Жестокий Ёкай для попаданки в новеллу

Глава 22

В итоге мы двинулись в обратный путь ближе к полудню.

Безупречный Айрон пожаловал нам белоснежную храмовую кобылицу – в качестве свадебного подарка, а также дал нам простые неброские кимоно и провиант в дорогу. Хотя во что нас ни одень – выглядели мы всё равно приметно: красноволосый хвостатый ёкай, огромный и мощный! Беловолосая девушка (что само по себе приметно в наших землях) и пронзительно белоснежная (безупречного белого цвета!) кобылица! Да нас сложно было бы не заметить…

Шиарей сказал было, что и на руках может донести меня до моего родного города – Хааки.

Но Безупречный был непреклонен: “Это неприлично, хвостатый ёкай! Ты хочешь, чтобы среди людей поползли слухи, что мой Храм обнищал? Я не могу выпустить молодожёнов как оборванцев! Особенно с учётом того, что какой-то дурачок в шиньоне затеял вас встретить со своей детской армией! Ты что, не знаешь смертных?! Слухи разойдутся моментально! Репутация Безупречных крайне важна. Что ты молчишь?! Моргни, если понял…”

Сейчас я прокручивала в воспоминаниях эту странную речь Безупречного Айрона, и из груди рвались веселые, беззаботные смешки. То ли потому что я была невероятно счастливой молодой женой, и мне было уютно сидеть на белой кобыле “по-дамски” в объятиях мужа. То ли забавно, что жрец таки сумел убедить моего ёкая принять храмовые дары и поддержать его репутацию…

Не знаю.

Время шло. Воспоминание о предсказанной преграде на пути домой стало бледнеть: быть может, жрец ошибся?

Между деревьями пробивалось дневное солнце. Ласковый ветерок овевал моё лицо. Шаг кобылицы был мягок, пели птицы в сочной зелёной листве… Я прислонилась щекой к горячему, мощному плечу моего ёкая. И счастье попыталось вырваться из моей груди новой порцией счастливого смеха.

–…Айрон подсунул нам зачарованную кобылу, – вдруг хмуро выдохнул Шиарей.

– А? Почему? – я встрепенулась в руках мужа, Шиарей помог мне сесть перед ним удобнее и пустил кобылицу бодрой рысью по широкой лесной тропе.

– Она не боится меня, – недовольно прорычал ёкай, – нормальное животное должно бояться высшего ёкая. В этом его храме всё ненормально. От стен и убранства в глазах рябит, животные послушны. Даже рыбы в пруду плавали отвратительно-прямо. И кобыла эта туда же… Это против природы, Лина…

Мне представилось, что Айрон сейчас кому-то в храме (какой-нибудь тихой миловидной послушнице, почему бы и нет?) выговаривает аналогичную речь, но приводя зеркальные аргументы: у этих ёкаев бардак, животные от них убегают, растения вьются как попало…

И всё-таки рассмеялась.

Всё это было сущей ерундой. И по золотым глазам мужа я видела, что он на самом деле считает также.

Шиарей оскалился в ответной улыбке, показывая белоснежные чуть удлинённые клыки.

Как же я была счастлива с ним, земля меня практически не держала!..

– ДА ОНА ПОМЕШАЛАСЬ! – перекрыл мой смех визгливый выкрик, его источник находился где-то впереди. Голос был знакомый. Слишком высокий для мужского.

Не узнать Ёнсу было сложно.

И вмиг я поняла, что Шиарей лишь отвлекал меня беседой о Храме и сетованием на Безупречного, чтобы я не обращала внимания: мы всё же приближаемся к неприятной встрече. Хотел отвлечь – сохранить немного праздника в моём сердце. Ведь Ёнсу для меня так и оставался символом старой неслучившейся несчастливой жизни.

И вот бывший жених снова вырос на пути – душным напоминанием. И качнул почти забытую тревогу.

Шиарей осадил кобылку, и та послушно замерла. Возможно, даже на миг раньше, чем он отдал ей приказ.

Моя улыбка тут же угасла. Тоска схватила сердце. Душа заныла, и я взглянула на источник звука – вперёд по тропе. Нам перекрыли дорогу к Хааки несколько конных.

Впереди и в самом центре – Ёнсу с очень длинными (накладными, как и предрекал Безупречный) волосами, в парадных пёстрых расшитых золотом и серебром одеждах, на вороном породистом коне, тонком и высокими, как сам Ёнсу… А с двух сторон от него ещё двое незнакомых мне аристократов на таких же породистых, но серых в яблоках конях.

А вокруг них полукольцом – с десяток подручных, уже на обычных гнедых лошадках. Просто наёмники. Однако… с недружелюбными лицами, в следах свежих драк и со старыми шрамами. О… не мог же он нанять лихих людей?! Разбойников?!

