Горечь рассвета

XXI. Пятеро. Тёмный дом

— Что это с ней? — потирая дрожащими пальцами подбородок, спросил Айс. Наверное, только трясущиеся руки и выдавали, насколько он взволнован. Даже по обыкновению ледяные глаза не потеплели.

С того момента, как Роланд, с видом победителя, внёс чуть живую Марту на руках в их скромное обиталище, Айс не проронил ни слова. Эта картина, к которой он, впрочем, был морально готов, всё равно не давала покоя. Столько времени прошло, а он до сих пор не мог привыкнуть, что Роланд имеет полное право дотрагиваться до неё, не то, что на руках носить. И ведь Марта на самом деле, как никто другой, этого достойна. Жаль, что самому Айсу такое никогда и в голову не приходило. Может, тогда бы всё обернулось по-другому?

О том, что Роланд давно и безнадёжно влюблен в его девушку, Айс знал. Но он никогда не думал, что наступит такой момент, когда она ответит взаимностью на чувства этого идиота. Когда она пришла, объяснив сложившуюся ситуацию, и попросив свободы, Айс не стал устраивать скандалов. Хотя очень хотелось пойти и посадить неугомонного ублюдка на нож. Златоглавый был слишком уверен в себе, чтобы даже допустить мысль, что Марта сможет его на кого бы то ни было променять, тем более на Роланда. Ведь она же, чёрт возьми, знала, как они ненавидят друг друга! Знала и всё равно ушла. Много обид накопилось в сердце Айса, но эта одна из самых сильных. Но на кого в этой ситуации он злился больше? На Марту или Роланда? А, может, всё-таки на себя? Ведь никто не уходит от счастья. Значит, он так и не смог сделать Марту счастливой, и вот результат: Роланд с наглой рожей, как будто выиграл в национальную лотерею, несёт его Марту на руках.

Но всё-таки страх за её состояние, непонимание ситуации привели к тому, что он стоял возле лежащей на старом, пыльном матрасе девушки, прислушиваясь к бурям, что бушевали внутри, пытаясь сдержать их. Её лицо было слишком бледным, и это Айса тревожило, но сейчас она снова заснула и лежала, тихо постанывая. Она была такой красивой, словно фарфоровая кукла. Айс не мог ответить себе на вопрос, любил ли он её когда-нибудь, но то, что сейчас ему до одури было её жаль — факт, с которым трудно спорить. Роланд, снова оказавшись рядом, ни на секунду не переставал ухаживать за больной: менял компрессы и повязки на ноге, используя случайно найденные в доме бинты. Роланд старался делать для Марты всё то, чего никогда бы не стал делать Айс. Он старался стать незаменимым. Потому что, может, Роланд и последний засранец, но он её любил искренне и беззаветно.

— Я ведь уже говорила, — подала голос Ингрид, как всегда, знающая ответы на все вопросы, если дело касалось медицины. — Чем ты только слушаешь? Она наступила ногой в капкан. Ногу я ей вытащила, но вот спасла ли? Вопрос пока открытый. Каждую минуту у неё может начаться гангрена. Или она просто помрёт от того, что вся кровь из ее организма вытечет к чертям. Или сгорит от температуры. Вариантов развития событий масса, и, как видишь, один приятнее другого.

— А ты оптимистка, как я погляжу, — нервно хохотнул Айс, поворачиваясь к девушке. — Может, ей помочь чем?

Ингрид искоса посмотрела на Айса, слегка прищурившись. Даже сейчас, грязный после столь сложного путешествия, в потрепанной форме, с синяками под глазами и разбитой скулой, он был прекрасен. В глазах Ингрид в его внешности не было ни одного изъяна. Да и внутри златоглавый мальчик был идеален, только любил не её. Это был единственный недостаток Айса, на который Ингрид не могла закрыть глаза.

— Сам видишь, нянька у неё уже есть. Причем бесплатная и самоотверженная, поэтому нам остаётся только ждать дальнейшего развития событий. Можем помолиться, я этих молитв на все случаи жизни знаю чёртову уйму.

— И что? Помогут эти молитвы? Кому-то хоть раз помогли?

— Никому они не помогают, — засмеялась Ингрид, — поэтому не будем забивать голову ерундой.

Айс медленно кивнул и отошел в другую часть комнаты, только чтобы не видеть, как хлопочет над Мартой Роланд.

— А где Джонни? Что-то я давно не слышала его унылой трескотни, аж соскучилась, — с усмешкой на некрасивых губах спросила Ингрид, подойдя к Айсу.

Он заскрипел зубами. Ну, неужели Ингрид не может понять, что он хочет хоть ненадолго остаться сейчас один? Всё ходит за ним и ходит, никак не может найти себе какое-нибудь занятие по душе. Айс хотел закричать на неё, оттолкнуть от себя пусть не физически (она, всё-таки, девушка), но морально. Вместо этого на мгновение прикрыл глаза и сжал кулаки, пытаясь успокоиться.

