Жмурик, или Спящий красавец по-корейски

Глава 10

Каждый патологоанатом знает, что утро добрым не бывает, просто по определению. Тем более, что закалённый учёбой, работой и ещё раз работой организм сначала просыпался сам…

А потом уже усиленно будил мозг, память и совесть. Хотя до последней, по-моему, добудиться за все годы моей жизни так и не получилось.

Вот и сейчас из блаженной дремоты меня вырвал мерный писк, медленно и планомерно действовавший на нервы. Не помогало даже то, что под ухом билось, убаюкивая, чьё-то сердце, и отрывать голову от чужой груди было очень проблематично. И лениво.

Последний аргумент был самым весомым из всех возможных. И уткнувшись носом в чужую грудь, я недовольно фыркнула, крепче прижимаясь к своей личной грелке во весь рост (и даже больше!). С видимым удовольствием скользнув руками по голой коже, я тихо мурлыкнула, наслаждаясь ощущениями, и только собралась продолжить дремать, как руки нащупали кое-что ну очень интересное…

И это кое-что тут явно не должно было быть!

Всё ещё сонный мозг информацию обрабатывал с трудом, зато язык сработал быстрее, чем хотелось бы, выдав:

— Товарищ зомби! Я всё понимаю, эксгибиционизм он такой, внезапный и непредсказуемый, как еврейская совесть! Но твою ж материю, физическую и не очень! Ты трусы-то на кой ляд не одел?!

Я даже глаз один приоткрыла, дабы увидеть хоть каплю раскаянья на лице Жмурика. Но эта темноволосая зараза, сверкая мягкой, чувственной улыбкой и обнажённой грудью только фыркнула насмешливо. И так улыбнулась, что стайка мурашек, прошмыгнувшая вдоль позвоночника, срочно обосновалась в животе, реанимируя давно и прочно захороненных бабочек счастья.

Эти противные насекомые устроили революцию, активно требуя восстановить справедливость и воспользоваться таким симпатичным мужчиной для исполнения всех, даже самых невероятных фантазий. Я аж очередной тирадой, на тему собственной склонности к вуайеризму, точнее её отсутствия, подавиться умудрилась, стремительно заливаясь лихорадочным румянцем на всё лицо и тело. И не придумала ничего лучше, чем гордо удалиться в ванную, не обращая внимания на тихо, но очень довольно посмеивающегося парня.

Да, глупо. На двери всё ещё отсутствовала щеколда, радуя глаз и нервируя полупустой кошелёк очередными затратами. Да, несолидно. Я не девочка, а место работы и профессия напрочь обивают такое чувство как стыд, стеснительность. И отучают краснеть, как помидор в курьёзных, безумных, нелепых и компрометирующих ситуациях. Однако…

Чёрт возьми, клизму ему вместо кофе, да с утра пораньше! У меня ж личной жизни не было давно и прочно, а тут такие экземпляры, да и не сказать, что б сильно против. Одна беда, притяжение притяжением, но привязываться к Жмурику я не собираюсь, а для случайного секса, увы, он не подходит. Как мне кажется.

— Гад, — тихо буркнув, я скинула плед на стиральную машинку и потёрла горящие щёки ладонями. После чего глянула на себя в зеркало. И замерла от удивления, широко открыв рот и разглядывая собственную шею. Выглядевшую так, будто я добровольно стала жертвой неопытного вампира-самоучки и ещё получила от этого удовольствие!

Ну или, как вариант у меня неизвестная форма аллергии, ведущая к внезапной смене пигментации кожи по типу далматинец. Но я в этом очень сильно сомневаюсь.

— Интересно трупы скачут, да конечности летят… — задумчиво протянула, потыкав пальцами в один из многочисленных шикарных засосов на шее.

Память от сотрудничества пока отказывалась, не желая пояснять, когда и как я успела обзавестись подобными украшениями. Нет, если бы я принимала участие во вчерашней реконструкции Ледового побоища в пейнтбольном клубе, я бы вопросом, откуда у меня синяк, не задавалась в принципе. Но вот беда, мне чувство собственной значимости, в компании с дипломом, не позволяют перепутать синяк и след чужих губ, вкупе с иными следами пакостной деятельности, имеющей явный эротический подтекст!

Правда, вопроса откуда и когда это не снимает, совершенно.

— Так, Капитан Очевидность… До звания Адмирал Ясен Пень ты пока не дорос, поэтому давай, думай голова, чепчик близко! Вспоминай, где тебя носило-то?! — вздохнув, я плеснула в лицо холодной водой, надеясь хоть так привести в порядок себя и собственные мысли.

И вот тут-то меня и накрыло. Сонный мозг соизволил проснуться и тут же обеспечил мне крайне весёлое путешествие по воспоминаниям. О вечере, о ночи. И, собственно, о том, откуда у меня такое интересное украшение появиться соизволило и с какого ёжика Жмур на диване не совсем одетым валяться изволит!

Как говорят в народе, хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах. Я веселить Высшие силы не собиралась, совершенно. Однако, даже не предполагала во что может вылиться фееричное знакомство байкеров и представителей ОМОНа.

Компания подогретых адреналином и дракой мужчин решила продолжить знакомство. Естественно, злоупотребляя алкоголем. И, конечно же (куда без этого!), меряясь всем, чем можно померяться, при каждом удобном случае. Они договорились о продолжении банкета, после чего рванули за город, забрав нас с Эльзой и не спросив даже нашего на то желания. А сопротивление только повышало желание утащить нас за собой, не смотря ни на что!

Местом дислокации разрушительного и не очень трезвого отряда выбрали дачу Араньевых, к вящему неудовольствию Эльзы. Та, прикинув, что именно ей убирать все последствия гулянки и объяснять возможные разрушения отцу, опасно сощурилась. И наградила парней таким взглядом, что я заранее посочувствовала всем и сразу.

