Жмурик, или Спящий красавец по-корейски

Глава 11

— Птица говорун отличалась умом и сообразительностью, — скрестив руки на груди, я скептическим взглядом окинула группу юных умов, прибывших на экскурсию в морг. Будущие светила от медицины выглядели бледновато, даже на фоне наших светлых стен, и жались друг к другу, явно не понимая, зачем и за что их наказали так сурово и бесчеловечно. — Но не ваш это случай, ой не ваш… Итак, господа студенты. Мы рады приветствовать Вас в стенах нашего во всех отношениях занимательного филиала Кащенко. Для тех, кто не в курсе — психиатрической лечебницы, отделения для буйных. Для тех, кто совсем выпал из темы лекций собственного института, поясняю на пальцах. Вы в морге. Пока в качестве гостей. И я очень надеюсь, что к концу нашего короткого знакомства я не обнаружу в прозекторской лишнего трупа. Как и недосчитаюсь своих горячо любимых жмуриков. Всем ясно?

— Да… — нестройному хору голосов бодро подыгрывали отчаянно стучавшие зубы и щелчки фотокамер. Дети боялись, но фотографировали, не смотря, ни на что!

В том числе на мою не очень-то счастливую физиономию, заметившую у некоторых товарищей палку для селфи. И тут же не удержавшуюся от озвучивания собственной позиции насчёт этих самых палок:

— Значит так, орлы. Палка из обезьяны сделала человека, это известный научный факт. Но того человека, которого моя вредная сволочность заметит над трупом с палкой для селфи ожидает внеплановый визит к проктологу, дабы извлечь-таки агрегат из места для него не предназначенного! Ферштейн, майн либен пупкен кляйне?

— Да… — на этот раз хор был более дружным, но всё так же выстукивающим сбивчивый ритм священного ужаса медиков-недоучек перед мертвецами.

— Тогда за мной и не отстаём на поворотах, — развернувшись на каблуках, я бодро попрыгала в сторону любимого рабочего места, попутно показав кулак воодушевившимся санитарам. — Слева от нас группа санитаров, призванная помогать бедным патологоанатомам в их нелёгком деле. На практике же это три обалдуя, которые, если не откажутся от своих идей и не притушат фитиль своего туалетного юмора, рискуют оказаться в первой пятёрке, в очереди на внеплановое вскрытие разума, — вечные штрафники нашего морга сдулись и предпочли скрыться в ближайшем подсобном помещении. Готовить план мести или захвата мира, не принципиально. — Если посмотрите направо, можете успеть засвидетельствовать своё почтение нашему бравому заведующему моргом Ивару Захаровичу Блюменкранцу, так неосмотрительно пытающему скрыться от собственной жены в подсобке у завхоза. Ивар Захарович, окститесь! Вы там не поместитесь, а деньги на приобретение танка для того, что бы вас оттуда вытянуть, в план финансово-хозяйственной деятельности не внесли, увы!

Шеф сменил направление движения, явно намереваясь просить политического убежища у судмедэкспертов. Вот только скрыться банально не успел, напоровшись в коридоре на непревзойдённую Софочку, решившую напомнить супружнику о необходимости пылать любовью при виде тёщи и общаясь с оной.

— Группа, не отстаём, — гаркнула, сворачивая в сторону кабине Винни с Кабаном. Надо поподробнее ознакомиться с информацией, добытой их бодрым товарищем. А как это сделать с кучкой подопытного материала на хвосте?

Правильно! Сплавить оных в крепкие, надёжные руки садистов с многолетним стажем и просто изуверской фантазией с садистскими наклонностями!

— А-а-а-а! — заорала одна из девушек, столкнувшись нос к носу с Герычем. И попыталась огреть нашего бедного скелета сумочкой по голове.

— Прошу любить и жаловать: Герман. Местный долгожитель, отшельник и удивительно умный бывший человек, — хмыкнула, сворачивая в сторону нужного мне кабинета. — Почему умный? Потому что знает, а главное умеет вовремя промолчать! И не ставит под сомнения труды учителя по анатомии, не сумев отличить искусственный скелет, пусть и модифицированный, от настоящего.

— Я может, мертвецов боюсь! — шмыгнула носом одна та, что врезалась в несчастное учебное пособие.

— Мертвецов бояться, в морг не ходить и на медика не учиться! — отмахнулась от неё, остановившись около знакомой до последней царапины металлической двери, и взмахом руки попросила всех помолчать. — Тихо! А теперь, господа студенты, смертельный номер…

И с размаху пнула ногой по двери, тут же ретировавшись в сторону. Звон стоял гулкий и долгий, а в глубине лаборатории что-то с удовольствием взорвалось, разнообразив окружающую атмосферу едким запахом химических реактивов и звучными словесными оборотами в исполнении двух экспертов.

