Жаркое соперничество

— Да, — согласился Илья. — Да. Она такая. Но...

— Но?

Илья пожал плечами и, похоже, покраснел.

— У меня есть одна проблема, — пробубнил он себе под нос. Шейн подождал. — Мне нравятся женщины. Я всегда думал, что жениться было бы неплохо. Дети. Все такое. Когда-нибудь. Но... эта проблема никуда не денется.

Шейн прикусил губу.

— Расскажи мне об этой проблеме.

— Это так раздражает. — Илья вздохнул, но Шейн заметил, как он пытался сдержать улыбку. — Я всегда нахожусь рядом с красивыми женщинами. Замечательными женщинами. Везде.

— Звучит как-то не очень.

— Да. Послушай. Эти женщины, они такие сексуальные и с ними весело, но это неважно. Я не могу перестать думать об одном коротышке, гребаном хоккеисте с дурацкими веснушками и слабым броском слева.

— Коротышке? Со слабым броском? — Шейн не мог перестать улыбаться.

— Да. И он такой скучный, и ездит на дерьмовой машине, и... в нем моя проблема. Столько красивых женщин, а я все время мечтаю, чтобы на их месте оказался он. — Илья наклонился к Шейну и в третий раз метнул ему нож в сердце. — Это ужасная проблема.

Блядь. Шейн едва не расплакаться прямо там, в бильярдной комнате. Но сглотнул и успокоился.

— Ты хочешь, чтобы эта проблема исчезла?

— Нет, — серьезно ответил Илья, глядя ему прямо в глаза. — Я хочу, чтобы эта проблема никогда не исчезала.

— Не женись на Светлане, — пробурчал Шейн. Илья приподнял бровь. — Просто... не надо. Я знаю, что это не будет... по любви или еще как-то. Но все равно не надо. Я не могу... мы можем придумать что-нибудь другое, хорошо?

Илья выглядел удивленным, но кивнул.

— Хорошо.

***

— Я тут подумал, — начал Илья. Поздним утром следующего дня они сидели на террасе и пили кофе. — Если бы я играл не за Бостон, а за другую команду. Может быть, на западе. Соперничество сошло бы на нет.

Шейн, казалось, задумался.

— Это так. Мы бы играли друг против друга всего дважды в год.

Он нахмурился, очевидно эта перспектива понравилась ему не больше, чем самому Илье. Мы будем видеться только два раза в год.

— Это... типа жертвы. Ради будущего, да?

Шейн просиял.

— Будущего?

— Да. Из нашего соперничества раздули нечто огромное. Но, может быть, мы сможем помочь этому... угаснуть? Хотя бы немного?

— Да... — согласился Шейн. Он явно разволновался. — Да! Мне не нравится, что ты будешь так далеко, но мы можем сделать так, что люди забудут о нас как о соперниках, и, возможно, однажды мы вообще станем никому не интересны.

— Однажды. Да.

Шейн застенчиво улыбнулся ему, Илья улыбнулся в ответ, они оба сидели и глупо улыбались друг другу, размышляя о возможности наступления призрачного однажды.

***

— У меня появилась еще одна идея, — сказал Шейн.

Он весь день размышлял о словах Ильи и придумал свой собственный план. Приподнявшись на локте, он толкнул сонного русского в плечо. Илья повернул голову.

— Что за идея? О чем?

— Что, если ты будешь играть за Оттаву?

— Оттаву? Это почти так же плохо, как играть за Бостон. Мы останемся такими же соперниками.

— Да, но послушай. Во-первых, Оттава отчаянно нуждается в звездном центровом форварде, так что вакансия там есть. Но что, если бы ты играл там, и мы... немного изменили бы ситуацию?

— Что? Я ни хера не понял половину слов, Холландер. Я устал.

— Извини. Я просто хотел сказать... мы бы по-прежнему оставались соперниками на льду, но нам не пришлось бы притворяться врагами. Я имею в виду, у многих парней друзья по всей лиге. Но только у нас есть легенда, что мы терпеть друг друга не можем и только и стремимся уничтожить всякий раз, когда наши команды встречаются на льду.

— Эта легенда долгое время была правдой, Холландер.

Шейн улыбнулся уголками губ.

— Ну да. Но сейчас это уже неправда. Думаю, это можно с уверенностью утверждать, так?

— Конечно.

— Придут новые игроки — более молодые — и возникнут новые соперничества. Неужели нам нужно продолжать этот спектакль до самого завершения карьеры?

Илья нахмурил брови.

— Время позднее, Холландер. Слишком много непонятного английского. В чем заключается твоя идея?

— Ты играешь за Оттаву, я — за Монреаль. Эти города находятся в часе езды (здесь Шейн немного лукавит, расстояние между Оттавой и Монреалем ок. 200 км — прим. пер.). Мы вместе, ты и я, создадим благотворительный фонд. Нечто, что принесет пользу обоим городам. И тогда люди увидят, что мы работаем вместе над чем-то. Мы сочиним какую-нибудь историю о том, как я обратился к тебе с этой идеей, и...

— Или я обратился к тебе.

— Неважно. Суть в том, что мы скажем прессе, фанатам, всем, что, работая вместе над делом, которое так много значит для нас обоих, мы прониклись уважением друг к другу...

— Да. А еще, что мы трахаемся друг с другом. Дамы и господа, у вас еще остались вопросы?

— Блядь, заткнись! Это отличная идея, Розанов!

Илья рассмеялся. Шейн ударил его подушкой.

— Неплохая, — наконец признал Илья. — Итак, мы создаем благотворительный фонд...

— И это будет не какая-то херня для отвода глаз. Вообще, я давно хотел его создать. Мы сделаем что-то, что будет много значить для нас обоих.

— Да. Хорошо.

— Мы продолжим играть друг против друга на льду, конечно. Я о том, что мне никогда не перестанет нравиться надирать тебе задницу.

Илья фыркнул.

— Разумеется.

— И... как я уже сказал. Мы будем в часе езды друг от друга. Круглый год. — Он хотел, чтобы Илья представил это так же ясно, как и он сам. Это казалось так заманчиво реалистичным. Даже легким. — И ты будешь в Канаде. И со временем сможешь подать прошение о гражданстве.

— Да. Я понимаю эту часть.

— И может быть... когда-нибудь. Когда мы оба закончим карьеру. Мы сможем... быть вместе. По-настоящему.

Илья выглядел ошеломленным последними фразами.

— Ты действительно думаешь о таком далеком будущем, Холландер?

— Да, думаю.

— Ты хочешь этого? Быть вместе?

— Хочу. Так сильно, что это меня пугает.

Илья отвернулся и замолчал. Шейна охватил ледяной ужас: он перегнул палку с этим признанием.

Но Илья повернулся обратно, быстро перекатился на Шейна и принялся безостановочно целовать его, раз за разом повторяя одни и те же слова по-русски. Наконец он отстранился и произнес их на английском:

— Я люблю тебя.

Шейн застыл, как парализованный. Вслед за ним неподвижно застыл и Илья.

— Святое дерьмо, — прошептал Шейн, не такого ответа он ожидал от себя на признание в любви.

— Я… — Илья испуганно смотрел на него широко открытыми глазами.

— Я тоже тебя люблю.

Илья улыбнулся дрожащей улыбкой и шумно выдохнул.

— Слава богу.

— Тебя это... это тоже мучает?

Илья хотел было кивнуть, но остановился. Вместо этого он медленно покачал головой.

— Больше нет.

***

Илья улыбался от уха до уха. Он был безмерно счастлив.

Шейн смотрел на него яркими глазами и сиял своими веснушками. Илья любил его. И его чувства были взаимны.

Святое, блядь, дерьмо.

Шейн Холландер влюблен в меня.

Он хотел поцеловать Шейна, но не мог перестать смотреть на него.

— Как мы докатились до такого? — спросил Илья, не в силах унять дрожь в голосе.

— Не знаю. Мы очень глупые и безответственные.

— Очень глупые, да. О боже, Холландер.

А потом все-таки поцеловал его. Как он мог не поцеловать?

Илье захотелось прижать Шейна к себе, будто он исчезнет, если не держать его в крепких объятиях. Он схватил его за запястья и прижал их к подушке по обе стороны от головы.

— Это реально, да? — спросил Илья.

Ему просто необходимо было убедиться в этом.

— Все по-настоящему, — ответил Шейн, негромко и восхитительно проникновенно.

— Мне кажется... я точно не сплю?

— Нет. Я люблю тебя.

Илья боялся, что сердце не выдержит этого. Ему было трудно дышать. Невозможно думать. Он мог лишь прижимать Шейна к себе и целовать его снова и снова.

Шейн пошевелился и уткнулся своим твердым членом в бедро Ильи.

— Хочу быть как можно ближе к тебе, — с придыханием произнес он.

— Ты и так рядом.

— Нет. Я хочу...

— Скажи мне.

