Жмурик, или Спящий красавец по-корейски

Глава 7

Утро красит добрым цветом…

Глядя на себя в зеркало в ванной, я к этому утверждению относилась куда скептичней, чем обычно. Синяк на пол лица, с великолепным фиолетовым отливом. Опухший нос, ещё один лиловый отлив по краю волос, разбитые губы…

Ниже смотреть было как-то даже страшно. Потому что чем дальше в лес, тем больше я себе напоминаю тот самый неопознанный кирпич из советского мультфильма про Алису Селезнёву.

Как там? А давайте я его стукну! И он станет фиолетовым в крапинку! Вот так я сейчас примерно и выгляжу. Прям мечта мазохиста и фетиш садиста в одном субтильном теле. Которое болит везде, где можно и везде, где нельзя. А ещё хочет жрать.

Вот последнее, кстати, самое актуальное на данный момент. Хотя бы потому, что поесть необходимо, не смотря на все бурные и не очень протесты многострадального желудка, выворачивающегося на изнанку только от одной лишь мысли о еде. И плевать он хотел, что рвать меня банально уже нечем.

Тихий стук в ванну отвлёк от созерцания чудесной картины и, коротко вздохнув, я хрипло откликнулась, включая холодную воду:

— Не боись, Жмураэлло, хоронить меня пока рановато. Так что отменяем прибытие похоронного агента, отправляем труповозку по известному адресу и тихо мирно ждём на кухне, когда ж туда выползет бледная тень отца Гамлета… В смысле, когда туда я выползу. С тебя чай.

И на такой вот оптимистичной ноте, я всё же засунула голову под воду, закрыв глаза и стараясь не думать. Ни о чём. Вообще. Не вспоминать, почему напоминаю сама себе жертву разборок футбольных фанатов, не пытаться понять, с чего вдруг беспокоюсь и так забочусь о бедном Жмурике и с какого коня неподкованного я вчера ему, незнакомому и совершенно чужому мне человеку рассказала не только, что случилось, но и кто в этом самом «случилось» виноват!

Ну, исключая моё ослиное упрямство, конечно же. Его винить смысла нет, оно просто есть. И эта данность, с которой я жила, живу и буду жить. Надеюсь. Если смогу понять, как выйти из мёртвой петли, не потеряв ни горячо любимую работу, ни собственную, не менее горячо любимую жизнь.

Повторный стук в дверь вызвал противоречивые чувства. С одной стороны опека и беспокойства зомбика было приятно. С другой, он мне своим вмешательством мешал спокойно страдать и заниматься самоуничижением с присущей мне основательностью и любовью к этому делу. И самое страшное, что проигнорировать его внимание было просто невозможно.

Когда я в прошлый раз попыталась засесть в ванной и пострадать, Жмурик не стесняясь дёрнул дверь так, что щеколды она лишилась моментально. А вместо того, что бы осознать всю ошибочность собственного поведения и смутиться от моего укоризненного взгляда, он так на меня посмотрел, что стыдиться и нервно прятать взгляд пришлось уже мне. Парень же подошёл ближе, обхватил моё лицо ладонями и минуты две внимательно и требовательно глядел на меня.

После чего легонько коснулся кончиками пальцев опухоли на переносице и отрицательно помотал головой, выйдя из ванной. И как ни странно, смысл этого немого послания не понять было просто невозможно. К тому же, вряд ли в моей кладовке найдётся ещё один крючок, а в магазин меня пускать можно только в качестве оружия массового поражения.

Вздохнув, я выключила воду и накинула полотенце на голову, выползая из своего теперь уже далеко не тайного убежища. На пороге кухни меня отловили за руку, осторожно промокнули волосы, недовольно цокнув языком, и отобрали полотенце. Ещё и укоризненным взглядом наградили, подталкивая в спину в сторону свободной табуретки.

— Гад, — как-то обречённо выдала, осознавая, что я даже разозлиться на него толком не могу. Только не на эту молчаливую заботу, поддержку и опеку.

Ну не могу и всё тут!

Насмешливо фыркнув, Жмур настойчиво подтолкнул меня к столу, а сам засуетился у плиты. Глядя на эту идеалистическую и посему жутко абсурдную картинку, мне оставалось только подпереть щёку кулаком, размышляя над тем, когда ж мой невольный сосед стал настолько органично вписываться в обстановку холостяцкой квартиры одинокого патологоанатома?

И почему меня этот факт нисколько не напрягает-то?

Перед носом поставили пиалу с каким-то хитрым блюдом неизвестного происхождения. Рядом аккуратно примостилась пузатая кружка с горячим чаем. С плавающим листком мяты сверху. А на стуле напротив меня устроился сам автор данных произведений искусства, положив руки на стол, сцепив пальцы и внимательно, пристально глядя на меня. Взгляд сей недвусмысленно намекал на необходимость съесть всё, до последней крошки. В противном случае меня обезвредят, посадят на колени и будут как маленького ребёнка кормить с ложечки.