Потому что таким взглядом я обычно санитаров меряю, определяя, пора им применять «деревянный макинтош» или пока ещё обойдёмся малой кровью? К моему вящему сожалению, до «макинтоша» я ещё ни разу не доходила. Но учитывая их способности вляпываться в неприятности, я верю, что у меня ещё всё впереди!

Вот только санитары-то, они ж уже привычные, а вот Верещагину с товарищами стоит быть осторожнее, в ближайшее время. Вдруг я передумаю и сделаю-таки тот самый сбор, для проявления признаков токсикоза у того, кому он в принципе никогда не грозит? Эльза же в таком состоянии, что хоть на ромашке гадай, кому и как повезёт выпить этот настой и прочувствовать на себе все прелести беременности!

На воображение я никогда не жаловалась. В красках представила себе бедного Харлея, зелёного и в пупырышках вовсе не из-за похмелья. Нервно хихикнув, я предпочла отойти в сторону, уводя за собой подругу и проводя вечер в компании хмурой Фроз и тыквенного сока. Гадость первостатейная, но я её пила молча, лишь иногда подавая бедной беременной женщине очередную порцию еды. Постоянно жующая Эльза походила на обиженного, зло сопящего хомяка…

Которому не стоит вслух говорить об этом, определённо. От греха подальше, как говориться. Так что я сидела и с самым что ни на есть философским видом наблюдала за тем, как методично уничтожается алкоголь, повышается градус радости и зарождаются первые, из далеко немаленького списка, самоубийственные идеи на тему «Будет, что в старости вспомнить». Нет, всё было бы тихо, мирно и по-семейному…

Если бы тут не было меня. А мне в последнее время покой и тишина только сняться и то, в кошмарах. К тому же, мой день рождения имел очень гадскую привычку преподносить самые разнообразные пакости. И одна из таких вот «пакостей», стоило мне искоса глянуть в окно, не заставила себя ждать. Она была так неосмотрительно, что появилась во дворе дома во всей красе и при полном же параде.

Чёрно-белая гамма. Бледные рожи и волосы дыбом. Кресты на шее, на кожаных шнурках, берцы, цепочки, хламиды исключительно траурного цвета… Сатанисты, мать их дьявольскую, обыкновенные. И, как апофеоз, у вожака этой «пакости», отравляющей жизнь коттеджному посёлку с завидной регулярностью, череп козы подмышкой зажат. С кровавой пентаграммой на лбу у несчастной черепушки и алыми линзами в глазах молодого человека, мнящего себя реинкарнацией самого Люцифера.

Мне прям любопытно, он хоть знает, как слово реинкарнация писать?

— Хм, а вот это уже интересно… — довольно протянула, забравшись с ногами на диван и приготовившись услышать концерт, без заявок радиослушателей. На любителя, конечно же. Но всё интереснее, чем в сотый раз слушать про женщин от в зюзю пьяных мужчин!

Меж тем, компания разошлась по местам и представление началось.

— Ты! — начал издалека незваный гость, остановившись между двух внедорожников и приняв изрядно пафосную позу. — Ты, мерзкое отродье Света! Проклятый храмовник, коверкающих тела верных последователей Господина! Ты! Врач-рукожоп! Ты…

— А вот это было обидно, — я печально вздохнула, укоризненно покачав головой, и стащила у зазевавшейся Эльзы кусок яблока. — Ещё ни один из моих пациентов на меня не жаловался! — съев кисловатый фрукт, я оценивающе глянула на творившееся во дворе безобразие. — Интересно, а он в курсе, что читая заклинание призыва или изгнание демона, спёртое из сериала «Сверхъестественное», максимум, что у него получится, так это поднять из-под земли преподавателя по истории и латыни?

— Зачем? — недоумённо нахмурилась Эльза, поведя носом и глядя на стол хищным взором. Ноздри трепетали, пальцы выстукивали какой-то ритм.

Пришлось сползти с дивана, отвоевать салат с мясом у активно сопротивляющихся мужиков и вручить миску страдающей беременной женщине. И пояснить, вновь забираясь на диван:

— Что бы прибить несчастных за такое косорукое исполнение мемуаров Гая Юлия Цезаря, конечно! Я не эксперт, да и латынь учила по другому поводу… Но даже меня передёргивает, как от зубной боли! А ты знаешь, как я люблю стоматологию вообще и стоматологов в частности…

— Угу, — прожевав очередную порцию еды, Эльза вздохнула, и вяло полюбопытствовала. — Так что там происходит-то?

— Явление Христа народу, — бодро отрапортовала я, прилипнув к окну и наслаждаясь шоу. — В смысле, явление Дьявола его верным подданным! Ну, во всяком случае, если меня мои глаза не обманывают, именно таков план. А пока, судя по действиям группы агрессивно настроенных молодых людей, с зашкаливающим пафосом — вандализм, во всей своей неприглядной красе! Любопытно, а эта их «кровь»… Она с машины сама смоется или всё-таки имеет шанс стать главным украшением чужого джипа?

Подруга на пару мгновений жевать прекратила, задумчиво вытирая жирные пальцы салфеткой. Где она сумела достать кусок шашлыка — не знаю, и знать не желаю, всё равно это проблемы того, кто не успел от неё еду спрятать. Зато убрав тарелку в сторону, она забралась ко мне, выглядывая в окно. Оценила эпичность представления, разворачивающегося во дворе собственной дачи, и поинтересовалась, глянув через плечо на мужчин:

— Саныч… А ты как к справедливости относишься?

— А ты, с какой целью интересуешься? — добродушно откликнулся омоновец, в очередной раз, разливая выпивку по стаканам.