— Хочу быть у тебя на коленях, когда ты будешь меня трахать. Лицом к тебе. Держаться за тебя. Я... ах. Блядь, да...

Он осекся, лишь только Илья обхватил сразу оба их члена.

— Я тоже этого хочу, — ответил тот. — Я люблю тебя.

Они быстро сменили положение: Илья прислонился спиной к изголовью кровати, а Шейн оказался у него на коленях. Они долго целовались, пока Илья продолжал дрочить их члены.

— О боже, — вздрогнул Шейн. — Я должен… ты должен остановиться. Ты нужен мне внутри.

— М-м. Еще нет. Подрочи себе, хочу посмотреть.

— Не могу. Илья, я кончу. Клянусь...

— Подрочи себе. Немного. Думаю, ты сможешь это сделать и не кончить. — Илья понятия не имел, почему ему доставляло такое удовольствие мучить Шейна, но что было, то было. Ему нравилось видеть, как тот срывается с тормозов, но пытается держать себя в руках. — Если ты меня любишь... — лениво добавил он.

Шейн прищурился.

— Я начинаю сомневаться в этом.

Илья покачал головой и усмехнулся.

— Ты любишь меня. Покажи, насколько сильно. Подрочи себе, и, возможно, я тебя трахну.

Как будто существовал хоть какой-то шанс, что он этого не сделал бы.

Шейн дрожащими пальцами обхватил член и крайне осторожно провел ими по всей длине. Илья резко вдохнул от такого проявления покорности. Он знал, что Шейн не лгал о том, как опасно близок был к финишу. Из отверстия головки стекала струйка предсемени.

— Мне нравится, как ты течешь, Шейн.

— Заткнись. — Шейн дрожал всем телом. — Я пытаюсь сосредоточиться.

Илья хихикнул.

— Твой член хочет, чтобы ты двигался быстрее.

— Не могу быстрее, — прохрипел Шейн.

Илья легонько погладил его яйца, отчего он часто задышал и разразился ругательствами.

— Твои яйца сейчас лопнут, Холландер. Не останавливайся.

Шейн хныкал.

— Ты ублюдок. Ты должен меня трахнуть.

— Скоро.

— Сейчас! — Очередная прозрачная струйка вырвалась наружу, Илья поймал ее на кончик пальца. Шейн смотрел широко открытыми глазами, как он погрузил палец в рот. — Боже, Илья. Ты… блядь! Пожалуйста, трахни меня!

Решив, что с Шейна достаточно, Илья взял смазку и презерватив с прикроватной тумбочки и приготовился.

О, боже, когда Шейн опустился на него, дрожа всем телом от желания, это было самое невероятное, что Илья когда-либо чувствовал. Он толкнулся внутрь, а тот держал его лицо в ладонях и целовал в губы.

Он чувствовал Шейна каждой клеточкой тела.

Шейн уперся одной рукой в изголовье кровати, а другой — держался за плечо Ильи, что было сил скача на его члене. Он сжал бедра Ильи своими крепкими бедрами и неистово трахал его членом свою идеальную задницу.

Шейн запрокинул голову, Илья завороженно наблюдал, как его член подпрыгивал между их телами. Он невольно задумался, не выстрелит ли Шейн, если просто дотронуться до его члена.

А может, Шейн выстрелил бы и так, без всякого прикосновения к его блестящему члену.

— Так хорошо, Илья. Так охуенно. Блядь! Я уже почти, блядь!

И вдруг Илья понял, что тоже на грани. С большинством партнеров он был вынослив, как жеребец, но с Шейном, похоже, никогда не мог контролировать свое тело.

— Давай, блядь! Кончай, Холландер! Я скоро.

— Я люблю тебя! Я люблю тебя! О, черт. Я все...

Они оба вскрикнули, сперма Шейна выплеснулась на его грудь. Внутренние мышцы сдавили член Ильи, и тот улетел в пропасть, бурно кончив с невнятным «Я люблю тебя».

— О Боже, — прохрипел Шейн, уткнувшись влажным лбом ему в плечо. — Это было идеально.

— Да. Идеально. — Илья обнял его обеими руками и крепко прижал к себе, так крепко, как только мог.

Через какое-то время Шейн отстранился от него, и Илья избавился от презерватива. Они снова прижались друг к другу в постели, оба тихие, сонные и безумно счастливые.

— Как звали твою маму? — неожиданно спросил Шейн, перебирая пальцами цепочку на шее Ильи.

— Ирина. — Илья так давно не произносил ее имя, что оно показалось ему странным. — Почему ты вдруг спросил?

— Я просто задумался. — Шейн приподнялся на локте. — Если мы создадим благотворительный фонд, думаю, нам стоит открыть хоккейную школу. Мы могли бы, например, устраивать летние хоккейные лагеря в Оттаве и Монреале.

— А мы будем куда-то давать деньги?

— Да. Думаю, нам стоит жертвовать деньги организациям, занимающимся психологической поддержкой. Может... предотвращением самоубийств? — Он смотрел в сторону, будто смущаясь, но Илья взял его за подбородок и повернул лицом к себе. — Это просто как вариант, — тихо сказал Шейн.

Илья не собирался давать волю подкатившим слезам.

— Шейн, — прошептал он, — мне нравится эта идея.

— Да? — Шейн улыбнулся.

— Да. Это очень... — Блядь. Какое слово здесь подходило? Существовало ли вообще подходящее слово для всего, что Илья чувствовал в тот момент? Он не смог придумать ни одного, поэтому вместо этого сказал: — Она бы тебя полюбила.

— Жаль, что мне не суждено с ней познакомиться.

— Да. Мне тоже.

Шейн зевнул и прижался к его груди.

— Извини. Я устал.

— Наверно, это моя вина.

— Безусловно, твоя. Но я тебя прощаю, — ответил он, повторно зевнув.

— Доброй ночи, Холландер.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

— М-м. А можешь сказать это еще раз, только по-русски?

Илья поднес ладонь Шейна к губам и поочередно поцеловал каждый палец.

— Я люблю тебя.

— Йа-льюблу-тибьйа — пробормотал Шейн в ответ.

Илья засмеялся и погасил прикроватную лампу.

Глава двадцать шестая

Илья подпрыгивал на носочках, ощущая, как пирс пошатывался под ним.

— Это тот пирс, на котором ты занимаешься йогой? — спросил он.

— Нет, я не здесь занимаюсь йогой. Просто съемочная группа попросила... подожди. Ты смотрел этот сюжет?

— Да. Было круто. Он быстро помог мне уснуть.

— Ты засранец.

Они молча наблюдали, как мимо проплыла пара уток. Одно из развлечений в этой глуши.

Несмотря на позднее утро, стало уже довольно жарко. Шейн, как и Илья, был в одних шортах. Они встали поздно, потому что не давали друг другу уснуть почти всю ночь.

Солнце освещало каждый дюйм Шейна: кожу, волосы, веснушки. Он выглядел до безумия красивым и таким счастливым.

К сожалению, Илья собирался это испортить. Да, к его большому сожалению, но выбора не было: Шейн Холландер стоял на краю пирса, и наконец повернулся спиной к Илье. Как идиот.

— Как вода? — спросил Илья.

— Что?

Очевидно, Шейн не внял завуалированному предупреждению Ильи, прежде чем тот обеими руками столкнул его с пирса. Шейн успел выдохнуть что-то вроде «ублюдок», до того, как погрузился с головой в темную воду.

Вынырнув, он продолжал истерически ругаться, а Илья согнулся пополам от смеха.

— Убью нахуй! — заорал Шейн, и в подтверждение своих слов замахнулся, попытавшись обрызгать Илью. Вода попала тому в основном на икры. — Мудак!

Илья с разбега прыгнул бомбочкой в воду, прямо рядом с Шейном. Всплыв на поверхность, он хорошенько брызнул ему прямо в лицо, просто для профилактики. Тот попытался ударить его по плечу, но Илья схватил его за запястье, притянул к себе и коротко поцеловал. Шейн сильно толкнул его в грудь.

— А если бы у меня в кармане был телефон? — обиженно спросил он.

— Не был. Ты оставил его на столе. На террасе.

— Ну...

Илья снова поцеловал его. Это было немного неудобно, пока они оба барахтались в воде. И на вкус Шейн был как прохладная, свежая вода.

Словно в подтверждение, что по-прежнему находился в полной сохранности и функционировал, вдалеке зазвонил его телефон.

— О-о-о... — ухмыльнулся Илья.

— Все в порядке. Мне не нужно отвечать.

— Окей.

Он снова поцеловал Шейна, на этот раз развернув их и прижав его спиной к краю пирса. Шейну, вероятно, было весьма неудобно, но он, похоже, не возражал. Они с энтузиазмом целовались, Илья схватился обеими руками за доски поверх его плеч. Шейн, к удивлению Ильи, обвил ногами его талию и прижал к себе еще крепче.

