Женские слабости

Глава 9

Дэвид был доволен собой. Соня наконец начала понимать, что значит иметь много денег. Его квартира с видом на гавань была вполне современной, выдержанной в чистых, строгих линиях, с оригинальными работами австралийских художников на стенах.

В гостиной стояли белые диваны, с полдюжины удобных кресел, покрытых ивовыми накидками, два плетеных стула. И все это напротив огромного, во всю стену, окна, выходящего на Сиднейскую гавань.

Гостиную отделял от обеденной зоны ряд массивных деревянных колонн, где в самом центре, прочно опираясь на массивные резные ножки, стоял прямоугольный стол из красного дерева. Другой, поменьше, тоже из красного дерева, был круглой формы. Было видно, что Дэвид, так же как и она, любил дерево. Великолепный пол из дуба был выложен по краю отполированным известняком. Все это очень впечатляло.

— Ты будешь здесь в безопасности. — Глаза Дэвида неотступно следовали за ее гибкой фигурой, осваивающей незнакомое пространство.

— Мне нравится твой дом, Дэвид. — Голос ее был спокойным, но изнутри Соню била дрожь.

Они были одни в его квартире. Какая-то ее часть хотела, чтобы он подхватил ее на руки, унес в спальню и занялся с ней любовью. Другая же часть приказывала, чтобы она взяла себя в руки.

— Ну, это, так сказать, для начала, — улыбнулся он. — Здесь есть еще четыре комнаты для гостей. Пойдем посмотрим, какая тебе больше понравится. Все комнаты подготовлены, белье меняют раз в неделю — все равно, есть гости или нет.

— А куда мы положим Мадонну? — спросила она.

— Верно. Сначала самое главное. Сейф у меня в гардеробной.

— Мы можем ее положить туда прямо сейчас? — Ее изумрудные глаза смотрели на него не отрываясь.

— Конечно. Но я бы посоветовал тебе сначала выбрать спальню. Потом достать икону. А я в это время открою сейф.

— Ты не хочешь, чтобы я знала шифр? — прямо спросила она.

— Если я его тебе скажу, ты можешь заплатить за это своей жизнью.

Соня выбрала первую же спальню, куда они зашли. Он поднял руку и коснулся панели, контролирующей освещение, наполнив комнату мягким золотистым светом. За окном тот же изумительный вид на гавань, широкая постель с темно-золотым покрывалом, низкая, с замысловатой резьбой скамья из красного дерева в изножье, большое удобное кресло с мягкой скамеечкой для ног. Длинная японская ткань обрамляла изголовье кровати, на полу — кофейного цвета ковер в японском стиле.

— Твои гости могут считать себя счастливчиками, — сказала она. — Мне здесь тоже будет хорошо.

— Ну вот и отлично! — Он заставил себя уйти от нее, борясь с желанием.

— Дэвид! — позвала она его через пару минут.

— Ты потерялась? Я здесь, в конце коридора.

Он сказал это так небрежно, словно она была его молоденькой кузиной. Возможно, все эти бурные эмоции были только с ее стороны. Она двигалась медленно, едва не прижимаясь к стене коридора. Ей нужно думать о Маркусе. О Маркусе. Другого выхода у нее нет.

Его спальня казалась огромной, с тем же изумительным видом и широким балконом за окном. Нейтральный цвет стен контрастировал с насыщенным темно-бордовым покрывалом на постели. Подушки из той же ткани лежали на двух больших креслах возле кофейного столика. На столике ваза с единственным цветком — белой орхидеей с тремя изящными лепестками. Рядом женский бюст из бронзы.

— Моя мать, — сказал он, проследив за ее взглядом.

— Красивая… — Соня подошла ближе.

— Ладно, пойдем положим икону в сейф.

Он произнес это так решительно, что у Сони появилось чувство, будто ему хочется скорее отделаться от нее. Гардеробная комната была открыта. Прямо за ней виднелась ванная, выдержанная в таких же тонах, как и вся квартира.

