Гордячка

Глава 17

Лишь вечером Морган доехал до Илфракомби. Его копь еле волочил ноги. Капитан по дороге несколько раз менял лошадей и высоко в горах сделал короткий привал в придорожной таверне, чтобы выпить пинту холодного пива. По пути не было необходимости справляться, проезжала ли здесь на север молодая женщина, так как хозяин почтовой станции возле Тотниса уже сообщил ему, что женщина, похожая на Сэйбл, села в экипаж, отправлявшийся в Илфракомби. Морган рассчитывал перехватить Сэйбл где-нибудь по дороге, но она намного опережала его, и начало смеркаться еще до того, как его усталый конь, ковыляя, вошел во двор очень чистого постоялого двора вблизи серых утесов Бристольского канала.

Спешившись, Морган передал повод конюху, поспешившему к нему навстречу, и аршинными шагами вошел в бар, не обращая внимания на затекшие ноги. Ему еще не приходилось ездить верхом с такой скоростью, однако беспокойство о Сэйбл росло с каждой минутой, едва он представил себе, в какое логово воров и мошенников она попадет, оказавшись в Пенлис Уэллс.

– Желаете переночевать и перекусить, сэр? – спросила миловидная девушка за стойкой. Она оценивающим взглядом окинула высокую фигуру незнакомца с всклокоченными волосами. Не так уж часто в Илфракомби приезжают такие красавчики, подумала она про себя.

Морган отрицательно покачал головой, снимая куртку.

– Когда отплывает ближайший паром на Суэнси? – коротко спросил он.

Она кокетливо улыбнулась ему, продемонстрировав ряд ровных, белых зубов, коими очень гордилась:

– Последний ушел два часа назад, сэр. Теперь нужно ждать до утра.

Морган вполголоса чертыхнулся.

– А не найдется ли здесь местный рыбак, который мог бы переправить меня за приличные деньги?

– Не может быть, чтобы вы так скоро покинули пас… – мечтательно протянула она.

В этот момент из кухни появился парень в цветной рубашке, без пиджака. Он грубо отодвинул девицу.

– Иди-ка отсюда, Пру! – раздраженно сказал он. – Неужели твоя глупая башка не понимает, что этого джентльмена вовсе не интересуют твои прелести? Что желаете, сэр? – вежливо спросил он, вытирая красные руки о передник и не обращая внимания на надутые губки уходившей Пру.

– Насколько я понимаю, сегодня через канал больше не будет переправ?

Хозяин покачал головой:

– Раньше семи утра не будет, сэр. Вам понадобится на ночь комната?

– Еще не знаю. – Морган, оценивающе оглядев его, решил, что на него можно положиться. – Дело в том, что я ищу молодую леди, которая, вероятно, приехала сюда вечером из Тотниса. Она направлялась в Уэльс, и у меня есть предположение, что она могла остановиться здесь до отхода парома.

Хозяин повеселел.

– Красавица с волосами темной меди и зелеными глазами? – быстро спросил он. – Уж такие глаза не забудешь. Такие большие и темные. У нее корнуолльский диалект, хотя и не очень заметный, – услужливо добавил он и обрадовался, заметив, что напряженное лицо рослого джентльмена смягчилось.

– Вы знаете, на каком пароме она уехала?

– Ни на каком, сэр. Я сказал ей, что следующего парома придется ждать около двух часов, поскольку она приехала не вовремя, но она надолго замолчала, и я засомневался, слышала ли она мои слова. Потом она печально посмотрела на меня и сказала, что это не столь важно, так как собирается вернуться домой.

Морган вздрогнул.

– Простите?

– Да, сэр. Сказала, что решила вернуться домой, а я спросил, не хочет ли она сначала закусить, но она вежливо поблагодарила и заявила, что сразу же отправится в путь.

С минуту Морган переваривал эту новость. Неужели Сэйбл не выдержала нервной нагрузки или просто передумала? Он не знал, радоваться или печалиться. Хотя он и не признавался себе в этом, ему очень хотелось надеяться, что Сэйбл разыскивает его потому, что снова хочет быть с ним. Затем он покачал головой, и насмешливая улыбка искривила его губы. Какой же он глупец! Может быть, Сэйбл Сен-Жермен и сводила его с ума, но он уже давно и окончательно решил, что она заслуживает гораздо большего, чем он в состоянии дать ей. И хотя он отпустил ее с болью в сердце, но все же понимал, что поступил правильно, ибо считал, что совместное будущее для них невозможно.

– Я сниму номер и поужинаю у себя, – коротко сказал Морган, очнувшись от воспоминаний о сияющих изумрудных глазах и мягких улыбчивых губах. – И прошу меня не беспокоить до отхода первого утреннего парома.