Илья обожал эти редкие моменты, когда Шейну удавалось выбросить все из головы и просто отпустить себя. Ему нравилось, что он мог заставить его сделать это.

Он любил Шейна. Боже, он любил Шейна.

Они еще некоторое время целовались, пока Шейн не подтянулся из воды, усевшись на пирс. Илья тут же последовал за ним. Он прижался к Шейну, продолжив его целовать и вынудив лечь на спину. А затем обхватил его твердый член через мокрые шорты.

— Кто-то может увидеть. С лодки, — выдохнул Шейн.

— Тогда будь начеку.

Илья засунул ладонь под резинку шорт и был вознагражден восхитительным стоном.

Снова зазвонил телефон.

Шейн запрокинул голову и посмотрел в сторону, откуда доносилась мелодия рингтона.

— Отъебитесь все! — крикнул он.

Илья рассмеялся и продолжил массировать его член, слегка толкаясь ему в бедро своим членом. Пирс под ними пошатывался в такт его толчкам. Илья обвел пальцем линию челюсти и поцеловал его мечтательную улыбку. Похоже, что Шейн вовсе не следил за акваторией озера на предмет появления чужих лодок.

— Тебе нравится, Холландер?

— Да. Да, я... я так долго этого хотел.

— Чего хотел? Скажи мне.

— Тебя. Здесь. Снаружи, вот так.

Илья шумно вдохнул.

— Что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал?

— Что угодно. Не знаю. Все.

— Выбери что-то одно.

Илья все интенсивнее толкался в твердые мышцы его бедра.

— Я... представлял как ты... трахаешь меня. На улице. На террасе. Или... у дерева.

Его лицо стало пунцовым, но Илья улыбался.

— Блядь, Холландер. Тебе нужно было лишь попросить.

Шейн судорожно дышал и выгибал спину. Илья принялся дрочить ему быстрее.

— Может, мы могли бы покататься на каяке или что-то в этом роде. Сплавать на один из этих маленьких островков, — бархатным голосом сказал Илья, касаясь губами его уха. — Представь, мы совсем одни, и я трахаю тебя там, под открытым небом, где никто не увидит.

— О, черт. Блядь! Илья.

— Но, возможно, кто-нибудь тебя услышит. С лодки.

— А-а-а.

Горячая сперма Шейна брызнула на холодную, влажную ткань его шорт. Илья еще несколько раз толкнулся в его ногу и закричал. Его собственный член запульсировал, он тоже испачкал шорты. Пыхтя, он рухнул на Шейна сверху. Тот рассмеялся сдавленным смехом.

— Вау. Ну ты даешь, блядь!

Илья улыбнулся и поцеловал его в шею.

— Знаю. Не мог удержаться.

— Я даже не помню, зачем мы вообще пришли на пирс.

— А разве это важно?

Шейн повернул голову и коротко поцеловал его.

— Нет.

***

Через минуту Илья поднялся на локтях над ним, коротко чмокнул в губы напоследок и занырнул обратно в воду. Шейн последовал за ним, рассудив, что так шорты хотя бы частично отмоются.

Они поплавали еще немного, поняли, что проголодались, и направились в дом. Шейн уже собирался шагнуть через раздвижные стеклянные двери, но Илья схватил его за запястье и притянул к себе.

— Ничего, если я опять скажу, что люблю тебя? — спросил Илья.

Его кривая улыбка на этот раз выглядела очаровательно застенчивой. Шейн улыбнулся в ответ. Черт, да он, вероятно, просто светился от счастья.

— Все хорошо.

Вместо того чтобы произнести три заветных слова, Илья поцеловал его. Медленно и требовательно, проталкивая язык, и нежно удерживая за талию, отчего у Шейна подкашивались ноги. Он довольно мурлыкнул и придвинулся ближе, чтобы чувствовать Илью всем телом. Он скользил ладонями по покрытой капельками воды спине Ильи и в итоге запустил пальцы в его влажные волосы.

Илья застонал и запрокинул его голову, по-собственнически углубив поцелуй. У Шейна кружилась голова от счастья. Его обнимал и целовал мужчина, которого он любил, мужчина, который любил его, здесь, в месте, которое Шейн любил больше всего на свете...

Они оба услышали шум.

Оба повернули головы.

И оба увидели отца Шейна. Мужчина стоял в доме и, застыв, как изваяние, смотрел на них, обнимающих друг друга снаружи.

Несколько секунд никто не шевелился. Никто не издавал ни звука. Все. Просто. Смотрели.

Затем отец Шейна в один миг развернулся и поспешил к входной двери дома. Шейн отпустил Илью и выдохнул:

— Дерьмо!

— Твой отец, да?

— Да! Блядь. Черт. Ладно... — Он обхватил голову обеими руками. — Бля-я-дь!

— Тебе лучше...

— Да. Окей. Я просто... подожди здесь.

Шейн быстро прошел через дом к входной двери. И открыл ее как раз в момент, когда машина отца скрылась из вида на лесной дороге. Несколько минут он просто стоял там, балансируя на грани паники, одетый только в мокрые шорты, на которые совсем недавно бурно кончил.

— Шейн? — Он слышал, как Илья звал его, но не мог обрести голос, чтобы ответить. — Холландер? — Он почувствовал руку на своем локте. — Он уже уехал?

— Да. — Они оба стояли молча. Шейн предположил, что Илья тоже постепенно осознавал всю грандиозность момента. — Это плохо, — наконец заключил он.

— Ты должен поехать и поговорить с ним. Поговори с ним.

— Да. Дерьмо. Да, я должен. Наверное, лучше сделать это прямо сейчас. — Он услышал, как Илья фыркнул у него за спиной. — Это не смешно! — огрызнулся Шейн.

— Вообще-то есть немного.

Шейн обернулся, готовый бросить на него гневный взгляд, но, увидев его лицо, тоже начал смеяться.

— Господи Иисусе. Вот тебе и каминг-аут.

Илья засмеялся еще громче.

— Может, он не заметил?

Они оба не могли остановиться. Это был чисто нервный смех, но Шейн хохотал до слез. Он планировал признаться родителям в своей ориентации как можно скорее. Планировал дать им время переварить это, а потом — уже позднее — рассказать, что состоял в отношениях. Что был влюблен.

И только когда все это уляжется, взорвать настоящую бомбу.

Теперь же все происходило в прямо противоположном порядке.

— Что, блядь, я им скажу? Вы, должно быть, задаетесь вопросом, почему я целовался с Ильей Розановым...

— Хочешь, я поеду с тобой?

Шейн был удивлен таким предложением. Хотел ли он этого? Добавит ли это еще неловкости всей ситуации? Но он чувствовал, что ему явно не помешает поддержка.

— Не знаю. Ты реально поедешь?

Илья взял его руку и сжал.

— Да. Если это поможет.

Шейн кивнул.

— Возможно. Будет до ужаса неловко, но, думаю... я бы хотел, чтобы ты был рядом.

— Хорошо.

— Нам, наверно, стоит сначала одеться.

— Да.

Они быстро оделись. Шейн надел футболку из благотворительного хоккейного лагеря, в котором помогал тренерам прошлым летом, просто чтобы напомнить родителям, что он хороший и нормальный человек.

На Илье оказалась футболка «Бостонских медведей». Шейн поморщился.

— Это последнее, что нам поможет.

— О, они что, не знают, что я играю за Бостон?

Шейн закатил глаза.

— Ладно. Давай покончим с этим.

Поездка до коттеджа родителей Шейна занимала около десяти минут, но в этот раз она показалась намного, намного дольше.

— Ладно, — сказал Шейн, припарковавшись за машиной отца. — Просто... побудь рядом, я сам все скажу.

— Без проблем.

— Блядь, может, тебе лучше подождать в машине? — Илья поднял бровь. — Нет. Забудь. Пойдем.

Он вышел из машины, Илья последовал за ним. Шейн задался вопросом, не наблюдали ли родители за ними через окно. Он не удосужился постучать. Приходя к ним, он никогда этого не делал. Он распахнул дверь и как можно спокойнее произнес:

— Эй, привет! Это я. Это... Шейн.

Его родители оба встали с дивана. Было ясно, что отец уже успел рассказать маме об увиденном.

— Шейн? — мама произнесла его имя так, будто до этого его всю жизнь звали как-то по-другому.

— Мама. Папа. Я... я думаю, нам нужно поговорить.

— Мы забыли купить таблетки для посудомоечной машины, — отец явно еще не отошел от шока. — Я просто хотел одолжить немного. Я не знал, что у тебя... гости.

— Пап, все в порядке. Мне очень жаль. Ты... не должен был узнать об этом... таким образом.

— О чем именно? — спросила мама.

Ее взгляд был устремлен на Илью, стоявшего за Шейном.

— В общем, я... я гей. Я собирался вам рассказать. Скоро. Мне просто... жаль. Жаль, что я не успел. — Родители ничего не ответили. Оба смотрели на Илью так, будто тот был пумой, которая готовилась к нападению. — М-м, а это... Илья. Розанов. Вы, естественно, знаете его.