Товарищи сатанисты, тем временем, на мелочи не разменивались. И окропили своей «святой кровью» уже второй джип. Очень знакомый такой джип, с приметно аэрографией на боку и узнаваемой маркой. Кажется, это хаммер. Тот самый хаммер, что принадлежал некоему Михаилу Алёхину. Бедная машина, до этого вполне симпатичная и даже очаровательная, теперь представляла собой просто шедевр авангардизма.

Пьяного. Бессмысленного. И беспощадного!

— Саныч, не поверишь! Тут группа активистов за мир во всём мире, просто-таки требует восстановления этой самой справедливости! — я со всё возрастающим изумлением, грозившим перерасти в безмерное охренение, наблюдала за тем, как эти самые «активисты» пристроили череп козы на капот многострадального хаммера. Явно намереваясь забраться следом и уже с высоты вещать на весь посёлок о приходе Сатаны в этот бренный мир. — Вдумчивого такого восстановления, внимательного, длительного… Я бы сказала, они не просто требуют, они на это самое восстановление нарываются! Кстати, Саныч, вопрос на засыпку… А ты не в курсе, случаем, из чего наши местные фанатики свою «кровь» варят?

— Тебе-то оно на кой? — Сан Саныч так и оставался верен себе, сохраняя безмерное и безмятежное спокойствие и невозмутимость. Он даже с дивана не поднялся, продолжая спорить о чём-то с одним из байкеров.

Понятия не имею, с кем он языком зацепился. Я из этой шайки-лейки только Михаила, Харлея и Олежека могу опознать. Ну и Шута, конечно же. Остальные для меня все на одно лицо!

— Ну, должна же я знать, что писать на надгробной плите! — хихикнув, я подпёрла щёку кулаком, разглядывая, во что превращается несчастный хаммер. — Нет, мне-то оно, собственно, как фараону пирамида, чисто для красоты. Надо будет, соскребу немного и отдам на откуп Винни с Кабаном. Эти товарищи из одного лишь научного интереса разберут её на составляющие и во имя Святого Менделеева и Пресветлого Нобеля сделают что-нибудь получше! Меня больше другое интересует… Это варево с хаммера смыть получится или всё же придётся его перекрашивать?

— Не понял… Причём тут хаммер?! — встрял в разговор Алёхин, хмуря брови и отвлекаясь от дегустации коллекционного виски. Заначку Эльзиного отца гулящая компания обнаружила почти сразу.

— При том, что если вы поклонник стрит-арта, Михаил, то тогда всё отлично… А вот если вы против него, то я искренне сочувствую местным живописцам, — хихикнув, я ткнула пальцем в сторону окна. — Они просто из вашего хаммера что-то вроде алтаря сатанистов сварганили. Собираются девственницу, если найдут, в жертву приносить. Так вот. И если вы не готовы пожертвовать им во имя великой силы живописи и наскальных рисунков…

Договаривать я не стала и в комнате повисла многозначительная тишина. И единственным её нарушителем стала Эльза, согнувшаяся пополам от сдавленного хохота и уткнувшаяся лбом в спинку дивана. С улицы неслись пафосные речи на всё той же кривой латыни, а представление близилось к своей кульминации. А Саныч только вздохнул, меланхолично заметив:

— Всё равно надо бы до магазина сходить. А то что-то алкоголь закончился слишком уж быстро…

То ли слова были волшебные, то ли просто до затуманенного выпивкой разума дошло, наконец, что происходит… Но спустя пару минут в комнате не было никого, кроме нас с Эльзой. А вот во дворе началось настоящее веселье.

Бравые сатанисты явно знали, что просто так смыться с места преступления им никто не даст. Но к тому, что во двор выскочит компания доведённых до бешенства мужиков не самой слабой комплекции, были всё же не готовы и изрядно перетрусили.

Правда, в руки себя быстро взяли, подхватившись и рванув со двора так, как только здоровье и физическая форма позволяли. Говоря проще, такого стрекача дали, что я завистливо присвистнула, наблюдая с какой скоростью, они скрываются с места преступления. Оставляя после себя измазанные «кровью» машины, несчастный череп козы и пребывающих в ступоре мужиков. Те от шока оправились почти сразу, как осознали, что добыча уходит из лап.

— Ну, понесли сандалии Митю, — почесала затылок, наблюдая как с гиканьем и гаканьем, улюлюкая и комментируя происходящее исключительно матом, омоновцы с байкерами носились по снежным барханам, отлавливая улепётывающих вандалов. Дабы обсудить с ними как их поведение, так и взыскать с них моральный ущерб в пользу пострадавшей стороны.

В смысле, раздавали мелкоте пинки, тычки, подзатыльники и затрещины. Попадало всем, кто не спрятался. А к тем, кто всё же сумел залечь на дно, применяли суровые методы обнаружения и выкуривания. Бедные сатанисты уже и сами были не рады собственной выходке, вот только молить о пощаде гордость пресловутая не давала, заглушая инстинкт самосохранения.

Во всяком случае, они стояли на своём первые полчаса. А потом были согласны на всё! И обиженно сопя, под присмотром ржущего и богатого на комментарии Веньки, старательно оттирали плоды своих творческих потуг. Про себя тихо радуясь тому факту, что краска с машины всё-таки смывалась без труда…

Мало ли чем всё закончилось бы в противном случае!

Мужики же, после забега по лёгкому морозцу, изволили протрезветь слегка. И вернувшись в тёплый дом, срочно принялись устранять это недоразумение. Подобревший Саныч, после очередной рюмки, поддался уговорам и даже выдал историю нашего знакомства с местными субкультурами. В красках, лицах и подробностях.

