Жестокий Ёкай для попаданки в новеллу

Глава 18

Лина

Когда полудемон разрушил стену и вынес меня во двор храма, я почти не дышала и не двигалась. Мысли носились злыми осами – жалили.

Зачем он взял меня на руки?! Куда несёт?! Зачем поцеловал?!

Эмоции накатывали волнами. Я то хотела отбиваться, то противоестественно желала прильнуть к твёрдой груди ёкая, обнять…

Нет-нет! Что со мной творится?! Это всё магия демона.

Ночь во дворе стояла густая и приторная как сироп – липкая и тяжёлая. Но лица касался невесомый ветерок, и тогда дышалось чуть легче чем прежде…

Луна заливала молочным светом стриженые деревья, мраморные ступени и постамент в центре двора, а на нём – замерла наша прекрасная Святая – красивая ликом, чистая душой. Она сверкала в потоке лунного света, её густые чёрные волосы ниспадали по плечам, как горные водопады. Белая накидка словно светилась в темноте, отражая свет луны.

Рядом со Святой замерли две послушницы, их лица были нежны, как лепестки сакуры. Они повернулись к нам. Должно быть, Святая и послушницы услышали шум и поэтому вышли. Но это опасно! Красноволосый монстр доберётся до них в три прыжка! Я хотела крикнуть им, чтобы бежали, но Святая меня опередила.

– Полудемон! Что ты задумал?! – вскричала она. – Отдай нам это нежное дитя. Не совершай греха! И душа твоя будет спасена.

Но ёкай только оскалился на её слова. А потом вдруг опустил меня на землю. Его золотые глаза обратились ко мне.

– Сними его, – мужская ладонь накрыла моё запястье, печать на коже запульсировала, будто обожжённая огнём. – Сними ошейник, госпожа.

– Не вздумай отпустить этого монстра, Лина! – закричала Святая, и её голос выдал немелодичный надлом. – Он всех здесь уничтожит!

Я совсем растерялась от её слов. От всего происходящего.

Откуда у меня вообще печать хозяйки раба?!

– Передай власть над рабом-ёкаем нам, – строго взглянула на меня Святая. Белая накидка развевалась за её спиной, как крыло небесной птицы. Послушницы шагнули к полудемону. Их лица были спокойны, глаза – полны сочувствия. Как будто они шли не к зверю, а к заблудившемуся ребёнку.

Они прошли уже полпути…

Но полудемон вдруг сжал челюсти до желваков. Его хвост дёрнулся, и одну из послушниц подхватил ветер, подняв воздух словно жалкую пушинку, и безжалостно отшвырнул к стене. Раздался хруст костей.

Я ахнула отшатываясь. Как? Они же безоружны!

Зачем?! За что?! Монстр!

Ёкай, должно быть, прочёл мои мысли. Ведь его чёрный хвост вдруг потянулся ко мне. Агрессивно щёлкнул кончиками. Сейчас пронзит! Но он лишь мягко коснулся моей талии, чуть толкнул меня в сторону.

– Беги к воротам! Не оглядывайся! – приказал мне полудемон.

В висках запульсировало.

Почему-то голос полудемона звучит так нежно?

Почему он вообще говорит мне бежать?

Земля качнулась. Сердце сжалось, будто его пронзили шипы. Я прижала руки к груди, пытаясь унять эту странную боль.

– Беги или… или я тебя разорву, человечка! – оскалился полудемон и угрожающе хлестнул хвостом.

И я сделала шаг назад, затем ещё один.

– Нет! Не покидай нас, Лина! Не предавай! – плакала Святая, слёзы катились по её щекам, оставляя серебряные дорожки. Я сказала своему телу идти к ней! Но ноги сами понесли меня прочь – прочь от криков, от боли, от взгляда ёкая, который жёг мне спину – к воротам. Как если бы рабский ошейник был не на его горле, а на моём.

Мельком оглянувшись на полпути, я увидела жуткое.