— Привет, — поздоровался Илья.

— И он... в гостях. Он... мы...

Кто именно? Шейн осознал, что они с Ильей еще даже не определились, какой статус их обоих устраивал.

— Любовники, — предложил Илья.

Блядь, Илья, как ты умеешь выбрать самое отвратительное слово из всех возможных.

Что ж, от этого слова уже было никуда не деться. Оставалось только ждать последствий.

— Но... ты же его ненавидишь, — недоуменно сказала мама.

— Нет, я... не ненавижу. То есть… иногда ненавижу, вроде как. Но в основном я... люблю его. На самом деле.

— Ты... что?

Сердце Шейна бешено колотилось.

— Может, мы... присядем? Прости. Я знаю, что на вас сразу свалилось слишком много. Я не хотел, чтобы так вышло, я уже сказал. Очень не хотел.

На мгновение все замолчали, затем отец кивнул и жестом указал на мебель в гостиной. Родители сели вместе на диван. Шейн и Илья в отдельные кресла напротив них.

— Шейн... — начала мама. — Думаю, мы оба с папой... подозревали... что ты можешь быть... геем.

— Правда? — Шейн такого не ожидал.

— Да, вообще-то. Конечно, мы не знали наверняка. Мы просто думали, что это возможно.

— Боже. Я и не подозревал, что вы так думаете.

— Мы знаем тебя довольно хорошо, — объяснила мама.

Она улыбнулась ему, и от этого нехитрого знака Шейн испытал невероятное облегчение. Он чуть не прослезился.

— О чем мы не подозревали, — добавил папа, — что у вас... дружба... с мистером Розановым.

— Просто Илья, — уточнил Илья.

— С Ильей.

— Это... долгая история. Сейчас это уже не имеет значения, — сказал Шейн.

— Никакого, — подтвердил Илья.

— Когда это началось? — спросила мама. — Подожди, после Матча всех звезд? Вы играли в одной команде...

— Нет, — ответил Шейн. — Тогда это... уже происходило.

Его отец вздохнул.

— Ты ловко одурачил нас. И... всех остальных.

— И когда же? — настаивала мама.

Казалось, она упорно пыталась выяснить хронологию событий. Шейн буквально читал по ее лицу, как она мысленно прокручивает в голове последние несколько сезонов.

— С начала первого сезона в лиге, — пробормотал Шейн.

Вывалив эту новость, он не думал, что родители могут выглядеть более потрясенными, чем уже выглядели, но он явно ошибался в своих предположениях.

— Не может такого быть... с самого начала? — вздохнула мама.

— Нет, — вмешался Илья. — Не совсем так. Даже раньше.

Помог так помог, Илья.

— Раньше? — опешила мама.

— Немного раньше, — уточнил Илья. — С лета.

— Вы все это время были... влюблены друг в друга?

— Нет! — воскликнул Шейн.

— Боже, нет, — сказал Илья одновременно с ним.

— Но потом... — начала мама. — О… — Она покраснела. — Понятно.

— Как бы то ни было, — Шейн, вероятно, покраснел еще сильнее, чем она. — Дело в том, что мы... вместе. Вроде того. Или хотели бы быть. Если бы это не было практически невозможно.

Впервые шокированные выражения лиц родителей стали выражать нечто вроде сочувствия.

— Я просто не понимаю, — вновь заговорила мама. — Как это вообще могло произойти между вами? Неужели в Монреале не нашлось симпатичных мужчин, Шейн?

— Очевидно, не нашлось, — пробубнил Шейн.

— А твои товарищи по команде знают об... этом? — поинтересовался папа.

— Нет! Нет, никто не знает. Никто. Это строжайшая тайна, ясно?

Его отец поднялся.

— Кто-нибудь желает пива? Я бы не отказался от пива.

— Да, — ответил Илья.

— Я точно не откажусь, — сообщил Шейн.

— Покрепче у нас ничего нет? — обратилась к отцу мама.

Шейн воспользовался паузой в разговоре, чтобы посмотреть на Илью. Тот, похоже, почувствовал на себе его взгляд и тут же повернулся. Они принялись вопросительно переглядываться.

Как, по-твоему, все пока проходит?

Неплохо, верно?

Неплохо.

Отец молча протянул каждому из них по банке пива Sleeman. Он задержался перед Ильей, но, ничего не сказав, вернулся на свое место.

— Я просто... — начала мама. — Просто не могу поверить, что все это реально.

— Я понимаю, — ответил Шейн.

— Все это время, — тихо сказал папа, будто сам себе. — Ты держал это в себе. Все это время.

— Ты никогда не... — Мама внезапно пришла в ужас. — Ты ведь никогда не позволял ему победить, правда, Шейн?

— Боже, мама! Нет!

Илья рассмеялся.

— Мне не нужно его позволение.

— Я бы никогда, — скороговоркой ответил Шейн. — Команда всегда на первом месте. Всегда. И, кроме того, мне нравится его побеждать. — Мама нахмурилась, будто не веря его словам. — Когда вы с папой играете в покер на костях, ты позволяешь ему выиграть? — в отчаянии спросил он.

— Никогда, — улыбнулась мама, возможно, наконец понимая его.

Казалось, она расслабилась.

— Ты планируешь просто продолжать держать это в тайне? Пока не завершишь карьеру? Всегда? — Спросил папа.

— Может быть. То есть да. Наверно.

— О, Шейн, — мама выглядела такой удрученной.

Отец покачал головой.

— Если честно, я не вижу другого пути. А хотелось бы.

— Я знаю, — жалобно произнес Шейн. — Мы знаем. Но это не то, о чем мы можем объявить.

— Должен сказать, — продолжил папа, — я удивлен насчет тебя, Илья. У тебя всегда была такая репутация... ну, знаешь, дамского угодника.

— Не без оснований, — ответил Илья.

— Илье нравятся и парни, и девушки, — встрял Шейн.

— О-о, — протянула мама.

Родители обменялись обеспокоенными взглядами. Шейн уже собирался сменить тему — та стала слишком деликатной, — когда Илья снова заговорил.

— У меня было много женщин. Это не было... не для отвода глаз. Но... — Он посмотрел на Шейна, и тот затаил дыхание. — Я был влюблен только в одного человека.

Вдруг Илья показался Шейну очень расплывчатым. Борясь с подступившими слезами, он сказал:

— Я тоже. Только в одного.

Его мама прикрыла рот ладонью. Она постучала кончиками пальцев по верхней губе, Шейн сразу понял, что в связи с ситуацией она сейчас проявит настоящую Юну Холландер.

Конечно же, мгновение спустя она хлопнула в ладоши и вскочила с дивана.

— Итак, каков план? У нас есть проблема, давайте ее решим. — Шейн посмотрел на озадаченно выглядевшего Илью. Тот слабо улыбнулся. Теперь на их стороне была Юна Холландер. Лучшего союзника Шейн даже представить себе не мог. — Прежде всего, — начала Юна, — вы не говорили со Скоттом Хантером?

Она произнесла это имя так, словно ей было физически больно говорить о злодее, укравшем олимпийское золото у ее любимого сына.

— Я говорил, — ответил Илья. — Но не о... нас.

— Я написал ему по электронной почте, — добавил Шейн. — Я просто, ну, знаешь, сказал, что восхищаюсь его храбростью, или что-то в этом роде. Я не рассказал ему о себе. Или об Илье.

Юна снова постучала по губам.

— Наверно, он не смог бы помочь. Не в этой ситуации.

— Он, наверное, оказался бы в замешательстве, — предположил Илья.

— Очень подходящее слово, — прокомментировал папа.

Похоже было, он полностью оправился от шока и потихоньку стал проявлять свойственное ему чувство юмора.

— Когда Скотт поцеловал своего парня, — Шейн не мог поверить, что говорил это. Он не признавался в этом даже Илье. — Это что-то изменило во мне. Это было... грандиозно. Это заставило меня... захотеть попробовать. Придало смелости… попытаться тоже стать счастливым.

Он долго смотрел в пол, наконец не выдержал и взглянул на Илью. И увидел в его глазах столько нежности, сколько не видел никогда.

— Да, — прошептал Илья. — Мне тоже.

Шейн прочистил горло.

— У нас появилась одна идея. — Он поведал родителям о плане «Оттава — Монреаль», который изложил Илье накануне вечером.

— Звучит неплохо, — немного подумав, сказал отец.

— Ты уйдешь из «Бостона»? — ошеломленно спросила мама. — Ради Шейна?

— Да, — без колебаний ответил Илья.

Она нахмурилась, будто не могла поверить в реальность услышанного.

— О Боже! — воскликнул Шейн. — Серьезно? Ты противоречишь сама себе, да, мама?

— О чем ты говоришь?

— Тебя беспокоит его недостаточная лояльность своей команде!