Хозяин учтиво кивнул, довольный, что приютит у себя такого видного гостя.

– Конечно, сэр. Сейчас Пру приготовит вам постель и принесет чего-нибудь перекусить.

Он уже двинулся в кухню, когда в его руку клещами впились железные пальцы. Обернувшись, он увидел перед собой пронзительно светлые глаза, в которых светился угрожающий огонек.

– Будьте любезны, – сказал Морган достаточно учтивым тоном, – я предпочел бы, чтобы вы послали в мой номер кого-нибудь еще. Я не хочу, чтобы меня сегодня отвлекали, если вы понимаете, что я имею в виду.

Губы хозяина дернулись, и он облегченно вздохнул:

– Да, сэр, конечно. Я сам обслужу вас, если вы не против.

Морган рассеянно кивнул и последовал за хозяином наверх по скрипучим половицам. Комната оказалась чистой и хорошо обставленной, а матрац – мягким, но он не оценил этого, а прошел к окну и раздвинул кружевные занавески. Полная луна отбрасывала серебристый свет на крыши домов маленького городка. За оштукатуренными домиками лежал Бристольский канал, и Моргану были видны мачты рыбацких шаланд, пришвартовавшихся внизу у берега.

Отойдя от окна, он снял сапоги и рубашку, помылся. Вытеревшись полотенцем, снова в беспокойстве подошел к окну и, заложив руки за спину, постоял там некоторое время. Хотя на душе у него полегчало оттого, что Сэйбл избежала встречи с Себастьяном Фабуа, самому капитану такая встреча еще предстояла. Уже завтра вечером он будет в Уэльсе, лицом к лицу с человеком, который за пятнадцать лет до этого лишил его причитавшегося ему наследства.

По осунувшейся щеке Моргана заходил желвак, когда он вспомнил, как горько ему было остаться без родного дома! Сколько раз он говорил себе, что прошлого не вернешь и что Пенлис Уэллс для него больше не существует! Но в действительности он сам себя обманывал и понял это в ту минуту, когда Бенджамин Дизраэли намекнул ему, что, возможно, его настоящим отцом был сотрудник русского консульства Андрей Вилюйский, бывший отцом и того молодого лейтенанта, который спас Моргану жизнь в Крыму.

Когда Сергей на борту «Вызова» оправился после ранения, он был счастлив поговорить о своем отце. Да, действительно, Андрей служил в русском консульстве в Париже. Затем царь отозвал его на родину из-за скандалов, в которых тот постоянно был замешан. Сергей вспомнил, что у отца была куча любовниц и среди них – валлийка по имени Гвенна Хауэлл.

Морган ясно помнил испытанный им шок, когда с губ Сергея сорвалось имя его матери, хотя он уже давно ожидал этого. Сергей недоверчиво выслушал рассказ Моргана о его жизни, после чего капитан сообщил, что собирается съездить в Париж, чтобы выяснить, не поженились ли Гвенна Хауэлл и Андрей Вилюйский.

– Этого не может быть, – Заявил Сергей. – Если они поженились, то почему он оставил ее? И как вышло, что по возвращении домой он снова женился и у него родился еще один сын? Уверяю вас, Морган, я по праву ношу фамилию Вилюйский, и этот факт никто, включая вас, не может оспорить.

– Я и не собираюсь делать этого, – беззаботно отвечал Морган, почувствовав вдруг странную привязанность к еще бледному, но решительному офицеру, лежавшему в его каюте, к человеку, которого он уже начинал воспринимать как брата. – Я лишь хочу удостовериться, – резко добавил он, – что Гвенна Хауэлл была в законном браке с вашим отцом, что прояснит тайну моего рождения. Моя мать не была безнравственной женщиной, и я не могу поверить, что она с легкой душой оставила Париж и вернулась в Уэльс одна. И кроме того, я хочу выяснить, почему она, выйдя за Томаса Кэри, не рассказала мне о моем настоящем отце.

– Неужели она никогда не говорила об этом? Морган горестно покачал головой.

– Томас трагически погиб во время пожара, когда мне было восемь, и мать забрала меня в Пенлис Уэллс. А несколько лет спустя, когда в Уэльсе появился Себастьян Фабуа, она умерла, не успев рассказать мне правду.

Вглядываясь в темные крыши зданий Илфракомби, Морган вспоминал прошлое, и оно в этот вечер казалось таким же близким, как береговая линия Уэльса. Он обожал своего деда с самого первого дня появления под крышей его дома, и Ллуэллин Хауэлл научил его любить Пенлис Уэллс так же, как любил его сам. С самого начала было очевидно, что Ллуэллин готовит внука занять его место: Морган усердно постигал азы обязанностей будущего хозяина огромного поместья. Он учился следить за работой карьеров, где добывались песок и известняк. Их добыча обеспечивала доход, достаточный для того, чтобы не уронить доброе имя Пенлис Уэллса даже на отдаленных рынках сбыта этого сырья. Кроме того, там были арендаторы, обрабатывавшие землю Хауэллов с тех времен, когда с Вильгельмом-Завоевателем прибыл первый норманнский барон, ставший уэльским лордом Марчем. С той поры глава рода Хауэллов нес ответственность за благосостояние и жизнь своих людей, защищая их в борьбе за независимость от английских сюзеренов.