— А пока наши товарищи эксперты вспоминают, что варили, и что так рвануло, несколько слов о технике безопасности при нахождении в бункере местных злых гениев, господа студенты, — повернувшись к группе, я ласково улыбнулась. Группа вздрогнула, подобралась и насторожилась. — В лаборатории руками ничего не трогать, они на спор проходили курсы по основам минирования. В рот ничего не тянуть, лишний раз не дышать, громких звуков не издавать. Часть их работы весьма чувствительна к изменению климатических, звуковых и средовых условий. Парни-то спрятаться успеют. А вы?

Красноречивое молчание стало мне ответом. Народ явно задумался, занервничал и даже засомневался, в своих силах и своих возможностях. Но, как и всегда в этой жизни, нашёлся тут товарищ, лишённый не только инстинкта самосохранения, но и здравого смысла. Потому как ляпнул не подумав:

— Вы за нас отвечаете!

Моя улыбка стала просто неотразимой. От неё шарахнулись уже все. И довольно хмыкнув, я ласково, очень ласково уточнила:

— Красавец, я отвечаю за трупы. Вот перейдёшь в категорию мертвец обыкновенный, тогда да, буду за тебя отвечать со всей страстью и прилежанием. А пока вы тут в качестве потенциальных клиентов логопеда, напоминаю: администрация и сотрудники морга никакой ответственность за нанесение моральных, физических и психологических травм в процессе экскурсии не несёт!

И словно в подтверждение моих слов в логове экспертов снова что-то рвануло, и из-под двери повалил густой белый дым. А мой язык снова сработал быстрее мозга, когда отступив в сторону на шаг, я зажала нос рукой и глубокомысленно прогундосила:

— Надеюсь это не хлорпикрин или зарин? А то мало ли! У нас в прошлом году была недостача по противогазам и костюмам химической защиты…

На этой счастливой ноте, я развернулась и направилась обратно к своим обожаемым трупам, мурлыкая себе под нос небезызвестный марш самого Мендельсона. Учитывая, в какой это было ситуации и что единственным потенциальным женихом, на которого я могла бы согласиться, был бедный Герыч, выглядело впечатляюще. У меня ж ни слуха, ни голоса, ни сочувствия к ближнему своему нет. А у студентов с нервами проблемы, да.

Иначе чего б они в обморок-то падают так… Громко? Да ещё под ноги своим будущим мучителям?

— Кабан, гляди, а у нас тут свежее мясо! — радостно оповестил всех присутствующих Винни. И галантно протянул, срываясь на зловещий хохот истинного адепта Тёмных Сил. — Проходите, товарищи, не стесняйтесь… Вам тут совершенно ничего не угрожает! Бу-га-га-га!

То, что после таких заверений, кто-то снова грохнулся в обморок, меня даже не удивило, совершенно. Я только вздохнула и пожаловалась, прихваченному мною Герычу, бодро брякающему костям на стойке для капельницы:

— И эти люди говорят мне о том, что я произвожу неизгладимое впечатление на людей? Да там, где я училась этому самому впечатлению, они, по ходу дела, преподавали! Нет в этом мире справедливости, Герман, нет… И не было!

Скелет был просто отличным собеседником. Внимательным, молчаливым, стойким… И не требовавшим за собой особого ухода. Так что, плюхнувшись за свой рабочий стол, я пристроила Германа слева от себя и придвинула поближе ноутбук, позаимствованный под благовидным предлогом у самого Захарыча. Почесала бровь, оглядывая очередное скопление бумажек, занявших всё свободное пространство вокруг, и вздохнула:

— Ну, как сказал Гагарин, поехали, ёпт! Попробуем свинтить с этой планеты к чёртовой бабушке и понадеемся, что Ньютон всё-таки не докажет, что у нас это не получится!

Что бы просмотреть всё хотя бы по диагонали у меня ушло минут двадцать. И за эти двадцать минут я успела побледнеть, покраснеть, начать заикаться и осознать, что седых волос у меня после такого экскурса в чужую биографию явно прибавиться. А ещё осознать, в насколько хреновой ситуации я оказалась…

Ну и понять, что идиотское чувство юмора хакера, помешанного на присказках о богах Олимпа с не очень приличным содержанием, это ещё не самое плохое, что может быть в этой жизни.

Закрыв последний документ, я скачала всё на флешку и убрала серебристый прямоугольник в карман джинсов. После чего оттолкнулась от стола и проехалась пару раз по пустому залу, пытаясь привести в порядок собственные мысли. Они приводиться не хотели. А единственным желанием было последовать примеру чёртова страуса: засунуть голову в землю и притворится, что ничего не происходит и всё будет хорошо.