— Ну а что?! — буркнула мама, будто сочла это вполне адекватным способом отреагировать на то, что Илья был безумно влюблен в ее сына и решил ради него перевернуть с ног на голову всю свою жизнь.

Шейн повернулся к Илье.

— Для справки: мама слишком озабочена хоккеем.

Илья фыркнул.

— Теперь я знаю, откуда тебе это передалось.

Шейн уже собирался показать ему средний палец, но вовремя вспомнил о родителях рядом. И тут до него дошло: его родители реально находились рядом. И Илья тоже. Шейн поделился своей тайной, снял с души груз, и теперь они все вместе говорят о них с Ильей как о паре.

Он вдруг почувствовал легкое головокружение.

Столько событий за одни сутки: их признания в любви, о них узнали его родители, планы на будущее...

О боже, боже, боже.

— Шейн? — он узнал голос Ильи, полный беспокойства. Почувствовал ладонь на плече и понял, что уткнулся головой в колени. — Ты в порядке? — Он медленно вдыхал и выдыхал, не поднимая головы. Ладонь Ильи переместилась с плеча на колено, когда тот присел рядом, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Шейн?

— Я в порядке, — слабо отозвался Шейн. — Я просто... немного в шоке. Не волнуйся за меня.

Илья взял его за руки и успокаивающе погладил большими пальцами обе ладони.

— У нас же все хорошо, да? Твоя семья здесь. И твой парень. И нам здесь хорошо.

Шейн слегка приподнял голову.

— Парень?

Такое нелепое слово. Такое нелепое, восхитительное слово.

Илья пожал плечами и усмехнулся.

— Думаю, да?

— Да.

К превеликому сожалению, они находились в гостиной его родителей, и те крайне внимательно наблюдали за ними. А Шейну так хотелось запрыгнуть к Илье на колени и зацеловать его до полусмерти.

— С дебютного сезона, — услышал Шейн слова матери. — Не могу поверить.

— Глядя на них сейчас, я вроде как могу, — ответил его отец.

Глава двадцать седьмая

Они покинули коттедж родителей Шейна, пообещав прийти на ужин следующим вечером.

Илья терялся в догадках, как Шейн воспринял произошедшее, самому ему показалось, что все прошло на удивление хорошо.

— Ебануться, — вздохнул Шейн.

Он даже не завел двигатель, а просто сидел на водительском кресле, уткнувшись лбом в руль.

— Все же прошло нормально, да?

— Не знаю. Думаешь? Блядь. Это было очень странно.

— Что ж. Теперь они знают.

Шейн снова вздохнул.

— Да.

— Нам пора домой.

Шейн кивнул, откинулся и нажал на кнопку зажигания.

Всю дорогу Илья думал, не выглядело ли странно с его стороны называть коттедж Шейна домом. Он понимал, что английский язык давался ему нелегко, но называть место, где он остановился на две недели, «домом» — это ведь не было странным, правда?

Если и было, то Шейн не подал вида и ничего не ответил.

На самом деле он вообще ничего не говорил во время поездки обратно, кроме нескольких бранных слов себе под нос. И чересчур крепко сжимал руль. Когда они вернулись в коттедж, он бросил ключи в тарелку и прошел в гостиную, запустив пальцы в волосы.

— Мне нужно подышать воздухом, — с этими словами он вышел во внутренний дворик, оставив Илью одного в доме.

К счастью, уезжая из Бостона, тот захватил с собой кое-что подходящее для такой ситуации.

Он подошел к холодильнику и достал бутылку водки, которую припрятал там в день приезда. Это было отменное пойло, которое дистиллируется небольшими партиями и которое невозможно купить за пределами России. Он подцепил пару стаканов и вынес их вместе с бутылкой на улицу.

— Наверно, сейчас самое подходящее время для этого, — сказал он, протягивая бутылку.

Шейн настороженно повернулся и фыркнул, увидев водку.

— Последний раз я пил эту дрянь в Лас-Вегасе. Помнишь?

— Да, — Илья аккуратно налил по паре унций в каждый стакан. — Но ты никогда не пил эту дрянь. Эта водка особенная.

Он протянул Шейну один из стаканов, а сам закрыл глаза и сделал глоток, наслаждаясь контрастом холодной температуры жидкости и обжигающего действия алкоголя, пролившегося в горло. Идеально.

Услышав, как Шейн закашлялся, он открыл глаза.

— О, вау. Крепкая. Наверно, нужно разбавить клюквенным соком или чем-то типа того.

— Если ты смешаешь ее с клюквенным соком, я утоплю тебя в озере.

Но Шейн, казалось, его не слышал и уже делал второй глоток.

— Это был самый странный день в моей жизни.

Илья хотел сказать, что в его собственной жизни этот день выдался одним из лучших. Конечно, было неловко, но он чувствовал — даже если семья Шейна еще не приняла его, то очень скоро это сделает. Что значило не так уж мало. Особенно для Ильи, которому едва ли были рады в собственной семье.

Он хотел сказать Шейну, что ощущение дома ярче всего проявлялось, когда они находились вместе. Неважно, где — в гостиничном номере, в пентхаусе Ильи, в том странном здании, которое Шейн купил в Монреале, или здесь, в его коттедже. Только рядом с ним он был самим собой. Он уехал из России, ему было не по себе в Америке, и всю свою взрослую жизнь он провел, мечась от континента к континенту и от одной пассии к другой.

Но теперь его заманил к себе этот назойливый канадец, и все, что он знал, — он хотел остаться. Хотел остановиться, бросить якорь и просто… остаться.

Илья не мог сказать ничего из этого — он был не в состоянии подобрать слова на английском, чтобы выразить все, что чувствовал в тот момент. Поэтому он выхватил стакан с водкой из рук Шейна и поставил на стол рядом со своим. Возможно, Шейн нуждался не в алкоголе.

Илья обнял его и прижал к себе. Зарылся лицом в волосы и вдохнул его запах.

— Я люблю тебя, — прошептал он.

Это он мог сказать. После стольких лет он наконец-то мог это сказать. Шейн поднял голову и внимательно посмотрел ему в лицо.

— Я тоже тебя люблю, — ответил он. — С тобой все в порядке?

Илья кивнул и потянулся к нему с поцелуем.

Это было именно так, как он всегда мечтал его целовать: откровенное проявление обожания и заботы. Их языки неторопливо ласкали друг друга, Илья держал его лицо в ладонях и кончиками пальцев расчесывал его волосы.

Сердце неистово билось в груди. Обратного пути уже не будет. Все решено окончательно.

— Меня не отпускает мысль о расстоянии, — сказал Шейн, когда они оторвались друг от друга. Будто Илья только что не вложил всю душу в этот поцелуй. — Ведь ты же не окажешься в Оттаве раньше следующего сезона, когда закончится твой контракт с «Бостоном», так?

Илья не хотел в тот момент обсуждать ничего подобного.

— Да. Вероятно.

Он потрепал Шейна за ухом, надеясь отвлечь.

— Значит, через год с небольшим ты будешь в Оттаве, а потом сколько нам еще ждать? Целый сезон? Чтобы объявить о создании благотворительного фонда. Так же будет правильнее, да?

— М-м, — Илье было реально все равно.

— Значит, пройдет полтора года или около того, прежде чем мы сможем объявить об этом. Равно как и о нашей дружбе. — Илья схватил его за пояс шорт и притянул ближе. — И что потом? — продолжал Шейн. — Сколько еще лет ты планируешь играть?

— Ну что за дерьмо, Холландер, — простонал Илья. — Я, блядь, не знаю.

— Я просто пытаюсь понять, как долго мы будем… Что ты делаешь?

Илья опустился на колени, ему казалось, было совершенно очевидно, что он делал.

— Я праздную, — ответил он, стягивая шорты с Шейна, пока те не коснулись деревянного настила. — Ты должен присоединиться ко мне.

— Сейчас? У меня голова идет кругом! Как ты вообще можешь сейчас думать о сексе?

— Сегодня прекрасный день. Мы одни. Я познакомился с твоими родителями. Я хочу, чтобы ты успокоился, блядь. И я тебя люблю.

— О.

Илья наклонился и взял в рот его член целиком, наслаждаясь новым для себя ощущением мягкой плоти, лежащей на языке.

— О, блядь, Илья, — выдохнул Шейн.

Так-то лучше.

Илья хотел трахнуть Шейна. Прямо там, на открытой террасе. Но для этого пришлось бы прерваться и сходить в дом за смазкой и презервативом. Прерываться было нежелательно. И он направил все усилия на то, чтобы Шейн развалился на части.

— Ты слишком хорош в этом.

Илья согласно хмыкнул.

Он поймал себя на мысли, что отныне в этом будет заключаться его сексуальная жизнь. Больше никаких бессмысленных, пусть и горячих, одноразовых свиданий. Он собирался отказаться от этого ради шанса на что-то прочное. Ради возможности обладать сердцем этого красавчика, который выдыхал имя Ильи так, словно это самое важное слово во всем мире.

