Голубой вереск

Глава 1

Машина обогнула поворот, и взгляду предстала линия побережья, сливавшаяся вдали с серым горизонтом. На фоне сине-изумрудных морских волн пустынные пески, казалось, отливали золотом. По контрасту с ними вздымавшиеся под облачным небом скалы застыли в фиолетовом величии, суровые и неприступные.

Пейзаж был настолько прекрасен, что у Иэна перехватило дыхание. Он уже забыл, как красивы шотландские высокогорья в августе, когда над вересковыми пустошами низко летают куропатки.

Пятнадцать лет он не был в этих краях и вот теперь, возвращаясь домой, ощущал в груди радостное волнение. Он машинально нажал на газ, лишь бы побыстрее добраться до места назначения. Пятнадцать лет — долгий срок, ему в ту пору как раз и было всего пятнадцать.

Иэн вспомнил, как когда-то по этой же дороге он ехал в Скейг вместе с матерью. Вспомнил и то, как на обратном пути мать своим высоким, резким голосом не переставала повторять, что их оскорбили. Ребенком Иэн побаивался своего двоюродного деда. Что ж, Дункана Маккрэггана и вправду можно было испугаться. Но Иэн не обижался на резкости старика и, как ни старался, не мог посочувствовать матери в ее — как она считала, обоснованном — возмущении.

Ему стало грустно оттого, что он больше не увидит деда Дункана. Седой, с крупным, похожим на клюв носом и резкими чертами лица, старик производил впечатление патриарха. Иэну было трудно разговаривать с ним и еще труднее отвечать на его отрывистые, заданные, что называется, в лоб, вопросы, но в то же время он искренне восхищался своим родственником. Двоюродный дед Дункан был именно таков, как и полагается шотландскому лэрду, — глава клана, обитающий за мощными стенами полуразрушенного фамильного замка.

А вот теперь этот замок принадлежит ему! Впервые с тех пор, как Иэн узнал о смерти деда, он почувствовал некую ответственность. Печальное известие пришло к нему, когда он был на Малайях. Письмо опоздало на три недели, и Иэн был бессилен что-либо поделать.

Пока еще Иэн не успел осознать, что значила смерть деда лично для него. В последние годы он был настолько поглощен своими делами, что почти забыл о деде Дункане, что подобно одинокому орлу на скалистой вершине обитал в своем горном гнезде. Лишь спустя несколько месяцев мать в своем письме сообщила ему то, что, по идее, Иэн должен был помнить сам.

«Несколько дней назад в Хэрродсе[1] я случайно встретила твою кузину Изабель, — говорилось в письме. — Она стала еще больше похожа на чокнутую наседку. Без умолку болтала о тебе, говорила, как замечательно, что теперь ты у нас глава клана, и я тотчас вспомнила, что для тебя есть письмо о замке Скейг. Думаю, тебе придется съездить туда и посмотреть, что еще, кроме развалин, оставил тебе в наследство твой дед».

Тогда это письмо вызвало у Иэна улыбку. Он догадывался, что за простыми фразами скрывались оскорбленные чувства, которыми его мать по-прежнему была переполнена по отношению к деду Дункану.

Прошли годы, дед отошел в мир иной, но Беатрис Маккрэгган не из тех людей, кто прощает или забывает обиды.

С детства Беатрис привыкла к тому, что ей всегда и во всем потакали. Едва дочь американского железнодорожного магната появилась на свет, как добрые феи расстелили перед ней красный ковер, и если про некоторых говорят «родился в рубашке», то у Беатрис в наличии имелся полный гардероб — в прямом и в переносном смысле. Она была красива, умна и настолько богата, что Иэн давно оставил попытки подсчитать состояние матери.

Куда бы ни ехала Беатрис, она брала с собой целую армию секретарей, адвокатов и верной прислуги самых разных мастей, которые денно и нощно пеклись о ней и о ее делах. Матери следует отдать должное — она мастерски умела держать в подчинении свою вышколенную личную «свиту». Так что Иэну незачем забивать себе голову всякими пустяками, пусть он лучше думает о карьере!

