Жертвоприношение

Глава 25

У Эдуарды имелось достаточно оснований для беспокойства в связи с предстоящими родами: ультразвуковое исследование с пугающей настойчивостью показывало ягодичное предлежание младенца, и повернуть его головкой вниз врачам никак не удавалось.

А срок вынашивания между тем близился к концу, и доктор Моретти вынужден был принять ответственное решение:

– Надо готовить Эдуарду к кесареву сечению.

– Но почему? Неужели ничего нельзя сделать? – огорчилась та.

– Мы сделали уже все возможное, – пояснил Моретти. – И не хотим подвергать риску тебя и твоего ребенка. Надеюсь, ты тоже этого не хочешь? А шрам на животе – такая мелочь по сравнению со здоровым младенцем! Не правда ли?

– Да, конечно… – пробормотала Эдуарда. – Я полностью доверяю вам. Вот только Марселу расстроится.

– Я сам с ним поговорю, и он поймет, что это единственный безопасный вариант, – пообещал Моретти.

А Элена, желая поддержать дочь, предложила:

– Если мы обе должны готовиться к кесареву сечению, то почему бы не провести обе операции в один день? Ведь это возможно? Я буду с тобой рядом, дорогая. В одной палате. И мы одновременно родим своих сыновей.

– Но у меня только две руки, – напомнил Моретти, однако Элену это не смутило. Она тотчас же нашла выход:

– Вы займетесь Эдуардой, а мной – Сезар.

– Ладно, мы об этом еще подумаем, – сказал Моретти. – А вы обе ни в коем случае не должны волноваться. Все пройдет успешно, я не сомневаюсь.

– Я тоже уверена в благополучном исходе, – поддержала доктора Элена. – А успокоить Марселу мы поручим Атилиу – у него это выйдет лучше.

Марселу долго не мог взять в толк, почему его сын не может появиться на свет естественным путем, без всякой операции. Атилиу как мог пытался объяснить ему:

– Ну понимаешь, твой сын, грубо говоря, уселся на попку, и его никто не может сдвинуть с места.

– Он что, уже сейчас такой ленивый? Это печально, – полушутя-полусерьезно заметил Марселу. – А твой, конечно, стоит и только ждет команды, чтобы выпрыгнуть?

– Да, мой – акробат! – не без гордости заявил Атилиу. – Он стоит на голове!

– Отчего ж мой – такой увалень? – огорчился Марселу. – Не дай Бог, унаследует темперамент дяди Леу!

Атилиу, давно питавший симпатию к Леонарду, вступился за него:

– Твой брат – вовсе не флегматик. Он просто уравновешенный, рассудительный парень. Вы все его недооцениваете.

– Да не о нем сейчас речь! – с досадой произнес Марселу. – Меня беспокоит это кесарево сечение. Моя мать не доверяет ни Моретти, ни Сезару: один – слишком старый, другой – слишком молодой. Надо было ее послушаться и сразу отвести Эдуарду к другому врачу. Может, еще и теперь не поздно?

– В этом нет необходимости. Моретти – опытный врач, и Эдуарда в него верит. Так что не дергай ее. Не делай глупостей.

– Разумеется, уже поздно что-либо менять, – согласился Марселу. – Да и некогда мне этим заниматься. Надо лететь в Манаус. Ты же знаешь, что там будет решаться судьба всей компании.

– Не надо бы тебе сейчас отлучаться из дому, – заметил Атилиу. – У Эдуарды вот-вот могут начаться роды.

– Нет, только на следующей неделе! – возразил Марселу. – Так по крайней мере утверждает ваш хваленый Моретти. А я к тому времени успею вернуться.

– Ну, в таком случае мы возьмем Эдуарду на эти дни к себе. Не возражаешь? Так ей будет легче, а нам всем спокойнее.

Марселу возражать не стал, и Эдуарда на время переселилась к Элене и Атилиу.

В те дни над Бразилией разбушевался ураган, сопровождаемый грозой, смерчами и ливнями. Ни о каком перелете из Манауса в Рио не могло быть и речи. Даже позвонить оттуда было сложно, так как телефонная связь то и дело нарушалась.

Эдуарда нервничала, постоянно повторяя:

– Он не сумеет вернуться до родов! Я это чувствую. Какое несчастье! Сама природа ополчилась против нас.

