел отдельно? — Тупо спросил Шейн.

— Нет, — ответил Комо, глядя на него как на слабоумного. — Его нет в Нашвилле.

— Он вроде не пострадал вчера, — вмешался Джей-Джей. — Никто ведь ничего такого не заметил, верно?

— Я так не думаю, — ответил Шейн, быстро прокручивая в памяти последние несколько минут матча. Илья выглядел нормально. Он не покидал лед из-за каких-либо травм ни разу за всю игру.

— Может, он заболел, — предположил Комо. — Уверен, что мы скоро узнаем. Пока по ESPN просто говорят, что он не поехал в Нашвилл.

— Верно, — тихо согласился Шейн.

Он прокрутил в голове несколько тревожных сценариев, прежде чем наконец поднялся и достал телефон с полки над головой.

«Ты в порядке?» — написал он.

Ответа он не получил. Не поступило его и к тому моменту, когда команда вышла из раздевалки на разминку. Вернувшись в раздевалку, Шейн быстро проверил телефон. По-прежнему ничего.

Забудь об этом, приказал он себе. Сейчас необходимо сфокусироваться на игре.

Вероятно, он узнал бы подробности после матча. Он был уверен, что об этом упомянут во время трансляции встречи «Бостон» — «Нашвилл».

Шейн отыграл не самый лучший матч в жизни. Возможно, один из худших в сезоне, но его команда все равно победила. Он не мог припомнить случая, когда ему так хотелось, чтобы игра поскорее закончилась. Вернувшись в раздевалку, он снял перчатки и первым делом проверил телефон.

Ничего.

Он уселся на скамейку и уставился на дисплей. Открыв веб-браузер, он набрал в поисковике «Илья Розанов Нашвилл», чтобы узнать, не появилась ли еще какая-нибудь информация. Он обнаружил, что фанаты уже строили догадки в социальных сетях, и увидел официальное сообщение ESPN, в котором говорилось лишь о том, что канал не располагал сведениями, присоединится ли Розанов к своей команде в Тампа-Бэй на матче, предстоящем через два дня, и о том, что причины его отсутствия руководством клуба «не разглашаются».

Все это выглядело очень странно. Сам Шейн не мог даже чихнуть на публике без того, чтобы хоккейные сайты не сообщили, что он смертельно болен, и как это должно повлиять на букмекерские ставки. Илья Розанов, одна из главных звезд лиги, просто исчез без объяснения причин, и никто из репортеров, похоже, не стал особо копать. Или высказывать различные предположения.

Что означало... они должны были знать причину. И уважали вероятную просьбу «Бостона» о неразглашении.

Последнее не сулило... абсолютно ничего хорошего, какой бы вариант Шейн ни прокручивал в голове.

Он принял душ и переоделся с рекордной для себя скоростью. Отыскав укромный уголок в коридоре возле раздевалки, он сделал то, чего не делал раньше никогда: позвонил Илье Розанову.

Он не ждал, что тот ответит, но хотел, чтобы на телефоне Ильи хотя бы отобразился пропущенный звонок. Хотел, чтобы Илья знал, что он беспокоился.

Но Илья все-таки ответил.

— Холландер?

— Да. Привет. — Повисло долгое молчание. — Ты в порядке? — спросил наконец Шейн.

Илья невесело рассмеялся.

— Не знаю.

— Где ты?

— Дома.

— В Бостоне? Ты заболел?

— Нет. Дома. В Москве.

Этого Шейн не ожидал.

— В Москве? Что-то случилось? О, черт. Твой отец?

— Да. Умер.

— Илья, я...

— Что говорят обо мне?

— Ничего! СМИ очень неопределенно об этом говорят. Наверно, «Медведи»...

— Окей. Я вернусь к концу недели, — перебил Илья.

— Тебе нужно больше времени.

Он фыркнул.

— Тебе бы этого хотелось, да?

— Перестань. Я говорю серьезно. — Снова наступило молчание. — Мне так жаль, Илья. — Шейн не знал, что еще сказать. Илья не ответил, но в динамике раздалось сопение, а затем сдавленный горловой звук. — Илья...