Год хорошего Кощея

Лаборатория Бессмертного

Дед Студенец не спал. Он сидел у компьютера и анализировал поведение Кощея за год. Бессмертный приходился ему племянником, так как по своей природе относился к древним богам зимы, мороза и мрака. Настоящее имя на Руси у него было – Карачун, и день зимнего солнцестояния всегда был его праздником.

Точно так же, как с лёгкой руки князя Одоевского Дед Студенец стал именоваться Морозом Ивановичем, так и Карачун был переименован в Кощея благодаря писателю Михаилу Повову в конце восемнадцатого века. Уже под новым именем он и попал в учебники русского фольклора и стал знаменит.

Просматривая поступки Кощея в специальной программе, в которой в виде диаграмм показывалось поведение любого человека за год, Мороз Иванович понимал, что придраться было не к чему. Племянник не просто себя хорошо вёл, он отличался благородством и великодушием. Куда ни глянь – Константин Степанович Бессмертный то в детский дом подарки шлёт, то ремонтирует приют для бездомных животных, то финансирует поездки талантливых детей на участие в различных международных конкурсах. По количеству хороших поступков за год показатели Кощея зашкаливали, он был настоящим лидером Москвы по числу добрых дел.

Все эти данные приятно радовали дядюшку. Какой молодец племянник! Тут не ругать, тут хвалить нужно. Если бы Василиса не пришла и не сказала, что Волшебное Зеркало отправило её сразиться с Кощеем, Студенец пришёл бы в восторг, решив, что младший родственник встал на твёрдый путь перевоспитания.

Часы показывали начало второго, когда Студенец выключил компьютер, взглянул задумчиво на диван.

«Может, наговаривает Василиса на Карачуна? Известно дело, обида в ней живёт!» – думал Мороз Иванович, глядя на спящую гостью.

Рядом с головой Василисы на подушке пузом кверху вытянулся кот. Студенец перевёл взгляд на Метлу. Так как в помещении было тепло, та уже почти оттаяла, но пока ещё лёд прижимал её к фотообоям.

Стараясь не производить лишнего шума, древний бог подошёл к шкафу, открыл его. В этот раз внутри не было ни вешалки с одеждой, ни мешка, а на противоположной стене появилась самая обычная дверь с ручкой. Студенец провел по ней ладонью, и на гладкой поверхности засветилась схематичная карта Москвы. Старик немного подумал и ткнул пальцем в одну из точек.

Карта стала увеличиваться просто на глазах, пока её масштаб не показал подробно фармацевтическую фабрику Константина Бессмертного.

Мороз Иванович на плане выбрал одно из помещений предприятия. Как только над картой засияла табличка «Вход открыт», толкнул дверь от себя. Та легко и бесшумно отворилась, и через щель стало видно просторную лабораторию с высокими потолками.

Первое, что отметил Студенец – отсутствие окон, словно бы место, куда он попал, находилось в подвале или бункере.

Помещение было разделено стеклом на две части. В ближней, самой большой, находилось какое-то современное лабораторное оборудование, смысл которого могли понять разве что сами работники фабрики. Тут же располагался письменный стол и несколько стульев. На потолке, над столом, висела искусственная ёлка-конус, с которой красиво свешивались вниз игрушки.

По другую сторону стекла не было ничего, кроме барокамеры на колёсиках. Она была не очень большая – чуть ниже человеческого роста.

Сквозь круглый иллюминатор было видно, что внутри неё клубился плотный, зеленоватый туман. Иногда через него проступали очертания чего-то большого, покрытого чешуёй болотного цвета.

Константин находился в передней части помещения. Он уже переоделся после занятий по танцам. На нём был белый халат и такие же по цвету брюки. Судя по всему, медицинский костюм шил специально опытный дизайнер, потому что господин Бессмертный даже в рабочей одежде выглядел так, словно бы сошел с обложки модного журнала.

Помимо него в помещении находилось несколько ученых из штата его фабрики. Кто-то из них стоял у стекла, глядя в сторону барокамеры, а кто-то сидел на стульях спиной к двери, из которой показался Студенец.

Если бы хоть один из них обернулся, то удивился бы появлению неизвестного деда из двери обычного лабораторного шкафа. Но они были так увлечены своими обсуждениями, что появления Мороза Ивановича никто не заметил.