Эх, мечты-мечты!

— Евгения Сергеевна… это… там студенты того… Экспертов до обморока довели!

Раздавшийся со стороны входа голос взволнованного санитара был как гром среди ясного неба. Не успев вовремя затормозить, я врезалась в Германа и уже с ним прибыла прямо в горячие объятия Шугурова. Тот, в свою очередь, не ожидал такого подарка от Судьбы-злодейки…

И уже всей дружной и тесной компанией мы с радостью врезались в стену коридора, гремя костями и ругаясь. Не матерно, но выразительно. А главное — слажено, проявив невиданное единодушие. Даже Герман что-то одобрительно клацнул челюстью, поддержав души невиданный порыв.

— Уф… =- наконец, сумев взять себя в руки, я сообразила, что именно мне сообщил санитар. — Так… Какие студенты? Каких экспертов?

— Ну этих… Винни с Кабаном. Ты им сегодня группу сплавила, а они их того… Этого… Ну в смысле, довели, во! — понять что-то из того словесного потока, что на меня низвергнули было проблематично. Но я вычленила главное.

Студенты, про которых я забыла. Эксперты, которым я студентов оставила для присмотра и превентивного запугивания. И если Шугуров с похмелья ничего не перепутал, то первые довели последних до потери сознания, пульса и речи. Матюгов-то не слышно, да и не взрывалось ничего в ближайшие минут пятнадцать точно, а это уже настораживает.

— Так… — глубоко вздохнув, я поднялась с пола и, вручив Германа в руки санитару, медленно закатала рукава халата. — Ну-ка, пошли. Посмотрим, кто там и кого до обморока довести умудрился…

— Евгения Сергеевна, а я… А у меня…

— За мной, Шугуров! Я за тебя, ежели что, обязательно злодейски и подло отомщу! Пошли-пошли! Родина тебя не забудет!

— Ага… Посмертно наградит… — пробормотал себе под нос парень, печально вздыхая и шагая следом за мной. Успевая только отлавливать меня на особо крутых поворотах, дабы не врезалась во что-нибудь ещё и не устроила кому-нибудь внезапную психологическую, эстетическую или морально-физическую травму.

Прецеденты были, однако!

Добраться до логова маньяков от науки оказалось легко и не отняло много времени. Пять минут пешком прогулка, и я заглянула в гостеприимно распахнутые двери лаборатории. Дабы хамереть на пороге, озадаченно почесав затылок и тихо порадовавшись тому, что челюсть я всё же удержала на месте. Зато язык не смогла!

— Итак, кому ж так понравилось в нашем морге, что он решил прописаться тут на постоянной основе? Я, конечно, не ясновидящая, но могу побыть немного Вангой и предсказать… Ждут вас неудачи дерзкие, подзатыльники крепкие, беды невероятные и проблемы неприятные! Потому как когда они, — тут я ткнула пальцем в распростёртые на полу тела в белых, форменных халатах, — придут в себя… Даже я не боюсь предсказать, какие ж будут последствия! Ну? Кто, где, когда… И самое главное, как?!

Студенты дружно промолчали, украдкой продолжая делать фотографии. Я мысленно сделала пометку отобрать технику и почистить все сделанные снимки. Чувствует моя печень, там будет много того, за что бедным, глупым студиозам может грозить отчисление и уголовное дело. И, украдкой показав кулак Шугурову, делающему компрометирующие экспертов снимки на свой телефон, очень ласково проговорила:

— Дамы и господа… Либо вы рассказываете, либо я привожу их в сознание и закрываю вас тут наедине. И доказывайте потом товарищам недовольным жизнью и происходящим экспертам, что вы не верблюд и не имеете никакого отношения к случившемуся. А фантазии у них буйная… Герман их творение.

— Он же искусственный! — робкий голос из толпы, попытался развеять сгустившуюся атмосферу мрака.

— А вы докажите! — ехидно протянула, скрестив руки на груди и иронично вскинув бровь.

Студенты заволновались, перешёптываясь друг с другом… И покаянно склонив голову, выдали, что же тут произошло, кто так отличился и почему два закалённых интригами, пакостями и неприятностями судмедэксперта протирают штаны на бетонном полу!

— Нда, не зря говорят… Большому кораблю, большая торпеда и крупное кораблекрушение, — задумчиво протянула я, переглянувшись с санитарами. И филосфоски выдала. — Ну что могу сказать… Звёздочки на плечах рисовать не буду, вы не мессеры, а эти два трупа на сбитых советских лётчиков никак не тянут. Однако, на будущее, юные светила медицины, советую запомнить: в споре экспертов нет правых и виноватых. Есть только чокнутые потенциальные камикадзе, решившие вмешаться в их околонаучные и не очень исследования. И влезать в них не рекомендуется даже непосредственному начальству, во избежание так сказать.