Илье не составляло труда отказаться от старых привычек. Он пожертвовал бы гораздо большим, будь в том необходимость.

— Илья. Боже, Илья. Как хорошо. Не останавливайся. Я люблю тебя. — Вместо ответа он потянулся к руке Шейна и переплел их пальцы. Я так сильно тебя люблю. Никогда не оставляй меня. — О! Да. Блядь, да! Я уже… О, святое дерьмо, Илья! Блядь, блядь… — Илья крепче сжал его ладонь, а Шейн бурно извергался ему в рот. Илья проглотил все и дочиста вылизал его член длинными, ленивыми движениями языка. — Блядь. Вставай, — прохрипел Шейн.

Илья поднялся на ноги, попутно натянув на него шорты. Шейн благодарно поцеловал его в губы. Когда они наконец оторвались друг от друга, он посмотрел на Илью пьяными от удовольствия глазами.

— Вау, — сказал он. — Мы реально собираемся сделать это, да?

Фраза прозвучала несколько расплывчато, но Илья ее понял.

— Да. Если ты хочешь попробовать, я сделаю все, что в моих силах.

— Я тоже. Все, что угодно. Я хочу этого. Хочу нас.

Илья смахнул его волосы со лба.

— Тогда, думаю, я переезжаю в Оттаву.

— И мы откроем благотворительный фонд.

— И станем друзьями.

— И будем видеться регулярно. Как можно чаще. И будем проводить лето вместе. Здесь.

— Да. — Они снова поцеловались. Илья не мог поверить, что они придумали, как решить эту невозможную проблему. Возможно, все пройдет не так гладко, как они себе представляли, но, главное, у них был план. — А когда я закончу карьеру, — добавил Илья, — после того как выиграю двенадцать Кубков Стэнли и тринадцать раз стану лучшим игроком лиги…

— Черта с два.

— А ты уже будешь восемь лет, как не при делах, потому что очень плохо играл в хоккей…

Шейн рассмеялся.

— Ладно.

— Тогда я приведу тебя на тот пирс. Там будут гореть сотни свечей…

— Звучит как угроза пожара.

— Это у воды, Холландер. Расслабься, мать твою. Будет красиво, тебе понравится. Свечи. Озеро. Полная луна.

— Ого, а ночь ясная?

— Да. Конечно. И я встану на одно колено…

— Илья…

— И я скажу: «Шейн Холландер, стань моим мужем, чтобы я быстрее стал гражданином Канады!»

Шейн разразился хохотом и толкнул его.

— Ты такой засранец.

— И ты скажешь «да», потому что ты хороший, безотказный парень.

— Нет, — возразил Шейн, взяв его за руки. Я скажу «да», потому что по-прежнему буду безумно любить тебя. И захочу провести с тобой остаток жизни. — О боже, Илья не заслуживал Шейна, но ему было все равно. Он был и оставался эгоистом. — Я серьезно, — мягко добавил Шейн. — Я хочу жить с тобой. Я знаю, что это будет сложно, и какое-то время придется соблюдать осторожность, но я играю в долгую игру. Так что, да. Чего бы это ни стоило, я согласен.

Илья поднес их соединенные руки к губам и поцеловал костяшки пальцев Шейна.

— Значит ли это, что я смогу увидеть твои апартаменты в Монреале? Настоящие?

— Ты даже сможешь оставить там зубную щетку. А те апартаменты я собираюсь продать. Я был параноиком, когда покупал их. Прости.

Илья усмехнулся.

— Купить целое здание, потому что нервничаешь, — это очень по-твоему.

Шейн покачал головой.

— Мне правда жаль. Я просто хотел защитить то, что у нас было. Мне давно следовало пригласить тебя в свое настоящее жилье. Я хочу, чтобы ты был там. Хочу, чтобы ты присутствовал в моей жизни. Постоянно.

Боже, неужели им действительно удастся сохранить это втайне до самого завершения карьеры? Теперь, когда они оба честно признались друг другу в чувствах, Илья боялся, что скрыть их отношения от посторонних глаз будет невозможно.

Особенно когда Шейн смотрел на него так — будто Илья стоил всех этих жертв. Будто заслуживал его любви.

— Я так хочу рассказать всем, — признался он. — Прямо сейчас.

Шейн испуганно округлил глаза.

— Нет! Не надо. Мы должны придерживаться плана.

Илья разочарованно вздохнул.

— Опять ты со своим планом. Что, если я просто поцелую тебя в губы на следующем Матче всех звезд?

— Я тебя ударю. Богом клянусь.

— Не ударишь. Если я поцелую тебя вот так.

Илья обхватил ладонью его лицо, провел большим пальцем по скуле и глубоко поцеловал. Он совершенно не торопился и в завершение слегка прикусил его нижнюю губу. Шейн, уже обессиленный минетом, тяжело привалился к его груди.

— Если бы ты меня так поцеловал, я бы повалил тебя на лед и начал срывать с тебя форму, — мечтательно пробормотал он.

— Это было бы довольно интересно.

Член Ильи вдруг очень заинтересовался этим воображаемым сценарием.

— А что, если мы попробуем рассказать все нашим друзьям? — предложил Шейн. — Моя семья уже знает. Мы могли бы… типа прощупать остальных.

— М-м… а что бы сказал твой лучший друг Хейден Пайк?

— Он бы, наверно, подумал, что я шучу.

— Ты славишься своими шутками.

Шейн рассмеялся.

— Я хочу рассказать ему. Хочу, чтобы он узнал тебя так же, как я.

— Правда, именно так? — томно и многозначительно протянул Илья. — Думаешь, он захочет присоединиться к нам? Может быть, провести ночь вдали от детей?

Шейн уткнулся лицом в его плечо, вероятно, чтобы скрыть румянец на щеках.

— Прекрати.

— Или, может быть, Роуз Лэндри захочет получить с тобой сексуальный опыт, который не окажется катастрофой…

— Никакого секса втроем! — заявил Шейн. — Это мое жесткое условие.

— Ты никогда не пробовал, — насмехался Илья. — Тебе может понравиться.

— Когда я полюбил то, что, как мне казалось, должен был ненавидеть? — сухо сказал Шейн.

Илья хихикнул и поцеловал его в макушку.

— Пойдем спать.

— Время четыре часа дня.

— Да, но, когда я закончу с тобой, пора будет спать.

— Обещания, обещания….

Илья взял его за руку и потянул к дому. Другой рукой он подхватил стакан с водкой. Нет смысла пропадать добру.

— А завтра я не выпущу тебя из постели весь день.

— Весь день, да?

— Да, захвати бутылку, да? И, возможно, послезавтра тоже.

— И так две недели?

Илья пожал плечами.

— Я мог бы продлить свое пребывание.

Шейн поставил бутылку с водкой на кухонную стойку.

— Правда можешь?

— Немного. Да. Если ты хочешь этого.

— Вообще-то через пару недель ко мне приезжают погостить еще несколько горячих русских…

Илья вздохнул.

— Шейн Холландер! Ты никогда раньше не говорил мне, что я горячий.

Шейн нахмурился.

— Не говорил?

— Нет. Я бы запомнил.

— Ну, я имею в виду… очевидно, что ты горячий. Типа «не могу поверить, что поцеловал такого красавца».

— Пойдем наверх. Ты сможешь еще поцеловать меня и рассказать об Оттаве. И, может быть, отсосать мне, потому что я, блядь, умираю.

Шейн промчался мимо него к лестнице.

— Только если ты меня догонишь.

Илья рассмеялся.

— Вызов принят, блядь, Холландер.

Эпилог

Шестнадцать месяцев спустя — Монреаль

— Он поставил мне подножку! Эй, какого хуя? Судья! Это была подножка!

Шейн посмотрел на арбитра, а следом на Илью, который нависал над ним в джерси с эмблемой «Оттавы».

— Ты упал, — настаивал Илья.

— Нет! Я споткнулся!

— Да. Ты споткнулся о собственные коньки.

— Пошел ты на хуй, Розанов.

Илья скривил губы.

— Я туда и планировал.

И теперь Шейну пришлось сдерживать улыбку. Он поднялся на колени, потом выпрямился, все еще злой как черт. Илья точно поставил ему подножку.

Толпа освистывала Илью, выкрикивала всевозможные бранные слова. Шейн встал перед ним.

— Хватит быть засранцем.

— Хватит падать.

Шейн ткнул его в грудь пальцем в перчатке. И услышал одобрительный рев толпы.

— Тебе не победить меня по-честному.

Илья поднял бровь.

— Ты так думаешь?

Кто-то схватил Шейна за руку и потянул прочь.

— Хватит, держите себя в руках, вы двое. Господи.

— Привет, Хейден, — ухмыльнулся Илья.

— Ты мне все еще не нравишься, Розанов, — ответил Хейден.

— О, нет! — театрально воскликнул Илья. — Как же мне произвести впечатление на пятнадцатого в рейтинге лучших игроков «Монреаля»?