Элена успокаивала ее, говорила, что будет все время рядом. Но Эдуарда продолжала оставаться в плену страхов и дурных предчувствий.

– Это все плохо кончится. Я знаю, – твердила она. – Не зря такой ураган разразился…

Ближе к вечеру у нее начались схватки, и Атилиу отвез ее вместе с Эленой в клинику.

Доктор Моретти стал готовиться к операции. Сезар тоже был здесь и пытался восстановить душевное равновесие Эдуарды.

– Подумай, из-за чего ты расстраиваешься – из-за того, что Марселу в отъезде? Но он ведь помнит о тебе и прилетит, как только восстановится нормальная погода. Нельзя же рождение ребенка ставить в зависимость от какого-то ливня! Завтра он кончится, и твой новорожденный сын улыбнется солнышку.

Однако эта психотерапия не возымела действия на Эдуарду.

– Сезар, я прошу тебя: уйди, оставь меня с мамой! Он послушно удалился, а Элена стала гладить дочь по волосам, как маленькую. На какое-то время та утихла, но схватки возобновились, и Элена увидела в глазах дочери ужас отчаяния.

– Мама, если я умру… – заговорила глухо Эдуарда.

– Бог с тобой! – прервала ее Элена. – Как можно думать о смерти, когда ты даешь начало новой жизни! Вот уже доктор пришел. И медсестра… Скоро твой малыш появится на свет.

– Нет, мама, дай мне сказать самое главное! – требовательно, окрепшим голосом произнесла Эдуарда. – Если я умру при родах – позаботься о моем ребенке. Пусть они растут вместе – твой и мой. Как братья.

Элена ничего не смогла сказать в ответ, потому что слезы душили ее. Молча поцеловав дочь, она вышла из палаты и только в коридоре дала волю слезам.

Атилиу, все это время находившийся здесь же, обнял ее.

– Не плачь, все будет нормально.

– Ты бы слышал, что мне говорила Эдуарда. Она боится умереть при родах и просит нас взять на воспитание ее ребенка. Так и сказала: «Пусть они растут как братья!»

– Не придавай этому значения, – стал утешать жену Атилиу. – Девочка просто боится. У нее сильные боли, вот ей и мерещатся всякие ужасы.

Он был настолько убедителен, что сумел успокоить Элену, и она велела ему ехать домой:

– Я останусь здесь до утра, а ты все равно ничем не поможешь Эдуарде, только из сил выбьешься. Так что поезжай, пока не наступила ночь. А то я буду волноваться, как ты поедешь на машине в такую непогоду.

Атилиу уехал, а у Элены вскоре тоже начались схватки.

– Наверное, ты слишком переволновалась из-за Эдуарды, – сказал ей Сезар. – Что ж, все идет по твоему сценарию: доктор Моретти оперирует Эдуарду, а я сейчас буду принимать роды у тебя.

Вернувшись домой, Атилиу застал там нежданную гостью – собственную мать.

– Что тебя заставило ехать в такой ливень? Как ты вообще смогла сюда добраться? – набросился на нее Атилиу.

– Очень просто, – расплылась в улыбке дона Филомена. – Я вызвала такси.

– А что случилось? Почему ты приехала?

– Ты не рад мне? – обиженно поджала губы она. – Я позвонила тебе, а горничная сказала, что ты повез Элену рожать…

– Да не Элену, а Эдуарду! Ты ничего не поняла.

– Я все правильно объяснила доне Филомене, – вступила в разговор Тадинья. – Но она приехала…

– И ты угостила ее вином, это я вижу, – укорил служанку Атилиу.

– Не ругай ее! – вступилась за Тадинью Филомена. – Я продрогла в дороге и сама попросила чего-нибудь согревающего.

– Ну да, я как раз это и имел в виду.

– Напрасно ты сердишься. Я и выпила-то чуть-чуть. А потом сюда пришел сеньор Орестес. Галантный такой… Правда, он был чем-то сильно расстроен, и я предложила ему стаканчик виски для успокоения.

– Только этого не хватало! Ему ведь нельзя пить спиртное! – рассердился Атилиу, но Тадинья сказала, что Орестес ушел домой трезвым.

– А зачем он приходил? – спросил Атилиу.

– Наверное, хотел повидаться с дочкой, – пояснила Тадинья. – Правда, на лице у него была ссадина. Сказал, что поскользнулся под дождем. Из-за этой ссадины он и не рискнул ехать в клинику. Будет звонить туда… А как там молодая сеньора? Еще не родила?

