Женитьба Уайлдера

Глава пятая

Как только они вошли в гостиницу, Шона окликнул клерк — его ждали посылка и письмо. Положив конверт в карман и взяв посылку под мышку, Шон стал подниматься наверх.

Войдя в номер, Лора сразу сняла туфли и растянулась на диване.

— Наконец-то мы дома. Собор просто великолепен, правда? Рядом с ним чувствуешь себя такой маленькой и ничтожной. Я где-то читала, что именно этого архитекторы и добивались. Как ты думаешь?

— Мм. — Устроившись в кресле у окна, Шон разорвал конверт, быстро пробежал глазами письмо и сунул его обратно в карман.

— Что случилось? — спросила Лора.

— Ничего особенного. — С этими словами Шон достал складной нож и стал распаковывать посылку.

— Что там?

— Хм, как странно… Похоже, этот Бомон не в своем уме. Целую неделю молчал, и вдруг — это. Посмотри-ка. — И он поставил коробку ей на колени.

Внутри была картина, обмотанная тряпкой, — намалеванный кричащими красками пейзаж. Лора пробежала пальцами по дешевой дубовой рамке.

— Шон, я не специалист, но это явно не то, ради чего мы приехали в Париж.

— Прочитай записку, — сказал он, садясь рядом с ней на диван.

Она вытащила из угла рамки маленькую карточку и прочитала:

— «Мистер Уайлдер, прошу вас, передайте этот подарок мистеру Бартону с моими наилучшими пожеланиями. Он заслуживает достойного обрамления. Бомон». Судя по дате, написано месяц назад, — добавила она.

— Да, примерно через три недели после того, как он предложил Бартону купить Рембрандта, — сказал Шон.

— В жизни не видела пейзажа хуже, — произнесла Лора. — Как ты думаешь, зачем он его прислал? Может быть, он уже не хочет продавать Рембрандта и намерен таким странным образом компенсировать свой отказ?

— Посылку явно открывали, а потом запечатали снова.

— Может, он послал Рембрандта, а кто-то вскрыл посылку и подменил картину? — Тут взгляд Лоры упал на левый нижний угол картины. — Шон, посмотри! Это работа самого Бомона — он подписался. Немного смазано, но можно рассмотреть. — Указав на подпись, она вынула картину из коробки и перевернула ее. — Ой, смотри, Шон! Сзади холст кажется старым!

Шон с улыбкой поднял брови.

— Умница! А я думал, что ты только красавица. — И он шутливо провел пальцем по ее щеке.

Лора стала рассматривать картину со всех сторон. Сзади, из-под нового белого холста, высовывались темные нитки.

— Так оно и есть. Под этим прячется еще один!

Шон осторожно снял верхний холст и восхищенно прошептал:

— Вот она! Нашла ее ты. Лора, ты просто молодец!

От радости у нее закружилась голова. Лора засмеялась и захлопала в ладоши. Вдруг ее осенило:

— Признайся, ты ведь с самого начала знал, что Рембрандт — там!

— Я это понял почти сразу, как увидел старый холст, — подтвердил Шон, доставая увеличительное стекло, и начал устанавливать лампу.

— А он подлинный?

— Готов биться об заклад, что да. Это одна из его поздних работ, судя по сюжету — и по стилю тоже. Написано очень свежо и непосредственно — возможно, это набросок к более крупной вещи.

— А зачем Бомон так ее послал? Разве это не опасно? И зачем поставил такую давнишнюю дату? И надо ли платить ему за «подарок», как он это назвал?

— Есть только один способ узнать, — сказал Шон, надев пиджак и поправив галстук. — Когда я вернусь, будет уже поздно, так что постараюсь тебя не будить.

— Ты можешь взять меня с собой и время от времени щипать, чтобы я не заснула.

— Лора… — Шон помотал было головой, но она предупредила:

— Если ты меня не возьмешь, я все равно увяжусь за тобой тайком.

— Ну ладно. Ничего страшного не случится, если ты тоже пойдешь, — сказал Шон, подумав.

Вскоре они уже сидели в двухколесном экипаже. Шон подвинулся, и их ноги случайно соприкоснулись. Он почувствовал, как Лора вздрогнула.

— Ты нервничаешь? — спросил он. — Может быть, вернемся?