Знай Беатрис о сокровенных мыслях сына, она бы одобрила их. Это был нормальный, здравый смысл, который мать теоретически поощряла в сыне, но который в жизни ее только раздражал. Конечно же, намерения Иэна вряд ли удивили бы ее, потому что Беатрис уже давно перестала удивляться мыслям и поступкам сына. За всю свою жизнь она проиграла одно-единственное сражение: Беатрис не позволили дать ее единственному ребенку то воспитание, которое она считала разумным и современным.

Отец Иэна, мягкий, простой в общении человек, безумно любивший свою красавицу жену, уступал ей во всех вопросах, кроме этого. Сын, сказал он, должен получить традиционное английское образование, и он не допустит, чтобы Иэну забивали голову американскими идеями. Беатрис пыталась было спорить с мужем, но с таким же успехом она могла убеждать Сфинкса. В конце концов у нее хватило ума — и женской интуиции — принять неизбежное.

В восемь лет мальчика отправили в начальную школу, а затем, незадолго до того, как ему исполнилась четырнадцать, — в Итон, где в свое время учился его отец. Мать периодически уезжала в Америку, но Иэн никогда не сопровождал ее в путешествиях. Вместо этого он проводил каникулы в сельской части Англии, катаясь верхом, охотясь и рыбача с отцом. Правда, в столь юном возрасте он едва ли осознавал, что его беззаботная жизнь оплачена американскими долларами.

И только повзрослев, он понял, как тяжело переживала мать эту его независимость от нее, но было уже поздно. Иэн уже решил, как хотел бы прожить свою жизнь, и тот факт, что у него много денег, особенно не влиял на его планы.

Последние военные годы дали ему возможность показать свой интеллект и храбрость, и по окончании войны он уже имел репутацию необычайно умного молодого человека. В последующие годы он путешествовал по всему миру с конференции на конференцию, по горячим точкам, давая консультации, и к его мнению прислушивались люди гораздо старше его и часто намного более опытные. Официально Иэн числился в военном министерстве, но его полномочия распространялись далеко за пределы его звания.

В Мэйфэре ходили слухи, что он работает в самой секретной части Секретной службы. Его имя нередко упоминалось в министерстве иностранных дел, когда требовалось разрешить некоторые дипломатические затруднения. Неудивительно, что через несколько недель после своего тридцатилетия Иэн Маккрэгган внезапно почувствовал усталость.

Ему беспрестанно приходилось перемещаться из одного полушария в другое на специальных самолетах, поездах, кораблях и бронированных машинах. Однажды ему за день пришлось говорить на шести языках. Дело кончилось тем, что он был вынужден три часа объясняться с переводчиками, которые неизменно раздражали его своей непонятливостью и некомпетентностью.

Но даже и тогда он не стал бы просить об отпуске, если бы не простая и чрезвычайно глупая ошибка в рапорте о его последней миссии. Его шеф обратил на это внимание и рассмеялся, а вот Иэну было не до смеха.

— О боже, сэр! Неужели я мог такое написать? — спросил он.

— Да не переживай ты, — ответил шеф. — Ничего страшного не произошло.

— Мог случиться международный скандал, — сказал Иэн.

Шеф задумчиво посмотрел на своего подчиненного.

— Когда ты в последний раз был в отпуске? — поинтересовался он. — Нет, не говори ничего. Я знаю ответ. Тебе уже давно пора отдохнуть. Мне известно, что тебя хотят отправить в Японию, но с этим можно подождать. Возьми отпуск на месяц, а лучше на два. Не забывай, что ты молод. Напейся, можешь жениться, делай все, что хочется, черт возьми! И относись к жизни проще.

Иэн подумал, что его шеф немного выпил, но, придя домой и усевшись в кресло, понял, что и впрямь чертовски устал. За последние недели, месяцы — а может, годы? — у него не было ни единой свободной минуты, чтобы расслабиться, подумать о себе, попредаваться радостям жизни.

Иэн попытался вспомнить, когда он в последний раз ходил в ресторан с девушкой, но, так и не вспомнив, рассмеялся и решил позвонить матери.

Они уже давно договорились, что будут жить отдельно, но близко друг к другу. Беатрис приобрела две роскошные квартиры на Гровнэр-сквер, в одном и том же доме, но на разных этажах.