Плавали, знаем. И тихо радуемся, что никто не видел этого позора. До сих пор уши горят от стыда, как вспомню!

— Откуда дровишки? — взяв в руки вилку, я принялась вяло ковырять в тарелки, всё больше и больше хмурясь, по мере изучения её содержимого.

Ладно, яйца, лук, даже грибы в моих запасах ещё могли затесаться. Хотя насчёт грибов я как-то не очень уверена, разве что где-то на дне морозилки окопались и дожидались своего звёздного часа. Я и не такие находки обнаруживала после завалов на работе и покупок в режиме «Я — Зомби».

Хорошо ещё с работы нечего не тянула, а то был бы тут сюрприз сожителю в виде какой-нибудь не очень нужной части чужого тела в формалине и в холодильнике на самом видном месте!

Тихо фыркнула, представив себе гипотетическую реакцию своего ожившего трупа. Ну, предположим, после знакомства со мной он бы не удивился… Зато, возможно, мог бы наконец-то заговорить на родном русском! Матерном, правда, но тоже ведь прогресс!

Невольно задумавшись над этой идеей, бросила оценивающий взгляд на своего соседа. Тот только брови вскинул, состроив такое выражение лица, что мне за помыслы свои стало несколько стыдно, пусть и не понятно по какой причине. Ведь для него же стараюсь! Но нет, глаза опустила, ещё раз вилкой поковыряла подозрительный кусок мяса. Наколола, принюхалась, попробовала на зуб…

— Ну и откуда в моих скромных владениях такая роскошь как креветки? — мрачно поинтересовалась, продолжая жевать нехитрое, но всё-таки очень вкусное блюдо. И мой желудок даже бунтовать не стал, охотно принимая завтрак.

Жмур состроил невинные глазки и ткнул пальцем в холодильник. Я скептически поглядела на белого брата, украшенного двумя магнитиками. Из Воркуты и Магадана. Один притащил Шут, второй ради хохмы подарил Венька. И стали дружно ждать, когда ж ко мне нагрянут воры…

Наивные. Если б у меня побывали воры, до холодильника они бы точно не дошли. Обшарив кладовку и шкаф в коридоре, вряд ли они решились бы двигаться дальше, обнаружив скелет. Что бы Герыча раньше времени не упёрли и не обнаружили боевой раскрас, приходилось прятать скелет дома, так что гипотетических воров ждал бы очень любопытный сюрприз, с возможным летальным исходом…

Или заиканием. И да, возвращаясь к теме нашего диалога, в моём холодильнике можно найти всё. Но не креветки. Сей деликатес лично я видела исключительно в рекламе и ток-шоу, да на прилавках супермаркета в ледяном скафандре и жутко перемороженном состоянии!

— Товарищ зомби, специально для недавно проживающих на этой замечательной площади, поясняю, — съев ещё порцию неопознанного блюда, я отставила тарелку в сторону и вздохнула, взявшись за чай. — Вот в этом пылесрборнике, — ткнула пальцем с холодильник, — можно найти всё! Начиная от слипшихся пельменей, заканчивая крестовой отвёрткой. Но чего там никогда не было и вряд ли появится, так это креветки. Так что внимание, вопрос! Откуда такая ценность?

Парень показательно вздохнул и полез в сторону мусорного ведра. После чего продемонстрировал мне упаковку из-под крабового мяса. Мой скепсис можно было пощупать руками, потому что жалкое подобие рыбы от хорошего морепродукта я отличить пока ещё в состоянии.

Вот только предъявить зомбику было нечего. Ну разве что дать премию в археологии, если он сумел отыскать не только грибы, но и крабовое мясо.

Вздохнув ещё раз, обхватила пальцами чай и задумчиво цокнула языком, уставившись в окно. На улице шёл крупный снег, на душе была слякоть и жуткое желание обнять себя и плакать. Только не дадут ведь. Посему придётся отложить страдания до лучших времён и попытаться подумать о том, как быть дальше. И быть ли вообще.

А может плюнуть на всё и написать заявление? Мало ли у нас моргов в городе, найду куда устроиться! Вон, в бюро судмедэкспертизы пойду, буду Сову и Опухшего Винни терроризировать…

— Вот скажи мне, Жмур, — третий вздох вышел совсем уж безрадостным. Жмур на это подобрался, внимательно на меня поглядывая. — Обращаться к близким нельзя, опасно. Обращаться к ментам, да простит меня бравая охрана правопорядка, опасно. Суровые дяди непрозрачно намекнули на наличие связей. Выяснять врут они чи ни опытным путём мне не хочется… А делать что-то надо. Вот только что?