Она вызывающе вскинула подбородок, и глаза у нее зажглись.

— Разумеется, нет! Ты так легко от меня не избавишься. Вспомни, кто нашел Рембрандта!

Она могла быть очень упрямой и дерзкой. Шону вдруг нестерпимо захотелось ее поцеловать, но он заставил себя не думать об этом, сосредоточившись на деле.

— Возможно, Бомон решил передать картину музею в дар. Хотя это очень странно.

Лора подняла брови.

— Может быть, у него какие-то неприятности, если он вот так, тайком, переслал тебе картину.

— Да, поистине невероятная история. Даже если бы я специально захотел тебя развлечь, то не смог бы придумать ничего подобного. Надо будет его за это поблагодарить. Тебе ведь интересно?

Наконец экипаж остановился у дома, где жил Бомон. Шон вышел, огляделся и только после этого позволил слезть Лоре.

Дом походил на другие парижские особняки, и все же что-то в нем было не так. Уже опустились сумерки, но света не зажглось ни в одном окне.

— Такое впечатление, будто здесь никого нет, — пробормотал Шон, приказав кучеру подождать. После этого они с Лорой подошли к входу и постучали. Прошло много времени, прежде чем дверь чуть-чуть приоткрылась и наружу высунулась взъерошенная седая голова.

— Это мистер и миссис Уайлдер, — сказал Шон. — Мы пришли к мсье Бомону.

Старик, казалось, удивился, но потом в его глазах появилось прежнее робкое выражение, и он распахнул дверь пошире.

— Мсье Бомон — это я. Лучше бы вы сюда не приходили.

— Мы с женой хотели отблагодарить вас, от имени музея и мистера Бартона, за щедрый дар…

— Пустяки, — перебил его Бомон. — Так, на память старому другу. Передайте Бартону привет от меня. А теперь прошу прощения. — И его взгляд испуганно забегал. — Вы же видите, я сейчас не могу принять у себя даму.

— Что случилось, мсье Бомон? — спросила Лора. — Мы не уйдем, пока не убедимся, что все в порядке. Вы плохо выглядите.

Бомон обреченно покачал головой и пробормотал:

— Я банкрот. Они конфисковали все.

— Вашу коллекцию?! — воскликнул Шон. — Неужели все?

Бомон кивнул и печально улыбнулся.

— Все, кроме одежды и… — тут он многозначительно взглянул на Шона, — …и моих собственных полотен, которые все равно ничего не стоят.

— Ясно. А ваш дом?

— Я должен освободить его в течение двух дней.

— Вам есть куда идти, сэр? — спросила Лора.

— Вы поселитесь у нас, — твердо произнес Шон, — в гостинице «Ленуар». Знаете такую? А потом мы отвезем вас в Англию. Я уверен, что…

— Нет, благодарю вас, — прервал его Бомон, — но у меня есть свои планы. А теперь, пожалуйста, уходите. Я не хочу, чтобы кто-то знал о вашем небольшом задании.

— Но, сэр, — настаивал Шон, — вам же нужны деньги, а я могу помочь.

Бомон весь подобрался, будто готовился к битве, но его голос, наоборот, понизился до шепота:

— Уайлдер, кредиторы сразу набросятся на эти деньги, как тигры. Этот жалкий подарок, который я сделал Бартону, — единственное, что я оставил людям за тридцать лет труда, понимаете? Я хочу, чтобы хоть кто-то оценил то, что я успел сделать за свою жизнь, пока она окончательно не потеряла всякую ценность. А теперь, если вы хоть немного мне сочувствуете, берите свою красавицу жену и уходите отсюда поскорей. Мне ужасно неловко.

Шон пожал Бомону руку.

— Удачи вам, сэр. Каждый, кто увидит эту картину, будет вам благодарен за подарок, я обещаю.

Бомон грустно улыбнулся.

— Спокойной ночи, Уайлдер. Спокойной ночи, миссис Уайлдер.

Когда дверь закрылась, у Шона по спине пробежала дрожь. Он от души надеялся, что Бомон не доведет себя до крайности. Взяв Лору под руку, он проводил ее к экипажу.

— Мне очень понравился этот старый джентльмен, ужасно жаль вот так его оставлять. Мы можем хоть как-то ему помочь?