Они могли видеться так часто, как им хотелось, но в своих домашних делах они не пересекались.

Все началось с разговора Иэна и Беатрис. Он сообщил матери, что взял отпуск, и та восторженно воскликнула:

— Замечательно, дорогой! Это как раз вовремя. Сейчас самый веселый сезон за все послевоенные годы!

— Какой еще сезон? — спросил Иэн.

— Не говори глупостей. Ты же отлично понимаешь, что я имею в виду.

— Надеюсь, ты имеешь в виду не долги, а также не Итон с Хэрроу и не Хенли[2]? — с опаской поинтересовался Иэн.

Мать рассмеялась:

— Приходи на обед, и я тебе обо всем расскажу.

Иэн принял приглашение и встретил там Линетт. У матери собралось и множество других гостей. Беатрис обожала устраивать грандиозные вечеринки, но запомнилась ему только Линетт, ее большие голубые глаза и мягкие пепельно-русые волосы, обрамлявшие ее милое лицо.

— Я уже начала думать, что ты существуешь только в сказках, — тихо произнесла она, и голос ее слегка дрогнул. Эта манера придавала глубину и серьезность всему, что она говорила.

— Почему? — спросил он.

— Потому что о тебе столько говорят, но никто тебя не видел. Твоя мать устраивает такие замечательные вечеринки, приглашает столько гостей. А ты никогда не приходишь.

— Но сегодня я пришел, — напомнил он.

— Да-да, я знаю.

Она как-то странно посмотрела на него. В своей жизни Иэн смотрел в глаза многих женщин — обычно на то имелся иной повод, помимо того, что перед ним была женщина. Иэн давно понял, что тайны чужой страны могут быть раскрыты нежным шепотом или когда две головы лежат на одной подушке. В жизни Иэна были женщины — много женщин, — но сейчас он мог подумать только о себе, а не о том, что еще способна предложить ему женщина помимо приглашения алых губ.

— Давай сходим куда-нибудь потанцевать, — предложил он Линетт и сам себе удивился — он ведь настолько устал, что, казалось, единственным его желанием было поскорее лечь спать.

— А твоя мать не будет против? — спросила Линетт. Это был чисто формальный вопрос. Они оба знали, что могут делать все, что им захочется, и в то же время было нечто волнующее в мысли о тайном «побеге». Для человека, чья жизнь в последние пять лет была сплошным отчаянным приключением, раствориться в теплой летней ночи, поймать такси и отправиться в ночной клуб — это уже сродни авантюре.

За столиком, па котором горела лампа в розовом абажуре, Иэн положил свою руку на руку Линетт.

— Расскажи что-нибудь о себе, — попросил он и вдруг почувствовал, что слова не нужны.

Глаза Линетт сказали больше, чем можно было выразить словами, а ее полные алые губы, казалось, жаждали поцелуя.

Ему хотелось поцеловать ее без дальнейших предисловий. Ему хотелось заключить в объятия ее мягкое, женственное тело.

— Я так давно мечтала познакомиться с тобой, — прошептала Линетт.

— Ну, вот ты и…

Он ждал ее ответа.

— Я рада… а ты?

Он ответил не сразу, и она опустила взгляд.

— Я даже боюсь сказать, как я рад.

— Боишься? — Это слово удивило ее.

— Боюсь, что скажу слишком много и ты испугаешься… или, что еще хуже, разозлишься!

Линетт глубоко вздохнула:

— Не думаю, что я… разозлюсь.

Оркестр играл в унисон с их зарождавшимся чувством. В танце прижимая к себе Линетт, Иэн вдыхал нежный аромат ее волос. Это был сказочный, волшебный вечер.

Ведя машину по прибрежной дороге на севере графства Сазэрленд, Иэн досадовал, что рядом с ним нет возлюбленной. Как он мечтал показать Линетт эту часть страны. Он бы сделал это с гордостью человека, который демонстрирует любимой свои владения.

Здесь были его корни, это земля его предков. Забавно, подумал он, — за столько лет он почти не вспоминал замок Скейг или своего двоюродного деда, но вот сейчас он чувствовал, что возвращается домой. Домой.

