Горячие сердца

Глава седьмая

— Как же хорошо! — Гибсон удобно устроился на мягком диванчике на веранде. Достав бутылку минеральной воды, он опустошил ее одним гигантским глотком. — Так хорошо мне не было с тех пор, как я вышел из больницы. Но Мими, вы, кажется, неважно себя чувствуете? Хотите немного передохнуть? Может, скажете Борису, что решили не делать эту глупость и остаетесь работать у него?

— Нет, — отрезала она ледяным тоном.

— У вас правда все в порядке?

Незачем было и спрашивать, ответ был очевиден: Мими ничком лежала в траве, со спутанными волосами, вся в грязи и песке. Джинсы были порваны. Лицо стало пунцовым, и, как деликатно выразилась бы бабушка Нона, она вся горела.

Гибсон был прав. Чувствовала она себя совсем неважно.

— Кстати, вы обратили внимание, как незаметно пролетает время, когда занимаешься физкультурой? А что у нас сегодня на обед? — невинно осведомился он. Наверное, так говорила бы гремучая змея, заманивая мышь. — Вы, кажется, говорили, что вам сегодня в вечернюю смену? Пора поторопиться с готовкой, иначе опоздаете на работу.

Приподнявшись, она выплюнула целый пучок травы и, как ей показалось, не меньше пригоршни песка. Она сама была в песке, и им был усыпан весь двор.

Каждый раз, когда она взбиралась по лестнице, мешок не удерживался и летел на землю, поднимая огромное облако пыли. Мими удавалось лишь ковылять, а не бежать с мешком на плечах. Причем последний нередко развязывался, а вслед за нею тянулась обличающая дорожка песка.

— Надеюсь, на десерт будет что-нибудь вкусненькое, — продолжал Гибсон. — Вчера была просто фантастика: обожаю персиковый пирог! Но ведь невозможно каждый день есть одно и то же. Однообразие приедается.

— Может, просто заказать вам пиццу? — простонала Мими.

— Пиццу? Вы шутите? Да я целую неделю питался пиццей!

— Только сегодня, всего один раз.

— А я уж размечтался…

— Придется умерить свой аппетит, нужно же смотреть на вещи реально. Я жутко устала. Мне бы принять ванну, у меня настоящий кошмар на голове, и надо сделать маникюр. Все ногти поломаны. А потом еще идти на работу. Так что позвоните Сэму.

С поразительной для больного ловкостью Гибсон вскочил на ноги и заковылял прямо к лежавшей на траве Мими. Когда он склонился над нею, их лица оказались в опасной близости друг от друга.

— Послушайте, — он говорил тихо, чеканя каждое слово. — Вернувшись после пожара в часть, пожарные не заявляют, что утомились и хотят понежиться в ванной. Уборка помещения и работа в столовой входят в обязанности пожарного. Если вам выпадет дежурство, даже после пяти вызовов парни не примут никаких отговорок. Еда должна быть подана на стол. Вовремя. И с улыбкой. Этого требуют от всех и будут ждать от вас.

Мими закрыла глаза.

Будь он другим мужчиной, а она — другой женщиной, он бы поцеловал ее.

Но это были Гибсон и Мими. Глаза обоих гневно сверкали.

— Значит, вы хотите, чтобы я еще и приготовила вам обед? Как любезно, вы настоящий джентльмен!

— Именно. Отправляйтесь готовить обед. — Он не без труда поднялся на ноги. — Надеюсь, он будет вкусным. И к слову…

— Да?

— Я никогда не говорил, что я джентльмен.

Прихрамывая, Гибсон поднялся на веранду.

— Вы придумали все это, чтобы я изменила решение?

— Понимайте, как хотите.

— Надеетесь, я отступлюсь?

— Понятия не имею. Но я жду обед. И побыстрее.

Он вошел в дом, яростно хлопнув дверью. Мими перекатилась на живот и уткнулась лицом в мягкую, теплую траву. Как же она устала! Никогда в жизни ей еще не приходилось так выматываться.

Мими привыкла считать, что у нее нет проблем с физической подготовкой. Правда, последний раз она посещала класс аэробики уже несколько месяцев назад. Но ведь она и так весь день на ногах: восьмичасовой рабочий день в ресторане, да еще нужно ухаживать за больной бабушкой. В общем, достаточно, чтобы быть в форме. Как же она ошибалась!