Хохот стоял — кони, молча, завидовали и нервно курили в сторонке. И я бы тоже похихикала за компанию, если бы знакомства эти обходились без меня среди главных действующих лиц. Прошлым летом это были готы, откуда-то прознавшие, что я — патологоанатом и решившие поклоняться мне, как воплощению самой Смерти. Смех смехом, но измазанная калитка, тоскливые серенады и чёрные сушёные розы — это очень уж специфичный ритуал ухаживания. И веселит он только поначалу…

А уж когда в одно прекрасное утро ты просыпаешься от чьих-то попыток осенить тебя деревянным крестом по лбу, под завывания замогильным тоном, так и вовсе не до веселья становится. Хорошо ещё, проблему удалось решить всего одной принудительной экскурсией в морг. Компания хмурых, не выспавшихся братьев Араньевых, злая я и трупы оказали ну самое благотворное влияние из всех возможных!

Во всяком случае, оставшееся лето мы провели в тишине и покое. Но я лично сильно не обольщалась…

— Слушай, Харон, а ты, оказывается, популярна… — ехидно протянул Верещагин, не сумев удержаться от комментариев. Наша взаимная любовь явно скоро станет притчей во языцех. — У тебя тут такие интересные личности в поклонниках, на постоянной основе, а ты нам даже не сказала!

— Хочешь, тебе таких же подберу? — ехидно вскинула бровь, дёрнув Эльзу за рукав и постучав пальцем по запястью, когда подруга соизволила оторваться от еды. — Я даже знаю, с кем тебя познакомить в первую очередь! Интересные, брутальные, яркие девушки-скинхедки подарят тебе бездну новых впечатлений. Девочки — огонь! Одна на моих глазах лом погнула… — тут я выдержала многозначительную паузу и мстительно добавила. — О голову своей подруги!

— Окстись, любительница трупов… Любка новый притащила ж! — озадаченно протянул Саныч, хрустнув солёным огурцом и подтащив к себе тарелку с салом. — И извинилась они с Маринкой…

— Извинились, — со вздохом признала Эльза и хмыкнула. — Распрямили кочергу на спор, испортили гвоздодёр в попытке дорваться до справедливости и замахнулись на мою любимую сковородку. Прости, Саныч… Ну вот как тебя угораздило-то так?!

— Она милая, — пожал плечами омоновец, расплываясь в довольной улыбке. — К тому же, вы, женщины народ такой…

Дальнейшее можно было уже не слушать. Мужики совершили подвиг и теперь добрались до обсуждения главного мирового зла по их версии: женщин. И переглянувшись с подругой, мы дружно пришли к выводу, что нам пора. Оставалось только понять, как нам выбраться с дачи.

— Ну и как мы будем до дома добираться? — озадаченно почесала затылок, украдкой вздыхая от рулад на тему женской логики.

— Сейчас, — Фроз нахмурилась, вытаскивая из кармана телефон, и набрала какой-то номер, недовольно сощурившись на очередное высказывание Вениамина.

Тот в очередной раз рассказывал байки из собственных приключений на любовном фронте. И жаловался на то, что девушки его так и норовят обидеть! А то, что сам Веня при желании нервы мотает исключительно от нечего делать, это им не учитывается совершенно. Не царское дело собственные недостатки замечать, не царское.

Священная обязанность увезти нас с Эльзой, как ни странно, выпала почему-то Шуту. Лёшка, правда, ни словом, ни делом не выдал, что мы с ним знакомы. Но не упустил случая радостно пройтись по потрёпанному внешнему виду товарищей, заинтересованно осведомившись, где ж им света не хватило, раз решили фонарями подсветить? Да ещё на собственном лице?

Хорошо ещё, эта ехидна слиняла быстрее, чем на его реплику кто-то среагировать успел. Подхватил нас под руки и увёл в сторону машины, сокрушаясь на тему невезучести, неуклюжести… В общем, прошёлся по всему списку недостатков бравой компании. Чем и заслужил довольную улыбку Эльзы и ещё бормотание под нос, что этого милого мальчика она трогать не будет, он — хороший.

Я на это только икнула, показав «хорошему» мальчику кулак. А тот только улыбнулся и громко посетовал о том, что нельзя, нельзя не лечить утром начальство от похмелья. Жить-то хочется!

— Ничего, Лёш, — Эльза коварно улыбнулась, устраиваясь на заднем сиденье машины. — В случае чего, мы за тебя обязательно отомстим!

— Утешили, — притворно расстроился Алексей, выезжая на дорогу и направляясь в сторону города. Иногда кидая на меня обеспокоенные, внимательные взгляды и мимоходом касаясь пальцами моей руки. — Вы прям сама доброта, Эльза.

— Стараюсь, — скромно улыбнулась подруга и широко зевнула, прикрывая ладошкой рот и устало вздохнула, неосознанно положив ладони на живот в защитном жесте.

Вышло естественно и так гармонично, что мы с Шутом только переглянулись понимающе, глядя на это дело. А Лёшка только фыркнул тихо, искоса на меня поглядывая. Показывая, что беспокоился, волновался и радуется тому факту, что со мной хотя бы внешне всё хорошо.

Такое внимание приятно грело мою чёрствую душу, вызывая мягкую, ласковую улыбку. Каким бы невыносимым Шут не был, как друг он просто бесценен. И я искренне рада тому факту, что сдавать злополучный экзамен ему выпало именно в мою смену.

Когда б я ещё такое чудо повстречать успела?

Первой домой доставили меня. Лёшка ещё и дверь открыл, галантно выдергивая меня из машины и ставя на ноги. Попутно засунув в карман пуховика небольшой свёрток, подмигнув заговорщицки. Я на это только глаза к небу возвела, ткнув его кулаком в плечо, и поспешила к подъезду. Домой хотелось до одури, хотя я и не понимаю почему…

Но догадываюсь, что дело в одной занимательной личности, которая меня там с некоторых пор ждёт. Улыбка на моём лице появилась против воли и, перепрыгивая через две ступеньки, я мечтательно зажмурилась, предвкушая спокойный, мирный вечер в приятной компании.