Будь с ним сейчас Линетт, размышлял Иэн, он сообщил бы ей названия гор, что возвышались вдали над пустошью.

Он пересек серый каменный мост через реку Брора; еще несколько миль, и он увидит, как в море, журча, впадают серебристые воды Скейг.

Замок Скейг стоял в верхнем конце ущелья. Предки Иэна возвели его в стратегическом месте, на берегу озера, откуда легко было заметить приближение врага. Здесь клан Маккрэгганов, некогда сильный и могущественный, в течение столетий защищал свои владения, вызывая зависть и ненависть своих менее удачливых соседей.

В шестнадцатом веке Маккрэгганы потерпели поражение из-за коварного предательства, и сейчас представителей клана можно было пересчитать по пальцам. Но Маккрэгганы внесли достойную лепту в историю Шотландии, и потому Иэн был невероятно горд тем, что ему выпала честь стать главой клана.

Да, жаль, что он не взял с собой Линетт. Они бы вместе подъехали к замку, и она разделила бы с ним его гордость: «Это мое, моя собственность по традиции и по праву».

Как гордился бы его отец, добавил он про себя. Иэн отлично понимал, какие преимущества давало ему состояние матери, и все же, как истинный шотландец, был рад, что своим шотландским наследством он обязан исключительно отцу.

Как часто он ощущал, что за природной сдержанностью отца кроется ущемленная гордость или даже неловкость, что ему приходится жить на деньги жены. У отца был небольшой собственный доход, но, как однажды в гневе заявила Беатрис, этих денег не хватит ему даже на сигареты.

Юэн Маккрэгган не имел привычки жаловаться. Он женился на Беатрис Стивенсон по любви и никогда об этом не пожалел. Однако Иэн знал это унизительное чувство зависимости и радовался, что Скейг — наследство именно по отцовской линии.

Тем не менее он ничуть не удивился, когда его мать обнаружила, что в придачу к титулу лэрда полагается еще и баронство.

После смерти деда Дункана она вытащила фамильные документы, которые отец Иэна не трогал и хранил в коробке. Беатрис выяснила, что геральдические знаки не регистрировались в течение двух столетий, но баронство еще можно вернуть, если подать прошение в соответствующие инстанции.

— Дорогой, Линетт хотелось бы иметь титул, — заметила Беатрис, и Иэн не мог удержаться от ответной колкости:

— И тебе тоже!

— Ну почему я не знала об этом, когда был жив твой отец! — вздохнула Беатрис. — Но какая мне была бы от этого польза, все равно ведь он предназначался твоему двоюродному деду как главе семьи. Будь он женат и имей детей, тебе ничего не досталось бы!

— А я и так еще не получил его, — напомнил Иэн. — На это нужно время. Кстати, возможно, будет еще немало затруднений, о которых мы даже не подозреваем.

— Баронство определенно есть в генеалогическом древе и в фамильных документах, — с уверенностью произнесла Беатрис. — Я узнала, что прошение следует подавать лорду Лайону из Геральдической комиссии в Эдинбурге. Мы заедем к нему посоветоваться по дороге в Скейг.

Когда Беатрис намеревалась что-либо сделать, спорить с ней было бесполезно, и потому Иэн, поглощенный мыслями о Линетт, решил предоставить матери возможность действовать по своему усмотрению. Они втроем поехали в Эдинбург, где Иэн оставил их, а сам отправился в замок, чтобы сделать необходимые приготовления к их приезду.

— Я хочу, чтобы ты полюбила Скейг, дорогая, — сказал он Линетт перед отъездом.

— Уверена, что полюблю его не меньше, чем ты, — ответила она, но Иэну показалось, что голос прозвучал чересчур игриво и легкомысленно.

Даже самому себе он боялся признаться в своем опасении: вдруг Линетт не понравится Шотландия и она предпочтет жить исключительно в Лондоне.

— Я сделаю так, что ты полюбишь Скейг, — решительно произнес Иэн. Линетт удивленно взглянула на него, но ее возражения были бессильны против его настойчивых губ. Он поцеловал ее с чувством человека, вознамерившегося быть хозяином.

— Иэн! Прекрати, дорогой!

Линетт попыталась оттолкнуть его, но Иэн только рассмеялся.

