Горечь рассвета

XXXV. Кровавый рассвет

— Да что ты вообще понимаешь?! — заорал генерал, попутно отращивая за спиной крылья цвета самой чёрной ночи. Тьма сочилась из них, словно мёд из сот, заливая всё кругом. — Ты хочешь знать, что они мне сделали? Хочешь? Вы все хотите знать, что произошло?

— Да! Мы хотим об этом наконец-то узнать, — сказала Изабель, и крылья её заискрились на солнце. Багряные лучи, сливаясь с их нереальной белизной, отбрасывали радужные блики.

Один из камней, словно пущенный чьей-то ловкой рукой, попал Айсу в ногу. Тот, пытаясь пошевелиться, размять затекшие конечности, зашипел от боли в покалеченной ноге. Он не мог понять, насколько сильна его рана — все тело болело и кровоточило. Златоглавый наклонил голову и заметил, что вся левая штанина пропиталась бурой густой кровью.

Изабель взмахнула крылом, и каменный вихрь слегка утих. Она приготовилась слушать. Они все приготовились слушать.

Ворон сложил крылья за спиной — он готов говорить. Впервые в жизни он готов говорить честно.

Когда-то давно, много веков назад, на одной из пыльных дорог жизни, где лес тёмен и мрачен, маленький мальчик встретил старика. Тот был страшен, но добр к мальчику — впервые в жизни к нему кто-то был добр.

Каждый вечер, покончив с тяжёлой работой в гончарне, когда все горшки и плошки были вытащены из печи и отставлены в сторону, мальчик прибегал на лесную опушку, где в ветхой полуразвалившейся избушке жил старик.

Отшельник, кажется, ждал только его — всегда встречал мальчика самой тёплой отеческой улыбкой. И тот перестал замечать дифформность своего друга — дружба, как и любовь, очень быстро стирает границу между уродством и красотой.

Дни шли за днями, и им было хорошо вместе — одинокий старик и никому ненужный ребёнок стали неплохими друзьями.

Время бежит вперёд, ни перед чем не останавливаясь и съедая человеческие жизни походя. Мальчик рос, но старик, казалось, неподвластен влиянию времени — с момента первой встречи он не изменился ни на грамм.

— Почему ты не меняешься? — спросил однажды мальчик, незаметно, но весьма закономерно превратившийся в высокого красивого широкоплечего юношу с копной чёрных, как смоль, волос.

— Так иногда случается, — со вздохом ответил старик.

— Но почему? — не унимался парень.

— Ты очень настойчивый юноша, — улыбнулся старик, подкидывая дрова в очаг. Стылую зимнюю ночь легче пережить, греясь у камина. — Я расскажу тебе когда-нибудь об этом, но позже. Сейчас не время.

Прошло несколько лет прежде, чем парень отважился снова задать свой вопрос.

— Почему время не властно над тобой? — спросил он вновь, на этот раз намереваясь услышать ответ на свой вопрос, чего бы это ни стоило.

— Ты еще слишком молод, но уже не так наивен, как раньше, — ухмыльнулся старик. — Да и надоело мне хранить в себе эту тайну.

И он рассказал парню, своему единственному другу, что стать неуловимым для маховиков времени можно, главное знать секрет. Тело не может служить человеку вечно — оно ветшает, дряхлеет и, в конце концов, устает хранить в себе душу. Но некоторым людям иногда выпадает шанс получить в своё распоряжение долгие годы жизни — буквально бесконечный запас лет, которые можно повести так, как ни одному смертному и не снилось.

— Но чем приходится за это платить? — спросил молодой человек, глядя на старика широко открытыми глазами. Он был поражен рассказом — значит, вечная жизнь возможна? То, о чём рассказывалось в легендах, то, о чём он мечтал долгими холодными ночами — правда?

— Но что нужно сделать для того, чтобы замедлить ход времени? — спросил парень срывающимся от волнения голосом.

— Тебе ни к чему эти знания, — улыбнулся старик. — Во всяком случае, сейчас.

И снова дни шли за днями, парень превратился в зрелого мужчину, но рассказ старика не выходил у него из головы. Значит, можно сделать так, чтобы тебе были не страшны болезни? Можно обмануть время, обвести вокруг пальца саму смерть? Эти вопросы не давали ему покоя, как бы ни старался выкинуть их из головы.