Только, как я уже говорила, хочешь насмешить бога — расскажи о своих планах, ага! Я о планах не говорила, я даже не загадывала ничего толком. Но звёзды точно начитались одной занятной книжицы, а в жизни наступила невероятно чёрная полоса. Потому как, открыв дверь в собственную квартиру и ввалившись в коридор, я ждала чего угодно.

Но не того, что меня сграбастают в объятия и прижмут к стенке, опаляя кожу жарким дыханием! Я от неожиданности и не сообразила сразу, что происходит. А когда в себя пришла, возмущённо зашипела, глядя на взъерошенного Жмурика:

— Какого?! Зомби ты мой ненаглядный… Я понимаю, соскучился, человеческого общения захотелось, тепла там женского… Но это…А в лоб?!

В ответ меня осторожно поставили на пол. Вот только отойти не дали, обхватив ладонями щёки и пристально вглядываясь в моё лицо, словно пытаясь там что-то увидеть. И ведь увидел, раз наклонился ниже и прекратил любые возмущение излюбленным способом всех мужчин в мире.

Он просто и незатейливо заткнул меня поцелуем. Да так, что я сначала растерялась, позволив чужим рукам расстегнуть пуховик и обнять за талию. Не попыталась вырваться, когда не сильно укусили за нижнюю губу, вынуждая ответить. И закрыла глаза, поддаваясь порыву и отвечая на этот внезапный, страстный, почти грубый поцелуй, заставляющий вскипать кровь в жилах и заполошно биться сердце.

Сильный, напористый поцелуй. Бережные, нежные объятия. Невесомые прикосновения, самыми кончиками пальцев к запястью, к плечам и шее, поглаживая обнажённые участки кожи. Лёгкая, игривая агрессия, когда ласково покусывают губы…

И жадно забирают дыхание, выпивая душу и силы. А я и не сопротивлялась, чувствуя себя безгранично счастливой, нужной, необходимой…

Просто важной для кого-то.

Воздух заканчивался, от чего горели лёгкие. И Жмур отстранился, давая возможность себе и мне сделать жадный, судорожный вдох. Провёл пальцами по моим припухшим губам и прислонился лбом к моему лбу, дыша глубоко и часто. Он, конечно же, молчал. И я молчала в ответ, зарываясь машинально пальцами в его волосы на затылке, обнимая за шею и пытаясь не думать о том, как же это…

Как же это невероятно, когда тебя так переполняют чувства и эмоции. Я уже почти отвыкла от них, пропадая всё время на работе. Мертвецам-то они не нужны.

— И что это было? — тихо спросила, облизнув машинально губы. Отстраняться не спешила, пытаться выбраться из объятий тоже. Мне давно не было так хорошо, если уж быть совсем честной.

Жмур невнятно что-то пробормотал, уткнувшись лицом мне в шею. Я только охнула, ощутив его зубы на коже, и откинула голову назад, противореча сама себе, подставляясь под ласку. И мне, почему-то вдруг стало совершенно наплевать на собственные принципы, врачебную этику и прочее-прочее-прочее…

Какая к чёрту этика, когда тебя так хотят? Очевидно и неприкрыто? Я может и не эксперт в отношениях, но все признаки были просто на лицо. И на другие части тела, да.

Но я была бы не я, если б не додумалась ляпнуть:

— Что, решил развлечься, да?

Обидный и болезненный шлепок по заднице был полной неожиданностью. Как и угрюмый взгляд Жмура, отстранившегося и вновь обхватившего моё лицо ладонями. Он глядел на меня с такой нежностью, мучительной страстью и жадностью, что у меня дыхание перехватило. А уж когда он наклонился вперёд, прижавшись лбом к моему лбу, и прикрыл глаза, нежно улыбаясь, я и вовсе перестала хоть что-то понимать.

Кроме разве что одного. Похоже… Ему нужна я. Не для развлечений, иначе он бы так активно не возмущался по поводу моего предположения. И не на один раз, иначе не стал бы останавливаться, верно? Я же была не против, хотя на утро обязательно пожалела бы о сделанном и смылась на работу. И не появилась бы дома, пока не поняла бы, что делать дальше и как себя вести.

— Что тебе от меня надо, Жмур? — всё же тихо поинтересовалась, погладив его по щеке и наблюдая за тем, как Жмур прикрыл глаза, поддавшись на незамысловатую ласку.

Он в ответ коснулся ладонью сначала своей груди, потом прижал меня ещё крепче, вновь уткнувшись лбом в плечо. И пробормотал что-то на корейском. Вот только я почему-то смогла понять его даже без перевода. Потому что все его действия, все его жесты были весьма однозначны и не могли быть истолкованы иначе.

Я. Жмуру была нужна я сама. И что мне делать с этим знанием я не совершенно не представляю.

Как будто почувствовав, что я догадалась, Жмур меня отпустил, напоследок невесомо коснувшись губами моего лба. И взяв за руку, повёл в комнату, попутно помогая избавиться от одежды. Он уже привычно натянул на меня домашнюю пижаму, укутав в одеяло и устроившись со мной на диване в обнимку.

Вот тогда-то я и отмерла, тихо хмыкнув и пробормотав себе под нос:

— Ну, так меня с днём рождения ещё никто не поздравлял, да… — повернувшись в его руках, я удобно устроилась на мужском плече, с чистой совестью закинув свободные конечности на него. — Зараза ты, Жмур. Подразнил, поманил сладким… И в кусты! У тебя совесть вообще есть? Или она ушла в бессрочный отпуск, вместе со здравым смыслом! Я ж ведь и того… Отомстить могу!