Готовить обед, когда она даже не уверена, что сумеет встать. Похоже, придется всю ночь пролежать в траве. И если учесть, что она совершенно разбита, подобная перспектива вовсе не так уж плоха. Трава шелковистая и мягкая. Приятно пахнет. В общем, довольно удобно.

— Прошу прощения, — произнес приветливый, жизнерадостный голос.

Мими вздрогнула. Очередной зевака. Любитель поглазеть. Их здесь было видимо-невидимо. По кварталу живо разнесся слух, что во дворе у Гибсона что-то вроде циркового представления: девушка тренируется на пожарного.

Не прощу! — мрачно подумала Мими в ответ на неизменную фразу.

— Мими, я подумала, что если…

Мими открыла глаза. В лучах заходящего солнца она увидела склонившееся над ней женское лицо. В воздухе почувствовался прямо-таки сказочный аромат. Цыпленок в винном соусе, сомнений быть не могло.

— Это вы, миссис Макгилликьюди, — проговорила Мими, тщетно силясь подняться. Наконец она совладала со своим разбитым, ноющим телом, однако выпрямиться ей так и не удалось. — Как дела?

— Превосходно. И все благодаря тебе.

— Хотите забрать лестницу?

— Нет, я пришла поблагодарить тебя за совет.

— Разве я дала вам совет?

— Да, ты сказала, что со временем мы переосмысливаем наши проблемы и начинаем смотреть на них иначе.

— Ах да, кажется, припоминаю, — все внимание Мими было приковано к завернутой в фольгу кастрюле, которую миссис Макгилликьюди держала с помощью двух прихваток.

— И вот после того, как ты ушла, я подождала десять минут, перезвонила сыну и извинилась. Оказалось, он сам собирался просить прощения. Мы поговорили, и теперь все у нас в порядке.

— Я так рада, миссис Макгилликьюди. — На миг Мими забыла о том, как сильно проголодалась, но исходивший от кастрюли запах вновь вернул ее к действительности.

— Так вот, я смотрела, как ты тренируешься с Гибсоном, и хотя считаю, что пожарный — не женская работа, я высоко ценю дружбу. И хочу, чтобы мы были друзьями.

— Это было бы замечательно, миссис Макгилликьюди.

— Вот я и запекла для тебя цыпленка, — с гордостью сообщила та. — Цыпленок в винном соусе, а на десерт морковь с сахаром и яблочный пирог. Вы ведь оба, наверное, уже на ногах не стоите. Держи цыпленка. Осторожно, не обожгись. Пойду принесу морковь и пирог.

Мими протянула руки… но вдруг передумала.

— Миссис Макгилликьюди, я не смогу это принять.

Такой ответ озадачил и обидел соседку.

— Но, Мими, я же от всей души!

— Я правда считаю вас своим другом. Даже если бы вы не принесли мне цыпленка, это бы ничего не изменило. Но я не могу его взять.

Объяснив, в чем дело, Мими медленно побрела к дверям, не видя, как лукаво улыбается миссис Макгилликьюди.

Гибсон сидел в своем любимом кресле. По тому, как он был напряжен, Мими поняла, что он мучается от боли. На мгновение сердце ее дрогнуло.

— Миссис Макгилликьюди предложила вам свой обед? — спросил он, не отрывая глаз от газеты.

— Да, но я сказала, что буду готовить сама, — невозмутимо ответила Мими. — Я объяснила, что это входит в мою подготовку.

Он поднял глаза.

— Вы отказались?

Мими показала пустые руки.

— Надо бы обыскать вас, а то вдруг вы припрятали бифштекс под рубашкой?

— Я вас умоляю! Я же собираюсь работать в пожарной части.

— Ладно, простите, что сомневался в вас. Просто… было бы так легко и соблазнительно принять ее помощь. Вы заслуживаете уважения.

— Благодарю.

— Однако теперь вам пора на кухню.

— Позже. Я вся в песке, — она подняла руку, предупреждая его возражения. — Во французской кухне есть одно блюдо: улитки, запеченные прямо в своих раковинах, с песком, в чесночном соусе. Если вы такого не хотите, придется подождать, пока я приму душ.

— Хорошо, можете принять душ, — проворчал Гибсон. — Но после этого я хочу пообедать. Да, Мими, достаньте, пожалуйста, банку пива из холодильника.

— Почему вы не примете таблетку?

— Мне нужно лишь немного облегчить боль. Я ведь не хочу уснуть и пропустить пир.

Она подала ему пиво и отправилась в ванную. Горячая вода помогла снять напряжение. Мими отрезала единственный уцелевший ноготь.