Арендаторы Пенлис Уэллса держали стада овец в суровых горах, и овечья шерсть была важной статьей дохода. Глаза Моргана заблестели, когда он вспомнил те долгие дни, когда они с дедом уезжали в горы, вспомнил, как там бывало холодно и как шли окоты и стрижка овец… Да, он полюбил Пенлис Уэллс так же преданно и самозабвенно, как и его дед, и чувствовал себя способным, когда это потребуется, взять в руки бразды правления хозяйством. Но все изменилось после того, как в их жизнь вошел Себастьян Фабуа.

У закаленного морем капитана, стоявшего в эту минуту у затемненного окна крошечного постоялого двора, время не стерло в памяти острые черты лица Себастьяна, его проницательные черные глаза под прядями всклокоченных темных волос. В один погожий день Себастьян Фабуа появился в их доме и привез письмо, написанное рукой матери Моргана ее тетушке Луизе в Париж. В письме, написанном семнадцать лет назад, она ссылалась на «интересное положение», в котором оказалась, и постоянный страх, что об этом может узнать отец. Она просила совета, признаваясь, что любит отца будущего ребенка, но не желает обременять его отцовскими обязанностями. Морган так и не узнал, где Себастьяну удалось найти это письмо, однако, поскольку Луиза была его свояченицей, вполне возможно, что оно попало к нему случайно.

Случайно! Даже теперь его душа наполнялась ненавистью. Подозревал ли Себастьян, как вроде бы невинное письмо может отразиться на судьбе обитателей Пенлис Уэллса? Входили ли в его расчеты гибель и разруха, или они стали невольным следствием затеянной им зловещей игры?

– Ваш ужин, сэр! – Войдя в комнату с подносом в руках, хозяин остановился как вкопанный, увидев, что широкоплечий гость стоит спиной к нему, у окна, в темноте. – О, сэр, нужно зажечь лампу! – воскликнул он, поставив поднос и хлопоча у стола.

Ему повезло, что Морган очнулся от своих тяжких раздумий до того, как была зажжена лампа, – выражение лица капитана могло бы напугать его до смерти.

– Надеюсь, вам понравится, сэр, – объявил он, поднимая с блюда крышку и демонстрируя хорошо запеченную утку с аппетитным желе и молодым картофелем. Энергично раскупоривая принесенную бутылку, он добавил: – Я позволил себе захватить напиток из моего лучшего винограда, так как у меня такое ощущение, что вы ценитель хороших вин.

Морган отошел от окна, и свет упал на его лицо. Хозяин оторопел, подумав, что еще не встречал людей такого грозного вида. И хотя гость казался вполне джентльменом, и, несомненно, состоятельным, во всем его облике было что-то одержимое – какая-то опасная целеустремленность, от которой не жди ничего хорошего.

– Вам больше ничего не понадобится? – справился он, наполняя рюмку искрящейся жидкостью.

Морган скрестил руки на груди.

– Пожалуй, нет.

– Ладно, сэр. На всякий случай я еще загляну.

– Этого не требуется, – послышался глухой голос позади него. – Я собираюсь лечь пораньше и не хочу, чтобы меня беспокоили.

– Слушаюсь, сэр! Доброй ночи, сэр!

Он уже спускался по лестнице, когда услышал, как на двери гостя звякнула щеколда, и покачал головой. «Странный человек», – подумал он. Пру повезло, что ей не пришлось обслуживать его. Да, холодный блеск в глазах гостя не предвещал ничего хорошего для тех, кто решится перечить ему.

Размышляя о том, что ждет его на следующий день, Морган пренебрег уткой и взялся за вино. Быстро осушив рюмку, он налил себе еще. Если Сэйбл решила отказаться от поездки в Уэльс, он-то все равно не откажется от своего маршрута. Прежде чем подумать о будущем, нужно похоронить призраки прошлого. Это относится и к Себастьяну Фабуа. Его пальцы побелели, сжимая бутылку, а на лице появилось выражение, которое устрашило бы даже его собственный экипаж. Да, подошло время полностью рассчитаться с прошлым, и слава Богу, что при этом не будет присутствовать Сэйбл!