— Шейн, я сейчас врежу ему.

— Не надо.

— Я собираюсь ударить его.

— Нет, не ударишь, — рявкнул арбитр. — Вернитесь на свои скамейки, все трое. Сейчас рекламная пауза. Остыньте немного.

Илья подмигнул Шейну и покатился к своей скамейке. Шейн почувствовал, как загорелись щеки.

— Я все еще не могу поверить, что он твой... ну, ты понял, — проворчал Хейден.

— Тихо.

— Я знаю. Знаю. Просто... меня мутит, стоит подумать об этом.

— Тогда не думай!

— Я к тому, что мог бы познакомить тебя с хорошим парнем, если бы ты просто...

— Заткнись!

В начале сезона Шейн рассказал о себе некоторым товарищам по команде, но ни словом не обмолвился об Илье. Хейден догадался обо всем примерно через месяц после того, как Шейн признался ему в своей ориентации.

— Эй, можно тебя кое о чем спросить? — они шли к своим машинам после возвращения домой из очередной поездки. — Помнишь, ты встречался со своим таинственным мужчиной каждый раз, когда мы играли в Бостоне? А теперь перестал?

— Мы... расстались, — моментально ответил Шейн.

Вышло неубедительно.

— Ага. Но в этом сезоне ты часто ездил в Оттаву.

— Да, там же живут родители. Я их навещал.

— Твои родители всегда там жили, и они ездят в Монреаль даже чаще, чем ты в Оттаву. Так что у меня появилась теория. Думаю, твой таинственный мужчина — Илья Розанов.

Шейн чуть не грохнулся в обморок от страха и стыда, но также и от облегчения. Он молчал, пока они не добрались до машины Хейдена, наконец выдохнул и кивнул. Хейден мгновенно покраснел.

— Да-а-а, блядь. Я вообще-то пошутил. У тебя реально... что-то... с Розановым?

— Да.

— Подожди, серьезно? Он подписал контракт с «Оттавой», чтобы быть ближе к тебе? Что, блядь, происходит?

— Это одна из причин, да.

Хейден повернулся, положил руки на крышу машины и наклонился, словно пытаясь отдышаться.

— Шейн, это нехорошо, чувак.

— Да, явно не идеально. Но... я люблю его.

После этих слов Хейден так посмотрел на Шейна, будто у него выросли рога и хвост. Шейн не сомневался в тот момент, что потерял лучшего друга. Но вместо того, чтобы обругать его или просто запрыгнуть в машину и умчаться, Хейден кивнул со словами:

— Думаю, мне нужно встретиться с ним и поближе познакомиться.

С тех пор они встречались пару раз, но ни одна из встреч не прошла особенно удачно (а как именно прошла первая, рассказывается в очень ламповой бонусной истории — прим. пер.). Хейден не мог воспринимать Илью иначе как врага, а тот отвечал ему беззлобными шутками. В общем, друзьями они точно не стали.

— Ты уверен в завтрашней пресс-конференции? — спросил Хейден. — Никто ведь не знает, что вы типа друзья. Вы можете оставить все как есть.

— Уверен.

Шейн был на сто процентов уверен. Они с Ильей планировали завтрашний день уже больше года.

Шейн продал кондоминиум в Плато, а Илья продал (большую часть из) свою коллекцию автомобилей. На вырученные деньги они основали Фонд Ирины. На следующий день в конференц-зале отеля в центре города им предстояло объявить и, что еще важнее, объяснить, что за фонд они создали вместе.

— Полагаю, это благое дело, — вздохнул Хейден. — Заранее прошу прощения, если на пресс-конференции у Розанова будет синяк под глазом.

— Пожалуйста, не дерись с ним.

— Давай условимся, если он перестанет быть долбаным мудаком, то не будет получать от меня по морде.

Шейн поморщился. Завтра у Ильи точно будет синяк под глазом.

***

Илья обнаружил Шейна в туалете, расположенном в конце коридора, ведущего к конференц-залу. Тот облокотился на стойку и уставился на одну из раковин.

— Расслабься, Холландер.

Сам Илья, наверно, нервничал не меньше Шейна, но тот гораздо хуже умел это скрывать. Илья положил руки ему на плечи и осторожно погладил, стараясь не помять светло-серый пиджак.

— Я нервничаю, — как будто это было по нему не заметно, сообщил Шейн.

— Я знаю.

— Мы планировали этот день больше года, и вот он настал, а я боюсь. Я даже не знаю, почему!

— До сих пор наш план работал идеально, — заметил Илья.

— Слишком идеально. Я все жду, что что-то пойдет не так.

До сих пор все, казалось, шло слишком гладко. Когда у Ильи закончился контракт с «Бостоном», «Оттава» была более чем счастлива принять его. Он купил большой отдельный дом на берегу реки с гаражом на четыре машины, в котором на данный момент стояли две спортивные машины и весьма практичный внедорожник Mercedes.

«Хорошо управляется на снегу», — пояснил Илья, впервые показав его Шейну. «Для поездок между Оттавой и Монреалем».

Они решили, что будет проще сохранять втайне их отношения, если они переселятся из многоквартирных домов, поэтому Шейн купил дом в Броссаре недалеко от тренировочного центра команды.

Илья обнял со спины своего парня и притянул к груди. Они встретились взглядами в зеркале.

— Твоя щека выглядит лучше, чем я думал.

— Но все еще болит.

— Так тебе и надо. Ты вел себя как мудак с Хейденом.

— Хейден тоже ведет себя как скотина по отношению ко мне.

Шейн вздохнул.

— У меня ужасный вкус на мужчин. Что на друзей, что на бойфрендов. — Он закрыл глаза и откинул голову на плечо Ильи.

— Все будет хорошо, — Илья поцеловал его в висок и потрепал по волосам.

— Не порти мне прическу, — пробормотал Шейн, но при этом улыбнулся.

— Господи! — Илья повернул голову и увидел Хейдена, который стоял прямо за дверью, прикрыв ладонью глаза. — Я все еще не привык к этому. Вы вообще в курсе, что это общественный туалет?

Илья опустил руки, и Шейн отошел. Хейден был прав. Шейн и Илья даже не объявляли публично о своей ориентации, не говоря уже о том, что были парой. Они договорились, что их личная жизнь никого не касается, и они расскажут о себе только тем, кому полностью доверяют. Пока что это был очень узкий круг людей. В этот круг, к огорчению Ильи, входил и Хейден.

— Короче, — продолжил тот, глядя на стену, а не на них, — Шейн, твоя мама попросила меня тебя найти. Проблему со звуком устранили, так что вы можете начинать в любое время.

— Хорошо, спасибо. Мы сейчас выйдем.

Хейден кивнул.

— Я постою за дверью, но у вас есть минуты две, не больше, понятно? Не вздумайте ничего начинать.

Илья, не глядя знал, что Шейн закатил глаза.

— Мы и не будем. Боже, Хейд.

Когда дверь закрылась, Илья рассмеялся.

— Он думает, что ты не сможешь кончить за две минуты?

— Ой, заткнись.

Илья схватил его за руку и притянул к себе.

— Прежде чем мы это сделаем, я хочу сказать тебе, что сегодня я... очень счастлив. Маме это бы очень понравилось. И я думаю, сегодня она где-то рядом. И гордится мной.

Упс. Теперь у Шейна глаза оказались на мокром месте.

— У нее так много причин гордиться тобой, Илья.

Илья улыбнулся ему.

— Мне нужно поцеловать тебя здесь, иначе я сделаю это там.

— Ладно.

Он заключил в ладони лицо Шейна и несколько секунд просто смотрел на него, прежде чем наклониться и поцеловать долгим-предолгим поцелуем.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Илья кивнул.

— Помни об этом, когда я буду вести себя как засранец.

Шейн усмехнулся и снова поцеловал его.

— Не волнуйся, я уже привык.

***

В зале собралось множество людей, которые с нетерпением ждали, что за совместное заявление сделают Шейн Холландер и Илья Розанов. Шейн мог лишь гадать, какие слухи породила эта пресс-конференция, но в любом случае настала пора все объяснить.

Они условились, что говорить будет в основном Шейн. Илья был отнюдь не застенчив, но Шейн знал, что длинные спичи на английском давались ему с трудом. Кроме того, он был убежден, что все сказанное следовало повторить на французском, поскольку и Монреаль, и Оттава — двуязычные города.

— Мы с Ильей соревнуемся друг с другом уже более восьми сезонов. О нашем соперничестве много сказано и написано. Как и о том, что мы слишком разные и по стилю игры, и по характеру. Но я не могу не сказать, как сильно уважаю Илью. Не только как одного из лучших игроков НХЛ, но и как человека. Он отличный лидер, яростный конкурент и потрясающий бомбардир. Но за эти годы я узнал его и вне льда, и считаю своим другом.

Одно это заявление вызвало ропот в зале.