— Вот что происходит, когда забываешь про защитный крем, — воскликнула она, увидев в зеркале свое лицо. Кожа стала красной, как у рака.

Ее любимая помада совсем не подходила к такому цвету лица, так что пришлось обойтись без макияжа.

Еще вчера одна лишь мысль о том, что придется забыть о косметике и что ее лицо будет пылать от загара, привела бы ее в ужас. Теперь же Мими лишь пожала плечами. Если сейчас обычный для нее ухоженный вид стал недостижимым, она это переживет. Забавно, но ее это нисколько не волновало.

Ее собственные вещи были разорваны и перепачканы — словом, пришли в полную негодность, поэтому она порылась в шкафу и отыскала мягкую джинсовую рубашку. К ее радости, там не обнаружилось ни чулок, ни комбинаций, ни кружевного белья — в общем, никаких следов женского присутствия.

— Мне-то какое дело, — пожурила она себя.

Облачившись в джинсы Гибсона, Мими закатала штанины и подпоясалась шарфом с леопардовым рисунком, до этого украшавшим ее сумочку. Придется заглянуть домой перед работой, чтобы забрать униформу.

— Я иду готовить, — объявила она, спускаясь вниз.

— Знаете, я тут подумал насчет обеда, — сказал Гибсон. — Может, нам и вправду позвонить Сэму и заказать пиццу? Это же ваш первый день тренировок. Пожалуй, я был слишком резок.

— Ни в коем случае, я все сделаю сама, — твердо прозвучал ответ.

— У них хорошая пицца.

— Но ведь когда пожарные придут обедать, мне нельзя будет их подвести. Я должна научиться справляться с трудностями.

— Вами можно гордиться. — Он отложил газету.

— Спасибо, пойду на кухню.

— Я в вас не верил, но, как видно, ошибался.

— Конечно, ошибались. Увидите, какая я сильная и находчивая.

— Простите, что сомневался. — И он вновь уткнулся в спортивный раздел своей газеты.

Войдя на кухню, Мими достала из шкафа сковородку. Зажгла газ. Открыла холодильник и снова захлопнула дверцу.

— Можно включить радио? — крикнула она.

— Конечно, — дружелюбно отозвался Гибсон.

Мими настроила приемник на радиостанцию, игравшую тяжелый рок, и включила погромче.

А затем тихонько открыла дверь черного хода, жадно ловя смешанный запах курицы, соуса, моркови и яблочного пирога, доносившийся с крыльца…

Гибсону обед пришелся по вкусу.

— Завтра повторим все сначала, — сказал он, вытирая губы салфеткой. — Надо будет научить вас поднимать тяжести. Есть некоторые хитрости, которые необходимо знать. Вы вполне сможете поднять взрослого человека весом сто семьдесят пять фунтов и бегом вынести его на плечах из огня.

Он поставил тарелку на поднос.

Мими отнесла посуду на кухню и сложила в раковину, рассудив, что помыть можно и завтра. Она спешила в ресторан, ей надо было еще заскочить домой за формой, заодно проведать бабушку и постараться убедить ее, что готовая пицца вовсе не так уж плоха. Но, взглянув на часы, девушка расстроилась. Она поняла, что, даже если очень постарается, все равно опоздает на работу. И тем не менее ей не хотелось лишать Гибсона десерта, и она принесла ему огромный кусок яблочного пирога и порцию ванильного мороженого.

— А потом научим вас половчее управляться со шлангом, — продолжал Гибсон с воодушевлением. — Какой аппетитный пирог! Спасибо.

— На кухонном столе есть еще, на случай, если ночью вы проголодаетесь. Сможете дойти?

— Ради такого пирога я готов даже ползти, — весело отозвался он. — Вы на работу?

— Да, и не освобожусь до полуночи. Потом у меня вряд ли будет время к вам наведаться. Надеюсь, до утра вам ничего не понадобится?

— Все будет отлично, — заверил Гибсон, откусывая пирог. — Завтра утром приступаем к дальнейшим тренировкам.

Мими перекинула сумочку через плечо и уже взялась за ручку двери, но Гибсон окликнул ее:

— Да, вот еще что…

Он отставил пустую тарелку. Поразительно, сколько мужчина может съесть за один присест!

Откинувшись на спинку кресла, он нахмурил брови, словно размышляя над загадкой мироздания.

— Вы не находите, что миссис Макгилликьюди потрясающе готовит цыпленка в винном соусе и печет первоклассный яблочный пирог?