Увидела, как уже вторую послушницу её окутало пламя. А третья упала, лишившись головы. Всё новые девушки выбегали из храма. Протягивали к ёкаю руки, молили его прекратить. Некоторые успевали добраться до ёкая. И тогда он убивал их хвостом – пронзая, будто они тряпичные куклы.

У меня подкосились ноги. Я споткнулась, упала на колени, хотя до ворот оставалось совсем чуть-чуть. Камни впились в ладони, но я едва почувствовала боль. Я смотрела на ужасную расправу во дворе священного храма.

Красноволосый полудемон не знал жалости.

Не ведал сострадания.

Чужие жизни были для него пустым звуком.

Но даже палач устаёт от своей работы.

И на его руке появилась рана, из которой на траву текла алая кровь. И даже на хвосте заалели четыре глубоких царапины, словно их оставила лапа зверя.

Я впилась в эти отметены взглядом.

Меня трясло. Голова гудела.

В висках колотилось, стучало: Неправильно! Что-то неправильно!

Я сжала голову ладонями.

Послушницы жалобно кричали от боли. Но продолжали идти к демону, с пустыми руками, сложенными точно в молитвенном жесте….

Они все были безоружны.

«Но тогда, откуда берутся раны у полудемона?» – шепнуло сознание.

Откуда алые росчерки на его теле?

…Откуда печать на моей руке? Почему ёкай велел убегать? Зачем целовал меня? Почему… и мне хотелось целовать его?!

«Шиарей», – вновь всплыло в уме слово. И теперь – резко, точно меня смела волна цунами – я почувствовала всем своим существом, как много это слово для меня значит!

И виски взорвались болью.

Мир дёрнулся, как полотно, сорванное ветром. Новая картина проступила уродливыми мазками – вместо Святой – огромная паучиха на белом коконе… Вместо послушниц – трупы, обтянутые серой кожей… И паутина управляющая ими как куклами. Но видение исчезло, едва успев коснуться сознания.

– Мррр… – раздалось рядом.

Я обернулась. На плоском камне у ворот храма сидел серый кот с треугольными ушами.

– Серебряный, Лина! – возмутился он, гневно отмахнув пушистым хвостом, – Но ты извинишься за неуважение позже. А сейчас используй окаменевший цветок русалки ино… мрр…

– Что?!

– Ох, наивная человечка… Я про гребень в твоих волосах, Лина. Уколи им палец. Мрау…

– Уколоть?.. – мои губы дрогнули. Но божественный кот уже растворился в серебристой дымке.

Я подняла руку… и нащупала в волосах заколку-гребень. Вытянула её из растрепавшихся волос, грани каменной водяной лилии холодили кожу и немного покалывали пальцы. Я решительно сжала губы. И сдавила гребень в руке до боли.

Зубчики заколки-лилии впились в кожу.

Боль пронзила всю руку до самого плеча – я вскрикнула, но не отпустила. Наоборот – сжала крепче. Я давила на острые зубцы, пока не ощутила кончиками пальцев горячую влагу собственной крови… И как только моя кровь коснулась заколки – от каменного цветка стремительно разошлось тепло.

Через пальцы, по плечу, кипящая белая светящаяся незримая волна, текучая, как вода – обняла меня всю. Давая уверенность, интуитивное понимание… ощущение силы. Энергия бурлила во мне. Заколка грелась, но я и не помышляла выпустить раскалённое магическое украшение из рук – она моя, я имею на неё право и смогу удержать её в руках… Ведь это сейчас так важно! Жар на коже был почти невыносим. Почему-то заколка заставляла думать о закипающих болотных водах.

“Помоги мне…” – обратилась я не пойми к кому.

И бурлящий белый поток во мне словно разъярился – вскинулся, поднялся светлым цунами. И от пылающей заколки, что я зажала окровавленными пальцами – разошёлся импульс – подобный подводному удару. Он был мягкий, неотвратимый, мощный.

И мир дрогнул…

Пошёл волнами, запузырился, как вода в потревоженном болоте.

Воздух завихрился, зашипел, и вдруг – реальность треснула. И через эти трещины истина достигла моих глаз.