– Нет. Когда это случится, Элена мне позвонит.

Пока Атилиу ждал звонка, Орестес успел добраться домой.

Увидев его – промокшего, пьяного, с разбитым лицом, – Лидия словно окаменела. В ответ на ее молчаливый укор Орестес виновато улыбнулся:

– Прости, так получилось. Я хотел повидать Эдуарду, но ее как раз увезли в роддом. А мать Атилиу – очень приятная пожилая сеньора – предложила мне глоточек виски. За удачные роды.

– А кто тебе лоб расшиб? Тоже пожилая сеньора?

– Это я поскользнулся. Ты же знаешь, что творится на улице. Сплошные лужи!

– Ну конечно, после виски для тебя сразу все дороги размыло! – укоризненно покачала головой Лидия. – Иди в ванную, а затем ложись спать. Подробности расскажешь завтра.

– Мне надо позвонить в клинику, узнать, не родила ли Эдуарда. Вот телефон…

– Раздевайся! Я сама позвоню.

Орестес повиновался жене, но войдя в ванную и включив душ, горько заплакал, потому что на самом деле он не поскользнулся, а его избили и ограбили.

– Боже мой! Пять тысяч реалов! Где же мне их взять? – бормотал он, стоя под струей воды.

Хуже всего было то, что у него украли чужие деньги!

Владелец фирмы, в которой работал Орестес, давно использовал его для частных поручений. Хозяина устраивало в Орестесе то, что он был безупречно исполнителен и никогда не требовал оплаты за дополнительную работу. А в этот ненастный день босс велел Орестесу получить деньги в банке и отвезти их рабочим, строившим хозяйский особняк.

Орестес поехал в банк на троллейбусе, без какой бы то ни было охраны. Получив деньги, сложил их в портфель и вышел на улицу, собираясь остановить такси, как учил его хозяин. Но тут на него напали двое дюжих парней, сбили с ног и отобрали портфель. Когда Орестес очнулся от удара, тех парней уже и след простыл. Только пустой портфель валялся неподалеку.

Вот тогда-то, не зная, что ему делать дальше, Орестес и отправился к Элене. Просить в долг такую сумму он не собирался, но очень надеялся получить от Элены какой-то мудрый и дельный совет.

Однако случай послал ему дону Филомену и рюмку виски, после чего Орестесу уже не страшно было предстать перед хозяином.

Продемонстрировав ему ссадину и пустой портфель, Орестес подробно рассказал, что с ним произошло. Хозяина же эта исповедь лишь разгневала.

– Вы пьяны, сеньор Орестес! В каком баре вы оставили деньги, предназначавшиеся строителям? А теперь рассказываете здесь небылицы?

– Я говорю правду… Меня ограбили… А выпил я только чуть-чуть. И то лишь потому, что меня ноги к вам не несли.

– Ну, слава Богу, вы как-то сюда дошли, поэтому пишите расписку на пять тысяч реалов, – был неумолим хозяин. – Если не вернете их в течение недели, я засажу вас за решетку и отберу парикмахерскую у вашей жены!

– Будьте милосердны! – взмолился Орестес. – Я могу работать бесплатно, в счет погашения долга…

– Вы уволены с той самой минуты, как посмели заявиться ко мне с пустым портфелем, – был ему ответ. – Убирайтесь с глаз долой! Через неделю жду вас с пятью тысячами реалов.

При воспоминании об этом ужасном объяснении с хозяином у Орестеса вырвался громкий стон из груди, и тотчас же из-за двери послышался голос обеспокоенной Лидии:

– С тобой там все в порядке?

– Да-да, – откликнулся Орестес.

Выйдя из ванной, он встретился с испытующим взглядом жены.

– У тебя какие-то неприятности, – произнесла она утвердительно. – Я же вижу!

– Нет, тебе показалось. Просто я немного волнуюсь за Эдуарду.

– Ладно, не хочешь говорить правду – и не надо, – махнула рукой Лидия. – А в клинику я звонила. Эдуарда еще не родила. Попробуй уснуть, завтра все узнаешь.

Но Орестесу было не до сна.

Атилиу тоже был как на иголках в ожидании звонка. И этот звонок наконец прозвучал. Медсестра сообщила Атилиу, что у него родился сын.