Вопрос был насущным. И требовал срочного гениального решения. Но, то ли меня били по голове слишком уж сильно, то ли ещё по какой-то неизвестной мне причине, мой мозг категорично отказывался давать хоть какие-то варианты. Он предпочёл впасть в анабиоз, помахать на прощание платочком и выдать вердикт, что по мою чёрную душу пришёл толстый, полярный, пушистый…

Да нет, не писец. Цунгцванг пришёл. Тот самый, который хоть как поверни, хоть что сделай, а лучше от этого не станет. Только размер ямы, в которую падать будешь, при случае значительно увеличится!

Чертыхнувшись, залпом допила чай и отставила кружку в сторону, нервно постукивая пальцами по столешнице. И повторяя про себя, как мантру «Думай голова, думай! Чепчик куплю! Розовый! В рюшечках!». А когда и это волшебное заклинание не сработала, просто улеглась на стол, спрятав лицо в ладонях и простонав глухо:

— Кто-нибудь, отправьте меня в Изумрудный город! Даже чучело смогло получить там мозги, вдруг и мне отвалиться?! И хватит ржать, Жмурик! Лучше б помог… Хоть чем-нибудь!

То, что последняя фраза прозвучала зря, я поняла сразу. Как только мо вяло сопротивляющееся величество оттащили с кухни в комнату и на диван уложили, в который уже раз укутав в плед. Ещё и сопели в процессе недовольно и выразительно, пытаясь достучаться до давно канувшей в лету совести. К сожалению зомбика, та на стук не откликнулась…

К моему сожалению, самого зомбика это ну ни капли не расстроило и не остановилось. Жмур просто уложил меня и показал кулак, недвусмысленно намекая на тот самый, будь он трижды проклят, постельный режим. А сам скрылся в ванной, прихватив полотенце и халат.

Теперь обижаться настала уже моя очередь. И просверлив недовольным взглядом мужскую широкую спину, скрывшуюся за дверью из светлого дерева, я расстроено шмыгнула носом, уткнувшись в край одеяла. У меня тут, понимаешь ли, жизнь на кону стоит, а эту заразу ожившую на водные процедуры потянуло!

И как мне теперь думать-то, не подскажите, случаем?!

Фыркнув недовольно, осторожно перевернулась на спину, закрыв рукою глаза и принявшись рассуждать вслух:

— Как говорят бравые товарищи травматологи, а сотрудники отряда мужчин особой нежности дружно им вторят… Коли в сердце дверь закрыта, нужно стучаться в печень и другие, нижерасположенные органы. Говоря проще, коли не могу обратиться к близким друзьям и добыть информацию через них, то стоит вспомнить бурные студенческие годы и не менее бурные, хоть и более жуткие дежурства в родном и таком любимом морге.

Осторожно проведя кончиками пальцев по образовавшейся на носу горбинке, вздохнула и продолжила бормотать себе под нос:

— Если память меня не подводит… А она клялась и божилась, что больше таких казусов случиться не должно. У добрых мальчиков Винни и Совы был некий друг, боевой товарищ по бурному, преступному прошлому. И товарищ этот бил себя пяткой в грудь, уверяя, что ему по силам взломать сам Пентагон. Это он конечно не подумав брякнул, после третьей рюмки чистого спирта… Но грехи в области компьютерных технологий за ним водились… Так что прежде, чем окончательно решать, что делать и как быть, не плохо будет разжиться хоть какими-то данными на тех отставших в развитии рэкетиров…Хорошо ещё пейджерами не пользовались, а то этого бы моя бедная психика уже не пережила… Ни в жизнь!

Хоть как-то определившись с планами на дальнейшую жизнь, я почувствовала себя значительно лучше и веселее. А увлёкшись решением вопросов в духе старого, доброго Гамлета и его вечного «Быть или не быть?» я не заметила ни Жмурика, стоящего в дверях и хмуро на меня поглядывающего, ни незнакомой трели чьего-то телефона, ни того, что меня со страшной силой вдруг потянуло в сон.

И подмяв под себя подушку, я позволила себе скатиться в дрёму, только улыбнувшись благодарно, когда кое-кто поправил мне одеяло и ласково взъерошил волосы на затылке. В груди расцвело тепло и такое простое, тихое счастье, согревающее меня изнутри.

Оно, счастье в смысле, почему-то (вот бы ещё знать почему!) появлялось только рядом с этим несчастным ожившим мертвецом…

Смысл фразы «Штирлиц как никогда был близок к провалу» сегодня утром приобрел совсем не сатирический окрас. Особенно, когда распробовав приготовленное им корейское блюдо под названием «Геран Чим» Женька самым, что ни на есть, невинным тоном поинтересовалась, откуда же в её родных пенатах могли взяться креветки. В этот раз его спасла старая упаковка из-под крабового мяса, найденная в недрах холодильника.

