Железное сердце

Глава 7

— Сходишь на рынок? Сахар закончился.

В наспех накинутом халате тетя Диана выглядела растрепанной и немного злой. С ней такое иногда случалось — обычно в выходные, когда вся семья оставалась дома и всю эту шайку нужно было накормить, причесать, умыть и проследить, чтобы они ничего не разрушили. Разрушение в детях сидит так же, как черт в табакерке — и выпрыгивает в тот самый момент, как только ты расслабился и на секунду отвернулся.

Люба молча кивнула и через несколько минут уже шла к рынку, жмурясь на теплом солнце, которое утром сменило надоевший дождь и придерживая рукой висящую на локте корзинку.

Ей почему-то нравилось ходить на рынок именно с корзинкой. Если раньше, при жизни в городе, Любу заботило, не глупо ли она выглядит, когда чем-то сильно отличается от толпы, то сейчас ее интересовало только, не помнутся ли пирожные, которыми дядина семья баловала себя по выходным.

Субботним утром рынок был забит под завязку. Любе пришлось отстоять очередь в кондитерскую, потом за сметаной и колбасой. Зато яиц вокруг высились горы, с ними проблем не возникло.

Напоследок она купила себе палочки сушеной рыбы. И, прямо за оградой рынка — букет вялых цветов у старушки, которая часто приходила сюда продавать всякие мелочи со своего огорода. Обычно яблоки — паданец или кривые цветы с клумбы под окном. Ничего из этого Любе было не нужно, но она покупала, потому что бабушка шла торговать не от хорошей жизни и больше ей, похоже, помочь было некому.

Но Сашке всегда будет кому помочь!

Сегодняшние цветы явно не выглядели лучшими образцами селекции — листья местами поел жучок, стебли покрывал белый налет сырости. И как обычно, бабуля замялась и не назвала цену, покупатели всегда ей платили столько, сколько сами считали нужным.

Любин молодой человек сильно раздражался, если видел, что она дает кому-то деньги.

«Не глупи! Они зарабатывают больше, чем ты», — возмущался он.

Наверное больше, да. Конечно, она понимала, что это бизнес, что попрошайкам ничего не остается, потому что все отходит хозяину, но иногда, когда ей казалось, что перед ней не профессиональный нищий, а действительно попавший в беду человек, она доставала кошелек и отдавала деньги. Не за способность быть убедительным и вызывать жалость, нет. Она платила за Сашку. За то, чтобы кто-то и ему помог, случись что-то плохое.

Люба запихнула кошелек обратно в корзинку, взяла ненужный букет, улыбнулась бабушке и собралась уходить.

— Это что такое? А ну, пошла отсюда!

Какой-то мужичек с залысинами выскочил из ворот и стал оттеснять бабку в сторону, одновременно размахивая руками и показывая приближающейся газели, куда парковаться.

— Опять ты тут? Иди, иди в другое место, — мимоходом сказал он старушке и снова несильно толкнул ее плечом. Не со зла, а так, просто указывая, кто тут главный

— Эй, что вы делаете? — изумилась Люба.

— А ты кто вообще? — мужчина даже замер на секунду, а потом продолжил подзывать газель. — И ты давай вали отсюда, курица. Не видишь, что мешаешь?

— Или лучше иди сюда, ближе, — к полулысому подошло еще двое мужчин, мятых и явно с похмелья. Наверняка, разгружать привезенный товар.

— Ничего, ничего, я уйду. Пошли, милая, пошли со мной, — бабушка суетливо собирала оставшиеся цветы в жестяное ведро с водой на дне. Ее руки дрожали.

— С какой стати вы толкаетесь? — зло спросила Люба. — Вы и маму свою таким образом с дороги пододвигаете?

— Что? — челюсть полулысого от возмущения отвалилась, а его приятели засмеялись. — А ну вали отсюда! Будет меня тут еще учить, стерва белобрысая.

— Бойкая. Может, в каптерку ко мне заглянешь, я скоро освобожусь, — вступил в беседу один из подошедших. Из-за отсутствия двух передних зубов его голос звучал шепеляво и нетвердо.

— Точно, ей это и нужно. Мужик крепкий, чтоб на место поставил, — хмыкнул полулысый. — Моя бы давно заработала, посмей голос на мужика повышать!

Люба поняла, что спорить бесполезно. Дегенераты. Все равно, что об стенку лбом биться.

Она развернулась, собираясь помочь старушке с неудобным ведром, которое мешало той собрать в кучу её сумку и пакеты.

— Эй, да куда ты? Ты ж со мной сегодня идешь! — повысил голос беззубый кавалер, орошая воздух слюной и перегаром.

Люба нетерпеливо оглянулась, сдерживая желание послать его прямым текстом.

Рот она как открыла, так и закрыла.

Из-за газели вынырнул Бостон, а двое его друзей из числа тех, кто застукал Любу в доме Данилецких стояли дальше, у серой машины на противоположной стороне дороги.

Бостон шел к мужчинам и улыбался.

— Пойдем, пойдем, дочка, — бабуля тянула ее в сторону и постепенно Люба отступила, потому что внимание скандалистов уже сосредоточилось на Бостоне.