Наклонив голову, Соня прошептала несколько слов по-венгерски и благоговейно поцеловала икону. Это было вопросом фамильной гордости для ее бабушки — научить дочь языку родины, а та, в свою очередь, передала этот язык ей. От отца Соня научилась свободно говорить по-французски и по-немецки. В их семье всегда поощрялось говорить на нескольких языках. Она передала икону Дэвиду, а потом молча смотрела, как он укладывал ее в сейф, встроенный в шкаф красного дерева.

— Спасибо тебе, Дэвид, — прошептала она.

— Угу… А теперь выходим отсюда. — Его лицо было почти мрачным.

— Ты сам решил привезти меня сюда, — сказала она, поворачиваясь к двери. — А теперь думаешь, что сделал ошибку, и злишься.

— Возможно. — Он тоже двинулся к выходу.

— Итак, Мадонна в безопасности! Это все, что имело значение. Мне больше не нужно здесь оставаться. Я буду только рада вернуться домой.

— Правда? — Он развернул ее к себе, чувствуя такую же боль, что и она. Внутри его била дрожь, готовая вырваться наружу.

— Я так же, как и ты, хочу быть от тебя подальше, — бросила она зло.

Ее глаза сверкали, на щеках появился румянец. В гневе она выглядела еще более прекрасной.

— Сколько раз мне это повторять? Я хочу тебя, Соня. Но я стараюсь поступать правильно. Не делай для меня это невозможным. Я и так уже едва соображаю…

Ее глаза казались огромными.

— Спокойной ночи, Соня, — сказал он, не глядя на нее.

— Пожалуйста, Дэвид, не сердись!

— Подойди сюда. — Он подтолкнул ее к панели с кнопками.

— Я думаю, сама разберусь, как с этим справиться, — сказала она со своим приводящим его в бешенство аристократическим апломбом.

— Нет, ты не разберешься! — Он скрипнул зубами, чувствуя себя человеком, идущим навстречу своей гибели. — Просто смотри и слушай.

Она не отважилась приблизиться к нему. Не отважилась сделать ни шага к человеку, которого любила всем своим сердцем. В жизни Соня мало в чем была уверена, но это она знала наверняка.

— Я люблю тебя, — сказала она. — Да, это неправильно. Да, это катастрофа.

Словно что-то ударило в него. Он сжал пальцы и стукнул кулаком стену.

— Соня…

— С каждым разом это чувство становилось все сильнее, — сказала она, чувствуя себя обнаженным клубком нервов. Все барьеры были опущены. Поток хлынул. — Это трагедия. Я не хотела этого. Я даже не знаю, как это случилось.

— Соня, я должен идти, — выдавил он из себя.

— Ну и иди тогда! Иди, иди, иди! — закричала она, чуть не пританцовывая на месте. — Я и так терпела тебя здесь, сколько могла!

Ее речь все больше и больше напоминала речь иностранки, ее прекрасный английский ей совсем изменил.

Продолжать больше было нельзя. Малейшая искра могла бы привести к взрыву.

— Вот этот! — Дэвид ткнул пальцем в кнопку. — Потом этот. — Он ткнул в кнопку в следующем ряду.

— Значит, ты собираешься уйти от меня? — спросила она.

Уж не безумна ли женщина, посылающая эти противоречивые команды?

— Уйти от тебя? Извини, но ты сама хотела, чтобы я ушел!

— Не уходи, Дэвид. — Теперь она уже молила его. — Я обидела тебя. Я знаю. Мне очень жаль…

— Соня, если я останусь… — Он замолчал, тяжело дыша, словно бегун после дистанции.

— Останься, — прошептала она. — Ты хочешь меня. Я хочу тебя. Я хочу потерять с тобой свою девственность. Обещаю, что не пожалею об этом.

В его ушах так стучало, что он поднял руки, чтобы закрыть их.

— Все хорошо. — Она подошла к нему и обняла его руками за шею. — Поцелуй меня, Дэвид. — Это была мольба. И в то же время ее голос был самым соблазнительным, что только бывает у женщины. — Обними меня… Люби меня…

Какой мужчина мог бы устоять перед таким приглашением? Теперь Дэвид не колебался ни секунды. Он подхватил ее на руки и понес в свою спальню.