– Люди! – величаво махнул рукой Ёнсу в нашу сторону, – узрите! Моя несчастная наложница Линари помешалась! Её взял в плен ёкай! Сломал свой рабский ошейник и теперь несёт эту юную женщину, чтобы скормить своим сородичам!

“Что это он несёт…” – тревожно коснулась я разума мужа.

“Не беспокойся, моя Лина. Просто нелепый спектакль. Ничто тебе не угрожает”.

“А тебе?..”

– Смешно, – ответил на мой испуганный взгляд Шиарей вслух. И снова оскалился. Я-то знала, что это улыбка. А вот по рядам скромной пёстрой “армии Ёнсу” прокатился испуганный ропот. И сам Ёнсу сбился с пафосного текста:

–… э… убьём ёкая! Мою женщину приказываю вернуть мне! Кровь ёкая продадим на целебные зелья! Зубы и волосы – на амулеты! К бою!…

Но никто не успел на нас напасть.

– Закрой рот, – приказал Шиарей. Очень тихо, но Ёнсу точно под дых ударили, и его речь оборвалась. Так неожиданно – на самой высокой ноте.

– Т-ты ничего мне не сделаешь, ёкай! Ты бессилен! – после неловкой заминки Ёнсу выхватил из-за пазухи какое-то плетёное колечко вроде оберега от нечистой силы и вынес перед собой.

Мой Шиарей шумно выдохнул и закатил глаза, удивительно похоже передразнив безупречного жреца. Я обняла Шиарея крепче.

Подозревала, что он сейчас соскочит с кобылки, и я и глазом не успею моргнуть – он тут всех покалечит! В том числе людей, которые вообще ни при чём – мало ли что им наговорил Ёнсу, какие награды посулил и какая нужда или заблуждение всех их заставили пойти по нашему следу.

Я попыталась остановить кровопролитие.

И выкрикнула:

– Я не нуждаюсь в спасении! Этот екай – мой законный муж!

Я подняла руку, позволяя рукаву съехать так, чтобы всем на обозрение обнажились сияющий рубинами обод помолвочного браслета и гладкое золото брачного.

Армия Ёнсу ахнула. Некоторые мужчины вытянули головы, разгадывая браслет. И не веря глазам. Это было нарушением всех норм! Приличий. И обычаев. Такое если где-то и могло случиться… то только в храме безупречных. А с ними никто спорить бы не стал. Но вот сама идея, что девушка откажется от свадьбы в пользу ёкая… кажется вызвала всеобщий шок. А затем – насмешливое поглядывание в сторону Ёнсу.

По поляне разлилась тишина

И даже птицы перестали петь.

Хотя нет… кажется, одна птаха всё же взволнованно заквохтала…

А через миг я поняла, что это не птица! Кудахтающий звук зародился в горле Ёнсу, всё ещё державшего бессмысленный амулет на вытянутой руке.

Я невольно прыснула: и как я могла когда-то восхищаться Ёнсу?! Следом за мной – начала посмеиваться половина отряда Енсу.

Я быстро спрятала вновь брачные украшения под рукав дорожного кимоно.

А тем временем лицо моего бывшего жениха пошло уродливыми красными пятнами.

“Моя Лина”, – нежно коснулся меня мыслью Шиарей, – “из любви к тебе я никого почти не покалечу… Но не взыщи. Этот наглец смеет называть тебя своей. И даже если этот недостойный червяк просто слаб головой, он уже предельно меня… утомил”.

Вдруг мой муж небрежно махнул рукой, с его пальцев сорвалась маленькая весёлая искорка демонического пламени.

Она пронеслась меньше чем за удар сердце от нас по тропе вперед, к конному отряду. Вскочила на амулет Ёнсу, и плетеное колечко вспыхнуло! И сгорело за мгновение не оставив и горстки пепла.

Ёнсу взвизгнул, а его отряд попятился от него вразнобой.

А искорка демонического огня весело перескочила на искусственные волосы Енсу.

Фальшивые волосы вспыхнули – столбом короткого пламени – Ёнсу завопил, нелепо оторвал от головы накладной хвост и скинул под копыта своему вороному коню – тот визгливо заржал и резко встал на дыбы! И Ёнсу не удержался, нелепо свалился на пыльную дорогу.

А наша кобылка, на чьей спине мы сидели, презрительно фыркнула. Шиарей направил её вперёд – к отряду Ёнсу.

И вот тогда лошади отряда Ёнсу (далеко не такие хорошо обученные, как кобылка жреца) – ощутили приближение моего Шиарея. Издав испуганное ржание, поскакали хаотичным галопом прочь, унося с собой и всадников и поднимая земляное облако.

Тонконогий вороной конь Ёнсу унёсся вслед за отрядом.

На земле остался сидеть лишь мой бывший жених: короткие чёрные волосы топорщатся, богатые одежды – в пыли.