— Я заставлю тебя делать то, что я хочу, — подразнил он ее, и Линетт поняла, что сопротивление бесполезно.

Иэн уже доехал до того места, где дорога сворачивала от берега к долине Скейг, и лишь потом вспомнил, что, возможно, подобраться к замку будет трудно.

— Даже не представляю себе, что там могло произойти за это время, — как-то сказала ему мать. — Мое последнее письмо к агенту по недвижимости, мистеру Скотту, вернулось ко мне с пометкой «Адресат выбыл».

— Кто такой мистер Скотт? Я его знаю? — поинтересовался Иэн.

— Это он сообщил нам о смерти твоего деда, — ответила Беатрис. — По крайней мере он написал тебе, а твой секретарь принес то письмо мне, поскольку ты был на Востоке, но никто не знал, где именно. Конечно же, я послала венок, а затем написала мистеру Скотту, попросив его сообщить нам, что там решили насчет замка. Я объяснила ему, что тебя некоторое время не будет, и поинтересовалась, есть ли там слуги, которым нужно платить, и какая на это нужна сумма.

— Всем этим, конечно же, занимались адвокаты деда Дункана? — спросил Иэн.

— Нет, адвокатом твоего деда был квалифицированный юрист, отец мистера Скотта. Когда он умер, агентом по недвижимости стал Скотт-младший. Других адвокатов не было.

— Значит, все дела сосредоточены в руках этого Скотта?

— Полагаю, что так. Это меня и беспокоит. Он прислал мне письмо с просьбой о деньгах, чтобы заплатить смотрителям. Я послала ему тысячу фунтов. У меня было подтверждение, но никакой другой информации. Через два месяца я написала снова, но мое письмо вернулось с пометкой «Адресат выбыл».

— Но хоть кто-нибудь смотрит за замком? — спросил Иэн.

— Понятия не имею, — пожала плечами мать. — Я решила подождать, пока ты приедешь и сам все выяснишь. Тем более что у меня была уйма других дел. Не могла же я решать еще и эту проблему.

— Конечно, нет, — ответил Иэн.

Будь он в тот момент в Англии, он бы обязательно приехал на похороны деда. И не его вина, что он не смог там присутствовать. Иэна беспокоил вопрос о том, что же произошло с замком за те семь месяцев, что прошли после смерти деда в январе.

Дорога к долине была извилистой и неровной, и ему пришлось сбавить скорость. Иэн заметил, что вода в реке была высокой — на удивление высокой для этого времени года. Здесь должен хорошо ловиться лосось, подумалось Иэну. Он вспомнил, с каким упрямством дед запрещал рыбачить в реке Скейг, даже когда стал слишком стар, чтобы самому ходить на рыбалку.

Властный и упрямый как осел, когда это требовалось, Дункан Маккрэгган клялся, что никогда не позволит, чтобы эти чертовы Зассенахи[3] ловили рыбу в его реке. И даже если найдутся шотландцы достаточно богатые, чтобы платить ему за такое право, будь он проклят, если он захочет иметь с ними дело. И поэтому лэрд Скейга один ловил рыбу в своей собственной реке или со своими друзьями. Наверное, в последние месяцы браконьерам здесь было полное раздолье, решил Иэн, вспомнив газетные статьи о браконьерстве в горах на севере Шотландии. Этот вопрос даже не раз поднимался в парламенте.

Сегодня на берегах реки рыбаков не было видно; дорога, извиваясь, поднималась все выше в горы, и наконец взгляду Иэна предстал замок. Неухоженный и почерневший от времени, он стоял на берегу горного озера. За ним простирались болота, а небольшой еловый лес защищал его от северных ветров. С дороги были видны только развалины. Часть замка была отстроена заново в конце восемнадцатого века, но ее отсюда не было видно.

У подножия длинного крутого спуска, по которому можно было подъехать к замку, приютились несколько домов, составляющих деревушку Скейг — три лавчонки, домик приходского священника, школа, десяток уродливых домишек из серого камня и аляповатый особнячок, в котором, насколько помнил Иэн, обитал местный лекарь. Иэн заметил и несколько новых домов — они были построены за время его отсутствия, но в остальном ничего особенно не изменилось.