— Ну а тебе чего? — зло поинтересовался полулысый.

— Мне? Мне интересно.

— Чего тебе интересно, придурок?

— На что мужчины готовы пойти из-за женщины.

Троица переглянулась с видом «и из какой пещеры этот доисторический идиот выполз»?

Бостон остановился. Большие пальцы рук сунуты в петли ремня, плечи расслаблены, ноги расставлены. Вызова на лице нет, но Люба поежилась.

— Я, к примеру, на многое готов, — спокойно сообщил Бостон. — Для начала, готов драться.

— Чего? — второй сделал вид, что не расслышал.

— Готов ради девушки, которую считаю своей… или которую хотел бы завоевать, готов лезть в драку с ее обидчиками и доказывать кулаками, что они не правы. Возможно, готов драться до смерти, еще не знаю точно. А вы? На что готовы? Может, найдем общие точки соприкосновения?

Он медленно, спокойно переводил взгляд с одного на второго, потом на третьего. Каждого словно изучал, прикидывая, на что тот готов. Стоял там — открытый, улыбчивый, уверенный — как образ с афиши фильма про супергероев.

— Шел бы ты отсюда, — после минуты недоуменного молчания поморщился первый.

Бостон сделал шаг вперед, и троица одновременно перестала ухмыляться.

— Давай, заезжай! — полулысый отвел взгляд и махнул рукой водителю газели, показывая, что отступил в сторону только чтобы освободить для машины место.

Двое других тоже сразу вспомнили, что жутко заняты и отправились по своим делам.

— Почем цветы? — громко поинтересовался Бостон, когда убедился, что противники не собираются отстаивать свои интересы. Он повернул голову, но с места не двинулся, так что газель, кряхтя, была вынуждена его объезжать и моститься сбоку, на узком тротуаре.

Люба не шевелилась, наблюдая, как Бостон и старушка двинулись навстречу друг другу, как он достает из кармана деньги и слушает, что цветы стоят столько, сколько ему не жалко. Люба раздумывала, не лучше ли ей уйти, все равно тут больше ничего не сделаешь.

Она не следила, сколько заплатил Бостон, но он скопом купил все оставшиеся цветы.

Потом покосился на Любу, которая поспешно отвела взгляд. Конечно, кроме оскорбленной гордости никакой опасности ей и бабушке не грозило, подобные личности рискуют только языками чесать, так что вроде благодарить не за что. Да и вообще слишком сильно произошедшее напоминает спектакль — выскочил, как будто из-под земли вырос, богатырь и разогнал хилых ордынских захватчиков одним своим видом богатырским.

Смешно. Почти.

И все же…

— Это вам. — Бостон склонил голову, оставляя цветы в ведре и засовывая руки обратно в карманы.

— Зачем же мне? Подарите лучше девушке, — старушка улыбнулась, косясь на Любу, которую, скорее всего, посчитала причиной вмешательства этого милого молодого человека.

Люба развернулась и пошла прочь, не оглядываясь.

Бостона уже звали друзья. За спиной слышались только постепенно удаляющийся шум рынка. К счастью, никто не стал ее окликать или догонять, так что вскоре Люба свернула за угол, на свою улицу.

Однако, как забавно, думала Люба, обходя похожие на большие кляксы лужи. Он готов драться. Кто бы подумал? Судя по ее наблюдениям, все, на что он готов — так это шантажировать и угрожать. Но со здравым смыслом не поспоришь — возможно, ради кого-то Бостон и готов драться. Кого-то он готов завоевывать. Не ее точно.

Хорошо хоть ему хватило ума не лезть с цветами. Да и вообще, так и непонятно, чего он на самом деле добивался? Может, просто хотел драки? У некоторых молодых и прытких руки так и чешутся съездить по чьей-нибудь физиономии, доказывая свое обезьянье превосходство.

Люба в очередной раз поправила корзинку. Вечером она пойдет на вечеринку, снова встретит там Бостона.

Сделает вид, что его не знает?

Что ничего не было?

Головоломка. Вот что ей напоминает Бостон — незнакомую головоломку, сверкающую изломанными гранями, которую при желании можно решить.

Но решать не хочется. Бывают девушки, которых хлебом не корми, только дай выяснить, что не так с молодым человеком, что у него внутри спрятано и как это вытащить наружу. Но не все же замороченные? У Любы уже есть на руках одна головоломка — Сашка, и тратит время, копаясь в нутре Бостона было бы непозволительной роскошью.

Люба вернулась домой, позавтракала, погуляла с братом, помогла тете с приготовлением обеда — и все это время думала. О чем? Сложно сказать одним словом. Думала о поникших в жестяном ведре, некрасивых и трогательных цветах. О босых ногах, ступающих через порог в холодную лужу. О тихой песенке, которую Сашка напевал, когда перед сном переодевался в пижаму. О разных формах сюрпризов, которые преподносит жизнь. О схематическом изображении принцев и злодеев, принятом в сказках.

Об упавшей монетке, которая еще бьется и звенит, и не видно, что выпало — орел или решка?

О деталях головоломки, которую не ей предназначено собрать.