– Как?.. Когда?.. – растерялся он и даже забыл спросить об Эдуарде. Потом закричал на весь дом, рискуя разбудить уснувшую Филомену: – Тадинья, у меня сын! Я еду к нему и к Элене!

В клинику он примчался одновременно с Виржинией, которой тоже позвонили по просьбе Элены.

На счастливого отца посыпались поздравления. Заметив, что у него глаза на мокром месте, Виржиния посоветовала:

– Ты не сдерживайся и не стесняйся. Это ведь слезы счастья.

– А я и не стесняюсь, – вытер повлажневшие глаза Атилиу.

Виржиния тем временем спросила у медсестры про Эдуарду и услышала в ответ:

– Ничего не могу сказать. Из ее операционной пока никто не выходил.

Виржиния и Атилиу встревожились, но тут им сказали, что можно пройти в палату Элены.

Атилиу склонился над ней – бледной, усталой, но улыбающейся. Нежно поцеловал в щеку.

– Я сегодня – самый счастливый человек на свете! – произнес он взволнованно. – Спасибо тебе, любимая! Ты его видела? Какой он?

– Красивый. Замечательный! – улыбнулась Элена. – Тебе его скоро покажут. А вы знаете, что у Эдуарды тоже родился мальчик? Мне Сезар сказал. Он ушел в ее операционную. Я боюсь, нет ли там каких-либо осложнений?

Атилиу и Виржиния стали успокаивать Элену, говоря, что самое сложное позади, если ребенок уже родился.

Но они глубоко заблуждались. Ребенок-то родился, однако в течение нескольких часов доктор Моретти и его коллеги боролись за жизнь Эдуарды. Несмотря на мощные стимулирующие средства, матка ее не сокращалась, кровотечение усиливалось, и в конце концов Моретти вынужден был пойти на крайнюю меру.

– Надо удалять матку, – сказал он Сезару. – Другого выхода я не вижу. Иначе Эдуарда умрет прямо на наших глазах.

– Господи! Ну почему это должно было случиться именно с ней?! – в отчаянии воскликнул Сезар, но Моретти строго посмотрел на него:

– Возьми себя в руки. Будешь мне ассистировать.

Между тем тревога Элены все нарастала. Она просила медсестру узнать, что там происходит в операционной, но та возвращалась ни с чем.

Наконец в палату Элены вошли Моретти и Сезар.

– Не волнуйся, Элена, – сказал Моретти. – У Эдуарды были некоторые осложнения, но теперь уже все в порядке.

– Где она? Я хочу ее видеть!

– Эдуарда спит. Она побудет какое-то время в реанимационной палате, но тебе не следует беспокоиться.

– Вы чего-то не договариваете. Сезар, скажи мне всю правду!

– Если тебя интересуют подробности операции, то потом ты сможешь прочитать медицинскую карту, – ушел он от прямого ответа и обратился к Атилиу: – А вы уже видели своего сына?

– Мечтаю об этом!

– Тогда могу вас проводить в «аквариум». К сожалению, пока вы сможете увидеть ребенка только через стеклянную стену. А заодно вам покажут и сына Эдуарды.

– Я тоже хочу посмотреть! – приподнялась с постели Элена, но Моретти остановил ее:

– Не стоит. Тебе скоро принесут малыша сюда. И Атилиу сможет на него тут полюбоваться.

– А мой внук? – не успокоилась Элена. – Может, вы и его сюда принесете?

– Его принесут Эдуарде, и ты сама навестишь их обоих.

Атилиу и Виржиния ушли смотреть новорожденных в «аквариуме», а Элена задержала Сезара:

– Я не успокоюсь, пока ты не скажешь мне всей правды.

– Ну что ж, когда-нибудь ты все равно должна это узнать… – вздохнул Сезар. – К несчастью, роды у Эдуарды были трудные. Нам удалось сохранить ей жизнь, но ради этого пришлось… удалить матку.

– Боже мой! У нее больше никогда не будет детей!.. – заплакала Элена.

– Успокойся, пожалуйста, – строго потребовал Сезар. – Главное, что Эдуарда жива и у нее уже есть один ребенок.

– Да, все так… Ты прав… А как она себя чувствует сейчас?

– С нею все в порядке, клянусь. Она спит под действием снотворного и пока не знает об этой операции.