Но однажды все изменилось. Старик стал угрюм, отказывался разговаривать, перестал заниматься привычными для себя делами. Казалось, что ему надоело жить.

— Что с тобой? — с беспокойством спросил молодой мужчина. — Ты совсем на себя не похож.

— Присядь возле меня, — тихо попросил старик.

Мужчина последовал его просьбе. Тишина длилась долго, слишком долго.

— Знаешь, я живу уже так давно, что даже не могу сосчитать. Я выбрал сам такую жизнь, мне она казалась прекрасной. Знаю, вижу, что и тебе по душе перспектива стать бессмертным. Попирать основы мироздания, смеяться над самим временем — что может быть привлекательнее для такого молодого и горячего мужчины, как ты? Но только ты должен помнить одно: за всё в этой жизни нужно платить, а за бессмертие нужно заплатить во сто крат больше. Согласен ли ты принести жертву, о которой потом вполне возможно горько пожалеешь?

— Я на всё согласен, — твердо проговорил мужчина, уверенный в своём решении настолько, насколько это вообще возможно. — Ты же откроешь мне секрет?

Старик горько улыбнулся и протянул своему собеседнику крепкую узловатую ладонь. Мужчина пожал её, испытывая горечь от скорой потери, неотвратимой, словно закат.

— Согласен ли ты пожертвовать всем, что тебе дорого, всем, что ещё может стать дорогим в обмен на вечную жизнь и небывалую силу? Силу, которая откроет для тебя все двери?

— Да, — не проговорил, а выдохнул. — Я на все согласен.

Старик долго смотрел в глаза своему другу — он знал его с самого детства и любил, как сына. Этот парень стал единственным существом, любившим его. Он не хотел обрекать друга на такое существование, но другого выхода не было — только передав кому-то свой дар, он сможет спокойно уйти.

— Хорошо, мой мальчик, я исполню твою мечту. Отныне ты не будешь знать холода, скорби и бедности. Ты будешь неуязвим для любого оружия, любой хвори. Ничего не будет тебя волновать в этом мире — тревоги и страхи также покинут тебя. Единственное, что будешь чувствовать беспрестанно — голод, который смогут утолить чистые и наивные души. Детские души — самое ценное, что есть на свете, ведь насколько бы ни был испорчен и порочен ребёнок, он в этом не виноват. Дети все хорошие, чего не скажешь о взрослых. И детей еще можно изменить, они, словно глина в руках опытного гончара. Всегда помни об этом. Но в тот момент, когда на твоём пути попадётся тот, кто сможет понять тебя, кто примет и полюбит, как отца ты сможешь снова стать тем, кем являешься сейчас — обычным смертным человеком. И тогда эта душа займет твое место. Ты меня понял?

— То есть я лишусь бессмертия, если передам кому-то свой дар, правильно? — спросил мужчина, нетерпеливо выстукивая каблуком сапога незатейливый мотив.

— Не просто кому-то, а человеку, который способен будет вынести этот груз. Человеку, который полюбит тебя, как родного отца, понимаешь?

— Я согласен! Я на всё согласен!

— Ты хороший мальчик. Постарайся сохранить в себе добро. Ты можешь изменить мир, можешь стать тем, кто спасет людей от них же самих. Постарайся не растратить свой шанс впустую.

Мужчина согласно закивал. Ему не терпелось получить свой дар — бессмертие, что может быть лучше?

Старик испустил дух на рассвете, оставив после себя пустоту. Мужчина получил то, о чём так долго мечтал. В то утро он впервые превратился в ворона.

— Не заговаривай мне зубы, — вскрикнула Изабель и взмахнула крыльями. — История твоей жизни меня мало интересует! Мне нужно знать, почему ты издеваешься над этими детьми? Почему устроил этот чёртов Взрыв? Что ты хочешь от Айса? И откуда, в конце концов, эти крылья? Отвечай!

— Ну, откуда крылья ответить проще всего — ты моя дочь. Плоть от плоти. Испив твоей души я, по всей видимости, передал тебе часть своей силы.

— Но мне не нужно это уродство! — взвизгнула Изабель, и снова камни посыпались с неба, ещё больше и тяжелее предыдущих. — Верни всё, как было!

— Изабель, прекрати! — закричала Ингрид и сильнее прижалась к Джонни. — Ты нас всех сейчас уничтожишь!