Судя по ответному взгляду и лёгкой, насмешливой улыбке, бывший труп эту самую месть не только представил, но уже и предвкушал, одарив меня мягкой, чувственной улыбкой и прижав к себе крепче. И фыркнул, уткнувшись носом мне в макушку, рисуя кончиками пальцев узоры на моём предплечье. Как бы намекая, что месть должна быть вдумчивой, продолжительной и планомерной…

Меня аж в жар бросило, стоило представить процесс отмщения. И я предпочла не рисковать и предаться самому сладкому и желанному греху из всех возможных: банально, нагло и сладко заснула на голой мужской груди.

Кто бы сомневался, сны, какого содержания мне снились при этом…

Осторожный стук в дверь вернул меня в реальность. Тряхнув головой, я оценила свою смущённую, горящую румянцем физиономию в отражении и застонала, закрыв лицо руками:

— Ну что ж ты за мышь такая неправильная, а, Харон? Плачешь, колешься… Но всё равно собираешься жрать этот кактус, чёрт бы его побрал! Пусть даже настолько обаятельный, привлекательный и совершенно незаменимый в твоём одиноком хозяйстве! И вот что теперь делать прикажешь, а, товарищ патологоанатом? Плюнуть на всё и рискнуть или изобразить грозного, но трусливого зайца?!

Стук повторился, прерывая мой приступ самозабвенного самобичевания. И звучал так настойчиво, что я предпочла откликнуться, пока некоторые личности не завалились в ванну, лишая меня последних крошек самообладания. Я, конечно, не девушка-огонь…

Но рискую не сдержаться и добраться до пары статей так любимого Эльзой уголовного кодекса. И хорошо, коли это будут одни лишь домогательства… А ежели нет и меня понесёт на развратные действия? С моей везучестью они быстро станут темой для обсуждения в ближайшем отделении травматологии!

— Не влезай, — гаркнула, выпрямившись и включая душ. — Съесть не съем, но понадкусываю мастерски!

За дверью что-то звякнула, приземлившись на пол, и Жмурик ляпнул пару ласковых на своём любимом корейском. После чего громко топая и сопя, как обиженный ёжик, скрылся в глубине квартиры. Я же, переведя дух, залезла в душ, задумавшись на тему обещанной ночью мести. И с сожалением констатируя тот скорбный факт, что сегодня её исполнить в полной мере не получится.

Хотя бы потому, что у меня были свои, куда менее приятные планы.

Так что на кухню я явилась мрачная, сосредоточенно хмурящаяся и в одном большом полотенце, прикрывающем все стратегически важные места. Жмур сидел на табуретке, гипнотизируя маленькую кружечку кофе, стоявшую перед ним. Я тоже на неё посмотрела, гадая, откуда у меня в квартире взялись такие миниатюрные ёмкости. Но плюнув на это неблагодарное дело, недолго думая, уселась на колени к зомбику, реквизируя собственную пузатую кружку с чаем, стоявшую тут же на столе.

Сделала небольшой глоток, зажмурившись от удовольствия, и, чмокнув в нос недоумённо моргавшего бывшего мертвеца, невинно осведомилась:

— Значит, решил, что я тебе нужна, да Жмур? Но дело до конца не довёл, раздразнив себя и меня? Вроде как, мавр сделал своё дело, мавр может уходить, обозначив собственные симпатии? Хитрый ты, Жмур! Хитрый… Но глупый!

Тот в ответ только хмыкнул, обнимая меня за талию и пристроив подбородок на моём плече. Я сделала ещё один глоток, болтая ногами в воздухе, задумчиво закусив нижнюю губу. И отставила кружку в сторону. Дабы развернуться в чужих объятиях, положив ладони на плечи Жмура, и наклониться к нему, вкрадчиво заметив:

— Нет, Жмурик. Так дело не пойдёт… Обозначил привязанность? Так давай, убеждай меня в ней, заставь сделать первый шаг!

В этот раз поцелуй вышел нежным, медленным и чувственным. Он отличался от вчерашнего, в нём не было страсти. Разве только совсем немного, для вдохновения. Для этого же самого вдохновения, наслаждаясь реакцией партнёра, я прижималась грудью к обнажённому торсу Жмура и чуть поёрзала, устраиваясь на его коленях поудобнее.

И не смогла скрыть довольную улыбку, почувствовав, как то самое, пресловутое «вдохновение» нагрянуло в гости к милому недо зомби, явно усложняя ему жизнь. Впрочем, тот не очень возражал, сжимая меня крепче. Чуткие, тёплые пальцы скользили по краю полотенца. Забирались под влажную ткань и целуя в ответ сильнее, глубже, агрессивнее. Прикусывая губы и не давая никакой возможности отстраниться.

Лишь когда чьи-то шаловливые руки настойчиво сжали моё бедро, намекая, что ещё чуть-чуть и продолжение будет прямо сейчас и прямо здесь, я с трудом, нехотя отстранилась. И выдала, хриплым голосом:

— Увы и ах, Жмураэлло, продолжение банкета пока отменяется, по техническим причинам. Ввиду злопамятности, вредности и нетерпимости к обломам организатора сего мероприятия. Но… — я погрозила парню пальцем, не скрывая лукавой улыбки. — У тебя ещё всё впереди, да… Наверное. Потому что я ещё даже не начинала мстить!

С трудом, но мне удалось слезть с родных колен и даже гордо продефилировать к выходу с кухни, покачивая кружкой с чаем в одной руке и дирижируя невидимым оркестром при помощи другой. В моём воображении исполнялось что-то грандиозное и пафосное, а мою тощую, почти обнаженную фигуру освещали лучи софитов. В реальности же я чудом не перелетела через порог и, выглянув из-за угла, осведомилась со всей своей непосредственностью, на какую только была способна:

— Жмур, а Жмур! А ты как к кладбищам относишься?