Шон понял, что она вот-вот заплачет.

— Завтра я куплю ему билет в Лондон и выпишу чек — кредиторы вряд ли заинтересуются, это ведь не наличные. А мистер Бартон, возможно, возьмет его на работу в музей. Опыта у него вполне достаточно.

— Шон, какая чудесная мысль! Я знала, ты обязательно что-нибудь придумаешь. — И она поцеловала его в щеку.

Некоторое время они ехали молча — каждый был погружен в свои мысли. Шон размышлял об истоках добросердечности Лоры. Она жалеет совсем чужого человека, любит родителей, которые так небрежно к ней относятся, и предлагает искреннюю дружбу мужчине, который боится ее любить. А ведь она так нуждается в любви! Ее великодушие — это следствие несчастья или она всегда была так прекрасна душой?

Когда они наконец вернулись в гостиницу и поднялись на свой этаж, Шон вставил ключ в замочную скважину и только после этого понял, что дверь не закрыта. Распахнув ее, он быстро прикрыл Лору собой и выхватил револьвер. У окна стоял какой-то человек. Увидев Шона, он рявкнул:

— Уайлдер, у тебя ничего не выйдет! Лора, собирай вещи.

— Мистер Мидлбрук!

— Отец! — воскликнула Лора.

Мидлбрук стоял в эффектной позе, опираясь на трость из черного дерева. Похоже, ему нравилось в такой манере выражать свое превосходство. Однако прищуренные глаза и кривая ухмылка портили все впечатление.

— Ну, девочка, более глупого поступка ты совершить просто не могла. Твоей матери пришлось даже покинуть Трувилль — ты довольна? В следующее путешествие мы возьмем тебя с собой. Ну, не стой с открытым ртом. Собирайся.

Шон закрыл дверь.

— Мы вас не ждали, сэр, — произнес он, стараясь быть дружелюбным, — но, безусловно, рады вас видеть. Хотите чего-нибудь выпить?

— К черту выпивку, Уайлдер. Ты прекрасно знаешь, зачем я приехал. Я заплатил тебе уйму денег за пустяковую работу, а ты ответил тем, что увел мою дочь! Слава Богу, Лэмдин сразу послал мне телеграмму. Из-за этой чертовой выставки мне пришлось два дня вас искать. Предупреждаю сразу — тебе не удастся заполучить ни фартинга из ее денег. Через неделю эта дурацкая женитьба уже останется в прошлом, так и знай. — Для пущей убедительности он стукнул тростью по полу.

Лора подошла к отцу и дотронулась до его руки.

— Но, папа, ты не понимаешь. Я…

—…как всегда, выставила себя дурой! — договорил за нее он. — На этот раз ты просто превзошла себя. Разве ты не поняла, что ему надо? Неужели ты подумала, что он и вправду испытывает к тебе нежные чувства? — насмешливо вопросил Мидлбрук. — Он что, сам тебе об этом сказал?

Глаза у Лоры наполнились слезами. Она сжала губы и отошла назад. Шон обнял ее.

— Сэр, если вам наплевать на чувства дочери, то с моими вам придется считаться. Ваш тон возмутителен. Если вы не вспомните об учтивости, то вам лучше уйти.

Мидлбрук рассмеялся.

— Уйти? Вы настаиваете на этом? Что ж, хорошо. Но эта пустоголовая старая дева пойдет со мной. — Он бросил на Лору злобный взгляд и ткнул ее тростью. — Собирайся, живо!

Шон потерял терпение. Подскочив к Мидлбруку со скоростью молнии, он прижал его к стене и схватил за аккуратно завязанный галстук.

— Ты, старый болван! Только тронь еще раз мою жену, и я выкину тебя в окно!

— Шон, прошу тебя! — воскликнула Лора, схватив его за локоть. Увидев, в каком она ужасе, Шон выругался и отошел от Мидлбрука.

— Убирайся, пока я не вывернул тебя наизнанку и не посмотрел, что у тебя вместо сердца.

Мидлбрук поправил галстук и презрительно фыркнул:

— Видишь, кого ты выбрала, Лора? У этого дикаря хороших манер еще меньше, чем денег. Типичнейший охотник за приданым. — Он наклонился к дочери. — Хотела отнять у своего брата то, что принадлежит ему по праву? Запомни: твой наследник — он. Теперь, когда ему восемнадцать, он будет распоряжаться наследством твоей бабушки.