Шейн еще раз повторил сказанное, на этот раз по-французски, а затем продолжил.

— Когда Илья подписал контракт с «Оттавой», нам обоим пришла идея вместе создать благотворительный фонд. Сегодня эта мечта стала реальностью. Фонд Ирины будет собирать пожертвования в пользу организаций, оказывающих всестороннюю поддержку людям, страдающим от депрессии и других психических расстройств, которые способны привести к самоубийству. Это дело важно для нас обоих. Я очень рад и горжусь тем, что работаю с Ильей над созданием того, что, надеюсь, поможет многим людям.

Он перевел все на французский и, закончив, услышал, как Илья прочистил горло.

— Эх, я могу сказать свою часть только по-английски. — Тот улыбнулся, что вызвало смех в зале. — У меня нет заранее написанного текста, но я хочу сказать, что Фонд Ирины назван в честь моей мамы. Она боролась с депрессией без посторонней помощи в течение многих лет. У нее не было ни поддержки, ни лечения. Когда она... — Шейн, даже не успев задуматься, просто протянул руку и накрыл ладонью предплечье Ильи, покоившееся на столе. Он не ожидал от Ильи этих слов, но, глядя на него сейчас, понял, что ему необходимо было это сказать. — Моя мама умерла, когда мне было двенадцать лет. Она проиграла свою битву. Этот фонд создан в память о ней. Он должен помочь таким людям, как она, чтобы им не приходилось бороться в одиночку.

Илья посмотрел на стол и шмыгнул носом. Шейн похлопал его по предплечью, нестерпимо желая взять за руку или поцеловать в макушку. В груди у него защемило, а глаза предательски защипало.

После долгой паузы, когда в переполненном зале не раздавалось ни единого шороха, он заговорил.

— Спасибо, Илья.

Шейн рассказал о хоккейных лагерях, которые они готовились организовать в Монреале и Оттаве этим летом, а все вырученные средства направить непосредственно в фонд. Перечислил несколько организаций, в пользу которых они планировали сделать первые пожертвования, и объявил, что его мама, Юна, станет директором и распорядителем фонда. Ни он, ни Илья не могли представить себе лучшей кандидатуры на эту должность.

В завершение он рассказал о сайте фонда, где желающие могли делать пожертвования онлайн, после чего предоставил слово репортерам для вопросов.

Когда все закончилось, Шейн вывел Илью из зала, попутно написав Хейдену: «Нужно, чтобы ты снова посторожил дверь». Он завел Илью в туалет и прижал к двери, едва та закрылась. Убедившись, что в помещении пусто, он сказал:

— О Боже. Иди сюда. — Он приподнялся на цыпочки и поцеловал его. — Я не ожидал, что ты скажешь что-то из этого.

— Я тоже. — Они снова поцеловались, совершенно не торопясь. Шейн очень надеялся, что Хейден получил его сообщение. — Я хотел поцеловать тебя там, — признался Илья.

— А я хотел забраться к тебе на колени. Я так, блядь, горжусь тобой, Илья. Я... горжусь тем, что мы вместе. Я хочу, чтобы ты знал, даже если мы будем держать это в секрете, я горжусь тем, что ты мой парень.

— Я знаю. Я тоже. Когда придет время, мы перестанем быть секретом.

Шейн по-прежнему мог лишь смутно предполагать, когда это произойдет. Сначала они планировали подождать, пока один из них или оба не закончат спортивную карьеру, но теперь такое ожидание казалось слишком долгим. Шейн чувствовал, что сможет играть еще лет десять, не меньше.

— Тебе точно нужно возвращаться в Оттаву сегодня?

— Да. А ты сегодня улетаешь в Чикаго.

— Знаю, — вздохнул Шейн.

— Вот почему я хочу получить лицензию пилота. Так будет быстрее.

Шейн застонал.

— Пожалуйста, не надо получать лицензию пилота. Я очень разозлюсь, если ты врежешься в гору и погибнешь.

— О, как мило.

Раздался стук в дверь и следом голос Хейдена.

— Эй, парни, может, вам уже пора закругляться? Мне вроде как нужно попасть в туалет. По естественным причинам. — Илья вздохнул и отошел в сторону, а Шейн открыл дверь. — Отличная пресс-конференция, чуваки, — продолжил Хейден, проходя мимо них к писсуарам. — Сожалею о твоей матери, Илья. Это отстой.

Илья бросил на Шейна говорящий взгляд «И это твой лучший друг?», Шейн проигнорировал его.

— Думаешь, все прошло нормально? — спросил он у Хейдена.

— Конечно. Это же так впечатляет, правда? Непримиримые соперники объединяются ради великой цели. Ведь никто в том зале не знал, что вы влюблены друг в друга и все такое. — Он закончил свои дела у писсуара и пошел мыть руки. — Но, когда ты смотрел на Илью, Шейн, я думал, что люди догадаются. Черт, я думал, вы начнете сосаться перед всем миром. Как Хантер.

— Ни за что! — Возмутился Шейн.

— У нас самоконтроль лучше, чем у Скотта Хантера.

Хейден стряхнул воду с рук, и вытер их о брюки.

— Хотя это было бы незабываемо.

— Это не совсем то, на чем мы хотели сосредоточиться сегодня, — прокомментировал Шейн.

— Ладно, мне нужно отвезти близнецов на день рождения, так что я вас покину.

Хейден шагнул вперед и обнял Шейна. Затем, немного поколебавшись, протянул руку Илье. Тот пожал ее и похлопал его по спине.

— Спасибо, Хейден.

— Да, ну... ты в общем… это… извини за лицо. Правда, ты это заслужил.

— Все в порядке. Мое лицо заживет. А вот твое лицо как ни...

— Так, — вмешался Шейн. — Хватит. Всего доброго, Хейден. — Он вытолкал друга за дверь, а сам повернулся к Илье. — Я пойду поищу маму. Найди меня через некоторое время, ладно?

— Да. Обязательно.

***

Илья оказался в том же положении, что и ранее Шейн: облокотившись на стойку и погрузившись в раздумья, он смотрел в раковину.

Все в его жизни стало почти идеально, даже с учетом секретов, которые он хранил. Которые постепенно отпускал, как воздушные шарики, один за другим. Теперь весь мир знал, что они с Шейном друзья. Знал правду о смерти его матери. Когда-то он надеялся услышать об этом от Андрея, но теперь ему стало все равно. После похорон отца брат звонил всего пару раз, и то лишь с целью попросить денег, в чем Илья отказал.

К хуям Андрея. Теперь у Ильи была лучшая семья.

Накануне вечером родители Шейна приехали на ужин в его дом. В какой-то момент Илья пролил вино, а Шейн молча протянул ему салфетку. Илья поразился тому, насколько естественно это выглядело. Находиться дома с любимым мужчиной, вместе готовить еду для его семьи. Семьи, которая так тепло и радушно приняла Илью, когда прошел первоначальный шок.

Илья не шутил, говоря, что хотел сочетаться браком с Шейном. И не ради гражданства, конечно. Он хотел стать его мужем, жить с ним вместе и, возможно, даже растить детей. Не так много детей, как у Хейдена, конечно же, но разумное количество его бы устроило.

Илья саркастически высказывался по поводу отсутствия самоконтроля у Скотта Хантера, но иногда ему самому до смерти хотелось сделать то же самое. Он представлял себе, как схватит в охапку Шейна после финальной сирены и поцелует прямо на льду, на глазах у всех. Покончит со всеми долбанными секретами, а те, кому это будет мозолить глаза, строем пойдут нахуй.

Все постепенно, шаг за шагом, напомнил себе Илья.

[Экстры «Ужин с Хейденом», «Хэллоуин и Ильей», «Удаленные сцены с комментариями автора», а также продолжение истории Шейна и Ильи «Долгая игра» ищите в ТЕЛЕГРАМ-канале по ссылке https://t.me/+Avo-Ls4fORkzZDMy ]

В скором времени должен был состояться Матч всех звезд, где они с Шейном снова сыграют в одной команде. Илья был уверен не более чем на шестьдесят процентов, что не поцелует Шейна, если тот забьет гол после его паса.

Он улыбнулся своему отражению в зеркале и разгладил галстук. Надо будет предупредить Шейна о возможности быть поцелованным на Матче всех звезд, чтобы тот в случае чего не разнервничался.

Он достал телефон посмотреть, который час. На экране высветилось сообщение «Не уходи, не попрощавшись».

Илья сразу же написал ответ. «Никогда».

На самом деле он приготовил сюрприз для Шейна. Забронировал номер в этом отеле. Оставалось меньше двух часов до того, как Илье предстояло отправиться в путь, но после многолетней практики они умели использовать по максимуму даже час или два уединения.

«1126» написал он и стал ждать ответа.

Шейн: Серьезно?! Самая офигенная новость. Скоро увидимся.

Илья усмехнулся, поставил будильник на телефоне и отправился на встречу со своим парнем.

КОНЕЦ