Когда Соня открыла глаза, она не сразу поняла, где находится. Совершенно обнаженная, она лежала на большой широкой постели. Волна жара накатила на нее.

«Дэвид…»

Она положила руку на свой розовый сосок. Он сразу напрягся. Ей было приятно гладить себя. Никогда в жизни она еще не чувствовала себя до такой степени женщиной. Она больше не была девственницей. Ее состояние было похоже на эйфорию.

— Дэвид! — прошептала она его имя. Дэвид, ее изумительный любовник…

Она перевернулась на спину и чувственно потянулась, уставившись в высокий потолок с лепниной. Мир казался ей совершенно другим. Да, он изменился. Они с Дэвидом занимались любовью. Он начал медленно и нежно, и только тогда, когда она не могла больше сдерживаться, они соединились — ее безумно возбужденное тело уже было готово для него.

— Прости меня, — пробормотал он после.

Простить? За что? Он доставил ей такое удовольствие. Потом они оба заснули. Ее обнаженное тело ощущало вокруг себя его тело, сильная мужская рука обнимала ее. На рассвете они снова занялись любовью с постепенно возрастающим желанием, которое перешло в бурную страсть. Ее сердце было окончательно потеряно. Он забрал себе все: ее душу и ее тело. Каждый его дюйм.

Теперь все зависело от Дэвида. Теперь все придется решать ему. Могут ли они стать парой? Сможет ли когда-нибудь его семья принять ее? Было столько препятствий, которые нужно было преодолеть. Но что бы ни случилось в будущем, никто не мог забрать у нее эту ночь из ночей.

Он чуть не упустил ее, когда она вышла из дома. Она, наверное, вызвала такси, потому что к ней тут же подъехала машина. Должно быть, он стареет. Заснул сразу же после того, как несколькими часами раньше Вэйнрайт уехал на своем большом «мерседесе».

Сейчас она была одна. Это хорошо.

Ему оставалось только следовать за ней. У него было предчувствие, что она решила заехать в свою квартиру. Предчувствие оказалось верным. Никаких вопросов, что эти двое вместе провели ночь. А почему бы нет? Оба молодые, красивые. Он не хотел причинять ей никакого зла. Он был венгром. Он знал все о трагедиях семьи Андраши фон Ньюманн, трагедиях, что преследовали их и после войны. Он знал, что авария, в которой погибли ее родители, была подстроена. Он не хотел этого. Он не был убийцей, но он знал имя того, кто это сделал. У него были доказательства, что граф плохой человек. Страшный человек, даже по его меркам.

Только эта молодая женщина действительно была графиней. Наследницей. Законной наследницей. Когда-то все это имело для него значение. Но с годами он превратился просто еще в одну из пешек графа.

Соня расплатилась с водителем, когда он подвез ее к дому. Ей нужно было забрать кое-что из вещей, если она собиралась пробыть еще какое-то время не у себя. Дэвид хотел, чтобы она осталась в его квартире, но потом было решено, что ей лучше перебраться к леди Палмерстон. Леди Палмерстон сказала, что с удовольствием примет ее.

Почти сразу же перед входом в подъезд Соня услышала позади себя шаги. Она обернулась и увидела следующего за ней высокого, хорошо одетого мужчину. В его движениях, впрочем, не было ничего угрожающего. Он обратился к ней на венгерском. Она не была удивлена, потому что ожидала этого.

— Доброе утро, графиня! Наконец-то я вас нашел.

Его тон был уважительным.

— Чего вы хотите? — спросила она тоже по-венгерски.

— Только поговорить с вами, графиня. — Он отвесил ей полупоклон. — Не надо меня бояться. Я не причиню вам зла. И нет смысла убегать от меня. Я все равно вас найду. Так что давайте считать этот момент пройденным. Я с посланием от вашего кузена Ласло. И пусть это вас тоже не беспокоит. Он тоже не хочет вам зла.

Она горько рассмеялась:

— Так же как не хотел зла моим родителям, да? — В этот утренний час вокруг никого не было. Большинство жильцов — молодые люди — давно уехали на работу.