На какое-то мгновение он подумал, что не лучше ли ему остановиться и спросить, есть ли кто-нибудь в замке и что случилось с мистером Скоттом, но затем передумал. Вначале лучше проверить в замок самому.

Им овладело желание вновь увидеть эти старые стены. В детстве замок казался ему таким прекрасным и загадочным, что Иэн опасался, как бы Скейг не утратил в его глазах свое былое очарование!

Вода в озере была необычайно синей, и по контрасту замок выглядел темным и пугающим. Железные ворота заржавели и явно нуждались в покраске; одна их часть была сорвана с петель, а каменный столб валялся на земле, разбитый вдребезги.

Иэн подъехал к воротам и увидел нечто, что заставило его нажать на газ. Объявление — аккуратно написанное от руки крупными печатными буквами красным карандашом на листе белой бумаги. Оно было прикреплено к доске, веревкой привязанной к железным воротам.

«Замок Скейг — открыт для посетителей ежедневно с 14.00 до 18.00. Плата за вход — 6 пенсов», — гласило оно. Несколько секунд Иэн растерянно смотрел на лист бумаги, внимательно читая, как будто это была депеша военного министерства, Нахмурившись, он повел машину по ухабистой дороге к развалинам замка. Въехав в широкий двор перед входной готической аркой, Иэн увидел, что там припаркованы три машины.

Он нарочно поставил свою собственную на противоположной стороне, словно подчеркивая, что он здесь один, и, выйдя наружу, осмотрелся по сторонам. Что же стало с обитателями замка? Иэн хорошо помнил, что жилое крыло располагалось с западной стороны, но три пустых машины были припаркованы возле развалин. В них, он был уверен, приехали туристы, заплатившие шесть пенсов за экскурсию по его владениям.

Иэн закурил сигарету, как будто для того, чтобы дать себе время немного поразмышлять, а затем, направился к зданию. Неожиданно он увидел в дверном проеме стол, а рядом с ним — невысокую фигурку. Ему пришлось сделать еще несколько шагов, чтобы отчетливо разглядеть: стол был поставлен под аркой, защищавшей от резкого ветра, что дул с озера.

Теперь Иэн понял, что это прилавок. На белой скатерти были аккуратно разложены пучки салата, два огурца и несколько зеленых, неспелых яблок. Рядом лежало полдюжины связанных лентой пучков белого вереска, а впереди, на большой белой тарелке, — лосось. Рыба была аккуратно разрезана на небольшие кусочки, а на клочке бумаги значилось «Свежий лосось, пять шиллингов за фунт».

Иэн озадаченно рассматривал содержимое прилавка, но в следующий момент раздались голоса, и из двери вышли трое или четверо женщин.

— Белый вереск! — воскликнула одна из них. — Надо купить: он приносит удачу.

— Думаешь, он поможет мне выиграть в лотерею? — спросила другая.

— Не говори глупостей, Элис! Я собираюсь купить немного лосося для матери. Она любит к чаю бутерброд с лососиной.

— Пять шиллингов! — всплеснула руками третья. — Дороговато, не правда ли? Но я куплю кусочек для тети Доры. Интересно, не будет ли дешевле, если купить два фунта?

С этими словами она повернулась к маленькой фигурке за прилавком, и теперь Иэн разглядел, что это маленький мальчик — рыжеволосый, веснушчатый, в линялом килте и зеленом свитере.

— Если берете два фунта, тогда девять с половиной шиллингов, — медленно ответил он.

— Получается, что скидка всего лишь в шесть пенсов, — сказала одна из женщин.

— Такого лосося вы ни в одном магазине не купите, — ответил мальчик. — Он совсем свежий, утром поймали.

— Сегодня утром? — переспросила женщина.

— Да. Он весил шесть фунтов.

— На вид хорош, — признала покупательница. — Давай, Глэдис, выкладывай свои шиллинги, и я тоже. Мы возьмем два фунта. Мальчик, можешь завернуть все вместе.

Из-за своего стула мальчик достал газету, ловко завернул рыбу и, взяв у женщин деньги, внимательно пересчитал.

— Хорошо, — улыбнувшись, произнес он. — А не желаете купить белого вереска?