— Я не знаю, как это прекратить, — чуть не плача, сказала Изабель. — Извините меня, но я не знаю!

И в этот момент, будто в подтверждении, земля начала расходиться сотнями трещин. Сначала маленькие и незаметные, они с каждой секундой приобретали всё более пугающие размеры.

— Перестаньте! Пожалуйста! — снова закричала в панике Ингрид.

— А на все другие твои вопросы ответ нужно искать в истории о бедном сиротке, алчущем бессмертия, и старике, желающим уйти на покой. Неужели так ничего и не поняли? — его голос грохотал, отражаясь от земли и обрушиваясь с неба. Этот голос, словно бушующее море — ревел, вибрировал. Лежащие на земле пытались одновременно прикрыться от летящих камней и не упасть в земляные трещины, становившиеся с каждой секундой всё больше. Смерть дышала им в лицо, скалила гнилые зубы, хохотала над ухом.

— Роланд, смотри! — заорала Марта, указывая рукой на то место, где висел Айс.

Роланд, все ещё сжимая Марту в объятия, проследил за её рукой. Пламя, вырвавшись из-под земли, лизало столб, каждую секунду разрастаясь с новой силой, и вот уже почти добралось до стоп парня. Айс испуганно смотрел на огонь, пытаясь вырваться, распутать веревки, но они слишком крепко связывали его.

— Это какой-то кошмар, — закричал Джонни. — Он же сейчас сгорит!

— Что нам делать? — Ингрид поднялась и стала на колени. Она смотрела на горящую под Айсом землю, на полыхающий столб, ставший парню тюрьмой, и закрыла глаза руками. Она заплакала, горько, тихо и слёзы чертили дорожки на её щеках — дорожки тоски и отчаяния. Боль тупым ржавым ножом разрывала сердце.

— Ингрид, не плачь, — Джонни с залитым кровью лицом, с раной на голове, с безумными глазами полз к плачущей. Она не реагировала на его слова, и Джонни — парень, знающий миллион сказок, впервые не знал, чем утешить. Он только и мог, что обнять её — ему больше ничего не оставалось посреди этого хаоса. Ингрид, добрая, светлая Ингрид, выстроившая вокруг себя бастион из шипов и отравленных игл, почувствовав себя в безопасности чьих-то объятий, принялась рыдать ещё горше. Джонни шептал ей, какая она замечательная — она будто принцесса, которую украла злая колдунья. Выросшая, зная лишь зло, принцесса не утратила в себе свет доброты и милосердия, только он погребён под толстыми плитами отчаяния и чужой злости. Чужая злость, впитываясь в поры, отравляет изнутри. Но Ингрид никогда не должна забывать, что она прекрасна — нужно только поверить в это. Ингрид молчала и плакала, но с каждым словом, что бальзамом проливался на измученное сердце, она затихла и прекратила плакать. Вокруг бушевали вихри, пылевые облака проливали на землю грязевые дожди, а две юные души, запятнанные злостью и болью, но все ещё светлые соединились, чтобы больше не разойтись.

— Ребята! — закричал Ланс, лежащий на земле. — Там!

Роланд с Мартой подняли головы, чтобы увидеть то, чего никак не ожидали. Да, они чувствовали, что их Генерал — вряд ли человек. Они догадывались, что он умел намного больше, чем показывал.

Ничего человеческого в нём не осталось — перед их взорами гигантский аспидно-чёрный ворон раскрывал свои огромные крылья. Тьма заполняла всё кругом — даже кровавое солнце поблекло и как-то даже съежилось. Молния пронзила небосвод и гром, возвещающий о безумии его пославшего, оглушил. Земля затряслась, вспучилась, и магма разлилась кругами, стала, будто кровавые озёра, в которых так легко утонуть.

Ноги Айса начали гореть, и он кричал так сильно, так отчаянно и безнадёжно, что болью его можно было насытить всех демонов в аду. Но тут земля, сотрясаемая подземными толчками, вздыбилась и просела под столбом, который тут же начал крениться в сторону. Ещё немного, и Айс упадет с высоты прямо в бушующее под его ногами огненное море. Роланд, как и другие, понял, что происходит — привязанный к столбу Айс просто не сможет выбраться и сгорит. Какие бы чувства не испытывали они друг к другу, Роланд не желал ему такого жуткого конца. Каждый имеет право принять свою смерть с высоко поднятой головой. И пусть Айс — последнее ничтожество, но он тоже имеет на это право.