— А… А что нам делать? — вновь подал робкий голос худощавый, бледнолицый, светловолосый пацан со священным ужасом поглядывая на бессознательных парней. Те блаженно чему-то улыбаясь, как Менделеев увидевший свою таблицу и приходить в себя пока не собирались, вообще.

— Почистить все фотографии с сегодняшней экскурсии и в ближайшее время не попадать в немилость лектору. Боюсь, повторный ваш визит приведёт к… Ну к весёлому времяпрепровождению точно, — хмыкнув, кивнула головой Максиму. — Проверь, что бы всё стёрли. И Шугуров… Найду нычку, сам знаешь, что с тобой будет! Герману давно нужен напарник, а мой любимый рассказ про Шерлока Холмса — это «Собака Баскервилей»!

— Так точно! — Шугуров вытянулся в струнку, шутливо козырнув и тут же направившись к студентам, переступая через бессознательных экспертов. Ну а я…

Я развернулась и поспешила скрыться с глаз народа, пока мне ещё хватало сил сдерживаться. Но завернув за угол, не выдержала и расхохоталась, согнувшись пополам и вытирая выступившие на глаза слёзы. Ну как? Ка-ак?

Как два этих великовозрастных оболтуса умудрились так подставиться-то? Ладно, решили поиграть в злых гениев, простительно! Развлечений в морге мало, работы много, а сбрасывать напряжение как-то нужно. Это я понимаю и разделяю, самая такая же, а то и хуже. Но как, как они додумались нюхнуть непонятное для студентов вещество и начать изображать обезумевших зомби?!

Нет, я-то знаю, что это была сахарная пудра (ну я так думаю, по крайне мере) и никой опасности, никому не грозило. Но студентов-то о специфической тяге наших ребят к странным шуткам никто не предупредил. Как и о том, что последние пару дней они подсели на фильмы про зомби-апокалипсис. Отсюда и попытка изобразить этих самых зомби, жаждущих дорваться до чужих мозгов…

Дорвались, ага. Тут мой смех пошёл по второму кругу, вспоминая виноватые лица детей. Они, как оказалось, тоже любили зомби-апокалипсис. И приложили преобразившихся экспертов по голове первыми, попавшимися под руку тяжёлыми предметами! В несколько рук, ага. Разом! Тут не то что головы Винни с Кабаном, тут чугунное изделие вряд ли бы выдержало, при такой-то тяге к членовредительству со стороны юных, неокрепших умов!

Наконец, я сумела перестать банально ржать и сделала пару глубоких вздохов…

После чего нервно хохотнула, нащупав в кармане флешку и убедившись, что не посеяла её впопыхах:

— Весёлое место морг, что не говори… До гроба доведут, до ручки, до психушки и добрых дядей в белых халатов… Вот работали бы так, черти!

С трудом поднявшись, я отряхнула помятый халат и, продолжая порой срываться на тихое хихиканье, поплелась обратно в прозекторскую. Попутно честно пытаясь найти в своей душе хоть каплю сочувствия к друзьям-неразлучникам. И задумываясь о том, что надо будет стрясти с Шугурова копии снимков. Зуб даю из запасной челюсти Германа, он себе копию обязательно оставит!

Подняв кресло, я подкатила его к рабочему столу и уселась, закинув ноги на столешницу. Вытащила флешку, вертя её в пальцах и глубоко вздохнув, принялась размышлять на тему: в каком неприятном месте я оказалась и как мне из него выбираться.

Итак, хакер выяснил следующее. Те «милые» люди, что так «ласково» поздравили меня с назначением на должность заместителя заведующего, они были птицами не очень высокого полёта. С корнями из лихих девяностых и с теми же представлениями о том, как надо вести дела. Облагородились со временем, но стиль не поменяли совершенно. И за свой денежный мешок, которым по «счастливой» случайности стал наш морг, собирались бороться до конца.

Вот только до чьего конца, пока не понятно. Вполне возможно, что до моего, если не найдется, хоть какой-то выход.

Радовало, что ребята до высших сфер власти не добрались. Печалило, что мне и птичек их полёта хватит за глаза, дабы самой пойти могилку на кладбище копать. А вселяло надежду то, что парни действовали прямолинейно, бухгалтерию скрывали, но не шибко сильно, а свои маршруты поставки товара, не меняли лет пять. Как и врачей, с которыми они работали.

Такая самоуверенность умиляла. И была оправдана, если честно. Они единственные, кто в нашем городе занимался такой «работой» и не боялись конкуренции. Видимо, имели неплохие связи в правоохранительных органах, что бы на них закрывали глаза и не обращали никакого внимания на некоторые странные происшествия.