Но что-то подсказывало Жмуру, что во второй раз так просто увильнуть у него не получится. И патологоанатом душу из него вынет, в поисках правды. А этого допустить никак нельзя.

Во всяком случае, пока не решится вопрос со сладкой парочкой «Твикс». И где только Женя сумела отыскать на свою голову такое счастье-то?

Неслышно приблизившись к дремлющей девушке, он присел на корточки перед диваном, залюбовавшись расслабленным, умиротворённым выражением её лица. Невесомо коснулся пальцами щеки, очертил края страшного синяка и осторожно коснулся губами лба, убрав мешающие пряди волос. Обманывать девушку казалось жутко неправильным, однако раскрываться раньше времени тоже не хотелось.

Точно так же, как не хотелось, что бы хозяйка квартиры узнала, почему так стремительно скатилась в дрему, едва успев толком проснуться. Что поделать, пакетик с травами, подписанный оптимистично «Сладкий сон» слишком уж заманчиво лежал в верхнем ящике кухонного стола. А желание помочь Жене, даже в обход её самой и против её желания, оказалось куда сильнее, чем голос разума.

Одна она с этой ситуацией не справится. И Жмурик искренне сомневался, что его нервная система выдержит ещё одно такое явление народу избитого патологоанатома. Нет, на неё он не сорвётся, но тем любителям лёгких денег не удастся отделаться испугом, в случае чего. Уж об этом он сумеет позаботиться…

Отвлёкшись от кровожадных мыслей, мужчина поднялся, поправил сползшее с плеча девушки одеяло и вышел из комнаты. Требовалось позвонить и решить пару вопросов, договорится с несколькими людьми и… Запихнуть подальше упаковку из-под креветок. Надо же было так проколоться-то!

Тихо рассмеявшись, Жмур аккуратно прикрыл дверь на кухню и устроился на табуретке, набирая нужный номер по памяти. Трубку взяли с первого гудка. ни капли не удивившись незнакомому номеру.

— Слушаю, — сухой, сугубо деловой тон фактически был олицетворением своего хозяина.

Спокойный, даже в чём-то флегматичный Александр Спивак всегда предпочитал разговорам действия и благожелательнее всего относился к тем собеседникам, что не тратили зря ни его, ни своё время, отвлёкшись на излишнее красноречие.

— Привет, — хмыкнув, откликнулся бывший зомби, вертя в пальцах зубочистку и периодически поглядывая на дверь. Голоса он не повышал, совершенно точно не собираясь будить хозяйку квартиры раньше времени. — Узнал?

— Тебя сложно не узнать, — точно так же усмехнулся собеседник, судя по звукам, отложив в сторону какие-то бумаги. — Что-то случилось? Или всё-таки решил вернуться к обычной жизни и выбраться из своего убежища?

— Смешно, — кивнул головой Жмур, тихо фыркнув в ответ. — И знаешь, я уже подумывал об этом… Когда меня кое-что заинтересовало.

— И что же? — он как наяву представил это деланно-скучающее выражение на чужом лице. Грубоватые черты которого вряд ли можно было отнести к приятному, радующему взгляд зрелищу.

Впрочем, профессию Александра его собственная внешность интересовала в последнюю очередь. А учитывая сферу деятельности и круг лиц, в котором тому приходилось бывать по долгу службы, лишняя смазливость принесла бы больше проблем, чем пользы делу.

— Не поверишь, морг, — по ту сторону трубки всё-таки подавились и закашлялись, явно не ожидая услышать именно такой ответ. И тихо засмеявшись, Жмур добавил, решив окончательно добить собеседника. — А если быть совсем уж точным, один скромный патологоанатом… С хреновым характером и уникальной способностью найти крупны неприятности из который выбраться самостоятельно не сможет.

— Тот самый патологоанатом? — осторожно уточнил Александр, сумев справиться со своим удивлением. И получив согласное угуканье, только вздохнул. — Ясно. На экзотику потянуло?

— На откровенность. И шкатулки с секретом, — поправил его парень, недовольно поморщившись от лёгкого пренебрежения в голосе мужчины. — Спивак. о моих предпочтениях в плане женщин мы как-нибудь потом поговорим. Сейчас мне нужно, что бы ты прошерстил эту обитель мертвецов на предмет криминала.

— Есть какие-то подозрения?

— Ага. На всё лицо подозрения, и на другие части тела тоже. А уж какие были подозрения на голову, даже представлять не хочу, — пробурчал Жмурик, вспоминая, какой он увидел Женьку.

И ведь она же успела кого-то ещё своим полуживым видом напугать, вернувшись домой с уже обработанными ранами и чужой одежде.