Роланд, пригнув голову, пополз к Ингрид.

— Где нож? — заорал он, хватаясь за рюкзак, что валялся рядом с девушкой.

— Он остался в катакомбах, — прошептала Ингрид, и один из камней пролетает буквально в сантиметре от ее головы.

— Вашу мать, — закричал Роланд, сжимая кулаки, и подбежал к сидящей на корточках Марте. Девушка смотрела невидящими глазами вперед — туда, где стоял ворон, взмахивая чёрными крыльями.

— Марта, Марта, послушай меня! Я спасу его, ты меня поняла?

Марта встрепенулась, будто Роланд её разбудил.

— Главное, вернись ко мне, хорошо? Всё остальное меня не волнует.

Роланд посмотрел в её огромные глаза, в которых плескался весь его мир, и медленно кивнул.

— Мы оба вернёмся, я не дам этому засранцу сдохнуть, — ухмыльнулся Роланд и быстро поцеловал Марту в макушку, убегая.

Айс летел в огненную пропасть, как ему казалось, целую вечность. Столб, накренившись, медленно падал вниз, принося Айса в жертву бушующему пламени.

Златоглавый всё понял в тот момент, когда Генерал закончил рассказывать свою сказку. Это была его история, его исповедь, и к концу повествования Айс осознал, что Генерал выбрал его в носители этого дара — дара бессмертия, ведь Айс действительно искренне к нему привязался.

Но почему случился Взрыв?

— Айс, твою мать, где ты? — голос Роланда чуть слышен сквозь шум пламени. — Ты ещё живой?

Айс услышал хруст ломающегося дерева и ощутил, как стремительно рушится вниз, в этот адский огонь, который сожрёт его за считанные секунды. Он готов к этому — слишком много было сделано плохого, слишком больно жить дальше. Виноват ли он в том, что поверил? Нет, так сделал каждый из них, по-другому они не могли. Но он виноват в том, что доверился и заставил довериться других. Впервые Айс по-настоящему понял, что только его жажда власти и нереализованные амбиции всему виной. Так зачем же жить дальше?

Но что тут делал Роланд?

Айс упал в огненный колодец, но боли не почувствовал — сознание, наконец, покинуло его и наступила спасительная тьма.

— Ах ты, слабовольный дурак, — шипел от боли Роланд, изо всех сил стараясь развязать верёвки, которые связывали Айса. Но они слишком толстые и намертво связаны. Это ловушка, но Роланд не привык сдаваться. Стискивая зубы, он схватился за столб и принялся тащить его прочь от этого места, подальше от прожорливого пламени. Мстительный огонь, не привыкший выпускать добычу, добрался до Роланда, и его штанина загорелась, будто праздничный факел. Роланд, чертыхнувшись, с удвоенной силой принялся тащить столб. "Нет, идиот, — думал про себя, — не дам тебе сдохнуть, даже не надейся. Я тебе ещё морду должен буду начистить, что втащил нас во всё это дерьмо".

— Тебе все ещё интересно, что они мне сделали и почему получился Взрыв? Почему всё разлетелось на миллионы осколков? Почему все погибли? — голос Ворона гремел над землёй.

— Да, чёрт возьми! Интересно! — закричала Изабель, взмахивая крыльями. Она не заметила творящийся вокруг хаос — созданный её яростью катаклизм обходил свою создательницу стороной. Только лишь ветер играл с юбкой и трепал волосы.

— Когда я нашёл Айса, — проговорил Ворон, хлопая крыльями, — он напомнил меня в молодости. Он был смелый, отчаянный, готовый на всё. Я проникся к нему, прикипел. Подумал, что с ним у меня получится построить новый мир. Я хотел, чёрт возьми, дожить последние дни в лучшем месте! Я устал, хотел уйти — мне нужен был кто-то, кто примет мой дар. Айс подходил для этой роли — наконец, я нашёл подходящую душу. Но он предал меня, ослушался, сбежал, спасая эту девчонку. Да кто она такая? Зачем нужна была ему? Я все сделал, чтобы Айс перестал о ней думать, но он не смог, струсил, потащил её в безопасное место. Одного он не понял — я не прощаю предательства.