– Ей и не надо знать! Потом, когда все уляжется, можно будет сказать… Но я не представляю, как она это переживет, – вновь заплакала Элена.

– Я прошу тебя, успокойся. Не рви мне душу, – взмолился Сезар. – Ты же знаешь, что для меня значит Эдуарда и каково мне было ассистировать Моретти во время этой операции!

– Да, я знаю, – обняла его Элена. – Ради счастья Эдуарды ты готов на все.

Когда в палату вернулись Атилиу и Виржиния, Элена попросила их:

– Не обижайтесь, но мне сейчас лучше побыть одной. У Эдуарды были серьезные осложнения. Меня это сильно расстроило. Так что поезжайте домой.

Атилиу попытался что-то возразить, но Сезар подтвердил, что так будет лучше для Элены:

– Ей надо наконец поспать. Вы не беспокойтесь. Доктор Моретти уехал домой, но я останусь здесь, присмотрю и за Эленой, и за Эдуардой.

Элене, однако, в ту ночь так и не удалось заснуть. Смутное беспокойство заставляло ее все время спрашивать Сезара о состоянии Эдуарды и младенцев. От снотворного она категорически отказалась, и Сезар решил успокоить ее другим способом.

– Вставай, – сказал он. – Я проведу тебя в палату к Эдуарде и к младенцам. Ты сама убедишься, что с ними все в порядке. Только иди медленно и опирайся на мою руку.

Сон Эдуарды был спокойным, ровным, и Элена вышла из ее палаты с легким сердцем.

Потом они отправились в отсек для новорожденных, где Элена сразу же узнала своих ребятишек по их одинаковым одежкам.

– Только кто из них дядя, а кто – племянник? Даже сразу и не поймешь, – растерянно спросила она.

– А вы посмотрите на браслетики, – отозвалась медсестра из дальнего угла палаты.

Элена прочитала на одном браслетике свою фамилию и произнесла умиленно:

– Здравствуй, сыночек!

Сезар тем временем склонился над ребенком Эдуарды и вдруг забеспокоился:

– Сестра! Идите сюда! Ох, проклятие, она куда-то вышла!..

– Что случилось? – встревожилась Элена. Сезар, белый, как мел, держал ребенка на руках и не мог поверить в то, что видел воочию.

– Что с мальчиком? – теребила его Элена, и Сезар наконец ответил:

– Он… мертв.

– Не может быть! Посмотри внимательнее!

– К сожалению, это так… Надо позвать сестру…

– Нет. Нет! – решительно произнесла Элена. – Сначала надо поменять браслетики.

– Ты с ума сошла, Элена!

– Нет. Мы должны поменять детей, – вымолвила она твердо. – На место ребенка Эдуарды положим моего.

– Я не стану этого делать, – не менее твердо заявил Сезар, но Элена продолжала внушать ему, что они оба должны взять на себя этот грех ради счастья Эдуарды.

– Пойми, ведь у нее никогда не будет детей. А я уже познала счастье материнства. И мой сын никуда от меня не денется, я буду так же любить его, как если бы он жил со мной. Помоги мне, Сезар!

– Не могу. Я врач. Я давал клятву.

– Ты обязан быть на стороне жизни! Вот истинный смысл твоей профессии! Я легче перенесу потерю ребенка, чем Эдуарда. Подумай об этом.

– Так было угодно Богу. Мы не можем идти против Его воли, Элена!

– Но ведь ты же знаешь, что Бог – это любовь. Что Он может иметь против матери, которая жертвует собой ради дочери? Это мое право, мой долг, мой выбор. Я делаю это во имя любви! Помоги мне. Ты же сам говорил, что готов на любую жертву ради счастья Эдуарды.

– Да, это так… Я тебя понимаю… Но что будет с Атилиу?

– Не спрашивай меня об этом, – взмолилась Элена. – Один Бог знает, как я сейчас страдаю и как далось мне такое решение. Но счастье Эдуарды сейчас дороже всего. Поможем ей, иначе она не переживет потери ребенка.

Сезар молчал, все еще пребывая в нерешительности, и тогда Элена сама, дрожащими от волнения руками стала менять браслетики новорожденных.

– Мы сохраним это в тайне, – сказала она, положив своего живого ребенка на место умершего. – Никто, кроме нас двоих, никогда не узнает, что произошло сейчас в этой палате. Спасибо тебе, Сезар!