Белоснежный храмовый мрамор почернел, покрылся слизью. Со всех сторон к центру двора тянулись уродливые бугрящиеся корни, они оплетали пульсирующий белый кокон, над которым на чёрной паутине восседал… монстр!

У меня обрывалось дыхание, тошнота стиснула желудок.

Это была паучиха с уродливым круглым телом, с длинными сегментированными лапами и с человеческим лицом! И её лицо… я не могла поверить в первое мгновение! Но это было лицо нашей доброй, прекрасной, самой красивой на свете святой. Однако сейчас её кожа была серой, как пепел, глаза – три пары мутных шаров, а рот растянулся до ушей, обнажая иглы зубов.

Из лап монстра выходили чёрные нити, они тянулись к послушницам – вернее, к тому, что от них осталось. Их тела болтались, как части марионеток на верёвочках: пустые глазницы, сшитые чёрными швами губы, конечности, скрученные под неестественными углами.

А потом я увидела его.

Полудемона, сражающегося с куклами.

Шиарей.

Слово пылало в разуме, как огонёк костра в густой мгле.

Теперь я точно знаю – это имя красноволосого ёкая!

Я зацепилась за эту мысль, потянула, но… нить оборвалась. Я больше ничего не могла вспомнить! Память была пустой, как колодец без дна. Но вот сердце – что-то точно знало. Ведь при взгляде на красноволосого ёкая оно билось иначе – быстрее, жарче, будто пыталось заполнить пустоту памяти собственным ритмом.

Шиарей сражался с куклами.

Он двигался с изяществом зверя, его удары размазывались – настолько они были быстры, его хвост рассекал воздух, оставляя кровавые росчерки.

Однако куклы не кончались. И они не просто нападали на полудемона… они пытались прорваться ко мне.

Из-за этого понимания моё сердце забилось так громко, что заглушило вой паучихи и хруст костей. Шиарей сражался… за меня. Несмотря на то что я его забыла. Несмотря на то что бросила! Побежала к воротам. Не сняла рабский ошейник!

Тем временем новая волна марионеток отделилась от кокона и бросилась в бой. Пламя вырвалось из ладоней Шиарея, опалив ближайших тварей. Но чёрные нити тут же сшили их тела.

Паучиха шипяще засмеялась.

Я должна была помочь Шиарею! И как можно скорее.

Рука сама собой вернула заколку в волосы. Её жар меня больше не беспокоил. И хотя мои колени дрожали, но я со всех ног бросилась к ёкаю. Не помню, чтобы я когда-либо двигалась с такой скоростью.

Каким-то чудом я почти сравнялась по скорости с самим ёкаем! А куклы-демоницы стали двигаться нарочито медленно, как насекомые, попавшие в капкан янтарной смолы.

Оказавшись ближе, я лучше рассмотрела Шиарея.

И моё сердце болезненно сжалось.

Чёрные линии ползли по лицу ёкая, словно рисунок-молния, обнимая виски, шею, грудь. Он тяжело дышал, каждый выдох – хриплый, надрывный.

Когда он заметил меня – его золотые глаза расширились, потом сузились в бешенстве.

– Ты… – он рывком отшвырнул очередную куклу, потоком воздуха откинул остальных, выиграв время.

– Я же приказал бежать! – Его чёрный хвост метнулся ко мне, обвил талию, притянул так близко, что я почувствовала жар его кожи. – Ты хочешь, чтобы я разорвал тебя, человечка?!

Его голос гремел, как гром, но за гневом сквозило иное – тревога, страх за меня. И как я раньше этого не поняла?!

“Прости меня! Прости!” – стучало моё сердце. И то же самое беззвучно произносили мои губы…

А в следующий миг я потянулась к ошейнику, обхватывающему мощную шею ёкая. Обхватила окровавленными пальцами. Холодный металл вибрировал как живой.

– Ты свободен! – крикнула я, и мне вторил бурлящий поток неведомой силы, что я ощущала в своём слабом теле.