И лишь теперь Шиарей лениво спешивается. А я остаюсь сидеть на кобыле верхом. Я наблюдала во все глаза.

Как Шиарей подошёл к Енсу. Как, зацепив за шиворот кончиком своего хвоста, поднял его на ноги. Как позволил алому пламени расцвести на своей ладони и повёл ей в опасной близости от побелевшего от ужаса лица Ёнсу.

– Слушай, никчёмный, – спокойно произнёс Шиарей, – и запоминай. Линари моя жена. Хозяйка моего дома и всех моих владений в демонических землях. По её слову я подниму низших демонов из-под земли и со дна болот, и если ты… ещё хоть раз её побеспокоишь… я велю своим слугам-демонам обглодать твоё нелепое лицо.

Ёнсу сглотнул ком горлом, его кадык сделал нервное заметное движение по длинной шее вверх-вниз. Он распахнул глаза так широко, как только мог. И молчал. И кажется даже боялся вздохнуть. А Шиарей продолжал:

– …Если ещё раз попадёшься мне под руку, лишишься не только волос. Если ещё хотя бы посмотришь в сторону моей жены, я познакомлю тебя с демоническим огнём как следует. Чтобы моим верным слугам было веселее тебя пожирать, уже хорошенько подпалённого… моргни, если понял.

Ёнсу моргнул.

Пятнистое лицо моего бывшего жениха посерело.

Как только Шиарей погасил созданное пламя на ладони и отпустил ворот Енсу, устрашающе щёлкнув хвостом над самым ухом своей жертвы – мой бывший жених позорно припустил по тропе вслед за своим сбежавшим отрядом.

Да с такой поразительной скоростью, что не удивлюсь, если вскоре он нагнал и своего коня....

Наша белая кобылица вышла на широкую тропу.

Впереди за деревянной изгородью показался силуэт небольшого, но уютного домика с черепичной крышей. Мама арендовала его у наших знакомых на деньги, что я ей оставила.

Домик располагался подальше от Хааки, в тихом месте, о котором не знал Ёнсу. Так что мой бывший жених не должен был доставить моей семье проблем.

Пару часов назад Шиарей послал магическую птицу-вестника с коротким сообщением от меня о том, что я скоро прибуду… и не одна. А с мужем…

Правда, я умолчала, что мой муж – высший красноволосый ёкай. И теперь нервничала так, что сердце гулко заколотилось, а дыхание сбилось. Я не знала, как отреагирует мама…

“Любимая… всё будет хорошо”, – мысль Шиарея нежно коснулась моего сознания. А его чёрный хвост и руки, крепче обняли мою талию. Я почувствовала тёплую уверенность мужа, проникшую в мои мысли… Я была ему благодарна, но это не могло заглушить тревогу.

Тем временем кобылица остановилась у ворот. Шиарей мягко спешился и помог спуститься мне – бережно поставил на тропу.

И тут ворота распахнулись.

И к нам вышла моя мама.

Высокая, стройная, в светло-голубом кимоно с синим широким поясом оби. Её губы были сложены в строгую линию. Так всегда бывало, когда матушка сдерживала эмоции.

Хвост Шиарея соскользнул с моей талии. Чувствуя волнение, я шагнула вперёд. К маме. В голове промелькнуло: “Она злится? Или разочарована?”

“Она счастлива, что ты приехала, – ответил Шиарей мыслью, – но ещё взволнована. Ты для неё – целый мир. Она потеряла тебя на время, и теперь…”

И в эту минуту матушка всхлипнула, и по её щеке потекла слеза. Мама раскрыла мне навстречу руки.

– Лина…

У меня сжалось сердце. И я побежала к ней.

Влетела в её объятия. Руки мамы обняли меня крепко-крепко! Я почувствовала запах её духов из масла жасмина – это аромат, который я помнила с детства. Он всегда вызывал во мне мысли о матушке. О заботе и тепле, что она дарила.

– Лина, мой цветочек! Ты вернулась… – голос мамы дрожал.

– Да, вернулась…

Она отстранила меня, бережно взяла за руки. Её тёплые внимательные глаза в волнении скользнули по моему лицу, опустились к рукам – к браслету с рубинами на моём запястье… А потом её взгляд переместился мне за плечо – туда, где стоял мой законный муж. Сейчас он не прятал хвоста – мама должна была его увидеть. И понять, что это Высший ёкай. Тот самый, что однажды был в нашем доме, сидел за одним с нами столом, и он же выгнал Ёнсу. Тогда мама приняла его за человека… но сейчас узнала правду.

Я затаила дыхание.

– Мама… – начала я, но не успела сказать больше ничего.

Она вдруг серьёзно спросила меня:

– Ты счастлива, Лина?

– Да! – искренне сказала я. – Правда счастлива. Как никогда!