— Пожалуйста, не пугайтесь! — Он сделал шаг назад, словно не желая стеснять ее. — Мы поднимемся к вам в квартиру. И там поговорим. Я думаю, вам понравится то, что хочет предложить вам граф.

— Нет ничего, что он мог бы предложить мне, — сказала она с холодным презрением.

— Пожалуйста, графиня. Наверху. Вы все равно не сможете этого избежать. Я обещаю, что не причиню вам никакого вреда. Так же как и граф. Насилия нужно избегать любой ценой.

— Только потому, что он знает: на этот раз ничто не сойдет ему с рук. Я говорила о нем с очень влиятельными людьми.

— Давайте поднимемся, графиня, — продолжал настаивать он. — Я передам вам предложение графа. И уйду.

Странно, но она поверила ему. Возможно, потому, что в его манерах чувствовались какие-то остатки достоинства и чести.

Все оказалось так, как она и думала. Ласло нужна была Мадонна. В обмен на это он перевел бы на ее счет в банке сумму, эквивалентную десяти миллионам долларов.

— Это прекрасная сделка, графиня. Вы станете богатой женщиной.

Выражение ее лица осталось бесстрастным.

— Ласло, наверно, сумасшедший, если думает, что я соглашусь.

Мужчина тряхнул головой:

— Но почему, графиня? Вы молодая красивая женщина. Вся жизнь перед вами. Почему эта икона так много значит для вас?

— Вы это прекрасно знаете, — напомнила она. — Вы венгр. Наши иконы много значат для нас. Откуда вы знаете, что не будете наказаны за то, что заберете ее у меня?

Он невесело рассмеялся:

— Я буду наказан, если не заберу ее.

— Не будете, если Ласло окажется за решеткой.

Он покачал головой:

— Этого не случится, графиня. У него слишком много связей. Он отовсюду выкарабкается и всюду вас настигнет. Лучше расстаньтесь с ним по-хорошему. Отдайте ему икону.

— Во всяком случае, сначала я хотела бы получить деньги, — сказала она, надменно поднимая брови. — Он, конечно, родственник, но к тому же еще и чудовище.

— Значит, вы согласны дать ему то, что он хочет? Икона у вас?

— Разумеется, не здесь, — сказала она. — Я не дурочка. Сначала деньги, а потом поговорим. Электронный перевод — это недолго. Я назову вам банк и номер счета.

— Мудрое решение, графиня. — Мужчина встал. Пожалуй, его можно было назвать даже красивым. Светлые волосы на прямой пробор, синие пронзительные глаза.

— Как я могу с вами связаться? — спросила Соня.

— Не беспокойтесь, графиня. Я сам с вами свяжусь. Все, что имеет значение в этой жизни, — это оставаться живыми. Для меня было честью познакомиться с вами. Андраши фон Ньюманн всегда была одной из благороднейших фамилий Венгрии.

Когда Дэвид вошел в дом, Энджи, их экономка, встретив его у дверей, сказала, что родители сейчас завтракают.

— Не надо сообщать обо мне. Я так зайду, — сказал он.

— Я сварю для вас кофе, — предложила Энджи.

Столовая, просторная и со вкусом обставленная, выходила окнами в старый ухоженный сад, которым его мать очень гордилась.

— Что такое, Дэвид? — спросил отец, увидев его. — Ты уже собрался на работу? — Он смерил взглядом стройную фигуру сына в одном из его элегантных деловых костюмов. Дэвид умел одеваться. — Тебе можно было бы не выходить, ты знаешь. Найджел бы тебя заменил.

— Ты уже позавтракал? — спросила мать, которая всегда была рада видеть своего обожаемого сына.

— Энджи готовит мне кофе. — Он сел, поставив рядом со стулом свой кейс. — Я хочу вам кое-что показать. Это нужно отправить в комнату-сейф. Вещь принадлежит Соне. И я уже договорился, чтобы Соня побыла пока у Ровены. Дома у нее небезопасно.

Роберт озадаченно нахмурился:

— Ради бога, Дэвид, не напускай на меня воров и копов! Что там у тебя?