Магия рабского контракта вспыхнула, отзываясь.

Кожа на моём запястье, где была печать, запульсировала…

Шиарей вздрогнул, будто его ударили.

Время ускорилось, возвращая себе привычное течение. Куклы-послушницы задвигались быстрее. Паучиха активнее зашевелила многосуставчатыми конечностями…

– НЕ ССМЕЙ! – зашипела она, скаля зубы-иглы.

Но было поздно.

С щелчком открывшись, ошейник упал на землю, звонко ударившись о камень.

Золотые глаза Шиарея вспыхнули ярче солнца, а на миг позже из его груди вырвался рык – словно у зверя, которому вдруг разрешили дышать.

– Лина… – хрипло выдохнул он, прижимая меня крепче, и в этом было всё: и боль, и ярость, и… любовь? – Ты…

– Вы умрёте! Оба! Мучительной и жуткой смертью! – прохрипела паучиха. И новые куклы бросились к нам…

Движения кукол-послушниц были резкими, неестественными – тоже будто слегка паучьими.

Голову за левым ухом обдало уверенное тепло – это зачарованная заколка-лилия в моих волосах снова нагрелась. И тут воспоминания навалились, вспыхнули в моей голове яркими звёздами.

Я вспомнила всё! О предателе-Ёнсу, о Миуки и его видении… И как никогда ясно поняла. Я – не мёртвое тело во двое дома Енсу, не договорная невеста. Не бедная родственница, смысл существования которой – прогибаться и угождать новой жестокой родне.

Это всё про кого-то другого.

Настоящая я – одновременно Линари, обожающая своих мать и сестру, и немного – девушка с тёмными волосами из моего сна-видения – читающая книгу под снисходительным мудрым взором божественного серебряного кота. И эта я – в своём праве. И если сражаться за свою лучшую жизнь – то сейчас самое время.

И я буду драться. За жизнь и главное – за свою любовь (пусть она и совсем не похожа на ту, что положено иметь добропорядочным девушкам). Это мой выбор.

И в сердце этой жуткой битвы с нежитью и демонами я вдруг… ощутила лёгкость и счастье. Я улыбнулась.

Эта демоница-паучиха… она просто не понимает. Уничтожает себя и мир вокруг. У неё есть на это силы. Это её выбор и её право. А наше с моим возлюбленным право – её остановить.

…И время вновь замедлилось.

Я снова сконцентрировала своё внимание в моменте. В центре ночного двора проклятого паучьего храма…

Стоящий рядом со мной Шиарей не шелохнулся, только кольца его нежного хвоста чуть сильнее обняли мою талию. Я взглянула в прекрасное лицо моего ёкая. Насладилась вспышкой огненного золота его глаз. Как он силён. Как прекрасен…

Воздух дрогнул.

А потом я увидела, как Шиарей сжимает пальцы правой руки, направляя потоки энергий. Они струились пылающими золотыми нитями, причудливо переплетаясь в воздухе. Его магия была смертоносной. И невероятно красивой! Особенно теперь, когда я обрела новое странное зрение, и видела, как он управляет силой, будто касаясь невидимых струн мироздания.

В следующий миг из ладоней ёкая вырвалась мощная бурлящая волна энергии – моё лицо обдало жаром – она огненной волной обрушилась на кукол, пожирая их плоть. Волна добралась и до паучихи, взметнулась по кокону вверх. Демоница успела подпрыгнуть, но одна её уродливая лапа всё же вспыхнула. Магический огонь пополз к круглому брюху.

Заверещав, паучиха обхватила другими лапами свою горящую конечность – и вырвала её! Откинула! Чёрная кровь хлынула из раны.

– Вы пожалеете! Вы сдохните! – вопила она. А затем со свистом втянула воздух.