— О как, — задумчиво выдал Александр, чем-то постукивая и замолчал ненадолго, явно размышляя. А когда пришёл к какому-то выводу, выдал. — Есть у меня подозрения. Я когда твоё внезапное знакомство пробивал, пусть и поверхностно, зацепила меня в списке сотрудников одна фамилия. Занятная такая, с интересным послужным списком. Нет, там все те ещё циркачи, успевшие натворить кто по мелочи, а кто и по крупному всякого.

— И?

— И конкретно этот товарищ был белее снега, — неприятно усмехнулся Спивак. — А ты сам знаешь, насколько это… Ну, предположим странно. Так что, проверить?

— Проверь, всех проверь. И заведующего тоже, хотя сдаётся мне, он-то хотел всё как лучше сделать, помочь сотруднику с продвижением по службе, — невесело улыбнувшись, Жмур встал, собираясь сделать себе кофе, с таким трудом добытый им в самостоятельный поход по магазинам.

— Ладно, — Спивак ещё немного помолчал и полюбопытствовал. — Давно избили?

— Два дня назад, — поморщившись, он залил горячей водой что-то отдалённо напоминающее нормальный кофе, медленно размешивая сахар. Отпил получившийся напиток, поморщился во второй раз и вздохнул. — Послезавтра ей снова на работу. как бы товарищи не перешли к более интенсивному убеждению.

— Вряд ли, — равнодушно заметил Александр, вновь зашуршав бумагами. — Скорее сейчас ей дадут время на раздумье, дадут взвесить все за и против… Могут попугать, конечно. Звонками там, намёками… Но пока не тронут. Хотя, если хочешь, могу поставить кого-нить из ребят присмотреть за ней.

— Буду должен, — кивнув и почувствовав невольное облегчение от того, что можно быть относительно спокойным за Женьку, Жмур уточнил. — Когда можно будет ждать информацию?

— Завтра днём скину первые данные. И постарайся, что бы твой патологоанатом никуда не влез, по собственной инициативе, — в тоне мужчины послышалось искреннее недовольством даже возможностью такого исхода. Он не любил, когда ему мешали делать его же работу.

— Она собиралась пробить ребят через кого-то из судмедэкспертов или знакомого оных, я точно не понял, — припомнив, о чём бормотала девушка, поделился информацией бывший зомби.

— Чудесно, — сухо протянул Спивак. — Только идиотов, лезущих, куда не надо мне и не хватало, для полного счастья. Ладно, разберёмся. Это всё? Или ещё что-то нужно?

— Пока ничего. Разве что… — вновь покосившись на сухие цветы, стоящие в небольшой хрустальной вазе на кухонном столе, он мягко улыбнулся. — Может кто-нибудь из твоих парней, подварить девушке букет цветов? Пока она на работе будет?

— Может, — в голосе собеседника появились какие-то непонятные нотки, но гадать в чём тут дело и чем он умудрился развеселить Александра, Жмурик не стал. Просто завершил разговор, отключая звук на телефоне и пряча его в кармане безразмерных штанов.

Так и стоял возле плиты, потягивая откровенно паршивый кофе и размышляя над тем, когда ж ершистое чудо по имени Женя стало чем-то настолько важным. И разве можно привязаться к человеку меньше, чем за неделю? Привязаться так, что совершенно не хочется отпускать?

Как там говорит то недоразумение? Интересно эльфы скачут, если снизу посмотреть? Ну он, конечно, скачущих эльфов с такого ракурса не рассматривал, но почему-то был свято уверен, что выражение это как никогда точно подходит всей ситуации вообще и в целом.

А самое смешное, менять-то ничего не хочется. Со-вер-шен-но.

Приглушённая ругань, вместе с навязчивой телефонной трелью отвлекли его от размышлений. Нахмурившись, Жмур отставил кружку в сторону и подошёл к двери и прислушался, пытаясь понять, что происходит. А когда Женька в полголоса, в сторону ляпнула пару смешных, но обидных эпитетов, после чего вновь вернулась к разговору, тихо чертыхнулся, хлопнув себя по лбу.

Телефон! Он совершенно забыл про её телефон, оставленный рядом с диваном. И вот, как результат, кому-то хватило терпения и выдержки, что бы разбудить патологоанатома. И кто ж там такой бесстрашный и настойчивый-то?

Ввинтившая в мозг мелодия, станцевала канкан на моих ушах, отлюбила и выгнала к чертям собачьим приятный слегка эротический сон, и выработала стойкую аллергию на Меладзе. Я даже и не думала, что когда-нибудь смогу так его возненавижу.

Но пошедшая на второй круг композиция «Комедиант» наглядно доказала что да! Могу! Только менять трек не буду… Ибо лень двигатель прогресса, разжигатель межличностной неприязни и вообще, самый главный аргумент в любом, даже самом отчаянном споре.