— Джонни пошёл на разведку. Решил тряхнуть стариной и поискать дома, из которых ещё можно что-то полезное утащить.

Ингрид нахмурилась.

— Не думаешь, что он может принести на хвосте того, кто нам совсем не нужен? Отдохнуть бы совсем не мешало, а то сейчас мы точно ни на что не годные.

Айс кинул быстрый взгляд в сторону Ингрид, лишний раз удивляясь, насколько она некрасива.

— Если кто и будет осторожен, то это Джонни. Тем более что его талант находить нужные вещи тебе слишком хорошо известен. Так что не беспокойся о нём: лучшей кандидатуры всё равно не сыскать, даже если бы весь наш отряд был в полном составе.

Ингрид кивнула.

— И я тебя прошу, — набравшись решимости, сказал Айс, — оставь меня хоть ненадолго в покое. Я очень устал, мне нужно собраться с мыслями. Пойди и сама отдохни, я же вижу, как ты устала.

Ингрид скривилась, словно Айс со всей силы ударил её грязным сапогом в самую душу. Она ведь и не думала кого-то доставать своей болтовней, но ей так страшно и одиноко. Она мечтала, что хоть Айс будет более ласков к ней. Хотя кого она обманывала? Айс никогда не был с ней особенно приветлив или добр. Он вообще ни с кем не был обходителен или вежлив. Просто она нафантазировала себе однажды сказочного героя, принца, а тут Айс, как будто воплощение её мечты. Только разве может такая некрасивая и в чём-то убогая девушка претендовать хоть на толику внимания такого парня, как Айс? Ответ для Ингрид был слишком очевидным. Тяжело вздохнув, она поспешила покинуть Айса, чтобы, не дай Бог, не расплакаться при нём. Ещё не хватало, чтобы он увидел её слезы. Показывать кому-то свою слабость не в её правилах.

Ингрид пошла было к Роланду и Марте, но поняла, что и там она лишняя. А смотреть на то, с какой любовью Роланд ухаживает за раненой девушкой, было выше её сил. Она просто не могла смотреть на чью-то любовь — от этого слишком больно. Ингрид не знала, чем заняться и решила обследовать жилище, что стало пусть временным, но приютом.

Это был большой, чудом уцелевший дом, правда, окна вовсе без стекол, но зачем они, когда на улице лето? Сорванную с петель дверь парни кое-как приладили на место, и на том спасибо. Огромная комната, служившая бывшим хозяевам, по всей видимости, гостиной была завалена разным хламом. То тут, то там валялась поломанная бытовая техника, перевернутая мебель, порванные шторы, красивые некогда, а сейчас превратившиеся в грязные тряпки. Ребята постарались в меру своих сил расставить всё по местам, но куда им? Тут явно не хватало женской руки. И Ингрид, в попытках себя хоть чем-то занять и отвлечься от неприятных мыслей, решила навести элементарный порядок. Уборка всегда была её любимым занятием во времена проживания в приюте. Наводя порядок, можно было сосредоточиться на простых и монотонных действиях, не думая больше ни о чем.

Прошло несколько часов, когда послышался негромкий стук в дверь, ставший сигналом, что из разведки вернулся Джонни. Айс, открыв дверь, что была изнутри забаррикадирована разным мебельным хламом, присвистнул:

— Ну, ты и даёшь, — пораженно воскликнул Айс. Даже еще слишком слабая Марта подняла голову, пытаясь найти глазами Джонни. Судя по восхищенному тону Айса, разведчик вернулся явно не с пустыми руками, потому что поразить их лидера чем бы то ни было довольно сложно.

— Не стой, как истукан! Помоги затащить мешок и ящики, а то у меня уже сил не осталось волочь всё на себе, — запыхавшийся, раскрасневшийся и потный Джонни ввалился в комнату в обнимку с какой-то коробкой. К удивлению всей честной компании из ноши донесся отчетливый звон стеклянных бутылок.

— Джонни, я надеюсь, там выпивка? — спросил Роланд, глядя на соратника и даже невооруженным глазом можно было заметно, как загорелись его глаза. — Мне нужно расслабиться — слишком большое количество тревог и волнений, выпавших на нашу долю в последнее время, погубит мой хрупкий организм и отравит мою тонкую душу. И Марте не помешает глоток хорошего вина. Не кривись, Марта, в лечебных целях вино незаменимо, особенно в твоём случае, когда потеряно столько крови. Чем-то же её нужно восстанавливать. Ингрид, ну скажи, что я прав!

Ингрид ухмыльнулась:

— Марта, торжественно заявляю: Роланд прав!

Парень благодарно улыбнулся, а Марта захихикала.

Тем временем Джонни поставил ящик на пол, подошёл к Роланду и шепотом спросил:

— Как она?

— Я неплохо, — ответила Марта и улыбнулась.

— О, очухалась, спящая красавица, — засмеялся Джонни. Во всяком случае, она может разговаривать и адекватно реагировать на происходящее, а это уже маленькая победа. — Давно проснулась?