Ну да, чего такого, что труп на свалке выпотрошенный найдут, органы какие-то по отдельностям валяются по городу и в одном конкретном морга должность заместителя заведующего странным образом обрастает то тёмными проклятьями, то невезучими кандидатами. Мелочи жизни, право слово!

— Так-с… — развернувшись, я глянула на Германа, прислонённого к стене напротив, и сцепила пальцы в замок. — Как говорил кто-то из моих любимых героев… Что б я так жил, как они танцуют! Информацией я разжилась, это плюс. Информация меня напугала, это минус. Действовать в лоб — не вариант, отсиживаться в уголке тоже. Прямо патовая ситуация, Герыч…Можно бы патовее, да некуда просто!

И крутанулась в кресле, пытаясь понять, как же всё-таки быть. Единственным вариантом, приходящим на ум, было затаиться и собирать информацию. Потихоньку, помаленьку. Бумажка там, бумажка тут, факт здесь. Не смотря на все сомнения и мою личную нелюбовь к бюрократии, именно она способна стать той соломинкой, что переломит хребет верблюду моих неприятностей. Я бы даже скала, очень конкретному верблюду. Коленькой зовут.

Что б ему подавиться оливкой в его обожаемом мартини!

— Ну, с первыми намерениями я определилась…А теперь можно и поработать, — решив кое-что для себя и получив хоть какую-то определённость, я облегчённо перевела дух. И принялась за отчёты, сваленные на меня Блюменкранцом исключительно по доброте душевной. Как оказалось, никто не сделает их за меня и вместо меня.

Даже если я продиктую все цифры и дам ответы на все вопросы!

Неожиданное затишье в морге послужило хорошим стимулом одолеть навалившиеся бумажки за один раз. И на протяжении трёх часов кряду я и головы не поднимала, ругаясь сквозь зубы, поминая всех, кто на ум приходил, заливаясь кофе под завязку и всё больше напоминая тот самый свежий труп, стоило глянуть на себя в зеркало в туалете. Но оно того стоило…

В шесть часов вечера я довольно вздохнула, потянувшись и размяв затёкшую шею. Закрыла нгутбук, сложила документы в стопку…

И вздрогнула, когда шею обхватили сильные мужские пальцы, сдавив и не давая дышать. Я захрипела, отчаянно пытаясь вырваться из крепкой хватки. Но меня только дёрнули вверх, с силой приложив спиной о стол-каталку и прижав к ледяной, металлической поверхности.

— Ну здравствуй, тётя-врач. Я смотрю, ты над нашим предложением даже думать не стала, да? — высоченный, двухметровый лоб улыбался холодно и зло, сжимая пальцами моё горло всё сильнее. И только когда я поняла, что задыхаюсь и вот-вот свалюсь в банальный обморок, меня резко отпустили, давая сделать желанный вдох.

Что бы снова приложить спиной, удерживая на месте и приставив ко лбу пистолет. Дабы совсем уж не дёргалась и не пыталась освободиться.

— Тётя-доктор такая глупая или такая смелая? По собственной глупости? — ещё один голос был знаком. Очень знаком. Он был вкрадчивым, полным язвительной иронии и настолько самоуверенным, что трудно было бы не признать. Учитывая, сколько раз мы с ним сталкивались в словесных перепалках.

А я и забыла, что именно он сегодня мой сменщик…

— Коля… — просипела, стараясь не шевелиться лишний раз и даже не моргать. Затылок отдавал тупой, ноющей болью. Пистолет у лба нервировал, а металлический стол промораживал до костей. — Неужели решил снизойти до простых смертных и поработать? Завтра снег растает, зуб даю…

— Свой? — иронично вскинул брови Николай, наклонившись ко мне с другой стороны, и дружелюбно похлопал по щеке. — Могу организовать, если хочешь.

— Не, мой для тебя… Кха… Слишком шикарный подарок, — браток, державший меня за горло, надавил сильнее, вызывая хрипы, плавно перетекающие в слабый стон.

— Не прибей раньше времени, — хмыкну коллега, скрестив руки на груди и глядя на меня взглядом профессионала. В смысле, мысленно уже и вскрыл, и протокол вскрытия заполнил и в графе причина смерти прописал «пала от собственной глупости, недальновидности и никому не нужной гордости».

— Добрый… Мальчик, — тихо хмыкнула, даже не шевельнувшись, когда здоровый лоб отпустил мою несчастную шею и сделал пару шагов назад. Правда, пистолет он не убрал, продолжая держать меня на прицеле.

Ну что, Харон? Мечтала сняться в кино? Радуйся, ты блин, в самом центре эпического боевика!