Приоткрыв один глаз, поморщилась от ноющей головной боли, настигшей внезапно и не собиравшейся теперь отступать, я попыталась найти источник шума. Нашла. Телефон валялся возле дивана, подпрыгивая и светя улыбчивой физиономией Шута с выпученными от удивления глазами застывшего над столом в прозекторской. И тихо вздохнув, я ругнулась, распластавшись на диване и с трудом дотянувшись од вредного сотового.

Что бы ответив на звонок, вяло поинтересоваться:

— Ну?

— Живая? — подозрительно поинтересовался Лёшка, чем-то гремя на заднем фоне.

— Не-а, — задумчиво протянула, подгребая под себя подушку, вместе с одеялом и блаженно смежив веки, наслаждаясь временным затишьем.

Ну, пока друг обдумывает, как и куда меня послать, что бы воззвать к несуществующей совести. А если брать в расчёт, что сильно на меня сейчас орать нельзя, задача прямо-таки нетривиальная. И товарищу придётся проявить все свои не дюжие творческие способности, дабы подобрать слова, сравнения, эпитеты, речевые обороты, которые…

— Осиновый кол в ремонте, посох спёр Князь, причиндалы для ритуалов разобрали на сувениры излишне любопытные байкеры, — притворно тяжко вздохнул этот засранец и зловещим шёпотом добавил. — Я не знаю, зачем им понадобился череп лося и мои мелки, но на всякий случай обзавёлся водяным пистолетом со святой водой. Мало ли…

Я тихо засмеялась, пряча лицо в подушку и пытаясь громко не ржать. Моё хромающее на обе лапы логики и инстинкта самосохранения воображение тут же подкинуло парочку ну очень интересных картинок. Не совсем приличного содержания, с группой известных мне байкеров в роли чернокнижников, некромантов и прочих интересных личностей.

Тем более, что воплотить в жизнь увиденное мне цензура не позволит. Красивая такая, оригинальная и местами жутко деспотичная цензура. Жёнами и девушками называется! И попасть к ним в опалу, это, конечно, будет интересно…

Но весьма болезненно для моего бедного, пострадавшего организма. Про то, что мозг мне выклюют профессиональнее, чем энные знакомые психиатры и психологи вместе взятые, я вообще молчу.

— Жень, чудо моё, хватит ржать в подушку… Я надеюсь, это подушка, а не вскрытый живот очередного твоего клиента? — не смотря на веселье в голосе парня, я без труда распознала в нём нотки предупреждения.

Они недвусмысленно намекали, что если я вдруг окажусь на работе, то меня оттуда вытащат волоком, невзирая на сопротивление и вопли. И Шуту будет откровенно наплевать на то, что о нас подумают, что скажут, и как долго я буду на него дуться. Последнее, по-моему, вообще не котировалось.

Когда друг решал, что это всё для моего же блага, остановить его мог только удар твёрдым тупым предметом об его голову. И то, не факт!

— Спасибо, — тихо откликнувшись, я тепло улыбнулась, поудобнее устроившись на диване. — Я дома, обо мне заботятся, и на работу я собираюсь явиться только послезавтра. Не волнуйся, Лёш, со мной всё хорошо.

— Ага, сказал патологоанатом, отказавшийся от помощи друзей, — недовольно отозвался Шут, но всё же смягчился. — Лан, трупоманка, проявлю не дюжую выдержку и поверю тебе на слово. По крайне мере я не слышу предсмертных воплей твоих санитаров, возмущённого шипения коллег по цеху истерики очередного посетителя… Что не может не радовать мою корыстную душу.

— Добрый ты, — беззлобно фыркнула, скосив глаза на кружку с чаем, появившуюся перед моим носом как по волшебству.

«Волшебство» сияло хмурым выражением лица и недовольно косилось на аппарат в моей руке. Впрочем, молчаливое неодобрение Жмурика с лихвой компенсировалось его же заботой и весёлой болтовнёй Шута по телефону. К последнему я даже не прислушивалась толком, потягивая неожиданно вкусный, чуточку пряный чай и поглядывая на парня, что-то бормотавшего себе под нос на извечном корейском.

Правда, не прислушивалась я ровно до того момента, пока эта пакость не брякнула, нежным таким, ласковым тоном:

— Же-ень, а не подскажешь мне, какого говорящего ёжика наш ледяной администратор упоминает в одной предложении тебя, пейнтбол и день рождения?

Наверное, мне не стоило бы так бурно реагировать на невинный, по сути, вопрос. И уж точно не стоило в этот самый момент делать очередной глоток и засматриваться на Жмурика, наворачивающего круги по комнате. Потому что, когда до ударенной на всю голову меня дошло, о чём же так заинтересованно вещает друг, я сделала то, что в любой другой момент удалось бы избежать.