Улыбка осветила лицо моей матери, как солнце освещает землю:

– Тогда и я счастлива. И, конечно, я…

Она не успела закончить. Ведь тут из-за двери выскочила Ами.

– Лина! – сестра понеслась к нам как ураган. Её белые распущенные волосы развевались за спиной. Ами врезалась в меня с такой силой, что я едва не упала. Её маленькие руки обхватили меня.

– Где ты была так долго?! – возмущённо выкрикнула моя маленькая сестра. – Я так соскучилась!

– И я соскучилась, Ами.

– Ты вернулась насовсем?

– Да.

Она вскинула лицо, глянула на меня яркими зелёными глазами:

– Честно-честно?!

– Да, Ами, – счастливо улыбнувшись, я обняла её за хрупкую спину.

– А этот ёкай…

– Это Шиарей. Он теперь мой муж.

– О… ого! – уважительно выдохнула моя десятилетняя сестра. И вдруг захихикала. – Теперь я понимаю, где ты задержалась.

Уж не знаю, что за идея появилась в голове моей непоседливой сестры, но глаза у неё стали очень хитрыми. Шиарей, стоявший чуть поодаль, щёлкнул хвостом. И мы все обернулись к нему.

– Простите за беспорядок, госпожа, – произнёс он, низко поклонившись моей маме. – Мы принесли скромные дары от Храма Безупречных, который осветил наш союз.

Мама смущённо заулыбалась, принимая из его рук свёрток с драгоценными украшениями.

– Ну что вы, господин Шиарей, не стоило, – сказала она. – Проходите в дом. Я уже накрыла стол. Прошу, будьте как дома, господин Шиарей. Мы теперь одна семья.

…

Как оказалось – мама с обедом расстаралась. Да так, будто ждала в гости, по крайней мере, половину деревни.

В доме пахло мандариновым чаем, жареным рисом и пирожками с анко. На низком столике в центре обеденной комнаты дымились пиалы с супом, на тарелочках красовались аккуратно сложенные суши и сладкие бобы в сахарной глазури. И судя по звукам кипения, ещё много блюд было на подходе.

Я бросилась помогать – расставлять по столику ароматные блюда. А когда всё было готово, уселась на подушки. Шиарей опустился рядом со мной. А мама и Ами напротив.

– Расскажите, как всё случилось? – попросила матушка, наливая нам ароматный напиток из глиняного чайничка.

Вздохнув, я начала свой рассказ, опуская неприятные детали – про книгу пророчеств, про демоницу, храм, огонь… Я больше говорила о любви, о связи, о том, как Шиарей спас меня от Ино. И как я хотела освободить его. Слова так и лились, а мама слушала с улыбкой, кивая в такт моим словам.

Ами сидела, не мигая и приоткрыв рот от восхищения. Она то и дело задавала вопросы:

– А где эта лилия от Ино? Какая красииивая… А вы, господин Шиарей, прямо хвостом дрались? А эта славная белая лошадка, подаренная храмом – как её зовут? Как это нет имени! А можно я назову? Пусть будет… Моти. Это ей подойдёт! Ахаха, и какое у Ёнсу было лицо?! Как жаль, что я не видела! Так и надо этому петуху, вечно нос задирал! Он никогда мне не нравился.

Мама сначала шикала на Ами, а потом перестала – всё равно это не работало. Ами по жизни была очень любопытна. Она из тех, кому нравилось цветок лилии не в вазу поставить, а разрезать его на кусочки и посмотреть, что внутри.

– Мы и тебе привезли подарок, – и я передала Ами свёрток с редкими сушёными травами, которые собрала на обратном пути. Моя сестра уж очень ими увлекалась. Она радостно подхватила подарок и тут же унесла в свою комнату, а когда вернулась, села и уставилась на хвост Шиарея.

И вдруг сказала:

– А вы говорили, у вас есть братья, господин Шиарей?

– Есть, – задумчиво ответил мой муж. А я вдруг перехватила от него мыслеобраз, да такой, что у меня кожа покрылась мурашками. Кажется, его братья совсем не жалуют людей и на редкость жестоки – как и положено высшим ёкаям.

– Но они все уже женаты! – поскорее солгала я, заметив нарастающее любопытство сестры.

– Ох, как жаль, – её воодушевление сдулось как шарик. Она печально потыкала палочками для еды свой рисовой пирожок. – Я бы тоже хотела себе такого мужа…

– Ами, когда придёт время, мы найдём тебе чудесного человека, – постаралась приободрить я сестру, – доброго, честного. Он будет тебя любить сильнее жизни.

– Человека… – расстроенно вздохнула Ами. А потом вдруг выпрямилась, и я заметила, как её лицо сначала стало задумчивым, а потом и хитрым. – Ну ладно, – со странной улыбкой сказала она. – Позже ещё раз обсудим.

“Не к добру”, – встревоженно подумала я.