Когда Айс потащился спасать Марту, я не сразу это заметил — он захотел обезопасить её, глупец. Как ему удалось улизнуть? Почему он оставил меня одного на крыше? Почему ему какая-то девчонка оказалась важнее, чем наше общее дело? Я поставил не на того — Айс разочаровал меня. Но самое неприятное случилось после, когда мои солдаты начали бежать за ним. Многие, заметив, что Айс уходит, что его нет рядом, начали уходить следом. Я не мог этого допустить. Оказалось, что эти дети не стоили всех тех сил, что были в них вложены, всего того времени, что я потратил. Зачем мне эти предатели? И в подвале трупы, что вы нашли — моя работа. Они хотели свободы, хотели сбежать — они получили это, ведь настоящая свобода начинается только после смерти.

Я потерял над собой контроль, как ты потеряла его сейчас. Ты видишь, моя дорогая Изабель, как сложно управлять этой силой? У тебя лишь часть её и посмотри, какой хаос кругом. Ты не можешь простить меня, ты обижена и зла и посмотри, что творится кругом — полная разруха, еще большая, чем была до этого. Ты ведь даже не понимаешь, как это происходит, как ты это делаешь, правда? Я дольше владею этой силой, и во мне её в разы больше, от того и последствия страшнее.

Тогда, наверное, я испугался. Впервые в жизни всё вышло из-под контроля. Я должен был отдать Айсу этот проклятый дар! Но он оставил меня, утащив и этих четверых с собой. Я сам не заметил, как полностью лишился своих сил, а лишившись их, превратился в старую развалюху — облезлую птицу, что теряет перья по дороге, поэтому так много времени у меня заняли поиски этой компании. И, кстати, спасибо тебе, твоя душа очень меня выручила — только благодаря ей я снова полон энергии.

Но мне не нужен этот рухнувший мир, мне нечего в нём делать, но и вам здесь не выжить. Вы сами вырыли для себя эту яму.

При этих словах ворон взмыл ввысь, теряясь на время в чёрных небесах.

Изабель вскрикнула, взмахнув белоснежными крыльями. Замерев на секунду, будто к чему-то прислушиваясь, она вскинула голову. В тёмном небе, где кровавое солнце зажигает небосвод, ворон оставался незаметным. Но вместе с новыми способностями Изабель получила и острое зрение — хоть в чём-то выиграла. Наклонив голову на бок, она выслеживала своего отца. Секунда и Изабель уже не девушка, а белая птица, что издав отчаянный крик, взлетела, чтобы через миг затеряться в лопнувшем на части небе.

— Нас всё меньше и меньше. — Грустная Марта сидела, наклонив голову. Она не боялась падающих камней — смерти давно перестала её страшить.

В тот момент, когда Роланд скрылся в огненном вихре, она не могла ни о чём думать, кроме того вернётся он к ней или нет. Волновал её Айс, мечтала ли она, чтобы он выжил? Она не знала. Глядя в удаляющуюся спину Роланда, она поняла, что все чувства к Айсу, которые ещё жили в ней, более не имели никакого значения — сейчас жизнь Роланда была для неё самой большой драгоценностью. Однако время шло, а из огня никто не выходил. Все тревоги прошлого, близкая смерть, обида на тех, кто её бросил, уступили место страху за жизнь Роланда.

— Марта, слушай, что нам делать? — оказавшаяся рядом Ингрид кричала в самое ухо, тормоша за худое плечо. Марта не чувствовала ничего, только животный страх и острую боль в сердце. Что делать, если Роланд не вернётся?

— Я не знаю, — раздраженно ответила Марта, резким движением смахивая руку Ингрид. Ей не нравилось, что её отвлекают от созерцания бушующего пламени, из которого в любую секунду, она верила в это, мог показаться знакомый силуэт. Единственное, чего она желала — чтобы все было по-другому. Она хотела, чтобы огонь погас, а из него появился живой и счастливый Роланд, а один или с Айсом уже неважно. — Отстань от меня, в конце концов.

Из раздумий вывел крик Ланса, снова призывающий на что-то смотреть, хотя Марта и не желала ни о чём слушать. Но Ланс схватил её в охапку, поваливая на землю.

В следующую секунду с неба упала большая белая птица.

За несколько минут до падения Изабель все-таки нагнала того, кого так сильно ненавидела. Ворон, гораздо больше и сильнее её, раскрыл крылья и завис в воздухе.