Её брюхо раздулось… пошло сетью трещин, точно мраморным рисунком. Я на миг вообразила, будто в нём копошатся десятки паучков-теней. И стоит паучьему телу треснуть – паучата, перебирая лапками, понесутся к нам живым смертоносным ковром…

Но я лишь тряхнула головой: не выйдет. Этот морок не сработает. Нет никаких паучат. Это лишь отчаянные попытки запугивания меня – слабого звена по мнению демоницы. Но это не так. Больше не так. И я не боюсь…

Бой продолжался. Новые куклы-послушницы вновь неслись к нам в своём рваном, противном всему живому ритме бега.

Шиарей вскинул руку. Тварей подкинуло в воздух. Вспышка! Их раскрошило в пыль. Одновременно с тем на лице Шиарей проступил новый тёмный зигзаг.

Я уже видела эти узоры.

Видела, как они расползались по его коже… Они опасны! Но в прошлом я помогла их убрать. И сейчас интуитивно положила ладонь на обвивающий мою талию чёрный хвост, а второй коснулась руки ёкая.

И ощутила, как энергия потекла от меня к Шиарею, и от него ко мне… но это происходило медленно. Слишком! Раньше я не могла бы разогнать это течение, но сейчас мне помогала каменная лилия в волосах.

Я впервые ясно увидела магию ёкая – похожую на мутную кипящую лаву. И свою… напоминающую спокойное прозрачное озеро. Действуя интуитивно, я потянулась к своему внутреннему озеру, зачерпнула как можно больше. Направила к Шиарею через точки наших касаний. И ярко ощутила, как наши энергии начали смешиваться, будто два русла сливались в одно, обмениваясь силой, дополняя друг друга, очищая.

Тёмные следы на лице ёкая побледнели. Хорошо!

Я прикрыла глаза, усиливая поток, как только могла. Помочь Шиарею – то, чего я хотела больше всего.

И вдруг мой разум обожгли эмоции. Ледяная ярость в оковах контроля, острая тревога и бесконечное море нежности… ко мне. Это были эмоции Шиарея! И одновременно я услышала, как визжит снаружи паучиха.

А потом я увидела её! Но не своими глазами… а глазами ёкая.

Эта мерзкая тварь сплела из чёрной паутины шипы и швырнула в нас. Но Шиарей поймал их прямо в воздухе с лёгкостью… будто у него теперь было сил в два раза больше! Развернув, он выстрелил шипами обратно в демоницу. С такой скоростью, что та не успела понять, что происходит. Воздух вспыхнул. Белый кокон треснул. Из щелей хлынула чёрная жижа. Ещё десяток игл впились в уродливую тушу паучихи.

Она завизжала! Зашипела:

– Хватит игр! Сдохните!!!

Её живот вдруг раскрылся, являя черноту, в которой копошились… люди?

«Поглощённые души», – услышала я ответ Шиарея прямо в своей голове. А потом ощутила его ласковое касание к разуму и поняла – он хочет нанести последний удар. Вместе. Я ответила ему без слов, открываясь полностью.

В реальности мы стояли, держась за руки, а в воздухе перед нами сформировалось светящееся огненно-серебристое копьё. Паучиха даже не успела его заметить. Потому что для нас она жила в слишком медленном мире.

Удар сердца! И копьё сорвалось с места. Вонзилось прямо в её раскрытый живот, сбив паучиху с расколотого кокона. С грохотом она влетела в стену храма. Скатилась вниз вместе с осколками камней. Заскребла сегментированными лапами по земле.

– Вы пожалеете! – зашипела она, щёлкая жвалами.

Из её раскуроченного живота наружу поползли души, похожие на бестелесные тени. Одна из них обернулась к паучихе… и вдруг набросилась на неё! Оторвала кусок гнилой плоти! Другие сделали то же самое. Души рвали паучиху с ненавистью бешеных зверей.

Вой взвился к ночным небесам. Демоница захлебнулась булькающим хрипом. И затихла. Зато со всех сторон послышался треск и грохот – это обсыпались стены храма.

Всё кончено…

Мы победили?

«Да, любимая»

Всё это было слишком для моего человеческого разума. У меня подогнулись ноги. Шиарей тут же подхватил меня на руки, прижал к своему горячему сильному телу, и я положила голову ему на грудь.