— Какой опытный маленький продавец! — рассмеялась одна из женщин. — Да, я куплю немного.

Мальчик вручил ей пучок, взял шестипенсовик и положил все деньги в старую коробку из-под сигарет. После того, как женщины ушли, он взглянул на стоявшего неподалеку Иэна.

— Хотите пройти в замок? — спросил он.

— Насколько я понимаю, за эту привилегию нужно заплатить шесть пенсов.

— Верно, — ответил мальчик. — Вы можете заплатить мне.

— Кто-нибудь покажет мне замок?

— Моя… моя… там есть экскурсовод, — сказал мальчик.

У нее там сейчас две группы, но она покажет вам все, что вы пропустили.

— Спасибо, — ответил Иэн.

Он заплатил шесть пенсов и прошел в замок.

Крыша отсутствовала, но все четыре стены были на месте. Было нетрудно заметить, где когда-то был настелен пол, а в одном месте в углу виднелись останки винтовой лестницы, а также то, что осталось от почерневшего камина, и множество пустых окон и дверей, свидетельствовавших о том, что когда-то это было внушительных размеров здание.

Иэн посмотрел в дальний угол комнаты. Пол под ногами растрескался и порос травой. Иэн заметил группу людей — двух курящих трубки мужчин в твидовых кепках, четырех женщин и нескольких детей, сосущих конфеты или жующих жвачки. Один ребенок уронил яркий леденец на палочке и громко расплакался. Мать подняла его, вытерла перчаткой и вновь засунула малышу в рот.

Все они кругом обступили и внимательно слушали какую-то девушку — наверняка ту самую, которую мальчик назвал экскурсоводом, решил Иэн. Он подошел поближе, чтобы лучше ее рассмотреть. Она была невысокая и темноволосая, а ее голос, заметил он, был непривычно низким и глубоким для женщины. В нем чувствовалась легкая усмешка, и хотя внутри него все кипело от негодования, Иэн начал слушать ее рассказ.

— В 1437 году именно из этой комнаты Малкольм Маккрэгган, глава клана Маккрэгганов, заметил приближение викингов, — рассказывала она. — Они переплыли Северное море на своих резных раскрашенных кораблях, чтобы разграбить страну, увезти с собой молодых женщин и уничтожить все, что они не могли захватить.

Малкольм Маккрэгган вознамерился дать им отпор. Он созвал весь свой клан — всех, кого мог вместить замок. Они привели с собой коров и овец, забаррикадировали двери и держались до последнего. Маккрэгганы отстреливались со стен, и после осады, которая длилась месяц, когда викинги трижды поджигали замок, Малкольм Маккрэгган победил. Викинги вернулись в свою страну, захватив скот и молодых женщин из многих других кланов, но у Маккрэгганов они не смогли взять ничего.

— Подумать только! — воскликнул один из слушателей.

— Против такой орды им пригодилась бы атомная бомба, — шутливо заметил другой.

Все дружно засмеялись.

— Думаю, вы уже все осмотрели, — сказала темноволосая девушка. — Надеюсь, вам здесь понравилось и вы приедете сюда снова или посоветуете посетить этот замок своим друзьям.

— Непременно, — сказала одна из женщин и направилась к машинам.

Экскурсовод на минуту остановилась, глядя вслед расходящейся группе, а затем, заметив, что на нее смотрит Иэн, направилась к нему. Она красива, решил он, рассматривая девушку; у нее была очень светлая кожа, золотисто-карие глаза и высокие скулы. Гордая осанка свидетельствовала о благородном происхождении.

Да, она хорошенькая, подумал Иэн. Интересно, кто же она такая. Девушка была одета в клетчатую юбку, белую блузку и зеленый кардиган. Немного старомодно, и тем не менее эта ее одежда удивительно гармонировала с серыми стенами, поросшими травой камнями и плывущими в голубом небе белыми облаками. Эта девушка была частью Шотландии, частью самого Скейга, и все же она не имела права находиться здесь. Ее внешность на мгновение смягчила сердце Иэна, но он вновь почувствовал приступ гнева. Однако подождал, пока она не подойдет поближе.

— Хотите осмотреть замок?