Глубоко вздохнув, я медленно села, стараясь не делать резких движений. Кто этого бандита знает? Я всего-то чихну, а он во мне пару дырок сделает, чисто в профилактических целях. И только когда руки более или менее перестали дрожать, я дружелюбно осведомилась:

— Ну и? Что за явление громил народу? Если хотел спросить, мог бы и сам подойти… Вежливо, ласково… По дружески, не?

Кто бы знал, чего мне стоило сохранить внешнее спокойствие и даже улыбаться этим тварям, стоящим передо мной. Шея ныла, связки горели огнём, а в груди всё обмирало от того самого, примитивного, животного ужаса и повторного осознания того, во что я всё же вляпалась. Неприятно чувствовать себя идиоткой.

Но именно таковой я себя и ощущала, понимая, что сейчас меня не пытаются убить только потому, что ещё не вышло время, отведённое мне на подумать и принять правильное решение. То есть вежливо отказаться от должности и, в перспективе, вообще уволиться из морга.

И как же мне сейчас страшно… На самом деле страшно!

— Я тебя помню ещё во время стажировки, Женечка. У тебя всегда на всё своё мнение и решения ты принимаешь исключительно самостоятельно… Нужно либо быть тебе близким другом, дабы повлиять на них, либо… — тут Николай выдержал драматическую паузу и добавил, довольно улыбаясь. — Либо продемонстрировав, что другого выбора на самом-то деле и нет. Женя, ты же не хочешь, что бы тебе было снова больно, так ведь? И работу потерять не хочешь, тебе же тут нравится? А ещё… — голос коллеги опустился до тихого, прочувственного шёпота. Этот скользкий гад наклонился ниже, к моему уху, доверительно сообщив. — Ты же не хочешь, что бы из-за тебя пострадал кто-то ещё? Например тот милый, симпатичный юноша, что проживает вместе с тобой? Или наш дорогой, любимый Ивар Захарович? Или Артемий с Даниилом? Не хочешь, так ведь?

Сердце гулко ухнуло, забившись рвано и сумасшедшее. Я глубоко вздохнула, выдохнула и впервые, сознательно, грубо и вполне осознанно нахамила своему собеседнику.

— А ты, Николяша, я смотрю, возомнил себя кем-то сильным в этом мире? Ха-ха, дружок. Три раза! Знаешь, почему ты всё ещё живой, такой важный и такой смелый? Потому что ты — удобный. В меру обнаглевший, потерявший всякое человеческое, обесценивший и себя и собственную гордость в ноль… И не задающий никаких лишних вопросов. Да, Николяша, ты крут. Но ты как был никем, так никем и остался. Денег много платят, да? А себе, Коля, они гребут ещё больше. Прикинь, да? Тебя обувают по всем параметрам, потому что ты у них не единственный. Самый удобный, но не единственный и точно неповторимый…

Сильный удар обжёг скулу и чуть не свернул мою бедную шею. Врезав мне кулаком по лицу, Николай сдавил моё горло, не давая сделать и вдоха, после чего плюнул в лицо, оттолкнув. Я только чудом не навернулась со стола, в последний момент ухватившись пальцами за его край.

— Правда глаза колет? — хрипло каркнула, закашлявшись и улыбнувшись. — Смирись, Коленька. Ты в этой цепочке — всего лишь махонький винтик. Который удобен, да… Но который легко заменить. А вот моих близких трогать не стоит, Коля… Ты ж знаешь, у меня мозгов нет, думать не умею… Зато по глупости могу много чего интересного сотворить, ага. Ты ж знаешь меня, да, Коля?

— У тебя пять дней, Харина, — Коля презрительно скривился, махнув рукой настороженно замершему братку. — А после… Пеняй на себя, раз такай дура.

И эта закадычная парочка удалилась, оставив меня в гордом одиночестве. В компании верного Германа, мерно тикающих часов и волнами накатывающей истерики. Обхватив себя руками за плечи, я опустила голову, раскачиваясь из стороны в сторону. В голове вертелась последняя фраза так называемого коллеги.

И в кои-то веки я с ними был совершенно согласна, готовая подписаться под каждой буквой в слове «дура».

На то, что бы успокоиться, у меня ушло минут десять. И слава святому ёжику, никто в зал не заглядывал, с внезапными новостями не лез и не орал как оглашенный. Потому что в том состоянии, в каком я была, внезапному гостю могло прилететь всё, что угодно. Начиная от стойки для капельницы, заканчивая пресловутым скальпелем.

Но видимо, Бог всё-таки есть на свете, и помог избежать такой страшной участи всем, кто находился в этот час в морге. Так что, сумев отцепить пальцы от края стола, я слезла с него на пол и поплелась, шатаясь, в сторону ближайшего санузла. Где со всей дури приложилась лбом об дверь, треснула по ней пару раз кулаком, после чего…

Разревелась.