Сэйбл… Мысль о ней заставила его улыбнуться. Да, он серьезно поговорит с ней, когда увидит! Как она решилась пойти на такой риск – поехать в Уэльс одной, чтобы встретиться с человеком, о котором ничего не знает? Неужели она считает, что ее обаяние послужит ей гарантией безопасности, спасет от таких людей, как Себастьян Фабуа? «Как же ей повезло, что она решила повернуть домой, – сумрачно подумал он. – Что же касается того, чтобы вновь увидеть се…» Он сделал рукой неопределенный жест и осушил еще одну рюмку. Нет, он не поедет в Корнуолл на встречу с ней. Этим он только вновь навлечет на нее гнев Чарльза Сен-Жермена. Его решение расстаться с ней в тот день, когда Дмитрий явился за Сэйбл, будет окончательным и бесповоротным.

Как жаль, что судьба в последний раз сыграла с ним такую злую шутку, подумал он. Хотя ему мучительно хотелось снова стиснуть ее в своих объятиях, он не собирался признаваться в этом, уговаривая себя, что все это лишь мимолетное развлечение. У него нет права на что-либо более серьезное.

Его рука снова потянулась за бутылкой. Ему предстояла долгая, томительная ночь, и он может позволить себе максимально воспользоваться щедростью хозяина.

На следующее утро Морган встал рано; время до отхода парома тянулось томительно долго. Переправившись через Бристольский канал, он оказался в Суэнси. Отсюда путь лежал по глубоким ущельям и крутым склонам гор, покрытым цветущим вереском. Между Суэнси и Кардиффом за годы, что он не был здесь, выросло много промышленных предприятий. Это огорчало его, но чем дальше на север, тем меньше изменений находил он. На своем пути он преодолел бесчисленное множество стремительных потоков, искрящихся кристально чистой водой, проехал мимо десятка фермерских хозяйств, обитатели которых тепло приветствовали его на родном диалекте. Он уже подзабыл их гостеприимство, их примитивный образ жизни, и его снедала досада, когда он думал о времени, проведенном вдали от родных мест.

Морган подумал, что открывшийся вид на Пенлис Уэллс запомнит на всю оставшуюся жизнь. Был конец дня, когда он остановил коня на вершине скалистого утеса и посмотрел вниз – на открывшуюся перед ним долину. Оказывается эту картину он не забывал ни на минуту все шестнадцать лет. Морган едва справился с волнением, охватившим его, когда разглядел бастионы и стены Пенлис Уэллса. Построенная на берегу быстрой речки, мощная крепость была заложена норманнами, а позднее достроена английскими сюзеренами, пытавшимися завоевать земли валлийцев, совершая набеги из своих укрепленных замков.

И лишь после того, как на английском троне воцарилась валлийская династия Тюдоров, а Генрих VII стал королем, земли и крепость Пенлис Уэллса окончательно перешли Хауэллам. С того времени они правили этим горным поместьем. В течение столетий Хауэллы перестраивали замок, расширяли и укрепляли мощные башни и стены, привозя с континента богатства.

Морган заметил, что за время его отсутствия здесь почти ничего не изменилось. Как и при Ллуэллине Хауэлле, по углам мощных стен крепости располагались четыре круглые башни, а в центре – цитадель. Через реку был переброшен мост, по которому только и возможно проникнуть в замок. Сводчатые ворота в дальнем конце замка до сих пор были накрепко закрыты, как и в те тревожные времена, когда их охраняли лучники, совершавшие обход по внутреннему периметру стен. Ни одному войску так никогда и не удалось захватить Пенлис Уэллс.

Но Моргану было не до славной истории замка или его стратегической позиции, выбранной самим норманнским бароном Луи Жаком де Бофор-Орлеаном. Он смотрел на прекрасные сады, раскинувшиеся за цитаделью, на кусты боярышника и лужайки цветов, которые сажала его мать. Он вспоминал о теплых вечерах, когда мать в широкополой шляпе, прикрывавшей ее темные волосы, прогуливалась по залитому солнечным светом саду и срезала цветы для украшения обеденного стола. Или снисходительно посмеивалась, когда ее маленький сын выходил из себя, пытаясь обучить своих непослушных собак хорошим манерам.

Мягкий свет воспоминаний в глазах Моргана сменился яростным огнем, когда он напомнил себе, что теперь в Пенлис Уэллсе живет Себастьян Фабуа. Грабитель, который, вне всякого сомнения, поселился в великолепных апартаментах, когда-то обустроенных Ллуэллином. В те годы, когда он скитался вдали, он не думал об этом, но теперь, когда его охватила жажда мести, он понимал, что не успокоится до тех пор, пока наглый захватчик не будет мертв. Наконец блудный сын, надолго оторванный от дома, настроенный отнюдь не благостно, направил своего коня по извилистой каменистой тропе и решительно въехал на мост, который вел к окованным железом воротам.