— Ему девятнадцать, — поправила Лора.

— Тем лучше! Эта старая карга не дала твоей матери ни цента, а все потому, что она вышла замуж за меня. Но можете даже не надеяться, что лишите моего сына его законной доли.

— Но Лэм не имеет никакого отношения к…

Мидлбрук снова с силой ударил тростью по полу.

— Твоя мать ждет, идем.

— Я никуда не пойду. Шон — мой муж, нравится тебе это или нет. И если ты собираешься аннулировать брак, ничего не получится. — Лора говорила спокойно и решительно, хотя руки у нее дрожали. Шон мог понять гнев отца, решившего, что Лора выбросила деньги на ветер, но ничто не могло оправдать его оскорбительных замечаний.

— Сэр, вы должны знать, что Лора нездорова. Она…

— Не надо, молчи! — воскликнула Лора и схватила Шона за руку, бросив ему умоляющий взгляд. После этого она посмотрела на отца и произнесла, глубоко вздохнув: — Мне жаль, что тебе пришлось прервать поездку понапрасну — я замужем и не собираюсь разводиться. Лэмдин никогда не будет моим наследником.

Казалось, Мидлбрук ни слова не слышал из того, что сказала Лора.

— Значит, ты нездорова? — ехидно осведомился он. — Поспешили заняться производством детей? Надо мне было догадаться, что этот прохвост не станет откладывать дело в долгий ящик.

Шон стал наступать на Мидлбрука, оттесняя его к двери.

— Еще одно слово, и я расквашу тебе физиономию. Предлагаю немедленно отсюда убраться подобру-поздорову.

— Ты слышала, девочка? Слышала, как он угрожает твоему отцу — уже во второй раз! Как ты можешь такое терпеть?!

Шон не стал слушать дальше — схватил Мидлбрука и выкинул его в коридор, после чего захлопнул дверь и закрыл ее на замок.

Обернувшись, он думал, что увидит Лору в отчаянии, но она слабо улыбалась.

— Спасибо тебе, Шон.

— Не за что, — произнес он и протянул ей руки. Она подошла и положила голову ему на грудь, а он зарылся губами в ее в волосы и погладил ее по спине.

— Как жаль, что я не мог этого предотвратить. Лора, он всегда так обращался с тобой?

— Я знала, что он недоволен тем, как сильно бабушка меня любит. Когда мой настоящий отец умер, у меня никого не осталось, кроме нее. На вторую свадьбу мама не получила приданого, и ему, конечно, это не понравилось.

— Понятно, — сказал Шон, сжав ее в своих объятиях. — Но я хочу, чтобы ты знала: я никогда и не думал о твоих деньгах. Лучше бы ты оставила их Лэмдину, он неплохой парень. Немного ветреный, но это с возрастом пройдет. На отца он не похож.

— Он обойдется и без моих денег. Я хочу, чтобы они достались тебе, Шон. С тобой я была счастлива, как никогда в жизни.

Шон вздохнул и поцеловал ее в лоб.

— Я рад. Знаешь, ты тоже изменила мою жизнь.

— Правда? — Она с улыбкой подняла на него взгляд. — Скажи, а чего тебе хочется больше всего на свете?

Он с минуту подумал.

— Чтобы ты была счастлива и улыбалась. А тебе, дорогая?

— Чтобы все было так, как сейчас. Все, чего я хочу, уже со мной. А ты обещай мне не думать о том, что сегодня произошло.

Уже наступила ночь, и Лора устала — и физически, и морально. Сняв с нее все, кроме рубашки, он уложил ее в постель и лег рядом, не раздеваясь.

— Спи, дорогая. Нам не о чем волноваться. Спи спокойно — я буду рядом.

Он услышал, как Лора вздохнула, и его снова переполнила злость на ее родителей. Как они могут так ужасно к ней относиться?

Шон машинально привлек спящую Лору к себе, словно желая защитить, и на глаза у него навернулись слезы.

— К черту всех. Я тебя люблю, — тихо прошептал он, приблизив губы к ее виску. — Я в самом деле тебя люблю. — И он знал, что говорит чистую правду.