— Сейчас увидишь. — Он наклонился за кейсом. — То, что я собираюсь показать, находится в ее семье уже несколько веков.

— В самом деле? Ты уверен, что это не подделано, так сказать, в процессе? — сказала Шарон. — Хотя Ровена, которая никогда не была дурой, вроде как доверяет этой девочке.

— Я думаю, вы сейчас сами убедитесь. — Дэвид осторожно достал икону и положил ее на стол.

— Вот это? — Вскинув брови, его мать откинулась на спинку стула. — Старая коробка? — Только на металлических креплениях были заметны приметы времени.

Он открыл одну сторону, потом другую. Через высокие сводчатые окна солнце выплескивало свой свет в комнату.

— Боже! — Роберт Вэйнрайт ошеломленно наклонился вперед. — Это же католическая святыня!

— Откуда это у нее? — Шарон была поражена не меньше чем ее муж. — Бриллианты чистейшей воды! — Она легко провела пальцем по ряду прекрасно ограненных алмазов в короне Мадонны. — И другие камни просто чудо! Они одни стоят бешеных денег! Каким образом у молодой женщины, работающей в цветочном магазине, могла оказаться эта вещь? — Она вопросительно посмотрела на сына.

— Давай, Дэвид, вперед. Рассказывай! — скомандовал Роберт Вэйнрайт.

Спустя полчаса родители Дэвида, чье отношение к Соне резко изменилось после рассказа сына, приняли решение заняться ее кузеном.

— Я прямо сейчас сделаю все необходимые звонки, — сказал Роберт Вэйнрайт. — Не думаю, что будет сложно проследить за семьей Андраши фон Ньюманн, начиная с 1945 года. А графа я знаю — он промышленник и чертовски богат, мерзавец!

Дэвид был уже у себя офисе, когда раздался звонок от Ровены. Она казалась взволнованной, что было на нее не похоже. Его сердце сжалось. Действительно ли Соня находилась в безопасности рядом с Ровеной? Соня натура импульсивная и привыкла рисковать.

— Соня у меня, — тут же успокоила его Ровена. — У нее была одна неприятная встреча сегодня утром.

Его пальцы стиснули трубку.

— Но с ней все в порядке? Ей ничего… не сделали?

— Нет, дорогой. Я бы сразу об этом сообщила. Но Соне нужно с тобой поговорить. Ты можешь сейчас уехать с работы?

Он был уже на ногах.

— Через десять минут я буду у тебя.

Его первой догадкой было, что тот, кто преследовал Соню, оказался в городе и выследил ее. Слава богу, Мадонна была в безопасности в доме его отца. Его отец уже запустил колесо расследования. Не в первый раз Дэвид был благодарен той власти и влиянию, которыми обладал Роберт Вэйнрайт.

— Скажите Прентису подать машину к главному входу, Лиз! — велел он секретарше.

Они сидели в комнате у Ровены. Маленькая сплоченная группа.

— Можешь мне не рассказывать. Я уже догадался, — сказал Дэвид, пристально глядя на ее лицо. — Ты получила известие от Ласло через посредника.

— Он держался со мной очень учтиво, — сказала Соня.

— Тогда он может считать себя счастливчиком, — отрезал он. — Мой отец уже сделал несколько звонков. Он знает твоего кузена. Довольно важная шишка.

На ее лице отразилось презрение.

— Даже самые важные шишки могут быть продажными. В высших сферах всегда коррупция. Повальное бедствие. Коррупционеры под прикрытием красивых лозунгов грабят народ, нарушают законы и преспокойно уходят от ответственности. Это случается каждый день.

— Ну, Вэйнрайтов ты можешь исключить из этого списка, — возразил он, придвигаясь к ней ближе.

— Знаете, — сказала Ровена, — я все время думала, что значит оказаться жертвой, которых было так много в те далекие послевоенные годы? Этот Ласло и в самом деле, должно быть, ужасный человек.

— Он убил моих родителей! — Обхватив себя руками, Соня покачивалась из стороны в сторону. — Его человек предложил мне десять миллионов долларов за Мадонну. Чертовы деньги… — Ее голос сорвался.

— Боже, Соня! — Ровена была поражена.