Я закономерно подавилась, закашлялась, облилась чаем и лишь чудом не грохнулась с дивана на пол. «Чудо», кстати, стояло рядом с таким мученическим видом, что я невольно смутилась, пока меня поднимали и усаживали обратно на диван, попутно отобрав и чай, и мокрое одеяло.

Чувство благодарности при этом куда-то благополучно запропастилось. Потому как не было бы Жмурику цены, если б эта ошибка санитара труповозки не смотрела на меня так выразительно и не молчала так поучительно. Я ж не виновата, что у меня нынче, что ни новость, то потрясение!

И хорошо ещё, что пока пуля свистит в миллиметре и страдает моя тонкая душевная организация, вместе с нежной, детской психикой. Боюсь, повторных физических потрясений мой бедный организм может и не пережить. Хотя…

— Радость моя, гороховая… — медленно протянула, отгоняя, куда подальше крамольную мысль эмигрировать из страны. Куда угодно, хоть на Северный Полюс, лишь бы была возможность выспаться и отдохнуть нормально. — А ну-ка, повторим, что тебя так заинтересовала на мою беду?

— Ну, слышал я тут краем уха, видел краем глаза…

— И благополучно додумал краем мозга…

— А вот тут мне бы обидится, да, — доверительно сообщил мне Лёшка, но не удержавшись засмеялся. — Только вот беда, привычный я и к яду твоему трупному инертный. Ладно, если очень кратко, без шпионской заманухи и прочих интересностей, по существу и для особо одарённых… — тут этот мастер нагнетать обстановку сделал эффектную (исключительно по его личному мнению) паузу, прежде, чем продолжить говорить. — Значит так. У одной моей ненаглядной, ненавистно-обожаемой трупоманки на горизонте замаячила памятная дата. Скорбная для бедных сотрудников и посетителей морга, радостная для меня. Для непонятливых — скоро твой день рождения и да, не надейся, я про него забыл. Как и Эльза. И вот тут-то и кроется моё искреннее недоумение… Как между собой связана твоя днюха и поездка в пейнтбольный клуб на игру? Зрителями что ли?

— Угу. С вип-мест, из самого первого ряда, блин, — ругнулась, совсем забыв об этой весёлой дате и не менее весёлой традиции. Нет, само развлечение мне нравилось и даже приносило садистское удовольствие, когда удавалось зарядить шариком с краской по энному месте противному Венику.

Но в моём виде, да в моём состоянии… Разве что исключительно добить из жалости и закопать на месте. Благо лесопарковая зона обеспечивает идеальное прикрытие для таких недобрых дел!

— А поподробнее? — тут же почуял грядущие неприятности Шут.

— А поподробнее позже, когда у меня язык повернётся что-то кроме трёхэтажной конструкции с перечислением анатомических подробностей ляпнуть, — честно призналась, пытаясь судорожно сообразить, что делать и как теперь быть.

А самое главное, куда ж деваться с подводной лодки?!

Тяжко вздохнув, я потёрла лоб, искренне недоумевая, где успела так нагрешить, что бы такое весёлое начало года заработать. И очень запоздало сообразила, что как раз таки Лёшка про наше ежегодное мероприятие знать не должен был, как, впрочем, и подавляющее большинство наших знакомых, включая Верещагина.

О чём и полюбопытствовала, отмахнувшись от озадаченного взгляда Жмурика:

— Слушай, любовь ты моя чёрная и подлая… — на этой фразе подавились все, начиная молчавшим по жизни Жмуриком и заканчивая без продыху болтающим Шутом. Последний, правда, оправился гораздо быстрее, принявшись, судя по звукам, что-то усиленно трескать. — А ты-то, откуда про этот сейшен узнать умудрился?

— Птичка на хвосте принесла, — невозмутимо отрапортовал друг, продолжая усиленно уничтожать чьи-то запасы пищи. Насколько я его знаю, с собой он отродясь ничего не таскает. Вывод?

Шут опять дорвался до халявной еды и владельца этой самой еды вряд ли спросили. Да и вообще, хотя бы в известность поставили.

— И как звать этого дятла?

— А тебе есть принципиальная разница в том, кто сдал вашу поляну? — озадачился Алексей и тихо фыркнул. — Да говорю ж, услышал я. Эльза с кем-то обсуждала на какое время клуб забронировать. И вздыхала жалобно о том, что ей в развлечении участвовать нельзя. Физические нагрузки, волнение, туда-сюда… К дальнейшему не прислушивался, право на чужую жизнь уважаю!

— Зато право на чужую собственность нет, — хмыкнула, в ответ на ворчание Шута о том, что не он такой, а жизнь такая. И вообще, надо бдительнее следить за тем, что, где и когда оставляешь.

Особенно, если речь идёт о еде. Вдвойне, если о еде в стае вечно голодных мужиков!