Вопрос был с подвохом, да. О котором сам бывший труп даже не догадывался, на самом-то деле. Зато красиво округлил глаза, недоумённо вскинув бровь. При этом меня взглядом чуть ли не раздеть пытались, так что будь я в одежде — услышала бы звук отрываемых пуговиц!

— Но-но-но! Одень меня обратно, проти-и-ивный! — не удержавшись, показала ему язык, пряча смущённую и по-дурацки счастливую улыбку в кружке с чаем. Вздохнула глубже и добавила, уже без тени веселья. — Давай, Жмур. Одевайся. Нас ждут кресты, надгробные плиты и вселенская скорбь на лицах незнакомых людей… И готы. Авось повезёт?

И пожав плечами, вернулась в комнату, оставив кружку на компьютерном столе. Зарывшись в комод, вытащила оттуда одежду, прихватила кое-что из шкафа, дабы уже вместе со всем этим вернуться обратно в ванну. Нет, стесняться мне было нечего, всё равно этот хитрый змей уже всё видел… И не раз. Но провоцировать и дразнить лишний раз, всё-таки не стоит. Ни его, ни меня!

Стол у меня не настолько крепкий. Как и табуретки. И вообще! Кухня в восемь квадратных метров не рассчитана на исполнение акробатических этюдов в самых разных плоскостях. Тем более…

Печально усмехнулась, неосознанно проведя пальцами по едва заметному шраму, оставшемуся на груди. Сегодня действительно не самый лучший день для этого. День рождения грустный праздник. А в моём случае вообще напоминает страшную сказку, да.

Вновь появившись в коридоре, в наглухо застёгнутой толстовке и линялых джинсах, я наткнулась на поджидавшего меня Жмурика. Тот только вздохнул, неодобрительно покачав головой и ласково коснувшись кончиками пальцев моей щеки.

— Жмур, я не Саныч… Я не умею эффектно отсчитывать время, — вздохнув, я взъерошила волосы, закусив нижнюю губу. — Но давай ты быстренько соберёшься, пока я такси вызову, а?

Жмур окинул меня оценивающим взглядом и серьёзно кивнул, соглашаясь. После чего скрылся в комнате, оставив меня в гордом одиночестве. Слава боевым сусликам, хоть в чём-то мы пришли к консенсусу! Вот ещё бы найти взаимопонимание в чувственной сфере…

Мечтать не вредно, Харон! Мечтать не вредно!

Осознавать, что выбирая между тобой и трупом, девушка выберет труп, было дико. Но глядя на то, как Харон быстро, мурлыкая себе под нос незамысловатую мелодию, идёт между могил, удаляясь вглубь кладбища, Жмур готов был признать, что несколько завидует. И задумывается о том, что внезапное решение не доводить начатое до конца, было не таким уж и правильным, как показалось ночью. Может, тогда Харон осталась бы дома, с ним?

— Кладбище, кладбище… — Жмур только головой покачал, прислонившись плечом к закрытым воротам, и вертя в руках несчастный тамагочи. Тот самый, так не вовремя разбудивших их этим утром. — Кто о чём, а Харон о трупах! Вот же… Неугомонное создание.

На губах сама собой появилась мягкая улыбка, стоило вспомнить, как это самое создание стремительно скрылось в ванной поутру. А после так изящно и так нагло отомстила, оставив его мучиться от неудовлетворённого желания. И даже обвинять в этом её не получается, сам же вчера поступил точно так же.

Фыркнув, он провёл рукой по волосам, взъерошив их, и поднял голову, щурясь на яркое зимнее солнце. Чистое голубое небо обещало хорошую, хоть и морозную погоду. А в душе бывшего трупа царил мир и покой, хорошо, что не вечный. Он всерьёз раздумывал о том, что бы продолжить это противостояние, зародившееся после его внезапного порыва накануне. Если бы кто-то спросил, с чего бы ему так вспыхнуть страстью к девушке, которую раньше он и как девушку-то не воспринимал, Жмур и сам бы не нашёл что сказать. Просто увидев очередного кавалера, он вспомнил все свои размышления в разговоре с Александром и просто не смог удержаться.

И не захотел, если быть совсем уж честным. Когда тебе так отвечают, времени на холодный и трезвый расчёт просто не остаётся, а сила воли добродушно делает ручкой, забирая с собой логику и здравый смысл. Всё же…

Всё же между ними было такое притяжение, что сопротивляться просто невозможно. И, что самое главное, совершенно не хочется этого делать, наслаждаясь каждым мгновением, каждым прикосновением. Тем более, когда это самое наслаждение обоюдное, как показало утреннее происшествие. Неизвестно, чем всё могло бы закончиться, если бы не это чёртово кладбище!

Вот что ей могло тут понадобиться-то?

Тихо вздохнув, Жмур и не заметил за своими размышлениями, как объект его дум и душевных терзаний появился на горизонте. Только теперь шёл медленно, нога из-за ноги, опустив голову и плечи, не замечая ничего по сторонам.

Лёгкое, почти невесомое прикосновение пальцев вывело его из задумчивости. Резко вскинувшись и обернувшись, он недоумённо посмотрел на бледную, мрачную, упрямо сжавшую губы девушку, застывшую рядом с ним. Холодный ветер трепал волосы, выбившиеся из-под шапки, но Женька только ёжилась под особо сильными порывами, не поднимая взгляда и ничего не говоря.

И вот это-то пугало больше всего.

Наконец, словно очнувшись от чего-то, она громко, протяжно вздохнула и сделала небольшой шаг к нему, уткнувшись лбом в плечо и пряча лицо. Жмур тут же обнял её, притягивая к себе поближе и пристраивая подбородок на макушке. И вздрогнул, когда девушка заговорила. Глухо, почти безжизненно и так равнодушно, что стало страшно.

По-настоящему страшно.