— Нет!

Услышав его односложный, резкий ответ, девушка удивлено подняла брови. Она ничего не сказала, лишь вопросительно заглянула в его глаза.

— Мое имя Иэн Маккрэгган, — сказал он.

Он увидел, как глаза девушки широко раскрылись от удивления, а лицо залила краска.

— Иэн Маккрэгган! — повторила она.

— Из замка Скэйг, — добавил он.

На мгновение он решил, что сейчас она все ему объяснит; девушка собралась было что-то сказать, но затем резко передумала.

— Уже шесть, — произнесла она, взглянув на наручные часы. — Сейчас я закрою замок, и затем мы поговорим.

— Неплохая идея, — мрачно заметил Иэн.

Она повернулась и позвала:

— Кэти! Кэти!

К ней, пританцовывая на бегу, подбежала маленькая девочка с ярко-рыжими волосами. Лет шести, предположил Иэн.

— Скажи Хэмишу повесить объявление «Закрыто», — попросила девушка.

— Уже пора? — спросила Кэти.

— Да, уже шесть часов.

— Сейчас пойду и скажу Хэмишу.

Она побежала к прилавку. Девушка взглянула на Иэна.

— Пройдемте сюда, — сказала она.

Иэн знал, куда она его ведет.

— В замок? — спросил он.

— Мы сможем там поговорить, — ответила девушка.

— Значит, у вас есть ключи, — заметил Иэн.

— Да, у меня есть ключи.

Девушка шла на несколько шагов впереди. Она отличалась хрупким телосложением. Иэн заметил, какие изящные у нее руки и лодыжки. Нет, это, должно быть, истинная леди, но кто она такая? Как она здесь оказалась? Он размышлял над этими вопросами, следуя за ней через развалины к проезду рядом с озером.

Замок был аккуратно пристроен к развалинам; для этого использовали одну стену старого здания, и новый замок выглядел в своем роде не менее загадочно. Там были башни и узкие окна; с одной стороны располагалась большая башня с часами, а в центре — широкие ступени, ведущие к огромной, обитой железом входной двери. Замок выглядел внушительно. Иэн вспомнил, что в детстве Скейг соответствовал его представлениям о шотландском фамильном замке.

Перед замком располагалось несколько клумб, которые уже давно не пропалывались. Верхние окна заросли плющом, а нижний этаж обвили ползучие растения.

Они шагали молча; ветер разметал темные волосы девушки по ее бледным щекам. В небе кружили чайки, а на дальнем берегу озера Иэн заметил стайку гусей, отправлявшихся в свой вечерний полет. Внезапно ему захотелось громко закричать, что здесь все принадлежит ему — этот замок, его дом, и сюда он будет всегда возвращаться отовсюду, куда бы ни занесла его жизнь.

Девушка зашагала вверх по ступеням, Иэн последовал за ней. Она открыла незапертую дверь и прошла в большой квадратный зал. На стенах висели оленьи головы; стояло чучело барсука, замершего на задних лапах с пепельницей в руках. На полу лежали ковры из шкур диких животных. Иэн заметил, что в помещении царила чистота, и решил, что девушка и дети до его прибытия выполняли обязанности смотрителей замка. Наверное, их нанял Скотт, и ему не раздражаться следует, а чувствовать благодарность.

Возможно, им не платили, и поэтому они пытались заработать хоть немного денег, показывая замок туристам. Повернувшись к Иэну, девушка заметила на его лице улыбку. Она собралась было что-то сказать, но Иэн заговорил первым:

— Прежде всего, не будете ли так любезны представиться? Я же назвал вам свое имя.

— Вряд ли в этом есть необходимость, — ответила она. Но так и быть. Я — Мойда Макдональд.

— Ну конечно! Это же тартан Макдональдов! — воскликнул Иэн. — А я-то ломал голову, удивляясь!

— Боюсь, что вас тут многое удивит, бригадир Маккрэгган, — тихо произнесла Мойда.

— Вот как? — спросил Иэн. — Ну хорошо, наверное, мне в первую очередь следует задать самый очевидный вопрос: что вы здесь делаете?

На мгновение она заколебалась, а затем тихо ответила:

— Мы сквоттеры.