Глаза Сони встретились с глазами Дэвида.

— Не великое дело! У меня уже есть двадцать миллионов, верно?

Теперь он знал, что на подобные реплики можно не обращать внимания. Это была своего рода защитная реакция, которая говорила об ее опасной жизни в прошлом.

— Конечно, есть, — сказал он спокойно. — Так что ты думаешь насчет этого? Ты хочешь получить деньги и одновременно хочешь оставить и Мадонну?

Она коротко рассмеялась:

— Как ты догадался? Конечно, я оставлю Мадонну! Она моя! А деньги я отдам в какой-нибудь фонд. Помощи бездомным, например. Ты можешь мне в этом помочь, Дэвид?

Он долго смотрел на нее.

— Ты хочешь нарочно поставить себя под удар? Ты же не веришь, что Ласло простит тебе эту маленькую шалость?

— Ему придется, не так ли?

— Моя дорогая… — запаниковала Ровена.

Соня видела, что никого из них ее план особенно не обрадовал.

— Человек, который нашел меня, можно сказать, признал, что Ласло ответствен за смерть моих родителей! — Слезы стояли в ее глазах.

— Боже, какой ужас… — Ровена была поражена историей Сони.

— Но для этого нужен свидетель, нужны твердые доказательства… — Вертикальная морщина появилась между черными бровями Дэвида. — Этот мужчина не будет разговаривать с полицией. Меньше всего ему нужно, чтобы его разоблачили. Что же касается Ласло… Граф уже привык не соблюдать никаких этических норм.

— Так, значит, ты против меня?

Он пересел к ней на диван и взял ее за руку:

— Послушай, главное — успокойся! Мы все на твоей стороне, но это не значит, что ты поступила правильно, сделав вид, что согласна на сделку. Как ты можешь доверять этому человеку? Он же наемник!

— Он не имеет отношения к смерти моих родителей. И он венгр. Я знала, что он не причинит мне никакого зла.

Дэвид не был в этом так уверен:

— Но он поверил тебе? Он решил, что ты увидела для себя в этом какой-то смысл? Он сказал, как свяжется с тобой?

— Нет, не сказал. Он будет наблюдать за мной.

Дэвид мгновенно насторожился:

— Значит, он знает, что ты тут сейчас с Ровеной?

Соня сникла:

— Мне так жаль, леди Палмерстон. Я меньше всего хотела бы подвергать кого-нибудь опасности. Я поеду домой.

— Нет, не поедешь! — сказал он жестче, чем хотел.

Но теперь оставить Соню здесь Дэвид тоже не мог. Ровена уже далеко не молода. Самым безопасным местом был бы, конечно, дом его родителей.

Соня отнеслась к этому отрицательно. Он знал, что она так отнесется.

— Спасибо, но нет, — покачала она головой. — Я не думаю, что твоя мать настолько ко мне расположена, как ты пытаешься меня в этом уверить. К тому же мне нечего бояться. Этот человек не сделает мне ничего плохого. Мадонна защитит меня.

— Ладно, тогда я скажу, чтобы этот дом взяли под наблюдение. — Достаточно было только подключить к этому их службу безопасности.

— Думаешь, это необходимо, Дэвид? — спросила Ровена. — Здесь достаточно хорошая охрана.

— Отец разговаривал с комиссаром. Возможно, нам следует передать это дело полиции, чтобы они составили план действий. Это их работа, и они знают, как ее делать.

— Мне не нужна их помощь! — Соня занервничала, как только речь зашла о полиции.

— Тебе никто не сможет причинить вреда, если я буду вместе с тобой. Когда полиция подготовит свой план, я все равно буду рядом.

Он встал. Ему еще много чего предстояло сделать. Соня тоже встала.

Он обнял ее. Она закрыла глаза и прислонилась щекой к его плечу.

— Ты теперь целый мир для меня, Дэвид, — мягко проговорила она.

Он прижал к себе ее гибкое тело, уткнувшись подбородком в ее волосы.

«Как эти двое подходят друг другу!» — подумала Ровена, откинувшись в кресле. Ее озабоченное лицо озарила улыбка.