— Знаешь, Жмур… Я вообще-то ненавижу свой день рождения. Настоящий, я имею в виду. И он вовсе не четырнадцатого января, как думают все, кто меня знают, за исключением Эльзы и её семьи. Но они молчат, приняв навязанные мною правила игры, да… Наверное, ты думаешь это прихоть, да? — тихий, горький смешок и холодные ладони забираются под расстегнутую куртку, обхватывая его за талию, прижимаясь как можно ближе и сильнее. — Наверное, действительно прихоть… Желание спрятать собственный страх и свою же боль. Все мы не без греха, так ведь?

Женька потёрлась щекой о его грудь, уткнувшись носом в шею и щекоча нос пушистым помпоном на шапке. И запоздало бывший труп осознал, что он, наверное, единственный человек которому этот сложный, невыносимый и спрятавший всё в себе патологоанатом рассказывает о собственных кошмарах. В жизни, на работе, в прошлом. Словно доверяет ему как никому другому, пусть даже сама пока об этом даже не догадывается.

Словно он стал для неё кем-то настолько важным и близким, перед кем не стоит прятаться и юлить.

— Мне было девять лет. Праздник только для своих. Родные, близкие, друзья семьи и несколько ровесников. Взрослые отправили нас играть на улицу, и это было… Здорово. Мы катались с горки, лепили снеговиков, строили снежную крепость и устраивали побоище за право владеть ею. Пожалуй, это самое счастливое воспоминание из моего детства. Потом был чай с тортом и подарки. Смех, истории из жизни и студенческих лет, улыбающиеся родители, которые не наказывали, даже когда мы случайно разбили дорогую хрустальную вазу… Самый лучший день рождения, если подумать, — Женька замолчала, тяжело дыша и продолжая прятать лицо. И после небольшой паузы заговорила вновь, вкладывая в свои слова горькую иронию. — Меня многие спрашивали, почему я решила стать патологоанатомом. Не страшно ли мне среди трупов и не боюсь ли я смерти? А я тогда, в девять лет поняла одно, Жмур. Мёртвых бояться не стоит, на самом-то деле… Мёртвые никогда не сделают тебе больно. Живые же раз за разом будут тебя предавать, ломать, и убивать, даже не замечая этого. И не думая о том, какие последствия будут у их поступков…

На этих словах мужчина вздрогнул, невольно задумавшись, что было бы уступи он тогда собственным желаниям и пойди до конца. Нет, Женька его бы не оттолкнула, охотно принимая и даря в ответ ласку, нежность, чувственность и страсть. И удержаться, на самом-то деле, было почти невозможно, если бы не одно «но». Каким чудом ему удалось сохранить остатки самообладания, Жмур сам не понял. Именно они-то и подсказали, что лучше остановиться до того, как станет поздно. Почему?

Проведя рукой по вздрагивающей, тонкой спине, бывший труп тихо вздохнул, согревая продрогшую от внутреннего холода девушку в собственных объятиях. Да, поддаться желанию было очень заманчиво. Но он отступил, потому как понимал: он-то осознал свои чувства и желания, а Женька?

Противоречивая. Непредсказуемая. Странная. Со своей логикой и системой ценностей. Харон легко бы пошла на сближение лишь в одном случае, когда доверится, откроется полностью и не оставит никаких секретов за душой. И когда сама для себя признает, что да, ей это нужно, ей это необходимо. А пока…

Пока остаётся лишь подогревать интерес, мстить, наслаждаться местью и надеяться, что Женька всё-таки не жираф. И дойдёт до неё быстрее, чем анекдот до этого представителя фауны.

— Иногда, я не понимаю, как человека могли назвать венцом творения природы. Честно, не понимаю, — хмыкнула Женька, не поднимая головы. Она явно витала где-то в своих мыслях, не замечая того, что происходит вокруг. — Сложно найти кого-то более… расчётливого. Эгоистичного. И мстительного. Он был другом семьи, родители знали его и дружили с ним со студенческих пор. Ему доверяли сидеть со мной, он держал меня на руках и дарил подарки. И он же убил их, банальным ядом. Тихо, подло, улыбаясь им в лицо и обмениваясь дружескими шутками. Просидел до самого конца и ушел, как ни в чём не бывало. Даже не думая о том, каково маленькому, девятилетнему ребёнку проснуться по утру… И обнаружить, что провёл ночь и почти весь день в одной квартире с трупами, — Женька тихо хмыкнула. — Знаю, звучит как сюжет очередного детективного сериала. Но это-то и страшнее всего, Жмур. Потому что это — правда. Потому что, проснувшись шестнадцатого января, я зашла в комнату родителей и подумала, что они спят. Я провела весь день, играя в соседней комнате, смотря мультики и дожидаясь, когда же проснуться мама с папой, что бы пойти в цирк, как они и обещали. Один эгоистичный поступок… И девятилетний ребёнок оказался заперт один с двумя трупами, оставаясь сиротой навсегда. Тогда-то я и поняла… Мёртвые не причинят боли. Боль причинят живые люди…

Она замолчала, замерев на месте. И вдруг тихо, надрывно всхлипнула, всё же банально разревевшись. Жмур крепко обнимал её, убаюкивая и согревая, шептал разные глупости на корейском… И думал.

Думал о том, что надо быть действительно необычным. Что бы пережить такое в детстве, попасть в детский дом и по-прежнему оставаться человеком. Не очерстветь окончательно и не разочароваться в людях, продолжая, не смотря ни на что верить в лучшее.

«Маленькая девочка… Хрупкая, ранимая» — мысленно вздохнув, Жмур слабо улыбнулся, так и не разжимая объятий. — «Ты ведь всё ещё такая же, да, Жень? Только отрастила цинизм, научилась язвить и ершиться при каждом удобном случае. Но все ещё та самая, маленькая девочка… Моя.».