Долговязый мужчина, который стоял ближе всех к Константину, возбужденно говорил:

– Да поймите же вы… Я всё почитал и… в шоке… Этот стремительный рост в последние десять часов… Вот анализ на основе всех полученных данных, – он сунул Константину в руки планшет. – Штамм «Горыныча» и его влияние на подопытную ящерицу мы сейчас не контролируем!

Бессмертный придвинул себе ближе стул, сел на него и уткнулся в изучение цифр на экране. Секунд двадцать он просматривал данные, потом поднял голову.

– На мой взгляд нет ничего страшного. Всё в пределах нормы. Что вы так волнуетесь? Наша подопытная надежно заперта, – рукой глава фабрики указал в сторону барокамеры.

Студенец остановился в дверях, не решаясь переступить порог лаборатории.

В это время Метла, примерзшая к стене, слегка пошевелилась. Подтаявшие льдинки посыпались с прутьев на пол. Это был тихий, почти незаметный шум, но его хватило, чтобы кот дёрнул ухом и приоткрыл глаз.

С дивана было хорошо видно, что дед Студенец забрался в шкаф и стоит там, не шевелясь, спиной к ним. Оттуда же, из глубин шкафа, слышались посторонние голоса.

Некоторое время Мороз Иванович стоял неподвижно, затем шагнул куда-то совсем в глубину шкафа, прикрыв за собой дверцу. Ему не удалось закрыть её до конца, поэтому в щель проникла полоска света.

Найдён мягко спрыгнул на пол. Он решил проследить, куда именно делся Дед Студенец. Приоткрыв лапой створку, кот заглянул внутрь. Вместо задней стенки шкафа он увидел двери, незнакомое помещение и посторонних людей. Но главное, кот заметил среди них врага хозяйки.

Он вернулся на диван, прыгнул на грудь Василисы и зашептал:

– Кош-мяур! Кощей здесь!

Баба приоткрыла глаза.

– Ты что мелешь?

– Слушай ме-няу, а то проспишь всё на свете. Здесь он, совсем рядом!

Василиса резко откинула одеяло, села, оглядела помещение. В нем было тихо и пусто.

– Где Кощей?

– Там, – Найдён мотнул ухом в сторону шкафа.

– Где там?

– В шкафу.

Баба проследила за ним взглядом и зевнула.

– Чепуха!

Она снова повалилась на подушку и натянула на нос одеяло. Василиса очень устала за прошлый день, и меньше всего была намерена шутить.

Найден мягко царапнул её по щеке лапой.

– Ухи-то разуй! Его голос!

Василиса прислушалась. Откуда-то издалека, со стороны шкафа, донеслась чья-то речь.

– Вы же знаете, что колонии вируса, чтобы развиваться, нужен биологический материал. Бесконечно расти сама по себе, без этого материала, наша ящерка в барокамере не может.

Тут вмешался другой мужской голос:

– Константин Степанович, мы знаем, что штамм вируса смертельно опасен. Из контрольной группы лабораторных мышей не выжила не одна.

Василиса резко села.

Тот же голос продолжал:

– Сейчас мы не можем остановить увеличение в размерах нашей ящерицы. С такими темпами роста она скоро займет всю барокамеру. А что будет, если она пробьет стекло? Она заражена!

Баба сунула ноги в валенки, встала, стараясь не пропустить ни одного слова.

Женский голос добавил:

– Господин Бессмертный, этот наш секретный эксперимент зашел слишком далеко. Вирус может вырваться на свободу и стать угрозой для всего человечества. Это уже не шутки! Он вызвал мутацию всего лишь за один день. Я бы сказала, что это не возможно, но ещё с утра у ящерицы была одна голова, а теперь их три.

Василиса замерла, когда услышала знакомые интонации Кощея:

– Успокойтесь, господа. Все под контролем. Теперь взгляните на мои данные. Не сможет ящерица еще больше увеличиться в размерах. Никак. Вы понимаете, что такой рост несовместим с биологической жизнью? Но чтобы вас успокоить, скажу, что завтра прибудет новый контейнер… Теперь предлагаю всем отправиться по домам. Уже поздно. Я за всем прослежу лично.

Василиса оглянулась, заметила трепыхнувшуюся прутиками Метлу, решительно подошла к ней и потянула на себя. Приложив некоторое усилие, ей удалось оторвать подругу от стены.