Беззвучно, рвано, глотая слёзы и слова. Сжавшись в комок и чувствуя себя слабой и беззащитной, ни на что не годной и не способной даже уберечь от неприятностей собственных близких. Да что там! Судя по всему, я не могу быть в безопасности в собственной квартире и не могу гарантировать её бедному Жмурику. И как быть? Что делать-то?! Как объяснить бывшему и такому дорогому трупу что происходит и как понять, что он говорит в ответ?

Проглотив последний всхлип, я поднялась с пола и тщательно умылась ледяной водой, прижимая ладони к лицу и стараясь не слишком сильно давить на пострадавшую щёку. Критическим взглядом осмотрела себя в зеркале и цокнула языком. Явно будут новые синяки, как и на шее. И коротко выдохнув, вышла из туалета, вспоминая, куда дела собственный телефон.

Сотовый обнаружился на рабочем столе, рядом с одолженным ноутбуком. Полистав список контактов, я на пару секунд зависла, задумавшись, а нужно ли это. И решительно нажала на вызов, не сев, рухнув в кресло.

Ответили не сразу, но всё-таки ответили.

— Слушаю, — голос Эльзы звучал сонно и несколько устало.

— Привет, Отмороженная моя, — мой голос всё ещё хрипел. И я потёрла шею, надеясь, что со стороны это не кажется странным. — Мне нужен русско-корейский разговорник.

— А… — кажется, Эльза не сразу сообразила, о чём идёт речь. Но память мою любимую подругу не подвела и она, тяжело вздохнув, заметила. — У меня только один, ты же знаешь. Живой, язвительный и рыжий.

— По большому африканскому барабану, Эльзёныш. Мне позарез нужен русско-корейский разговорник. Просто край, — снова потерев шею, я прикрыла глаза, вспоминая, каким спокойным и уютным было обоюдное молчание со Жмуром.

И как здорово было провести вместе вторую часть воскресенья и понедельник, наслаждаясь его местью и мстя в ответ. Это было удивительно. Это было невероятно. Это было таким… Родным. Близким. Необходимым как воздух. Я не могу это потерять.

— Ладно, — помолчав пару минут, выдала Фроз. — Ты завтра как?

— В ночь, — ответила я, припомнив собственный график работы.

— Значит, завтра днём мы придём в гости, — Эльза тихо хмыкнула. И я ни капли не удивилась, что она не только сложила два и два, но и сделала верные выводы.

— Ты знаешь, что я тебя люблю? — устало вздохнула, чувствуя, как по щекам вновь текут слёзы.

— Ага, — Эльза широко зевнула и уже куда как серьёзнее поинтересовалась. — Ты мне ничего не хочешь рассказать? Я чувствую, что что-то случилось, Жень. Я волнуюсь. А ты же знаешь, мне нельзя сейчас волноваться.

Губы сами собой искривились в болезненной улыбке. Зажав рот рукой, я с трудом подавила очередной виток истерики. И только отдышавшись, тихо попросила:

— Эльзёныш, льдинка моя… Пожалуйста, не надо, а? Я всё расскажу, обещаю. Но не сейчас.

Пару минут в трубке стояла напряжённая тишина. Угрожающая такая, с нотками ощутимого, просто осязаемого подозрения. Но Эльза не была бы Эльзой, если бы продолжила на меня давить. Подруга только чему-то задумчиво хмыкнула и согласилась:

— Ладно. Я тебе скину сообщение, когда мы будем выезжать. И пожалуйста, Харон…Не пытайся пробивать лбом железные двери. Для этого есть свои специалисты. Договорились?

— Договорились, — отключившись, я бросила телефон на стол и потёрла лицо ладонями, старательно загоняя, куда подальше эту чёртову истерику, так и не отпустившую меня до конца. — Договорились…

Наконец, когда руки всё же перестали дрожать, я повела плечами, скидывая некое подобие оцепенения, и глянула на настенные часы. Моя смена давно и прочно закончилась где-то с час назад. Так что плюну на всё и вся, я стала собираться, намереваясь хотя бы до дома добраться без происшествий. И почти не удивившись, когда возле самого выхода меня отловил наш заведующий, объявив о том, что скоро прибудет целая толпа жмуриков и Коля один не справиться.

— Женечка, я таки понимаю, ты уже домой собралась… — печально вздохнув, Блюменкранц развёл руками. — Но увы, все морги переполнены, мы одни свободные остались. Массовая авария, придётся выручать коллег.