«Я ненавижу тебя, ты должен сдохнуть», — пыталась закричать Изабель, но голос не слушался. Но ворон, кажется, понял её, потому что в следующее мгновение она услышала его голос у себя в голове:

— Знаешь, дорогая моя, я вовсе не против такого исхода, но ты не в силах меня убить. Всё, что ты получила в наследство от меня — умение превращаться в птицу и разрушающую ярость. Но ты всё также уязвима, как и раньше. Извини меня, я не был тебе хорошим отцом. Мне никогда уже не стать хорошим, но я не хотел, чтобы так вышло. Но они сами виноваты в том, что всё так обернулось и теперь им за это отвечать. Не мешай мне, не нужно — тебе не суждено ничего изменить, милая наивная девочка.

Длинная, словно игла, молния, рожденная где-то в недрах небес, пронзила Изабель, разрывая сердце. Одна мысль пришла ей в голову во время последнего полета: «Я же совсем ещё не жила. Зачем всё это?» Но сознание затухало, пока полностью не погасло. Рухнув на землю, она уже не чувствовала боли. Мир наконец-то отпустил её.

— Нет, нет, только не это, — закричал Ланс, подползая к упавшей птице. Несколько секунд потребовалось на то, чтобы она снова стала той девушкой, которую он полюбил. Исчезли белоснежные крылья, а вместе с ними, кажется, и все её печали — сейчас она была как никогда прекрасна. Ланс, взяв на руки хрупкое тело, сжав его в последних объятиях, сидел, покачиваясь из стороны в сторону и тихо плакал. Он плакал обо всем, что могло ещё случиться в жизни, о том, что никогда уже не сможет произойти.

В разорванной земле, в её многочисленных ранах кипела лава — красная и обжигающая. Ланс, всё еще держащий в объятиях ту, что подарила ему в жизни новый смысл, не задумываясь ни секунды, шагнул в огненно-красный провал. Барнаби горько взвыл и камнем рухнул вниз, пытаясь нагнать своих хозяев. Земля поглотила их в один миг, вычёркивая из списка живых. И даже память о них сотрётся, как бывало уже миллионы раз до этого с другими.

— Нет! — закричала Марта и закрыла руками лицо. — Этого не может быть! Что же творится?

Джонни, сжав кулаки, смотрел на красное солнце.

Со смертью Изабель камнепад прекратился, а земля перестала множить трещины. Но кровавое солнце всё также светило, а огонь, бушевавший там, где ещё совсем недавно стоял Айс, не унимался. Чёрный ворон парил над землей.

Время шло, а Роланд так и не появился. Марта, уставшая ждать, шокированная гибелью троицы, не выдержала.

— Я пойду туда, потому что не могу так больше, — проговорила она, поднимаясь.

— Куда ты пойдешь, дурочка? — закричала Ингрид, хватая Марту за руки. — Ты не должна так рисковать.

— А если они погибли? — Марта обвела встревоженным взглядом огромных чёрных глаз оставшихся в живых товарищей.

Джонни подошёл к той, которую любил, словно она была ему сестрой, что не подарила ему природа, но преподнесла в дар судьба, и обнял. Крепко сжимая Марту в объятиях, прошептал ей в самое ухо:

— Марта, иди и никого не слушай. А мы пойдем следом, потому что должны хоть раз в жизни сделать что-то стоящее. Мы пойдем туда и постараемся их спасти. Хоть кого-то в этой жизни постараемся спасти.

— Ингрид, ты пойдешь с нами? Без тебя мы, боюсь, не сможем обойтись.

Ингрид несколько секунд с тревогой смотрела на своих товарищей и медленно кивнула.

— Да, пойду — не надейтесь от меня избавиться.

Джонни засмеялся и протянул Ингрид руку, которую она без колебаний приняла.

— Знаешь, Ингрид, только сейчас я по-настоящему понял значение слова «поздно».

Ингрид, смутившись его взгляда, который рождал в её душе незнакомое чувство тепла и радости, на секунду закрыла глаза. Она тоже поняла, что значит «поздно».

Сквозь огонь сложно что-то рассмотреть, сквозь испепеляющий жар невозможно что-то почувствовать.

— Роланд, Роланд, ты где? — кричала Марта, задыхаясь от дыма и пытаясь закрыться от него тонкой ладонью.