— Да уже, наверное, несколько часов, — недовольно проворчала Марта. — Я бы и рада, но Роланд своей активной заботой не даёт ни на секунду расслабиться.

Роланд сердито посмотрел на девушку, фыркнул и резко поднялся на ноги.

— Роланд, не злись! — Марта грустно смотрела ему вслед.

— Я не злюсь, с чего ты взяла? — посмотрев через плечо, сказал Роланд. — Просто решил пойти посмотреть, что принёс этот гаденыш.

Джонни недовольно передёрнул плечом.

— В следующий раз сами пойдете. Вот тогда и посмотрим, как много и какого качества добычу принесёте. А я буду сидеть на заднице и в потолок плевать. Достали уже: "гадёныш", "мелкий". Имейте, вашу мать, хоть каплю уважения!

Роланд не обратил на его слова ни малейшего внимания и направился к Айсу, который втягивал в дом добычу. Не сказав ни слова, он начал помогать. Через пять минут они, всё также, сохраняя абсолютное молчание, закончили свою работу и снова тщательно прикрыли дверь.

— Слушайте, — подал голос Роланд, — мы, конечно, молодцы, так отлично придумали, как дверь забаррикадировать, но окна у нас-то открыты. Тебе не кажется, что это несколько глупо?

Айс посмотрел вокруг себя. Окинул взглядом закрытую, чем попало, но на удивление надежно, дверь. На порядок, который уже успела, как всегда незаметно, навести Ингрид. Посмотрел на тихо переговаривающихся и смеющихся Марту и Джонни. И на окна, зияющие провалами осиротевших рам.

Вдруг Айс, неожиданно даже для самого себя, начал смеяться. Он смеялся так, как никогда до этого. Четыре пары ничего не понимающих глаз уставились на него.

— Точно, сбрендил, — мрачно заметила Ингрид.

— Нашёл время для веселья, — буркнул Роланд, разбираясь с тем, что принёс Джонни.

— А мне нравится, когда он такой весёлый, — подала голос Марта. Роланд при этих словах напрягся, но промолчал. Он вообще был на удивление тихим и молчаливым.

— Ладно, давайте посмотрим, зря я мародерствовал или нет, — предложил Джонни и подошел к ящикам, которыми был заставлен приличный участок пола. — И после всего увиденного я искренне надеюсь, что все отвратительные слова от некоторых хорошо известных всем личностей в мой адрес прекратятся. И еще, нужно отметить, там, на улицах валяется чертова уйма трупов, так что мне полагается расслабляющий массаж. И молоко за вредность!

— Сейчас палкой поперек спины перетяну, — смеясь, сказала Ингрид, — будет тебе массаж. Эротический.

— Грубая ты девушка, — ответил Джонни и послал Ингрид воздушный поцелуй, от которого она сморщился, будто лимон съела.

— Ничего себе, — присвистнул от удивления Роланд, когда Джонни начал доставать из одного ящика бутылки не самого дешевого коньяка.

— А я говорил, что там точно будет спиртное! — радостно выкрикнул Роланд. — Айс, кончай ржать! Срочно нужно выпить. Не знаю, как вы, а я такого дорогущего коньяка отродясь не пробовал.

И вот зашевелились, растревожились все пятеро, суетясь вокруг принесенной добычи.

— Ой, тут еще и сухари есть.

— О, сыр! Целая головка! Господи, как пахнет — я сейчас в обморок упаду.

— Держите меня — это же, черт возьми, хамон! Вроде даже не пропал.

— Да ничего с тобой не станется, если и протухшую еду сожрешь.

— А вдруг помру? Скучать же больше других станешь.

— Не дождешься — делать мне нечего, скучать о тебе.

— Будешь, будешь и не спорь!

— Пошел нафиг!

— Джонни, ты волшебник! Лимонад, ящик целый!

— И еще коньяк.

— Придурок, это виски! Читать, что ли не умеешь?

— Ну, извините, товарищ профессор, иностранной грамоте не обучен.

— Да ты, наверное, вообще никакой не обучен.

— Отвали от меня!

— Конфеты, орехи, мармелад. Ты что, Санта Клауса ограбил?

— Да тут жратвы на целый год хватит.

— Сплюнь, придурочный. Я не собираюсь тут целый год торчать.

— Как будто тебя кто спрашивать будет. Будем сидеть, сколько нужно. Во всяком случае, пока я никуда отсюда уходить не собираюсь.

— Ингрид, тащи свой нож, будем стол накрывать.

— Какой стол? Где нам его взять?

— Да ящик перевернем, и будет в самый раз.

— Точно.

— Ингрид, нож!

— Да иду я, чего орать?

— Жрать же хочется!

И вот уже порезаны тонкими ломтиками продукты и разложены веером на куске найденной тут же фанеры; уже розданы бутылки и каждый получит этой ночью свою порцию эйфории и забвения. За окном сгущаются сумерки, и дом постепенно наполняется тьмой, в которой каждый может увидеть то, о чем так давно мечтал. Сегодня они имеют право на отдых. Они его заслужили.