На последнем слове меня явственно передёрнуло, стоило вспомнить, чем завершился последний разговор с одним моим коллегой. Но возразить шефу мне было нечего, да и отказаться видимого повода тоже не нашлось. Пришлось возвращаться обратно, скидывая рюкзак прямо на рабочий стол.

При этом, переодеваясь в рабочую форму, я цинично размышляла о том, что мне сегодня не стоит стоять в паре с Колей. Просто потому, что никто и ничто в этом мире не может гарантировать того, что я не попытаюсь прирезать эту гниду. Чисто из соображений собственной выгоды и всеобщего блага.

Вот только… Когда мне так везло-то?

Выйдя из раздевалки, я нос к носу столкнулась с холодно улыбающимся Николаем, натягивающим перчатки и придирчиво рассматривающим инструменты в лотке. Заметив мой недружелюбный взгляд, блондин только хмыкнул, сделав приглашающий жест рукой:

— Сегодня работа в четыре руки, Евгения. Присоединяйся.

И было в его тоне что-то такое, от чего интуиция взвыла дурным голосом, хватаясь всеми конечностями за инстинкт самосохранения и требуя вернуться назад. Вот только вместо этого, я молча кивнула, вставая напротив. Хмурые санитары завели первое тело, выгрузила его на стол перед нами и тут же скрылись, подчиняясь властному зову Ивара Захаровича.

— Ну, кто начнёт? — всё с той же интонацией, вежливо осведомился коллега, взяв в руки скальпель.

Я хмыкнула, взяв в свою очередь второй, и наклонилась над телом молодого парня, лет двадцати-двадцати-трёх на вид. Меня ждали ещё несколько часов долгой, тяжёлой работы не в самой приятной компании. И тратить время на разговоры у меня не было ни сил, ни желания.

Тем более, на разговоры с этим подобием человека.

Тихий щелчок замка выдернул его из состояния лёгкой дремоты. Тряхнув головой и потерев лицо, Жмур встал, неслышно выйдя из комнаты в коридор. Свет никто включать не стал. Но даже того скудного освещения, что давали уличные фонари за окном, хватило, что бы разглядеть синяки под глазами девушки и её неестественную бледность.

Как и начавшие наливаться синяки на шее, которые Женька даже не стала скрывать. Прислонившись спиной к двери, она пару мгновений постояла, а потом медленно съехала вниз, уставившись невидящим взглядом куда-то в сторону. И сидела так минут пять, не шевелясь и ничего не говоря.

Нахмурившись, Жмур присел рядом с ней, осторожно коснувшись влажной от слёз щеки. Женька вздрогнула и шарахнулась в сторону. Но спустя пару секунд, разглядев, кто рядом с ней, она судорожно вздохнула и уткнулась лбом в плечо парня, обняв его холодными руками за талию.

— Всё хорошо, Жмур, — глухо прошептала Женька, прижимаясь к нему крепче. — Всё обязательно будет хорошо… Не смотря на то, что будет плохо.

Жмур хмыкнул, стаскивая с неё пуховик и бросая его на тумбочку вместе с рюкзаком и шапкой. И, вздохнув, подхватил её на руки, уже привычно утягивая вернувшегося с работы патологоанатома на диван. В том, что всё будет хорошо — он не сомневался, никогда.

Осталось только убедить это ершистое чудо. И обработать синяки на шее, да. Кажется, её проблемы решили напомнить о себе исключительно силовыми методами, пытаясь если не сломать, то напугать Женьку.

— Жмур, — тихо позвала девушка, старательно разглядывая майку у него на груди и не поднимая глаз. — Завтра придёт человек, который обсудит с тобой несколько моментов. Не спрашивай, чего мне стоило позвать этот русско-корейский разговорник на двух ногах. Я хочу, что бы ты не только выслушал её, но и уехал вместе с ней…

Услышав эти слова, Жмур напрягся, взяв её пальцами за подбородок и подняв её лицо. На щеке тоже оказался синяк, губа была припухшей. Но пугал взгляд. Беспомощный, больной, уставший и испуганный. И боялась Женька не за себя, а за него.

Впрочем, как и всегда. На себя ей было плевать, а вот «проблемы», пол всей видимости, решили давить на самое слабое место храброго патологоанатома.

— Пожалуйста, — погладив кончиками пальцев его по щеке, Харон наклонилась и уткнулась носом в шею бывшего трупа, судорожно вздохнув. — Пожалуйста, Жмур. Это действительно важно… Для меня.

Тихо вздохнув, Жмур кивнул, прижимая её к себе крепче и пристроив подбородок на взъерошенной макушке. А сам сделал мысленную пометку быть очень осторожным с этим самым «разговорником». И ни при каких обстоятельствах не оставлять Женьку один на один со всем, что уже произошло и что произойдёт дальше.

Ни при каких.