Огонь, кольцом охватывал землю, оставляя нетронутым небольшой участок. Пробравшись сквозь жаркое пламя, странным образом переставшее обжигать, она увидела сидящего на земле Айса.

— Ко мне прилетал ворон, только что, — проговорил он, глядя на Марту. Ингрид и Джонни стояли сзади, держась за руки и напряженно вглядываясь в его лицо. Что-то изменилось во всем его облике, только они никак не могли понять, что именно.

— И что? Что он от тебя хотел? И где Роланд? — в панике закричала Марта, озираясь по сторонам.

— Его больше нет, — тихо проговорил Айс, и странная улыбка тронула его изящно очерченные губы.

Несколько долгих секунд длилось молчание.

— Как это нет? — не выдержала Марта, медленно оседая на землю, не в силах удержать в раз обмякшее тело на слабых ногах. — Где он? Что вы с ним сделали?

Ингрид, до которой, наконец, дошёл смысл слов Айса, вскрикнула, закрыв лицо руками.

Айс ничего не ответил, а только лишь махнул рукой куда-то за спину.

— Что там? — спросил Джонни охрипшим голосом. В голове его стоял туман, а окружающий мир вертелся и плясал перед глазами.

Но Марта не стала дожидаться ответа — она, превозмогая слабость и отчаяние, ползком кинулась туда, куда указывал Айс.

Роланд лежал на земле, одежда его сгорела почти дотла, но тело каким-то образом не тронуто огнем. И если бы Марта верила в чудеса, если бы жизнь не била её под дых столько раз, она бы подумала, что он просто лежит и смотрит своими прекрасными глазами в свинцовое небо. Но грудь его не вздымалась, а взгляд замер навсегда. Марта, вскрикнув раненым зверем, упала на грудь того, кого она так надеялась ещё увидеть живым.

— Что произошло? Отвечай! — Джонни подбежал к Айсу и, рухнув на колени, пытался рассмотреть хоть что-то в ледяных глазах.

— Ко мне прилетал ворон, — всё таким же бесцветным голосом, глядя куда-то вдаль, проговорил Айс.

— И что?

— Он отдал мне свой дар. Он всё-таки сделал это, — медленно проговорил Айс и рассмеялся. Он смеялся долго, и безумный его смех разлетался на сотни километров кругом. — И теперь я бессмертный. Вот же прелесть, да? Я бессмертен в умершем мире. Не знаю, бывают ли на свете наказания хуже.

Джонни отпрянул он Айса и подбежал к рыдающей Марте.

— Марта, я не знаю, что делать — Айс сошёл с ума. Он точно обезумел.

— Знаете, друзья, не пойди вы тогда за мной, ничего бы этого не было! Я бы провел Марту в безопасное место и вернулся. Ничего бы не рухнуло — мы бы жили в новом цветущем мире, и всё, наконец, стало хорошо! Но вы попёрлись за мной!

Говоря это, Айс начал медленно подниматься на ноги. Его синие глаза горели огнем безумия.

— Эй, Айс, притормози, — испуганно вскрикнула Ингрид. — Что ты удумал?

— Роланд уже поплатился за всё. И Генерал наш поплатился — отдав мне свой дар, он снова стал уязвим. И я убил его, — Айс махнул в сторону, и ребята заметили кровавое месиво, что осталось, по всей видимости, от Генерала. — Но первым я убил Роланда.

— Так это ты, мерзкий подонок? Он же пошел спасать тебя! Он собой рисковал, а ты убил его? — закричала Марта. — Ненавижу тебя, я не прощу тебе этого!

— А мне уже и не нужно твоё прощение — я проклят. Что мне с того простишь ты меня или нет?

Айс взмахнул руками, и чёрные крылья начали расти за его спиной. Казалось, этому не будет конца.

— Знаете что? А идите вы все к чёрту! — загромыхал голос Айса, и новый Взрыв сотряс землю, ломая то немногое, что ещё осталось здесь.

Джонни, почувствовал, как падает куда-то вниз. Сильная вспышка боли пронзила изнутри, он хотел закричать, но голос не слушался. Последнее, что успел сделать, прежде чем навсегда раствориться в огненном вихре — сжать в объятиях падающую Ингрид. Но перед тем как закрыть глаза навсегда, он услышал, как отчаянно кричит Марта и безумно смеется Айс, хлопая аспидными крыльями.