— Кто-то прав, а кто-то лев… — философски вздохнул парень, с сожалением протянув. — Но этот мир был слишком мал для нас двоих, меня и бутерброда с сырокопчёной колбасой… Мне, я так понимаю, на пейнтбол с тобой нельзя?

Резкая перемена темы разговора не удивила и даже не озадачила. Я только вздохнула украдкой, уже не первый раз задумавшись над тем, стоило ли действительно так усердно скрывать наше тесное, тёплое дружеское общение.

С другой стороны, вливаться в общую и шумную компанию байкеров мне не хотелось совершенно. Нет, там присутствовали внезапные вкрапления разума, островки спокойствия и даже определённая доля чёрного юмора, с обладателем которого вполне можно было бы потягаться.

В мастерстве опускать собеседника ниже ватерлинии, конечно же, в чём же ещё?

Вот только как бы прикольно, весело и шумно не было среди таких друзей, я всё равно чувствовала бы себя лишней. А быть придатком к чужой компании меня никогда не прельщало. Я с Араньевыми-то сошлась исключительно из-за Эльзиного упрямства, которая в те времена была весёлой, шумной, болтливой и очень общительной девочкой…

Ну, а когда случилась беда, просто не смогла их бросить, сама не заметив, как начала считать их своей семьёй. Своеобразной, конечно, но всё же.

Тихо фыркнула, привычно пропуская мимо ушей рассуждения о том, какая я чёрствая, злопамятная и вообще нехорошая личность, мешающая такому ценному кадру развлекаться. И вообще, за какие такие поступки бог наградил беднягу Шута настолько хреновым товарищем и другом?

— Да, Шут, я тоже тебя люблю, — тепло улыбнулась, когда в ответ раздался страдальческий вздох. — Но нет, тебе с нами не надо. И не потому что я против… А потому что зрелище предстоит пикантное, непотребное и вообще… Получать звездюлей от доблестных служителей правопорядка то ещё удовольствие.

— Ладно, — показательно трагично вздохнув, Лёшка уже мягче добавил. — Я надеюсь, ты-то под пульки не полезешь?

— А это зависит от того придумаю я способ извернуться или нет, — честно призналась, почесав затылок и поморщившись от боли.

Жмур оценив мою перекошенную физиономию, ретировался в сторону кухни. Что бы вернуться оттуда со стаканом воды и таблеткой. И судя по его лицу, если я её сама не выпью, в меня её банально запихнут. Не взирая на сопротивление, вопли и проклятья.

Ух, суровый му… Мужчина!

— Ну, учитывая, как ты при мне объясняла проверяющим, где их видела, вместе с постановлениями, предписаниями и прочей ересью… — хмыкнув, Лёшка уверенно заявил, ни капли не сомневаясь в моих способностях. — Я в тебя верю, трупоманка. Так извернёшься, что сами не поймут в чём подвох. Я тебе завтра перезвоню, лады? Расскажешь о своём самочувствие, о планах на будущее и о том, что тебе на венке написать, если вдруг вздумаешь сама под пульки лезть.

И этот невыносимый малолетний гад просто взял и отключился, ставя точку в нашей дискуссии. Я минуты три молча пялилась на телефон, пытаясь понять, что это вообще было. А потом пожала плечами, выпила таблетку и вновь вытянулась на диване, предавшись блаженному ничего не деланью…

И тяжким думам по совместительству.

— Вот скажи мне, Жмурик, — тихо полюбопытствовала, закинув руки за голову и стараясь сильно не морщится. Синяки давали о себе знать, а уж о том, как долго будут ныть бедные, пострадавшие кости я вообще молчу. — Как бы поступил умный человек, попавший в такую ситуацию? — и привычно не дожидаясь ответа продолжила. — Правильно, умный человек не стал бы врать близким, рассказал бы всем правду и принял бы помощь. Но как мы уже успели выяснить, я к умным людям отношение имею исключительно косвенное. Поэтому…

Внезапная мысль посетившая мою не совсем светлую голову по началу показалась дикой. Затем абсурдной. После безумной. И уже в конце активной мозговой деятельности — гениальной. Она была простой, оправданной и обещала неплохое развлечение за чужой счёт, без последствий для собственного здоровья.

А мне, собственно, большего и не нужно было.

Вновь взяв телефон, пролистала список контактов. Добравшись до нужного, с минуту ещё размышляла, стоит оно того или нет. Но припомнив, что с моим нынешним внешним видом впору сниматься в малобюджетных фильмах ужасов, решительно набрала знакомый номер.

И когда в ответ раздалось басовитое, вальяжное «Идрит твою налево, кого там принесло?!» не смогла сдержать довольной улыбки:

— Эх, Саныч… Знал бы ты, как я по тебе соскучилась… Зараза ты солдафонская!